Третий Полюс. Стихи и рассказы

День и ночь идет караван,

День и ночь я блюю за борт,

Нас не выпустит океан,

Нас не примет аэропорт.

Колесо – это циферблат,

Циферблат – это смерти ось,

Так вертись быстрее стократ,

Время, жалящее насквозь!

Я не помню, когда и как

Буду ранен и где – убит,

Оброненный мною медяк

Станет сверстником пирамид.

Время, я твой верный солдат,

Я – в обрывках памяти снов.

Если нет дороги назад,

К Вечному Пути я готов.

Зачерпнуть бы Звездным Ковшом,

Опьянить себя молоком

И увидеть с самых дальних высот

Дом.

ласковая синяя высь, я молюсь лишь одной тебе,

я гадаю по облакам, по траве, по талой воде,

по деревьям, по годам, по губам,

по морщинам, по чужим городам,

на свечах, на отражениях, на

ранней проседи, остатках вина,

одинокой ночью, суетным днем

лишь о нем, лишь о нем, о нем.

– Еду.

– Когда назад?

– Когда свой цвет изменят глаза.

– Напишешь?

– Рукою по воздуху. Ты этих слов не отыщешь.

– Звони.

– На заставе горят огни.

– Одевайся теплее.

– Уже вечереет.

– Правда, все будет хорошо?

– Но! Пошел!

Утроба утра изрыгнула

к подножью мусорника

склизкое ничто —

ошметок, пол-младенчика.

Успели

полакомиться кошки. На пустырь

Его отнес и прикопал

Ссутулившийся старый дворник.

Напился к вечеру. В бреду угарном

Привиделось ему кошмаром:

по небу,

промозглому и сизому, где звезды —

кровавые болотные комочки,

он убегал от ярости

обезображенных оскалом женщин,

зажав в ладони липкий леденец,

и превращаясь на ходу в клубок

беспомощного сморщенного тельца,

спешащего найти дорогу-выход

утробы из.

не материнское это дело

шататься ночью по городу,

подбирать окурки,

пить с кем попало в сквере,

на детской площадке спать,

прикрывшись ворохом старых газет,

быть разбуженной утром

дворником-эфиопом

«ты же женщина! ты же мать!»

(женьшень?

мать-и-мачеха?)

я гулящая, пропащая,

ненастоящая

ты меня выдумал, милый,

ты меня создал,

ибо ты – космос,

ты огромен и необъятен, как ночное небо,

я собираю-ловлю губами

родинки-звездочки твоего тела

выцеловываю,

вышиваю,

тку,

перелицовываю

полотно-стенограмму нашей судьбы

матери знают голоса всех своих детей

матери помнят голоса всех своих погибших детей

матери слышат голоса всех своих будущих детей

пунктиром намечен курс

и ниточкой рвется пульс

на страны и города

на лица, вокзалы, года

разбросанных «я»

не счесть

разбитых моих сердец

то там, то здесь

Променяла Канта и Гегеля

На эффект упражнений Кегеля,

Глубину и суть диссертации —

На учет в женской консультации.

Заявила:

– Ах, мама!

У меня личности удвоение —

Я – целостность, округлость шара,

чреватого

великим перевоплощением,

разбухшая почка неудержимого завтра,

которое —

сопли подтерев и оставив парты —

очудесит человечество

новой чушью.

Мы похожи, словно запад и юг,

Явь и бред, «никогда» и «вдруг»,

Свет и полночь, пепел и пыль,

Смех и смерть, костер и ковыль,

Завтра и затвор, чай и час,

Вечность и весна, сон и снасть,

Как рукопожатие и прыжок,

Как туман и тьма, запрет и глазок,

Кровь и крик, сестра и брат как,

Целое и цель, зло и злак,

Тернии и рана, луна и нуль,

Всадник и вершина, рюкзак и куль,

Как стрела и строчка, число и ложь,

Знание и знак, океан и дождь,

Смс и мысль, раченье и речь,

Пульс и пуля, мячик и меч,

Как герой и грим, страх и стук.

