Три принца

Глава восьмая

Прошел час, они уже пили кофе. Барт Принц съел довольно много, и во время ужина он говорил, казалось, обо всем, но не затрагивал тему, которой коснулся до прихода сюда, тему ее замужества. С ним.

Несколько раз за едой Верити пыталась начать разговор об этом, но Барт останавливал ее:

– В первую очередь более важные дела.

– Мое замужество для меня достаточно важное дело.

– Рад это слышать.

– Мистер Принц, это очень скверная шутка, – заметила Верити.

– Это не шутка, мисс Тайлер, поверьте, ни разу в жизни я не был более серьезен.

– Я никогда не выйду за вас замуж! – вскричала Верити.

– Но вы бы вышли замуж за Мэтью или Питера?

– Нет. Я имею в виду… Я не знаю.

– Тогда знайте. – Барт наклонился к Верити через стол. – Вы выйдете замуж за меня.

– Что заставляет вас так думать? – Верити пыталась казаться надменной, презрительно-насмешливой, но сама сознавала, что ее слова звучат слишком горячо.

– Просто знаю. Можете назвать это интуицией. Все шансы сложились в мою пользу.

– Если вы считаете, что раз я целый час нахожусь с вами в незнакомом месте и в такой поздний час… Да, я знаю, вы собственник… Вы однажды сказали… Но вы ошибаетесь… – Верити замолкла. Барт рассмеялся:

– Нет, я совсем не это имел в виду. Немного бренди? – Поскольку Верити отказалась, он сказал: – И напрасно. Это поможет вам выслушать меня до конца.

В конце концов Верити решилась, и когда Барт налил ей, выпила так быстро, что вынуждена была сразу же прихлебнуть кофе. Она все же почувствовала, как алкоголь ударил ей в голову, но это не прибавило ей смелости. Что еще хуже, Барт продолжал пристально смотреть на нее, причем с тем холодным весельем, которое не позволяло ей собраться с мыслями.

– Теперь готовы слушать? – спросил он участливо.

– Да.

– Так вот. Вы выйдете за меня замуж, мисс Тайлер, потому что другого выхода у вас не остается. Нет, – не дал он ей возразить, – вы никогда не испытывали недостатка в кандидатах. Но в деньгах – да, деньги – это другое дело.

– Деньги? – ничего не понимая, спросила Верити.

– Да, деньги, которые вам необходимы. И в достаточном количестве.

– Но они у меня сейчас есть.

– Для себя самой… Но не для вашего брата.

Верити положила на стол кофейную ложку, которую нервно теребила в руках.

– Полагаю, я начала кое-что понимать, – сказала она. – Адель, жена моего брата, просила и получила от вас деньги, верно? Без сомнения, для подобной сделки, если это можно назвать сделкой, она сообщила, что в последнее время финансовые дела Робина весьма пошатнулись.

– Да, – холодно произнес Барт. – Я выписал Делли чек.

– В память прежних отношений? – Голос Верити звучал подавленно.

Барт пристально смотрел на нее. Казалось, все происходящее забавляло его.

– Ревнуете? – спросил он.

– Я? Вас?

– Почему бы и нет? Впрочем, я забыл одну вещь – забыл, ЧТО узнал вас позже. Адель знала меня давно.

– И знала вас, судя по всему, очень хорошо.

– Допустим. – Барт пожал плечами. Он помолчал секунду. – Но это не Делли сказала мне. Правда, намекнула, когда попросила об отсрочке выплаты долга, но я никогда не думал, что приду к этому решению.

– К какому решению?

– Относительно нашей женитьбы.

– Как это вообще могло прийти вам в голову?

Барт настороженно посмотрел на Верити, затем не спеша проговорил:

– Из-за ваших трудностей, из-за неспособности вашего адвоката выкачать хотя бы цент из имущества Робина.

– Но как вы узнали об этом? – изумилась она. – Адель ничего не известно.

– Нет, она знает одно – это то, что ей хотелось бы больше денег. Но мужской ум смотрит глубже. Ему хочется узнать, почему денег раньше было много, а теперь не хватает.

– Даже если это его не касается?

– Меня это касается.

– Но… но почему?

– Мы вернемся к этому позже. Итак, я говорил о мужском уме. Помните?

– Да, – проговорила Верити упавшим голосом.

