Три стигмата Палмера Элдрича

7

Дверь в кабинет Барни Майерсона рывком отворилась и впустила Лео Балеро, замызганного, сгорбленного от усталости.

— Ты даже не пытался мне помочь.

— Да, — после некоторого замешательства ответил Барни.

Он даже не старался объяснить, почему. И не потому, что Лео откажется понимать или верить, а по сути самой причины. Она была неуважительной.

— Вы погорели, Майерсон, — сказал Лео.

«Ладно, — подумал Барни, — главное, что я жив. И если я раньше не пошел за Лео, то не сделаю этого и сейчас».

Он-стал двумя пальцами собирать свои вещи со стола и запихивать их в пустой чемоданчик.

— Где мисс Фьюгет? — спросил Лео. — Она займет ваше место.

Он подошел к Барни и пристально посмотрел ему в глаза.

— Почему ты не пришел и не отыскал меня? Назови хоть какую-нибудь причину, Барни.

— Я смотрел в будущее. Это стоило бы мне слишком многого. Моей жизни.

— Но ты же мог не приходить лично. У нас большая компания, и было бы достаточно призвать часть людей, а самому остаться в тени. Верно?

Верно. Он об этом просто не подумал.

— Так, — сказал Лео, — значит, ты хотел, чтобы со мной случилось несчастье. Других объяснений быть не может. Наверное, это произошло неумышленно. Так?

— Думаю, что так, — признал Барни.

Собственно, он сам не сознавал этого. Но Лео был прав. Почему он не взял на себя ответственность, не вооружил часть людей, как предлагал Феликс Блау? Почему не направил их на Луну? Ведь сейчас это казалось таким очевидным. Так просто было бы это предвидеть.

— В поместье Палмера Элдрича, — проговорил Лео, — я выдержал тяжкое испытание. Он дьявольский волшебник, Барни. Он проделывал со мной удивительные вещи. Ни мне, ни тебе такое даже не снилось. Превратился, например, в маленькую девочку. Показал мне, пусть неумышленно, будущее. Создал целый мир, начиная от ужасного чудовища — глака. до иллюзорного Нью-Йорка с тобой и Рони.

Он покачал головой.

— Вот напасть. И куда же ты теперь пойдешь?

— Осталось только одно место, куда я могу пойти.

— Куда же? — уже предчувствуя, взглянул на него Лео.

— Существует только один человек, который мог бы использовать мой талант предсказателя мод.

— Тогда ты мой враг!

— С этой минуты.

И ему захотелось честно встретить приговор Лео.

— Ну смотри, потом я возьмусь и за тебя тоже, — проговорил Лео, — за тебя и этого мерзавца, этого так называемого Палмера Элдрича.

— Почему «так называемого»? — вскинул на него глаза Барни и прекратил сборы.

— Потому что я убежден: он не человек. Мне не довелось ни разу увидеть его, за исключением того времени, когда я находился под влиянием Чу-Зет. В остальных случаях он разговаривал со мной через электронное устройство.

— Интересно, — проговорил Барни.

— Да, не правда ли? И ты до того продался, что пойдешь в его компанию искать работу. Даже если на самом деле он переодетый Проксимианец. Или кто-то еще похуже, какое-то дьявольское отродье, прорвавшееся в его корабль, когда тот прилетел, улетел или был в глубоком космосе. Отродье, сожравшее его и занявшее его место. Если бы ты видел глака…

— Ко всем чертям, — сказал Барни. — Не заставляй меня делать это. Оставь тут.

— Не могу. Ты слишком явно продемонстрировал свою нелояльность. — Лео отвел глаза и тихо откашлялся. — Я не хотел бы быть с тобой таким суровым и непоколебимым, но… — Он горестно щелкнул пальцами. — Это отвратительно, как виртуозно он меня положил на лопатки, разорил. А потом я бежал к двум эволюционировавшим землянам из будущего. И это помогло. И все шло отлично, пока не появился Элдрич в виде собаки, которая помочилась на постамент.

Лео скорчил гримасу:

— Признаюсь, поза его была весьма экстравагантна. Этакое абсолютное презрение. — И добавил как бы самому себе: — Уверенность, что он непобедим, что он ничего не боится, даже зная содержание мемориальной надписи.

— Пожелай мне удачи, — сказал Барни и протянул Лео руку. Они обменялись крепким рукопожатием. Потом Барни вышел из кабинета и мимо стола секретарши прошел в центральный коридор. Он чувствовал лишь заполнившую его пустоту, какую-то безотчетную ненужность.

