Третье пророчество

16

По крайней мере одной загадкой стало меньше, со временем понял Потоцкий.

Ни Ватикан, ни его секретная служба никакого отношения к исчезновению московских девушек не имели. Джузеппе Торно, верой и правдой служивший Святому Престолу, видимо, в какой-то момент утомился от такого верного служения и решил попробовать свои силы на стороне. Тут-то ему и подвернулась организация с благозвучным названием – Международное бюро научно-технических исследований. Торно скорее всего быстро сообразил, что в святости это Бюро было заподозрить довольно трудно. Но у Бюро было одно очень сильное преимущество – деньги, которое оно было готово платить за сотрудничество. Во-первых, эти деньги были сами по себе довольно солидной прибавкой к жалованью секретного агента Торно. А во-вторых, у премий, которыми Бюро щедро вознаграждало своих сотрудников на стороне, была еще одна приятная особенность. С них вовсе не нужно было платить налогов.

В свою очередь, для Международного бюро научно-технических исследований такая фигура, как Джузеппе Торно, была со всех точек зрения полезной и интересной. Чего стоили одни только связи, на которые можно было бы выйти в самых разных странах, используя каналы и рекомендации Ватикана или людей Ватикана. Не говоря уже о том, что иногда в сетях Святого Престола водилась информация, весьма чувствительная для интересов некоторых государств, а такая информация на черном рынке шпионов всегда может принести немалые доходы – тем, конечно, кто понимает толк в этом бизнесе. Но сама секретная служба папы секретами никогда не торговала. Однажды полученная ею информация тут же исчезала в недрах Ватикана, не оставляя никаких следов во внешнем мире. Она тут же отправлялась в хранилище секретов Ватикана и становилась неотъемлемой частью этой тайной коллекции. А уж свои тайны Ватикан умел беречь так, как не удавалось, пожалуй, еще ни одному государству.

Случались, конечно, неуклюжие попытки это хранилище вскрыть. Достаточно вспомнить протоколы Святой инквизиции по делу Галилея. Наполеон, придя к власти, затребовал эти документы к себе в Париж, а тогдашний папа никак не мог отказать общеевропейскому монарху. Но едва канцелярия Наполеона успела получить заветный сундучок из Ватикана, всенародного императора выкинули из Лувра Бурбоны. И в Париж немедленно выехал курьер от папы с требованием немедленно вернуть документы. Бурбоны и рады были бы это сделать, но в бурном процессе революций и контрреволюций архив по делу Галилея разошелся по рукам – говорят, основная его часть была выгодно продана в качестве оберточной бумаги для продуктов. В Ватикане успокоились только тогда, когда смогли совершенно убедиться в том, что правда про инквизицию больше никогда не выплывет на поверхность. Документы оказались безвозвратно утерянными, и с тех пор на вопросы многочисленных злопыхателей – а их у Святого Престола всегда хватало – о судьбе Галилея и роли в ней инквизиции Ватикан смиренно и грустно отвечал, что нет никакой возможности не только установить, как покарали Галилея, но даже и понять, а в чем, собственно, его обвиняли. Да и обвиняли ли его вообще.

Судя по всему, Джузеппе Торно так и не смог смириться с мыслью, что он приносит чьи-то важные секреты на это общее кладбище тайн Ватикана, где они исчезают навсегда, подумал Потоцкий. Действительно, глупо и недальновидно было их вот так запросто хоронить, когда они явно были нужны еще кому-то в этом бренном мире. К тому же эти «кто-то» согласны были еще и платить. Со временем, как теперь выясняется, Торно удалось конвертировать в валюту и сам факт своего знакомства с Потоцким, включая пусть даже скудную, но все-таки полезную информацию о русском предпринимателе. Впрочем, Потоцкий вовсе не был в обиде на ватиканского шпиона.

