Третья версия

10

Капитан Мороз и курсант Белухин шли по длинному коридору мимо дверей с табличками: «Биологическая лаборатория», «Трасологическая», «Баллистическая»…

Сотрудники в белых халатах, попадавшиеся навстречу, здоровались с Морозом как со старым знакомым — было видно, что он здесь частый гость.

— Отпустите, товарищ капитан, — канючил Белухин. — Я же в уголовном розыске на практике, а не в ОБХСС. Мне майор Лихарев приказал: сдай деньги н сразу назад. А вы!.. Пустите душу на поляну!

— Задолдонил! Ну что тебя к этому Лихареву так тянет? — сердился Мороз. — Медом его намазали, что ли?

— В угрозыске интересней, — без лишней дипломатии отвечал курсант. — А у вас что — сплошные бумажки.

— Ну да, ну конечно. — Голос Мороза вздрагивал от еле скрываемой обиды. — Там же стрельба, засады, погони — романтика, одним словом. Слушай, Коля, ну неужели тебе неинтересно словить, скажем, взяточника, расхитителя, спекулянта? И не только словить, но и посадить на скамью подсудимых. Ну, скажи, разве неинтересно участвовать в схватке интеллектов, к чему, в конечном счете, сводится вся наша работа?

— Нет, все это будь здоров как интересно. Но вы все же отпустите меня, товарищ капитан.

— Не убедил? Эх, молодо-зелено! — тяжко вздохнул Мороз, хотя самому едва перевалило за тридцать. — Ладно, Коля, сейчас потолкуем с экспертом, и если ничего такого не возникнет…

— Возникнет, Евгений Игоревич, — подковырнул Белухин. — У вас беспременно возникнет.

— Р-разговорчики в строю! — Мороз состроил свирепую гримасу и шутливо боксанул Николая в плечо.

Они вошли в физико-химическую лабораторию экспертно-криминалистйческого отдела.

— Привет, Валерий! — поздоровался Мороз с экспертом. — Чем увенчались твои бессонные труды?

Бегло пожав протянутую руку, Клюшин снова углубился в расчеты, давая понять, что у него есть дела юважней и кавалерийским наскоком его не возьмешь. Мороза ничуть не смутил прохладный прием. Он как в в чем не бывало расхаживал по лаборатории, заглядывал через плечо эксперта.

— Все пишет и пишет. Валера, кончай волынку! Смотри, кого я тебе привел! Николай Белухин — гроза подпольных миллионеров, бич спекулянтов и расхитителей. Я тебя расписал ему как кудесника экспертизы, к которому сам Шерлок Холмс не погнушался бы пойти на выучку, а ты… Клюшин крутанулся в кресле навстречу Морозу.

— Ох, и надоел ты мне, Женька! Нет бы самому пораскинуть мозгой, все норовишь на экспертизе выехать.

— Не понял, — посерьезнел Мороз. — Что имеется в виду?

— Ты сумку осмотрел как следует? В карманчики заглянул? Дно картонное вынул?

Мороз растерянно моргал.

— Знаешь, как-то не пришло в голову. Эти чертовы деньги… Кстати, ты проверил — не фальшивка?

— Деньги настоящие, в розыске не числятся. Общая сумма девяносто шесть тысяч.

— Примерное время выпуска? Клюшин ехидно скривил губы.

— Женя, ты забываешь, где находишься. Может быть, у вас в ходу такие словечки: примерно, приблизительно, грубо ориентировочно, что-то около… А у нас все точно, все по науке. Деньги выпущены в период с семьдесят второго по восьмидесятый год.

— Так. И что из этого следует?

— А я откуда знаю? — Клюшин направился в соседнюю комнату.

— Ага, — удовлетворенно прижмурился Мороз. — Кое-чего не знаешь и ты. Твое слово, стажер! Смекаешь, в чем дело?-

— Признаться, не очень, — промямлил Николай.

— Не очень? Или очень не? — резвился Мороз. — Ну слушай, стажер, набирайся ума, пока к Лихареву не ушел. Судя по всему, найденные деньги похищены не сразу, а накапливались в течение нескольких лет. Чаще всего, расхититель и накопитель — одно лицо. Украл и — в кубышку, наворовал побольше — в тайник. И если после восьмидесятого года кубышка больше не наполнялась, что сей факт означает?

— Это означает… — не очень уверенно начал Белужин. — Это свидетельствует о том, что накопитель выбыл из племени расхитителей.

— Правильно, стажер! И что мы можем предположить?

— С ним что-то стряслось. Допустим, отбросил коньки. Или присел лет на десять.

— Хорошо мыслишь, стажер! А теперь представим, что некто в сером, предугадав возможную посадку, спрятал клад в укромном месте, так называемом схроне…

— Срок кончился, — подхватил Белухин, — некто вышел на свободу, отрыл из земли свой тайник… Товарищ капитан, потому прохожий и швырнул сумку в воду. С такой уликой он непременно загремел бы на новый срок.

— Точно, стажер! Ради своего спасения ящерица отбросила хвост, зная наверняка — вырастет новый. И здесь кроется определенная опасность. Если он с такой легкостью расстался со своей кубышкой, значит, у него в загашнике есть какие-то варианты…

Из соседней комнаты вышел Клюшин, неся в руке полиэтиленовые кульки.

— Думаю, Женя, деньги были спрятаны не в земле. Анализ этих пакетов выявил следы органических кислот.

— Это еще что такое? — удивился Мороз.

— Похоже на квашеные овощи. То ли кислая капуста, то ли соленые огурцы.

— Ни слова более! — дурашливо закричал Мороз, закрывая глаза пухлой ладонью. — Такие речи в рабочее время?.. — Он выразительно сглотнул слюну и уже серьезно спросил: — И что по этому поводу думает наш уважаемый эксперт? Можно ли допустить, что деньги хранились в бочках из-под этой королевской закуси?

