Три одиночества. Созидающий башню: книга II

Солнце превратилось в раскалённый пылающий шар и жарило так, что трава на склоне, казалось, должна была уже пожухнуть и вспыхнуть от прикосновения раскалённого воздуха. Дышать становилось всё труднее, сердце стучало о рёбра словно молоток. Каждый шаг давался с таким трудом, как будто ноги ступали не по тропе, а вязли в зыбкой болотной трясине.

– Да ладно,– Рис недоверчиво нахмурился,– я же принял только одну дозу. Таких глюков не должно быть в принципе.

Он выпрямился и перевёл дух. До лаборатории Кейтиля оставалось не больше двухсот метров, когда охотника накрыла волна побочки от обезболивающего. Лекарство было экспериментальным, что правда, то правда, но крысам оно очень даже пришлось по вкусу. Под наркотой любые издевательства над своими тушками хвостатые воспринимали как эротический массаж и впадали в эйфорию.

Рис синтезировал этот препарат три года назад, когда собирался сдаться орденским боевикам, чтобы заразить их вирусом. Он отлично понимал, что его ждут пытки, и решил таким образом обмануть ожидания палачей. Однако в последний момент он всё-таки передумал и оставил ампулу дома. Во-первых, опытов на крысах было явно недостаточно, чтобы гарантировать нужный эффект, а во-вторых, Орден никак не должен был заподозрить подставу, всё должно было выглядеть натурально.

И с какого бодуна спустя три года изобретатель вдруг решил, что это была хорошая идея – опробовать на себе препарат, вместо того, чтобы просто навестить лекаря? Рана в правом боку, которую нанёс ему Тесар, казалась несерьёзной, чуть глубже простой царапины. Лезвие орденского ножа вроде бы прошло по касательной, не задев никаких жизненно важных органов. Кровь давно остановилась, но почему-то раненый бок горел огнём, и каждое движение вызывало резкую боль.

По-хорошему нужно было отправляться в больничку и отдаться в руки профессионалов, но Рис не видел Киру и детей уже десять дней, бой произошёл как раз в самом конце его дежурства, и откладывать встречу ещё на день соскучившемуся охотнику очень не хотелось. Впрочем, дело было даже не в его чувствах. Орден явно задумал какую-то пакость, и Рису нужно было срочно вывести семью из-под удара. В сущности, сегодняшний вечер мог запросто стать последним, который они проведут вместе, всей семьёй, так как визиты в Алат внезапно сделались для Киры смертельно опасным квестом. Кто знает, когда им снова доведётся увидеться? Рисковать своими близкими Рис не собирался в любом случае. Так стоило ли тратить драгоценные часы перед расставанием на какую-то мелкую ранку?

Изнывающий от желания обнять своих любимых охотник думал недолго, вкатив себе дозу экспериментального препарата, он ринулся на долгожданную встречу. И тут время, как назло, ускорилось, словно категорически не желало войти в положение торопыги. Пока отряд охотников доставил раненого боевика в бункер, пока Рис убедился, что тому оказывается медицинская помощь, пока обеспечил должную охрану пленника, день уже начал клониться к закату, а до лаборатории Кейтиля, где его дожидалась Кира с детьми, нужно было добраться засветло, передвигаться по поверхности в темноте никому не разрешалось. В итоге, Рису пришлось практически бежать, иначе ему светило остаться ночевать в городе.

Поначалу это вовсе не было проблемой, охотник находился в прекрасной физической форме, но когда тропинка пошла в гору, его накрыло странной и неожиданной побочкой от экспериментального препарата.

– Да, следует признать, что я точно не крыса,– констатировал незадачливый экспериментатор, без сил опускаясь в траву,– хотя обезболивающий эффект просто сногсшибательный, вообще ничего не чувствую. Нужно будет ещё поработать с побочными эффектами, и успех гарантирован. – Рис опустил глаза и тут же обнаружил ещё один довольно странный эффект своего экспериментального препарата. Трава вокруг него вдруг сделалась красной, хотя листья деревьев вроде бы сохраняли естественный зелёный цвет. – А это что такое? – он помотал головой, пытаясь избавиться от морока, но стало только хуже, перед глазами поплыли разноцветные круги.

