Три желания за жизнь

Глава 4

Таяру казалось, что нет ничего в жизни, что смогло бы вынудить бесноваться его стихию. Даже во время его добровольной изоляции, их противостояние было больше похоже на перетягивание каната с переменным успехом. Отказываясь от своей сути, он истязал свое духовное начало, а оно в ответ безжалостно терзало его плоть. Но это было ничто, по сравнению с тем клубком противоречивых чувств охвативший его в момент, когда девушка доверчиво прижалась к нему. Он, жаждущий экстремальных ощущений, оказался не готов к ним. Что такое внутреннее жжение изголодавшегося по энергии тела, в сравнении с искусительным лакомством ее чистой наивной души.

Тело девушки безвольно льнуло к нему в поисках опоры, и какая-то крупица сознания Таяра тоскливо заныла от жалости, приводя этим чувством его душу в яростное смятение. Огонь взревел неистовствуя, словно ему в топку ежесекундно подливали масла, ломая его волю, понуждая сорвать обертку с подарка отца.

Но вероломный шайтан позаботился о наказании своего ослушавшегося сына, одурманив девушку, отец низверг его в нещадное пекло ожидания часа, когда Таяр сможет забрать ее энергию себе. В том состоянии, в котором девушка находилась сейчас, от нее было мало толку.

Из его груди рыком вырывались проклятья, но даже это не смогло напугать его пленницу. Мужчине ничего не оставалось, как скрепя сердце смириться.

— Спи, — его голос, урчащий обещанием воплощения самых несбыточных фантазий, погрузил ее в сон.

Тело девушки расслабилось и, соскальзывая, подобно раскаленной лаве медленно стекало вниз по обнаженной коже Таяра. Легчайшее касание с ней отдавалось болью ожога в теле, но он все же не дал ей упасть. Легко как пушинку, подхватывая на руки, мужчина сам отнес ее в спальню, не в силах позволить кому-то из своих проклятых слуг дотрагиваться до нее.

Осторожно опустив свою ношу на мягкий матрас, Таяр стремительно вылетел прочь, опаленный нечаянной лаской ее заструившихся по руке мягких длинных волос. Он думал, что увеличив расстояние между собой и подарком, уймет голод стихии.

Так было всегда, но не сегодня.

Таяр метался по огромному замку, раскидывая и круша все, что попадалось ему под руку, пытаясь хоть так излить свой бессильный гнев от ликования стихии, которой все труднее было противиться. Случайно поймав свое отражение в зеркале, он увидел легкие морщинки, залегшие в уголках глаз и рта, которых не было ранее на его идеальном молодом лице. Таяр месяц играл в рулетку на свою жизнь, каждый день, проворачивая барабан револьвера и взводя курок, он ожидал рокового выстрела, но его все не было. Но сегодня он наконец прогремел, и время обрело новое значение. Не было больше размеренной вечности, и каждая секунда обрела ценность.

Кто бы мог подумать, что эта безобидная на вид крошка, может представлять для него опасность, не меньшую, чем он для нее. При мысли о своей смертельной игрушке, свернувшейся калачиком на его кровати, Таяр почувствовал прилив возбуждения.

Для его тела и души она стала непреодолимым искушением. И впервые за прошедший месяц они были едины в своих устремлениях, только цели у них были разные. Не в силах более противиться себе, мужчина направился в спальню, понимая, что его буйство не утихомирит той жажды, что захватила его всего без остатка.

Проходя просторными коридорами, он видел, как слуги спешно возвращают замку нормальный вид. При его появлении они вздрагивали и съеживались на глазах, стараясь слиться с интерьером. Напрасность их усилий, вызывала лишь усмешку у Таяра. Судя по тусклому диску уходящего за горизонт солнца, они это делали уже по пятому кругу, если не больше. Что ж, однотипность и монотонность тоже один из видов наказания, хотя и очень легкого на его взгляд.

Гостиная встретила его почти кристальной чистотой и сиянием. Расторопные слуги наводили последний лоск, под устрашающим взглядом Саида. Таяр прошел мимо, жестом приказывая демону следовать за собой.