– После того несчастного случая, – сказал Барт несколько грубовато, – я оставил медицинский колледж и попытался найти себе другое занятие. Я занимался рекламой, юриспруденцией… Юриспруденция мне до сих пор нравится… – Барт замолчал, по выражению его лица было ясно, что это грустные воспоминания. – Однако, – продолжал он, – потом я понял, что все равно, чем заниматься. Я потребовался своей матери для семейного бизнеса, поэтому со всеми другими занятиями пришлось покончить. Впрочем, я не сожалел об этом. – У него вырвался короткий смешок. – Но моих знаний в области законодательства достаточно, чтобы разбираться кое в каких вопросах. Робин Рамсей, как говорится, в долгах как в шелках.

– Это мистер Карстерс вам сказал?

– Нет. – Барт улыбнулся. – Но сказать, что я выведал это не у него, было бы неправдой.

– Я не думала, что мистер Карстерс…

– Чтобы быть к нему справедливым, я должен признать, что использовал некоторые методы. Например, я сказал, что собираюсь предъявить мисс Тайлер финансовые претензии…

– Как вы могли! Вы лгали ему! – воскликнула Верити.

– Назовем это ложью во спасение. Конечный результат заслуживает такого определения, как бы то ни было.

– Я пока еще не считаю, что мистер Карстерс должен был…

– Вам необходимо, дорогая, сейчас подумать о более серьезных вещах, чем жалкие угрызения совести. У вас есть брат, и ему нужны деньги. Где вы их достанете на следующей неделе?

– Да, мне негде взять денег, но… но это не значит, что я должна…

– …выходить замуж, чтобы получить их? Я в этом не уверен. Вы очень беспокоитесь о нем, не так ли?

– Да. Но если я скажу Робину, он поймет.

– Но скажете ли вы ему?

– Да. Я имею в виду… – Не в силах больше сдержать слезы, Верити закрыла лицо руками.

Барт помог ей подняться и, обняв за плечи, вывел из ресторана, загораживая собой от любопытных глаз. Его объятие оказалось нежным и деликатным – таким было ее неожиданное открытие.

И только сев в машину, Верити дала волю слезам.

– Робин гибнет, – прошептала она в отчаянии.

– Я знаю, Верити. – Барт снова назвал ее по имени, чего не делал уже давно.

– Если я скажу ему, что он разорен, то и Адель станет известно об этом, и она скорее всего уйдет от него.

– Да, вполне возможно.

– И вы можете так спокойно говорить об этом? – На мгновение Верити от негодования забыла о своих бедах.

– Успокойтесь, – сказал Барт, – и послушайте меня. Обратимся к фактам. Допустим, Адель бросит Робина, как вы сказали. Но какое это имеет значение?

– Очень большое, – вскинулась Верити. – Я не знаю его нынешнего состояния, я знаю только то, что он очень болен, осталось мало времени…

– То есть Робин не должен знать, он должен жить так же, как и прежде?

– Да.

– Тогда, – сказал Барт облегченно, – у вас нет иного выбора, кроме как выйти за меня замуж.

– Но… – попыталась возражать Верити.

– Вы, конечно, довольно привлекательны, чтобы сделать удачную партию, Верити, – прервал ее Барт. – Но богатые мужчины не растут на деревьях, и даже если бы росли, реальное решение требует времени, не так ли? А время – это то, чего у вас нет, дорогая, однако, – он помолчал, – у вас есть я. Я богат, и хотя по сравнению с моими братьями я не красавец, да и в физическом отношении… сами видите, я не так уж плох. То есть, я, конечно, не так уж хорош, но мог бы быть хуже. Проще говоря, в другое время вы сделали бы глупость, принимая меня в расчет, но сейчас чрезвычайные обстоятельства, не так ли? К тому же время лечит, как известно.

– Мистер Принц… – Верити не могла заставить себя сказать «Барт», – я не в состоянии во все это поверить.

– Придется, дорогая, – усмехнулся Барт.

– Но даже если я пойду на этот шаг, зачем… зачем это вам? – Голос Верити задрожал, и она замолчала.

– Какие цели я преследую? Это, вероятно, вы пытаетесь узнать?

– Да.

– Я могу сказать сейчас лишь одно: я получу удовлетворение. Удовлетворение от того, что буду владеть чем-то, о чем оба мои брата, несомненно, думали… О да, я знаю Питера и знаю Мэтью… Не настолько уж он не от мира сего, чтобы не оценить иной тип красоты, отличающийся от красоты Кэсси. Удовлетворение от того, что такая развалина, как я, еще способна кое на что…

– Прекратите! – закричала Верити. Но когда Барт замолчал, она сказала только одно: – Я никакая не красавица. – Она не могла найти слов, чтобы выразить отвращение, которое сейчас испытывала.

