Три руки для Скорпиона

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Тремя шагами я преодолела дверной проем, несколько мгновений назад закрытый охранным заклятием. Меня плотной дымкой окутывало сияние, исходящее от камня-талисмана. Сначала я мало что видела за пределами этой дымки — только догадывалась, что теперь стою не в туннеле, а в довольно просторном зале. В моем сердце шевельнулся гнев, испытанный в поруганной погребальной комнате. Я чувствовала, что неведомая Сила пыталась унизить меня. Какие бы испытания я ни преодолевала, за ними следовали новые испытания.

Я остановилась, окутанная коконом света, и стала ждать.

— Леди Тамара…

Это был не посыл, а голос. Причем — знакомый. Неужели эту игру все же затеял Золан?

Я не ответила, не попыталась отыскать его с помощью дара. Однако почти сразу же я уверилась, что он здесь не один. Я ждала.

— Волшебница…

Вновь прозвучал его голос, но этим голосом говорил другой.

Не подавая виду, что слышу их, я поднесла к губам светящийся камень и произнесла слова так, словно они предназначались камню и больше никому.

Я произносила эти слова почти шепотом, но мое песнопение звучало так ясно, словно я стояла на вершине горы. Дымка, окутавшая меня, начала рассеиваться. Она двигалась, как пелена тумана под ветром, отлетала все дальше — и наконец совсем исчезла.

Передо мной возникло каменное возвышение, в середине которого стояли две скамьи — точно такие же, на каких в пещере Золана сидели глиняные фигуры. На левой скамье сидела как раз такая фигура, в которой не было заметно признаков жизни, однако, как ни странно, она была жива. Справа стоял Золан.

Я не произнесла приветственных слов, я только смотрела не отрывая глаз на глиняную гробницу на скамье.

Древолаз, рыжая шерсть которого сверкала, будто драгоценные камни (правда, я не видела иного источника света, кроме своего талисмана), плавно перепрыгнул через возвышение и, встав рядом с Защитником, устремил на меня взгляд своих больших золотистых глаз.

«Волшебница».

Это был посыл, но он исходил не от Золана.

На миг мне показалось, что на шарообразной голове глиняной фигуры начали проступать черты лица.

— Я не волшебница, — ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более хладнокровно. — Я из рода Скорпи и так же одарена, как все женщины в этом роду.

Глиняная фигура словно бы задумалась над моим ответом, после чего изумила меня новым мысленным посланием:

«Во имя Варкха, Хранителя Врат, — изыди!»

В этом приказе для меня не содержалось никакого смысла, хотя произнесенное имя укололо меня, словно острие клинка Тьмы. Золан переступил с ноги на ногу и посмотрел на глиняную фигуру так, словно готов был возразить.

Я не стала возражать и атаковать в ответ, ибо прежде всего мне нужно было узнать, что стало причиной моего странного плена.

Последовала пауза, затем — новый посыл. Я была начеку. Это послание было совершенно не похоже на все, что я знала и во что верила. Оно не было облечено в слова, но я чувствовала, что меня снова пожелали унизить.

Я поднесла камень-талисман ко лбу. Всю жизнь я знала, какие части моей сути я должна защищать оберегами. Моя защита была сильно разрушена тем зельем, которым меня опоил Маклан, чтобы похитить, но все же часть ее сохранилась. И вот теперь она укрепилась, и я почувствовала себя так, словно надела боевые доспехи.

Посыл завершился. В следующее мгновение Золан отошел на пару шагов от возвышения и, повернувшись ко мне лицом, чуть приподнял руки.

— Фарсали не желает зла, — проговорил он мягко и ласково, словно говорил с ребенком. — Здесь свершилось великое зло. Люди из твоего народа грабили, крушили, убивали. А до этого… — Он обернулся и посмотрел на глиняную фигуру — словно спросил разрешения продолжать. — А до этого, — повторил он, — Иной заключил союз с Тьмой, которая угрожает не только Ожидающим, но и твоим сородичам.

Он умолк в ожидании ответа.

— Я слушаю, — напряженно отозвалась я.

