Три тысячи лет среди микробов (Приключения в микромире. Том IV)

ВЕЛИКАЯ ТЬМА (Фрагменты)

Мы экспериментировали с микроскопом. Экспериментировали, надо сказать, довольно-таки невежественно. В коробке, среди маленьких стеклянных пластинок, мы нашли одну с этикеткой: "Срез мушиного глаза". В самом центре едва виднелась точка. Мы поместили пластинку под маломощную линзу и увидели что-то похожее на обломок пчелиных сот. Под линзой посильнее появился оконный переплет со множеством стекол. Мы поместили пластинку под самую сильную линзу и теперь видели только одну секцию из нескольких сотен. Мы по-детски радовались и удивлялись мощности увеличения линзы и повторяли: "Наконец-то мы узнаем, обитают ли в капле воды живые существа, как написано в книгах".

Из каретного сарая, где в застоявшейся луже купалась охапка прогнившего сена, мы принесли немного воды и набрали полную пипетку; капля, как слеза, упала на стеклянную пластинку. Стали подкручивать винты, пока объектив вплотную не придвинулся к капле; зажмурив один глаз, глянули в окуляр. Какое разочарование — ничего не видать! Мы снова занялись винтами, заставив линзу прикоснуться к капле. И снова разочарование — ничего не различить. Мы опять подкрутили винты, с силой прижав объектив к стеклянной пластинке. Только тогда мы увидели животных! Они появились не сразу. Сперва видишь огромное, пустое ничто, потом у края этого грандиозного белого моря, так чудесно освещенного рефлектором, выныривает чудище, пересекает водную гладь и исчезает за горизонтом на противоположной стороне. Другие время от времени то возникали, то исчезали. Линза была прижата к стеклу — как же, спрашивается, неуклюжие создания протискивались между ними и не застревали? Они плавали совершенно свободно; было вполне понятно, что места и воды у них вдоволь. Какие же они, должно быть, непредставимо крошечные! Мало того — широкое круглое море, где они так вольно плескались, представляло собой только часть нашей капли затхлой воды; оно было не больше булавочной головки, а вся капля, размазанная по стеклу — размером с колечко на детском пальчике. Если бы нам удалось поместить всю каплю под объектив, мы увидели бы, как эти жуткие рыбины проплывают милю за милей, прежде чем исчезнуть за далеким горизонтом!

Я растянулся на диване. Я был глубоко впечатлен увиденным в капле; мысли настойчиво кружились в голове. Океан в капле воды — неизвестный, не нанесенный на карты, никем не изученный океан! Не исследованный человеком, который тратит все свои усилия на Африку и полюса, тогда как прямо у него под боком лежит неведомый, чудесный мир! В тот же миг ко мне явился Комендант Снов, и мы с ним обсудили данный вопрос. Он готов был предоставить корабль и команду, однако заметил:

— Путешествие будет непохоже ни на одно другое. И это, знаешь ли, не воскресная экскурсия.

— Годится. Я не против.

— Ты и твоя команда значительно уменьшитесь в размерах, но беспокоиться тебе незачем, ты ничего даже не почувствуешь. Ваш корабль можно будет подцепить острием иглы и разглядеть только в очень сильный микроскоп.

— Понимаю и совсем не возражаю. Раздобудь-ка мне команду китобоев. Лучше иметь на борту опытных моряков: вдруг морские твари решат доставить нам неприятности?

— Еще лучше с ними не связываться.

— Постараюсь их избегать. Они не сделали мне ничего дурного, и я по своей воле не обижу ни одно живое существо, но и бежать от них не стану. Вид у них на редкость уродливый, только меня, слава Богу, не испугает самый страшный уродец, плавающий в капле воды.

— Ты так думаешь сейчас, когда в тебе пять футов восемь дюймов. Все изменится, когда пылинка в солнечном луче покажется в сравнении с тобой Монбланом.

— Не имеет значения. Ты же знаешь, я и раньше встречался лицом к лицу с опасностью…

— В таком случае заканчивай с заказами — ночь на исходе.

— Прекрасно. Пусть с нами отправится натуралист, знакомый с тамошними обитателями; а корабль должен быть комфортабельным, с достаточным запасом провизии — я беру с собой семью.

На протяжении месяца или двух команда каждые два-три дня замечала громадных морских животных; матросы были сперва в таком ужасе, что дважды открыто грозили захватить корабль, если капитан не повернет назад; но тот твердой рукой подавил назревавший бунт, указав морякам, что существа не выказывали никаких намерений напасть на судно и потому могли считаться безвредными. Команда успокоилась, и порядок был восстановлен. Капитан повел себя храбро, ведь в глубине души он сам до дрожи боялся чудовищ и не слишком доверял их невинному нраву. Он держал "гатлинги"[47] наготове и в дополнение к вахтам ввел дежурство у орудий.

