Три комедии

Дождешься, негодяй! Намну тебе бока!

Видал ли белый свет такого дурака?

Он выведет, клянусь, святого из терпенья!

Сует повсюду нос, высказывает мненья,

Советы мне дает... Вот мой тебе совет:

Коль ты простой слуга, не лезь куда не след!

Дурному не учу...

Ну-ну, учи, советуй,

Брани меня, болтай о вещи той и этой;

Заслужишь наконец гостинца по спине!

Ведь тот, кто бьет слугу, всегда неправ вдвойне,

Слуга же трижды прав, господ остерегая...

Готов пойти на всё, от вас же опекая

Вас самого: пусть сам костей не соберу,

Останусь без ушей или совсем помру,

Но всякий раз, когда безумство ваше вижу,

Предостеречь спешу — пусть этим и обижу.

Уж если вам не мил, давайте мне расчет,

И тотчас вам верну ливрею эту вот;

Все золото свое нашили, не иначе,

На воротник слуге, чтоб выглядеть богаче!

Ты в качестве судьи был, что ли, принят мной

Иль в качестве слуги, ответь-ка, милый мой?

Я вами принят был за глупую скотину!

Нерон, сумевший мать родную, Агриппину,[1]

Как говорили мне, на тот отправить свет,

Слыл, может, добряком... куда! Добрее нет!

И вы, хозяин мой, такого же фасона...

Сенека-балабол, прими ответ Нерона:[2]

Когда слуга дает распоряженья сам,

А выполненье их предоставляет вам,

То получает он не плату, а побои.

Иль мало ты знаком с хозяйскою рукою?

Советы вам мои, выходит, не нужны?

Еще бы!

Ну тогда те деньги, что должны,

Отдайте мне, сеньор, и я расстанусь с вами

Ты денег захотел?

А то не знали сами!

Я жалованья жду.

За что? За красоту?

Припомни-ка, болван, большую доброту,

С которой я твои выслушивал советы.

Не я, а ты платить обязан мне за это!

Советов не давать? Да это в сердце нож...

Но так же не люблю работать ни за грош!

Что выберу из двух?

Взвесь хорошо, бездельник!

Смотри не ошибись — останешься без денег.

Решаю, что и впредь советовать хочу!

За что тебе и впредь гроша не заплачу.

Коль жалованья нет, осталась осторожность...

Богатство в ней мое! Она мне даст возможность

Советовать тому, кто безрассуден столь.

Итак, сейчас начну.

От болтовни уволь.

Вдвойне тебе платить согласен за молчанье!

Какой в молчанье прок? Вся польза в назиданье...

Я в этом убежден.

Что хочешь, то бери,

Но только обо мне со мной не говори!

Пусть заработок мой отныне канет в Лету,[3]

Лишь бы заблудший внял хорошему совету!

Я — грешный человек, но и без серебра

Рад буду вам помочь постигнуть суть добра...

Вам повезло, сеньор. Какие в мире слуги

Оказывать пойдут бесплатные услуги?

Но мне их выносить, увы, невмоготу.

Позвольте кой о чем спросить начистоту?

Да что с тебя возьмешь? Расспрашивай досыта!

Мой спрос, а ваш ответ — вот мы и будем квиты.

Не надо денег мне, до коих вы жадны!

А мне зато твои сужденья не нужны.

Сердиться ни к чему; к вопросам перейду я.

— Как можете, сеньор, вы женщину любую,

Будь хороша она, дурна, глупа, умна,

Девица, иль вдова, иль мужняя жена,

Преследовать, искать, не оставлять в покое,

Ей голову кружить и прочее такое?

Несчастный слабый пол... что за помеха в нем,

Коль норовите всех спалить своим огнем,

Хоть малое дитя, хоть, так сказать, старуху?

(Скажите, у кого б на то хватило духу!)

По вкусу обе вам: всё испытала та,

А эта тем мила, что чересчур проста...

Вам нравится гнильцо, а также скороспелка,

Прекрасное лицо и наглая подделка...

Когда на то пошло, я вас назвать готов,

Как ни прискорбно мне, последним из плутов!

Так не ведет себя порядочный мужчина.

Признайте, сударь мой: достойно ль дворянина

Днем под окном стоять, потупив долу взор,

В полночной темноте махать через забор,

Дежурить у дверей, торчать перед балконом,

Лукавя и хитря, лишь бы прослыть влюбленным?

По следу жертв своих входя в господен храм,

Смятение в умы вселяете и там:

Нескромные глаза то извергают пламя,

То гасят жар его горючими слезами,

То, взяв свою мишень на тщательный прицел,

Расходуют колчан разящих насмерть стрел...

Случается, порой колдуете без толку:

Не так легко сразить иную богомолку!

Насмешниц много есть средь девушек и дам,

Побольше, чем разинь, готовых верить вам.

Однако же, по ним стреляя вхолостую,

Нельзя сказать, чтоб вы работали впустую,

Поскольку, никого не наводя на грех,

Смешите и меня и прихожанок всех.

Обдумав это всё, от вас, сеньор, не скрою...

Способен он меня расстраивать порою!

Ты спрашивать хотел, взялся я отвечать,

Но это не вопрос, а проповедь опять!

А все же на твои докучливые речи

Тебе я кое-что по существу отвечу.

Так слушай... но смотри, ни слова никому!

Я превратился в слух, но слуху моему,

Предупреждаю вас, весьма претят длинноты!

Однако ты нахал!

Не понимаю что-то.

Я спрашиваю вас, вы отвечать должны,

Ругаться ни к чему, останемся дружны!

Ну, знаешь, милый друг, ты перешел границы!

Порядочный слуга укоров не боится.

Ответили бы мне, чем в спор со мной вступать.

Да, спорами тебя, пожалуй, не унять,

А только кулаком. Так вот, стенанья, вздохи,

Ужимки, суета, все эти ахи-охи —

Не признаки любви, ручаюсь головой,

А просто некий вид разведки боевой.

Из всех, кому себя я в жертву предлагаю,

Мне не нужна ни та, ни эта, ни другая.

Не увлекаюсь я, а развлекаюсь лишь.

Видал когда-нибудь, как кошка ловит мышь?

Любим иль не любим — таким огнем сгораю,

Которым одного себя лишь согреваю.

Вот как... и много есть соперников у вас?

Не прерывай, глупец, хотел сказать, как раз:

Влечет меня в любви лишь собственно познанье.

Я предаюсь ему — и счастлив без страданья!

Прекрасные слова!

Ну хочешь, докажу,

Что мастер в деле я, которому служу?

Мотай себе на ус, наставник тупоумный!

— Едва судьба сведет с какой-нибудь безумной,

Способной дать отпор, я отвожу удар,

На выручку призвав бесценный слезный дар...

Чем женщины глупей, тем больше верят в воду,

Что очи наши льют их простоте в угоду.

Красотке я твержу, что не лицо — душа

Меня пленила в ней, что дивно хороша

Она умом своим, а не своей фигурой...

Хвалы ее уму ценимы каждой дурой;

Дурнушке объявлю, что чем-то, что в ней есть,

Навек приворожен, а что это — бог весть!

Я поклоняюсь в них, как признанной святыне,

Тому, чего в них нет и не было в помине:

Хвалю за зрелый ум девчонок молодых,

Уживчивости гимн пою для пожилых...

Во что угодно мне я обращу любую:

Толстуху — в тонкий прут, а в яблочко — худую;

Малютке я внушу, что царственна она,

Сутулой — что гибка, высокой — что стройна,

Рябой — что лик ее достоин херувима,

Кривой — что красота ее неповторима,

Чистюле — что ее небрежность так мила,

Ленивой — что быстра, смуглянке — что бела.

Кого не убеждал, кому не врал, не льстил я,

И все это, заметь, без всякого усилья!

Без угрызений лгать лишь избранным дано,

И это — мой талант. Я им горжусь давно.

Сеньор, выходит, лжец?

Да, милый, честь имею...

Так, значит, я взялся прислуживать злодею?

Правдивым быть, увы, достоинство глупца.

Добавив иль отняв каких-то полсловца,

Разумный человек — хозяин положенья,

Когда б не выдавал свой холод за горенье,

Как мог бы я зажечь пожар в чужой крови,

Добиться жарких чувств — от гнева до любви,

Оставшись бы притом глубоко равнодушным

И к ласковым, и к злым, и к гордым, и к послушным?

Всё ладно... но зачем нужна вам жертва та,

Чья юная душа не вами занята?

Пронюхать стоит вам, что где-то любят двое,

Как рветесь третьим стать, лишая их покоя!

Где в этом здравый смысл? Какая в этом цель?

Кому из трех нужна такая канитель?

В своем ли вы уме, девицу увлекая,

Когда девица та не ваша, а чужая?

Вот то, что мне, сеньор, хотелось бы понять...

Другому насолить — большая благодать!

Ты знаешь, как смешон обиженный влюбленный?

Он злой свой рок клянет, канючит, бьет поклоны,

И вьется, и юлит, что угорь на огне.

Конечно, угадав, что корень зла — во мне,

Старается донять души своей царицу,

Дабы со слов ее в несчастье убедиться...

Та отрицает всё! Клянется, что верна,

Безгрешна, и чиста, и страстно влюблена...

Ах-ах, он счастлив вновь! Он больше не ревнует!

Чтоб время наверстать, он ручку ей целует!

Что дальше делать им? Сердечные друзья

В душевной простоте льют слезы в три ручья,

В то время как я сам, (причина их смятенья,

Давно улегся спать — и вижу сновиденья...

Пусть так, сеньор, пусть так... а если, например,

К насмешкам не привык той дамы кавалер?

Что, если он из тех, кто жаждет вражьей крови,

И держит и кинжал и шпагу наготове,

И возит в сундуке не шляпу и жилет,

А парочку рапир, кинжал и пистолет?

Что, если с вами он как следует поступит,

Проколет вас насквозь иль попросту отлупит,

Чтоб отомстить за всё, что претерпел от вас,

И оградить себя от будущих проказ, —

Что скажете тогда?

Скажу, слуга зловещий,

Что при Дворе давно осмеяны две вещи:

Дуэли из-за дам, причины многих зол,

И наглухо, вот так, застегнутый камзол.

Но что это? Стучат! И кто-то очень шумный!

Дверь ходит ходуном. Какой-то полоумный

Заставить хочет нас открыть ему теперь...

Впусти его скорей, он высадит нам дверь!

Дон Феликс дома?

Да!

Я жду!

Сейчас открою.

Я думал, весь косяк прихватит он с собою...

Сей гость за дикаря сойти бы мог вполне!

Могу ль два слова вам сказать наедине?

Хоть двадцать!

Очень рад. Но здесь не место лишним.

Пусть ваш слуга уйдет.

Сеньор, клянусь всевышним.

Он больше предан мне, чем самый верный друг!

Вам повезло, сеньор! Иметь подобных слуг!..

— Вы знаете, кто я?

Вы дон Гаспар Падилья.