Закатное солнце, подмигнув на прощанье, нырнуло за гору, и внезапно жара сменилась пронизывающим холодом. Уже через минуту Рис почувствовал, что его трясёт, словно вокруг была не трава, а глубокие снежные сугробы. Он с тоской посмотрел вверх, где за кромкой склона уже было видно крышу лаборатории, и с кристальной ясностью осознал, что до Кейтиля ему не добраться. Накатила слабость, за ней пришла апатия, Рис улёгся прямо на склоне и закрыл глаза.

Стемнело быстро, в горах ночь всегда приходит внезапно, словно специально подкрадывается из-за угла к зазевавшемуся путнику и накрывает его своим чёрным покрывалом. Рис очнулся от холода, когда ночная роса пропитала его одежду практически насквозь. Ему показалось, что действие наркотика вроде бы прошло, по крайней мере, сердце больше не долбилось молотком в грудную клетку, напротив, пульс был даже слишком замедленный. Находиться в темноте на открытой местности было не просто опасно, это было глупо, поскольку патрули имели чёткий приказ стрелять без предупреждения. Не успеешь сказать «я свой», как окажешься на небесах.

Нужно было срочно убираться с поверхности в подземное укрытие, ближайшее из которых находилось всего в двухстах метрах выше по склону под лабораторией Кейтиля. Рис осторожно сел и огляделся. Голова тут же закружилась, и перед глазами всё начало расплываться, однако рану в боку он по-прежнему не чувствовал, что было, пожалуй, единственной позитивной новостью.

– Да что же это за подстава,– возмутился охотник,– сколько может длиться отходняк?

Преодолевая слабость и головокружение, он осторожно встал на четвереньки и выпрямился. Тёмный силуэт лабораторной крыши теперь совершенно сливался с кронами деревьев, но заблудиться тут было невозможно, главное, идти вверх. Рис сделал первый неверный шаг и почувствовал, что по его бедру что-то ползёт. Змей тут вроде бы не водилось, но кто его знает, какая вредоносная живность могла заползти под куртку, пока он валялся в отключке. Рис опустил глаза, но ничего не увидел, однако движение продолжалось, и он решился ощупать подвергшуюся нападению конечность ладонью. Никакого нарушителя ладонь не обнаружила, только что-то жидкое и липкое. Рис удивлённо приблизил её к своим глазам и охнул от неожиданности, в свете звёзд кровь казалась чёрной.

Ситуация складывалась невесёлая, похоже, заглушив наркотой болевые ощущения, он не заметил, как в ране открылось сильное кровотечение. Все эти странные симптомчики, которые раненый принял за побочный эффект действия лекарства, были на самом деле просто признаками кровопотери. И теперь кровь продолжала струилась по его бедру, словно бы намекая на то, что времени терять нельзя. Если он хочет выжить, то придётся дойти до лаборатории. Кое-как зажав рану ладонью, Рис шагнул вверх по склону, но тут же поскользнулся на пропитанной его кровью траве и грохнулся со всей дури лицом вниз.

Падение не отправило его в нокаут, поскольку боли Рис по-прежнему не чувствовал, но сил снова подняться у него уже не осталось, вместе с кровью, жизнь быстро уходила из его тела. Отправляться на тот свет, уткнувшись носом в землю, показалось умирающему не прикольным, поэтому он потратил жалкие остатки сил на то, чтобы перевернуться на спину. Рис по-прежнему оставался в сознании, хотя картинка перед его глазами начала расплываться, как будто кто-то накинул призрачный полог на усыпанный звёздами небосвод. Только через пару минут до него дошло, что это просто туман начал подниматься со дна долины.

На фоне тёмно-синего неба бледные туманные щупальца принялись медленно извиваться перед глазами умирающего, вводя его сознание в транс. Рис даже не сделал попытки избавиться от туманного морока, напротив, он с удовольствием отдался этой медитативной игре, какая уж теперь разница. Внезапно из тумана выплыло знакомое мужское лицо. Пребывая на зыбкой грани между жизнью и смертью, умирающий даже не удивился, узнав в своём госте бессмертного, который навестил его у костра несколько дней назад.