Торно здорово помог, когда сливал информацию о нем в бюро Эрика Густавссона. Он подкрепил его легенду загадочного русского предпринимателя, которого еще несколько лет назад очень интересовала история Фатимы. В шпионаже любое подтверждение давности легенды – штука очень ценная. Заодно он подсказал шведу, как лучше подступиться к Потоцкому.

Пока Торно и Густавссон, как дети, радовались тому, какой удачный и неожиданный подход они нашли к этому русскому, российская разведка пребывала ничуть не в меньшей радости от того, что Господь, извините за каламбур, послал ей агента ватиканской секретной службы. Сейчас уже было невозможно точно сказать, была ли воля Господа на то, что Торно отправили с секретной миссией в Москву. Или дело было в вечном любопытстве Ватикана. Поэтому выразимся аккуратно: Господь направил любопытство Ватикана в Москву, а тот уже командировал в российскую столицу агента Торно. Важно в этой истории лишь то, что Торно в результате оказался в России и проявил интерес к банку «Феникс».

Тут нужно заметить, что этот интерес итальянец проявил по долгу своей, так сказать, основной службы. Очень важным направлением в деятельности этой службы были проверка и исследование любых сколько-нибудь значимых необычных событий, которые время от времени, говорят, происходят на нашей планете. В задачи секретной службы Святого Престола, помимо обеспечения интересов безопасности Ватикана, входил сбор информации о так называемых артефактах, разного рода аномальных явлениях и событиях, начиная от откровенных чудес, если они все-таки случаются, и заканчивая необъяснимыми и непонятными фактами и происшествиями. Поэтому агенты службы оказывались там, где плакала настоящими слезами статуя Мадонны, или где появлялась ясновидящая с подозрительно точными прогнозами, или где объявлялся малолетний ребенок, который вдруг начинал говорить на древнем – и давно уже мертвом – языке...

Разумеется, российский коммерческий банк «Феникс» был далек от всяких там паранормальных и сверхъестественных явлений. Он был создан в начале девяностых годов не без участия Министерства обороны и некоторых военно-промышленных структур. Хотя участие это никак для широкой общественности, понятное дело, не рекламировалось. Да и о самом банке мало кто что знал, тем более он довольно часто менял названия, пока не стал наконец «Фениксом». Менялись и его формальные владельцы, и юридические адреса. Не менялось лишь его основное занятие. А занимался Феникс тем, что отыскивал среди дышащих на ладан конструкторских бюро и научных институтов авторов новых и никому еще не известных технологий, которые в скором времени могли стать самыми настоящими передовыми технологиями, а также достойные мозги, которые могли придумывать такие технологии в перспективе. В первую очередь «фениксовцев», конечно, интересовали придумки, которые могли бы пригодиться в военном деле. Но с тем же вниманием они относились и к технологиям двойного назначения, которые одновременно могли бы использоваться и в военных, и в гражданских целях. Надо сказать, что аналитики, сидевшие под крышей банка «Феникс», не проходили и мимо таких технологий, предназначение которых пока еще оставалось непонятным. Достаточно было того, что эксперты говорили им: да, в очень далекой перспективе эта технология сможет стать оружием. И тогда разработка этой технологии немедленно передавалась одному из многих исследовательских центров, которые жили и трудились под крылом «Феникса» по всей нашей необъятной родине.

Так что в строгом смысле «Феникс» вовсе не был никаким банком. Просто ему так удобно было себя называть. И конечно, он не был заинтересован в том, чтобы привлечь себе как можно больше клиентов с улицы, в банке и без них дел хватало. Если же какой-нибудь случайный прохожий и пожелал бы стать клиентом этого банка, скорее всего он быстро бы отказался от такой мысли, выяснив условия, которые предлагал ему «Феникс». Они очень невыгодно отличались от тех условий, которые обещало гражданам большинство обычных банков.

