Триптих

БИОГРАФИЯ: ИГРА НОВАЯ РЕДАКЦИЯ 1984 @Перевод Е. Михелевич

Ханнес Кюрман

Антуанетта Штайн

Ведущий

Ассистентка

Ассистент

Сцена.

В середине стоит мебель, которая при световом занавесе создает видимость гостиной: письменный стол, тахта, кресло, часы с боем, торшер. При обычном освещении виден голый задник сцены с инженерными коммуникациями. На авансцене, слева или справа, находится режиссерский столик с неоновой лампочкой, рядом два стула. При открытии занавеса — световой занавес. Антуанетта сидит в кресле и ждет, на ней темные очки. Кюрман стоит рядом с режиссерским столиком, то есть вне сцены. Ведущий тоже стоит, ассистентка сидит на стуле; перед ней на столе лежит досье Кюрмана.

Ведущий. Пепельницы на месте?

Антуанетта. Нет.

Ведущий. Почему нет пепельниц?

Ассистент входит и приносит пепельницы.

Ассистент. Извините!

Ставит три пепельницы и уходит; в это время ассистентка листает досье. Затем она читает вслух.

Ассистентка. «Когда гости ушли, она осталась сидеть в кресле. Что делать в два часа ночи с незнакомой дамой, которая не уходит и просто сидит и молчит. Этого могло бы и не быть…»

Неоновая лампочка гаснет.

Кюрман. Этого могло бы и не быть. Ведущий. Дайте мне ваш пиджак, господин Кюрман.

Кюрман. Пожалуйста.

Ведущий надевает пиджак Кюрмана. Гонг. Ведущий выходит на сцену в роли Кюрмана.

Антуанетта. Я тоже скоро уйду.

Молчание. Он стоит в нерешительности, потом начинает убирать со стола бутылки, бокалы и пепельницы; опять останавливается в нерешительности.

Ведущий. Вам нехорошо?

Антуанетта. Наоборот. (Достает сигарету.) Только выкурю еще одну сигарету. (Напрасно ожидает, что он поднесет ей зажженную спичку.) Если я вам не помешаю. (Сама зажигает сигарету и курит.) Я получила большое удовольствие. Некоторые из ваших гостей показались мне славными, очень интересными… (Молчание.) У вас есть что-нибудь выпить?

Ведущий подходит к небольшому бару и наливает виски; движения его нарочито замедленны и подчеркивают хранимое им молчание: он всего лишь выполняет обязанности вежливого хозяина дома.

Ведущий. Лед? (Протягивает ей бокал.)

Антуанетта. А вы?

Ведущий. Мне надо завтра работать.

Антуанетта. Чем вы занимаетесь?

Часы бьют два раза.

Ведущий. Уже два часа ночи.

Антуанетта. Вы еще кого-то ждете?

Ведущий. Напротив.

Антуанетта. Вы устали.

Ведущий. Едва держусь на ногах.

Антуанетта. Почему бы вам не присесть?

Ведущий продолжает стоять и молчит. Пауза.

Собственно, я хотела только еще раз услышать, как бьют ваши старинные часы. Обожаю такие часы: эти фигурки, которые при первом же ударе начинают делать одни и те же движения, крутится один и тот же валик… И все же каждый раз чего-то ждешь. Вы нет? (Медленно допивает виски.)

Ведущий. Еще налить?

Антуанетта (гасит сигарету). Теперь я пойду.

Ведущий. Машина у вас есть?

Антуанетта. Нет.

Ведущий. Может вас подвезти?

Антуанетта. Думается, вы устали.

Ведущий. Отнюдь.

Антуанетта. Я тоже. (Достает новую сигарету.) Почему вы так на меня смотрите? У вас есть спички? Почему вы так на меня смотрите?

Ведущий подносит ей зажженную спичку, потом идет к бару и наливает себе виски; он стоит к ней спиной и держит бокал в руке, но не пьет.

Ведущий. Вы что-то сказали?

Антуанетта. Нет.

Ведущий. Я тоже.

Молчание. Она спокойно курит, Ведущий смотрит на нее, потом опускается в кресло и кладет ногу на ногу, всем свои видом показывая, что он ждет. Молчание.

Какого вы мнения о Витгенштейне?

Антуанетта. Почему вы о нем спрашиваете?

Ведущий. Просто так. (Отхлебывает глоток.) Не можем же мы сидеть и молчать, пока не рассветет и не начнут щебетать птицы. (Еще глоток.) Что вы скажете о деле Кролевского?

Антуанетта. Кто такой Кролевский?

Ведущий. Профессор Кролевский, который был здесь сегодня вечером, профессор Владимир Кролевский. Как вы относитесь к марксизму-ленинизму? Я бы мог еще спросить, сколько вам лет.

Антуанетта. Двадцать девять.

Ведущий. Чем вы занимаетесь, где живете…

Антуанетта. В настоящее время — в Париже.

Ведущий. При этом у меня нет потребности это знать, откровенно говоря, ни малейшей. Я спрашиваю только для того, чтобы не молчать, чтобы не показаться невежливым. В два часа ночи. Вы заставляете меня проявить интерес, которого у меня нет. Откровенно говоря. И даже это, видите ли, я говорю лишь для того, чтобы что-то сказать. Сейчас два часа ночи. (Еще глоток.) Знаю я эти штуки.

Антуанетта. Какие штуки?

Ведущий. Чем молчаливее держится дама, тем большую ответственность за возникающую скуку ощущает мужчина. И чем больше я при этом пью, тем меньше тем для беседы приходит мне в голову; а чем меньше тем, тем откровеннее я говорю, затрагиваю все более личные стороны жизни, — просто потому, что мы с дамой одни. В два часа ночи. (Отхлебывает виски.) Знаю я эти штуки! (Опять отхлебывает.) Причем вы меня вовсе и не слушаете, поверьте, вовсе не слушаете. Вы просто курите, молчите и только ждете, когда мне больше ничего не придет в голову — кроме того, так сказать, голого факта, что мы — мужчина и женщина…

Антуанетта (гасит сигарету). Почему бы вам не вызвать мне такси?

Ведущий. Как только вы об этом попросите.

Пауза.

Антуанетта. Я вас в самом деле слушаю.

Ведущий (встает). Вы играете в шахматы?

Антуанетта. Нет.

Ведущий. Значит, в эту ночь научитесь.

Антуанетта. Почему?

Ведущий выходит из комнаты.

Почему вы не вызываете мне такси?

Ведущий входит, неся шахматную доску.

Ведущий. Вот это — пешки. Они ходят только вперед. Это конь. Это ладьи. Это слоны. Один белый, другой черный. Это королева. Она может все. Это король. (Пауза, во время которой он расставляет фигуры.) Я не устал, но мы с вами больше не скажем ни слова, пока не рассветет и птицы за окном не начнут щебетать.

Она берет сумочку и встает с кресла.

Вы можете здесь переночевать, но было бы лучше, если бы вы этого не сделали. Откровенно говоря, я бы это предпочел.

Она садится на тахту, чтобы подкрасить губы.

Ведущий сидит перед шахматной доской и набивает трубку; потом бросает взгляд на доску.

Ваш ход.

Антуанетта. Мне тоже надо завтра работать.

Ведущий. Вы играете белыми, поскольку вы — гостья. (Зажигает трубку.) Я не пьян. Вы тоже не пьяны. Мы оба знаем, чего не хотим. (Ему приходится зажечь еще одну спичку.) Я не влюблен. (Зажигает третью спичку.) Вы видите, я уже говорю с вами совершенно откровенно, а именно этого я делать не хотел. Причем даже не знаю, как вас зовут.

Антуанетта. Антуанетта.

Ведущий. Сегодня мы впервые видим друг друга: разрешите мне не называть вас по имени.

Антуанетта. Моя фамилия Штайн.

Ведущий. Фройляйн Штайн…

Антуанетта (закрывает тюбик помады). Я не буду играть в шахматы. (Вынимает из сумочки пудреницу.)

Ведущий. Я объясню вам, как ходить. Начинаете королевской пешкой. Хорошо. Я отвечаю тем же. Теперь вы делаете ход конем.

Она пудрится.

Фройляйн Штайн, я вас уважаю.

Антуанетта. С чего бы?

Ведущий. Этого я не знаю, но если мы сейчас не начнем играть в шахматы, то я знаю, что будет дальше: я буду вас обожать так, что все кругом будут диву даваться, буду вас холить и лелеять. Это я умею. Буду носить вас на руках, вы того заслуживаете. Буду думать, что не могу жить без Антуанетты Штайн. Вы станете моей судьбой. В течение семи лет. Буду носить вас на руках, пока нам не понадобятся два адвоката…

Она закрывает пудреницу.

Давайте играть в шахматы.

Она поднимается.

Что вы ищете?

Антуанетта. Мою накидку.

Ведущий (встает и подает ей накидку). Мы оба будем благодарны друг другу, Антуанетта, семь лет подряд, если вы сейчас разрешите вызвать для вас такси.

Антуанетта. Я даже прошу об этом.

Ведущий (подходит к телефону и вызывает такси). Сейчас подъедет.

Антуанетта. Спасибо.

Ведущий. Благодарю вас.

Пауза. Они смотрят друг на друга.

Мы словно две кошки. Мяу. Вы должны сейчас зашипеть: Ф-ф-ф… А то шипеть придется мне: ф-ф-ф-ф…

Она, стоя, достает сигарету.

Мяу — мяу — мяу.

Она закуривает.

У вас это отлично выходит: когда вы курите и прикрываете веки, получаются глаза-щелки, вот как сейчас: превосходно!

Антуанетта. Ф-ф-ф-ф.

Ведущий. Мяу.

Антуанетта. Мяу.

Оба: Мя-у-у.

Смеются.

Антуанетта. Шутки в сторону.

Ведущий. Шутки в сторону.

Ведущий снимает с нее накидку.

Антуанетта. Что вы делаете?

В дверь звонят.

Такси приехало.

Ведущий. Шутки в сторону. (Снимает с нее роговые очки.)

Антуанетта. Погасите по крайней мере свет.

Кюрман выскакивает из-за режиссерского столика.

Кюрман. Стоп! Стоп…

Загорается неоновая лампочка.

Можно мне еще раз начать именно с этого места?

Ведущий. Пожалуйста.

Кюрман. Игра в кошки — вот в чем ошибка. Идиотская игра в кошки! И снимать с нее очки тоже не надо было.

Ведущий. Это вы хотели бы изменить?

Кюрман. Непременно.

Ведущий (возвращает Антуанетте очки). Пожалуйста. (Отходит к режиссерскому столику.) Господин Кюрман, с какого момента вы хотели бы начать?

Кюрман. Когда часы бьют два.

Загорается неоновая лампочка.

Ассистентка. «Собственно, я хотела только еще раз услышать, как бьют ваши старинные часы. Обожаю такие часы: эти фигурки, которые при первом же ударе начинают делать одни и те же движения…»

Ведущий (снимает пиджак и передает его Кюрману, тот его надевает и выходит на сцену). Пожалуйста.

Световой занавес. Антуанетта опять сидит в кресле, а Кюрман стоит там, где стоял ведущий, когда часы пробили два.

Кюрман. Мне надо завтра работать.

Антуанетта. Чем вы занимаетесь?

Кюрман. Уже два часа ночи.

Ведущий (хлопает ладонью по столу). Почему нет боя часов!

Ассистент (выходит на авансцену). Сколько часов?

Ведущий. Два.

Ассистент. Зачем еще раз два часа?

Ведущий. Мы возвращаемся к тому моменту.

Ассистент. Извините. (Уходит.)

Ведущий. И накидку!

Кюрман передает Антуанетте накидку.

Именно это и хочет изменить господин Кюрман: ему не следует снимать с вас накидку и жениться на вас.

Антуанетта. Извините.

Ведущий. Ведь об этом и идет речь!

Антуанетта (надевает накидку). Понимаю…

Ведущий. Господин Кюрман не хочет, чтобы вы остались…

Антуанетта. Понимаю…

Кюрман. Мне надо завтра работать.

Антуанетта. Чем вы занимаетесь?

Часы бьют два раза.

Кюрман. Уже два часа ночи.

Антуанетта. Вы еще кого-то ждете?

Кюрман. Напротив.

Антуанетта. Вы устали?

Кюрман. Едва держусь на ногах.

Антуанетта. Почему бы вам не присесть?

Пауза.

Ведущий. Дальше!

Антуанетта (вынимает пудреницу). Я правильно поступила? Или мне следует достать сигарету? Если он хочет, чтобы я ушла, мне кажется, правильнее будет вынуть пудреницу…

Ведущий. Пожалуйста.

Антуанетта (пудрится). Собственно, я хотела только еще раз услышать, как бьют ваши старинные часы. Обожаю такие часы: эти фигурки, которые при первом же ударе начинают делать одни и те же движения и крутится один и тот же валик. Ты это знаешь и тем не менее каждый раз чего-то ждешь.

Кюрман. Да-да.

Антуанетта. А вы — не ждете?

Кюрман (подходит к часам и крутит ручку, переводя стрелки; слышится хриплый бой. Он крутит и крутит, пока валик не кончается). Чем еще могу служить? (Подходит к бару.) К сожалению, виски больше нет.

Антуанетта. Это не имеет значения. (Достает сигарету.) Какого вы мнения о Виттгенштейне?

Кюрман (наливает себе виски). Мне надо завтра работать.

Антуанетта. Чем вы занимаетесь?

Кюрман пьет.

Ведущий. Почему вы не отвечаете?

Антуанетта. Чем вы занимаетесь?

Кюрман. Этологией. (Пьет.)

Ведущий. Дальше!

Кюрман. В восемь часов придет фрау Хубалек.

Антуанетта. Кто такая фрау Хубалек?

Кюрман. Моя экономка.

Ведущий. Стоп!

Обычное освещение.

Ведущий. Этого вы не можете сказать, господин Кюрман. В два часа ночи, оказавшись наедине с молодой дамой, вы сразу же думаете о том, что в восемь утра придет ваша экономка.

Кюрман. Давайте начнем еще раз.

Ведущий. И еще: заявив, что виски больше нет, то есть солгав, вы тут же берете новую бутылку и наливаете себе виски.

Антуанетта. Я этого даже не заметила.

Кюрман. Начнем еще раз!

Ведущий. С самого начала?

Кюрман. Пожалуйста.

Ведущий. Как вам будет угодно.

Кюрман. Почему это на ней вдруг нет очков?

Ведущий. В этом отношении дама вольна поступать, как пожелает. Вы не вправе в это вмешиваться, господин Кюрман. Вы можете менять только собственное поведение. Пусть вас не смущает — есть очки или нет. И не держите все время в мыслях: «Знаю я эти штуки!» Вы входите в комнату, что-то насвистывая, вы — мужчина на вершине своей научной карьеры: только что получили профессуру…

Кюрман. Знаю.

Ведущий. Вас пришли поздравить коллеги, была вечеринка, вы впервые видите свою будущую жену — ведите себя непринужденно.

Кюрман. Легко сказать.

Ведущий. Непринужденно и раскованно.

Кюрман выходит из комнаты.

Антуанетта. Опять сначала?

Ведущий. Если не возражаете.

Неоновая лампочка гаснет.

Антуанетта. Так надеть мне очки или нет?

Световой занавес. За дверью слышатся голоса, смех, потом тишина.

Вскоре в комнату входит Кюрман. Он что-то насвистывает себе под нос и вдруг видит молодую даму, сидящую в кресле.

Антуанетта. Я тоже скоро уйду.

Кюрман. Вам нехорошо?

Антуанетта. Наоборот. (Достает сигарету.) Только выкурю одну сигарету. (Напрасно ожидает, что он поднесет ей зажженную спичку, потом закуривает сама.) Если я вам не помешаю. (Курит как бы в раздумье.) Я получила большое удовольствие. Некоторые из ваших гостей показались мне славными, очень интересными…

Кюрман молчит.

Ведущий. Дальше!

Кюрман подходит к бару и наливает виски.

Не думайте в эту минуту о фрау Хубалек.

Кюрман подает ей виски.

Антуанетта. А себе?

Кюрман. Мне надо завтра работать.

Антуанетта. Чем вы занимаетесь?

Пауза.

Ведущий. Вот вы и опять молчите.