– Ты совсем не упрощаешь мне работу, парень,– с шутливым укором произнёс призрак и принялся расстёгивать куртку Риса. Тот попытался что-то сказать, но, вместо слов, с его губ слетел только невнятный хрип. – Заткнись,– беззлобно скомандовал призрак,– не трать силы, и так неясно, почему ты до сих пор жив.

– Наверное, это ещё один сон,– отрешённо подумал Рис и закрыл глаза.

Однако стоило блаженной дрёме окутать его усталый ум, как новая паническая мысль буквально вытолкнула Риса обратно в сознание. Кире грозила опасность, и единственной надеждой спасти любимую женщину был этот странный тип, в данный момент нависавший словно грозовая туча над её умирающим мужем. Глаза призрака были закрыты, а его правая рука буквально вдавила грудь Риса в землю, так что не пошевелиться.

– Чёртова мумия,– мысленно выругался тот, делая отчаянную попытку обратить на себя внимание вдруг окаменевшего визитёра.

– Будешь дёргаться, вырублю,– губы призрака едва шевельнулись, и это была единственная его реакция на вдохновенный порыв непослушного пациента.

Рис понял, что ничего не добьётся, и снова закрыл глаза. Его сознание тут же начало тонуть в каком-то мутном тошнотворном водовороте, высасывающем все чувства и мысли, словно воздуховод. Больше умирающий не сопротивлялся, он равнодушно погружался всё глубже на самое дно чёрного колодца, где его, по всей вероятности, поджидала смерть. Однако, когда чернота уже почти совсем накрыла его с головой, кто-то словно выдернул его назад в реальность. Рис открыл глаза и тут же снова утонул, но на этот раз в бездонных и вроде бы даже светящихся зрачках призрака.

– Всё, теперь можешь говорить,– разрешил тот,– я тебя немного подкачал, до утра протянешь, а там позовешь врача.

– Магистр требует отдать ему Киру,– быстро прошептал Рис,– иначе сбросит на Алат ядерный заряд. Скажи ей, что нужно срочно забирать детей и убираться отсюда.

– Подставишь город под удар? – в голосе призрака не было ни капли осуждения, но и одобрения тоже.

– Это просто шантаж,– Рис попробовал приподняться, но тут же понял, что явно переоценил свои силы.

– Лежать,– призрак довольно грубо прижал его тело к земле. – Думаешь, на самом деле Магистр хочет заполучить тебя? Понятно. И как? Сдашься?

– У меня, возможно, есть что ему предложить,– Рис устало улыбнулся,– вернее, было бы, если бы я не свалял такого дурака.

– Не дождёшься,– оборвал его прощальную речь призрак,– умереть я тебе не дам, ещё не время. Ладно, поговорим завтра, когда оклемаешься.

– Где поговорим? – удивился Рис.

– Пора баиньки,– закончил дискуссию призрак, и уже знакомый укол за правым ухом отправил раненого в царство морфея.

Из-за горы быстро выплыла большая косматая туча, и долина Алата погрузилась в кромешную темноту, словно кто-то плеснул чёрных чернил на руины домов из белого известняка. Жизнь города теперь почти полностью протекала под землёй, все наземные постройки давно уже были снесены до основания ковровыми бомбардировками Ордена. Единственным целым зданием оставалась только лаборатория Кейтиля, находившаяся на значительном отдалении от города и укрытая в роще старых развесистых грабов. Правда, теперь это была лишь лёгкая постройка из дерева, каменный дом разбомбили полгода назад, но всё же лаборатория гораздо больше напоминала жильё, чем те живописные развалины, что торчали словно гнилые зубы над подземными бункерами Алата.

Кира с Кейтилем предпочитали работать наверху, хотя и под землёй у них имелись немаленькие помещения для экспериментов. И всё же проводить испытания защитного купола гораздо безопаснее было под открытым небом. Когда Рис был на дежурстве, Кира навещала лабораторию только днём, а на ночь удалялась в мир Дачи к Тиночке и Мартину. Но сегодня было как раз окончание его дежурства, а потому вся семья осталась ночевать в Алате. В ожидании мужа, Кира приготовила ужин, даже приоделась и красиво уложила волосы. Наступила ночь, а Риса всё не было, и женщина совсем загрустила.