— Вполне. Но лично я предпочитаю лимон.

— Ты, старик, всегда был пижоном-культурнопитейщиком. Ладно, излагай дальше. Или уже все?

— Нет, Женя, не все, чудеса только начинаются. Прошу внимания на экран. — Клюшин нажал кнопку проектора. На белом полотне появилось увеличенное изображение — зеленоватый обрывок бумаги. — Дно сумки, вынутой из воды, было покрыто картоном. Снизу к нему приклеился этот обрывок, представляющий часть обложки школьной тетради. В том месте, где обычно пишется фамилия, остались только две буквы: «Ч» прописное и «е» строчное. Дальше — неровный обрыв, который прошел и через имя. Оставшиеся буквы менее отчетливы, их пришлось восстанавливать. Тем не менее, конец имени прочесть можно — «…анта». Предполагаю, что полное имя — «Иоланта».

— Опера Чайковского, семь букв, — мгновенно выпалил любитель кроссвордов Белухин.

— Верно, — похвалил эрудита Клюшин. — Эти меломаны в погоне за экзотикой готовы на любую нелепицу. Был случай, когда родители назвали дочку Травиатой. Слов нет, звучит красиво. Но в переводе-то означает — «падшая».

— А у нас в Красноярске… — начал было курсант, но Мороз прервал на полуслове.

— Стоп, Коля, дальнейшие воспоминания отложим до лучших времен. Сейчас Валерий скажет нам номер школы, и мы отправимся разыскивать таинственную «Че…» с ее прекрасным именем.

Клюшин развел руками.

— К сожалению, Женя, больше ничего восстановить не удалось. Ни номера школы, ни класса. Подозреваю, что их и не было на обложке.

— То есть как? Тетрадь-то школьная.

— Да, но не всегда их используют по назначению. Туда могут переписывать любимые песни, афоризмы… Да мало ли что еще!

— Дело ясное, что дело темное. — Мороз озабоченно почесал подбородок.

— Могу добавить: обложке лет шесть-семь. Эксперт-графолог считает, что надпись сделана девочкой тринадцати-пятнадцати лет.

Новые данные не прибавили капитану оптимизма.

— Выходит, — рассуждал он, — эта Иоланта уже в институте. Или работает. Или вышла замуж и уехала… М-да, иголку в стоге сена отыскать будет легче.

— Теперь главный сюрприз. Его я приберег напоследок. Как думаешь, Женя, что это?

Клюшин снова нажал кнопку проектора. На экране возникла надпись «Аэрофлот» и трудно различимые, расплывшиеся — «Е 95271…».

— Багажная бирка? Вот это подарок! Это же все равно что найти паспорт виновника на месте происшествия. По бирке разыщем билет, в билете — фамилия пассажира… Где ты ее нашел?

— В боковом кармане сумки, куда ты поленился заглянуть.

Мороз виновато склонил голову, покрутил пальцами над макушкой.

— Валера, каюсь и посыпаю голову пеплом.

— Подожди радоваться, Женька, не так все просто. Бирка выдана лет десять назад. Нет ни номера рейса, ни пункта назначения. Кроме того, стерта последняя цифра: то ли «3», то ли «8». Так что вам предстоит переворошить горы документации.

— Найдем! — жизнерадостно заявил Мороз, — Перероем весь Аэрофлот, а найдем. Как, стажер, перероем?

— Перероем, товарищ капитан, — вздохнул Белухин. Особого энтузиазма в его словах не чувствовалось.

— И тогда свободен, — пообещал Мороз. — Слово чести!

— Ага! — недоверчиво прищурился курсант.

— Свободен! — повторил Мороз и гулко стукнул себя в грудь. — Раз ты до сих пор не проникся романтикой нашего труда, что ж — иди, иди к своему обожаемому Лихареву.

Распрощавшись с Клюшиным, они направились к выходу.

— Ну, стажер, с чего начнем? Продемонстрируй, чему вас там учат?

— Я думаю, товарищ капитан, надо прежде всего заняться школами. Сесть на телефон и начать обзванивать все подряд: «Здравствуйте, это из ОБХСС». У директора душа в пятках, он весь — сплошное внимание. «Слушаю вас, товарищ из ОБХСС». «Нас интересует, не училась ли у вас дочь подпольного миллионера Иоланта Че?.. Что, что?.. Вы не расслышали фамилию?.. А мы, уважаемый директор, и сами не знаем, не ведаем, «Че» — начальные буквы, об остальном надо догадываться. Это могут быть: Чебурашкина, Чекушкина, Чемоданова, Чепурная, Чепчикова, Чернобуркина, Чертогонова, Чечулина и т. д. и т. п. и др. др…»

Белухин остановился, чтобы передохнуть, Мороз захлопал в ладоши.

— Браво, стажер! Смотри, как лихо у тебя получается. Вот ты и займешься по предложенному рецепту.

— Но, товарищ капитан, — взмолился Белухин. — Меня ждет товарищ майор…

— Не бухти! — цыкнул Мороз.

Дверь одной из лабораторий отворилась, оттуда вышел Лихарев. В руке у майора — пачка отпечатанных фотоснимков, еще слегка влажных после глянцевания.

Он пошел по коридору и неожиданно наткнулся на Белухина, который жадно ел его глазами, порываясь что-то сказать.

— А, курсант, — рассеянно промолвил Лихарев. — Куда это вы запропастились? Пойдемте, вы мне нужны.

— Извини, Юра, — выдвинулся вперед Мороз, — но я твоему стажеру дал очень важное и ответственное задание. Как только он его выполнит…

Лихарев недоуменно вздернул брови, буркнул что-то неразборчивое и пошел дальше.