Значит, сейчас он служил голосом безликой глиняной фигуры. Я стала слушать.

То, что я затем услышала, оказалось загадочным, словно история, переведенная с неведомого языка. В этой истории описывалась жизнь, которую человеку было трудно вообразить. Однако я понимала, что Золан и Фарсали верят в истинность этой истории.

В незапамятные времена, когда мой народ еще не пришел в эти края, — так давно, когда здесь не жили даже маленькие темные создания, обитавшие на свете прежде людей, — этот народ, бережно хранящий останки предков в глиняных сосудах, прибыл сюда каким-то необъяснимым образом. Узнав об этом, я стала гадать, не могли ли эти существа переместиться из какого-то иного измерения. Мы, наделенные Силой, знаем об этих измерениях, но не пытаемся посещать их.

Глиняный народ бежал от своих недругов-сородичей, ибо они верили в то, что многие народы (включая и тех, кто стал обитать в Потемках) считали злом. После смерти тела их сущность могла продолжать существовать. Но среди них зародилось учение, согласно которому при желании каждый из них мог взять себе другое тело. Нужно было только покорить другие разумные существа и использовать их как новые вместилища жизни.

Из-за этого возникли распри, и многие кланы рассеялись по миру. О том, как именно эти существа оказались в Потемках, мне сказано не было.

Оказавшись в Нижнем мире, этот народ обнаружил, что сделал плохой выбор. Начались повальные хвори. Появились Сидящие. Однако отчасти их живая сущность сохранилась. Они пытались взрастить свою Силу и научились странствовать в духе, изучать, познавать. Большинство удовлетворилось таким существованием. Шли века, и глиняный народ с интересом наблюдал за тем, как менялась жизнь в Верхнем мире. Сами же они продолжали жить согласно своим заповедям — только наблюдали, а сами ни во что не вмешивались.

До тех нор, пока…

Золан поморщился, словно ему стало больно от чувства вины.

До тех пор, пока не появился он, чего он сам не помнил. Его воспоминания начинались с пещеры, где его нянчила Фарсали, где она учила его выживать, потому что тогда он был маленьким ребенком.

Весь глиняный народ учил и наставлял его. Особенно женщины. Но Тарн… Золан кивком указал на пустую скамью, стоящую рядом с той, на которой сидела круглоголовая фигура. Он умолк и сжал пальцы в кулаки, но тут же разжал.

Тарн, который был одним из вождей глиняного народа, совершил ужасный выбор. Когда Золан стал юношей, Тарн решил покинуть Потемки и посетить Верхний мир. Он попытался вселиться в тело юноши, но получил отпор. Однако Тарна нельзя было уничтожить, и его народ не мог управлять им, на него только были наложены новые охранные заклятия. Его воля была крепка, он ждал своего часа.

А потом этот неугомонный дух нашел другого жителя Верхнего мира — полубезумного отшельника. Насылая ему сновидения, Тарн привлек его к себе и превратил в сосуд своего духа, прежде чем остальные сумели этому помешать.

В то время Фарсали на время соединилась с Золаном, чтобы посмотреть, что за неприятные происшествия происходят в дальних пределах Потемок, где мог существовать вход — им для спуска в Нижний мир могли воспользоваться люди из Верхнего мира. Глиняный народ давно опасался этого, ибо они наблюдал и за жизнью людей. Однако, путешествуя в духе, они могли увидеть далеко не все. Фарсали, чье могущество равнялось могуществу Тарна, могла уйти не дальше остальных. То тело, в которое вселился дух Тарна, вскоре ушло далеко от Потемок.

Но прежде чем вождь-изменник, вселившийся в тело отшельника, покинул Потемки, он уничтожил тех, кто обитал в пещере, чтобы впоследствии не бояться, что ему помешают. Лишившись «тел», глиняные люди не могли противостоять Тарну.

Вот так Золан стал единственной надеждой Фарсали на то, чтобы уберечь обитателей Верхнего мира от злосчастной судьбы. Те разбитые сосуды, которые я видела в комнате скорби, содержали духи лишь части тех глиняных людей, которые переселились в наш мир. Некоторые из них разделяли желание Тарна заполучить новое тело и жить в Верхнем мире. И хотя Золан был способнейшим учеником Фарсали, даже он не мог отправиться наверх и последовать за темным магом, поскольку Тарн превосходил его Силой и без труда выследил бы.