Ей и так было тошно после разговора с Ксантипой, этот подлый старикашка отлично умел вгонять беззащитных женщин в депрессию. Однако, положа руку на сердце, следовало признать, что злость по отношению к Магистру была лишь ширмой, которая камуфлировала истинный объект Кириных фрустраций. На самом деле злилась она вовсе не на Ксантипу, а на себя за то, что повелась на Светланины слюнявые фантазии. И чего ей вздумалось бередить уже почти зажившую рану? Захотелось определённости? Что ж, теперь определённости имелось даже больше, чем Кира могла переварить.

– Ну кто меня заставлял досматривать это кино до конца? – горько посетовала она. – Раньше хотя бы была возможность воображать иной, более счастливый финал, а теперь фантазиям больше нет места, потому что это место заняла кондовая и бескомпромиссная реальность. Правильно говорят, что любопытство сгубило кошку. Я и есть та самая бестолковая кошка.

Тут на ум Кире пришёл старый анекдот про девочку, у которой вместо пупка была замочная скважина. Любопытная барышня полжизни потратила на то, чтобы подобрать ключик к замку в своём пупке, а когда преуспела, и замок открылся, у бедолаги …опа и отвалилась. Поделом, не все тайны стоит раскрывать, иные могут оказаться слишком опасными. Как оказалось, Кире тоже не следовало совать свой любопытный нос в тайну, которой была окутана судьба Семёна. Ей было гораздо спокойней жить в некой неопределённости, подсознательно сохраняя надежду на его возвращение и в то же время ощущая себя в относительной безопасности, поскольку перспектива того самого возвращения была довольно зыбкой.

Собственно, в этой двойственности не было ничего удивительного, ведь само существование Семёна было угрозой для Кириной семейной жизни, которая и без того не отличалась прочностью. Но отчего же тогда подтверждение его гибели повергло Киру в чёрную меланхолию? Может быть, она всё ещё надеялась вернуть свою прежнюю беззаботную жизнь под крылышком надёжного, как скала, ангела-хранителя?

– Да я просто спятила,– возмутилась Кира,– какой из Семёна ангел? Я шесть лет жила с профессиональным убийцей, который всё это время осознанно рисковал жизнью нашей дочери. Нам с Тиночкой просто фантастически повезло, что мы сумели выбраться из этой ловушки живыми и невредимыми. Даже жизнь в осаде под орденскими бомбардировками безопаснее того уютного райского уголка, по которому я ностальгирую как тупая канарейка по своей клетке.

Наверное, она бы ещё долго могла заниматься эдаким самогипнозом, приводя всё новые и новые аргументы в пользу версии своей невероятной везучести, но врать себе было глупо. Несмотря ни на что, Кире безумно хотелось вернуть свою прежнюю жизнь, хоть она и сопротивлялась своим тайным желаниям изо всех сил, но отрицать их наличие было невозможно. Подтверждение гибели Семёна враз поставило большую жирную точку на её крамольной мечте. Может быть, именно поэтому Кира восприняла случившееся как конец света? Но ведь на самом деле это был вовсе не конец, а, наоборот, начало новой, не обременённой старыми долгами жизни.

Настроив себя таким нехитрым способом на позитив, Кира уложила Тиночку с Мартином в постель и выползла на свежий воздух немного подышать перед сном. Она уселась на крылечке, чтобы в случае опасности сразу нырнуть в бункер, задула свечу, которая могла привлечь ненужное внимание патрулей, и погрузилась в тишину летней ночи, как в тёплую ванну. Птицы уже допели свои вечерние серенады и разлетелись по гнёздам отдохнуть до зари, и только лёгкий ветерок нарушал почти полное безмолвие природы, пролетая над могучими грабами, окружавшими лабораторию. В этой мирной атмосфере просто невозможно было представить, чтобы рёв бомбардировщиков дерзнул нарушить божественный покой долины Алата. Конечно, покой был иллюзорным, но так хотелось хоть на миг принять эту иллюзию за реальность.