Антуанетта (надевает роговые очки). Почему вы так на меня смотрите?

Ведущий. Чем дольше вы молчите, тем двусмысленнее становится ваше молчание. Разве вы этого не чувствуете? Тем более интимным неизбежно станет ваш разговор потом.

Антуанетта. Почему вы так на меня смотрите?

Часы бьют два раза.

Кюрман. Уже два часа ночи.

Антуанетта. Я сейчас пойду.

Кюрман. Машина у вас есть?

Антуанетта. Да. (Она спокойно курит.)

Кюрман. Раньше она ответила «нет», — мол, у нее нет машины, а теперь говорит «да»: чтобы я не мог вызвать такси. Я никак не могу выставить ее из квартиры.

Ведущий (выходит на сцену). Разрешите указать вам на ошибку, которую вы делаете, причем с самого начала. Едва увидев молодую незнакомую женщину, в одиночестве сидящую в этой комнате, вы вспоминаете историю, которая с вами однажды уже случилась. Верно? Поэтому вы так испуганы, не находите, что сказать…

Кюрман. Я хочу, чтобы она ушла.

Ведущий. Чтобы она не стала вашей женой.

Кюрман. Да.

Ведущий. Вот видите: вы ведете себя не сообразно настоящему, а сообразно тому, что было в прошлом. В этом все дело. Благодаря прежнему опыту вам кажется, что вы уже знаете, что вас ждет в будущем. Поэтому каждый раз происходит одно и то же.

Кюрман. Почему она не уходит?

Ведущий. Не может.

Кюрман. Как это — не может?

Ведущий. Если она сейчас возьмет свою сумочку и встанет с кресла, это будет означать, что она догадалась, о чем вы думаете, а это ей неприятно. Почему вы не говорите о своей научной работе? На общепринятом языке. С чего вы взяли, что молодая дама хочет именно того, чего вы не хотите? Двусмысленность ситуации исходит от вас.

Кюрман. Гм.

Ведущий. Вы считаете: что знаете женщин, потому что каждый раз с любой женщиной совершаете одну и ту же ошибку.

Кюрман. Дальше!

Ведущий. Это по вашей вине она не уходит. (Возвращается к столику.) Итак…

Часы бьют два раза.

Кюрман. Уже два часа ночи.

Антуанетта (гасит сигарету). Вы еще кого-то ждете?

Кюрман. Да.

Ведущий. Хорошо!

Кюрман. Но не женщину.

Ведущий. Очень хорошо!

Кюрман. Я жду одного юношу.

Она берет в руки сумочку.

Я жду одного юношу.

Ведущий. Но не повторяйте это дважды, как будто вы и сами не верите тому, что говорите. И не называйте его «юношей». Так выражаются непосвященные. Скажите: я жду студента, который хорошо играет в шахматы. Молодой и высокоодаренный человек. Вундеркинд, которого вы опекаете. Просто рассказывайте о его гениальности. Этого достаточно.

Кюрман. Кажется, в дверь стучат?

Антуанетта. Я ничего не слышала.

Кюрман. Надеюсь, с ним ничего не стряслось.

Ведущий. Хорошо.

Кюрман. Каждую ночь я так боюсь…

Антуанетта (мнет пустую пачку из-под сигарет). У меня не осталось ни одной сигареты!

Кюрман (зажигает трубку). Этот студент… Такой одаренный… К сожалению, он болезненно ревнив: если он придет и застанет у меня даму в два часа ночи, он в состоянии выстрелить.

Ведущий. Не перегибайте палку.

Кюрман. Он сицилианец… Но блондин, знаете ли, блондин с голубыми глазами… Это идет от норманнов… А рот у него, наоборот, греческой формы… Кстати, он — музыкальный вундеркинд… И вообще — правнук Пиранделло.

Ведущий. А теперь вы говорите много лишнего.

Антуанетта. Надеюсь, с ним ничего не стряслось.

Кюрман лихорадочно дымит трубкой.

Вы не хотите позвонить?

Кюрман. Куда?

Антуанетта. Нет ли у вас сигареты?

Кюрман. Возьмите мою трубку. (Обтирает рукой мундштук и протягивает ее Антуанетте.)

Антуанетта. А как же вы?

Кюрман. Это легкий табак — «Early Morning Pipe».

Она пытается курить трубку.

Фройляйн Штайн, то, что я вам рассказал, останется между нами. Вы понимаете, в университете ничего об этом не знают.

Она закашливается.

Дым следует вдыхать медленно и равномерно. (Берет у нее трубку и показывает, как ее надо курить.) Вот так. Видите? Очень просто. (Обтирает рукой мундштук и возвращает трубку Антуанетте.) Медленно и равномерно.

Антуанетта (курит, вдыхая дым медленно и равномерно). А думать вы при этом можете?

Кюрман. Трубка не должна слишком нагреваться.

Антуанетта (вдыхает дым медленно и равномерно). Все мои друзья, — я имею в виду настоящих друзей, — живут так, как вы. (Выдыхает клубы дыма.) Почти все. (Клубы дыма.) В сущности все. (Клубы дыма.) Другие мужчины, знаете ли, просто ужасны; раньше или позже они — почти всегда — перестают понимать женщину.

Кюрман. Разве это правда?

Антуанетта. Ну конечно. (Закашливается.)

Кюрман. Медленно и равномерно.

Антуанетта (курит медленно и равномерно). Если бы у меня не было, например, Клода-Филиппа!

Кюрман. Кто такой Клод-Филипп?

Антуанетта. Мой друг в Париже. Мы живем вместе. Он настоящий друг. Я могу делать, что хочу. Могу приходить и уходить, когда хочу, он всегда относится с пониманием.

Кюрман. А вообще чем он занимается?

Антуанетта. Он танцовщик.

Кюрман. А-а.

Антуанетта. Все другие мужчины, — почти все, — ужасно скучные, даже интеллектуалы. Только останешься с ними наедине, они становятся ручными или же страшно нервничают. И вдруг им больше ничего не приходит в голову — кроме того, что я молодая женщина. Стоит им спросить, чем я занимаюсь, а мне — начать рассказывать о своей работе, как они смотрят только на мои губы. Это ужасно. Стоит оказаться с ними наедине в два часа ночи, как они уже думают Бог знает что, — вы не можете себе представить! — и при этом сами этого боятся. В первую очередь интеллектуалы. (Сосет трубку.) Ну вот, теперь опять погасла.

Кюрман берет у нее трубку, чтобы зажечь.

Я рада, что встретила вас. Знаете, даже очень рада.

Кюрман. Почему?

Антуанетта. У меня нет братьев. (Встает.)

Кюрман. Вы хотите уже уйти?

Антуанетта. Мне тоже завтра работать.

Кюрман. Чем вы занимаетесь?

Антуанетта. Переводами. Ведь я родом из Эльзаса. Клод-Филипп очень мне помогает; он не знает немецкого, но так тонко чувствует язык — невероятно… (Пауза.) Надеюсь, с ним в самом деле ничего не стряслось.

Кюрман (помогает ей надеть накидку). Если я смогу быть вам чем-то полезен…

Антуанетта. Вы очень любезны.

Кюрман берет ее руку в свои.

Ведущий. Стоп! Зачем вы берете ее руку? Вместо того, чтобы стоять перед ней, как брат, руки в карманах. Пускай вы тоже тонко чувствуете язык и все такое, но руки держите в карманах, как брат, беседующий с сестрой.

Кюрман пытается принять такую позу.

Но свободнее! (Выходит на сцену, опять снимает с Антуанетты накидку, встает на место Кюрмана, чтобы показать, как это сделать.) Как звучит последняя реплика?

Антуанетта. У меня нет братьев.

Ведущий. А вы что сказали ей после этого?

Кюрман. Это была не последняя ее реплика.

Ассистентка. «Все мои друзья, — я имею в виду настоящих друзей, друзей на всю жизнь, — гомики. Почти все. В сущности — все».

Ведущий. И что вы ей на это сказали?

Кюрман. Она этого не говорила.

Антуанетта. Я сказала: если бы у меня не было Клода-Филиппа.

Кюрман. Это она говорила, но раньше — мол, в Париже у нее есть настоящий друг, танцовщик. После этого я не могу ей сказать: «Если смогу быть вам чем-то полезен».

Ведущий. Какая у него была последняя реплика?

Ассистентка. Если смогу быть вам чем-то полезен.

Ведущий. А вы ему на это?

Антуанетта. Вы очень любезны.

Ведущий подает ей накидку.

Кюрман. Извините, но тут что-то не вяжется. Если я только сейчас подаю ей накидку, как же мне теперь, когда она так мило держится, сунуть руки в карманы? Попробуйте-ка сами.

Ведущий (берет в руки накидку). Итак, прошу…

Антуанетта. Я рада, что встретила вас. Знаете, даже очень рада.

Ведущий. Дальше.

Антуанетта. У меня нет братьев.

Ведущий. Это мы уже слышали.

Кюрман. Чем вы занимаетесь?

Антуанетта. Переводами.

Ведущий. Нет…

Антуанетта. Ведь я родом из Эльзаса.

Ведущий… Ваша последняя реплика до накидки!

Ассистентка. Клод-Филипп не знает немецкого, но у него есть чувство языка.

Ведущий. А вы что на это говорите?

Кюрман. Ничего. Просто удивляюсь, как это французы, не знающие немецкого, могут иметь чувство языка. Пауза! Признаю, что теперь я мог бы спросить: а что вы переводите?

Антуанетта. Адорно.

Ведущий. Этого не было.

Антуанетта. Потому что он не спросил.

Кюрман. А не спросил потому, что хочу, чтобы она ушла. Я задаюсь вопросом: почему она не осталась в Париже? Правда, это меня не касается. Пауза! А поскольку я молчу, она полагает, будто я думаю о своем юноше.

Антуанетта. Надеюсь, с ним в самом деле ничего не стряслось.

Ведущий. Дальше!

Кюрман. Вы хотите уже уйти?

Антуанетта. Мне тоже надо завтра работать.

Кюрман. Чем вы занимаетесь?

Антуанетта. Переводами.

Ведущий. Ну, сколько можно!

Антуанетта. Я родом из Эльзаса.

Ведущий (опускает руки с накидкой).…Я прошу повторить последнюю реплику перед тем, как Кюрман подает ей накидку и берет ее руки в свои, чего ему делать не следует.

Кюрман. Почему не следует?

Ведущий. Потому что рукопожатие выдает вас с головой.

Антуанетта. Все другие мужчины, знаете ли, просто ужасны, раньше или позже они — почти всегда! — перестают понимать женщину.

Кюрман. Разве это правда?

Антуанетта. Ну конечно.

Ведущий (подает ей накидку). Если смогу быть вам чем-то полезен.

Антуанетта. Вы очень любезны.

Ведущий (засовывает руки в карманы, потом выходит из роли). Поняли? Как брат с сестрой. Даже если она теперь, — что весьма возможно, — поцелует вас, не забывайте: вы ждете молодого сицилианца. В противном случае она не стала бы вас целовать. Она рада, что вы — не заурядный мужчина, господин Кюрман, даже наедине с женщиной.

Кюрмап. Понял.

Ведущий. Подайте ей еще раз накидку.

Кюрман забирает у Антуанетты накидку.

Ведущий. Итак…

Антуанетта (достает сигарету). Оказывается, еще есть сигареты!

Кюрман подносит ей зажженную спичку.

Почему я не остаюсь жить в Париже? Мне хочется открыть небольшое издательство, мое собственное, где я смогу делать, что захочу. Поэтому я здесь. А если с издательством ничего не выйдет, придумаю что-нибудь еще. (Курит.) Какое-нибудь свое дело. (Курит.) Охотнее всего я завела бы маленький художественный салон.

Ведущий. Слышите?

Кюрман. Почему она никогда мне об этом не говорила?

Ведущий. Она хочет иметь свою жизнь, ей не нужен мужчина, который считает, что она не может жить без него и который покупает револьвер, убедившись в один прекрасный день, что она может жить без него.

Антуанетта. Если хотите знать: сюда меня привез на машине молодой человек, намного моложе Кюрмана, архитектор, который хотел уехать со мной в Бразилию. (Смеется.) Что мне делать в Бразилии. (Курит.) Потому я и сижу здесь так долго: боюсь, что он ждет меня внизу.

Кюрман. Откуда я мог об этом знать?

Антуанетта. Потому я и хотела вызвать такси: на случай: если он стоит возле моей машины и ждет. (Курит.) А я не хочу никаких сцен. (Гасит сигарету.) Можно мне теперь получить мою накидку?

Кюрман стоит, не двигаясь.

Ведущий. О чем вы думаете?

Кюрман. Об Адорно.

Ведущий. Опоздали. Теперь вы знаете, о чем могли бы побеседовать с молодой дамой: о Гегеле, о Шёнберге, о Кьеркегоре, о Беккете.

Антуанетта. Адорно…

Ведущий. Почему вы не подаете ей накидку?

Кюрман (подает). Если смогу быть вам здесь чем-то полезен.

Ассистентка. Вы очень любезны.

Кюрман (засовывает руки в карманы). Какой марки у вас машина?

Ведущий. Хорошо!

Кюрман. Не забудьте сумочку.

Ведущий. Если вы теперь не допустите новых ошибок, — например, в лифте, — вы достигнете своей цели: биография без Антуанетты.

Кюрман (выключает верхний свет в комнате). Я провожу вас до машины.

Она садится.

Почему вы так побледнели?

Ведущий. От вашей трубки.

Она лежит в кресле, глаза закрыты, сумочка упала на пол.

Кюрман. Я ей не верю.

Ведущий (выходит на сцену, чтобы пощупать у Антуанетты пульс. Кюрман в это время стоит в стороне и набивает трубку). У нее и впрямь небольшой спазм. Все ваш хваленый табак! И не повторяйте без конца: «Знаю я эти штуки!» Лоб у нее холодный как лед.

Кюрман закуривает трубку.

Разве сейчас уместно здесь курить? Вместо того, чтобы открыть окно. Вы ведете себя безобразно, как дикарь. И знаете это.

Кюрман. Лучше теперь, чем через семь лет.

Ведущий. Как вам будет угодно.

Она поднимается.

Она не сможет вести машину.

Антуанетта. Мне нужно добраться домой…

Ведущий. Вы что, сами не видите?

Антуанетта…и поскорее лечь в постель…

Ведущий. Вы ставите на карту жизнь человека.

Она сбрасывает с себя накидку.

Не изволите ли принести стакан холодной воды, раз вашей гостье дурно? Хотя бы стакан холодной воды?

Кюрман выходит из комнаты.

Антуанетта…Извините… (Она расстегивает вечернее платье и ложится на тахту, чтобы не потерять сознание. Когда Кюрман возвращается со стаканом воды, она лежит на тахте.)…Извините…

Кюрман. Выпейте воды.

Антуанетта. Никогда со мной такого не было — вдруг все закружилось и поплыло перед глазами…

Кюрман. Вызвать врача?

Антуанетта….Не смотрите на меня… (Пауза.) Мне так стыдно.

Ведущий. Она простудится.

Кюрман. Знаю я эти штуки.

Ведущий. Не хотите ли принести ей плед?

Кюрман…Принести плед, потом вынуть из кармана платок и вытереть ей лоб, виски, веки. Я уже бывал в роли милосердного самаритянина. Варю кофе, бодрствую и молчу, молчу и бодрствую, снимаю с ее ног туфли, чтобы ей было удобнее лежать, и в конце концов слышу: «Выключите по крайней мере свет!» (Пауза.) Не надо стыдиться, Антуанетта, с кем не бывает, Антуанетта, не надо стыдиться. (Снимает с ее ног туфли.)

Антуанетта. Что вы делаете?

Кюрман….Чтобы вам было удобнее лежать. (Ставит туфли на ковер.)

Антуанетта. Выключите по крайней мере свет!

Темно.

Кюрман. Стоп! Кто выключил свет! Стоп!

Загорается неоновая лампочка.

Ведущий. Не хотите продолжать?

Кюрман. Нет!

Ведущий. Почему вы на меня кричите? Разве это я дал ей трубку? Господин профессор, вы заявили: если бы вы могли начать жизнь сначала, вы бы точно знали, что именно в ней следует изменить…

Кюрман. Разумеется!