Мои мысли пробились к Фарсали, и я почувствовала прикосновение этой странной женщины к моему сознанию. В прикосновении не было угрозы.

— Этот отшельник — Тарн, как вы называете его, — завоевал расположение короля и стал его придворным. Он пользуется не только колдовской Силой.

Защитник и Фарсали некоторое время молчали. Наконец последовал посыл от глиняной женщины, к которому Золан не добавил слов от себя.

«Мы почувствовали вас сразу, как только вас привезли сюда пленницами. Мы поняли, что вы не из тех, кто ищет здесь сокровища. Тарн отправил сюда один отряд, чтобы удовлетворить свою алчность, но сама земля встала на защиту».

«Значит, — прервала я Фарсали своим посылом, — мы оказались здесь по твоей воле! И это ты позаботилась о том, чтобы нас не нашли те, кто искал нас, чтобы спасти!»

— Вы бы погибли! — пылко вмешался Золан. — Это отродье гадюки, этот мерзавец перерезал бы глотку каждой из вас, если бы ему Силой не дана была мысль о том, чтобы он вместо этого отдал вас… этой стране.

Я облизнула пересохшие губы. Стало быть, мы все время были частью чьих-то замыслов. Я больше не сомневалась, что наша судьба целиком зависела от Круглоголовой. Но не могла я отрицать и то, что Маклану гораздо легче было прикончить нас, чем куда-то везти. Однако существовала участь и пострашнее смерти. Похоже, я догадывалась о том, что будет дальше.

— Вам нужно мое тело, что бы вы смогли выследить этого вашего изменника!

Круглоголовая молчала, но мои слова заставили Золана сделать шаг вперед. Он встал между мной и Фарсали, словно желал защитить ее от меня. Так же, как я ощутила гнев в пещере скорби, так и теперь я чувствовала, как закипает в сердце Золана ярость. Она полыхала уже в его глазах.

И я вновь ощутила, что эта ярость принадлежит глиняной женщине. Она словно была готова натравить на меня рассвирепевшую гончую.

«Это не так!»

В посыле не было злости, но я все же испытала чувство вины и поспешила усилить собственный гнев, вспомнив обо всем, что нам довелось пережить с тех пор, как мы оказались в Потемках. Мне больше не нужны были никакие доказательства — я все понимала. Нас испытывали, как воин испытывает новый меч перед тем, как отправиться на битву, как всадник пускает нового коня разными аллюрами, прежде чем купить его и дать ему стойло в свой конюшне.

«У нас есть выбор?» — облекла я свои мысли в последний вопрос.

«Потерпи — и ты увидишь, о чем мы вас попросим. Вы объявили, что вы — трое дочерей человека, который наделен властью в Верхнем мире. Не следует ли предупредить его?»

Фарсали очень умно играла на нашем чувстве долга. Если все, что я услышат, было правдой — а дар подсказывал мне, что все так и есть, — тогда лорд-смотритель действительно должен узнать о том, чем грозит Тьма.

— Вы сможете открыть для нас выход в наш мир?

Круглоголовая не кивнула, хотя мне показалось, что она сделала это.

«Для вас — и для него».

Она не указала на Золана, но мне стало ясно, что речь идет о нем.

Золан повернулся к Фарсали лицом. Было видно, как он напряжен. Я чувствовала, что он не горит желанием совершить такое странствие.

Не обращая внимания на Золана, глиняная женщина продолжала: «Наш приемыш теперь нуждается в тех, кто позаботится о нем в вашем мире, как мы заботились о нем здесь. Вы станете его проводниками, как он был проводником вам здесь, в месте нашей ссылки».

Она говорила чистую правду. Если бы Золан появился в Верхнем мире без спутников, без чьей-либо поддержки, его бы сочли умалишенным, а возможно, даже одержимым демонами — в тех краях, где Тарн жил внутри похищенного им тела.