Луна пока скрывалась за верхушками гор, но небо было ясное, и света звёзд хватало, чтобы можно было ясно видеть, как на травянистый склон, плавно уходящий вниз в долину, наползает волна тумана. Бледный мерцающий полог подбирался всё ближе, превращая ночь в сказочную феерию, и Кира, позабыв про все свои печали, отдалась созерцанию туманных протуберанцев. В клубах перетекающего по склону тумана ей виделся то летящий по волнам парусник, то гигантский экзотичный цветок, то расправляющий крылья дракон. Эту игру воображения внезапно нарушил новый образ, назойливо возникший в туманном киселе, и этот образ совсем не был похож на разыгравшуюся фантазию. Разрывая туманную пелену, у подножия склона материализовался силуэт мужчины.

– О боже, Рис всё-таки пришёл,– встрепенулась Кира.

Она вскочила на ноги и поспешила навстречу мужу. Однако, сделав всего несколько шагов, женщина остановилась, поскольку мужская фигура вдруг растаяла. Кира с недоумение вглядывалась в ночь, пытаясь сообразить, куда мог деться Рис, ведь туман был совсем неплотным, и скрыться за его завесой было невозможно. Наконец, бросив тревожный взгляд на восток, откуда обычно прилетали бомбардировщики, женщина начала осторожно спускаться вниз. Выпавшая роса сделала травянистый склон скользким, так что приходилось пробираться медленно, аккуратно ощупывая ступнёй, куда наступить. Кира уже преодолела полпути до того места, где увидела Риса, когда подошва ботинка внезапно соскользнула, и она приземлилась на пятую точку, при этом её рука наткнулась на что-то противное и липкое.

Разглядев причину своего падения, женщина едва ни заорала от ужаса. Склон холма был залит кровью, тёмное пятно размером с человеческое тело чётко выделялось на фоне более светлой травы. Кира с перепугу бросилась было бежать к дому, но, сделав несколько шагов, остановилась и вернулась обратно. Тому, кто окропил своей кровью траву, явно требовалась помощь, причём срочная, и, кроме Риса, заявиться ночью в лабораторию никому бы не пришло в голову. Следующие десять минут Кира металась по склону в поисках обескровленного тела, но тщетно, ночью это занятие было заведомо безнадёжным. В добавок, как назло, небо заволокло тучами, и стало совсем темно. Нужен был хоть какой-то источник света: фонарь, переноска или, на крайняк, просто факел.

Кира пыхтя взобралась на вершину холма и бросилась ко входу в подземное убежище за фонарём. О том, что свет может привлечь внимание пилотов бомбардировщиков или, что было ещё хуже, патрульных, Кира старалась не думать. Добежав до двери в бункер, она машинально ввела код и потянула на себя запирающее колесо. Дверь начала открываться, но, едва сдвинувшись с места, вдруг застопорилась, как будто кто-то её держал. Нет, не держал, просто перед дверью что-то лежало, перегораживая проход. Кира наклонилась, чтобы оттащить невесть откуда взявшуюся преграду и на этот раз всё-таки не удержалась от истеричного вопля, потому что преградой оказалось бесчувственное тело Риса.

Реплика искателя

Вы когда-нибудь задавались вопросом, отчего обнаружение смысла нашего существования оказалось такой сложной задачей? Разве это ни странно? По идее, этот смысл должен быть нам хорошо известен, как известно яблоне, что она должна родить яблоки, как известно гусенице, что она должна превратиться в бабочку. А мы? Чем мы хуже? Тычемся в глухие стены словно слепые котята, а смысл нашего существования как был для нас скрыт, так и продолжает тонуть в сизой дымке непонимания. В конце концов, это просто несправедливо. Не удивительно, что у многих из нас сия несправедливость вызывает навязчивое желание сочинить какой-нибудь убедительный симулякр смысла просто для успокоения мятущейся души.

Одним из самых популярных симулякров является так называемая цивилизация. А что, чем ни цель существования человечества? Долгий тяжёлый путь от палки-копалки и дубины до ядерных бомб и космических ракет. А дальше на Марс полетим, будем там насаждать убогим марсианам, если таковые имеются, свою развитую человеческую цивилизацию. А можем ещё оснастить свои несовершенные тела всякими гаджетами и стать супер крутыми андроидами или вообще оцифровать своё сознание и уйти жить в интернет. Вы правда верите, что мы для этого сотворены?