— К моменту как девушка проснется, прикажи принести в спальню легкий ужин на двоих, — ему не нужно было оборачиваться, чтобы почувствовать, насколько удивлен, таким приказом Саид, — Тебе что-нибудь не понятно?

— Нет, господин! — Легкое смещение воздуха, возвестило Таяра о смиренном поклоне, но ему это было безразлично. Глаза уже нашли вожделенный объект и не хотели упускать его из виду. Он взмахом отпустил демона, сам медленно, будто под гипнозом продвигаясь к постели.

Румянец вернулся на щечки спящей девушки, из приоткрытых пухлых розовых губ вырывалось легкое дыханье, а не накрашенные реснички тяжелыми занавесями скрывали цвет глаз незнакомки. Алчущий взгляд Таяра скользил от ангельски-невинного лица дальше, охватывая полную грудь с манящей ложбинкой в расстегнувшемся вороте рубашки, тонкую талию, которая плавным крутым изгибом переходила в округло-аппетитную попку и длинные стройные ноги, обтянутые тонкой эластичной тканью брюк.

Пальцы самопроизвольно потянулись к лицу девушки, но, не дойдя какого-то миллиметра до него, на секунду замерли и вновь продолжили движение. Таяр, обрисовывая, запоминал ее черты, при этом заставляя плавиться воздух в том мизерном пространстве между ними. Ему хотелось знать, чувствует она такое же возбуждающее покалывание, которое из его пальцев перетекало дальше по всему телу, или нет. А неутихающая стихия, вторя его мыслям, подбивала познать ее внутренний мир.

Таяр видел, как девушка вдруг зашевелилась, ее губки сжались, а между бровей залегла тонкая морщинка, и тут же словно в кошмаре она начала метаться в постели, бормоча бессвязные слова. Он схватил ее за плечи и встряхнул, пытаясь разбудить, стихия взревела, побуждая проникнуть в сознание, и он сдался. Блок довольно мощный преграждал путь к ее мыслям, но он просто смел его, вытесняя чужое влияние на его пленницу.

Глаза девушки распахнулись, открывая ему прозрачно-серую радужку глаз, переходящую в зелень по краю. Ему казалось, что он тонет в ее ошарашенном взгляде, и даже стихия умолкла внутри, довольная его уступкой. Руки все еще продолжали удерживать ее плечи, слегка массируя, чтобы ослабить нервную дрожь. Он так увлекся, что первая услышанная им мысль, прозвучавшая подобно грому среди ясного неба, вырвала его из очарованного созерцания, заставляя недоуменно нахмурить брови.

«Слава богу, нет чая! Да это определенно хорошо». — Далее он расслышал отчетливый смешок, а потом снова тишина.

На секунду закравшееся в голову подозрение, что ему подсунули слабоумную, заставило его мысленно простонать от огорчения.

Только блаженной ему не хватало!

Но стихия продолжала удовлетворенно потрескивать урча, а из этого следовало, что девушка вполне вменяемая. Только почему он чувствовал себя глухим идиотом?!

Жар растекался по телу, языки пламени плясали перед глазами, а в ушах Марины звучал настойчивый умоляющий голос: «Не мечтай! Не желай! Не люби!» Слова повторялись вновь и вновь в каком-то иступленном скандировании, вызывая желание заткнуть уши, но гулкое эхо шло изнутри. Огонь, возвышавшийся над ней как плотная стена, завораживая танцующими бликами, незаметно смыкал круг вокруг нее. От недостатка живительного кислорода становилось трудно дышать. Паника, подначиваемая словами, поглощала ее сознание, вводя в ступор. Внезапно голову пронзило острой болью и Марина, почувствовав, как чьи-то руки трясут ее, распахнула глаза.