Я как раз закончил править рассказ Алисы о встрече мальчика с кальмаром, когда корабль, скользя по гладкому как паркет морю, вдруг накренился на правый борт и так и застыл! Пол встал наискосок, словно скат крыши. Все незакрепленные предметы в каюте соскользнули на пол и покатились к переборке. Мы были, конечно, страшно встревожены. Затем до нас донесся топот ног на палубе и взрыв криков и воплей, после снова топот бегущих ног. Крики зазвучали громче.

— Скорее, найди детей! — воскликнула Алиса.

Я выбежал и бросился в темноте к корме — и тогда передо мной предстало ужасное зрелище, какое я уже видел двенадцатью годами ранее, когда бедный мальчуган угодил в жуткую переделку. Я обогнул рубку, открылась корма, и там — будто два лунных диска над самой кормой, освещая палубу и испуская тошнотворное желтое сияние — сверкали глаза гигантского кальмара. Можно было ясно различить колоссальный клюв и голову, нависшую над судном, подобно холму; кальмар протянул вперед одно из щупалец, обвил им грот-мачту и пытался перевернуть корабль; другим он держался за бизань-мачту, а еще несколько извивались в сумраке над нашими головами, стараясь хоть что-то ухватить. Все на палубе задыхались от его зловонного дыхания.

Как и большинство матросов, я оцепенел от ужаса; но капитан и его помощники сохраняли мужество и хладнокровие. "Гатлинги" на правом борту были бесполезны, однако четыре орудия на бакборте, изготовившись к бою, за минуту всадили в лунные диски более двух тысяч пуль. Ослепленное существо разжало хватку. Кальмар изверг из пасти буйную Ниагару воды, море вскипело пеной, и он отскочил на три сотни ярдов, отбросив корабль на такое же расстояние вперед; стремительный поток пронесся по палубе, смывая снаряжение, и сбил многих матросов с ног; некоторые были покалечены. Минут пять мы слышали, как кальмар бьется от боли в темноте и хлещет по волнам огромными щупальцами; луны его глаз то показывались, то исчезали, и все это время судно раскачивалось и ныряло в поднятых им волнах. Наконец он затих. Мы благодарно перевели дух, сочтя чудовище мертвым.

Только тогда я вспомнил о детях; я заметался по палубе, расспрашивал матросов — но детей никто не видел. Я подумал, что их могло смыть за борт, и мое сердце на мгновение застыло. В надежде, что они спрятались в каюте матери, я бросился туда и чуть не упал на пороге: каюта была пуста. С тревожными криками я выбежал и почти тотчас же наткнулся на жену. Она без чувств лежала у переборки, вся промокшая. Врач и молодой Филипс помогли мне внести ее в каюту; затем мы с врачом занялись ею, а Филипс побежал наверх, чтобы организовать поиск детей. Прошло не менее получаса, прежде чем Алиса начала подавать признаки жизни; ее затуманенные глаза в изумлении раскрылись, она узнала меня — и взор ее заволокла пелена невыразимого страха.

— Дети! дети! — задыхаясь, произнесла она.

И я, с упавшим сердцем, ответил самым уверенным тоном:

— Все в порядке. Они в безопасности.

Я никогда не мог ее обмануть. Она видела меня насквозь.

— Неправда! У тебя все на лице написано — они исчезли, ах, они пропали, исчезли!

Мы, двое сильных мужчин, не сумели ее удержать. Она вырвалась и миг спустя уже мчалась по темной палубе, в отчаянии выкрикивая имена детей; сердце разрывалось от ее криков. Мы поспешили за ней, указывали на мелькающие фонари, объясняя, что вся команда занята поисками; мы молили ее, если не ради себя, то ради детей и меня вернуться в постель и не рисковать своей жизнью. Но все было напрасно, она нас не слушала. Мать, потерявшая детей — этим все сказано. Она готова была искать их, пока держалась на ногах. И она искала их, час за часом, с горестным воем, заставляя самые закаленные сердца плакать с нею, и наконец лишилась сил и упала в обморок. Мы со служанкой уложили ее в постель; не успела она очнуться, как попыталась встать и возобновить свои поиски. Судовой врач, поощряя ее намерение, дал ей выпить настойки для восстановления сил; настойка погрузила Алису в глубокий сон, как он и ожидал.