Известно вам, что я не трус, не простофиля?

Да!

Что за древность чтим и при дворе мой род?

Слыхал...

Что честь моя — вернейший мой оплот?

Что делал я, солдат, во Фландрии, скажите?

Не знаю.

Ну, тогда историю прочтите!

Известно ль вам, сеньор, что я могу сразить

Любого наглеца?

Просил бы объяснить...

В одну богиню я шесть лет влюблен... и что же?

Шесть месяцев назад влюбились вы в нее же,

И с этих самых пор, не пропустив ни дня,

Вы делаете всё, чтоб осмеять меня.

Вы бродите за мной моей второю тенью,

Чтоб подражать моим поступкам и движеньям;

Куда бы ни спешил — вы на моем пути!

Кого бы ни искал — уверен вас найти...

Когда любовь моя мне шлет привет с балкона_?

Вы кланяетесь ей в ответ непринужденно,

Успев передразнить мой собственный поклон,

Чтоб дерзким и смешным ей показался он.

Да что там говорить — я заболел простудой,

Раскашлялись и вы, как старец слабогрудый,

Подав надежду мне, что хоть на этот раз

Поможет ваша хворь избавиться от вас!

Но нет, и кашель ваш был лишь сплошным притворством,

Надсаживались вы с неистовым упорством,

Решив, что, может, я перхаю неспроста,

Что некий тайный знак дают мои уста...

Я в бешенстве своем — могу признаться в этом —

Готов был свой же нос раскровянить стилетом

Иль в щеку погрузить его по рукоять,

Дабы отбить у вас охоту подражать.

Едва взгрустнется мне — вы тотчас слезы льете;

Открыть мне стоит рот, как вы уже поете;

Коль грудь мою теснит благопристойный вздох,

Вы говорите «ах» и говорите «ох»...

Взгляну ль исподтишка в глаза своей прекрасной,

Ваш взор встречаю я, в нее вперенный страстно...

Довольно, сударь мой! Есть у меня изъян —

Терпеть я не могу ученых обезьян,

Что подражают мне в повадках, в шляпах, в платье,

В колясках, в лошадях, в улыбках и в объятьях,

И более того — в самой любви моей!

Предупреждаю вас, лукавый лицедей,

Не вы один шутник — шутить умею тоже...

Прощайте!

Вот наглец! Видал, каков вельможа?

Кто дерзок на слова, тот на расправу плох...

Дай шпагу! Захватить хочу его врасплох,

Пока он не сбежал...

Слуга вам рукоплещет.

Однако при дворе осмеяны две вещи:

Дуэли из-за дам, причины многих зол,

И наглухо, вот так, застегнутый камзол.

Опять стучит! Открой! Вернулся он обратно —

Нас снова посмешить желает, вероятно!

О нет, сеньор! Мне слух не изменял вовек...

На этот раз стучит учтивый человек...

Как, сударь, это вы? Чему обязан честью

Вас видеть у себя?

Отвечу вам без лести,

Что вы, меня приняв, мне оказали честь...

Чем вам могу служить?

Как вам известно, есть

Причина у меня искать свиданья с вами,

Поскольку речь идет о... вам знакомой даме.

Мне трудно угадать...

Догадки ни к чему,

Когда ваш долг святой вам ясен самому!

Но чей же я должник?

Чей? Узам Гименея[4]

Пора бы вас связать с племянницей моею

Во исполненье клятв, что были ей даны...

Пусть узы эти вам покажутся тесны,

Ослабить можно их, чтоб облегчить поклажу,

Но честный человек и не помыслит даже

Порвать их... Слышал я, что, обойдя закон,

Который не велит иметь нам много жен,

Вы к женщине другой посвататься хотите...

Понятно ль вам, сеньор, что, если уязвите

Вы честь моей семьи предательством таким,

Племянница и я обиды не простим?

Как, только и всего?

Как будто бы довольно...

Довольно для того, чтоб рассмешить невольно!

Я, право, слишком юн, чтоб впрячься в этот воз...

Что до семейных сцен и до девичьих слез,

То я не поскуплюсь на звонкую монету,

Чтоб так, как надлежит, нам всё уладить это.

Честь, сударь, не товар, тем более моя!

Моя же не велит к вам попадать в зятья...

За наглый свой обман поплатитесь, однако!

Приму любую казнь, за исключеньем брака...

Подумай, старичок решил меня женить!

Ты слышишь, друг Жодле?

Он болен, может быть?

Хозяин и слуга друг друга стоят оба...

Когда б мне сил дала моя святая злоба,

Я проучил бы их...

Ах, боже, страх один!

Молчи!

Каков лакей, таков и господин!

Обидел я его... боюсь, как бы из мести

Он мне не навредил у будущего тестя!

Да, вправе ожидать возмездия герой,

Что при живой жене присватался к второй!

С проделкою такой навряд ли примирится

Двоих ребят от вас прижившая девица...

Пусть беден род ее, но не было пятна

На нем, доколе вас не встретила она.

Захочется ли ей краснеть пред всей округой

За то, что вы другой обзавелись супругой,

И скрылись с глаз долой и замели следы?

Нет, сударь, вам сухим не выйти из воды...

При ловкости своей окажетесь в накладе!

Есть деньги у меня, и деньги всё уладят.

На них, верней всего, и намекал старик,

Когда с любезных слов вдруг перешел на крик.

Меня он припугнуть хотел, чтоб Доротею

Я отблагодарил, когда расстанусь с нею.

Придется, уходя, подарок сделать ей...

Бедняжка так проста: к возлюбленной своей

Пошлю ее — пойдет, и за меня попросит,

И, брошенная мной, сама меня не бросит...

Достойною ценой ей воздадите вы!

Что ж, время таково и нравы таковы.

Не я один ищу получше в жизни места!

Люсия, например, завидная невеста:

Как ангел хороша, богата и знатна.

Давно уже была б моей женой она,

Когда бы не жених ее сестры Елены,

Которого мы ждем на свадьбу непременно...

Однако он никак не соберется в путь!

Да... К Доротее мне придется заглянуть.

Чтоб всё ей объяснить... Увы, слова найду ли?

Тут надо, не скупясь, позолотить пилюлю!

Гостиницей назвать такое заведенье!

Ведь это был не шум, а светопреставленье!

Дом сумасшедший! Ад! Скорей уснешь в аду,

Пусть черти там всю ночь играют в чехарду!

Хоть спать весьма горазд — не то что ваша милость, —

Сегодня ничего мне так и не приснилось:

То мух гонял, то блох, то комаров, то крыс,

И все же кто-то мне чуть носа не отгрыз!

Ступай скорей, узнай, где тут живет дон Феликс!

Да только приходи назад не канителясь,

А то любитель ты бродить по кабакам!

Как нас ни торопи, мы побываем там...

Нет больше сил терпеть, так пересохла глотка...

Когда б тебя грешить сподобил бог, красотка,

Была бы велика признательность моя:

Мне святость ни к чему — ведь греховодник я!

Увы, не повезло... святую без изъяна

Подсунул мне господь... а зла, как обезьяна!

Царапины, пинки да крики «не балуй» —

Вот всё, что вижу я в ответ на поцелуй!

Уж лучше б сердце мне кинжалом ты пронзила,

Чем взглядом этих глаз... Холодная могила

(Живым, как говорят, приносит вред она!)

Ужель за всю любовь безумцу суждена?

Как тысяча репьёв, голубушка, навечно

К тебе привязан я, и если бессердечно...

Бредовых этих слов я слушать не хочу!

Коль в сердце ранен ты, так обратись к врачу.

Дон Феликсу скажу, как ты развязен с дамой...

Дон Феликс? Мне везет! Наверно, этот самый...

Послушайте, мой друг!

Продолжим разговор!

Отстанешь или нет? Зовет тебя сеньор!

Будь проклят остолоп, вмешавшийся некстати!

Дать по зубам ему? А если дурень хватит

Сам по уху меня?

Хотел у вас узнать:

Дон Феликс где сейчас изволит проживать?

Где? Дома!

Ну а дом...

Находится в Толедо.

Не так легко найти по эдакому следу

Того, кого ищу... Я в городе чужой...

Тебя я всласть позлю, приятель дорогой!

Как увидать его?

Как водится — глазами.

Однако вы шутник! Играете словами!

С тобою поиграть хотелось бы не так...

По глупой голове соскучился кулак!

Не видит нас никто... Без шума и скандала

Сейчас я проучу как следует нахала.

Пощечина — ответ достойный наглецу!

Вы, кажется, меня задели по лицу?

А это вам видней!

Я ничего не вижу...

Как помыслом таким вас и себя обижу?

Мы встретимся еще.

Охотно, мой сеньор!

Покорнейший слуга!.. О чем был разговор?

«Как увидать его?» — «Как водится — глазами». —

«Однако вы шутник! Играете словами!..» —

«С тобою поиграть хотелось бы не так...».

И тут меня настиг увесистый кулак.

Как будто бы вот так происходило дело...

А если не кулак — ладонь меня задела?!

Пощечина — подлей удара кулаком.

Хоть и простой слуга, я хорошо знаком

С оттенками обид и с правилами чести.

Обидчиков привык укладывать на месте!

И если б этот был не из чужих краев,

Его бы наказать сумел без лишних слов...

Но слишком я учтив, и не хватило духу

Пришельца убивать за чушь... за оплеуху...

Когда б их было две, уж тут бы не стерпел!

А, ладно! Всё прошло...

А он, как видно, смел,

Мужчина этот... да? И здорово дерется!

Напрасно ты его затрагивал, сдается!

Поскольку он сердит и на расправу скор,

Ты лучше не шути и не вступай с ним в спор,

Когда сойдетесь вновь... Я просто удивилась,

Как ловко он сумел ударить вашу милость,

И как она легко удар перенесла!

Сам виноват, дружок! Он спрашивал без зла,

А ты в ответ держал заносчивые речи...

Спасибо, он тебя совсем не изувечил,

А только преподнес то, что ты сам просил!

Но мне-то каково! Ах, я лишаюсь сил,

Зря на твоем челе, увы, печать позора...

Гнев горькою слезой мне застилает взоры...

Ах, сколько горя мне несет твоя любовь...

Нельзя ли помолчать?

...Нет, вас увидеть вновь,

Узнать, что не забыт, — ей-богу, это чудо!

Позвольте, дорогой, мне вас обнять покуда!

Позвольте мне сперва... Благословляю миг,

Когда вас встретил здесь... Я вечный ваш должник.

Но как же вы могли, любезный дон Диего,

В гостинице дурной искать себе ночлега,

Когда своим считать должны мой скромный дом?

А ну, Жодле, живей беги туда бегом!

Всё гостю приготовь.

Ему вы так уж рады?

Потише ты, болван! Сболтнешь чего не надо.

Молчу.

Всё там устрой...

Альфонсо, подойди!

Мой друг нашелся сам!

Господь нас рассуди!

А я его слуге пощечину отвесил!