– А я думаю, что красавица, – возразил Барт совершенно бесстрастно. – Я считаю, что вы очень красивы, и надеюсь, что буду достаточно вознагражден тем, чем вы отплатите мне. Я был бы слишком измотан любимой и любящей женой. И за это мое маленькое торжество ваш брат, дорогая, никогда не узнает правду о своем финансовом положении.

– Это ужасно! Я не хочу даже слушать.

– Это не очень приятно, я допускаю, но вы будете слушать и согласитесь на мое предложение.

– Но как же Присцилла? – чуть слышно прошептала Верити.

– А что, собственно, Присцилла? – словно бы даже удивился Барт.

Верити недоверчиво взглянула на него. Есть ли у этого человека вообще что-нибудь святое? Да, он будет торжествовать, женившись на той, о ком его брат мог бы только подумать, но тем самым он буквально уничтожит Присциллу. Неужели он не понимает этого? И Присси, тихая, непритязательная Присси, никогда не произнесет ни слова.

– Это невозможно! – сказала Верити резко.

– Сейчас я не требую от вас ответа. Вы должны сначала выспаться. О нет, моя дорогая, – добавил Барт, уловив ее быстрый взгляд. – На собственной постели. Поэтому я отвезу вас домой, чтобы вы могли серьезно все обдумать. Думайте всю ночь, завтра, послезавтра. У вас на это целый уик-энд. Вас можно понять – мое предложение довольно неожиданно. – Он запустил двигатель, и машина, описав полукруг, выехала на шоссе.

На обратном пути они говорили мало. Один раз Барт взглянул на часы и заметил, что Мэтью и Кассандра, вероятно, уже встретились.

Верити молча отвернулась.

Но от случившегося с ней она отвернуться не могла. Предложение Барта свалилось на Верити как гром среди ясного неба.

Выйдя из машины Барта, Верити взбежала по лестнице своего дома, распахнула дверь и обнаружила подсунутую под нее записку. Это был почерк Адель. Верити понимала, что если Адель сама приходила, то причина должна быть более чем серьезной. Она быстро разорвала конверт.

Адель изложила суть без предисловий. Она написала следующее:

«Как у нас обстоят дела с деньгами? У Робина сегодня был тяжелый приступ, и доктор предложил пригласить нескольких специалистов для консультации. Эти люди приедут завтра, а как известно, подобные консультации стоят безумно дорого. Очевидно, потребуются лекарства и медсестра. Ради Бога, Верити, сделай что-нибудь».

Верити еще раз перечитала записку. Никогда еще ей не было так тяжело. Выхода, казалось, не было. За исключением…

Этой ночью она так и не смогла заснуть. Верити жалела, что не нужно идти на работу. В «Женском замке» она могла бы отвлечься, избавиться, хотя бы на время, от обуревающих ее мыслей. К тому же Верити опасалась, что Барт, не дождавшись ее решения, несмотря на его уверения, все же заявится к ней. Она не знала, что было более мучительным для нее: возможность встречи с Бартом или мучительные мысли о Робине. Эти мысли, воспоминания кружились в ее голове, как узоры в калейдоскопе. Робин, ее младший брат, младенец, которого она таскает повсюду… Робин, начинающий ходить, которого она учит первым шагам… Робин-школьник, бегущий к ней за помощью в домашних заданиях… Робин-подросток, получающий от нее деньги на карманные расходы… Робин – взрослый мужчина, по-прежнему нуждающийся в ее помощи и советах… Робин… всегда только Робин.

Очевидно, она так сильно любила его, потому что больше было некого. Конечно, Верити уважала свою мать, они очень дружили, но мать всю свою любовь отдала добрейшему человеку, который позже вошел в ее жизнь, чтобы превратить ее в полный счастья праздник. Луис был добр к ней, и Верити была рада за мать. Но сама она почувствовала себя по-настоящему счастливой, когда появился на свет Робин, маленький мальчик, которого Верити обожала.

И теперь мальчик был мужчиной, и этот мужчина умирал. Робин умирал. Верити чувствовала, что не сможет перенести это, ее горе было настолько большим, что, казалось, останется с ней вечно. Но что она могла сделать? Только сохранять в тайне от Робина все, что могло причинить ему боль. Точно так же, как она оберегала маленького ребенка, она должна была заботиться о мужчине. И она продолжала нянчиться с ним…

Поэтому в воскресенье вечером Верити набрала номер телефона Барта. Он ответил тотчас – видимо, ожидал звонка:

– Верити?