Вероятность того, что Ватикан сунет свой длинный любопытный нос, всегда была равна абсолютному нулю. Никто из специалистов, разрабатывавших операцию «Дымовая завеса» – так называлась специальная операция информационного прикрытия, которая должна была обеспечить максимальную секретность для настоящей деятельности «Феникса», – никто из них, конечно, не брал в расчет секретную службу Святого Престола. В «Дымовой завесе» специалисты применили уже давно опробованное средство, которое между собой они называли «отвлекающими вспышками». Эта технология способна была на любом объекте обеспечить режим секретности куда более эффективный, чем роты охранников с автоматами и новейшие системы сигнализации.

Вокруг объекта или известных лиц, которые с ним сотрудничали, намеренно создавался информационный скандал. По мере его разрастания широкая общественность узнавала, что на некогда серьезном, бывшем государственном предприятии теперь орудуют какие-то шарлатаны, которые занимаются, скажем, поисками контакта с внеземными цивилизациями, а пока контакта еще нет, вовсю изучают НЛО. Журналисты получали строго дозированные «утечки» информации на эту тему и, конечно, сразу же публиковали их в своих газетах. Интерес к деятельности таких научных центров и институтов повышался, но на очень короткое время. К ним устремлялись многочисленные визионеры, контактеры, шизофреники и просто городские сумасшедшие. Они искренне пытались дозвониться и достучаться до научных сотрудников, чтобы помочь в нелегком диалоге с зелеными человечками. В каждом институте находился специально обученный для общения с этими энтузиастами персонал, который и принимал на себя ударную волну фанатов НЛО, выслушивал взволнованные речи и сенсационные признания. Конечно, хлопот эти «отвлекающие вспышки» приносили немало. Но и пользы тоже. После скандалов, связанных с зелеными человечками, серьезные иностранные – да и отечественные – организации уже не проявляли интереса к объектам «Феникса». Цель была достигнута.

Но в случае с секретной службой Ватикана все вышло ровно наоборот. Ирония судьбы заключалась в том, что именно «отвлекающие вспышки» и привлекли ее внимание. Такое случается в шпионаже, для подобных случаев даже существует специальный термин – «выпадение осадков». Происходит выпадение осадков, когда операция прикрытия дает неожиданные побочные эффекты. Такое случается сплошь и рядом. Ситуация с «Фениксом» и внезапным интересом к нему Ватикана был как раз классическим случаем «выпадения осадков». Поэтому Торно и прибыл в Москву на международную торговую конференцию в качестве итальянского предпринимателя средней руки, вызывая зависть у своих коллег великолепным загаром. Бизнесмены любят похвастаться друг перед другом только что приобретенным загаром, но на этот раз у Торно не было конкурентов, потому что был не сезон.

В решении отправить в Москву именно Торно не было ничего случайного. Только что Торно вернулся из Ирана, где ему была поручена точно такая же миссия. На родине аятолл вдруг обнаружилось сразу несколько научно-исследовательских центров по изучению активности НЛО. В Ватикане сразу обратили внимание на то, что все эти центры были построены в последнее время в странной близости от серьезных мусульманских теологических учреждений. На другую интересную географическую особенность кардиналы внимания не обратили.

Перед самым вылетом Торно в Тегеран с ним неожиданно пожелали встретиться двое вежливых американцев. Как выяснилось, военную разведку США также очень интересовали иранские исследования в области НЛО. Вежливых американцев тоже очень волновал вопрос о географическом выборе местоположения для этих исследовательских центров. Оказалось, что эти центры находятся всего километрах в тридцати – тридцати пяти от ядерных объектов Ирана. Об этом епископы, похоже, даже не догадывались.

Когда синьор Торно для оживления беседы рассказал о странном соседстве НЛО-шных центров еще и с учреждениями по изучению Корана, американцы вежливо и энергично сказали:

– Very interesting!

Но при этом Торно заметил в их глазах такую холодную смертельную скуку, что больше решил не развивать эту тему.