Ты что?

Да то, что был уж чересчур он весел,

Смеялся надо мной и вел себя как шут!

Смотри, коль мы теперь гостями стали тут,

Изволь себя вести как следует, дружочек!

Хотелось мне его огреть еще разочек!

Чтоб этой чепухи не слышать больше мне!

Не то я сам тебя огрею по спине.

Дон Феликс ждет меня. Я не люблю, чтоб ждали.

Сходи быстрей туда, где нынче ночевали,

Да вещи принеси, всё, что там есть у нас.

Дон Феликс, сударь мой, как я искала вас!

Искала? А зачем?

Да госпожа хотела

Скорей увидеть вас. Есть у нее к вам дело.

А у себя она?

Нет, к утрене пошла.

Что в церкви делать той, которая столь зла?

Зачем молиться ей, когда к мольбам сурова?

Выходит из себя от ласкового слова,

За взгляд готова съесть, за нежный вздох — убить...

Столь юной красоте и столь жестокой быть!

Не ждите от меня лукавого совета,

Чтоб приручить ее. Не вмешиваюсь в это.

Да, я глуха к речам, которые твердят

Влюбленные уста, что источают яд.

Грешить противно мне, хотя б посредством слуха.

Ах, кстати, о грехе: уймите злого духа!

Ваш пьяница, ваш плут первейший на земле,

Ваш наглый грубиян, ваш лодырь, ваш Жодле

Стал приставать ко мне, принявши за другую...

Конечно, осадить сама его могу я,

Но, уважая вас, предоставляю вам,

Раз это ваш слуга, дать дурню по рукам.

По вкусу я ему... видали селадона?[5]

Мне нужен кавалер не этого фасона!

А черт ваш косолап, назойлив и угрюм.

К тому же, что ни ночь, он поднимает шум,

У дома моего гнусавя под гитару...

Избавьте же меня от этого кошмара,

Пока от чар его не померла с тоски,

Не то пущу я в ход и когти и клыки!

А главное, что он — невежливость какая! —

Мне сердце предложил, руки не предлагая...

Я вас прошу, сеньор, нахала обуздать!

Я голову ему способен оторвать!

Приструните разок — тогда угомонится...

Я отлуплю его!

Воздай вам бог сторицей!

Покинуть должен вас... дела меня зовут.

Надолго ли, сеньор?

На несколько минут.

Дон Феликс, поспешим! Опаздывать не надо.

Служанке ни к чему хозяйкина досада!

Дон Феликс ничего не ведает досель:

Зачем приехал я, какая в этом цель...

Узнает скоро он, что эта цель — женитьба!

До срока женихом, приятель, не прослыть бы!

Расчетливый отец для сына выбрать мог

Не девушку с душой, а с золотом мешок...

Коль он сосватал мне мегеру иль урода,

Да здравствует тогда и бедность и свобода!

Обратно повернем — и полетим в Мадрид!

Такой отец, как ваш, на внешность не глядит:

Ему бы в кошельке да в доме изобилье!

Смотрите, ваш кузен — прославленный Падилья

Ну? Дон Гаспар?

Вон там!

Да, верно, это он!

Как он попал сюда? Я, право, удивлен!

Смотри не мешкай там! А опоздаешь сдуру,

На тысячу ремней располосую шкуру!

Знакомый голосок!

Вот это так сюрприз!

Диего?!

Это я...

Откуда вы взялись?

Что привело сюда?

Любовь...

Меня она же

Удерживает здесь, и мне сдается даже,

Что вынудит меня как следует пугнуть

Мальчишку одного, что перешел мне путь.

Я в двух сестер влюблен.

В обеих разом?

Разом.

А плут одной из них подмигивает глазом.

Стерпел бы это я, с ним не вступая в спор,

Когда б досталась мне вторая из сестер,

Но только что узнал: с одним молокососом

Сосватана она; чтоб не остаться с носом,

Я вынужден и с тем и с этим женихом

Разделаться своим недремлющим клинком.

Вы знаете, кузен, как ловко им владею.

Одобрите ли вы подобную затею?

Пред ней не устоят сердца обеих дам...

Я вызов на дуэль сейчас же передам!

Я провожу вас.

Нет, я сам найду дорогу.

А где живете вы?

Да всюду понемногу.

Прощайте, мой кузен!

Кузен, до скорых встреч!

Старайтесь и себя и шпагу поберечь!

Нет, это не по мне…

Таков и в ратном деле...

Он храбр, как Александр, хотя и пустомеля.

И ко всему тому неистов, как Роланд.[6]

К отваге у него и к щедрости талант,

И он совсем не зол и не совсем бездельник.

Ему б чуть-чуть ума и хоть немного денег —

Вот был бы человек...

А кучер что, исчез?

Бог ведает о том, в какую щель залез!

Наверно, в кабаке. Мне там искать неловко.

Альфонсо, что за стан! за ножки! за головка!

Оставил, негодяй, на улице меня!

Смотрела я везде. Пропал средь бела дня...

Обшарила весь храм, за каждою колонной...

Такую объявить своею нареченной

Не отказался б я!

Поскольку Фаэтон[7]

Укрылся в облаках, велит хороший тон

К светилу подойти и проводить до дома!

Но как ее зовут? Она мне незнакома...

Узнаю я сейчас.

Сударыня, увы,

Я неизвестен вам, но если б только вы,

Безумца не сочтя ни наглецом, ни фатом,

Позволили ему быть вашим провожатым...

Пусть недостоин я, но не гоните прочь

Того, кто всей душой стремится вам помочь!

Я тронута, сеньор, всё это очень мило,

Но уличных знакомств ничем не заслужила,

Ни дружеских услуг от посторонних лиц,

Что тщатся заменить исчезнувших возниц!

Да, каюсь, виноват... и сам отлично знаю —

Невелика цена тому, что предлагаю.

Но есть ли человек и есть ли в мире дар,

Достойный вас самой, достойный ваших чар?

Из тех, кто на земле, не в небесах взлелеян,

Кто может быть столь горд и столь самонадеян,

Чтоб вашу красоту, достоинство и стать

С тем, чем прославлен сам, осмелится сравнять?

Померкла для меня светил мадридских слава,

Толедская звезда их всех затмила, право!

Едва лишь вас узрел мой восхищенный взор,

Как я забыл Мадрид и королевский двор...

Ах, милый мой сеньор, сколь вы красноречивы!

Мне, бедной, не суметь ответить так красиво!

Толедцам не послал бог острого ума...

Так вы — у ног моих? Не верю я сама,

Что стала невзначай владетельницей клада...

Немного вам бы стать расчетливее надо

И первым встречным так себя не раздавать.

Могу ль столь ценный дар по совести принять?

Ведь я, его приняв, на части растерзаю!

Не знаете меня так, как себя я знаю.

Что надо мне, узнал, лишь поглядев на вас,

Увидев небеса в сиянье ваших глаз...

Но скрыто лишь одно от сердца и от взгляда:

Сулят мне рай они или мученья ада?

Всяк ведает свое... Я знаю, например,

Как льстив в своих речах столичный кавалер!

Нашелся кучер наш. Гулял он в переулке.

Уволить бы его за дерзкие прогулки!

Да, этого вполне заслуживает он...

Удачи вам пошли всесильный Купидон![8]

Прощайте, сударь мой...

О, как она прекрасна...

Нет, я сойду с ума, коль жребий мой злосчастный

Другую, не ее, в подруги прочит мне!

Альфонсо, я влюблен... душа моя в огне...

Ну, что бы дали вы, чтоб сочетаться с нею?

И самого себя и всё, чем я владею.

Так, может быть, сеньор, я — радости гонец!

Дон Педро д'Авила — красавицы отец.

Да что ты говоришь? Зовут ее Елена?

Про имя не спросил, скажу вам откровенно...

Эх, должен бы спросить, желая мне добра...

А вдруг, на горе мне, есть у нее сестра?

А вдруг сия сестра мне перейдет дорогу?

Нет, прогневлю отца, а вместе с ним и бога,

Но верность соблюду красавице своей...

Успел заметить ты, что за глаза у ней?

Взглянула — и сомлел от пламенного взгляда...

Сгорел, пропал, погиб, и с сердцем нету слада.

Столь радостный теперь томит меня недуг,

Что жить не стану я, коль выздоровлю вдруг!

На что смотреть, увы? Зачем мне нужно зренье,

Коль зримая любовь исчезла, как виденье?

Кто счастье лишь видал, но им не завладел,

Тот не на жизнь, увы, на смерть свою глядел!

Но что же ты застыл в бессмысленном молчанье?

Ужель тебя мои не тронули страданья?

Скажи хоть что-нибудь, развей мою беду,

Не то, клянусь душой, совсем с ума сойду!

Встречал ли ты хоть раз такое совершенство?

Что в нем заключено — несчастье иль блаженство?

Что дивный взор таил, сумевший сердце сжечь, —

Разлуку навсегда иль радость новых встреч?

Ну, отвечай!

Да тут не сразу и найдешься,

Тут прежде чем сказать, досыта насмеешься!

Чтоб некто, с головой, не с тыквой на плечах,

По улице пройдя, вдруг от любви зачах!

Взглянуть, заговорить, учтиво поклониться,

Сейчас же разойтись и до того влюбиться,

Что хоть в могилу лезь... всё это в пять минут,

К тому же не узнав, как барышню зовут!

Известно вам, сеньор, что ваше обрученье...

Довольно, замолчи, и к черту поученья!

Прав я иль виноват — забота не твоя.

Вот где она живет, узнать хотел бы я!

Недуг мой от лекарств лишь разгорится пуще...

Не блага я ищу, а гибели в грядущем —

Не оттого, что слеп — я зряч, как никогда!

А потому, что мне мила моя беда.

Так где она живет?

На площади Соборной.

Там, где дон Феликс наш? О друг мой непритворный,

Ты видишь мой камзол?

Да...

Будет он твоим.

Не скоро, я боюсь, расстанетесь вы с ним!

Хоть завтра подарю, ручаюсь головою!

Но только поскорей отправимся с тобою

К волшебнице моей, чтобы к ногам ее

Я сердце положил пронзенное свое...

Но страха своего я от тебя не скрою:

Вдруг буду принят я какой-нибудь сестрою,

Уродливой к тому ж... Тогда сомненья нет,

Что дон Диего даст безбрачия обет!

Честь, друг Жодле, — вот то, чего дороже нет,

И надо посему скорей напасть на след

Нахала, что шутить осмелился с тобою,

Лицо твое примяв корявой пятернею.

Приезжий вертопрах! Нет места на земле,

Где б не сыскал тебя разгневанный Жодле!

Он лют, как Вельзевул, когда его рассердят,

И за обиды мстит врагам без милосердья!

Пусть был бы оскорблен ударом кулака...

Но по щеке плашмя ударила рука,

Да прямо на глазах болтуньи Беатрисы,

Что всё изобразить умеет, как актриса,

И может, как герольд, позор твой раструбить.