Стоя у лифта, он увидел Рони Фьюгет, спешащую с напряженным и озабоченным лицом.

— Барни! Он тебя выгнал.

Он кивнул.

— О, дорогой! — вымолвила она. — Что же теперь?

— Теперь, — сказал он, — на другую сторону. Неважно, лучше там или хуже.

— Но как же мы сможем жить вместе, если я работаю у Лео, а ты…

— Не вижу ничего страшного, — ответил Барни.

Подошел лифт, открылся, он шагнул внутрь.

— Я еще увижу тебя, — сказал он и нажал кнопку. Закрылись двери, отрезав его от Рони.

«Я увижу тебя в том месте, которое неохристиане называют адом, — подумал он. — И вряд ли раньше. Если только он уже не наступил, что очень даже может быть».

Из П.П.Лайотс Барни попал на уровень улицы. Он остановился под термозащитным экраном, высматривая свободное такси.

Как только такси затормозило и он рванулся вперед, из подъезда его окликнул требовательный голос Рони:

— Барни, подожди!

— Ты сошла с ума! — бросил он ей. — Беги обратно. Не покидай своего мальчика. После меня тебя ждет блестящая карьера.

— Мы же хотели работать вместе, помнишь? — сказала Рони.

— Все изменилось. Из-за моего душевного разлада, извращенного безразличия, беспомощности или называй это как хочешь! Я не поехал на Луну и не помог Лео.

Он чувствовал в себе какую-то расщепленность и видел теперь все в ультрасочувствуюшем свете. «Господи, почему ты не вступишься за меня?»

— Зачем я тебе такой? Когда-нибудь, — сказал он девушке, — ты попадешь в беду, будешь нуждаться в помощи, а я поступлю с тобой точно так же, как с Лео. Я дам тебе погибнуть, даже не пошевелив пальцем.

— Но твоя жизнь зависела…

— Так всегда бывает, — заключил он, — когда ты что-нибудь делаешь. Такая уж это комедия, в которую мы влипли.

Он вошел в такси, автоматически дал свой домашний адрес и откинулся на сиденье. Такси устремилось в налитое огнем полуденное небо. Далеко внизу, под термозащитным экраном, стояла, прикрыв глаза и глядя ему вслед, Рони Фьюгет. «Наверняка надеется, что я передумаю и вернусь назад».

Но он этого не сделал.

«Потребовалась определенная храбрость, — подумал он, — чтобы посмотреть правде в лицо и беспристрастно сказать себе: я дрянь, я уже однажды совершил зло и хочу еще. И это буквально прет из меня».

Такси пошло на снижение. Он полез в карман за бумажником, взглянул в окно и вдруг ошарашенно обнаружил, что это не его дом. В панике он попытался определить, где он. Наконец до него дошло. Это был небоскреб 492. Он дал адрес Эмили.

«Рывок! Назад в прошлое. Туда, где вещи рождают чувства. Когда я только начинал карьеру, я знал, чего хочу от будущего, — подумал он. — Знал, что в душе я жажду и способен на предательство, бунт, жертву! И для чего? Но теперь…»

Теперь он пожертвовал карьерой в угоду собственной жизни. Как когда-то пожертвовал женой, спасая свою жизнь. Все оказалось так же просто. Яснее некуда. Это была не идеалистическая цель, не старое пуританско-кальвинистическое призвание, это был просто инстинкт выживания, возникающий в каждом, трясущемся от страха существе.

«Господи, — подумал он. — И я сделал это. Я переступил через Эмили! А потом через Лео. Что же я за человек?! И как я честно признался, что следующей должна стать Рони.

Может быть, мне поможет Эмили? Вот, наверное, почему я здесь. Она уже порядком насмотрелась подобных вещей».

Несколькими мгновениями позже он уже звонил у двери Эмили.

«Если она решит, что мне надо перейти к Элдричу, я так и сделаю, — сказал он самому себе. — А если нет, то нет. Но она с мужем работает на Элдрича. Как же они смогут честно, по-человечески сказать мне „нет“? Так что, все решено наперед. И ведь я знаю это».

Дверь отворилась. Эмили в неизменном голубом халатике, испачканном влажной и сухой глиной, ошеломленно уставилась на него.

— Лео меня выставил, — сказал Барни. Подождал, но она ничего не ответила. — Можно войти?