Американцы быстро и доходчиво объяснили синьору Торно, как распознать с безопасного расстояния верные признаки объектов противовоздушной обороны, а также с какого ракурса их лучше снять на фото и видео. После чего Торно получил щедрые подъемные и в некоторой задумчивости вылетел в Тегеран.

Его возвращения с нетерпением ждали не только в Ватикане, но еще и в римской гостинице, где снимала постоянный номер американская разведка, а также на уютной вилле на Сицилии, куда как раз в это время приехал шведский бизнесмен Эрик Густавссон. Все хотели в эти дни узнать что-то новое про Иран, а это значило, что информация, которой располагал синьор Торно, на шпионских рынках и в Америке, и в Европе стоила теперь очень дорого.

Надо сказать, что в отличие от иранской командировки поездкой Торно в Москву сначала не заинтересовался никто, кроме, конечно, его непосредственных начальников с площади Святого Петра. Но удача все-таки следовала за Торно по пятам. Правда, она не сразу дала о себе знать. А может, дело было просто в профессионализме Торно, а вовсе не в каком-то везении.

Итальянца, явно искавшего выходы на людей из банка «Феникс», российская контрразведка вычислила довольно быстро. И уже в скором времени Джузеппе Торно удалось добыть неплохое досье на некоторые исследования по контактам с внеземными цивилизациями, якобы проводившиеся в научных центрах «Феникса». Синьора Торно несколько насторожила та легкость, с которой ему удалось быстро выйти на нужных людей и получить от них нужную информацию. И насторожила, заметим, совершенно справедливо, потому что полученное им «досье» на самом деле было пакетом дезинформации, подготовленной контрразведчиками в рамках операции «Дымовая завеса». Конечно, Джузеппе не знал, как именно называлась эта операция, зато смысл ее он уловил довольно чутко и быстро сообразил, что засветился. Конечно, новичок в профессии на его месте расстроился бы при таком повороте, а то и вовсе бы запаниковал. Но Джузеппе Торно не был новичком в шпионаже и потому постарался первым делом понять, какие открытия можно извлечь из его нынешнего положения. Открытий получалось несколько. Во-первых, то, что его так быстро вычислили и оперативно подсунули дезинформацию, свидетельствовало о том, что вокруг «Феникса» существует повышенный контрразведывательный режим. Одно уже это обстоятельство сразу навело синьора Торно на размышления. Получалось, что «Феникс» был какой-то серьезной фирмой, которая вряд ли специализировалась на дружбе с зелеными человечками. Потому что трудно дружить сразу и с инопланетянами, и с русской контрразведкой. Второй вывод, к которому он пришел, был довольно прост. Поскольку теперь он, вероятнее всего, находился у русских под плотным наблюдением, совершать какие-либо новые шаги и пытаться что-либо выяснить было бы слишком опасным занятием. Значит, его исследовательскую деятельность на этом этапе следовало прекратить.

Собственно, на этом московская командировка доктора теологии Торно и закончилась. Он сделал вид, что вполне удовлетворен полученным «секретным» досье, расслабился на шумной вечеринке по случаю окончания торговой конференции и благополучно вылетел в Рим. Но, едва вернувшись домой, он поспешил связаться со своим шведским другом из Международного бюро научно-технических исследований и сообщил ему, что, кажется, заметил в России нечто интересное. Этих слов было вполне достаточно, чтобы через пару дней в Рим прибыл связной из Осло для более обстоятельной беседы. Еще через три недели наблюдательность доктора Торно была вознаграждена симпатичным денежным чеком, и он понял, что оказался прав в своих предположениях относительно банка «Феникс». Впрочем, это уже было не его дело, и Торно решил пока забыть про «Феникса» и Россию. Но оказалось, что зря.