Увы, насчёт цивилизации, как цели человечества, придётся всех разочаровать. Вы же помните, что смысл заключён в бытие любого объекта изначально? Если бы нашим смыслом было создание цивилизации, то такое явление, как эффект «маугли», был бы обратим. Но пока не удалось цивилизовать ни одного ребёнка, в младенчестве попавшего в звериную стаю. А знаете, что происходит с прирученными и искусственно окультуренными растениями и животными, когда они освобождаются от воздействия человека? Они остаются собой, сохраняют свою природу и продолжают следовать изначальному логосу. Дикая яблоня будет плодоносить, причём именно яблоками, а не шишками, а вот ребёнок, возвращённый в цивилизацию, почему-то так и остаётся зверёнышем.

Отсюда следует простой и однозначный вывод, что представление о цивилизации привнесено в наши умы воспитанием и не является изначальным смыслом нашего существования. Нас с младенчества приучают быть частью социума, пользоваться его так называемыми благами. Дети копируют поведение взрослых и автоматически воспроизводят ту среду, в которой воспитывались. Кстати, человек может запросто обойтись и без этих благ цивилизации. Некоторым из нас погружение обратно в природу очень даже близко, и при этом вынужденное отсутствие так называемых удобств их нисколько не беспокоит.

Следует заметить, что снижение зависимости от своего тела, в целом, способствует уравновешенности и душевному покою. Если вы способны чувствовать себя комфортно в суровой походной обстановке, то отсутствие любимой мягкой подушки или чашечки кофе поутру вряд ли испортит вам настроение. Но если вы убедили себя, что сможете быть счастливым только в собственном особняке на берегу тёплого моря, то даже вполне удобная гостиничная кровать будет вас раздражать своим несовершенством. Это я к тому, что создание комфорта для тела тоже не является смыслом нашего существования, хотя большое количество людей занято как раз этим.

Если бы забота о теле действительно была нашим смыслом, то аскетов, схимников и прочих «святых», развлекающихся издевательствами над своими тушками, просто не могло бы существовать, исходный смысл человека не позволил бы им это делать. Мы бы даже теоретически были неспособны причинять вред своим телам, например, курить, употреблять наркотические вещества, валяться целыми днями на диване или, наоборот, вкалывать до седьмого пота ради денег. Давайте признаем честно, к своим телам мы относимся, скорее, потребительски, как к источнику удовольствия, нежели как к цели своего существования.

Кстати, в данном контексте я имею ввиду не только физическое, но и тонкие тела, которые позволяют нам испытывать эмоции и генерить мысли. Вы ведь не станете отрицать, что красочное шоу или интересная книга могут доставить нам не меньше удовольствия, чем вкусный обед или мягкая перина. Да, мы постоянно пользуемся всеми нашими телами, чтобы словить кайф, подчас с серьёзным риском и ущербом для этих самых тел. Так, может быть, смысл заключён в самом удовольствии?

Что ж, подобное предположение звучит весьма заманчиво, наверное, было бы прикольно жить в мире, где смыслом существования является получение удовольствия. Одна беда, наш реальный мир дуален по своей природе, а значит, наслаждение здесь всегда идёт в паре со страданием. Более того, сами эти понятия являются относительными, они всего лишь реперные точки на шкале наших чувственных переживаний, позволяющие нам сортировать явления на хорошие и плохие. Ну как бы мы догадались, что нам что-то нравится, если бы нам не с чем было это сравнить?

К тому же сама шкала наших переживаний довольно подвижна. То, что доставляло нам удовольствие вчера, запросто может приносить разочарование сегодня и наоборот, в общем, никакой определённости. Но если мы не в состоянии зафиксировать и чётко определить состояние, к которому нам теоретически нужно стремиться, то как же оно может быть целью нашего существования? «Пойди туда, не знаю куда» и то звучит более однозначно. Нет, что-то мне не верится, что у нашего Создателя столь извращённое чувство юмора. Тогда в чём же смысл человека?