Глава 2 Под прикрытием авантюры

Поскольку главной целью секретной службы вплоть до сравнительно недавнего времени являлся шпионаж, ее самыми значительными и рьяными оперативниками были шпионы. На последующих страницах мы встретим многих из них – либо экстраординарных личностей, которые отважились на ту или иную форму шпионажа, либо довольно обыкновенных людей, которые на поверку оказались блестящими шпионами. Но ряд находчивых индивидуумов были завербованы как тайные агенты ради целей, далеких от обычного шпионажа. Были и такие, которые не имели преимуществ или строгой принадлежности к организованной системе секретной службы.

Одной из первых из известных нам шпионок была Далила, добровольный тайный агент филистимлян, которая позволяла филистимлянским шпионам прятаться в своем доме (Книга Судей, 16: 9). Используя женские уловки, она получала информацию от могущественного врага, прикидываясь его верной союзницей, вознамерившись заработать одиннадцать сотен сребреников, которые были ей обещаны «владыками филистимлян». Она добилась полного шпионского триумфа, выявив наиболее важную и действенную силу противников своих нанимателей, и нанесла удар, который вывел эту силу из строя. За свою победу над Самсоном она получила не такое уж низкое вознаграждение, если сравнить плату филистимлян с тридцатью сребрениками, врученными Иуде Искариоту.


Система, о которой Митридат и Далила не могли и мечтать. Организация Kundschafts Stelle, или австро-венгерской разведывательной службы, согласно проекту, опубликованному генералом Максимилианом Ронге, ее бывшим начальником


Другой прославленный герой древности, агрессивный и действенный, фактически изобрел шпионскую службу, которая действовала исключительно для его личных целей и полностью состояла из него самого. И не только из лести современные историки называли этого царя-завоевателя, Митридата VI Понтийского, «Великим». Нельзя не удивляться, что сей наследный принц играл роль собственного тайного агента, хотя объяснимо, что он вырос подозрительным и жестоким человеком. Успех жизнедеятельности Митридата можно считать классическим примером тиранического эгоизма. Сочетая в себе хитрость шпиона с беспокойством жестокого деспота, чей интеллект он постоянно накапливал, Митридат был явно харизматичным, успешным, образованным и зачастую жестоким правителем. Однако древние авторитетные источники предпочли наделить его вечным нимбом. Его таланты были столь притягательны, что в его невыразимой чудовищности они углядели лишь умеренную форму эгоизма.

Он унаследовал трон своего отца в возрасте одиннадцати лет и сразу же почувствовал себя неуютно на понтийском престоле. По имеющимся сведениям, собственная мать несколько раз покушалась на его жизнь, очевидно, потому, что считала его рождение своей ошибкой, которую необходимо было исправить. Мальчик-царь так испугался недоброжелательности собственной матери, что бежал в горы, избрав тяжелую участь беглеца и изгнанника, но добавив себе развлечения охотой и шпионажем. Наконец осмелившись вернуться в Синоп, он заточил мать в темницу, а младшего брата предал смерти, чем продемонстрировал лишь незначительную силу своей власти.

Находясь в изгнании, он овладел двадцатью двумя языками и диалектами, путешествуя по Малой Азии в возрасте четырнадцати лет под видом мальчика-слуги при караване. Он посетил множество племен, изучил их обычаи и военную мощь. Ему удалось одолеть свою мать и брата и взойти на трон; годы, проведенные в изгнании, пробудили в нем жажду завоеваний. Отправляясь в следующий раз в Малую Азию, он взял с собой тщательно обученную мощную армию. В каких бы далеких краях он ни оказался в будущем, ему ничего не стоило завоевать эту территорию и чувствовать себя там как дома.