— Да. — Она пропустила его в прихожую. В центре жилой комнаты возвышался знакомый гончарный круг. — Я работаю. Рада видеть тебя, Барни. Если хочешь чаю, возьми…

— Я пришел посоветоваться с тобой, — сказал он. — Но сейчас понял, что это необязательно.

Он прошел к окну, поставил чемоданчик и принялся его распаковывать.

— Как ты думаешь, стоит мне заняться работой? У меня есть неплохая идея, — она помассировала лоб и потерла глаза. — Но сейчас я не знаю… И здорово устала. Наверное, от Э-терапии.

— Эволюционная терапия? Ты пошла на это?

Он повернул ее, чтобы получше рассмотреть. «Неужели она физически изменилась?»

Ему показалось — но, может быть, только потому, что он не видел ее очень давно, — что черты лица ее как-то погрубели.

«Возраст», — подумал он.

— Ну и как, получилось? — спросил он вслух.

— Нормально. Я была только на одном сеансе. Но ты же знаешь, я воспринимаю все слишком сумбурно. Совсем не могу мыслить, как следует. Все мои мысли смешались.

— Думаю, тебе лучше приостановить терапию. Даже, если это модно. Даже, если на это пошел бы каждый.

— Возможно. Но пока они вроде довольны. Ричард и доктор Денкмаль. — Она опустила голову старым, хорошо знакомым движением. — Если бы что не так, они бы знали. Не так ли?

— Никто не знает. Это не фиксируется. Прекрати. Ты и так позволила водить себя за нос.

Барни придал голосу суровость. Он не раз применял такой прием раньше, в годы их совместной жизни, и почти всегда это срабатывало.

Но сейчас в ее взгляде засветилось упрямство.

— А по-моему, мне сейчас лучше, — сказала она с достоинством. — И я буду продолжать.

Пожав плечами, Барни прошелся по квартире. Повлиять на нее он не мог. Да она и мало волновала его. Мало? Неужели она его мало волновала? В его мозгу появился образ деградирующей Эмили… творчески работающей над своими горшками. Барни стало смешно и страшно.

— Слушай, — бросил он грубо. — Если этот малый действительно любит тебя…

— Но я же тебе сказала, — остановила его Эмили. — Я сама это решила.

Она повернулась к своему кругу. Большая ваза на нем была закончена. Он подошел и бросил на нее оценивающий взгляд. Разве она не делала таких прежде? Однако он ничего не сказал, просто стоял и рассматривал.

— И что ты теперь думаешь делать? Куда пойдешь работать?

Она казалась довольной, и это заставило его вспомнить, как недавно он отказался купить ее керамику для П.П.Лайотс. Конечно, она могла затаить на него злобу, но это было не в ее характере.

— Мое будущее, — сказал он, — возможно, предрешено. Я получил повестку.

— Вот горе. Ты — и на Марсе. Я не могу этого себе представить.

— Я буду принимать Кей-Ди, — сказал он.

«Только… Если вместо Парки-Пат Лайотс у меня будет Эмили Лайотс, — подумал он. — Я буду проводить время в фантазиях вместе с тобой снова в той жизни, к которой я когда-то намеренно и обдуманно повернулся спиной. Это единственное время в моей жизни, когда я был по-настоящему счастлив. Но тогда я не понимал этого. Не с чем было сравнивать… Не то, что теперь…»

— Есть ли хоть какой-нибудь шанс, — сказал он, — что ты вернешься ко мне?

Она уставилась на него, а он на нее. Оба ошарашенные его предложением.

— Я хотел бы этого, — добавил он.

— И давно ты это решил?

— Разве важно, когда я решил, — сказал он. — Все дело в том, что я чувствую.

— И еще, что чувствую я, — ответила Эмили. Она перестала мастерить. — Знаешь, я очень счастлива с Ричардом. Я буду с ним до конца.

Ее лицо казалось спокойным, безмятежным. Без сомнения, она обдумывала каждое слово. Он был проклят, обречен, предан пустоте, которую он сам себе выдолбил. Поделом. Они оба поняли это, без лишних слов.

— Знаешь, мне надо идти, — сказал он.

Эмили не протестовала, только тихо кивнула.

— Видит Бог, — проговорил он, — ты не передумаешь. И по-моему, я прав. Собственно, это написано на твоем лице. Взгляни в зеркало.

Он вышел. Дверь за ним захлопнулась. Мгновение он раскаивался, что сказал ей все.

«Было бы неплохо… помочь ей, — подумал он. — Неважно, что она избрала своего мужа, а не меня. Ей предрешено жить с Ричардом Хнаттом, предрешено никогда не стать снова моей женой. И я не в силах повернуть течение времени вспять.