Ведущий. К примеру, с Антуанеттой.

Кюрман. Не хочу, чтобы она здесь оставалась!

Ведущий. Это мы уже знаем.

Кюрман. Не хочу, чтобы Антуанетта стала моей женой.

Ведущий. Зачем же даете ей курить вашу трубку?

Кюрман стоит и молчит.

Антуанетта. Где же теперь мои туфли?

Кюрман протягивает ей туфли.

Он совершенно прав: этого могло бы и не быть. В тот вечер и я вовсе не была в него влюблена.

Кюрман. Зачем же тогда осталась?

Антуанетта…Да и на следующее утро тоже. (Приводит в порядок платье.) Нашего брака могло бы и не быть.

Ведущий (включает неоновую лампочку). С чего, господин Кюрман, вы хотели бы еще раз начать, чтобы изменить свою биографию?

Кюрман. Раньше!

Ведущий. Когда?

Кюрман. До этой ночи!

Ведущий (листает досье). До этой ночи…

Кюрман (тоже заглядывает в досье). До того, как я стал профессором, до того, как явилась эта компания, чтобы меня поздравить, и до того, как я впервые увидел Антуанетту Штайн.

Антуанетта (берет свою накидку). Всего доброго, Ханнес! (Уходит со сцены.)

Кюрман. Совершенно лишний эпизод.

Ведущий. Выберите другой!

Кюрман. Она вовсе не была в меня влюблена…

Ведущий. Это мы уже слышали.

Кюрман. И даже на следующее утро! (Достает из бара бутылку виски.) А я был влюблен. (Наполняет бокал.)

Ведущий. Господин Кюрман, вам разрешается еще раз начать свою жизнь с любого момента и еще раз выбрать…

Кюрман выпивает бокал до дна.

Вы слишком много пьете.

Кюрман. С тех пор, как женился на ней.

Ведущий. Вам сорок девять лет…

Кюрман. Скоро пятьдесят.

Ведущий. И ваша биография, господин профессор, выглядит совсем неплохо. В общем и целом. Как ученого вас уважают. «Рефлекс Кюрмана» — понятие, без которого этология уже вряд ли вообще мыслима. На вас без конца ссылаются в научных трудах. В сущности, вам не хватает лишь приглашения в Америку.

Кюрман. Биография! (Тупо смотрит в пустой бокал.) Я отказываюсь верить, что наша биография — моя или ее, вообще любая — не могла бы сложиться иначе. Совершенно иначе. Нужно лишь один-единственный раз повести себя по-другому, — и я не стану профессором, а попаду, например, за решетку на три года, потом эмигрирую, например, в Канаду или Австралию. И у меня будет биография без Антуанетты Штайн.

Ведущий. Пожалуйста.

Кюрман…Не говоря уже о роли случая! (Пауза. Подходит к письменному столу.)

Ведущий. Что вы хотите этим сказать?

Кюрман. Биография!!! (Ударом ноги опрокидывает кресло.) Не могу больше видеть это кресло!

Ведущий. Хотите вернуться в годы полового созревания? (Обращается к Ассистентке.) Когда господин Кюрман защитил докторскую диссертацию?

Ассистентка. Когда защитил?

Ведущий. Ну, когда он стал профессором?

Ассистентка листает досье.

Кюрман. Единственный раз в жизни — как сейчас помню — мне было семнадцать, я ехал на велосипеде… Надвигалась гроза. Но дождь так и не пролился, только заполыхали вдали зарницы, пыль взвилась столбом, да запахло бузиной и смолой… Единственный раз в жизни на меня снизошло озарение. И длилось с четверть часа. Это было истинное озарение, я знаю. Я что-то понял тогда. Но — что? Я не могу этого восстановить, слишком глуп. Слишком глуп! Это и есть мое единственное желание: если мне позволено начать все сначала, то пусть у меня будет другой интеллект!

Ведущий. Вы искажаете наши правила игры: вам позволено еще раз выбрать жизненный путь, но с тем интеллектом, какой у вас есть. Он — данность. Вы можете использовать его, как хотите: для предотвращения ошибок или для оправдания задним числом уже сделанных. Как вам будет угодно. Можете его специализировать в какой-то узкой области — например, в своей науке. Или же в политике. А можете и загубить, посвятив себя религии или утопив в алкоголе. Как пожелаете. Но вы не можете изменить его диапазон или — скажем так — потенцию вашего интеллекта, его уровень. Понимаете? Это — данность.

Входит Антуанетта в пальто.

Кюрман. Чего ей еще надо?

Антуанетта. Моя сумочка.

Кюрман. Что это значит?

Антуанетта. Я забыла свою сумочку.

Кюрман. Я сказал четко и ясно: мы начинаем раньше, чем моя жена впервые появилась в этой квартире! Значит, она не могла забыть здесь свою сумочку.

Антуанетта ищет сумочку.

Ты что, не поняла?

Антуанетта (берет сумочку, лежавшую на тахте). Нашла! (Уходит.)

Ведущий. Итак, господин Кюрман…

Кюрман (набивает трубку). Когда я въехал в эту квартиру?

Ведущий. Еще холостяком.

Кюрман. Не хочу въезжать в эту квартиру! (Зажигает трубку и курит.)

Ведущий. Когда господин Кюрман въехал в эту квартиру?

Ассистентка листает досье.

Кюрман. Начнем раньше…

Ведущий. Как вам будет угодно.

Кюрман. До того, как я сюда въехал.

Ведущий. Как вам будет угодно.

Кюрман. Не хочу больше видеть эту мебель!

Ведущий берет в руки досье.

Ассистент. Убрать мебель?

Ведущий. Пожалуйста.

Ассистент. Легко сказать.

Ведущий. Господин Кюрман не хочет ее видеть…

Кюрман стоя курит трубку, Ведущий листает досье, ассистент в это время вносит белые полотнища и с помощью Ассистентки накрывает ими всю мебель.

Ассистент. Пожалуйста!

Кюрман (оглядывает изменившуюся комнату). Словно зима…

Ведущий (тычет пальцем в досье). Не желаете ли вернуться в школьные годы?

Остается только обычное освещение, неоновая лампочка на режиссерском столике выключена, зато загорается еще один софит: в белый круг его света входит Ассистент в засыпанной снегом шапке из волчьего меха. Он изображает десятилетнего мальчишку, лепящего снежок.

Ассистент.

А Кюрманчику

В меня не попасть!

Я Кюрманчику

Залеплю в пасть!

Ведущий. Вы помните этого мальчишку? Его зовут Сопля.

Кюрман. Его фамилия не Сопля…

Ведущий. Правильно. Его фамилия Соплянер, но вы прозвали его Сопля — за то, что он не пользуется носовым платком.

Ассистент.

Кюрманчик, Кюрманчик,

Любимчик, пай-мальчик!

Кюрман. Кончай.

Ассистент.

А Кюрманчику

В меня не попасть!

Ведущий. Вас дразнят за то, что вы в спортзале заявили: когда вырастете, станете профессором, настоящим профессором…

Ассистент. Любимчик, пай-мальчик!

Ведущий. Помните, что потом произошло?

Кюрман. Да.

Ассистент.

Любимчик, пай-мальчик!

Кюрманчик — пай-мальчик!

Кюрман. Прекрати!

Ассистент.

А Кюрманчику

В меня не попасть!

(Бросает снежок.)

Антуанетта выходит на авансцену.

Антуанетта. Ханнес, что ты тогда натворил?

Загорается неоновая лампочка.

Ведущий. Вы бросались снежками и выбили мальчишке глаз. Вас мучает совесть?

Антуанетта. Ты никогда мне об этом не рассказывал.

Ведущий. Когда это случилось?

Ассистент (листает досье).

Не попасть, не попасть,

Залеплю прямо в пасть!

Ведущий. Хватит.

Ассистентка (тычет пальцем в досье). Сорок лет назад.

Неоновая лампочка гаснет.

Ведущий. Хотите начать снова с этого дня?

Кюрман (думает). Это значило бы…

Ведущий. Снова школа, снова экзамены на аттестат зрелости.

Кюрман. Снова половое созревание.

Ведущий. И это тоже.

Кюрман. Все это — еще раз? (Подходит к режиссерскому столику.) Можно мне посмотреть мое досье?

Ведущий. Пожалуйста.

Ассистент откашливается.

Минуточку. Господин Кюрман еще не знает, хочет ли он повторить все это только ради того, чтобы спасти Сопле левый глаз…

Кюрман (листает досье). Когда была эта история с Элен?

Ассистентка. Вы имеете в виду мулатку?

Кюрман. Когда это было?

Ассистентка. Раньше.

Ассистент. Это было в Америке.

Кюрман. Знаю.

Ассистентка. Вы имеете в виду семестр в Беркли?

Кюрман. Я был студентом. Почему я вернулся в Европу? (Смотрит на Ведущего.) Почему я не остался в Калифорнии?

Ведущий (берет в руки досье). Вы были влюблены. Это верно. И хотели остаться с Элен.

Ассистентка. Ханнес, what’s the matter with you?[18]

Ведущий. Она была мулатка. У нее вы учились заниматься любовью. Целый семестр.

Ассистентка. You are going to leave me?[19]

Ведущий. Вы не хотели расставаться с девушкой, это верно. Но все же улетели в Европу, потому что ваша матушка была при смерти.

Кюрман. Элен!

Ведущий. Желаете начать с этого места?

Кюрман. Элен!

Ведущий. Вы колеблетесь… (Пауза.) Тогда, господин Кюрман, вы решили покинуть Элен, чтобы увидеться с умирающей матерью.

Кюрман. Му mother is dying, I have to go.[20]

Ведущий. Что сказала на это Элен?

Ассистентка. You are a liar,[21] Ханнес.

Ведущий. Что она еще сказала?

Ассистентка. Son of bitch![22]

Ведущий. А что сказала ваша умирающая матушка?

Кюрман. Чтобы я всегда носил теплые носки, не пил спиртного, женился и всегда надевал теплые носки…

Ассистентка. (Выходит из светового круга.) Son of bitch!

Ведущий. Ваш отец был булочник.

Кюрман. Знаю.

Ведущий. Хотите еще раз увидеть своего отца?

Включается еще один софит: в тусклый круг света от него входит Ассистент в скособоченной шляпе, ведя за руль велосипед.

Ваш отец был пьяница.

Кюрман. Знаю.

Ведущий. В день вашего семнадцатилетия отец пришел домой с новеньким сверкающим велосипедом. У велосипеда блестело все — и спицы, и руль, и фонарь; у него было четыре передачи и звоночек.

Ассистент звонит в звоночек.

Английский велосипед.

Ассистент опять звонит.

Вы помните этот звоночек?

Ассистент звонит.

Исполнились все ваши желания. Так записано в досье. Вероятно, он купил его в долг. Такого в вашей жизни больше никогда не было: исполнения всех желаний.

Кюрман. Не было.

Ведущий. Хотите еще раз получить в подарок велосипед?

Ассистент. Ханнес…

Ведущий. Отец вас и впрямь любит!

Ассистент. Почему господин Кюрман отворачивается?

Ведущий. Потому что тогда ему вновь было бы семнадцать…

Кюрман (оглядывается). Где же Элен?

Ведущий. Господин Кюрман, если вы хотите еще раз получить в подарок английский велосипед — как исполнение всех желаний, — то вам всего семнадцать лет и никакой Элен еще и в помине нет…

Ассистент. А я? (Звонит в звоночек.)

Ведущий. Хотите отсюда начать все сначала?

Ассистент звонит.

Господин Кюрман должен подумать.

Ассистент сердито ворчит что-то себе под нос.

Кюрман. Я не могу изменить того факта, что он был пьяница. Добродушный и безнадежный пьяница. Что мне было делать? Как я мог помешать ему свалиться с лестницы в ту ночь или в любую другую? А утром в пекарне нашли не свежие булочки, а его труп.

Ассистент. Что он говорит?

Кюрман. Спасибо за велосипед.

Ведущий (листает досье). Значит, остается.

Кюрмап. Да.

Ведущий. Игра в снежки — тоже.

Кюрмап. Да.

Ведущий. Значит, мальчишка останется без глаза…

Кюрман садится на покрытую белым полотнищем тахту, Ведущий стоя листает досье.

Ассистент. Тахты, господин Кюрман, как бы нет.

Кюрман. Да знаю я!

Ассистент. Зачем же вы на нее садитесь…

Слышится колокольный звон.

Кюрман. По какому случаю звонят колокола?

Ведущий. Может быть, вы захотите именно здесь сделать иной выбор.

Кюрман, сидевший на тахте, спрятав лицо в ладони, при звуках колокола медленно поднимает голову и видит Ассистентку в роли невесты: фата, букет цветов, счастливая улыбка.

Гуггенбюль, Бригитта, двадцать один год, блондинка с веснушками, единственная дочь местного аптекаря, — вы помните? Согласно досье вы уже в день церковной помолвки знаете, что этот брак — ошибка.

Кюрман встает.

Ассистентка. Ханнес!..

Колокольный звон затихает.

Ведущий. Ну так как? Хотите именно здесь сделать иной выбор?

Кюрман пытается набить трубку.

Ассистентка. Почему ты молчишь?

Кюрман. Еще бы мне не помнить.

Ведущий. Вероятно, Бригитта тоже знает, что этот брак — ошибка, и только ждет, что вы это скажете. Вы, как мужчина! Прежде, чем увидите ее в гробу. Почему вы этого не говорите? Она, возможно, зарыдает, у нее подкосятся ноги. Для нее это, конечно, удар, если вы откажетесь от нее перед помолвкой.

Раздаются звуки органа.

Господин Кюрман, мы ждем…

Орган умолкает.

Господин Кюрман, у вас опять есть возможность выбора. (Ассистент выходит на сцену в роли священника.) Господин Кюрман, мы готовы.

Орган вновь звучит.

Кюрман. Да-да: я слышу звуки органа.

Ведущий. Бригитта любит вас.

Кюрман. Так ей кажется, о да!

Ведущий. Она счастлива.

Кюрман. И ей этого вполне достаточно, о да. (Сует трубку в рот, но спохватывается, что у него нет спичек, вынимает трубку изо рта и кладет ее в карман.)

Ведущий. Что вы хотите сказать?

Кюрман. Ничего.

Ведущий. Почему вы на ней женились?

Кюрман. Чтобы забыть Элен.

Ведущий. Но это не удалось?

Кюрман. Я воспользовался ею, чтобы забыть Элен, а она воспользовалась мной, чтобы иметь ребенка; вот и вся правда.

Орган умолкает.

Ведущий. Почему вы не говорите этого девушке?

Кюрман отрицательно качает головой.

Ассистентка. Ханнес?

Ведущий. Может быть, это спасет ей жизнь…

Ассистентка. Ханнес?

Ведущий (читает вслух досье). «Сегодня утром, во время перепалки с Бригиттой, которая все время норовит все простить, я сказал: ну, тогда возьми и повесься! Когда я под вечер пришел домой, я увидел, что она это сделала и вот лежит теперь в гробу…»

Кюрман молчит.

Итак, это остается?

Кюрман. Я уже привык к своей вине.

Ассистентка и Ассистент снимают костюмы невесты и священника и подходят к режиссерскому столику. Кюрман одиноко стоит на сцене и вдруг разражается сардоническим смехом.

Кюрман. «У вас опять есть возможность выбора!» Каково?

Ведущий (Ассистентке). Почему Бригитта повесилась?

Ассистентка береться за досье.

Кюрман. Может быть, если бы я на ней не женился, она, может бы, не наложила бы на себя руки. И я не был бы виноват… может быть, да-да, может быть!

Ведущий. Почему вы так кричите?

Кюрман. А наш ребенок? (Вновь вынимает из кармана трубку.) Нельзя же просто сделать вид, что нет на свете этого ребенка, который родился, живет, учится в школе… Легко сказать: «У вас опять есть возможность выбора!» Ребенок есть ребенок.

Ведущий. Понимаю.

Кюрман сует трубку в рот.

У господина Кюрмана опять нет спичек.

Ассистент приносит спички.

Значит, ребенок остается…

Кюрман зажигает трубку и курит.

Сколько лет ребенку?

Кюрман. Тринадцать.

Ведущий. Девочка или мальчик?