Как шпион Митридат был настолько хорошо информирован, что отказывался доверять кому бы то ни было. Прежде чем начать свою восемнадцатилетнюю борьбу с такими римскими полководцами, как Сулла, Лукулл и Помпей, он выкроил время убить свою мать, своих сыновей и свою сестру, на которой женился согласно династическому обычаю. Позже, дабы помешать врагам насладиться его гаремом, который соперники царя признавали одним из самых красивейших собраний наложниц в этой части Древнего мира, он приказал убить каждую из своих соблазнительных красавиц. Подобно всем знатокам шпионажа или секретной службы, подобно подозрительным и жестоким деспотам всех времен и народов, Митридат страдал днем от мрачных предчувствий, а после наступления темноты – от жутких кошмаров. Ему удавалось умерить свое беспокойство при помощи Blood Purge (кровавой чистки) в июне – или всякий раз, когда у него возникала необходимость в ней, – однако давление завистливых соперников и воображаемых мятежников заставляло его испытывать постоянный зуд подлой корыстности.

В Малой Азии он истребил более 100 тысяч римских подданных, тем самым усугубив свою ненависть к римлянам. Однако он избежал последствий этой бойни, когда Сулла согласился на позорный мир, дабы он смог поспешить со своими легионами обратно в Рим, разбить Мария в битве у Коллинских ворот и продолжить истребление его сторонников. В последней из своих войн Митридат, правитель Понтийского царства, поочередно использовал свое искусство полководца против Лукулла и Помпея и, сумев избежать поражения от этих грозных военачальников, ухитрился строить заговоры против Рима до конца своих дней, и конец этих дней наступил с задолго предсказуемой внезапностью. Митридат планировал создать великую лигу воинственных племен Дуная, чтобы вместе с ними вторгнуться в Италию с северо-востока, когда один из его сыновей, которого он по необъяснимой причине оставил в живых, сбросил его с трона, подсыпав ему в кубок сильнодействующий яд.

От блудницы Раав до «Скрипача» Фоули

Необходимость сжатости повествования и сложное устройство более современной секретной службы быстро увлекут нас в ранние века; даже в то время, когда битвы выигрываются, народы покоряются и династии предаются забвению посредством шпионажа и организованной интриги. Раав, блудница из Иерихона (Иисус Навин, 2: 1–21), которая приютила и укрыла шпионов Израиля, а также заключила с ними договор и обманула их преследователей, была не только добровольным сообщником, имевшим огромную ценность для еврейских предводителей того далекого времени, но и прообразом «мифической сирены на секретной службе» – сюжет, который до сих пор то и дело эксплуатируется кинорежиссерами.

Продвигаясь к Земле обетованной, эти запоздавшие на тридцать лет еврейские беженцы из Египта неоднократно пользовались услугами шпионов; и очевидно, что их призвание не считалось чем-то зазорным. На протяжении тридцати веков на страницах истории появляется лишь случайный герой секретной службы вместе с его подвигами. Ветхий Завет, однако, называет двенадцать лазутчиков, которых Господь повелел Моисею послать в землю Ханаанскую (Книга Чисел, 13: 3–15), и сообщает, что «все эти люди являлись главами детей Израилевых». И Моисей, посылая их разведать местность, имел в виду не просто топографическую экспедицию. После привычных препираний с Иеговой, который, можно сказать, исключительно сам виноват в том, что шпионы постоянно досаждают человечеству, Моисей был полностью готов учредить закон о наступательной секретной службе.

Великий пророк велел своим соплеменникам подняться на гору, дабы узреть землю и живущих на ней людей, узнать, мало ли их или много, сильны они или слабы, хороша ли земля или плоха, какие там города и живут ли люди «в шатрах или в прочных крепостях». Он также посоветовал им вызнать, была ли земля жирной или тощей, и определить, много ли в ней запасов древесины; а еще они должны были быть «неустрашимыми и приносить земные плоды» (Книга Чисел, 13: 17–20). Штибер, знаменитый прусский глава шпионажа, с которым мы встретимся в XIX веке, добавил тысячи шпионов к тем двенадцати, которых наставлял Моисей, но мало что мог добавить нового к его древнееврейским наставлениям.