Нет, кровью должен я свою обиду смыть,

И пусть про месть мою знакомые узнают...

Альфонсо входит незамеченным и слушает.

О пришлый грубиян, когда тебя поймаю,

Увидишь ты тогда...

Что?

Ах... какая честь,

Мой дорогой собрат, приветствовать вас здесь!

У нас готово всё для вашего приема...

Хозяин ваш и вы — вы будете как дома!

Как друга, вас сейчас обедом угощу...

Весьма любезны вы! Себе я не прощу

Пощечины, что вам нечаянно отвесил...

Какие пустяки! Вы видите, я весел,

Шутливый ваш удар досель меня смешит...

Увы, меня зовут. Простите.

Трус бежит!

Догнать да надавать как следует по шее?

Но небо не велит ожесточать злодея...

Увы, я слишком добр и вечно невпопад!

Но нет, я оскорблен, и ходу нет назад...

Мой вызов на дуэль получишь ты сегодня.

Узнаешь, на кого преступно руку поднял!

Я накажу тебя!

Альфонсо, я пропал!

Несчастие свое как бы предугадал...

Та, что предстала мне, пленив красой нездешней...

Ах, как произнести? Я ввергнут в ад кромешный...

Волшебница моя другому отдана —

Дон Феликсу, увы, просватана она!

Жену себе искать приехал я в Толедо,

Ужели не с женой — с бедой назад уеду?

Как одолеть беду? Соперника убить?

Красавицу украв, брак тайный заключить?

Люсией я пленен... пусть необыкновенно

Мила и хороша ее сестра Елена,

Пусть доброе дают приданое за ней —

А всё ж тысячекрат Люсия мне милей,

И у того, кому судьба ее вручила,

Ее я отниму, хоть хитростью, хоть силой,

Ни брат, ни сват, ни кум, ни папа, ни король,

Ни церковь, ни тюрьма, ни долг, ни страх, ни боль

Решенью моему не создадут преграды...

Я кровь готов пролить, коль это будет надо!

Дон Феликса, пока не заключил он брак,

Я выбью из седла и околпачу так:

Его я поручу заботам дон Гаспара;

Тот — мастер и знаток смертельного удара

И шпагу обнажать к тому ж весьма горазд.

С дон Феликсом кузен поссорился как раз,

К нему приревновав Люсию и Елену...

То в эту он влюблен, то в ту — попеременно!

Достоин, как никто, сей доблестный жених

И сердца и руки какой-нибудь из них,

Он знатный дворянин — не жалкий захребетник,

А старшего в роду единственный наследник...

При помощи любви и шпаги острия

Да будет счастлив он... а вместе с ним и я!

Что ж, хитрость иногда полезнее отваги!

Да, вылезет хитрец из всякой передряги...

Не только что врагов... друзей обманет он!

Но, рук не замарав, кто завоюет трон?

А чем я не король, не император буду,

Когда любой ценой любимую добуду?

Дон Феликс дарит вам доверие свое...

Не следует ли нам переменить жилье?

Негоже изменять тому, чей хлеб вкушаешь!

Ты прав, как никогда, и здраво рассуждаешь.

Не надо от него ни крова, ни стола...

Но вот он сам... Ну как сердечные дела,

Дон Феликс, дорогой?

Да так же, как и ваши...

Так, значит, вы уже наслышаны про наши?

А также и про то, что вместе, вы и я,

В один и тог же день из женихов в мужья

Двух царственных сестер должны преобразиться...

Вы мой вернейший друг, и с вами породниться

И братом вас назвать я буду счастлив, но —

Счастливым быть вполне мне, видно, не дано.

Пусть схожа наша цель, тождественны дороги —

Где вас блаженство ждет, там мне грозят тревоги:

Невзгоды мне сулит Люсии трудный нрав...

Сколь правы были вы, ее сестру избрав!

Уживчива она, кротка, миролюбива,

Люсия же резка, изменчива, строптива,

И пусть я к ней стремлюсь, ее одну любя,

А всё ж она меня выводит из себя...

Мы ждали только вас, чтоб справить нашу свадьбу.

Вы прибыли. Теперь мне нечего желать бы,

Коль к гавани пришла судьбы моей ладья,

Однако грозных бурь вновь ожидаю я.

От вас, любезный брат, беды своей не скрою:

Был некогда знаком с девицею одною

И близок с ней весьма, не думая о том,

Что буду не ее — Люсии женихом.

Могли бы перейти в достоинство супруги

И нрав и красота моей былой подруги,

Когда бы не изъян, пусть не весьма большой, —

Что не было у ней полушки за душой.

Я не из тех, кто, льстясь на радости простые,

Приданого не ждет, — и предпочел Люсию.

Покинутая мной повсюду разнесла

Ложь, будто от меня осталась тяжела...

Люсия хочет знать, верны ли слухи эти.

Я должен их замять иль быть за все в ответе.

Две тысячи экю мне выложить пришлось,

Однако дело тем еще не обошлось:

Ревнивица моя обиды не простила!

К прискорбью моему, об этом сообщила

Мне женщина одна — вот только что сейчас,

Когда оставил вдруг столь неучтиво вас,

За что прошу простить... Увы, в себе не волен

Тот, кто в плену любви от беспокойства болен!

Я к сказанным словам прислушался вдвойне,

Узнавши, что прислал предупреждена мне

Внимательный мой друг, достойная Елена...

Когда б ее сестра была ей равноценна!

Ведь если я люблю Люсию, несмотря

На то, что столько мук мне причиняет зря

Надменностью своей, упрямством, сумасбродством,

То как бы я судьбу благословлял за сходство

Избранницы своей с той, что ей столь близка!

Взаимности, увы, я не достиг пока,

Не вам, сеньор, чета... Достигли вы блаженства,

Себе в невесты взяв не деву — совершенство!

Как трудностям моим сочувствует она,

Хоть нежности иной душа ее полна...

Дождавшись вас, сеньор, Елена, без сомненья,

В вас встретила мечты своей осуществленье!

Коль это правда так, то я, любезный друг,

Победу одержал, не приложив к ней рук...

Но, одержав ее, ужели вы не рады?

Нет нужды ликовать, не заслужив награды.

Серьезна цель моя, и я не вертопрах,

Что сеять смуту рад в неопытных сердцах.

Приехал я сюда не чаровать девицу,

Не путаться, не лгать, а попросту жениться.

Ведь я не то, что вы, великий сердцеед!

Люсии неприязнь — вот лучший вам ответ...

Коль женитесь на ней — она вас любит, видно?

Боюсь, что не меня, как это ни обидно...

Елена говорит — я верю ей вполне, —

Что стала холодней сестра ее ко мне,

Кто знает почему... Что гордое созданье

Мне сердце отдает наперекор желанью

И выйти за меня согласна наконец

Не раньше, чем семья — Елена и отец —

Всё выяснят до дна про эту Доротею.

Ревнивица делить меня не хочет с нею.

Как раз сегодня я — господь меня прости —

Их к Доротее в дом условился свести,

Чтоб познакомить с ней и с дядюшкой, который

Стал круглой сироте единственной опорой.

Старик подкуплен мной и будет потому

Так правду излагать, как я велел ему:

Хоть он и дворянин, но с низкою душонкой.

Поможет это мне разделаться с девчонкой,

Как некогда завлечь ее же помогло...

Мне с алчностью его, ей-богу, повезло!

Так обстоят дела, любезный дон Диего...

Достигнет ли мой челн спасительного брега,

Где ждет чудесный клад, моих стремлений цель?

Авось свою ладью не посажу на мель!

Надеюсь и на то, что вы мою тигрицу

С влюбленностью моей научите смириться,

Чтоб за нее — увы! — не ела поедом...

Ах, надоело быть причуд ее рабом!

Хотите, сходим к ним — к Люсии и к Елене?

Последняя меня спросила о мигрени,

Которой, к ним войдя, вы заболели вдруг.

Пусть убедится в том, что сгинул ваш недуг!

Не заставляйте ждать невесту, чье участье,

Чья пламенная страсть вам обещает счастье!

Извольте, я готов. Альфонсо, принеси

Мне письма, помнишь, те? Да боже упаси

Не спутай...

Знаю сам.

Я будущего тестя

Как будто вижу там... Да, вот все трое вместе

Направились сюда; мы встретим их сейчас.

А, это вы, друзья? Приветствую я вас.

Дон Феликс, нам пора, как мы решили с вами,

Отправиться туда, к той самой вашей даме.

Коварный клеветник — что гаже может быть?

Сокровища меня задумавший лишить,

Меня оговорил из зависти презренной...

Пойду себе пешком, а вы, вдвоем с Еленой,

В коляске, вслед за мной... Полезен моцион

Тем, кто на склоне лет подагрой удручен.

Пусть я и старый черт, однако без кареты

Способен обойтись... вам, верно, странно это?

Такая молодежь небось почтет за грех

Пройтись вот так пешком, по улице, при всех...

Вот верный посох мой; ей-богу, мне не тяжко

Им заменять порой карету и упряжку!

Недолго, сударь, сударь мой, задержимся мы там.

Люсия скоротать поможет время вам...

Соскучиться не даст — в том убедитесь сами!

Я думаю, сеньор поедет лучше с нами.

Прошу меня простить, но с вашею сестрой

Поговорить хотел...

О чем же, боже мой?

Вам с ней наедине беседовать негоже.

Вот как! А вы ко мне ревнуете, похоже?

Нет, я удивлена... что вдруг на вас нашло?

Нашло не на меня, когда на то пошло.

Вы злитесь, ангел мой, а это очень скверно!

Вы кое с кем зато любезны непомерно!

Любезна? Ну и что? Где повод для хандры?

Должна ли я грубить избраннику сестры?

Его забрать себе вам ничего не стоит!

Нет, я не из таких, кто скарб чужой присвоит!

К тому ж вы столь резвы, за женихом гонясь,

Что где уж мне поймать кого-нибудь из вас!

Насмешки да смешки... чего дождусь иного!

Всем, чем богата я, вам услужить готова...

Должны бы вы меня хоть каплю уважать!

Того и ваш жених от вас бы вправе ждать...

Из одного гнезда, боюсь я, обе птички!

Не бойтесь ничего от младшенькой сестрички.

Сеньора от меня расчет простейший спас:

Сто тысяч золотых приданое у вас!

Когда бы не они, я вас была бы хуже?!

Когда бы не они, остались бы без мужа.

Единый взгляд очей пленительных моих —

И вот уже у вас похищен ваш жених!

Да только зуб неймет, хотя и видит око...

Пора бы замолчать, болтливая сорока!

А вас, сеньор, прошу: поедемте со мной.

Коль любите меня — верните мне покой!

Я рад бы вам служить, но подозренья ваши

Обидели меня. Вот и дон Феликс даже

Вам может подтвердить…

Дон Феликс, я права!

И ваши здесь, увы, затронуты права...

Сударыня, к чему придирчивость такая?