Смогу, конечно, когда отведаю Кей-Ди. Или нового Чу-Зет. Как все колонисты. На Земле, конечно, этот номер не пройдет, а вот на Марсе, Венере, Ганимеде или каких-либо пограничных колониях…

Может, не все еще потеряно?

Нет, пожалуй, потеряно, потому что…»

По последним размышлениям, он мог уже вообще не ходить к Палмеру Элдричу. Не из-за того, что этот человек сделал — или пытался сделать — с Лео. Он понял это сейчас, стоя под термозащитным экраном в ожидании такси.

Перед ним пылала полуденная улица, и он подумал: «Может, выйти на солнцепек? Кто-нибудь найдет меня, прежде чем я умру. А может, и нет. Впрочем, это будет ничем не лучше остального…

Исчезнет последняя надежда попасть на работу. Вот будет торжествовать Лео, если узнает, что ему отказали. Удивится и наверняка обрадуется».

«А пошло все к черту! — решил он. — Вызову Элдрича, спрошу. Ну, а там увидим, даст мне он работу или нет».

Он отыскал видеофонную будку и послал вызов в поместье Элдрича на Луне.

— Это Барни Майерсон, — объяснил он, — предварительный высший консультант Лео Балеро и, собственно, второй человек в П.П.Лайотс.

Личный управляющий Элдрича нахмурился и сказал:

— Да? Что вам угодно?

— Мне бы хотелось поговорить с вами насчет работы.

— Простите. Но мы не нуждаемся в консультантах-предсказателях.

— А вы не могли бы сообщить обо мне Палмеру Элдричу?

— Мистер Элдрич выехал по делам.

Барни отключился и покинул видеофонную будку.

Он уже не удивлялся.

Если бы они пригласили его на Луну для личного разговора, поехал бы он?

«Да, — понял он. — Я бы поехал. Но все равно это было бы бестолку. Я итак знал, что они не дадут мне работу».

Вернувшись к видеофонной будке, он вызвал номер отборочной комиссии ООН.

— Это Барни Майерсон, — он добавил свой официальный идентификационный номер. — Несколько дней назад я получил повестку. Хотелось бы побыстрее утрясти все формальности. Я решил эмигрировать.

— Физически от этого никуда не уйдешь, — проинформировал его бюрократ ООН, — как и морально. Но уж если хотите, приходите в любое время, хоть сейчас.

— О’кей, — сказал Барни. — Я так и сделаю.

— И с этого момента вы отчаливаете, мистер Майерсон, вы выберете…

— Мне подойдет любая луна или планета, — сказал он и отключился.

Он покинул кабину, нашел такси и дал адрес отборочной комиссии, ближайшей к его жилому небоскребу.

Тут же впереди поднялось и зажужжало другое такси.

— Они пробуют с нами связаться, — сообщил автоматический пилот Барни. — Вы отзоветесь?

— Нет, — сказал он. — Увеличь скорость. — Но потом передумал. — Можете запросить. Кто они такие?

— Попробую.

Такси на какой-то момент замолчало, потом заговорило вновь:

— Они утверждают, что получили для Вас послание от Палмера Элдрича. Он хочет сообщить вам, что принимает вас на работу, и нет никаких причин…

— Давай сначала, — проговорил Барни.

— Мистер Палмер Элдрич, которого они здесь представляют, принимает вас на работу, как вы только что просили. Хотя у них есть неписаное правило.

— Дайте я поговорю с ними, — сказал Барни.

Из панели выдвинулся микрофон.

— С кем я говорю? — спросил Барни.

Незнакомый голос ответил:

— Ичолтз. Из Чу-Зет. Изготовители, Бостон. Не могли бы вы приземлиться и обговорить суть вашего контракта с нашей фирмой.

— Я еду в призывной пункт, так что оставьте меня в покое.

— Вы ничего еще не подписывали?

— Нет.

— Ладно. Тогда еще не поздно.

— Но на Марсе я смогу пользоваться Кей-Ди, — проговорил Барни.

— Но зачем, черт возьми, вам это нужно?

— Я смогу вернуться к Эмили.

— Какой Эмили?

— Моей первой жене, которую я выгнал вон, когда она забеременела. Только теперь я понял, какую непоправимую ошибку совершил. Ведь это было самое счастливое время в моей жизни. Собственно, сейчас я ее люблю гораздо больше, чем тогда. И это чувство все разгорается.