– Как… как вы узнали?

– Думаю, что я знаю о вас все. Вы не спали, не ели, перебрали все возможные средства выхода из ситуации. – Он жестко усмехнулся. – Вы воскрешали в своей памяти картины прошлого до тех пор, пока мучения не стали невыносимыми. А теперь вы мне звоните, чтобы сказать…

– Продолжайте, пожалуйста… Барт… – Верити впервые за долгое время назвала его по имени.

– Нет, вы должны сказать это сами.

По его голосу она поняла, что компромисс невозможен.

– Тогда я скажу «да», – словно со стороны услышала Верити свой голос.

Теперь наступила тишина на другом конце провода, и в этот отвратительный момент у Верити мелькнула мысль, не подшутил ли он над ней и не было ли все это своего рода розыгрышем. А что, если он все это устроил, чтобы посмеяться над ней?

– Спасибо, – послышался наконец в трубке как будто издалека голос Барта.

– Вы позвоните мне завтра в магазин, чтобы сказать?.. – Верити с трудом сдерживала волнение. – Я имею в виду… чтобы сказать, когда?.. Я…

– Мы поженимся завтра, – безапелляционно ответил Барт.

– Но мы не можем сделать все так быстро! – взмолилась Верити.

– Должны. Ты (Верити обратила внимание на это «ты») можешь сделать свои покупки утром, пока я займусь необходимыми формальностями. А после обеда…

Верити так крепко вцепилась в телефонную трубку, что стало больно пальцам. Боже, почему все это нужно делать так быстро! Она не могла, ей нужно было время, чтобы свыкнуться с мыслью о замужестве.

– Мы начинаем жить, как нам хочется, – сказал в трубку Барт. – Ты пойдешь со мной, чтобы заполнить необходимые бумаги, может быть, ты там понадобишься. К тому же я помогу тебе с покупками.

– Мне ничего не нужно, – сказала Верити безразлично, просто чтобы что-нибудь сказать.

– Нет, нам нужно купить все необходимое. Ты думаешь, я так часто женюсь? По крайней мере, у моей невесты будет новое платье.

– Но у меня есть платье.

– Платье?

– Да, я…

– Что-то подходящее? Голубое?

– Да, именно. Подходит?

– Нет, дорогая.

– Ну так какое же?

– Я тебе скажу, когда увидимся. Верити помолчала, а затем спросила:

– А как же работа в магазине?

– Присцилла откроет его и сама будет пока заниматься покупателями. А если понадобится, она может вовсе закрыть магазин.

– Бедная Присцилла! – вырвалось у Верити.

– Да, бедняжка… – согласился Барт и тут же добавил: – Завтра в девять, Верити. – Он положил трубку, а Верити долго сидела неподвижно перед аппаратом не в силах подняться.

Вскоре телефон зазвонил снова. Верити опасливо посмотрела на него. Что теперь нужно Барту Принцу? Но звонил не Барт, а Адель.

– Врачи только что ушли, – сказала она. – Робину, кажется, лучше. Во всяком случае он выглядит настолько хорошо, насколько на это можно рассчитывать при его состоянии.

– Это отличные новости.

– К тому же мы наконец-то получили чек.

– Вы… вы получили чек?

– Да. Ну, я и решила сообщить тебе о Робине.

Снова на другом конце провода трубку положили раньше, чем Верити опустила трубку у себя.

«Барт, – подумала она, – не терял даром времени». Все складывалось хорошо для Робина – а это сейчас главное. Верити была благодарна Барту. Однако предстоящее замужество пугало ее. Но назад дороги не было. Возможно, она могла бы обмануть Барта теперь, когда Адель получила деньги, но ей нужно будет еще и еще.

Верити чувствовала себя в ловушке. Барт сказал, что платье голубого цвета не подойдет. Но какой же цвет ей подойдет? Вероятно, только черный…

Платье было золотистым. Не теплого солнечного оттенка, а золотисто-зеленого оттенка молодого желудя. Из отдела платьев они пошли в ювелирный за кольцами. И бусами из янтаря, чтобы оживить платье.

– Теперь ты будешь похожа на желудь, – улыбнулся Барт.

– Обычно меня называют цветком, – сказала Верити, чтобы что-то сказать.

– Цветы увядают, а желудь можно хранить в кармане годами.