Как самого себя, я дона Дьего знаю,

И если он решил затеять разговор

С красавицей моей, что с некоторых пор

Сердита на меня, поверивши наветам,

То потому, что я просил его об этом.

Всё ведомо ему: и холодность ее

И, следствие того, отчаянье мое.

А также то, что я, страданьями гонимый,

Готов убить себя у ног своей любимой...

Дон Феликс, я боюсь, при скромности своей,

Что не заслужен мной столь редкостный трофей,

Как труп у ног моих... и не стыжусь признаться,

Что до смерти сама могу перепугаться...

Но всё ж не усомнюсь в приязни мертвеца!

А может, ни к чему лишать детей отца

И в траур одевать меня и Доротею?

Как трудно вас любить, когда прелюбодея

Вы видите во мне...

Как трудно верить в вас,

Не выяснив, скольких вы любите сейчас!

Дон Феликс, будет вам! Она совсем взбесилась...

Откуда столько зла, скажите мне на милость!

Что сдуру говорит, не ведает сама.

Не слушайте ее, чтоб не сойти с ума!

Находит на нее затмение порою.

А уж когда найдет, не сыщете героя,

Что вытерпеть бы мог злоречие ее!

К чему же вам терзать терпение свое?

Оставьте здесь меня, а сами к Доротее

С избранником моим отправьтесь поскорее

Да разберитесь там средь следствий и причин,

Достоин ли меня сей бравый дворянин?

Стараюсь не для вас, скажу вам откровенно,

А для него.

Верней, голубушка Елена,

Ни для кого из нас, лишь для себя самой

Стараетесь, чтоб он обвенчан был со мной...

Но ждет отец давно, а вам и дела нету!

Нельзя ли поспешить?

А где возьму карету?

Карета за углом.

Тогда идем быстрей.

Прощайте, жизнь моя!

Прощайте, свет очей!

Мне ясно, почему, ревнивая сестрица,

Торопитесь помочь ему на мне жениться:

Хлопочете о том, чтоб собственный жених

Достался вам одной! Боитесь чар моих!

При вас его уста всегда хранят молчанье,

Ваш вид ему несет лишь разочарованье,

А взглянет на меня — и блеск его очей

Мне больше говорит, чем тысяча речей!

Да, он в моих сетях... но не солгу нимало,

Признав, что и сама в его силки попала.

Что делим с ним одну неистовую страсть...

Он должен быть моим, и надо мною власть

Взять сможет он один... Как ни борись со мною

Жених, отец, сестра, любимого женою

Я стану... А уйдет из рук желанный муж,

Пойду за старика, ревнивого к тому ж!

Эй, Беатриса!

Да?

Ты знаешь, что случилось?

Я в жениха сестры без памяти влюбилась,

И вижу, что сама в душе его царю...

Внимательнее будь к тому, что говорю!

Поторопись, дружок: на первом же развилке

Скорее мне найми закрытые носилки.

Ни слова никому! Успех затеи всей

Зависит от ума и ловкости моей.

Диего разыщи и втайне от сестрицы

Уговори его к монастырю явиться,

Там буду ждать его. Поосторожней будь

Да голос измени!

Управлюсь как-нибудь...

Нам лучше лица скрыть под темные вуали.

Как бы по платью вас случайно не узнали!

Носилки скроют всё: фигуру и наряд...

К тому же мой отец весьма подслеповат —

Очки ему носить давно уж подобает.

Однако и в очках не скоро расхлебает

Ту кашу, что сейчас завариваю тут...

Но забеги домой и не почти за труд

Мне письма принести из потайной шкатулки.

Да только побыстрей, ведь мы не на прогулке!

Свой голос изменив, обличье и манеры.

Вкруг пальца обвела чужого кавалера,

Доставила его, от страха вся дрожа,

К стене монастыря. А дальше госпожа

Расскажет мне сама, как обернулось дело.

Я, ожидая вас, все очи проглядела!

Все славно обошлось, по милости творца...

Как требовалось мне, настроила отца.

Неловко было лишь, в носилках прохлаждаясь,

Терпеть, чтоб он стоял, на палку опираясь.

Внушила я ему, усвоив нужный тон,

Что Доротея — я, а дама, с коей он

Беседовать ходил, — обманщица, которой

Дон Феликс обещал за ложь златые горы,

Корысти подчинив стремления свои

И нанеся удар достоинству семьи...

Так гладко всё сошло, что не бывает глаже.

Мне кажется, отец дон Феликсу откажет.

Слыхала бы, как он разбушевался вдруг!

«Сеньор задумал стать супругом двух супруг!

И чтоб одной из них была моя Люсия...

Нет, мне не по душе нахлебники такие!

Дон Феликс негодяй, бесстыжий плут и лжец,

И замыслам его я положу конец!

Над дочерью своей смеяться не позволю...»

Оставив старика доругиваться вволю,

Носилки я сюда велела завернуть,

Покуда ничего он не успел смекнуть...

Но вот он сам идет. Скорей накидки снимем

И, дух переведя, свой вид обычный примем!

Нет, он меня поймал, как глупого птенца!

Спасибо, дочь моя разумнее отца:

С плутом свою судьбу бездумно не связала.

Решенье не спешить ей небо подсказало.

А если б сгоряча был заключен сей брак,

Уж кто бы, как не я, попал тогда впросак,

Дитя свое отдав за этого пострела,

Обманщика двух жен... чума б его заела!

Одну из них держать он думал про запас,

Другую выставлять, как куклу, напоказ...

Люсия, это вы? Ах, бедная овечка!

Подите же ко мне... перед мадонной свечку

Сегодня затеплю за то, что вас спасла

От мужа-подлеца. Пусть я не помню зла,

Но буду очень рад, когда его повесят.

Такое плутовство кого угодно взбесит,

Такого не простит ни бог, ни даже Рим...

Смотрите, дочь моя, поосторожней с ним!

С кем это, сударь мой? Вы, кажется, не в духе?

Да, вашему отцу невыносимы слухи

О том, что зять провел его, как дурака!

Дон Феликс? Мой жених?

Не стоит медяка.

Представьте, дочь моя, что эта Доротея

(Я только что там был и повидался с нею) —

Сообщница его: усвоила урок

Так хорошо она, что, вытащив платок,

Я вместе с ней всплакнул, словам ее внимая.

Поверив, что стоит передо мной святая,

Которую ни в чем ни бог, ни человек

Не сможет упрекнуть отныне и вовек.

Дон Феликс и она? Коварные наветы...

Однако болтовней все оказалось это.

Я, убежденный в том, что честен ваш жених,

Довольный ходом дел и ваших и своих.

Пошел себе... как вдруг — носилки мне навстречу.

В них — женщина; лицо, и грудь ее, и плечи

Закрыты кисеей; она, подав мне знак,

Слезами залилась и мне сказала так:

«И я и ваша дочь в одни попали сети.

Дон Феликс — мой супруг, и у меня есть дети!

Брак заключать второй, покуда я жива,

Клятвопреступник сей не смеет, и права

Свои и сыновей я защитить сумею...»

Как громом поражен, я замер перед нею,

Кляня свою судьбу, которой нет трудней:

Быть любящим отцом двух взрослых дочерей!

Когда пошел я прочь от этого позора,

Мне сунула пакет незримая сеньора...

Вот он, дитя мое! Вам стоит бросить взгляд,

Чтоб увидать, что тут — любовных писем ряд...

Пусть там моя сестра бушует на здоровье,

А всё же я, призвав на помощь хладнокровье

И тщательно решив проверить этот слух,

Всем доказала, кто — мудрейшая из двух!

Нет, мало старшинства, чтоб изрекать советы,

Навязанный мне брак доказывает это...

Как чувствовала я...

Фу, прямо сбился с ног!

Хозяина искал, нигде найти не мог...

Он здесь не проходил? Доставили нам почту,

Которую он ждал... Куда ж я сунул то, что

Он сам вам написал и передать велел?

Ах вот... меж всех бумаг не сразу углядел!

Ответ возьму потом…

Эй, погоди, раззява!

Совсем не то письмо он преподнес мне, право!

Надушено оно и женскою рукой

Начертано... Ну нет, по мне, слуга такой

По шее заслужил и этого дождется...

Сиди теперь и жди, пока назад вернется!

А если мы прочтем?..

Не вижу в том вреда...

Приносит чтенье нам и пользу иногда.

Надписано оно?

Сеньору дону Дьего.

Наверно, кто-нибудь, за кем он раньше бегал...

А что же, ничего зазорного в том нет:

Вести победам счет обязывает свет...

А впрочем, не всегда в борьбе своей упорной

Одерживает их столь влюбчивый придворный:

Не каждая дает легко себя провесть!

Разумные блюдут достоинство и честь,

Безумные — не столь приятная добыча...

Стрелок по пташкам бьет, однако что за притча —

Они себе вспорхнут и взмоют в небеса...

А тут, глядишь, дома, поля, луга, леса,

В долги преобразясь, — ну разве не умора? —

Торопятся в карман бездонный кредитора.

Юнцы ж, когда совсем затянется петля,

Врут, что разорены на службе короля...

Да, хочется весьма, как поглядишь на это,

Сатиру написать или два-три памфлета...

Но хватит воркотни! Ведь, прежде чем вернуть

Записочку, в нее нам надо заглянуть!

Черт! Доротея вновь! Не верю я глазам!

Как! Доротея тут и Доротея там!

В носилках и в дому — опять же Доротея,

И маленький Жано ждет папочку скорее,

А папочка-злодей забыл свое дитя!

Ужель я был неправ, сие письмо прочтя?

Благодаря ему вторую Доротею

Мы извлекли на свет... Честь и хвала лакею,

Который, всё смешав, позволил нам понять,

Насколько хороши и тот и этот зять.

Желаю одного, их раскусивши, — чтобы

Попали побыстрей на виселицу оба!

А верно ль вы прочли?

Увы, я прочитал

Раз в тысячу верней, чем сам о том мечтал!

Дон Феликсу сама могла я приглянуться,

Диего же владел расчет корыстолюбца...

Едва прибыв сюда, придворный этот плут

Стал женихом сестры в каких-то пять минут,

Доселе не видав ее и на портрете!

Всё это предстает в весьма печальном свете...

Приданым увлечен сей скаредный жених!

Кому не по душе сто тысяч золотых...

Пес знает, где нашли себе по Доротее?

То ль многих так зовут, то ль эта вся затея —

Издевка надо мной? — Вот наши молодцы!

Ну кто б поверить мог? Невинные птенцы!

Ах, надо ж было мне в неверного влюбиться!

Нет, вам не провести меня на небылицах,

Голубчики мои! Хорошенький сюрприз

Вы нам преподнесли... Мы было обожглись!

Вам, дон Диего, я советую вернуться

Скорей к себе домой: ведь ждут и не дождутся

Вас Доротея там и маленький Жано.

Ребенок заболел, не видя вас давно.