— Слушайте, — сказал Ичолтз. — Мы можем дать вам все, что угодно, через Чу-Зет, а это главное. Вы станете теперь жить в вечном и неизменном согласии с Эмили. Так что, проблем не будет.

— Но, может, я не захочу работать на Палмера Элдрича.

— Вы же сами позвонили.

— Я засомневался, — сказал Барни. — Серьезно. Я прошу вас, не ищите меня. Я сам вас вызову. Если только не поступлю на службу.

Он положил микрофон на место.

— Это патриотично, явиться самому на службу, — проговорило такси.

— Не лезьте не в свое дело, — огрызнулся Барни.

— Думаю, вы поступили правильно, — на всякий случай прибавил автомат.

— Если бы не струсил, если бы только отправился на Сигму 14-Б спасать Лео! — воскликнул Майерсон. — Или на Луну. Где он тогда был? Что-то толком не припомню. Все кажется каким-то туманным, расплывчатым сном. То я сейчас работал бы у него, и все было бы прекрасно.

— Все мы ошибаемся, — благочестиво заметило такси.

— Но некоторые — фатально. Сначала в любви, потом в женах, детях.

«А потом и в хозяевах», — добавил он про себя.

Такси взревело.

«А потом, — размышлял Барни, — ошибаемся в последнем. Во всей своей жизни, подводя ее итог. Будь то согласие на работу у Элдрича, или служба. И как ни выбирай, а понимаешь одно: альтернатива-то скверная».

Часом позже он прошел медицинскую комиссию и (о, Боже!) дал клятву: «Клянусь смотреть на Землю, как на Мать и Вождя». И т.д.

Потом с фелиантом приветствий, поздравлений и хвалебной информации был отпущен домой собирать вещи.

У него оставалось двадцать четыре часа до отправления корабля… Если, конечно, они его отправят. Они еще не решили окончательно.

Пока он складывал вещи, прибирался в последний раз в своей любимой благоустроенной квартире, зазвонил видеофон.

— Мистер, мистер Байерсон… — Девушка, одна из второстепенных служащих колониального аппарата ООН, улыбалась.

— Майерсон.

— Да. Я вызвала вас, чтобы сообщить вам о назначении. И обрадовать вас, мистер Майерсон! Это будет плодородный район Марса, известный как Финебургский Полумесяц. Я знаю, вы очень туда хотели. Ладно, до свидания, сэр, и счастливо.

Она задержала улыбку до тех пор, пока не пропало изображение. Такая улыбка бывает только у тех, кто остается.

— И тебе тоже счастливо, — проговорил он.

Финебургский Полумесяц. Он о нем уже слышал: то был действительно относительно плодородный район. Во всяком случае, у колонистов там есть свои сады. Не в пример другим районам — пустыням замерзших метановых кристаллов, на которые год за годом обрушиваются штормы. Верите или нет, а он сможет подниматься хоть изредка на поверхность из своей лачуги.

Он включил чемоданчик — доктора Смайла.

— Доктор, я причинил вам немало беспокойства. Но теперь я больше не нуждаюсь в ваших услугах. До свидания и счастливо, как сказала девушка, которая остается. Меня забирают.

— Кдрикс-кс-кс-кс, — прохрипел доктор Смайл, направляясь по желобу в подвалы жилого небоскреба. — Но для вашего типа… Это немыслимо. Что за причина, мистер Майерсон?

— Желание смерти, — проговорил Барни вслед.

«Господи, — думал он, — укладывая веши, — а ведь совсем недавно мы с Рони строили такие грандиозные планы. Мы бы уж отплатили Лео по большому счету, перешли бы к Элдричу с невероятным блеском. Но Лео начал действовать первым. И теперь моя работа перешла к Рони. Как она и хотела».

Больше всего его сейчас злило, что расстроились планы. Но в этом мире он уже ничего не мог с этим сделать. Наверное, когда он отведает Кей-Ди или Чу-Зет, то сможет переселиться в мир, где…

Раздался звонок в дверь. На пороге стоял Лео.

— Можно войти? — Он вошел в прихожую, вытер сложенным новым платком свой необъятный лоб.

— Жаркий денек. Я посмотрел в газете, перевалило за шестьдесят…

— Если вы пришли предложить мне вернуться на работу, — сказал Барни, — то уже слишком поздно. Я поступил на службу. Завтра улетаю в Финебургский Полумесяц.

Вот ирония судьбы, если Лео решил пойти на мировую. Последний поворот слепых колес фортуны.