Кюрман. Он не живет у меня, ее семья не захотела его отдать, но он мой ребенок, ее ребенок, наш ребенок… (Вновь зажигает погасшую трубку.) Я даю деньги на его содержание. (Курит стоя.)

Ведущий. Итак, ребенок остается: он ваш, он живет на свете, этого менять вы не хотите. Я понимаю так: начать жизнь сначала вы хотите позже, то есть с событий, произошедших меньше тринадцати лет назад.

Кюрман. Вот именно.

Ведущий. Пожалуйста.

Ассистентка (тычет пальцем в досье). Ребенку четырнадцать лет.

Ведущий. Правильно.

Ассистентка. Здесь указаны все даты.

Ведущий внимательно читает страницы досье.

Господин Кюрман, вашему ребенку четырнадцать лет!

Ведущий. А когда появляется Антуанетта?

Антуанетта (сидя в глубине сцены). Это произошло семь лет назад.

Ведущий. Это верно?

Кюрман. Верно.

Ведущий. Итак…

Антуанетта (выходит на авансцену). Можно мне сказать?

Кюрман. Нет!

Антуанетта. Ханнес…

Кюрман. Нет!

Антуанетта. Речь идет о твоем же благе…

Кюрман. Нет и нет!

Ведущий. Вам незачем повышать голос, господин Кюрман.

Кюрман молчит.

Итак…

Кюрман выбивает трубку о каблук.

Почему у господина Кюрмана нет пепельницы?

Ассистент подходит к столу, покрытому белым полотнищем, приподнимает полотнище, достает из-под него пепельницу и подает Кюрману.

Кюрман. В последний раз прошу, чтобы эта молодая дама, ставшая позже моей второй женой, больше не появлялась.

Антуанетта. Но это же ребячество!

Кюрман. Если уж мне разрешено еще раз начать жизнь сначала, чтобы изменить свою биографию, то это — не ребячество, а элементарная логика: я начинаю жить еще раз раньше, чем впервые увидел Антуанетту.

Антуанетта улыбается.

Прошу вернуться к весне семь лет назад!

Ассистентка листает досье.

Ведущий. Что тогда было?

Ассистентка. Минуточку, минуточку…

Кюрман. Где ты была весной семь лет назад?

Антуанетта. В Париже.

Кюрман. В Париже.

Антуанетта. Да.

Кюрман. Вот именно! (Подходит к Ведущему.) Не можете ли растолковать ей, что Антуанетте Штайн здесь нечего делать, что она здесь ничего не потеряла — ни сумочку, ни браслет, ни гребень, — потому что Антуанетта Штайн той весной, как она сама признает, резвилась в Париже и еще ни разу не появилась в моей тогдашней квартире!

Антуанетта. Это верно.

Кюрман. Не можете ей это растолковать?

Ведущий (подходит к Антуанетте). Господин Кюрман желает вернуться к весне семь лет назад.

Антуанетта. Пожалуйста.

Ведущий. Он хочет избежать встречи с вами.

Антуанетта. Пожалуйста.

Ведущий. Господин Кюрман волен выбирать.

Кюрман. Пускай другие ищут ее сумочку!

Антуанетта берет сумочку и уходит.

Слава тебе, Господи!

Ведущий (смеется). Ученый-естественник благодарит Господа!

Ассистентка (читает вслух досье). «Моя научная работа постепенно получает признание, говорят, мне собираются присвоить звание профессора и назначить директором института этологии, — при условии, что мои политические взгляды…»

Антуанетта возвращается.

Антуанетта. Если уж он имеет возможность изменить свою жизнь, то скажите моему мужу, чтобы он пошел к врачу. Причем сегодня же. Чем раньше, тем лучше. Прежде чем опять окажется слишком поздно. Потом всегда говорят: несколько лет назад можно было бы вылечить! Если бы обнаружили.

Кюрман. К врачу я пойду.

Антуанетта. А потом вдруг оказывается, что положение безнадежно.

Кюрман. Обещаю тебе это, Антуанетта.

Антуанетта. Я девять месяцев ухаживала за ним.

Кюрман. Да пойду я к врачу, пойду!

Антуанетта удаляется.

Ведущий. Господин Кюрман, что вы хотели бы изменить весной семь лет назад, прежде чем встретили эту милую молодую даму?

Ассистентка (читает дальше). «…при условии, что мои политические взгляды не будут препятствовать получению профессуры».

Кюрман (делает несколько шагов и останавливается). Я отказываюсь от профессуры!

Ведущий. Что-что?

Кюрман. Дайте мне возможность еще раз побеседовать с Кролевским, которого позже лишили кафедры.

Ассистентка. С Кролевским?

Кюрман. С Владимиром Кролевским.

Ассистентка. Он математик.

Кюрман. Мы беседовали у меня дома.

Ведущий. Пожалуйста.

Ассистент выходит на сцену и снимает белые полотнища с мебели; это длится довольно долго, так как он их еще и складывает; Ассистентка возится с термосом.

Ассистентка. Чашечку кофе?

Ведущий. Попозже…

Полотнища убраны; Кюрман ставит на угол стола пепельницу, которую все это время не знал, куда поставить, и снимает пиджак.

Ассистент. Пепельница стояла вот здесь. (Переставляет пепельницу на место и уходит.)

Световой занавес.

Ведущий. Господин Кюрман, ваша квартира вновь в вашем распоряжении!

Кюрман (оглядывается). А это что такое?

Ведущий. Ваши старинные часы с боем.

Кюрман. Убрать!

Ведущий. Как вам будет угодно.

Ассистент уносит часы.

Может, желаете еще что-нибудь изменить? Стоит лишь сказать. Возможно, вам хочется передвинуть письменный стол?

Кюрман. Как будто это имеет какое-то значение!

Звуки расстроенного рояля.

Кюрман. А это — неотвратимо?

Ведущий. Музыка доносится из балетной школы по соседству. Помните? К сожалению, там вечно оставляют окна открытыми.

Повторение тех же тактов.

Кюрман. И так — каждый день?

Ведущий. За исключением воскресных и праздничных дней.

Кюрман. Но это невыносимо!

Ведущий. Вы же вынесли…

Повторение тех же тактов.

Почему бы вам не найти себе другую квартиру?

Кюрман. А там что меня ждет?

Ведущий. Вероятно, электропила.

Кюрман. И детский сад…

Ведущий. И трамвай…

Кюрман. Или взлетная полоса аэродрома!

Ведущий. Господин Кюрман, вы вольны выбирать.

Слышен грохот пневмобура.

Кюрман. Что это?

Ведущий. Еще одна возможность.

Кюрман. Пневмобур!

Вновь звуки расстроенного рояля.

Ведущий. Значит, вы остаетесь в этой квартире?

Кюрман валится на тахту.

Значит, вы остаетесь в этой квартире?

Кюрман ощупывает тахту.

Все так и было, господин Кюрман.

Кюрман. Все так и было…

Ведущий. Вас удивляет собственный вкус?

Ассистентка выходит на сцену в роли фрау Хубалек — пожилой экономки с заметным акцентом и привычкой потирать руки.

Ассистентка. К вам господин…

Кюрман. Профессор Кролевский?

Ассистентка. Он так назвался.

Кюрман. Прошу.

Ассистентка удаляется.

Ведущий. Это была фрау Хубалек.

Кюрман. Знаю.

Ведущий. За истекшее время она тоже умерла.

Ассистент выходит на сцену в роли Владимира Кролевского: он лыс, на нем черное пальто, шляпу он все время держит в руке, у него манеры запуганного еврея и тихий голос, но интонации начальственные; при его появлении Кюрман встает, но рукопожатием они не обмениваются.

Кюрман. Сдается, в прошлый раз вы сидели вот тут.

Ассистент садится на краешек стула.

Вам ведь известны причины, по которым я не вступил ни в одну из партий, и мои принципиальные сомнения, так что мне нет нужды повторяться.

Ассистент. Это так.

Кюрман. Хотите чего-нибудь выпить?

Ассистент. Я не пью.

Кюрман (наливает себе виски). Уважаемый коллега, я переменил свое решение.

Ассистент. Какое решение, уважаемый коллега?

Кюрман. Помните наш разговор в этой комнате, наш мучительный разговор наедине — вы сидели там, я здесь, — вам тоже нет нужды повторяться, Кролевский, я ничего не забыл! В ваших глазах я — буржуазный интеллигент, который до некоторой степени понимает истинную сущность господствующего класса. Во всяком случае этот класс вызывает у него возмущение или, по меньшей мере, отвращение. То есть я — по-вашему — так называемый нон-конформист, ограничивающийся отвращением. Время от времени я ставлю свою подпись под каким-нибудь воззванием — обращением «за» или протестом «против» — покуда совесть еще не запрещена. А в остальном, — как и всякий нон-конформист — поглощен своей буржуазной карьерой.

Ассистент. Я это говорил?

Кюрман. Вы высказались не так прямо, товарищ Кролевский.

Ассистент. А как?

Кюрман. Более конкретно.

Ассистент. Что именно я сказал?

Кюрман. Что работа в составе партии — это единственное средство изменить общество, чтобы спасти мир, причем, по вашему мнению, цель оправдывает средства. Это все общеизвестно и именно по этой причине я не вступаю ни в одну из партий.

Ассистентка входит в роли фрау Хубалек с письмом в руке. Спасибо, фрау Хубалек, спасибо.

Ассистентка уходит.

Вы сказали — работа в составе партии — и в этот момент приходит письмо от Ученого совета: запрос — готов ли я и так далее, в знак признания моих научный заслуг и так далее, с условием, что правительство и так далее…

Ассистент. Поздравляю, уважаемый коллега, поздравляю…

Кюрман. У меня сложилось — и запомнилось — впечатление, будто вы говорили со мной улыбаясь. А сегодня вы ни разу не улыбнулись. Как шахматист за доской. Вам кажется, что вы уже знаете мой следующий ход: я поставлю на конформизм и стану директором института этологии. (Откидывает нераспечатанное письмо в сторону.) Думаете ли вы, Кролевский, вы — кибернетик, думаете ли вы, что биография, которая так или иначе сложилась у отдельного человека, является неизбежной, воплощением неотвратимости судьбы? Или же я мог бы — в зависимости от случайных обстоятельств — иметь и другую: значительно отличающуюся от фактической. А та, которую мы в какой-то момент имеем, эта наша биография со всеми фактическими данными, которые нам отвратительны, — вовсе даже не обязательно наиболее вероятная: она — всего лишь возможный вариант, один из многих, которые точно так же были бы возможны при тех же общественных и исторических обстоятельствах и с теми же задатками данного индивидуума. Если посмотреть с такой точки зрения, о чем же вообще может свидетельствовать биография человека? Поймите: речь идет не о том, лучше она или хуже. Я лишь отказываюсь придавать смысл всему, что имело место, только потому, что это действительно имело место, стало историей и тем самым необратимо. Отказываюсь придавать прошлому тот смысл, которого оно не имеет.

Ассистент. Понимаю.

Кюрман. Понимаете?

Ассистент. Ab posse ad esse valet, ab esse ad posse non valet.[23] Но вы, кажется, хотели сказать мне нечто важное…

Ведущий. Господин Кюрман, вы разговариваете с Кролевским. И вдруг перестаете слышать самого себя, продолжая говорить, выглядываете в окно и смотрите в сторону балетной школы. Вдруг становитесь каким-то рассеяным…

Кюрман. Я не знаю этой ученицы балетной школы.

Ведущий. Но можете с ней познакомиться. Ведь вы, господин Кюрман, еще раз имеете возможность выбора: возможно, вам хочется пригласить ее поужинать с вами. А если вы поужинаете с этой девушкой, вероятно предположить, что через четыре месяца, когда фройляйн доктор Штайн приедет из Парижа, вы будете держаться совершенно иначе, господин Кюрман, — раскованнее, интеллектуальнее, остроумнее; так что фройляйн доктор Штайн в начале третьего возьмет свою сумочку и уйдет. Вот вам и биография без Антуанетты…

Кюрман. За кого вы меня принимаете? Словно речь идет о том, какую из баб выбрать! Если уж мне дано право выбора, то я вообще не желаю иметь дела с женщинами.

Ведущий. Как вам будет угодно. Итак, дальше!

Ассистент. Ab posse ad esse valet, ab esse ad posse non valet. Но вы, кажется, хотели сказать мне нечто важное…

Кюрман (присаживается на край столешницы). Скажу вам без обиняков: вы не обязаны мне отвечать, Кролевский. Вы — член коммунистической партии, что пока никому не известно, как минимум — ее связной, вероятно даже — один из ее руководителей. Ваша специальность — математика — помогает вам скрыть этот факт. Ваши частые поездки то в Прагу, то в Париж или Мехико надежно закамуфлированы научными конгрессами. Кроме того, вы не пьете, чтобы как-нибудь не проболтаться поздней ночью. Допустим: однажды все это станет известно, и под каким-нибудь предлогом — во всяком случае, по инициативе философского факультета — университет будет вынужден отказаться от вашей дальнейшей педагогической деятельности, чем все мы — или некоторые из нас — будут столь же естественно, сколь и искренне возмущены: как же, нарушение свободы преподавания и так далее. Дойдет до суда: дело Кролевского. Я, нон-конформист, сам составлю текст воззвания: «Возмущенные недавними событиями в нашем университете», — текст столь же взволнованный, сколь продуманный, подписать который — дело чести и который, само собой разумеется, ровно ничего не изменит.

Ассистент. Вы исходите из собственного опыта.

Кюрман. Естественно.

Ассистент. Так что вы хотите мне сказать, уважаемый коллега?

Кюрман. Если мы имеем возможность начать все сначала, все мы знаем, что следует изменить: подписи «за», подписи «против», протесты, митинги, а также то, что при этом выясняется: интеллигенция бессильна, насилие исходит от правового государства и заканчивается террором, — расплата за то, что наш брат никогда не решается действовать. (Сует в рот трубку.) И вот что я должен вам сказать… (Зажигает трубку.) Заявляю о желании вступить в вашу партию. (Курит.)

Ассистент. Признаюсь, уважаемый коллега, вы меня озадачили. Вступить в коммунистическую партию! Надеюсь, вы понимаете, чем это обернется для вашей научной карьеры?

Кюрман. Поэтому и вступаю! (Смеется.)

Ассистент. Партия рассмотрит ваше заявление.

Он встает, Кюрман тоже.

Кюрман. Товарищ Кролевский!

Рукопожатия не происходит.

Ассистент. Что до нас с вами, уважаемый коллега: на людях мы общаемся, как прежде время от времени, встретившись во дворе университета, перебрасываемся несколькими фразами. Время от времени. И обращаемся друг к другу по-прежнему: уважаемый коллега! (Холодно пожимает руку Кюрмана.) Уважаемый коллега!

Кюрман. Уважаемый коллега…

Ассистент (надевает шляпу). Вы знаете, что за вами — членом нашей партии — будет установлено наблюдение, как минимум, ваш телефон будет прослушиваться. Полиция будет знать, кто вас посещает. Если вы устроите здесь так называемую вечеринку, я в ней участия не приму.

Кюрман. С какой стати вдруг вечеринка?

Ассистент. Например, чтобы отметить получение вами профессуры.

Кюрман. Ну, до этого дело не дойдет.

Ассистент удаляется; видно, как он, едва выйдя из комнаты, снимает пальто и шляпу Владимира Кролевского.

Ведущий. Хорошо.

Обычное освещение.

Кюрман. Можно мне еще раз заглянуть в досье?

Ведущий. Пожалуйста.

Кюрман (направляется к режиссерскому столику). Когда я стал профессором?

Загорается неоновая лампочка.

Ассистентка. Осенью этого года…

Кюрман. А точнее?

Ассистентка. В октябре.

Кюрман. Гм.

Ассистентка. А вечеринка состоялась в ноябре…

Кюрман (смеется). Ну, до этого дело не дойдет! (Набивает трубку.) Теперь это изменено. (Зажигает трубку.)

Ассистентка. Не хотите ли чашечку кофе?

Ведущий. Попозже.

Неоновая лампочка гаснет.

Дальше! Дальше!

Ассистент, успевший снять и лысый парик Владимира Кролевского, вносит кресло — такие кресла обычно стоят в кабинетах частных врачей — и ставит его на авансцене за пределами комнаты. Взгляд вверх.