Дон Феликс, вам скажу, что ваша Доротея

Отстаивать взялась от мужа-лиходея

Священные права свои и двух сынов.

Вы, дочери мои, за мной под отчий кров

Последуйте!

Прощайте, ваше двоебрачье!

О небо, что с отцом? Что это может значить?

А, Беатриса?

То, что прав он, как всегда.

Пойдемте-ка домой, а эти господа

Пусть погорюют здесь — им есть о чем, похоже!

Красавцы женихи... да разрази их боже!

Видали, сударь мой? Что на него нашло?

Старик сошел с ума!

Кому из нас назло

Он стал мне намекать на Доротею вашу?

Догадываюсь я, что заварил всю кашу

Любезный дон Гаспар, желающий мне зла,

За то, что не его Люсия предпочла!

Сумею проучить ревнивца и нахала!

Здесь вам посвящены два новых мадригала...[9]

Прочтите!

Дай спросить словечко хоть одно!

Не знаю ничего. Спросите у Жано!

«Спросите у Жано!» Довольно непонятно...

Нам эти два письма помогут, вероятно,

Понять, о чем старик нам толковал сейчас.

Вот это — вам письмо.

А это вот — от вас!

Да, я его послал не так давно Люсии...

Нет, надо выяснять ошибки роковые.

Я в этот дом прорвусь, пусть там меня убьют!

Ах, многих жен ловцы еще, я вижу, тут!

Кто при живой жене искать невест изволит,

Напрасно здесь торчит и нам глаза мозолит!

Сейчас я ворочусь!

Я буду здесь вас ждать.

Уловка удалась?

Да как тебе сказать...

А будущий ваш тесть?

Как видно, сильно зол он.

Дон Феликс — вне себя, а я — надежды полон.

Дон Феликс? Почему?

Да не в фаворе он...

Соперник этот мне уж боле не страшон.

Люсии он не мил, но похвалюсь по праву,

Что сам пришелся я красавице по нраву.

Доверю я тебе, чтоб стало все ясней:

Я полчаса назад был на свиданье с ней...

А главное, мой друг, прелестное созданье

Без просьб моих само назначило свиданье!

О нежности гласит ее бесстрашный ход,

Избавивший меня от множества хлопот.

Я был пленен тогда, узрев ее впервые,

Одной лишь красотой божественной Люсии,

А нынче увидал, сколь дивно хороши

Цветы ее ума, сокровища души!

Ах, полно, сударь мой, рассказывать мне сказки

О том, кому и кто стал первый строить глазки...

Быть может, перейдем от басен к похвалам

Тому, как услужить сумел Альфонсо вам?

Скажите, ловко я подбросил им посланье?

А как мне удались и слог, и содержанье?

Ведь здорово старик попался на крючок!

Попробуй-ка сыщи другой такой предлог,

Чтоб загодя разбить оковы Гименея!

Всё очень хорошо... но имя «Доротея»...

Да просто так взбрело мне в голову оно!

Чтоб дело довершить, осталось лишь одно —

Пустяк, который мне осуществить несложно:

Ругаясь, палку взять и...

Это невозможно!

Но дай мне досказать!

Я понял вас вполне:

И палкой этой вздуть Альфонсо по спине!

Лишь чуточку...

Нет-нет, нам с вами не стакнуться!

И дело и слуга без палки обойдутся!

Рукоприкладство — грех, хозяин дорогой...

Ведь стукну-то, дружок, всего разок-другой!

Ну, разве что разок, и чтоб не больно было...

О глупая душа, зачем ты полюбила

Сеньора и ему не в силах отказать?

Но только чтоб рукам, чур, воли не давать!

Старайтесь в ход пустить поболе красноречья,

Поменьше плюх, щелчков и прочего увечья!

Не вздумайте забыть, что я — христианин,

Когда начнете бить!

Не мерь на свой аршин!

Удары нанося, пожалуйста, не ждите,

Что в чем-нибудь людей вы этим убедите!

Теряем время мы!

Что, должен я вопить?

И громко!

Ай-ай-ай, меня хотят убить!

Предатель!

Караул!

Мерзавец!

Заступитесь!

Разбойник, не слуга!

Черт побери, очнитесь!

А что?

Да то, что вы меня избили в кровь...

Ах, замечтался я...

Будь проклята любовь!

На помощь, я погиб!

Убью тебя, иуду!

Ты подменил письмо? Пусть сам я жив не буду,

Но раздавлю тебя, коварный скорпион!

Потише, сударь мой... В чем провинился он?

Да только в том, сеньор, что письма перепутал!

Пусть буду я не я, но смерти самой лютой

Велю тебя предать!

Когда душа чиста,

То не страшна и смерть...

Я проучу скота!

Нам больше, чем слуге, всё, кажется, понятно...

Он мне не заплатил... на что теперь обратно,

Всего лишившись здесь, вернуться я смогу?

Об этом не тужи — тебе я помогу.

Что скажете, сеньор? Хорош у вас приятель?

Незаметно проходит Жодле и прячется в углу.

К богатству устремясь, злокозненный стяжатель

Отважился пойти на темные дела,

Забыв про честь свою.

А у него была

Когда-нибудь она?

Скажу вам непритворно,

Что от него не ждал...

Всё это смехотворно,

Коль скоро отошли опасность и беда...

Согласен всё простить... но подлость — никогда!

Сказали вы, сеньор, что та, вторая фея,

Назвавшая себя моею Доротеей,

Посланье это вот вручить посмела вам,

Да, это почерк мой. Письмо писал я сам,

Однако же не ей, а госпоже Люсии...

В ответ на это вам скажу слова такие:

Раз дон Диего плут, признаться я должна

В том, что жестоко им была увлечена

И вот, желая вас отвадить поскорее,

Сама взялась сыграть другую Доротею...

Мне это удалось настолько, что отец

Разгневался на вас... прости меня, творец!

Я это вот письмо ему вручила... что мне!

Способна я на всё, когда себя не помню,

А тут, ослеплена, отважилась забыть

Достоинство свое, без коего — не жить!

Безумство вы мое простите, не простите ль,

Теперь мне путь один — в священную обитель...

Я недостоин вас... вины в том вашей нет...

Сам виноват во всем...

Прекраснейший ответ!

А вы, дитя мое, запомните навечно:

Всегда наказан тот, кто действует беспечно!

Я был несправедлив... поверил людям злым...

Но, распознав недуг, легко бороться с ним.

О ты, запрятавшийся там,

Дающий людям по зубам,

Знай, что любые злодеянья

Заслуживают наказанья!

Едва лишь сделаешь шажок

И переступишь сей порог,

Как я (предупреждаю, ибо

Учтив с врагом я, кто б он ни был!)

За всё воздам тебе сполна,

Тому свидетель сатана!

Ах, удушить себя скорее!

Ах, шпагой нос прошить злодею,

Чтоб отучить на много лет

Его совать куда не след!

Вот так. Уверен я в успехе:

Мое оружье и доспехи,

Примочки, ладанки, бинты,

А также чувство правоты —

Мои помощники в сраженье;

Вот средство от кровоточенья,

А вот надежный талисман

От колотых и рваных ран...

Я, ставя жизнь свою на карту,

Постиг и терцию и кварту,[10]

Свободно обхожусь с клинком,

И выпад мне любой знаком.

Предусмотрительность полезна.

Кузнец мне сделал шлем железный,

Под шляпой незаметен он,

Как будто бы таков фасон.

Еще заказана кольчуга,

Она легка, гибка, упруга,

Непроницаема, прочна,

Совсем под курткой не видна.

Достал себе и круглый щит я —

Весьма надежная защита,

И топором не прошибешь...

Есть и кинжал отличный; что ж,

Он может быть не лишним в деле,

Теперь помыслим о дуэли:

Сойдемся мы лицом к лицу —

Тут вдруг я шпагу наглецу

К груди приставлю и, немножко

Пощекотав его, подножкой

На землю ловко уложу.

Уж я его разодолжу,

Измолочу, как сноп пшеницы!

Он от дуэли уклониться

Задумал, несмотря на то,

Что вызовов, наверно, сто

Повсюду разбросал я тайно.

Наверно, хоть один случайно

Он получил, однако вот

Молчит, воды набравши в рот!

О благородное собранье!

Представить вашему вниманью

Я стансы дивные мечтал,

Поскольку автор обещал

Украсить ими наши роли...

Увы! Ищите ветра в поле!

Поэт нам, видно за грехи,

Подсунул слабые стихи!

...Глупец, кто изобрел закон нелепый чести...

Дают вам по щеке — извольте жаждать мести

Вас кто-то оскорбил, я слышал?

Как, меня?

Да, вас!

Ах, пустяки, не верьте! Болтовня!

Он, вроде бы шутя и не задев престижа,

Пощечину мне дал...

Я разницы не вижу.

Кто этот человек?

Да в услуженье он

У дон Диего. Так, болтун и фанфарон...[11]

Что ж, рассчитайтесь с ним или расчет берите!

Пусть жалкий негодяй готовится к защите!

Ударил сильно он?

Вернее — невпопад!

А все-таки? Точней!

На этакий вот лад!

Ох, палку я возьму...

А как же без примера

Я мог живописать противника манеры?

Нет, вольностям твоим я положу конец!

За что? Я доказал, что ваш слуга не льстец!

Послушай-ка, Жодле, и без тебя мне тошно!

Тут некий клеветник распространил нарочно

Зловредных сплетен ряд, чтоб ими помешать

С избранницей моей мне жизнь свою связать...

Я вас предупреждал, что ваше поведенье

Рождает сонм обид и навлекает мщенье...

Погубит это вас...

Ах, что тут возразишь?

«Не увлекаюсь я, а развлекаюсь лишь...

Любим иль не любим, таким огнем сгораю,

Которым одного себя я согреваю...

Соперников своих с ума сводить люблю...»

Что мелешь ты за чушь?

Увы, не чушь мелю,

А ваши же слова с почтеньем повторяю...

Ах, не до шуток мне. Замолкни, умоляю!

Придумать должен я, как слухи прекратить,

В виновности своей людей разубедить...

Препятствия трудны, но я их одолею.

Хочу, чтоб ты пошел проведать Доротею

И с ней поговорил. Мне подложив свинью,

Диего не меня сгубил, а честь свою.

Он вряд ли сохранил Люсии уваженье...

А что со мной он плох — до вражеского мненья

Мне, право, дела нет.

Вот точно так и мне.

Однако за удар воздам врагу вдвойне!

Когда не знал досель, то вскорости узнает,

Что я не из таких, кто щеку подставляет!

Сердечность не вредит воинственному духу.

Сочувствую тебе в том, что за оплеуху,

Которую ты зря отважился мне дать,

Я должен у тебя младую жизнь отнять...

— Впервые от него, насколько мне известно,

Такой я получил подарок полновесный,

Однако, побожусь, поныне изумлен,

Сколь опытной рукой он был преподнесен.

Да, на побоях плут набил изрядно руку.

Что, если б самому пойти к нему в науку

(Хоть и ведет она к плачевному концу)?..