— Я не предлагаю тебе прежнюю работу. И знаю, тебя не переубедить. У меня есть информаторы в отборочной комиссии. И к тому же мне сообщил доктор Смайл. Я заплатил ему — ты, конечно, не знал об этом, — чтобы он информировал меня о твоих делах.

— Так чего же вы хотите?

— Я хочу, чтобы ты согласился работать на Феликса Блау.

— Остаток моей жизни, — сказал спокойно Барни, — пройдет в Фине-бургском Полумесяце, понимаете?

— Скажу проще. Я просто хочу извлечь выгоду из этой скверной ситуации. Скверной как для тебя, так и для меня. Оба мы погорячились. Я — уволив тебя, ты — отдавшись в лапы дракуловой отборочной комиссии. Барни, думаю, я нашел способ загнать Элдрича в ловушку. Мы с Блау все обмозговали, и ему понравилось. Ты наденешь на себя маску колониста или, скажем лучше, — поправился он, — будешь жить настоящей жизнью колониста. Элдрич откроет в вашем районе торговлю Чу-Зет. Возможно, это случится уже на следующей неделе. Они наверняка примутся за вас. Во всяком случае, мы надеемся на это.

Барни поднялся на ноги.

— И мне полагается прыгать от радости и покупать?

— Правильно.

— Зачем?

— Ты подсунешь протест в ООН — наши законники тебе накропают. Заявишь, что это проклятое мерзкое снадобье вызвало у тебя сильное отравление. И не возражай! Мы потащим тебя на исследования и вынудим ООН запретить Чу-Зет как вредный и опасный наркотик. И таким образом, полностью оградим от него Землю. Действительно здорово, что ты оставил работу в П.П. и пошел на службу. Очень кстати.

Барни покачал головой.

— Что это значит? — спросил Лео.

— Я не согласен.

— Почему?

Барни пожал плечами. Он действительно не знал.

— Ты паникуешь. Ты не знаешь, что делать. А это тебе не свойственно. Я свяжусь через Смайла с главой полиции нашей компании Джоном Селт-зером. Пусть ты совершил ошибку. С кем не бывает.

— Нет, — сказал Барни.

«Потому что, — подумал он, — я многое узнал о себе и забыть это я теперь не в силах. Проникновения в будущее… Они летят одной дорогой и метят прямо в твое сердце. А стрелы эти отравлены ядом».

— Не раздумывай, ко всем чертям! По-моему, это отвратительно. У тебя же впереди столько времени! Пусть даже в Финебургском Полумесяце. И, по-моему, тебя в любом случае забрали бы. Правильно? Так соглашайся!

Агитируя, Лео мерил шагами комнату.

— Что тебя смущает? Ладно. Значит, не хочешь нам помочь? Хочешь дать Элдричу и Проксимианцам делать все, что им заблагорассудится. Покорить Солнечную Систему или, даже хуже, весь мир, начиная с нас.

Он остановился, взглянул на Барни.

— Дайте мне подумать.

— Подожди, вот попробуешь Чу-Зет, тогда узнаешь. Его специально сделали, чтобы заразить всех нас изнутри и снаружи. Ведь это абсолютный и полный разрушитель.

От напряжения Лео даже засипел. Он остановился и откашлялся.

— Слишком много сигар — сказал он севшим голосом. — Ужас.

Он взглянул на Барни.

— Элдрич дал мне день, ты знаешь. Мне придется капитулировать, а если нет…

Он щелкнул пальцами.

— Я не скоро буду на Марсе, — проговорил Майерсон. — Я бы поручил сначала кому-нибудь другому закупить у торговцев всю партию Чу-Зет.

— Согласен, — твердо сказал Лео. — Но ему тоже не уничтожить меня так быстро. На это потребуются недели, может быть, даже месяцы. Ну а кроме того, у нас найдется кто-нибудь в верхах, кто вовремя заметит опасность. Я понимаю, это звучит для тебя не очень утешительно, но…

— Свяжитесь со мной, когда я буду на Марсе в своей лачуге, — сказал Барни.

— Я так и сделаю! Я так и сделаю.

Потом, как бы сам себе, Лео пробормотал:

— И это даст тебе основание…

— Пардон?

— Нет, ничего, Барни.

— Объясните.

Лео пожал плечами.