Удушливый огонь сменился свежей прохладой и лаской шелковых простыней. И вот уже вместо красного пламени ее глаза смотрят прямо в склоненное над ней высеченное словно из мрамора лицо молодого человека. Оно находилось так близко, что несколько непослушных вьющихся прядей постоянно мягко касались кожи ее щек. Причудливые тени, придающие резкость и хищность его чертам, скрывали от Марины выражение глаз, светящихся, словно два уголька, из-под иронично изогнутых бровей. Руки мужчины неосознанно или намеренно мягко массировали ее плечи, согревая своим теплом. Их сладкая неспешность никак не вязалась с напряжением, которое буквально волнами исходило от него.

Марине казалось, что он чего-то ждет от нее. Только вот чего?

Безупречный красавец, рожденный фантазией, находился слишком близко для ее спокойствия. Девушка чувствовала, что жар, не имеющий ничего общего с температурой в комнате, быстро растекается по телу, заставляя кожу розоветь. Если бы руки незнакомца так твердо не удерживали ее плечи, то она вряд ли смогла бы сдержать нервную дрожь. Может это сознание воссоздает провокационную ситуацию. Взгляд Марины быстро окинул комнату в поисках, того что она могла бы перевернуть, сбить или вылить от случайной неловкости, тем самым разрушив очарование момента. Но поблизости кроме нее и молодого человека не было ничего и никого.

От облегчения, что хотя бы во сне у нее есть шанс не напортачить, она мысленно возликовала. Нервно хихикнув внутри, Марина представила, что подумал бы о ней красавчик, не удержись она и проори это вслух. Тогда и напитков не нужно было бы и не важно сон это или нет.

Внезапно, его уже ставшие такими необходимыми поглаживания прекратились, а на лице отразилось непонятное смятение. Марина искренне не понимала, чем оно может быть вызвано, но четко знала, что не простит себя, если не решится прикоснуться к нему сейчас, пока наваждение не рассеялось, оставляя ее вновь одну.

Руки, преодолевая сопротивление жесткой хватки, робко потянулись к его лицу, и пальцы легким касанием отбросили нависающие над ней мягкие пряди, давая свету из окна упасть на его лицо. Марина чуть отклонила голову в бок, любуясь результатом своих несмелых усилий, и, еле сдерживая любопытство, заглянула в раскаленную черноту глаз, с беснующимися в них бликами заходящего солнца. Мужчина даже не шелохнулся, но отчего-то стал чуть ближе, чем секунду назад.

Словно скульптор она самыми кончиками пальцев помогала глазам исследовать его, завершая образ, делая его объемным, реальным. Чувствительные подушечки покалывало от еле ощутимых касаний к гладкой коже его нахмуренного лба. Марина слегка надавила, разглаживая морщинки, и не отрывая пальцев, вывела идеально изогнутые дуги бровей, очертила скулы, провела по прямому носу и, несмело замерев у чувственных губ, двинулась дальше к ямочке на подбородке. Каждая черточка в нем, казалась ей совершенной. Глаза восторженно следовали за пальцами, забывая, что перед ней не окаменевшее изваяние. Мужчина не отстранялся и не делал попытки остановить ее, словно время текло для него по-другому, и лишь густота воздуха, наполненная жаром, исходящим от его тела, говорила Марине, что перед ней все же живой человек.

Внутри порхали испуганные бабочки, заставляя сердце бешено биться. А подрагивающие, осмелевшие руки увлеченно повторяли узоры на его обнаженном торсе. Внезапно мышцы под ее пальцами вздрогнули, сокращаясь, словно сквозь них пропустили разряд тока, она раскрыла ладонь, собираясь погладить ужаленную кожу, но в этот момент оцепенение мужчины прошло.

— Проклятье, да что же ты со мной делаешь? — Его гортанный рык опалил слух, будоража нервы, заставляя Марину отшатнувшись попасть под гипноз его яростного взгляда. Течение времени замедлило свой бег, только на этот раз для нее.

Испуганный мозг, посылал расплывчатые картинки мужчины в окне, окидывающего находящихся в помещении людей разъяренным взглядом. Комнату в отеле и насмешливые голоса. В голове родилась парализующая мысль, что все это не сон.