Мы оставили с ней служанку и присоединились к поисковому отряду. Фонари больше не светили, и все попадавшиеся нам навстречу в темноте люди старались двигаться бесшумно. Я схватил за шиворот одну из темных фигур и со злостью спросил:

— Что это все означает? Поиски прекращены?

— Шшш! — ответил тихий голос Тернера. — Приказ капитана. Зверь не издох — и охотится за нами.

Я содрогнулся от страха.

— Ты не шутишь, Тернер? Откуда ты знаешь?

— Слушайте.

Откуда-то донесся приглушенный всплеск, на секунду показались две луны, медленно повернулись и исчезли.

— Он залег ярдах в ста от нас и пытается нащупать корабль своими щупальцами. Мог бы достать, но у него не получается, потому как он ослеп. Раз чуть не схватил нас, одна его рука там, в темноте, едва не наткнулась на фок-мачту. Потом он ее втянул, ничего не подозревая. Я вздохнуть боялся, честное слово. Видите, он немного отстал, но упорно продолжает охоту.

Он помолчал, затем зашептал:

— Опять подбирается ближе, Богом клянусь. Поглядите — только поглядите! Видите? Там, в воздухе, извивается… с мачту толщиной. Плохо видно. теперь видите?

Мы замерли, затаив дыхание. Тут и там матросы молча собирались в кучки, смотрели в темноту и указывали вверх. Глубокая тишина легла на нас тяжким грузом. Малейшее шевеление воздуха, казалось, порождало призрачный звук. И вдруг раздались, постепенно умирая в темноте, две мягкие ноты:

Бууууум — бууууум. (Две склянки ночной вахты).

Хриплый тихий голос — капитан:

— Заткните этот чертов колокол!

Тут же что-то с шумом заплескалось, послышался громоподобный звук с силой выпущенной из пасти воды, и чудовище ринулось на нас. Я перевел дыхание; силы оставили меня так внезапно, что мне пришлось схватиться за Тейлора. Мы увидели смутные очертания громадного существа; размахивая щупальцами, оно едва не задело корму, катя перед собой огромный вал и вздымая позади бурные волны; мгновение спустя оно оказалось вдалеке от нас, а поднятая им буря по-прежнему раскачивала и швыряла в разные стороны корабль.

— Слава Богу, он не в форме! — взволнованно проговорил Тернер.

Величественный слепой дьявол застыл, повернув к нам свои луны. Несчастье продолжало преследовать нас. А мы так надеялись, что он уплывет восвояси.

Я снова отправился на поиски. Внизу я встретил Филипса, Люси Дэвис и нескольких других. Они тоже искали детей. Поиски были тщетны: они сказали мне, что уже везде побывали и теперь снова и снова прочесывают одни и те же закоулки, не решаясь сообщить матери, что детей не нашли. Лучше сказать ей, что она может положиться на своих друзей.

Через четыре часа, до предела измотанный, я сдался. Я поднялся наверх и сел у постели Алисы; я должен был оставаться рядом, поддержать ее, когда она услышит горестное известие. Вскоре она пошевелилась, открыла глаза, радостно улыбнулась и сказала:

— Какое блаженство! Мне снилось, что дети… — Она обняла меня, словно желая разделить тягостное сновидение. — Помнится, они. о Господи, это не сон!

Она изливала свое горе в плаче и стенаниях, отчаянно обвиняла саму себя, а я крепко обнимал ее и не мог найти ни единого слова утешения.

— Ах, Генри, Генри, ты молчишь, значит. о, мы не можем дальше жить, мы этого не вынесем!

На палубе послышался топот ног, дверь распахнулась и голос Тернера прокричал:

— Нашлись, Богом клянусь, нашлись!

Подобная радость поражает, как молния, и какое-то время нам казалось, что Алиса покинула нас; но затем она очнулась, вбежали дети и прижались к ее груди, и ее охватило счастье, какое не описать словами. Чуть позже она сказала, что никогда еще упоминание имени Господа всуе не казалось ей таким приятным и благозвучным, и попросила помощника капитана повторить фразу; он так и сделал, но божественную часть опустил и тем все испортил.

Джордж, Делия и дети видели, как кальмар зажег над кормой чудовищные луны, видели его гигантские щупальцы и не стали ждать продолжения: они убежали вниз и не останавливались до тех пор, пока не очутились глубоко в трюме и не спрятались в проходе между ящиками. Когда их нашли, они выглядели хорошо отдохнувшими, так как успели проспать несколько часов.

Тот день — кальмар, сбившая ее с ног волна, утрата детей — дорого обошелся Алисе. Тогда-то у нее появились первые седые волосы. Не так уж много — но они были далеко не последними.