— Черт, я же знал, как ты влип. Рони заняла твое место, ты был прав. А я за тобой следил. Я узнал, что ты помчался прямехонько к своей бывшей. Ты все еще любишь ее, а она не захотела к тебе вернуться! Я знаю тебя даже лучше, чем ты сам. Я отлично знаю, почему ты не кинулся ко мне на выручку, когда меня захватил Палмер. Всю свою жизнь 'ты стремился занять мое место, и теперь, когда это провалилось, тебе надо приняться за что-то совершенно новое. Ты хочешь перехитрить самого себя. Видишь, я не хочу отступать или увиливать. Ты силен, но не как исполнитель, а лишь как предсказатель. Ты слишком мелочен. Вспомни хотя бы, как ты провалил эти вазочки Ричарда Хнатта. Это была смертельная ошибка, Барни. Ты уж прости.

— О’кей, — вымолвил, наконец, Барни. — Возможно, ты прав.

— Ладно, теперь ты хоть немного узнал о самом себе. И сможешь начать все сначала на просторах Финебургского Полумесяца, — Лео хлопнул его по спине. — Стань главным в своей лачуге, сделай жизнь колонистов созидательной и продуктивной, или как там еще. И заодно поработай на Феликса Блау. Это большая игра.

— Я могу перейти к Палмеру Элдричу, — сказал Барни.

— Само собой. Но ты этого не сделаешь. Да и что ты можешь сделать?

— Думаешь, я правильно поступил, пойдя на службу?

— Дружище, — тихо сказал Лео. — Какого черта тебе еще оставалось делать?

Ответа на этот вопрос не было. И они это оба знали.

— Когда подопрет, — сказал Лео, — извинись за себя и вспомни: ПАЛМЕР ЭЛДРИЧ ХОЧЕТ УБИТЬ ЛЕО. Я в гораздо худшем положении, чем ты.

— Я тоже так думаю.

В нем говорила интуиция.

Ночью он уже был в транспорте ООН и смотрел на предназначенную ему планету Марс. В соседнем кресле сидела ошеломляюще хорошенькая, испуганная, но безнадежно холодная темноволосая девушка. У нее были точеные черты лица, и вообще вся она точно сошла с обложки модного журнала. Свое имя она назвала почти сразу же после того, как корабль набрал крейсерскую скорость. Энни Хауторн. Казалось,

она пыталась снять напряжение разговором — не важно, с кем и на какую тему.

Она могла бы уклониться от набора, но сочла патриотическим долгом принять предложение ООН!

— Как бы вы уклонились? — с любопытством спросил он.

— Шумы в сердце, — сказала Энни. — И аритмия, пароксизмальная тахикардия.

— А как насчет ушных, головных и сердечных болей, звона в ушах, спазмов? — спросил Барни.

— Я могу предъявить документы от больниц и докторов. И заключения моих страховых компаний.

Она с интересом оглядела его с ног до головы.

— Похоже, вы могли увильнуть, мистер Пайерсон.

— Майерсон. Я доброволец, мисс Хауторн.

— Колонисты очень религиозны. Так, во всяком случае, я слышала. Каково ваше вероисповедание?

— А? — спросил он изумленно.

— Думаю, вам стоило бы об этом подумать, пока мы не приземлимся. Они вас спросят и обяжут посещать службу. В основном, с применением наркотика — да вы знаете — Кей-Ди. Он вызывает просто повальное обращение к существующим верам… У меня есть родственники на Марсе. Они мне пишут. Так что я в курсе. Я лечу в Финебургский Полумесяц. А вы куда?

«Вверх по ручью», — подумал он.

— Туда же, — сказал он вслух.

— Возможно, мы с вами будем в одном жилище, — сказала Энни Хауторн с задумчивым выражением на совершенном тонком лице. — Я принадлежу к Реформистскому отделению Нео-Американской церкви, Нео-Христианской церкви Соединенных Штатов и Канады. В действительности же у нас очень древние корни. У наших предков триста лет назад были епископы, которые посещали собрания во Франции. Мы вовсе не ветвь какой-то иной церкви, как иногда думают. Так что, как видите, у нас есть право Апостольского Наследия.

Она улыбнулась ему в торжественной, дружеской манере.

— Честное слово, — проговорил Барни, — я верю во что бы там ни было.

— В Финебургском Полумесяце есть Нео-Американская миссионерская церковь, а значит, и священник, викарий. Надеюсь, что уже в этом месяце я смогу принять участие в Святом Молебне и исповедаться. У нашей церкви много тайных причастий… Вы вообще когда-нибудь принимали два Великих Причастия, мистер Майерсон?