На протяжении столетий, прошедших между шпионской программой Моисея и столь же самонадеянными кампаниями, задуманными Вильгельмом Штибером, мы станем свидетелями постепенного развития военной и политической секретной службы и того, как самые известные в истории шпионы занимались своей тайной деятельностью. Определить точные истоки секретной службы так же невозможно, как и происхождение шпионажа, хотя их разделяли сотни лет. Трудно отыскать записи о какой-либо древней войне, в которой шпионы не играли бы определенной роли. Шпионаж в своей зачаточной форме напоминает такие «инстинктивные» занятия, как рекогносцировка и охота. Ученые отмечали, что примитивные, дикие племена, обладающие лишь простейшим оружием и не имеющие заметных тактических навыков или групповой стратегии, все же проявляют при подготовке к нападению или отражении оного ту необходимую осторожность, которая приводит к эффективной разведке и своего рода примитивному шпионажу. Зарождение организованной секретной службы не менее затуманено временем. Тот, кто решил изобрести ее как побочный продукт того или иного конфликта, не зарегистрировал ни свое имя, ни дату. Распредели Моисей своих двенадцать соглядатаев цепочкой по всей стране, причем так, чтобы каждый из них зависел от взаимодействия своих одиннадцати сотоварищей, мы смогли бы проследить происхождение организованного и систематического шпионажа до его самого раннего окружения из болотного камыша. Библейские записи, однако, ясны; инструкции, данные шпионам Израиля, показывают, что они представляли собой экспедицию независимых авантюристов, агентов наступательного шпионажа, продублированного дюжину раз – принимая во внимание вероятность обнаружения и смерти.

Возможно, наилучшим ключом к истокам первобытной секретной службы могут послужить не методы, которыми пользовались мужчины или женщины, а вероломство и кастовое сознание жрецов древних времен. Когда Кир со своим персидским войском разбил вавилонян под предводительством Валтасара, он осадил город Вавилон; но затем, при потворстве жрецов Бел-Мардука, «воины Кира вошли в Вавилон без боя» – эта сделка со жрецами произошла в 539 году до н. э. Набонид, отец Валтасара и последний царь семитских Халдеев, был свергнут и взят в плен Киром. Набонид был умен, хорошо образован и наделен богатым воображением, и он осознавал слабость своей империи, вызванную могущественными, богатыми жрецами и их враждебными культами. Решившись провести реформы и централизовать религию в Вавилоне, он приказал ввести многих местных богов в храм Бел-Мардука, чем мгновенно вызвал враждебность жрецов последнего, чей священный консервативный ужас перед новатором заставил их быстро организовать заговор против такого «большевизма». Кир вошел в Вавилон и немедленно выставил персидских часовых, дабы охранять святость великого бога Бел-Мардука. Все духовенство было коварно втянуто в предательство Набонида, но Кир мог иметь дело только с несколькими церковными посланниками, комитетом предателей.

Многие древние венценосцы были хорошо информированы своими шпионами, но деятельность их агентов велась слишком скрытно, чтобы ее можно было запомнить, да и монархи, которым они служили, сами почти забыты. Военный и политический шпионаж Римской и Византийской империй являлся продуктом систематизированной, высокоорганизованной секретной службы. Однако лишь немногие имена – Красс, Комод и императрица-куртизанка Феодора, с которыми мы вскоре столкнемся, – сохранились, чтобы отличить эти великие операции от двадцати столетий непрерывных анонимных интриг. Когда с закатом Рима западная цивилизация пришла в упадок, одним из наименее принимаемых во внимание благодеяний послужил упадок военного и, в значительной степени, политического шпионажа. Политики Священной Римской империи и еще более священной Римско-католической церкви нанимали шпионов, давали взятки и провоцировали заговоры; и все же нам придется еще подождать, пока после Крестовых походов и монгольских завоеваний не начнутся великие кампании церковной секретной службы, управляемой инквизицией, иезуитами и другими инструментами, выкованными и заточенными для того, дабы уничтожить неверного или еретика.