Паника криком подкрадывалась к горлу. Но ему так и не суждено было вырваться, смятому в зародыше поцелуем. Губы мужчины яростно атаковали ее рот, накаляя неведомые ощущения. Пока жалящий язык, хозяйничал у нее внутри, мужские руки, удерживающие лицо, подушечками больших пальцев грубо растирали нежную кожу щек, заставляя их гореть. Ее ладони, совсем недавно, желавшие в наивном заблуждении ощутить гладкую бархатистость его кожи, испуганно упирались в стальные мышцы, безуспешно пытаясь оттолкнуть спровоцированного мужчину.

Внезапно, он изменил тактику, его язык не захватывал, но настойчиво соблазнял, заставляя невольно отвечать. Марина была ошеломлена его напором и той непонятной дрожью, которая рождаясь внутри, распространялась по всему телу, подобно струне под рукой мастера заставляя его изгибаться и вибрировать. Девушка выгнулась в попытке ослабить напряжение, и тут же ноги мужчины, захватившие ее бедра в плен, на секунду своим давлением освободили от тянущей муки. Но облегчение не было долгим.

Там где их тела соприкасались, жар огненной лавой растекался внутри, обостряя пробудившееся нещадное желание. Руки по-прежнему упирались в него, то ли цепляясь, то ли отгораживаясь. Он так и не позволил ей определиться в этом, решительно заводя их наверх. Марина с жадностью глотала воздух припухшими губами, пока его поцелуи обжигали кожу шеи и груди, освободившейся под треск разрываемой блузки.

Затуманенным взглядом она смотрела как совершенно незнакомый ей мужчина, сдирая, разбрасывает рваные лоскуты ее одежды, словно клочки подарочной обертки. Его агрессивная решительность покоряла, вызывая желание подчиняться. Руки были свободны, но вместо того чтобы отталкивать похитителя, с силой сжимали в кулак скользящий атлас, пытаясь выплеснуть напряженное возбуждение, спиралью расходящегося от ставших мучительно чувствительными сосков, жадно посасываемых его губами. Когда его бедра приподнялись, освобождая себе доступ к брюкам, ее груди заныли от нехватки, уносимого вниз вслед за его губами тепла. Из горла вырвался, судорожный всхлип протеста, который тут же сменился трепетным вздохом, от звука раздираемой ткани и легких жалящих укусов внизу живота.

Тело задрожало от остроты ощущений, усиленных стократно ожиданием, скручивающимся внутри, когда сильные руки с неумолимой настойчивостью развели ее ноги в стороны. Одурманенная изощренной медлительностью его языка, гладящего нежную кожу бедер, так близко от пульсирующей жаждой цели, и покоренная довольным урчанием мужчины, добравшегося до подарка, она как цветок раскрылась навстречу интимной ласке его рук и губ. Марина, забыв о смущении, стонами и криками выражала свой восторг от наслаждения, волнами окутывающего ее и подводящего к грани.

Их взгляды встретились, когда один из его пальцев, войдя внутрь, резкими неглубокими движениями начал растирать чувствительную плоть. Пламя, горящее вызовом в глазах молодого человека, будоражило кровь, побуждая ее податься навстречу в попытке как можно больше вобрать его в себя.

Лицо незнакомца осветила довольная улыбка.

— Так-то лучше, милая. Мне нравится, как ты горишь.

Но внезапно все оборвалось, вызывая внутри болезненный спазм неудовлетворенного желания. В мгновение ока ее тело было закутано с ног до головы в легкую простыню, которая, несмотря на гладкость, как грубая шерсть раздражала ставшую до невозможности чувствительной кожу.

— Оставь, и убирайся, — скомандовал мужчина, разворачиваясь к кому-то стоявшему в дверях.

Протестующее тело требовало разрядки, однако способность ясно мыслить постепенно возвращалась к Марине. Глаза выхватили мужскую фигуру в проеме комнаты, и ей захотелось еще плотнее закутаться в простыни от его пустого пугающего взгляда. Девушка вжалась в подушки, вспоминая, что не имеет не малейшего представления, где она и главное с кем.

Не удостоив ее вниманием, человек поклонился и тихо удалился, вновь оставив их наедине с похитителем.