Когда в Москве какие-то злодеи похитили трех рыжих девиц из модельного агентства «Мадемуазель Икс», синьор Торно, разумеется, об этом ничего не знал. Зато фигура самого Торно показалась российским контрразведчикам единственным следом, который, может быть, ничего сам по себе и не объяснял, но других следов не было вовсе. Поэтому в генеральских кабинетах и вспомнили научного сотрудника Воронцова. С одной стороны, он был единственным, кто уже пересекался с Джузеппе Торно. С другой – о Воронцове вообще вспоминали именно в тех ситуациях, которые казались безвыходными. Так что все сходилось. Сходилось не в том смысле, что кто-то что-то понял в этой запутанной картине, а только в том, что пора было звать на помощь этого странного Воронцова.

Само по себе появление Джузеппе Торно за месяц до исчезновения девушек и даже его интерес к банку «Феникс» могли быть, конечно, и простым совпадением. Но когда известие о появлении синьора Торно пришло из французских Канн – от оперативной группы, усиленно изображавшей из себя уличных торговцев, последние сомнения рассеялись. Торно был именно той ниточкой, за которую стоило хорошенько дернуть.

...Это только очень наивные люди полагают, что встречи могут быть случайными. Таких не бывает. Если смотреть на вещи оптимистически, то скорее всего больше половины встреч устраивает Господь Бог, а остальные – его антипод, традиционно попахивающий серой, и... разведки. Конечно, есть соблазн отнести статистику последней на счет того, кто попахивает серой, но это лишнее. Разведка все-таки живет своей жизнью, которая находится по ту сторону добра и зла, а поэтому не нужно ее числить по какому-то из этих двух ведомств...

Так вот однажды синьор Торно неспешно вел автомобиль по пригороду Рима и заметил стоящий на обочине кабриолет с поднятой крышкой капота. Около него в позе крайнего отчаяния стояла хорошо одетая дама. Доброе сердце синьора и безусловно привлекательная внешность дамы – все это подсказало Торно остановиться. Дама оказалась иностранкой, русской, и Торно с удовольствием попробовал поговорить с ней на ее родном языке. Поломка показалась ему серьезной, а положение, в которое попала дама, довольно неприятным. На вечеринке ее ждали друзья, а мобильный телефон, как назло, сел. Между тем до отеля, где происходила вечеринка, было рукой подать. Разумеется, Джузеппе пригласил даму в свой автомобиль и любезно согласился подвезти ее на встречу с друзьями. Всю дорогу дама щебетала без умолку, стихийно переходя с русского на итальянский и обратно, так что Торно без труда смог понять ее рассказ. Она объяснила, что ее ждут на вечеринке, которая традиционно собирается раз в год и на нее съезжаются многие русские, у которых здесь, в Италии, свой бизнес, а в этот раз еще приехали новые знакомые из Москвы, кстати говоря, довольно влиятельные предприниматели, у них тут какой-то симпозиум, и все так удачно совпало, и ее там так ждут, но вот проклятый автомобиль да еще севший мобильник, но тут такая радость, что как раз в этот момент проезжал синьор... Ах да, синьор Джузеппе, о, какое это красивое итальянское имя! Она вообще без ума от итальянских имен и названий, а как вам русские имена и названия?

Джузеппе уже почувствовал первые признаки мигрени в висках, но как раз в это время, к счастью, в конце улицы показался нужный отель. Оказалось, что вся русско-итальянская компания празднует свою встречу на открытой веранде, и дама – ее звали, между прочим, Ольга – попросила доброго синьора посигналить им, когда они подъезжали. Он так и поступил, хотя тут же пожалел об этом, потому что, обернувшись на сигнал, сидевшие за большим столом разглядели в подъехавшем автомобиле Ольгу и довольно энергично высыпали на улицу, чтобы встретить ее. Обрадованные приездом Ольги русские и итальянцы тут же облепили машину, Ольга что-то быстро объяснила своим знакомым, кося глазом на Джузеппе, и группа встречающих радостно загалдела. Причем из обрывков русских фраз Джузеппе понял, что его воспринимают как героя, спасшего русскую женщину от чего-то ужасного. Само собой разумелось, что герой должен был присоединиться к праздничному застолью, потому что какой же теперь без него праздник? И пока Торно вежливо пытался отказаться от такого гостеприимства, он вдруг поймал такой жалобный и просящий взгляд красивой Ольги, что сердце его дрогнуло и он вышел из автомобиля, присоединяясь к обрадованным Ольгиным друзьям. В конце концов, особенно торопиться ему было некуда, почему бы и не посидеть с приятными людьми за столом, к тому же на правах героя?