В военном деле о необходимости получения разведданных не забыли, однако со времен Митридата никакого прогресса в шпионских методах не произошло. Когда Альфред Великий счел необходимым добыть сведения о своих врагах, он вступил в самые ранние ряды агентов английской секретной службы. Переодевшись бардом, он тайком проник в датский лагерь и оценил угрозу своему Западно-Саксонскому королевству. Великий нормандский полководец Роберт Гвискар, несмотря на то что его армию опустошила чума под надежно защищенными стенами Дурреса (ит. Дураццо), предупредил гарнизон врага, что «его терпение, по меньшей мере, равно их упорству», заранее подкрепив свое терпение тайной перепиской с неким венецианским дворянином внутри осажденного города. Венецианец, чьей наградой был «выгодный и почетный брак», продал Дуррес Гвискару. «В кромешной ночи несколько веревочных лестниц были спущены со стен; легковооруженные калабрийцы в полной тишине поднялись наверх; и греки были разбужены трубами победителя». В течение трех дней, однако, они «защищали улицы… от врага, уже овладевшего крепостным валом». Почти семь месяцев прошло «между началом осады и полной капитуляцией» Дурреса, и только тогда его сопротивление было сломлено подкупом и предательством.

В бесконечных войнах по всей Европе не было ни национализма, ни патриотизма, и четкое определение таких понятий, как долг или вассальная зависимость, постоянно затуманивалось колебаниями рыночных котировок собственных интересов. Какая секретная служба не специализировалась на убийствах, имевших отношение в основном к переговорам о продаже попавших в затруднительное положение друзей какому-нибудь более щедрому врагу? Наемные доносчики и предатели, однако, редко находились среди гнойных отбросов среднего или низшего класса. Этих негодяев привлекала лишь утонченность придворной жизни, где для любых сомнительных талантов находился спрос. Система гильдий, замкнутая экономика феодализма и времен Средневековья поз волила усердному шпиону стать гордым достижением нашей современной индустриальной цивилизации. При большом числе ремесленников и подмастерьев, но при недостатке крупных работодателей еще столетие назад не возникало провокаций или злостных оправданий для трудового шпионажа. В сравнении промышленный шпионаж выглядит эдакой ветеранской находкой, чисто древней технологией по поиску прибыли. Его подлинное происхождение так же скрыто туманом, как и любая другая из более примитивных шпионских практик. Однако по крайней мере одно знаменитое состояние было заложено пионером промышленного шпионажа Англии, который, можно сказать, являлся первым в своем роде и который, разумеется, самым щедрым образом был вознагражден. Этот блистательный музыкант-авантюрист был известен в XVII веке и его аристократическим британским потомкам как «Скрипач» Фоули.

Промышленная секретная служба

Этот выдающийся похититель секретов иностранных гильдий был уже преуспевающим владельцем металлургического предприятия из Стоурбриджа в Вустершире, когда пришел к выводу, что простого процветания недостаточно. Он решил открыть секреты превосходных континентальных методов обработки железа и производства стали. И, отдавая должное цепкой любознательности Фоули, мы должны признать, что он не пытался послать шпиона или подкупить предателя. То, что хотел выведать, он намеревался разузнать сам. Рискуя жизнью, он отправился за границу и, будучи замечательным скрипачом, решил переодеться менестрелем. Используя свой грубоватый юмор наряду с музыкальными способностями, Фоули бродил босой по городам Бельгии, Германии, Богемии, Северной Италии и Испании, пытаясь разузнать сокровенные секреты производства стали у мастеров-ремесленников.