– Пожалуй, – кивнула она, все еще прячась за словами. Барт только пожал плечами.

– Если я оставлю тебя сейчас, обещаешь, что не исчезнешь до двух часов? – спросил он.

– Это… Тогда?.. – Верити стояла рядом с Бартом, но едва расслышала его слова.

– Приблизительно, – сказал он. – Так ты обещаешь?

– Но я не могу не обещать, не так ли? Слишком поздно. Понимаешь, Адель позвонила и… – Верити замолчала, посмотрев в лицо Барту.

Этот взгляд был так краток, но ей показалось, что в его глазах промелькнула боль, и тут же взгляд снова стал безразличным, ничего не выражающим.

– Да, немного поздно, – холодно согласился он. – И все же в два?

– В два. – Верити пошла в парикмахерскую и сделала все необходимое. Впоследствии Адель говорила ей, что она звонила и звонила… звонила в магазин… звонила домой. Звонила, чтобы сказать ей…

В два часа Барт заехал за Верити и привез ее в маленький отель, где все уже было приготовлено – платье, туфли, все, что могло ей потребоваться для венчания.

Верити оделась, спустилась вниз, они поехали в церковь, где Барт договорился, и через час были уже женаты.

Через час после того, как умер Робин.

На церемонии присутствовал лишь свидетель, найденный священником, а за ужином в том же самом маленьком отеле, в котором Верити переодевалась, они остались вдвоем.

Они сидели за столиком со свечами друг против друга, и Барт, подняв бокал с вином, сказал:

– А все прошло не так уж плохо, не правда ли?

– Да, – машинально ответила Верити, все еще не оправившаяся от шока.

Голова ее была полна противоречивых мыслей. Она не понимала, что с ней происходит. Начиная с того самого момента, когда она стояла рядом с Бартом у алтаря и давала супружеские обеты, в ней что-то изменилось. Все было настолько неожиданно, что Верити до сих пор не могла поверить в это, но все же это было так – она чувствовала странное умиротворение, которого никогда не испытывала раньше. И счастье. Счастье?

Но она никогда не должна говорить об этом ему. Этому человеку, который вступил с ней в брак по такой причине… Женился, чтобы потешить свое самолюбие, чтобы доказать своим братьям, что он, ужасный неудачник, тоже способен на что-то.

Нет, она никогда не скажет Барту Принцу о своих чувствах.

– Когда мы закончим, – нарушил молчание Барт, – поедем в горы. – Взглянув в лицо Верити и поняв, что она, как всегда, думает о Робине, он успокоил ее: – Я оставлю Присцилле номер телефона. – Потом, помолчав немного, добавил: – У нас будет немного времени, Верити, но мы наверстаем упущенное позже.

Она сказала нечто банальное о том, что никогда не бывала в горах, избегая смотреть Барту в глаза. Верити не покидало то чувство радости, счастья, которое появилось у нее, когда она стояла рядом с ним в церкви, и в котором она сама себе боялась признаться.

На этом они закончили ужин.

Верити поднялась наверх и собрала вещи, испытывая неудобство от присутствия за спиной Барта. Хотя, почему бы и нет, ведь это была их общая комната.

– Мы едем только на ночь, поэтому не бери много вещей, – И добавил после паузы: – Все будет хорошо.

Она не знала точно, что он имеет в виду, пока через два часа они не достигли небольшого городка в горах с отелем швейцарского типа, в котором должны были расположиться.

В воздухе пахло влажными фиалками и елями, и в номере, куда их проводил служащий, потрескивал огонь. Большая спальня, маленькая пристройка с кроватью, ванная комната и небольшая столовая… Это явно был «люкс».

– Вот это апартаменты! – воскликнула Верити.

Ставя сумку на кровать в спальне и не глядя на Верити, Барт сказал:

– Видишь ли, Верити, эта комната на эту ночь в твоем распоряжении.

– Что, Барт? – Она повернулась и посмотрела на Барта, но он по-прежнему не смотрел на нее. Затем он вдруг повернулся и пристально взглянул ей в глаза.

– Нам предстоит долгий путь, и чтобы его преодолеть, нам понадобится вся наша жизнь. Ты устала… ты взвинчена. Так что, малышка, спокойной ночи. – Барт шагнул к ней и легонько поцеловал в лоб. Это был первый поцелуй с тех пор, как священник улыбнулся им в церкви и произнес: «А теперь жених поцелует свою невесту».

– Но, Барт… – вскричала Верити, и он тут же повернулся, с явной тревогой ожидая, что она скажет.