«Я должна повидаться с сестрами, — мысленно ответила я Фарсали. — Я не стану говорить одна».

Однако при этом я уже лихорадочно обдумывала, что может ожидать нас в Верхнем мире.

Бина собиралась сделать это! Кусая костяшки пальцев, я наблюдала за сестрой. Сколько раз я смотрела на нее за работой с травами, готовая подать то, что ей было нужно. Но это… эта смесь красного и зеленого, выросшая из земли, на которой моя рука начертала рисунок… Это было растение смерти, к которому не должен прикасаться ни один целитель.

Я отвела взгляд от Бины и посмотрела на серую скалу, озаренную лунным светом. Там… Там миновала эту преграду, словно никакой преграды не существовало.

«Там?» — мысленно окликнула я сестру, но ответом мне было безмолвие, на которое Там была неспособна.

Там — одержимая, Там — удерживаемая заклятием неведомого Иного! Я осознавала, что наибольшее из зол, которые сулит нам грядущее, — утрата сестры. Легче было бы лишиться руки или ноги.

Бина выпрямилась. Она держала в руках влажную массу, получившуюся из смятого стебля и цветков. Мгновение она просто смотрела на скалу, а потом подняла правую руку и сняла с ладони губами маленький комочек. Затем она протянула мне руку.

Я содрогнулась при мысли о том, что мне предстояло сделать. Но без Там, без Бины я стала бы потерянной и безжизненной, как листок, сорванный с ветки порывом осеннего ветра.

Подцепив кончиком пальца комочек красно-зеленой массы, я отправила ее в рот и принялась растерянно жевать. Вкус оказался острым. Он немного напоминал приправу, которую добавляют к мясу посреди зимы, чтобы было не так заметно, что оно не первой свежести. Но неприятным вкус изготовленной Биной травяной массы назвать было нельзя. Я проглотила ее.

Не спуская глаз со скалы, мы с Биной принялись сплетать нити Силы. Это никогда не получалось без усилий. У меня слегка закружилась голова… Почему я так растеряна? Эта Сила… Удержать ее… заставить ее служить моей цели… так должно быть всегда!

Неожиданно мы оказались перед самой скалой — а я даже не заметила, как встала. Сила… Бина была единым целым со мной, и я перестала сдерживаться. Сплетенная нить нашего дара пульсировала в такт с моим сердцем, она устремилась к скале, стала похожей на светящуюся прожилку на камне.

Вот в чем было мое предназначение. Почему я прежде была лишена такой внутренней мощи? Эта скала… Только что она была целой и невредимой… а в следующее мгновение исчезла. Перед нами возник вход, наполненный непроницаемым мраком, и мы шагнули в туннель.

Здесь было совсем темно. Взявшись за руки, мы шли вперед, ощупывая стены свободными руками. Еле заметный свет от входа пропал, стоило нам сделать всего шагов пять. Ни один звук не нарушал тишину.

— Нет.

Бина остановилась. Я была вынуждена последовать ее примеру, Я чувствовала каждое ее движение по малейшему перемещению воздуха. Наши чувства стали острее и яснее.

В следующий миг Бина подняла руку, и кончики ее пальцев озарились голубоватым сиянием. Она словно бы держала в руке пять коротких свечек.

Я была вынуждена истратить часть Силы, потому что мы не могли продвигаться по темному туннелю вслепую. Однако призванная мной Сила не была предназначена для убийства, поэтому я постаралась, чтобы она была не слишком велика. Свет помог нам, когда мы оказались в том месте, где у нас под ногами лежала смерть. Мы обошли стороной скорбные останки. Затем на нашем пути попалась комната, где повсюду валялись глиняные черепки и кости. Мы шли, стараясь не наступать на них, но здесь идти было очень трудно: мы словно бы боролись с сильным встречным течением, То и дело пошатываясь, мы с трудом отвоевывали каждый шаг.

Страх. И гнев, который был еще сильнее страха. Эти чувства набрасывались на нас и будто были готовы растерзать наши тела. Мы ощущали, как колеблются наши обереги, — они не были предназначены для защиты от таких могучих сил.