Ассистент. Прошу свет на кресло!

Софиты переносят свет на кресло.

О’кей. (Уходит.)

Кюрман. Что это значит?

Ведущий. На случай, если вы решите пойти к врачу, господин Кюрман. Чем раньше, тем лучше. Возможно, это тоже изменит вашу биографию.

Кюрман. Я себя хорошо чувствую.

Ведущий. Так вы всегда говорили. (Листает досье.) Когда у вас впервые появились эти боли?

Кюрман. Уже при Антуанетте.

Ведущий. Когда врачи наконец поймут, в чем дело, всегда говорят: раньше можно было бы вылечить; так, ерунда, — небольшая операция, и не было бы никаких метастазов!

Кюрман в раздумье молчит.

И вдруг положение оказывается безнадежным.

Кюрман (надевает пиджак). Антуанетта права.

Ведущий. Вы пойдете к врачу?

Кюрман. Чем раньше, тем лучше…

Световой занавес.

Ведущий. Смотрите!

Ассистентка выходит на сцену в роли фрау Хубалек.

Ассистентка. Господина доктора нет дома.

За ней в комнату входит Ассистент в роли служащего уголовной полиции.

Ассистентка. Что вам вообще нужно?

Ассистент. Это гостиная?

Ассистентка. Кто вы такой? Я здесь экономка. Разрешите узнать, кто вы такой?

Ассистент. Господин доктор живет здесь один…

Ассистентка. Да.

Ассистент. Господин доктор холостяк…

Ассистентка. Да какое вам дело?

Ассистент. А вы — его экономка…

Ассистентка. Почему вы не снимаете шляпу?

Ассистент оглядывает комнату.

Кюрман. Что это значит?

Ведущий. Обыск.

Кюрман. Они ничего не найдут.

Ассистент осматривает письменный стол.

Ассистентка. Что вы ищете?

Ассистент. Какой прекрасный письменный стол…

Ассистентка. Господин доктор не любит, когда трогают его бумаги. Вы поняли? Господин доктор не выносит этого, предупреждаю вас.

Ассистент. Я ведь только смотрю.

Ассистентка(не дает ему просматривать бумаги). Потом мне же от него и достанется.

Ассистент. Понимаю, понимаю.

Ассистентка. Я вынуждена вам заявить…

Ассистент. Что именно?

Ассистентка. По какому праву вы вообще вошли в дом? Ведь я же сказала, что господина доктора нет. Порядочные люди так не делают, уважаемый…

Ассистент выдвигает один из ящиков.

Ну и люди нынче пошли: что хотят, то и делают!

Ассистент задвигает ящик.

Господин доктор не имеет никакого отношения к наркотикам.

Ассистент (вынимает газету из корзины для мусора). Это газета, которую он читает?

Ассистентка. Почему бы и нет!

Ассистент. Я просто так спросил.

Ассистентка. Вполне приличная газета.

Ассистент. А почему он выбросил ее в мусорную корзину?

Ассистентка. Потому что прочел.

Ассистент. Не сняв бандероль?

Ассистентка. Может, он уже знал, что там написано…

Ассистент (бросает газету в корзину). Фрау…

Ассистентка. Хубалек.

Ассистент. Скажите, фрау Хубалек…

Ассистентка. Я уже сказала вам, что господина доктора нет дома, и в последний раз говорю, что порядочные люди так не делают.

Ассистент. Успокойтесь.

Ассистентка. Мы ведь живем не в Советском Союзе?

Ассистент показывает ей свое удостоверение.

Чем провинился господин доктор?

Ассистент прячет удостоверение.

Я ничего не знаю.

Ассистент. Откуда вы родом, фрау Хубалек?

Ассистентка. Из ГДР.

Ассистент. Ага, из ГДР.

Ассистентка. Почему бы и нет?

Ассистент. У вас есть родственники…

Ассистентка…В ГДР? Да, есть.

Ассистент. В ГДР.

Ассистентка. При чем здесь господин доктор?

Ассистент. Отвечайте на мои вопросы.

Ассистентка. Я ничего не знаю.

Ассистент. Часто ли навещаете ваших родственников в ГДР?

Ассистентка. Никогда не навещаю.

Ассистент. Маловато.

Ассистентка. Мне хватает.

Ассистент. Не ездите туда-обратно?

Ассистентка горько смеется.

Скажите фрау…

Ассистентка. Хубалек.

Ассистент. Нет ли у господина доктора Кюрмана библиотеки?

Ассистентка. Она в той комнате.

Оба уходят: первым Ассистент, за ним Ассистентка; сцена остается пустой. Слышны звуки расстроенного рояля.

Ведущий. Хорошо.

Световой занавес гаснет. Загорается обычный свет, но звуки рояля все еще слышны.

Стоп!

Тишина.

Кюрман. Обыск в моей квартире…

Ведущий. Видите, господин Кюрман, пошло-поехало.

Кюрман. Они ничего не найдут…

Ведущий (указывает на кресло, стоящее в круге света). Вам придется спять пиджак.

Кюрман. Почему?

Ведущий. Полагаю, вы собираетесь пойти к врачу?

Кюрман снимает пиджак.

Присаживайтесь.

Кюрман садится в кресло.

И оголите руку до плеча.

Кюрман (закатывает рукав.) Сколько раз я уже это делал?

Ведущий. Столько, сколько мы все, господин Кюрман!

Кюрман. Пока положение не стало безнадежным…

Ассистентка входит в роли медсестры.

Ассистентка. Господин профессор сейчас придет. (Берет кровь на анализ.) Прижмите ватку. (Уходит.)

Кюрмап. Обыск в моей квартире.

Ведущий. Господин Кюрман, думается, вы этого и хотели, чтобы не получить профессуру, чтобы не состоялась вечеринка, после которой Антуанетта Штайн просто осталась сидеть в гостиной.

Кюрман. Где она находится в это время?

Ведущий. Во время обыска?

Кюрмап. Пока я у врача.

Загорается неоновая лампочка.

Ведущий. Фройляйн Штайн в этот час находится еще в Париже. Сегодня она укладывает вещи и собирается уехать.

Кюрмап. Зачем?

Ведущий. Этого вы не можете изменить, господин Кюрман.

Кюрмап. Гм.

Ведущий. Прижмите ватку!

Ассистентка в роли медсестры возвращается.

Ассистентка. Господин профессор сейчас придет. (Наклеивает пластырь на ранку и уходит.)

Кюрмап. Обыск в моей квартире…

Ведущий. Они ничего не найдут, но вы не беспокойтесь: подозрение останется. Этого достаточно, господин Кюрман, этого достаточно. Вы ни разу не бросали камень в полицейского, но попробуйте доказать полиции, что никогда не будете становиться ей поперек дороги!

Кюрмап. Вы считаете, этого достаточно?

Ведущий. На сегодняшний день…

Кюрман. Это меня устраивает.

Ведущий. Вас подозревают в том, что вы хотите улучшить мир — и никто не догадается подозревать вас в том, что вам хочется изменить всего лишь собственную биографию.

Ассистент появляется в белом халате врача.

Ассистент. Ничего страшного нет.

Кюрман. Нет?

Ассистент. У вас хорошая электрокардиограмма. (Рассматривает пленку.) Просто прекрасная.

Кюрман. Спасибо.

Ассистент. Но ваша моча мне не нравится.

Кюрман. Почему?

Ассистент. Есть у вас личные неприятности?

Кюрман. В настоящее время нет…

Ассистент. Можете надеть пиджак, господин Кюрман.

Ассистентка подает ему пиджак, но Кюрман не надевает его, а кладет себе на колени.

Кюрман. Господин профессор, скажите мне все откровенно.

Ассистент. Я это и делаю.

Кюрман. Я вас очень прошу.

Ассистент. Бывают у вас боли?

Кюрман. Где?

Ассистент. Об этом я вас спрашиваю, господин Кюрман.

Кюрман. Когда-то, еще в детстве, у меня была свинка, потом корь. Но в остальном — в последнее время — только головные боли. Я уже говорил: когда выпью, бывают головные боли.

Ассистент (вполголоса Ассистентке). Скажите, что я сейчас приду!

Ассистентка удаляется.

Со стулом — все в порядке?

Кюрман. Как правило, да.

Ассистент. В том-то и дело, что как правило.

Кюрман. Что вам не нравится в моче?

Ассистент. Не беспокойтесь! Как я уже сказал, ничего страшного. Все же вам следует поберечься, господин Кюрман, в последний раз мы об этом уже говорили: с печенью шутки плохи.

Кюрман. Знаю-знаю, никаких стрессов.

Ассистент. Я бы добавил: ни перца, ни горчицы, вообще никаких острых специй и приправ, никаких устриц по-бургундски, ничего жирного, никаких гусиных печенок. Морская рыба исключается.

Ведущий. Я записываю.

Неоновая лампочка зажигается.

Ассистент. Никаких косточковых: ни абрикосов, ни вишен, ни слив, ни персиков. Чеснок тоже нельзя. Ничего пучащего! Творог в любое время и как можно больше.

Ведущий. А овощи?

Ассистент. Капусту исключить…

Ведущий. Ничего пучащего.

Ассистент. Никаких бобов, лука и так далее. Овощи только без соли.

Ведущий. А картофель?

Ассистент. Пшенная и манная каша, овсяные хлопья…

Ведущий. Но без соли!

Ассистент. И ничего холодного!

Ведущий. Родниковую воду тоже нельзя?

Кюрман. Да где ее взять.

Ведущий. Если вы отправитесь на природу…

Ассистент. Пиво исключить.

Ведущий. Вы имеете в виду — холодное пиво?

Ассистент. Виски, водку и так далее, джин, вишневую и малиновую настойки и так далее, можжевеловую водку, граппу и так далее, коньяк, кальвадос, дешевый коньяк из выжимок и так далее: ни в коем случае.

Ведущий. Как насчет шампанского?

Ассистент. Боже сохрани.

Ведущий. Даже на свадьбе нельзя?

Ассистент. Печень знать не знает о свадьбах.

Кюрман. А как с обычными винами?

Ассистент. Главное — белые вина исключить.

Ведущий. А красные?

Ассистент. Вообще ничего спиртного.

Кюрман. Что же пить?

Ассистент. Молоко.

Ведущий. Пастеризованное?

Ассистент. В любое время.

Ведущий. А минеральную воду?

Ассистент. Но без углекислого газа.

Ведущий. Ничего пучащего!

Ассистент. Чай можно. Но, разумеется, не черный. Очень рекомендую настой ромашки, липового цвета, шиповника, перечной мяты и тому подобное. Кофе ни в коем случае. Вы любите йогурт?

Ведущий. Доктор спрашивает, любите ли вы йогурт?

Ассистент. Йогурт в любое время.

Ведущий. Но не холодный!

Ассистент. Итак: побольше творогу, поменьше яиц, овощи в любое время, но без соли, никакой морской рыбы…

Ведущий. Уже записано.

Ассистент. Но отварную форель можно.

Ведущий. Хоть что-то, господин Кюрман, хоть что-то.

Ассистент. Но без сливочного масла.

Ведущий. А омаров?

Ассистент. Омаров? Боже сохрани.

Ведущий. Как насчет мяса?

Ассистент. Вареное можно. Но без ничего. Без жира. Не тушеное и не копченое. Вареное или жареное в гриле, но без соли. И без пряностей, как я уже сказал. Никаких колбас и прочего в том же роде…

Ведущий. А хлеб?

Ассистент. Хрустящие хлебцы.

Ведущий. Свежие булочки нельзя?

Ассистент. Ничего пучащего!

Ведущий. Итак: побольше творогу…

Ассистентка вновь входит.

Ассистент. Сейчас иду…

Ассистентка (обращаясь к Ведущему). Сказать ему, кто его ждет?

Ведущий. Зрителям до этого нет дела.

Ассистентка. His girl friend![24]

Ведущий дает ей знак замолчать.

Она хочет пойти покататься на серфинге.

Ведущий повторяет тот же жест.

Она держится как эмансипе.

Ведущий. Это тоже может быть вынужденной позой…

Ассистентка снимает с себя белый халат медсестры и направляется к режиссерскому столику, садится на стул и берется за термос.

Кюрман. Господин профессор, что вы мне еще посоветуете?

Ассистент. Потеть, как можно больше потеть.

Кюрман. Как этого добиться?

Ассистент. Пешие прогулки, сауна… (Протягивает Кюрману руку.) Ничего страшного, господин Кюрман, небольшое увеличение печени, больше абсолютно ничего не нахожу. Прежде всего важно: никаких волнений, как я уже сказал, никаких стрессов.

Софит гаснет, Ассистент исчезает.

Ведущий. Хорошо.

Обычное освещение.

Можете надеть пиджак.

Кюрман. О раке ни слова?

Ведущий. Нет.

Кюрман. Как можно больше творогу?

Ведущий. Да.

Кюрман. О раке ни слова…

Долгая пауза.

Ведущий. Господин Кюрман, о чем вы думаете?

Кюрман продолжает сидеть, пиджак по-прежнему лежит у него на коленях, слышны голоса, общий шум и смех, как бывает, когда расходятся гости после вечеринки: все громко разговаривают, но неразборчиво.

Кюрман. Кто эти люди?

Ведущий. Ваши друзья.

Кюрман. Что они хотят?

Ведущий. Они пришли вас поздравить.

Кюрман. С чем?

Ведущий. Владимира Кролевского среди них нет…

Кюрман. С чем меня поздравлять?

Ведущий. Вы стали профессором.

Кюрман (вскакивает). Но это невозможно!

Ведущий. Я тоже удивлен.

Кюрман. В нашей стране член коммунистической партии не может стать профессором. Это невозможно!

Ведущий…Невероятно.

За сценой смех.

Наденьте пиджак, господин Кюрман, и покажите вашим подвыпившим друзьям, где лифт.

Кюрман надевает пиджак.

Мне нет нужды объяснять вам, господин профессор, что ни одна система не гарантирует от невероятного в каждом отдельном случае…

Ассистент входит в роли пьяного гостя; на нем плащ.

Ассистент. Господин профессор…

Кюрман. Вон!

Ассистент… Мы собрались домой, господин профессор.

Кюрман. Вон!

Ассистентка входит в шубке.

Ассистентка. Ханнес…

Кюрман. Вон! Я сказал: вон отсюда!

Ассистентка. Что это с ним?

Кюрман. Вон!

Ассистентка (обвивает руками его шею). Миленький мой профессор!

Он отвешивает ей пощечину.

Ассистент. Ханнес… Ты это всерьез?

Кюрман. Вон!

Ассистент. Этого моя жена не потерпит.

Кюрман. Вон!

Ассистент. Моника — моя жена!

Кюрман. Я сказал: вон!

Ассистентка. И ты это терпишь?

Ассистент. Моника, ты слышала, что он сказал?

Кюрман. Вон! (Бьет гостя по щеке.)

Ассистент. Тоже мне профессор…

Ассистентка в шубке рыдает.

Идем отсюда, Моника.

Кюрман. Этого я и добиваюсь.

Ассистент. Профессор профессором, но это уже слишком!

Кюрман. Вон! (Уходит со сцены вслед за ними.)

Ведущий. Вот это да…

Световой занавес.

Ведущий (читает вслух досье). «Когда гости ушли, она осталась сидеть в кресле. Что делать в два часа ночи с незнакомой дамой, которая не уходит и просто сидит и молчит».

Антуанетта сидит в кресле, как в начале действия.

Ассистентка. «Этого могло бы и не быть».

Кюрман возвращается в комнату и видит Антуаннету.

Антуанетта. Я тоже скоро уйду.

Кюрман валится на тахту.

Антуанетта. Вам нехорошо?

Кюрман закрывает ладонями лицо.

Антуанетта. Я тоже скоро уйду.

Пауза.

Ведущий. Дальше!

Антуанетта (достает из сумочки сигарету). Только выкурю еще одну сигарету.

Кюрман бросает на нее взгляд.

Нет ли у вас спичек?

Кюрман. Нет.

Антуанетта. Как же вы зажигаете трубку? (Щелкает своей зажигалкой.) Собственно, я хотела еще раз услышать, как бьют ваши старинные часы. Обожаю такие часы…

Зажигается неоновая лампочка.

Ведущий. Часы с боем мы вычеркнули.