Мы похожи тем, что ты другой, друг.

так говорит старый шаман

молодому охотнику

глядя в костер

удача отворачивается от того, кто неспокоен сердцем

выпусти свои стрелы в небо

доверься воздуху

но все мои члены немеют уста

когда

так отвечает шаман охотнику

глядя в пустоту

желания подобны плотине, преграждающей реку жизни

стань полым тростником гибким прочным

и пусть годы плывут сквозь тебя

но

так поёт мертвый шаман

о её придыхании

её роскошной сладости

небывалом исступлении,

ведущем в вечность

Любовь как высший дар читаю

В покое светло-серых глаз.

О, мой слуга, Вы – мой хозяин!

Я сердцем сердцу поклялась.

Сигарный дым, дразнящий, терпкий,

Простившись с Вашей бородой,

Плывет сквозь ивовые ветви

И тает над речной водой.

Еще прохладно, зябнут руки,

Но птицы первые вернулись,

И, задыхаясь от восторга,

Я с флейтой на ветру целуюсь.

игра в мяч на скоростной трассе:

я то и дело выскакиваю на дорогу,

бросаюсь под колеса,

а машины – все до одной —

проносятся мимо, мимо

и вдруг появляешься ты,

хватаешь меня за плечи

и спрашиваешь,

заглядывая в глаза:

«Что же ты делаешь?»

Когда ты закуриваешь,

Я начинаю слышать тамтамы,

Глухое рычание тигра в далеких джунглях,

Агонию бубна в руках седого шамана,

Игру факира, пьяных матросов ругань;

Я слышу ирландский марш, Libertango piano,

Мелькающих в воздухе, тающих скрипок блажь,

Гортанный арабский вечером у кальянной,

Маззина, протяжно читающего фарадж;

Я замечаю в листве солнечных драконов,

Белесые тени, скользящие сквозь дома,

Вижу рабов, колесницы, носильщиков, фараона,

На древних камнях иероглифы – знаки – слова,

Тихое, в светлой пыли растворенное время,

Книги-дома-каталоги-буклеты-библиополис,

Входы-порталы в реальность иных измерений,

На каждом шагу из асфальта пробившийся лотос.

Ты куришь —

Я прыгаю с парашютом, взбираюсь на скалы,

Танцую фламенко, с кем-то сражаюсь на рубке,

Гуляю по крышам, тону, разбиваюсь на ралли,

Стреляю из арбалета…

….ты гасишь трубку.

Всё исчезает.

И вновь повторится —

Едва

Коснусь прокуренных пальцев губами —

Игра:

Драконы, порталы, сраженья,

Полеты, тамтамы…

не по имени – по сердцу —

звал – пошла за тобой.

все твое не-высочество,

все, чем ты не герой,

обернулось пророчеством

солнца с красной горой,

и судьбою, и будущим,

и чудачеством в рубище.

пусть уходят куда-то

далеко корабли,

месят серую слякоть

принцы и короли —

есть прекрасное солнце

за прекрасной горой,

есть безмерная данность —

это ты,

и ты – мой

Солдаты любви никогда не спят —

Их жжет изнутри неизвестный яд.

И влажный блеск воспаленных глаз

Красноречивей премногих фраз.

пой, ласточка, пой

о том, как влюбилась весной

и был твой герой «не тот», «не такой»,

но полетел за тобой

Солдаты любви никогда не лгут

И смело под стрелы амуров идут.

Мечтая о новых победах, о плене

Гадают на книгах и соке растений.

аты-баты! шли солдаты

аты-баты! на войну

в кухне, в детсаду, в подъезде,

на траве и на полу

Солдаты любви не считают часов,

И время их – вечность, и небо – их кров.

Взрываясь, уносится вольной кометой

Пульс нервного сердца на скорости света.

пой, ласточка, пой

о том, что случилось весной

как выше небес поднялась над землей

пой, милая, пой