В конце концов он решил, что разведал все, что хотел знать о зарубежном производстве железа и стали. Он вернулся в Англию лишь затем, чтобы обнаружить, что чего-то все еще не хватает. И снова этот неугомонный притворщик отправился бродяжничать со своей скрипкой. На этот раз он убедился, что достиг цели, и, когда успех его шпионажа просочился наружу, иностранные металлурги и их гильдии пришли в страшную ярость. Похищение Фоули их старинных и ревностно охраняемых секретов имело целью не только лишить континент английских, шотландских и ирландских заказчиков, но также вывести на европейский рынок опасного конкурента. И поэтому обворованные им гильдии отплатили ему собственной секретной службой. Полагая, что Фоули из соображений личной выгоды не рискнет делиться своими знаниями с другими заводчиками в Англии, они предприняли несколько попыток его убить. Агенты гильдий тайком проникали в Стоурбридж, дабы попытаться разрушить его металлургические заводы; но ни наемные убийцы, ни первые диверсанты не добились успеха. Личный шпионаж «Скрипача» Фоули позволил внедрить новые процессы производства стали в Англии и сделал состояние промышленному шпиону и его наследникам.

Каким бы ни было его этическое воздействие, промышленный шпионаж вряд ли достигнет той гнусности, которую мы обнаруживаем в трудовом шпионаже. Даже в большой книге не хватит места для современных очистных канализационных или мусоросжигательных установок, чтобы воздать должное теме трудового шпиона, «детективным» агентствам, которые расследуют все, кроме преступной практики, включая свою собственную, и бесчисленным «современным» отношениям работодателей к своим работникам, а также к коммерческим секретам друг друга. Горы свидетельств роста трудового шпионажа в демократических странах доступны любому, кто вооружен противогазом и длинной палкой. Поэтому мы касаемся его лишь случайно и по двум причинам: 1) чтобы доказать, что никакое давление, убеждение или личное заблуждение любого рода не вызвало его ограничений или каких-либо упущений, и 2) чтобы объяснить, что любой, способный рыться в нечистотах, может подняться и воссиять – и стать могущественным, – благодаря использованию трудового шпионажа.

Использование трудового шпиона осталось там же, где и началось; это не секретная служба в какой-либо утонченной форме, а примитивное выживание среди высокоорганизованных разведывательных и оснащенных слежкой систем. Состязание «Скрипача» Фоули с гильдиями состоялось уже давно, и его обман и денежная выгода кажутся теперь подвигом – раз уж прибыльное мародерство Генри Моргана и других пиратов имеет привкус старинной дерзкой романтики. Но трудовой шпион XX века – даже такой новичок, у которого нет родословной, на которую можно возложить вину, – не больший романтический авантюрист, чем любой карманник или косящий под хромого или слепого нищий. Владельцы фабрик вожделеют прихода агентов-шпионов на свои предприятия. Какая защита их может удержать?

Как работодатель, заводское руководство может нанять и уволить, принять на работу любого нового человека, чужака-шпиона; и поэтому процесс вступления – зачастую столь скрытный и почти всегда столь опасный для военного шпиона – ничего не значит в практике трудового шпионажа. Кроме того, в то время как передача информации неизменно подвергает опасности агента секретной службы – патриота, отчеты трудового шпиона могут быть представлены в нерабочее время из телефонной будки общего пользования или направлены в письменной форме на промежуточный местный адрес. Как это может его выдать?

Если рабочий шпион не глуп и не беспринципен, он не рискует быть обнаруженным и подвержен только тяжелому труду и, возможно, случайному увечью. Но многим военно-морским агентам на чужой верфи приходится работать не менее усердно, подвергаясь при этом реальной опасности из-за постоянного общения со своим начальством за границей. В дальнейшем мы будем главным образом ограничиваться эффективными операциями секретных служб, подвигами их агентов или интригами их работодателей. А начнем мы с беглого обзора различных древних изобретений пионеров военного шпионажа.

Загрузка...