Неоновая лампочка гаснет.

Антуанетта. Я получила большое удовольствие. Некоторые из ваших гостей показались мне очень славными, очень интересными… (Курит.)

Кюрман. Машина у вас есть?

Антуанетта. Да.

Кюрман. А то бы я мог вас подвезти.

Она молча курит.

Вы родом из Эльзаса?

Антуанетта. Как вы догадались?

Часы бьют два раза.

Кюрман. Уже два часа ночи.

Антуанетта. Вы устали?

Кюрман. Завтра мне надо работать.

Антуанетта. Чем вы занимаетесь?

Кюрман (встает и поворачивается к ней спиной). Этологией. (Оборачивается к ней и смотрит ей прямо в лицо.) В восемь часов придет фрау Хубалек.

Антуанетта. Кто такая фрау Хубалек?

Кюрман. Моя экономка…

Ведущий тяжело вздыхает.

Ведущий. И так далее и тому подобное!

Загорается неоновая лампочка.

Есть еще кофе?

Ассистентка наливает кофе в бумажный стаканчик.

Антуанетта. Почему вы не погасите свет?

Световой занавес исчезает.

Ведущий. Перерыв!

Занавес.

Световой занавес.

Ассистентка в роли фрау Хубалек убирает комнату. Она явно не в настроении. Обнаруживает пару дамских туфель, разглядывает их и ставит на письменный стол. Появляется Кюрман в халате.

Кюрман. Фрау Хубалек, добрый день! Будьте добры, фрау Хубалек, приготовьте завтрак. (Вскрывает лежащие на столе письма.) Две чашки! (Читает письма.) Фрау Хубалек, я просил вас приготовить завтрак.

Ассистентка в роли фрау Хубалек уходит.

Кюрман. Я точно знаю, что вы сейчас думаете. Но вы ошибаетесь. Вы думаете, что я сделаю то же самое, даже если мне дать возможность сто раз начать жизнь сначала… (Читает.) Поздравления! (Бросает пачку писем в мусорную корзину.) Но вы ошибаетесь. Мы не поедем за город. Не познакомимся ближе друг с другом. Это будет наш первый и последний завтрак.

Ведущий. Как вам будет угодно.

Кюрман. Ничего у нее не получится.

Ведущий. Чего именно?

Кюрман. Мы не поженимся.

Ведущий. Выбор все еще в вашей воле.

Кюрман. Еще поздравления… И еще… (Бросает письма в мусорную корзину. Потом замечает на столе дамские туфли и ставит их на пол.) Какой сегодня день педели?

Ведущий. Четверг.

Загорается неоновая лампочка.

Ведущий. В одиннадцать часов у вас заседание — помните, очень важное заседание, которое вы тогда пропустили из-за фройляйн Антуанетты…

Антуанетта появляется в вечернем платье.

Антуанетта. Я воспользовалась вашей зубной щеткой.

Кюрман. Вот твои туфли.

Она берет туфли и садится.

Забыл спросить: кофе или чай? Может, ты предпочитаешь кофе? (Идет к двери.)

Антуанетта. Нет. (Надевает туфли.) Кстати, который час?

Кюрман. В одиннадцать часов у меня заседание.

Антуанетта (роется в сумочке). Хотела бы я знать, где я поставила машину. Ключи у меня здесь! Помню только, она стоит в какой-то аллее…

Кюрман. Тут поблизости нет аллей.

Антуанетта. Странно…

Кюрман. Может быть, ты хочешь яйцо всмятку?

Антуанетта. Каждый раз удивляюсь, как это мне удается найти свою машину.

Ассистентка в роли фрау Хубалек накрывает на стол. Кюрман и Антуанетта молчат, пока она не уходит.

Вы знаете Штахеля? Так зовут молодого человека, который вел мою машину, когда я сюда ехала. Не захотел подняться в квартиру, он ужасно стеснительный. А насчет аллеи я сейчас вспомнила: это было в прошлый раз.

Часы бьют десять раз.

Десять часов?

Кюрман. Да.

Антуанетта. Ради Бога… (Берет накидку с тахты.)

Кюрман. Ты уже уходишь?

Антуанетта. Десять часов!

Кюрман. Без завтрака?

Антуанетта. Мне тоже надо работать. О Боже! Ведь нужно еще переодеться! У меня на десять часов назначена встреча.

Кюрман смотрит, как она надевает накидку.

Выбросьте это из головы!

Кюрман. Почему ты смеешься?

Антуанетта. Потому что знаю, о чем вы думаете. О том же, что и все мужчины. Я не сплю со всеми подряд, но если это случается, я всякий раз радуюсь, что потом я опять свободна, опять сама по себе, — точно так же, как и вы, Ханнес. (Целует его в щеку.) Где же я забыла свои часы?

Кюрман. Я полагаю, в ванной.

Антуанетта выходит.

Так ли все было?

Ведущий. Именно так.

Кюрман. Ни слова о том, чтобы вновь увидеться?

Ведущий. Ни слова…

Кюрман. Не понимаю…

Ведущий. Ваша память, господин Кюрман, много чего присочинила: никто не садился к вам на колени, никто не обвивал руками вашу шею, не целовал, вызывая на ответную нежность. Ничего подобного не было. У нее тоже назначена встреча.

Кюрман…Вот как все было…

Ведущий. Она ни разочарована, ни смущена, — напротив, ночь с вами ей, судя по всему, пришлась по вкусу, но что прошло, то прошло, она даже не настаивает на ночном интимно-доверительном обращении на «ты».

Кюрман. Не понимаю…

Ведущий. Но это было так, господин Кюрман.

Кюрман. Тогда почему же я все-таки пропустил заседание?

Ассистентка в роли фрау Хубалек накрывает на стол.

Что она там делает столько времени?

Ассистентка. Ищет свои часы.

Антуанетта возвращается и застегивает на руке ремешок часов.

Антуанетта. Уже четверть одиннадцатого… Сегодня я хочу еще раз посмотреть эти комнаты. Для моего будущего салона. Жаль, в доме нет лифта, это его единственный недостаток. Но сами по себе комнаты великолепны. Именно то, что я уже несколько лет ищу. Вполне можно провести верхний свет. Поэтому я и собираюсь сегодня встретиться с этим молодым архитектором.

Кюрман. Со Штахелем.

Антуанетта. И расположен дом просто уникально. (Стоя выпивает чашку чая.)

Ведущий. Вам осталось лишь проводить ее до лифта.

Неоновая лампочка гаснет.

Без всяких там жарких поцелуев.

Антуанетта. Надеюсь, все пройдет удачно.

Кюрман. Да…

Антуанетта. Пожелайте мне ни пуха, ни пера!

Антуанетта уходит в сопровождении Кюрмана. Слышатся звуки расстроенного рояля. Ассистентка в роли фрау Хубалек приносит к завтраку свежие булочки.

Ассистентка. Нужны еще булочки?

Ведущий. Может быть, он проголодался…

Кюрман возвращается.

Она ушла?

Кюрман. Да.

Ведущий. Это что-то новенькое.

Кюрман. А теперь что будет?

Ведущий. Биография без Антуанетты…

Кюрман стоит и молчит.

Господин Кюрман, как вы себя чувствуете?

Кюрман берет булочку и ест.

Вы помните, что на том заседании в четверг речь шла об избрании нового ректора. Важно было — в том числе и для вас, господин Кюрман, — чтобы не выбрали коллегу Хорнахера. Его образ мыслей на посту ректора сделает все, чтобы вы, господин Кюрман, поскорее исчезли из своего института…

Кюрман берет вторую булочку.

Вы меня слушаете?

Кюрман стоя ест и думает.

В первом варианте вашей биографии вы пропустили сегодняшнее заседание, поскольку не могли себе представить, что женщина, проведшая ночь с вами в постели, на следующее же утро тоже захочет быть сама по себе. Вы считали, что вам следует поехать с фройляйн Штайн за город, отведать только что выловленной рыбы, распить бутылочку вина и проявить интерес к ее планам. В то утро ректором был избран Хорнахер.

Кюрман. Еле-еле набрал большинство.

Ведущий. Тогда вы очень раскаивались, что пропустили заседание.

Кюрман берет третью булочку.

Ректор Хорнахер — в первом варианте вашей биографии — не смог вам сильно навредить, ведь тогда вы не были членом коммунистической партии.

Кюрман слушает.

О чем вы сейчас думаете?

Кюрман (наливает себе чай). Я недооценил Антуанетту как личность.

Ведущий. Конечно.

Кюрман. Как она поступит теперь? (Стоя пьет чай.)

Ведущий. Не тревожьтесь за нее, такая энергичная и умная женщина добьется своего и без вас, господин Кюрман. Будьте спокойны. Эта женщина знает, чего хочет.

Кюрман. О да.

Ведущий. Она внешне вполне привлекательна.

Кюрман пьет чай.

Она откроет художественный салон — ГАЛЕРЕЯ АНТУАНЕТТЫ, либо небольшое издательство — ИЗДАТЕЛЬСТВО АНТУАНЕТТЫ, либо еще что-нибудь, например, — МОДНЫЙ МАГАЗИН АНТУАНЕТТЫ. А если ничего не получится, она в любое время может вернуться в Париж.

Кюрман. К своему танцовщику.

Ведущий. Нынче утром она встречается с молодым архитектором, чтобы выяснить, во сколько обойдется верхний свет, а может — почем знать? — в один прекрасный день родить ребенка, что опять изменит ее планы. Но все это не должно вас заботить: Антуанетта ушла.

Кюрман садится.

Позаботьтесь лучше о своем институте!

Бой часов.

Вам пора одеваться, господин Кюрман, чтобы во второй раз не пропустить заседание. Сейчас половина одиннадцатого.

Кюрман (встает). Можно еще раз вернуться назад?

Ведущий. Вернуться?

Кюрман. Я недооценил эту женщину.

Обычное освещение.

Ведущий. Господин Кюрман хочет еще раз вернуться назад.

Кюрмап. К тому моменту, когда часы бьют десять.

Ведущий. Пожалуйста. (Тяжко вздыхает и садится.)

Ассистент. Антуанетта еще дома?

Появляется Антуанетта.

Антуанетта. Что случилось?

Ведущий. Нам придется еще раз вернуться назад.

Антуанетта. Почему?

Ведущий. Господин Кюрман вас недооценил.

Световой занавес.

Ведущий. Итак, прошу.

Антуанетта (стоя пьет чай). Надеюсь, все пройдет удачно.

Кюрман. Ты уже уходишь?

Антуанетта. Пожелайте мне ни пуха ни пера!

Кюрман. Без завтрака?

Часы бьют десять.

Ведущий. Стоп!

Загорается неоновая лампочка.

Неправильно. Когда часы бьют десять, она берет накидку с тахты, чтобы показать, что хочет уйти…

Антуанетта. Да.

Ведущий. Значит, ваша накидка должна лежать на тахте.

Антуанетта. Правильно! (Снимает накидку.) Мне тоже надо работать.

Часы бьют десять.

Кюрман. Ты уже уходишь?

Антуанетта. Десять часов!

Кюрман. Я хочу тебе кое-что предложить…

Антуанетта. Мне тоже надо работать. (Берет свою накидку с тахты.)

Ведущий. Правильно.

Неоновая лампочка гаснет.

Антуанетта. Мне тоже надо работать. О Боже! Ведь нужно еще переодеться. У меня на десять часов назначена встреча. (Надевает накидку. Молчит, не зная, что говорить дальше.)

Ассистептка (по досье). «Я не сплю со всеми подряд…»

Антуанетта. Я не сплю со всеми подряд, но если это случается, я всякий раз радуюсь, что потом я опять свободна и сама по себе, — точно так же, как и вы, Ханнес.

Кюрмап. Мне кажется, мы перешли на «ты».

Антуанетта (целует его в щеку). Где же я забыла свои часы?

Кюрман. Я полагаю, в ванной.

Антуанетта выходит.

Ведущий. Откровенно говоря, не вижу большого отличия, господин Кюрман. Вы хотите позавтракать вдвоем или не хотите?

Ассистентка в роли фрау Хубалек входит с подносом в руках.

Кюрман. Спасибо, фрау Хубалек, спасибо…

Антуанетта возвращается и застегивает на руке ремешок часов.

Антуанетта. Сегодня я хочу еще раз посмотреть эти комнаты. Для моего будущего салона. Дом расположен просто уникально. Именно то, что я уже несколько лет ищу. Вполне можно провести верхний свет…

Кюрман. Поэтому ты встречаешься с этим архитектором?

Антуанетта. Вы знакомы со Штахелем?

Кюрман снимает с нее очки.

Что это значит?!

Кюрман. Я тебя не отпущу.

Антуанетта. У вас же заседание…

Кюрман. Хорнахера все равно изберут!

Антуанетта. Верните мне очки!

Кюрман. Я предлагаю…

Антуанетта. Серьезно, Ханнес, прошу тебя…

Кюрман. Я пропущу заседание, будь что будет, но и ты забудешь про этого молодого архитектора с его верхним светом: мы с тобой поедем за город.

Антуанетта. Куда глаза глядят. На лоно природы!

Кюрман. Прекрасный денек нынче.

Антуанетта. Рука об руку сквозь камыши?

Кюрман. Не обязательно топать пешком — посидим в загородном ресторанчике на берегу озера, отведаем рыбки и разопьем бутылочку легкого вина — к примеру «Фендан».

Она улыбается.

Вот что я хотел вам предложить.

Антуанетта. Что это за вино — «Фендан»?

Кюрман. Антуанетта, я вас очень прошу.

Антуанетта. Я думала, мы на «ты».

Кюрман возвращает ей очки.

Спасибо.

Кюрман. Почему вы смеетесь?

Антуанетта. Я-то думала, вы хотите от меня избавиться.

Обычное освещение.

Ведущий. Итак, все остается по-старому. (Включает неоновую лампочку.) Вновь идет первый вариант: обед в отеле «Лебеди», дискуссия об астрологии и фашизме, вечером — дома в одиночестве, известие, что Хорнахер избран ректором…

Кюрман. Как мне это изменить?

Ведущий. Субботнее утро: второй завтрак с фройляйн Штайн. Потом она уезжает на выходные дни — навестить своих родителей. В понедельник днем вы в институте, ближе к вечеру — аперитив с фройляйн Штайн, вечер у вас обоих занят, но после полуночи — звонок по телефону: верхний свет ей не по карману.

Кюрман. И так далее!

Ведущий. Среда: Антуанетта летит в Париж…

Антуанетта. Этого я не помню.

Ведущий. Вечером ваш доклад об этологии и дарвинизме, в четверг опять боли в области желудка, в выходные дни вы вместе в Париже, отель «Понт Ройяль»…

Кюрман. И так далее и тому подобное!

Ведущий. Вы помните, что за этим последует?

Кюрман. Путешествие.

Ведущий. Счастье в Страсбурге, аборт, счастье в Лондоне, гепатит, счастье в Тараспе…

Кюрман. Зачем вы все это нам зачитываете?

Ведущий листает досье дальше.

Что будет через год?

Ведущий (вынимает из досье пригласительный билет). «АНТУАНЕТТА ШТАЙН — ХАННЕС КЮРМАН: МЫ ВСТУПАЕМ В БРАК».

Кюрман выбивает трубку.

Итак, это остается?

Кюрман набивает трубку.

Господин Кюрман, вы еще раз вольны сделать иной выбор.

Кюрман. И для этого должны все повторить? И то, что вовсе не хотим изменить: и наше счастье, и наши ласки, все это еще раз? Но это же невозможно.

Антуанетта. Невозможно.

Кюрман…И радости, и надежды… И вообще: наши разговоры, наши искрящиеся счастьем разговоры… Как это повторить, если все тайны открыты? Как вы себе это представляете? Мои и ее шутки: кто будет им еще раз смеяться?

Антуанетта. Нельзя ли все это опустить?

Кюрман. Да, нельзя ли все это опустить?

Ведущий. Опустить все радостное?

Антуанетта. Попробуйте-ка обрадоваться повторно.

Кюрман. Попробуйте радоваться, если уже знаете, что за этим последует!

Ведущий (листает досье). Что же вам хотелось бы изменить?

Антуанетта (смеется). Ему хотелось бы изменить мой характер.