Надо сказать, он вовсе не пожалел, что остался, компания ему искренне понравилась, и он тоже, судя по всему, пришелся здесь по вкусу. Скоро он разговорился с очень приятным московским господином, с которым рядом оказался за столом. Господина звали Петром. «Как и вашего апостола!» – радостно сообщил он с самого начала, видимо, искренне полагая, что все итальянцы страшно религиозны. Петр довольно сносно объяснялся по-английски, хотя Джузеппе все-таки пробовал его склонить говорить на родном языке, но Петр, заметив, что его новый итальянский друг не так быстро понимает русский, все-таки опять переходил на английский, потому что ему не терпелось сказать очень многое. О своих восторгах по поводу увиденного здесь, в Италии, о том, какая это прекрасная страна, как даже воздух здесь пропитан красотой и эротикой, насколько прекрасны итальянские женщины и архитектура, и даже мужчины в общем-то ему, Петру, похоже, здесь нравятся. А климат! А Ватикан! «О, кстати, о Ватикане!» – радостно воскликнул Петр и достал из кармана пачку явно свежих фотографий.

Он рассыпал эту пачку перед носом у Торно по столу и начал возбужденно тыкать то в одну, то в другую фотографию, комментируя отснятые сюжеты. Вот это он, Петр, в самом Ватикане, представляешь? Правда, тут еще не хватает пока его фотографии с папой римским, но это обязательно когда-нибудь получится. У него, у Петра, очень серьезный бизнес в России, бизнес идет очень хорошо, а Петр знает, что бизнесменов серьезного уровня папа время от времени принимает. Ничего, еще подождать годик-второй, и папа обязательно даст ему аудиенцию, вот тогда и сфотографируемся...

Поток восторженной речи Петра был на некоторое время прерван – кто-то окликнул его с другого конца стола, и Петр отвернулся от Торно. Заметив, что никто больше на него особого внимания не обращает, Торно машинально принялся разглядывать оставленные на столе фотографии. И вдруг – словно укололся глазами. С одной из фотографий на него смотрело знакомое лицо, это был русский, Торно быстро вспомнил фамилию – Потоцкий, они познакомились с ним несколько лет назад. Потоцкий... кажется, Андрей. Это был довольно интересный малый. Интересный хотя бы потому, что имел отношение к истории с Фатимой. Торно занимался тогда этой группой русских по прямому указанию своих начальников, – все, что имело хоть малейшее отношение к истории Фатимы, в Ватикане считалось делом особой важности.

На снимке Потоцкий стоял, обнявшись с Петром, на фоне Колизея.

Торно сложил фотографии так, чтобы снимок с Потоцким оказался третьим в стопке, и, когда Петр опять обернулся к нему, начал медленно разглядывать каждую фотографию в стопке по очереди.

– Это кто? – спросил Джузеппе о каком-то мужчине, который стоял на первом снимке рядом с Петром.

– Начальник. Босс, – презрительно сморщился Петр. – Это не интересно! Листай дальше.

– А это кто? – с более игривой интонацией поинтересовался Торно, – на следующем снимке Петр интимно прижимал к себе какую-то смеющуюся блондинку.

– Познакомить? – так же игриво спросил Петр.

– Пожалуй, я не против, – задумчиво сказал Торно и отложил фото в сторону.

Следующий снимок изображал Петра в обнимку с Потоцким.