Хотелось бы и мне вот так же по лицу

Противника суметь при случае огладить...

А жаль, что не дано друг с другом людям ладить:

Не глупо ли свою единственную плоть

Чужому разрешать дырявить и колоть,

Когда любой укол — для гибели причина...

Проткнули сердце вам — и настает кончина,

Проткнули печень — то ж, без почки — вам конец,

И легкое вспороть — вы также не жилец...

А если невзначай вам перережут жилу?

Бр-р-р... легче самому залезть живьем в могилу!

А выколют вам глаз? О боже всеблагой!

Какой же я дурак, рискуя так собой!

Я в смерти не люблю то, что она безноса,

А во-вторых, — что всех грабастает без спроса:

И доблестных мужей, и трусов записных,

Богатых, бедняков, добросердечных, злых...

Но полно рассуждать: обратно нету хода...

Стращаю сам себя! Нелепая метода!

Прочь, робость! Храбрецом сегодня прослыву...

Коль я герой в душе — им буду наяву!

Получен вызов мой, иначе быть не может...

Однако враг нейдет... боится он, похоже!

О небо, сделай так, чтоб, мною устрашен,

И вовсе не пришел расплачиваться он...

Нет! Стоит ли вздыхать и прибегать к молитве,

Когда нужны дела и подготовка к битве?

Я сдерживал себя, но волю гневу дам.

Ну что ж, вообразим, что трус стоит вон там.

Итак, пора начать. Мы обнажаем шпаги.

Раз! — выпад... Раз! — второй... Наглец белей бумаги.

Вниманье! Не зевать! Вжик... Вжик... Прими мой дар!

Дзинь... Дзинь... видал, как твой парировал удар?

Ты пятишься, злодей? А что об этом скажешь?

Ты метишь в очи мне? Куда тебе! Промажешь!

О небо, я ослеп! Он выколол мне глаз!

Ан нет — гляжу опять... спасен на этот раз!

Фу... даже напугал... Поплатишься за это!

Так! Вот тебе дыра, да посреди жилета!

Так! Вот тебе дыра, да посреди зрачка!

Ты, верно, ожидал напасть на простачка?

Ну, правый глаз готов... теперь мне левый надо...

— Прости меня, Жодле! — Ну, нет! — Прошу пощады...

Как буду жить слепой? — Поводыря наймешь! —

Ах, смилуйся, Жодле! — Нет, ты сейчас умрешь!

Кто должен умереть не на своей кровати?

Ах, черт тебя возьми, явился ты некстати!

Да это просто так...

Как так?

Уже прошло...

Прошло? А этот вид? А шпага наголо?

Гм.... Я тут повторял стихи из некой пьесы...

Стихи из пьесы? Ложь!.. Стихи! Какого беса

Плетете эту чушь! С кем вы сейчас дрались?

Тут... с храбрецом одним... Отвага — мой девиз!

Мне дорог даже враг, отважный в бранном деле...

А он не ранил вас? Вы что-то побледнели...

Итак, вручили мне ваш вызов на дуэль.

Готов к услугам я.

Ну что за канитель!

Вас кто-то разыграл! Я ничего не знаю

И дважды в полчаса сражаться не желаю...

Извольте прочитать!

Охотно, сударь мой,

Но только, прочитав, я поспешу домой!

Что скажете, сеньор, об авторе письма?

Храни его господь — отважен он весьма!

Так вызов не от вас?

Ах, сударь мой, еще бы!

Я не питаю к вам столь кровожадной злобы!

Я очень тороплюсь и посему, увы,

Не так отвечу вам, как заслужили вы.

За мной не пропадет — вознагражу богато! —

Вот и задаток вам в счет будущей расплаты —

Затрещины, пинки — всё, что сумел собрать!

Зачем же так спешить? Я мог и обождать!

А всё ж он встречен был со шпагой обнаженной,

И спор наш разрешен весьма непринужденно.

Да, то был бой так бой... А если б я сбежал?

Противник мой небось о том лишь и мечтал...

Как важно храбрым быть, и как нужна отвага...

Отныне без клинка я никуда ни шага!

Во мне проснулся зверь, а звери любят кровь!

Ах, с кем бы мне теперь скрестить оружье вновь?

Тсс... кто-то там идет... меня заметить могут...

Как вам живописать мой ужас и тревогу?

Да у нее пройдет... она ведь молода...

Со мною тоже так бывает иногда!

Взирая на ее безумные страданья,

Свидетелем немым я быть не в состоянье!

Не огорчайтесь, друг, мой добрый вам совет.

Заверю вас в одном: глухая или нет,

Прошла ли боль в ушах иль не дает покою,

А выйдет дочь за вас и будет вам женою.

И сердцем и умом решенье принял я

И слово вам даю...

Увы, вся жизнь моя

В руках ее любви — иль в дланях неприязни.

Жду царского венца — и опасаюсь казни...

Вы до сих пор все здесь? Как это? Почему?

Застрял я вопреки желанью своему...

Приятель обещал мне для поездки мула,

Да что-то не ведет — как бы не обманул он!

Вернулся ли к жене ваш добрый господин

Дон Дьего? Или жить решил теперь один?

Уехал, не сказав мне даже «до свиданья».

А вслед ему пришло еще одно посланье...

Куда я с ним теперь... Возьмите вы его!

Быть может, мне, сеньор, прикажете чего?

Что приказать могу? Езжайте-ка быстрее!

Пусть вам пошлет господь хозяев почестнее!

А ну, кто пишет вам, разоблаченный зять?

Что сможем мы о вас приятного узнать?

Так, значит, вы артист? Чеканите медали?

Недаром свой талант столь тщательно скрывали!

Для тех, кто множит лик священный короля,

Давно у палача припасена петля!

Что мне сказали вы? Не понял я, простите!

О зять моей мечты, вот письмецо, прочтите!

Мне что-то чересчур с зятьями повезло...

Но бог не попустил, чтоб совершилось зло.

Тому, что он со мной, со всей моей семьею,

Вот эти два письма — свидетельство благое!

Какая клевета! Кто вздумал посягнуть

На честь мою теперь? Немедленно вернуть

Слугу, что вам принес столь наглую записку!

Далеко он сейчас...

Далеко или близко —

За шиворот его да под замок, в тюрьму,

Пока не выдаст всё, что ведомо ему!

Кто это там пришел?

Сеньор, прошу прощенья,

Но требуют от нас законы исполненья.

По воле короля я должен задержать

Дон Феликса, добром иль силой...

Дон Феликс. Вам не взять

Ни силой, ни добром сеньора де Фонсека!

Ну, шпагу обнажи, когда ты не калека!

Слыхали, господа? А вы понять должны —

Сопротивленье есть признание вины.

Прекрасные слова! Кто им поверит сдуру?

Спасаю честь свою... а ты — спасай-ка шкуру!

Что делают они?

Что там опять за спор?

Пойду-ка погляжу.

Я с вами, мой сеньор!

А я скорей домой... чтоб госпоже Люсии

Все это рассказать..

...А может, и плохие

Дела мои — бог весть! Им стоит разгадать

Последний этот ход — и мне несдобровать!

Всё будет хорошо...

Зайди к ней осторожно.

Я жду ее, скажи, — пусть выйдет, если можно.

Ее любой ценой увидеть должен я...

Предчувствий и тревог полна душа моя;

Последний козырь мой... последнее сраженье...

Что принесет оно? Победу? Пораженье?

Уж если проиграл — не отыграюсь впредь.

Чем без любимой жить — не лучше ль умереть?..

Но вот она сама... черт дивных совершенство

Дурного не таит... они сулят блаженство...

Как видно, рассказать Альфонсо ей решил

Про наше плутовство...

...И он мне даже мил

Влюбленностью своей... как я его жалею!

Опасный вы народ... подобные затеи

К добру не приведут...

Но вы опасней нас,

Поскольку мы творим все это ради вас!

Записка ваша вновь была от Доротеи?

И так же, как и та, она рукой моею

Написана была и преподнесена.

Тут входит дон Гаспар — и началась война!

Дон Феликс поднял бунт; наш подставной судейский

Урок свой пробубнил с ухваткою злодейской

И скрыться поспешил; ругаясь, ваш жених

Пустился вслед за ним... не скоро ждите их!

Себя мне не спасти теперь от злоязычья...

Но — лишь бы победить! Что мне тогда приличья!

О ангел мой! Сейчас, со мной наедине,

Надежду на успех подарите ли мне?

Могу лишь вам сказать, что и сама страдаю

Не менее, чем вы... а также, что не знаю,

Какая участь ждет — рай или кабала —

Ту, что из-за любви всех близких предала.

Я слов не нахожу! Восторг и обожанье —

Единственный ответ на дивное признанье...

Так, значит, вы мою не любите сестру?

Не женитесь на ней?

Пусть лучше я умру!

Выходит, Феликс мой...

....Уже не ваш отныне!

И богу не отдам души своей богиню!

Тогда вам поклянусь, что замуж выйду я,

Диего, лишь за вас... а прочие мужья,

Кто б ни были они, хоть боги, хоть герои,

Неинтересны мне, пусть я их и не стою.

Я так же вас, мой друг, люблю, как вы меня...

Осердитесь ли вы, нескромной возомня

Девицу, что ведет столь искренние речи?

Но, право, я скромней была до нашей встречи.

Мы, женщины, глупы... а стоит, например,

Чтоб сердце нам пленил блестящий кавалер,

Как мы уже совсем теряем разуменье...

Из правила, увы, и я не исключенье,

Поскольку глухоту изображать взялась

Да ломоту в висках... и только из-за вас!

Смеетесь, ангел мой... еще не время смеху...

Какую в глухоте нашли себе потеху?

Она мне помогла — а это не пустяк —

Отсрочить казнь свою, свой ненавистный брак.

Однако я боюсь — все может измениться...

Не верит в мой недуг ревнивая сестрица.

Она твердит отцу, что лишь несносный нрав

И есть моя болезнь. Не зная, кто тут прав,

Кто виноват из нас, отец и рвет и мечет.

Дон Феликс о своем сочувствии лепечет,

Невестою глухой расстроенный всерьез...

Когда б посмела я, всем натянула б нос,

Но утлая ладья еще в открытом море,

И, осторожна я, с волной и с ветром споря...

Всё могут одолеть отважные сердца!

Зависит путь ладьи от мужества гребца,

Отважному бойцу судьба сулит победы,

Трусливому зато ниспосылая беды!

А собственно, сеньор, к чему сия мораль?

К тому, что нам во всем признаться не пора ль

Дон Педро наконец? А если нет вам дела

До мнения его, из отчего предела

Похитить вас хочу, как только руку мне

Подарите свою... с душою наравне!

Да знаете ли вы... А впрочем, вся, с рукою

И с сердцем, — ваша я, располагайте мною.

Хотите увозить — седлайте скакуна!

Сегодня я судьбой вознагражден сполна...