Ведущий (тычет пальцем в досье). Может быть, отменим аборт?

Кюрман и Антуанетта обмениваются взглядом, колеблются, потом оба отрицательно качают головой.

Тогда что же?!

Кюрман. Я знаю, что изменить. (Подходит к режиссерскому столику.) Вот здесь.

Ведущий. Сцену с пощечиной?

Кюрман. Да.

Ведущий. Пожалуйста.

Кюрман возвращается на сцену.

В девять часов утра, фрау Кюрман, вас все еще нет дома. Господин Кюрман не знает, где вы находитесь со вчерашнего вечера… Он вас ждет.

Антуанетта уходит со сцены.

Ведущий. Дальше!

Световой занавес.

Вы провели бессонную ночь, не знаете, где Антуанетта.

Кюрман зажигает трубку.

Не имеете ни малейшего представления?

Где-то поблизости звучит фисгармония.

Кюрман. Это еще что такое?

Ведущий. Фисгармония.

Кюрман. Откуда она взялась

Ведущий. Вспомните-ка: балетная школа прогорела. Дом взяли в аренду какие-то сектанты. Этого вы не можете изменить, господин Кюрман. И к сожалению, вечно оставляют окно открытым.

Звуки фисгармонии дополняются пением «Алиллуйи».

Если вы этого не выносите, почему не подыщете себе другую квартиру?

Ассистентка появляется в роли фрау Хубалек.

Ассистентка. Вас спрашивает какой-то господин. (Вручает Кюрману визитную карточку и уходит.)

Кюрман. Хорнахер?

Ведущий. Это что-то новенькое.

Кюрман. Что ему от меня надо?

Ведущий. Вы вступили в коммунистическую партию, чтобы изменить свою биографию, вот она и изменилась, господин Кюрман: в должности профессора вы теперь неприемлемы.

Ассистент появляется в роли ректора Хорнахера.

Кюрман. Я понимаю, ваше превосходительство, я все понимаю. (Жестом приглашает его сесть в кресло.)

Ассистент. Благодарю, уважаемый коллега. (Не садится.) Прошу прощения, что прервал ваш завтрак, но я почел своим долгом лично выяснить у вас кое-что, прежде чем выступить по этому поводу на Ученом совете.

Кюрман. Ваше превосходительство, я — член коммунистической партии. Это верно. Я признаю марксизм-ленинизм и прошу Ученый совет сделать соответствующие выводы.

Ассистент надевает шляпу.

Ведущий. Подождите!

Ассистент. Ответ ясен.

Ведущий. Может быть, господин профессор Кюрман, услышав, что он сказал, захочет ответить по-другому. Может быть, собственный ответ покажется ему упрощенным.

Ассистент снимает шляпу.

Кюрман. Ваше превосходительство…

Ассистент. Я вас слушаю.

Кюрман. Я не верю в марксизм-ленинизм. Что, разумеется, не означает, что революция в России была напрасной. Я не верю в марксизм-ленинизм как в благотворную теорию, годную на все времена. Вот что я хотел сказать. Правда, я не верю также и в благотворность вашей теории свободного предпринимательства. В это я верю еще меньше. Чтобы поставить точки над i: я не признаю за Западом морального права на Крестовый поход… (Обращаясь к Ведущему.) Думаю, этого будет достаточно.

Ассистент. Я тоже так думаю.

Кюрман. Причем этот ответ тоже не совсем верен.

Ассистент надевает шляпу.

Ведущий. Подождите!

Кюрман. Зачем мне объясняться с этим дерьмуком!

Ведущий. Снимите еще раз шляпу.

Ассистент снимает шляпу.

Кюрман. Может, стоит ему сказать, что мне известно о его прошлом. Он дал ложную клятву, дабы сделать научную карьеру. Это доказано, но не смущает наш Ученый совет… (Смеется, потом вновь переходит на официальный тон.) Благодарю за беседу, ваше превосходительство, и прошу Ученый совет сделать выводы, которых я ожидал и которые меня ничуть не удивят. Впрочем, я ожидал их немного раньше. (Садится на тахту.)

Ассистент. Можно мне теперь надеть шляпу?

Кюрман. Прошу вас.

Ассистент надевает шляпу и уходит.

Уеду из этой страны! (Наливает себе чай.)

Ведущий. Почему же не едете?

Кюрман пьет чай.

Потому что ждете Антуанетту?

Ассистентка в роли фрау Хубалек приносит почту.

Кюрман. Моя супруга вернулась?

Ассистентка. Нет еще.

Кюрман. Спасибо, фрау Хубалек, спасибо.

Ассистентка уходит.

Ведущий. Почему вы не читаете письма?

Кюрман протягивает руку к телефону и набирает номер.

Почему вы ничего не говорите?

Кюрман. Потому что в трубке каждый раз щелкает.

Ведущий. Тем не менее вы можете говорить.

Кюрман. А почему каждый раз щелкает?

Ведущий. Потому что ваш телефон прослушивается.

Кюрман кладет трубку.

Кое-что уже изменилось.

Кюрман встает.

Вы опять ждали ее всю ночь, сейчас десять часов утра, вы опять стоите в старом халате у окна и не отрываете глаз от улицы…

Кюрман. Что изменилось?

Ведущий. Вы уже не пропустите лекцию, ожидая Антуанетту: вас лишили профессуры. И виски уже нет в доме. В первом варианте вы довольно много пили, когда поджидали Антуанетту. Врач убедил вас, что дело в печени, и теперь вы чувствуете себя намного лучше, чем при первом варианте.

Антуанетта входит.

Антуанетта. Извини. (Садится за стол, накрытый к завтраку.) Шнайдеры передают тебе привет. (Наливает себе чай.)

Кюрман. Чай остыл.

Антуанетта. Все очень сожалели, что ты не пришел. Я получила большое удовольствие. Некоторые гости показались мне славными, очень интересными… (Пьет чай.) Шнайдеры передают тебе привет.

Кюрман. Это ты уже сказала.

Антуанетта. Ты позавтракал?

Кюрман. Сейчас десять часов.

Она пьет чай.

Доброе утро!

Антуанетта. Хенрик тоже передает тебе привет.

Кюрман. Кто?

Антуанетта. Хенрик.

Кюрман. Удивляюсь.

Антуанетта. Почему ты удивляешься?

Кюрман. Потому что Хенрик в настоящее время в Лондоне.

Антуанетта (оборачивается и глядит на него). Ханнес…

Кюрман. Доброе утро!

Антуанетта. Что случилось?

Кюрман. Об этом я тебя спрашиваю.

Антуанетта. Я прихожу домой…

Кюрман. В десять часов утра.

Антуанетта. Передаю тебе привет от Хенрика…

Кюрман. Который находится в Лондоне.

Антуанетта…И это означает, что я лгу?

Кюрман (обращаясь к Ведущему). Когда я дал ей пощечину?

Загорается неоновая лампочка.

Ведущий. Позже.

Лампочка гаснет.

Кюрман. Кто еще передает мне привет?

Входит Ассистентка в роли фрау Хубалек.

Доброе утро, фрау Хубалек, доброе утро.

Ассистентка. Приготовить свежий чай? (Берет кувшинчик и уходит.)

Антуанетта. Пришли твои корректуры? (Сидя закуривает.)

Ведущий. Она имеет в виду корректурные оттиски брошюры «Этология для всех и каждого», которую вам пришлось написать ради заработка.

Часы бьют десять.

Кюрман. Где твои часы?

Она глядит на свою руку: часов нет.

Я просто спрашиваю.

Загорается неоновая лампочка.

Ведущий. В эту минуту вы завопили. Сперва разбили чашку, потом завопили и дали ей пощечину.

Лампочка гаснет.

Кюрман. Оттиски пришли… (Стоя берет в руки свою пустую чашку.)

Антуанетта. Прошло два года, как мы поженились, и каждый раз, как я возвращаюсь из гостей, каждый раз ты проверяешь, есть ли у меня на руке часы. Хотелось бы знать, что ты, собственно, обо мне думаешь!

Кюрман. Я же просто спросил.

Антуанетта. Знаю я, что ты думаешь!

Он помешивает ложечкой в пустой чашке.

Вечно вспоминаешь, что когда-то я забыла их в твоей ванной… (Встает.) Ханнес, если хочешь, я уйду. Сейчас же. Мы живем не в девятнадцатом веке. И я не позволю мужчине на меня орать.

Кюрман. Разве я орал?

Ассистентка в роли фрау Хубалек приносит чай. Спасибо, фрау Хубалек, спасибо.

Ассистентка уходит.

Антуанетта. Два года, как мы поженились, и я впервые провела ночь не дома, впервые. Но каждый раз ты устраиваешь мне сцену.

Кюрман. Антуанетта…

Антуанетта. Каждый раз!

Кюрман. Это ты устраиваешь сцену, Антуанетта, а не я. Что я делаю? Слушаю тебя, стою и пью чай.

Антуанетта. Чай?

Кюрман. Да, чай.

Антуанетта. Из пустой чашки!

Пауза.

Кюрман. Почему она плачет?

Ведущий. Вы правы: в первом варианте она не плакала. Потому что в первом варианте вы на нее накричали, господин Кюрман. А теперь она плачет потому, что не могут же оба партнера одновременно ощущать свое моральное превосходство.

Антуанетта. Этого я не потерплю! (Рыдает.)

Кюрман. Антуанетта… (Подходит к ней.) Я так беспокоился. Пытался работать. Читал корректуры. Потом позвонил. В два часа ночи. Шнайдеры были уже в постели. Сказали, что вы уже ушли…

Она что-то вынимает из сумочки.

Антуанетта. Вот мои часы.

Он подходит к столу и наливает себе чай.

Могу тебе только сказать, что ты ошибаешься.

Кюрман. Ну, вот и хорошо.

Антуанетта. Ничего хорошего я тут не вижу, Ханнес; для меня это невыносимо. Такой человек как ты, интеллектуал, да еще в твоем возрасте… Я хотела сказать: с твоим жизненным опытом…

Кюрман. Что ты хотела сказать?

Антуанетта. Я считаю, что это возмутительно.

Кюрман. Антуанетта, ты ведешь себя сейчас, как будто я в самом деле дал тебе пощечину за то, что ты всю ночь отсутствовала. (Прихлебывая горячий чай.) Что ты считаешь возмутительным?

Антуанетта. Два года, как мы поженились…

Кюрман. Почему ты не позвонила?

Антуанетта (застегивает на руке часы). Тебе что, больше не о чем думать в этой жизни? Спала я с кем-то или нет — разве это твоя забота? (Берет в руки сумочку.) Допустим, я спала с мужчиной в эту ночь или даже каждый раз, когда тебе так кажется: что с того? Прошу покорно. Разве от этого мир перевернется?

Кюрман. Сейчас ты несешь полную чушь.

Антуанетта. Да, я провела ночь в постели с мужчиной.

Пауза.

Кюрман. Хочешь еще чаю? (Наливает чай в ее чашку.)

Антуанетта. Мне надо переодеться.

Кюрман. Кто тебе мешает?

Антуанетта. Я приглашена на обед. (Уходит.)

Ведущий. Теперь вы все знаете.

Звучит фисгармония.

На этот раз вы не накричали на нее, господин Кюрман, ничего похожего. И до пощечины дело не дошло, хотя Антуанетта этого ждала. Вы вели себя как настоящий мужчина.

Кюрман. А что от этого изменилось?

Ведущий. Ситуация остается прежней.

Кюрман. Да, ситуация остается прежней.

Ведущий. Но вы чувствуете себя лучше…

Кюрман швыряет чашку на пол.

Вы знаете, как дела пойдут дальше?

Входит Антуанетта в пальто.

Антуанетта. Ханнес, я ухожу.

Кюрман. Куда?

Антуанетта. В город.

Кюрман. В город…

Антуанетта. Я тебе сказала, что я приглашена на обед. Во вторую половину дня я буду, как всегда, в библиотеке. Тебе это известно. Вечером я дома.

Загорается неоновая лампочка.

Ведущий. Господин Кюрман, в первом варианте вы именно после этих слов просили у Антуанетты прощения за пощечину. Но теперь это отпадает.

Лампочка гаснет.

Кюрман. Разреши узнать, как его зовут?

Антуанетта. Я требую, чтобы ты сейчас же оставил меня в покое. Это все, что я могу тебе сказать, Ханнес. Это — мое личное дело. Если между нами что-то изменится, Ханнес, я сама об этом сообщу. (Уходит.)

Кюрман. Она не говорит, как его зовут. Хотя пощечины и не было.

Ведущий. Но вы чувствуете себя лучше, чем в первом варианте, господин Кюрман. На этот раз вам не в чем себя упрекнуть.

Кюрман убирает осколки своей чашки.

Разве вы не чувствуете себя лучше?

Слышны звуки фисгармонии и пение «Алиллуйи».

Кюрман. Дальше!

Ассистентка в роли фрау Хубалек приносит почту. Спасибо, фрау Хубалек, спасибо.

Ассистентка убирает со стола.

Ведущий. Прошла еще неделя; вы вскрыли письмо, адресованное Антуанетте, чтобы узнать, на каком вы свете. Помните? После чего она абонировала ящик на почте.

Кюрман. Фрау Хубалек! (Протягивает ей письмо.) Срочное письмо моей супруге.

Ассистентка берет письмо и поднос и уходит.

Ведущий. Вот видите, можете и по-другому!

Кюрман валится на тахту.

Вы ведете себя безупречно. Антуанетта будет вас уважать. Вероятно, она все же абонирует ящик на почте. Но не из недоверия к вам, а из деликатности.

Звучит фисгармония.

Кюрман. Что будет через месяц?

Неоновая лампочка загорается.

Ведущий. Вы все еще живете вместе.

Лампочка гаснет.

Господин Кюрман, почему вы не работаете?

Антуанетта входит в пальто и с чемоданчиком, который она опускает на пол, чтобы надеть перчатки.

Антуанетта. Ханнес, я ухожу..

Кюрман. Ты все взяла?

Антуанетта. Через неделю я вернусь.

Кюрман. Паспорт не забыла?

Антуанетта. Самое позднее через неделю. (Ищет паспорт в сумочке.)

Кюрман. Ехать надо очень осторожно. Я читал сводку погоды: Готардский перевал открыт для движения, но из Италии сообщают о наводнениях.

Антуанетта. Мы летим.

Кюрман. Тогда я спокоен.

Антуанетта. У Эгона всего неделя на отдых.

Пауза.

Кюрман. Когда вылет?

Антуанетта. В час, кажется.

Он смотрит на часы.

Деньги на хозяйство у фрау Хубалек есть.

Кюрман. Знаю, я сам их ей давал.

Антуанетта. А ты чем займешься?

Кюрман. Корректурами…

Она берет в руку чемоданчик.

У тебя еще есть время, Антуанетта, много времени. До аэродрома всего сорок минут езды. Максимум. А сейчас десять часов. Даже и того нет. (Набивает трубку.) Почему она так нервничает?

Ведущий. Вы ведете себя безукоризненно. А она на это не рассчитывала. В первом варианте вы больше часа ссорились. Вам пришлось признаться, что вскрыли письмо, адресованное Антуанетте. Она вышла из себя. Вам пришлось без конца извиняться и просить прощения, прежде чем Антуанетта наконец взяла в руку чемоданчик.

Кюрман. Но теперь она слишком рано приедет на аэродром.

Ведущий. Потому что ей не за что вас прощать. Часы бьют десять.

Антуанетта. Ханнес, мне пора. (Наскоро целует Кюрмана.)

Кюрман. Ехать надо очень осторожно!

Антуанетта уходит.

Я хотел сказать: лететь осторожно! (Зажигает трубку.) Эгон, его зовут Эгон…

Ведущий. Что вы имеете против этого имени?

Кюрман. Эгон!

Ведущий. Вы уже слышали это имя несколько лет назад, но не обратили внимания. Люди — большей частью те, кто еще не знает, что он любовник Антуанетты, — без конца упоминают его имя: Эгон или Штахель. Кажется, об этом молодом человеке все очень хорошо отзываются — как об архитекторе, но и как о человеке.

Кюрман направляется к бару.

В доме больше не бывает виски. Я уже вам напоминал: это вы сами изменили, господин Кюрман.

Кюрман растерянно останавливается.

Почему вы не работаете?