– Да? – спросил он.

– Барт, я не ребенок, вовсе нет. Я хочу сказать, что я была как мать для Робина все эти годы… Поверь, я достаточно взрослая, чтобы знать, что мужчина и женщина…

– Я рад, что ты это понимаешь. – Теперь в нем не было никаких чувств, – одно холодное восприятие фактов. – Я действительно хочу, чтобы мы жили полнокровной жизнью.

– Ты можешь быть уверен. – Чувствуя стеснение, Верити произнесла это немного жестко. Она все еще не поднимала на Барта глаз и, когда он не ответил, взорвалась: – Не беспокойся, я выполню все свои обязательства по нашей сделке.

– По сделке? – Он произнес это так слабо, что Верити подумала, не почудилось ли это ей. Когда она заставила себя повернуться, Барт уже вышел из комнаты.

Она слышала, как он возился рядом в пристройке, вероятно, распаковывая свои вещи. Потом дверь, ведущая в спальню, закрылась и Барт выключил свет.

Верити тоже выключила свет и разделась в темноте. Затем дрожа легла в постель. Она была уверена, что не заснет, но когда несколько часов спустя зазвонил телефон, она, вздрогнув, проснулась.

Прежде чем она успела нащупать трубку, Барт уже был здесь и уже в халате, хотя телефон едва начал звонить. Он поднял трубку и спросил:

– Да? Затем сказал: – Да. Да, я прекрасно понимаю… Да, я это сделаю… Хорошо. – И повесил трубку.

Верити опять стала засыпать, а Барт еще некоторое время стоял, глядя на нее.

– Что-то случилось, Барт?

– Ничего. Спи. – Он вышел.

И Верити заснула. Она спала до утра, а проснувшись, увидела рядом с собой Барта. Он стоял возле нее. Он был полностью одет.

– Выпей это, Верити. – Что-то в его голосе заставило Верити быстро взглянуть на него снизу вверх.

– Что это? – спросила она.

– Кофе.

– Я не это имела в виду, я хотела спросить…

– Выпей сначала. – Барт сказал это таким тоном, что Верити послушалась и взяла чашку. Он подождал, пока она выпьет до дна, и затем спокойно произнес: – Помнишь тот вчерашний звонок?

– Да. – Только сейчас вспомнила Верити.

– Это касалось тебя.

– Меня?

– Звонила Присцилла.

– О! – Верити откинулась на подушки.

– Понимаешь, Адель вчера весь день пыталась разыскать тебя, и когда ей это не удалось, она позвонила Присцилле.

– Адель пыталась со мной связаться? Барт… Барт… Что-то с Робином?

– Да, детка. – Он сел на кровать рядом с ней.

– Он… ему хуже?

– Нет, Верити. Нет, все кончено.

– Все кончено? – Она посмотрела на Барта непонимающим взглядом. «Робину лучше, кошмар окончен, с Робином снова все в порядке», – молниеносно промелькнуло у нее в голове. Но тут истинное значение слов Барта дошло до нее.

– Нет! – крикнула она.

– Мне очень жаль, но это правда, Верити.

– И это был тот ночной телефонный звонок?

– Да.

– Ты должен был сказать мне!

– Ничего нельзя было поделать. Я хотел, чтобы ты по крайней мере выспалась. Кроме того, прошло уже несколько часов.

Некоторое время то, что сказал Барт, не доходило до нее. Затем Верити произнесла сдавленным голосом:

– Сколько часов?

– Разве это так важно? – резко ответил Барт, и если бы не его резкость, она бы это так и оставила.

– Да, – сказала она. Боль утраты захлестнула Верити. – Да. Потому что ты знал обо всем до того, как женился на мне! Потому что иначе мне не нужно было бы через это проходить… Я хочу сказать…

Рука Барта остановила ее, жестко и непреклонно, и Верити замолчала.

– Я не знал, но если бы даже и знал, то поступил бы так, как ты сказала.

– Чтобы доказать своим братьям? – вздрогнула она.

– Верити… – начал Барт.

– Разве это не правда? Разве не это было причиной твоей женитьбы? Причиной этого… этого фарса? – Верити посмотрела на свое кольцо.

– Верити…

– Тебе нужно утвердиться, ты сказал. Доказать им… И из-за Робина я согласилась. А теперь Робин умер… его нет… – Она замолчала, поднеся свою трясущуюся ладонь к дрожащим губам. – И я узнала обо всем… слишком поздно.