– А это кто? – слегка пьяным голосом спросил Торно, тыча пальцем в Потоцкого.

– О! Это крупная шишка! – поднял уважительно указательный палец Петр.

– КГБ? – на всякий случай спросил Торно.

– Ты что, Джузеппе! – захохотал Петр. – У нас теперь крупные шишки в КГБ не работают! Перестройка – слышал? Это финансист, зовут Андрюха, классный, кстати, парень...

– Финансист? – переспросил Торно.

– Да, – небрежно кивнул Петр. – Кажется, он работает с какой-то группой «Феникс», но, честно говоря, толком не знаю...

– А он сейчас тоже в Риме? – почти равнодушно спросил Торно, затаив дыхание от неожиданности.

– Ну конечно! Мы же вчера фотографировались! Вон смотри, даже дата есть... Но если ты имеешь в виду здесь, то нет, здесь его нет. Остался в Риме на какой-то встрече. А что?

– Ты понимаешь, – растерянно произнес Торно, – кажется, я его знаю... Ну-ка, дай рассмотреть получше.

Чтобы все выглядело совсем уж естественно, Торно даже нацепил на нос очки и начал внимательно рассматривать фотографию.

– Точно, – сказал Торно с легким удивлением. – Это он! Мы встречались несколько лет назад.

«Чудеса, да и только, спасибо тебе, Господи!» – быстро подумал Торно. Нет, не зря все-таки он подвез Ольгу к ее друзьям.

– Да ты что?! – радостно отреагировал Петр. – Ну, тогда за встречу друзей!

И он заново наполнил бокалы красным вином.

На следующий день новый русский друг Джузеппе Торно организовал ему встречу с Андреем Потоцким. Все было уже устроено свыше. Теперь доктору Торно оставалось лишь понять, интересуется ли господин Потоцкий по-прежнему делом Фатимы.

– Прошу понять меня правильно, – уточнил Торно, когда они пили с Потоцким кофе. – Это уже частное дело, и Ватикан к нему не имеет никакого отношения. Интересующие вас материалы находятся в частном владении – у лиц, с которыми я знаком почти случайно. Если вы хотите, я могу лишь помочь вам с этим контактом.

«Операция „Ловля на живца“ началась», – заметил про себя Потоцкий, благодарно улыбаясь синьору Торно...

...Таким образом, Джузеппе Торно сыграл правильную с точки зрения Москвы роль в истории с банком «Феникс» и его пропавшими девушками. Это и была первая причина, по которой Потоцкий теперь почти уже тепло вспоминал итальянца.

«Ну а во-вторых, – не без удовольствия подумал Потоцкий, – Ватикану вряд ли понравится то обстоятельство, что кто-то из сотрудников его секретной службы подрабатывает на стороне». Нет, Потоцкий вовсе не торопился расстраивать папу римского этим сообщением. Наоборот, его вполне устраивало, что между ним и секретным агентом Джузеппе Торно появилась теперь основа для крепкой мужской дружбы. Кто знает, чем еще сможет пригодиться Потоцкому авантюрный итальянец, связанный с Международным бюро научно-технических исследований? Так или иначе, приятно было сознавать, что синьор Торно теперь ни за что на свете не откажет господину Потоцкому в любой его, пусть даже самой неожиданной, просьбе.

Потоцкий вспомнил сейчас всю эту историю с Торно, пока они с Эриком Густавссоном ехали в центр Осло.

Что-то у Густавссона изменилось, почувствовал Потоцкий. И похоже, изменилось по отношению как раз к нему, к Потоцкому.

Внешне эти изменения почти никак не проявлялись. Просто швед стал чуть более сосредоточенным и чуть более мрачным. Только вот чтобы уловить эти «чуть» со стороны, нужно было обладать сверхчувствительными сенсорами. Густавссон был на этот счет совершенно спокоен: он понимал, что заметить микроизменения в его настроении вряд ли кому-нибудь было под силу. По большому счету швед был прав. Никакой другой наблюдатель их бы не уловил ни за что в жизни. Все дело в том, что Потоцкий как раз и был исключением из правил.