Старик идет сюда... кончайте разговоры!

Коль догадался он, должны мы, словно воры,

Бежать ночной порой, куда глаза глядят,

Без лишних дум и слов. Нам ходу нет назад...

Идем! Поможешь мне изображать больную,

В обоих молодцах обманщиков я чую.

И этот офицер и сам жених — плуты!

Дон Феликс доказать не сможет правоты,

Хоть он из кожи лезь! Пусть иногда бывает,

Что торжествует зло, однако наступает

Расплаты грозный час... Еще и этот плут?!

Могу ли вас спросить, что делаете тут?

Я, сударь мой, пришел, дабы принять участье

В дон Феликсе, узнав, что с ним стряслось несчастье...

Хотелось мне помочь тому, с кем дружен я;

А оправдать себя — вторая цель моя.

Коль выслушать меня способны беспристрастно,

Поймите, что вина моя лишь в том, что, страстно

Дочь вашу полюбив, не отступал на пядь

В стремлении своем ее завоевать.

Ее завоевать! А как же Доротея?

Почтенный мой сеньор, надежду я лелею,

Что вы, проникнув в суть намерений моих,

Сумеете простить и способ, коим их

Безмерная любовь моя осуществляла...

Я все вам объясню, однако же сначала

Позвольте вас спросить: ужель мой бедный друг,

Как люди говорят, был кем-то схвачен вдруг,

В подлоге обличен и заключен в темницу

Без всякого суда? Такую небылицу

Пришлось услышать мне...

Нет, сударь, это быль.

Я не принадлежу к семейству простофиль

И вижу здесь подвох: когда закон желает

Преступника поймать, он вряд ли посылает

Какого-то шута, к тому же одного,

Не выставив ему в подмогу никого.

Вдобавок ко всему за дочками моими

Сей странный офицер ухаживает. Имя

Запамятовал я... Постойте, дон Гаспар

Падилья... Ну так вот, нанесть ему удар

Дон Феликс захотел — не удалось мальчишке!

Затеял дон Гаспар игру с ним в кошки-мышки,

Бесстрастно отводя мелькающий клинок

И ловкостью своей стремительный наскок

Противника в пустяк, в забаву превращая.

Когда ж ему возня прискучила такая,

А ваш любимый друг повыбился из сил,

Учтивый дон Гаспар плечо ему пронзил,

Сломав его клинок, красавчика на брюхо

В два счета положил, ему отрезал ухо,

А сам исчез как дым. Еще не весь рассказ.

Один судейский чин тут приходил как раз.

Дон Феликса узнав, велел его скорее

Препроводить в тюрьму. За что? За Доротею,

Решившую подать на негодяя в суд.

Изменника ни ложь, ни подкуп не спасут!

Подобной быстроты в событьях не видал я...

В минуту родилась и кончилась баталья.

Так молния в грозу дает внезапный свет...

Вот только был жених — глядишь, его и нет!

Так, значит, он в тюрьме...

А чтоб освободиться,

Вступить обязан в брак с обманутой девицей

И с нею в дом принять двух маленьких сынков...

Ведь первенцу его не больше двух годков!

Я грежу наяву! Весьма непринужденно

Пожаловал сюда тот самый страж закона!

Перемигнулись вы? Да, я боюсь весьма,

Что дело ваших рук вся эта кутерьма...

Ах, сударь мой, молчать я не осмелюсь боле:

Дон Феликс пострадал, но не по нашей воле,

А из-за вас!

Вот как?

В том вашей нет вины...

Но, право же, сеньор, вы совершенств полны,

И знают все вокруг, что вы и ваши дети —

Сплошная чистота, сплошная добродетель!

А мой пропащий друг бесчестен был, увы...

Вот только что сейчас в том убедились вы,

Да многое еще вам рассказать могу я...

Ужель он должен был войти в семью такую,

Покрыть позором всех? Что ж, собственной рукой

Расторг я этот брак — и отодвинул свой.

Всё выдумки: Жано, и эта Доротея,

И эти два письма... Согласен был злодея

Собой изобразить, чтоб только вам помочь

И честь семьи сберечь и дорогую дочь...

В чем я и преуспел, пусть вы меня вначале

Корыстным наглецом, стяжателем считали...

А это — дон Гаспар, двоюродный мой брат.

С сегодняшнего дня он знатен и богат,

Наследство получив и имя родовое...

Бедняжка без отца остался сиротою...

Ужели вы отцом не станете ему,

Приняв его в зятья? Он не чета тому!

Раскройте же ему радушные объятья!

Что ж, выгнать сгоряча негаданного зятя

Иль так же сгоряча в семью его принять —

Ведь это значит вновь ошибкой рисковать!

А если свадьбу нам и все приготовленья

В Мадрид перенести? Там ваши опасенья

Родитель мой, маркиз, рассеет, может быть,

Чтоб с легким сердцем нас смогли благословить?

Разумные слова!

Возможно ль не проверить

Все качества того, кому навек доверить

Задумали бы клад... когда дороже он,

Чем скипетр, и венец, и королевский трон...

Осталось исцелить несчастную Люсию.

Но как бы ей помочь? Чем лечатся глухие?

А что произошло?

Да вот вчерашний день

Вступило в ухо ей, теперь глуха как пень.

Как небо своему чудесному созданью

Решилось ниспослать такое испытанье?

И как мне не ропща взирать на небеса,

Коль страждет из-за них небесная краса?

Ах не гневите их, послушайтесь совета!

Поправится она, коль суждено ей это.

Вот вам другой жених! Что скажете о нем?

То словно лед в ушах, а то горит огнем,

А лихорадки нет...

Она совсем глухая!

Как будто жидкость там — тяжелая, густая,

И причиняет боль и давит, что свинец...

Как слезы тут сдержать... ведь я — ее отец!

Люсия!

Ай-ай-ай!

Фу, даже дрожь по телу...

Какой ужасный визг!

Потише! Надоело

Мне слушать этот шум... Ах, как страдаю я!

Ой, колет! Режет! Жжет! Подходит смерть моя!

Вам надо бы давно беречься хоть немножко!

Все спите без чепца, не затворив окошка...

Пожалуй, что ума и у грудных детей

Поболе, чем у вас... По счастью, от ушей

Есть средство у меня. Наш пономарь поведал

Заклятье моему двоюродному деду,

Тот — сыну своему, тот — матери моей,

Так и дошло оно до самых наших дней,

Поскольку мать и мне вдолбить его сумела.

Его произнеся, должны вы первым делом

Глотка не проглотить с зари и до зари,

Потом, устлав постель, снаружи и внутри,

Ивановой травой...

Умолкни, коновалка!

По лекарям таким давно скучает палка.

Кто сызмалу болван, от тех не жди добра!

Заклятье, вижу я, столь действенно, сестра,

Что рассмешило вас?

Вот уж и грудь не дышит.

Я падаю! Ко мне!

Она отлично слышит

То, что угодно ей. Увидите сейчас.

— Голубушка, мой брак зависит лишь от вас!

В один и тот же день сыграть две наши свадьбы

Желает наш отец. Вам только «да» сказать бы

Тому, кто любит вас...

Причина, верно, в том,

Что утром по росе прошлась я босиком!

Я вовсе не про то...

Не нахожу я места...

Сей бравый кавалер к вам сватается вместо

Дон Феликса, мой друг. Хороший будет муж!

Вполне достойный вас!

Мой родственник к тому ж!

Ой! Снова началось! Ой-ой-ой-ой! Доколе

Мне приступы терпеть невыносимой боли?

За что страдаю я?

Вам незачем страдать.

Отец, обдумав все, решился вас отдать

За дон Диего.

Как? Возможно ли?

Сама я

Во имя ваших чувств его вам уступаю.

Вы? Мне? Не может быть.

Я добрый человек.

Прощай же, глухота, отныне и вовек!

Ну, господу хвала, теперь я правду знаю!

Что скажете, отец? Как, ловко исцеляю?

Вы держите сейчас в руках своих, сеньор,

Два сердца, две судьбы. Да не вступает в спор

Ваш справедливый гнев, возмездие несущий,

С безмерной добротой, родителю присущей!

Люблю я вашу дочь и так же дорог ей.

Друг другу поклялись мы в верности своей...

Согласные во всем, мы крепко держим слово...

Коль нас разъединят, мы умереть готовы.

Когда я не добьюсь того, кого хочу, —

Оглохну навсегда, но и не замолчу!

Умели, мой отец, обиженной останусь?

Скончаюсь, мой отец, как только с ним расстанусь!

Какой тут переплет любовей и страстей!

Но все же мне из них взаимная милей...

Коль младшая ему дороже старшей стала,

Так, видно, суждено, так небо пожелало!

Я к дон Диего был сперва несправедлив,

Однако сей жених не корыстолюбив.

Лишь выиграете, прелестная Елена,

Достойного приняв неверному на смену.

Мой доблестный кузен со мною не сравним —

Ни силой, ни умом не потягаюсь с ним.

Будь это доброта, богатство, благородство —

Во всем готов признать Гаспара превосходство.

Что он уж так хорош — поверить я склонна...

И вы ведь хороши, а все ж вам грош цена!

Ничем я не блещу — не кавалер, а воин...

Лишь глубиной любви сеньоры я достоин!

Боюсь, что прослыву среди людей глупцом,

Позволив ей столь зло смеяться над отцом.

Что делать мне? Воздать за неповиновенье?

У слабости своей остаться в подчиненье?

Отец, простите нас!

Ужель страдать должны

Влюбленные за то, что страстно влюблены?

Помилуйте же их! Я вас молю смиренно

Благословить их брак, а также мой с Еленой!

Что скажем мы ему? Решайте, дочь моя!

Решайте вы, отец! На все согласна я...

Пусть этим двум лжецам брак будет наказаньем —

Пожизненным притом! — за все мои терзанья,

А новый мой союз, надеюсь, принесет

Мне счастье, что навек едва не отнял тот...

Итак, готовьтесь в путь. Покуда Доротея

С дон Феликсом своим заставят Гименея

Предстать перед судом, поедем мы в Мадрид,

Чтоб все устроить так, как нам господь велит,

И свадьбою двойной закончить наши споры.

Скажу, чтоб запрягли, а вы начните сборы.

Быть может, сударь мой, у вас желанье есть

С каким-нибудь врагом достойно счеты свесть?

Дуэли — страсть моя, хорош мне каждый повод,

Чтоб проколоть насквозь того или другого...

А уж за вас готов хоть черта уложить.

Подайте только знак — не долго будет жить!

Так множьте же врагов, сколь будет вам угодно.

Всех разом перебью — или поочередно —

За дерзкие слова или за взгляд косой...

Как собственным клинком, располагайте мной!

Издержек не боюсь для благородной цели...

Давно уже, мой друг, запрещены дуэли.

Что толковать о них?

Ах, полно, сударь мой!

Без шпаги дворянин — как мещанин простой...

В ней все заключено: победные деянья,

И слава, и любовь, и смысл существованья...