Мы увидели впереди еще одну дверь — и направились к ней. Я почувствовала новый удар Силы. Решив не тратить собственную Силу попусту, я пригасила свет, исходивший от моих пальцев. Однако впереди мерцало сияние — не голубоватое, а желтое, напоминающее тусклый солнечный свет.

Итак, мы пошли вперед и вошли в следующую комнату — просторную, как зал. В этом зале стояла Там — целая и невредимая. Она выглядела так, как всегда перед серьезным испытанием. Лицом к ней стоял Золан, рядом с ним — Древолаз. За спиной Золана возвышался каменный помост, а на нем стояли две знакомые скамьи. Но круглоголовая глиняная фигура восседала только на одной из них, а вторая была пуста.

Мы не успели отправить посыл. Его опередило мысленно послание — не от Там, державшей перед собой камень — талисман, и не от Золана. Посыл был чужеродным, как свиток на иноземном наречии, прочитать который мог только великий мудрец.

«Приветствую вас, леди Сабина и леди Друсилла. Как и леди Тамара, вы доказали свой дар».

«Разве я не говорила, — тут же последовал посыл от Там, — что мы трое — как одна? Несомненно, если я оказалась здесь, они бы обязательно пришли. Теперь их черед услышать, чего вы хотите от нас».

И снова этот посыл, становившийся тем яснее и понятнее, чем дольше мы получали его… Нам была поведана история глиняного народа (мы стали так называть эти существа, потому что имя, которым они сами себя звали, нам не было открыто). В то же время нам было дано узнать, чего желает от нас Фарсали. Когда мы сравнили ее рассказ с тем, что нам уже было известно, мы решили, что все сказанное ею — правда.

Нам было предложено покинуть Потемки, поскольку выход из этой страны все же существовал, хотя Золан раньше утверждал обратное. Затем мы должны были оказаться в Гурлионе. Я не стала прибегать к посылу и предпочла словами выразить свои возражения.

— Когда мы окажемся в Верхнем мире, мы попадем на земли, много раз становившиеся причиной распрей. А мы безоружны, да и одеяния наши сразу навлекут на нас беду, кто бы нас ни увидел.

Здесь, в Потемках, кожаная куртка и штаны стали для меня привычной одеждой, но я прекрасно осознавала: стоит нам встретиться с любым всадником — будь то разбойник или воин, присягнувший на верность какому-нибудь господину, искушенному в набегах, — нас тут же возьмут в плен. Но может быть, подмогой нам станет новообретенная Сила? Нет. Давным-давно мы поклялись не прибегать к Силе для таких целей. Меч, боевая цепь, любое другое оружие, изготовленное руками людей, — только не Сила. Единственное исключение — борьба с темными.

Там и Силла присоединились ко мне посылом и направили свои мысли Золану и Круглоголовой. Где мы могли бы найти то, что нам нужно: одежду и оружие, которые бы не вызвали нежелательного интереса у людей в Верхнем мире?

«Те, кто спускался в наш мир, чтобы грабить и разрушать, — прозвучал инородный посыл, наполненный чувствами, которые мы испытали в комнате, усыпанной черепками, — провели здесь некоторое время. Они явились не с пустыми руками, ибо наверху занимались грабежом. Все, что они принесли с собой, по-прежнему лежит там, где они разбили свой лагерь. Это может помочь вам».

Я была удивлена. Если мы вправду оказались в Потемках по воле Круглоголовой, возможно, таким же образом сюда могли быть затянуты другие люди? Но как и зачем нужно было звать сюда разбойников, которые умели только крушить и грабить? Если Фарсали и умела читать чужие мысли — а я была уверена, что она способна на это, потому что стоило мне только задуматься о чем-то, как я сразу же ощущала прикосновение к моему внутреннему щиту, — она не стала никак отвечать на мои подозрения.

Уговор был такой: Золан будет послан в Верхний мир, мы должны сопровождать и оберегать его. Мало нам разбойников и приграничных набегов… Я смотрела на такое странствие без особой уверенности. Я не знала, много ли нам удастся сделать, и не могла предположить, какое впечатление произведет на Золана Гурлион.