— Э… — заколебался он.

— Христос ясно указал, чтобы мы соблюдали два причастия, — терпеливо объяснила Энни Хауторн. — Крещение — в воде и Святое Собрание. А потом в честь Него… устраивают Последний Ужин.

— Вы имеете в виду Хлеб и Вино.

— Вы, наверное, слышали, что употребление Кей-Ди транслирует, как они говорят, в другой мир. Но это мир временный… Душа и тело…

— Простите, мисс Хауторн, — проговорил Барни. — Но боюсь, я не могу поверить в сущность души и тела. Для меня это чересчур таинственно.

«Слишком многое зиждется на необоснованных предпосылках, — сказал он самому себе. — Но она права. Тайная религия возникла из-за Кей-Ди. На лунах и планетах мне придется с этим столкнуться».

— Вы будете пробовать Кей-Ди? — спросила Энни.

— Наверное.

— Тогда вы обретете Веру. И еще поймете, что сама Земля, принимающая тебя, становится нереальной.

— Не согласен, — сказал он. — Она чувствуется вполне реальной. Насколько я знаю.

— Так только кажется. Это грезы.

— Но они сильнее, — подчеркнул он. — Чище. И все идет в … — он чуть было не сказал в Собрании, — в компании с другими, которые в действительности идут своими путями. Так что, возможно, это совсем не иллюзия. А Парки-Пат…

— Интересно, что думают по этому поводу люди, создавшие выставки Парки-Пат, — как бы размышляя, сказала Энни.

— Могу поведать. Для них это просто бизнес. Как, возможно, для кого-то изготовление святой воды и вина…

— Если вы попробуете Кей-Ди и обретете веру в новую жизнь в нем, то я смогу убедить вас принять Крещение и конформацию в Нео-Амери-канскую, Христианскую церковь. Если, конечно, ваши вера и убеждения позволят. Или в Первую Ревизионистскую Европейскую Христианскую церковь, которая тоже соблюдает два Великих Тайных Причастия. Если вы примете участие в Святом Молебне…

— Я не могу, — сказал он.

«Я верю в Кей-Ди, — сказал он самому себе, — и если понадобится, в Чу-Зет. Можешь проповедовать свою веру кому-нибудь из двадцать первого столетия. Мне нужно что-то новое».

— Если быть откровенной, мистер Майерсон, — проговорила Энни, — я буду стараться отвратить как можно больше колонистов от Кей-Ди, чтобы приобщить их к традиционному христианству. Это главная причина, почему я не стала уклоняться от призыва.

Она улыбнулась ему прелестной улыбкой, от которой у него потеплело на сердце.

— Разве плохо? Скажу искренне: мне кажется, что широкое употребление Кей-Ди говорит о стремлении людей вернуться к тому, что мы в Нео-Американской церкви…

— Я думаю, — сказал Барни нежно, — вам стоило бы оставить этих людей в покое.

«И меня заодно, — подумал он. — И без того забот достаточно. Не хватало еще твоего религиозного фанатизма».

— Быть колонистом на Марсе, — проговорил он, — вовсе не то, что жить на Земле. Может, когда я буду там…

Он запнулся.

— Ну что же вы? Заканчивайте свою мысль.

— Поговорите со мной об этом, — проговорил Барни, — когда я буду жить на дне лачуги в чужом мире. Когда начну новую жизнь, если вы сможете назвать это жизнью.

Его тон стал резким.

— Ладно. Буду только рада, — спокойно ответила Энни.

Потом они сидели молча. Барни читал газету, а рядом Энни Хауторн, фанатичная девушка-миссионерка, смотрела на Марс, читала книгу. Он взглянул на заглавие и увидел, что это был фундаментальный труд Эрика Лендермана о колониальной жизни «Паломник без Прогресса». Бог знает, где она достала копию. ООН осудила эту книгу и всячески препятствовала распространению. И читать копию здесь, на корабле ООН, было своеобразным проявлением смелости. Он изумился.

Взглянув на девушку, Барни понял, что она непреодолимо притягивает его. Жаль только, что она была чересчур тонка и не употребляет косметику. Да еще этот белый чепец, скрывающий волосы. Она выглядела, будто собралась на длительную прогулку, оканчивающуюся в церкви. Но как бы то ни было, ему нравилась ее манера говорить, ее сострадание, звучный голос.

Стоило разыскать ее на Марсе!

Так что можно надеяться. Собственно, разве это неприлично? Он даже надеялся на совместный с ней прием Кей-Ди.