Люди, давно и хорошо знавшие Александра Воронцова – а среди них особенно женщины, – всегда помнили об этой его способности если и не подглядывать чужие мысли и настроения, то по крайней мере всегда чувствовать их движения и колебания. Когда Воронцов еще был мальчиком, а между родителями пробегала кошка раздора, его мать старалась как можно дольше не показываться сыну на глаза, чтобы он не пронюхал о случившейся ссоре (он переживал эти конфликты достаточно тяжело). А бывшая жена Воронцова иногда откровенно вздрагивала, когда ее супруг вдруг неожиданно говорил:

– Да не нервничай ты так из-за этого урода.

Хотя она и виду не подавала, что переживает из-за одного харизматического телеведущего, который не обращал на нее никакого внимания во время как бы случайных встреч. И никогда в жизни она, разумеется, не делилась этой тайной информацией с Воронцовым. Сначала она делала вид, что не понимает, о чем он говорит. А потом, когда разрыв их стал очевиден для обоих, как-то с грустью сказала:

– Тебе бы, Воронцов, в разведке работать. Зарываешь таланты в землю.

Сам Воронцов эту свою способность ни каким-то особенным даром, ни талантом не считал. И в самом деле, чужие мысли он не считывал, свои тоже на расстоянии не внушал, цвета и цифры «сквозь стену» угадывать не мог, что ж тут было удивительного? А то, что он так хорошо чувствовал, что происходит в данный момент с другими людьми, – так Воронцов полагал, что это естественная человеческая способность, пользоваться которой может любой из нас. Нужно быть лишь чуть-чуть повнимательнее друг к другу. И тогда можно запросто настроиться на волну другого человека, как будто это радиоволна, а потом, если прием нечеткий – слабый сигнал или слишком много помех, – нужно лишь подкрутить поточнее шкалу настройки, чтобы поймать именно ту частоту, на которой сейчас живет этот другой. Вот и все, никакого волшебства.

Как раз сейчас Андрей Потоцкий мысленно «подкручивал шкалу настройки», пытаясь точнее понять, что за излучения исходят от Эрика Густавссона. Наверное, это и сыграло решающую роль в дальнейшем развитии событий. Что-то вдруг случилось. Что-то совсем еще непонятное, но очень важное.

Это произошло, когда машина повернула с бульвара в сторону центра. Швед машинально подался к окну и быстро посмотрел куда-то наверх. В принципе ничего особенного. Так ведут себя миллионы пассажиров в автомобилях. Время от времени они смотрят в окно и что-то там разглядывают. Но почему именно в этот момент сердце у Потоцкого вдруг забилось быстро-быстро, а в сознании вовсю прозвучал сигнал тревоги? Как в детской игре «холодно-тепло-горячо». Вот сейчас как раз стало горячо.

Похоже, в это мгновение Эрик Густавссон совершенно забыл про Потоцкого, он вообще про все забыл, настолько ему нужно было посмотреть куда-то. Правда, швед сразу же вспомнил про своего русского спутника и скосил на него осторожный взгляд. Все это были даже не секунды, а какие-то доли секунд. Хотя это если наблюдать со стороны. Для Потоцкого время почему-то шло очень медленно, за доли секунд он успевал продумывать целые фразы, ставить вопросы и отвечать на них.

«Карл-Густав-Вейе, дом сорок семь, – запомнил Потоцкий, быстро глянув на табличку. – Запишем, что именно здесь с герром Густавссоном случилось нечто странное». По-видимому, именно здесь находилось что-то или кто-то очень важный для герра Густавссона. Скорее всего он посмотрел на верхние этажи небольшого дома, стоявшего на углу Карл-Густав-Вейе. Скорее всего так и было...