Кюрман разражается смехом.

Что вас так рассмешило?

Кюрман. Его зовут Эгон…

Ведущий. Господин Кюрман, этого вы не можете изменить.

Кюрман. Эгон… (Перестает смеяться.)

Ведущий. Если бы вы могли начать жизнь сначала, вы бы точно знали, что в ней следует изменить, — так вы сказали! Но изменить вы можете только свое собственное поведение, господин Кюрман.

Загорается неоновая лампочка.

В первом варианте — помните? — произошла ваша встреча с господином Штахелем. Это вы на ней настояли! Между вами состоялся, что называется, мужской разговор.

Появляется Ассистент в роли Эгона.

Хотите его изменить?

Кюрман разглядывает Ассистента.

Согласно досье разговор прошел достаточно достойно, хотя вы, господин Кюрман, выпили тогда не меньше трех бокалов виски…

Ассистент (в роли Эгона подходит к Кюрману). Ханнес!

Кюрман. Разве мы с вами на «ты»?

Ассистент. Право, не знаю…

Кюрман. Садитесь, господин Штахель.

Ассистент (садится). Я, наверное, сел в ваше кресло?

Кюрман. Не имеет значения.

Ассистент. Извините! (Делает движение встать.)

Кюрман. Прошу вас!

Ассистент остается в кресле, Кюрман тоже садится.

Господин Штахель, я благодарен вам за то, что вы приняли мое приглашение. Вот уже несколько лет мы слышим друг о друге, и я подумал, что пора нам познакомиться.

Ассистент. Благодарю вас за письмо.

Кюрман. Хотите кофе?

Ассистент. Спасибо, нет.

Кюрман. Может быть, чаю?

Ассистент делает рукой отрицательный жест.

Антуанетты нет дома.

Ассистент. Я знаю.

Кюрман. Знает ли она, что вы здесь?

Ассистент. Я ей сказал…

Пауза.

Кюрман. Вы впервые в этой квартире?

Ассистент. Что вы хотите сказать этим вопросом?

Кюрман. Иногда я бываю в отъезде.

Ассистент. Господин Кюрман…

Кюрман. Мы можем говорить друг с другом откровенно.

Ассистент (достает сигарету). Я впервые в вашей квартире. (Закуривает.)

Ведущий. Дальше! (Пауза.) Дальше!

Ассистент. Вас не раздражает, что я курю?

Кюрман. Никоим образом.

Ассистент. Мы можем говорить откровенно…

Пауза.

Ведущий. Почему же вы молчите?

Загорается неоновая лампочка.

Ассистентка (по досье). «Вот уже несколько лет мы слышим друг о друге…»

Ведущий. Это мы уже знаем.

Ассистентка. «Мне не в чем вас упрекнуть. Мы оба любим одну и ту же женщину. Я вас понимаю. Ведь женщина — не собственность мужчины. Думается, нам нет нужды растолковывать друг другу такие вещи. И Антуанетта вас любит. Это так. Что касается меня, повторяю: мне абсолютно не в чем вас упрекнуть».

Ведущий. Кто из них это говорит?

Ассистентка. Господин Кюрман.

Ведущий. А что говорит второй?

Ассистентка. «Эгон только улыбается». (Улыбается.)

Кюрман. Вероятно, это покажется смешным, да я и сам знаю, что нам не о чем договариваться. С другой стороны, я счел, что будет не менее смешно, если мы вообще никогда не встретимся. Почему, собственно? Живем в одном и том же городе…

Ассистент. Это верно.

Кюрман. И любим одну и ту же женщину…

Ассистент встает.

Или это не так?

Ассистент (берет пепельницу с письменного стола). Разрешите? (Вновь садится.) Мы с вами любим одну и ту же женщину, господин Кюрман, я знаю об этом уже давно. Мы оба это знаем. Не проходит недели, чтобы я не услышал ваше имя: Ханнес теряет профессуру, Ханнес и его гастрит, Ханнес едет в Советский Союз…

Кюрман. А я мало о вас слышу.

Ассистент. Я тоже решил, что такой разговор назрел…

Кюрмап. Вы архитектор и католик.

Ассистент. Так сказать.

Кюрмап. И тоже женаты.

Ассистент. Оставим в покое мою жену.

Кюрман. Она ничего не знает об Антуанетте?

Ассистент. Я тоже решил, что такой разговор назрел; вы совершенно правы, мы живем в одном и том же городе: почему бы нам не встретиться и не познакомиться? Почему, собственно? Я уже давно ощущал потребность откровенно поговорить с вами как мужчина с мужчиной. Даже если это ничего не изменит.

Кюрмап. Но позвонить вы ни разу не решились.

Ассистент. Я хотел вам написать.

Кюрман. Что вам помешало?

Ассистент. Вы же знаете Антуанетту.

Кюрман. Что вы этим хотите сказать?

Ассистент. Вы женаты на этой женщине…

Кюрман. Это еще не значит, будто я ее знаю.

Ассистент. Ханнес, вы и представить себе не можете, сколько раз я просил вашу жену, чтобы она наконец рассказала вам о нашей связи. Поверьте, для меня эта связь очень много значит. Я умолял Антуанетту. Но она никак не могла решиться. Я настаивал, чтобы вы, ее муж, обо всем узнали, еще когда вы только что поженились.

Кюрмап. Когда мы только что поженились…

Ассистент. Я настаивал, но Антуанетта не хотела также, чтобы об этом сказал вам я. Мол, тогда будет все кончено. Между нами. Мол, она не может причинить боль человеку, которого глубоко уважает.

Кюрман. Когда мы только что поженились…

Ассистент. Антуанетта вас очень уважает.

Кюрман. Но она мне все же сказала.

Ассистент. Только когда я пригрозил, что пошлю вам письмо! Оно уже лежало на столе. Я поставил Антуанетту перед выбором: либо ты поговоришь с Ханнесом — сегодня же! — либо я отошлю письмо. Заказным.

Кюрман. Когда это было?

Ассистент. Я больше не мог это вынести.

Кюрман. Вполне вам верю, Эгон.

Ассистент. Это было, кажется, года полтора назад. Антуанетте было очень тяжело, но я настоял. И после этого ей тоже полегчало. Покончено с этим враньем! У нас тогда словно камень с души свалился, поверьте, наши отношения стали гораздо светлее.

Кюрман. Полтора года назад…

Ассистент. Намного светлее.

Кюрман…Но сказала она мне всего месяц назад.

Пауза.

Ведущий. Дальше, господа, дальше!

Ассистент поднимается с кресла, стоит, засунув руки в карманы, и глядит в окно.

Кюрман. К сожалению, в доме нет виски.

Ассистент. Понимаю!

Кюрман. Я больше не пью.

Ассистент…Потому она и не соглашалась, чтобы я встретился с вами сегодня. Именно поэтому! Мне она полтора года назад сказала, что теперь Ханнес все знает. (Смеется.) Видит Бог, мы любим одну и ту же женщину.

Пауза.

Ведущий. Дальше, господа, дальше!

Кюрман (подходит к ведущему). Я отказываюсь от этого разговора.

Ведущий. Пожалуйста.

Кюрман. Без виски он не клеится.

Загорается неоновая лампочка.

Ведущий. Господин Кюрман отказывается от разговора.

Ассистент уходит со сцены.

Это означает… (Листает досье.) Вы не встретились с господином Штахелем, вы не знаете, как он страдал с тех пор, как вы с Антуанеттой поженились. И вы с Эгоном не подружились.

Кюрман. Без виски разговор не клеится.

Ведущий. Итак, это отпадает. (Вырывает из досье несколько страниц и выбрасывает их.) Пожалуйста.

Неоновая лампочка гаснет.

Кюрман (садясь за письменный стол). Фрау Хубалек!

Слышны звуки фисгармонии.

Фрау Хубалек!

Ведущий. Почему вы кричите?

Ассистентка появляется в роли итальянки — новой экономки Кюрмана.

Ассистентка. Professore?

Ведущий. Фрау Хубалек скончалась.

Ассистентка. Che cosa desidera?[25]

Кюрман. Как по-итальянски пепельница?

Ведущий. Portacenere.

Кюрман. Per favore.[26]

Ведущий. Ее зовут Пина, она родом из Калабрии.

Кюрман. Come sta,[27] Пина?

Ассистентка. Meglio, Signore, un ро meglio.[28] (Берет со стола пепельницу, полную золы.)

Кюрман. Brutto tempo in questo paese.[29] Ассистентка. Eh![30]

Кюрман. Eh!

Ассистентка уходит.

Ведущий. Вы делаете успехи в итальянском.

Кюрман. Еще кто-нибудь скончался?

Ведущий. В вашем доме — нет.

Ассистентка приносит чистую пепельницу.

Кюрман. Grazie,[31] Нина.

Ведущий. Пина!

Кюрман. Пина, mille grazie![32]

Ассистентка уходит.

Что еще произошло?

Антуанетта входит в другом пальто.

Антуанетта. Ханнес, я ухожу.

Ведущий. Она купила себе новое пальто.

Кюрман. Во второй половине дня ты в библиотеке.

Антуанетта. Да, во второй половине дня я в библиотеке.

Кюрман. Вечером ты дома.

Антуанетта. Этого я еще не знаю. (Наскоро целует его.)

Кюрман…Этого она еще не знает!

Антуанетта делает движение уйти.

Стоп!

Антуанетта застывает на месте.

Это я хотел бы изменить.

Ведущий. Пожалуйста.

Кюрман. Раз и навсегда.

Ведущий. Господин Кюрман хочет что-то изменить.

Антуанетта. Пожалуйста. (Возвращается в комнату.) Ханнес, я ухожу.

Кюрман. Почему мы не разводимся?

Антуанетта. Во второй половине дня я в библиотеке.

Кюрман. Я тебя о чем-то спросил.

Антуанетта. Вечером я дома.

Кюрман. Почему мы не разводимся?

Пауза.

Ведущий. В первом варианте вы в это утро дали следующее обоснование…

Кюрман садится на край письменного стола.

Ассистентка (по досье). «Мне жаль, что пропали годы нашей жизни, Антуанетта. Я люблю тебя, но мне жаль, что пропали годы нашей жизни».

Пауза.

Кюрман. Жаль, что пропали годы… (Подходит к окну и смотрит на улицу.)

Ассистентка. «Мы живем лишь один раз, Антуанетта».

Кюрман. Это мои слова?

Ведущий. Тривиально, но прочувствованно!

Кюрман опять садится на край письменного стола.

Ассистентка. «Однажды, несколько лет назад, — сама, наверное, помнишь? — ты сказала: если между нами что-то изменится, ты мне об этом сообщишь».

Антуанетта молчит.

Кюрман. Помнишь свои слова?

Ведущий. Мы помним.

Кюрман. Но ничего не изменится. Эгон католик. Он не может развестись. Это делает и наш брак нерушимым.

Антуанетта молчит.

Знаю, что ты не позволяешь говорить с тобой в таком тоне. Тем не менее я за то, чтобы мы развелись.

Антуанетта молчит.

Причем немедленно!

Антуанетта молчит.

Ты меня слушаешь?

Антуанетта (садится). Ты уже говорил с адвокатом?

Кюрман. Нет.

Антуанетта. А я говорила… (Закуривает.) Нам было бы проще нанять одного и того же адвоката. Так он считает. Потому что если процесс примет характер разбирательства, он займет не меньше года и обойдется тебе дороже, считает он.

Кюрман (подходит к режиссерскому столику). Что будет через год? (Слышен плач младенца.) Ребенок?

Ведущий. Да.

Кюрман. От Эгона?

Ведущий. Нет.

Кюрман. От меня?

Ведущий. Ребенок родится у молодой итальянки.

Младенец умолкает.

Кюрман. Что еще произойдет?

Ведущий. Ну например: вы побываете в Москве.

Кюрман. А еще что?

Ведущий. О своей поездке вы ничего не рассказываете. Из вашего молчания некоторые делают вывод, что Советский Союз вас разочаровал.

Антуанетта. Так оно и есть.

Кюрман. С чего ты взяла?

Антуанетта. Эгон тоже съездил в Россию.

Кюрман. Эгон!

Антуанетта. Он рассказывал.

Кюрман. Эгон — реакционер.

Антуанетта (гасит сигарету). Ханнес, я ухожу.

Кюрман. Что будет между нами через год?

Ведущий. Вы по-прежнему будете хотеть развестись…

Антуанетта (смотрит на свои часы). Мы уже все сказали друг другу. Либо мы идем наконец к адвокату, либо больше никогда не говорим о разводе. (Встает.) Во второй половине дня я в библиотеке.

Кюрман. Во второй половине дня она в библиотеке…

Антуанетта. Вечером я дома.

Кюрман. Вечером она дома…

Антуанетта. Если что-то изменится, я позвоню.

Кюрман. Если она не придет, то позвонит… (Выдвигает ящик письменного стола, вынимает револьвер и в раздумье его рассматривает.)

Ведущий. Однажды вы уже доходили до этой мысли. (Зажигает неоновую лампу.) Вы хотели застрелиться, потому что любили эту женщину и думали, что не в силах это изменить…

Кюрман снимает револьвер с предохранителя. Господин Кюрман, револьвер заряжен.

Кюрман тупо смотрит в одну точку.

Откровенно говоря, мы, естественно, тоже ожидали чего-то другого, более смелого, что ли…

Кюрман. Да.

Ведущий…Может, ничего особо выдающегося, но все же чего-то другого, чего в вашей жизни еще не было. По меньшей мере — другого. Почему вы, например, не эмигрировали? Раз уж вам дано право выбирать… Вместо этого: та же квартира, та же история с Антуанеттой. Только без пощечины. Это вы изменили. А что еще? Не употребляете спиртного. Вот и все, что вы изменили в своей жизни. И ради таких пустяков мы устроили целый спектакль!

Кюрман. Я люблю ее.

Неоновая лампочка гаснет.

Ведущий. Пожалуйста.

Антуанетта входит в пальто.

Антуанетта. Ханнес, я ухожу.

Кюрман направляет на нее револьвер.

Я еду в город.

Выстрел.

Во второй половине дня я в библиотеке.

Выстрел.

Вечером я дома.

Выстрел.

Ханнес…

Кюрман. Она думает, мне это снится.

Выстрел.

Антуанетта. Ты меня не слышишь?

Выстрел. Антуанетта падает.

Ведущий. Да, господин Кюрман, теперь вы и впрямь выстрелили!

Кюрман. Я?

Антуанетта неподвижно лежит на полу; Ведущий подходит и наклоняется над ней. Кюрман стоит, словно окаменев, и только смотрит на нее. Ассистент и Ассистентка хлопочут вокруг Антуанетты.

Кюрман. Нет! Нет…

Ведущий. Вы пять раз выстрелили в вашу супругу Антуанетту Кюрман, урожденную Штайн. Пятый выстрел — в голову — был смертельным… Находясь в следственной тюрьме, вы заявили, что и сами удивлены, не ожидали, что способны на такое…

Кюрман молчит.

Кюрман. Разрешите задать вам вопрос?

Пауза.

Ведущий. Не думаете ли вы в связи с этой биографией — или, вернее, не чувствуете ли, не ощущаете ли теперь, находясь в этой камере, — некой склонности, потребности или готовности — не знаю уж, как это лучше назвать — какой вы прежде не знали и возникшей лишь из сознания вины: готовности к раскаянию?

Кюрман. Готовности к чему?

Ведущий. Господин Кюрман, вам сейчас сорок девять лет. Сокращения срока — как известно, при безупречном поведении сие не исключено — вряд ли можно ожидать раньше, чем через двенадцать лет. К тому времени вам перевалило бы за шестой десяток, да и то, если доживете… Вы понимаете, в чем мой вопрос?

Кюрман. Вы считаете: чтобы вынести такую перспективу, мне следует задуматься — в чем же смысл того, что произошло?

Ведущий. Я спросил то, что спросил.

Кюрман. И этот смысл, дескать, состоит в том, что я должен поверить: все должно было произойти именно так, а не иначе. Судьба. Провидение.

Ведущий. Назовем это так.

Кюрман. А я знаю, как это произошло.

Ведущий…Случайно?

Кюрман. Этого могло бы и не быть.

Пауза.

Ведущий. Господин Кюрман, вы вольны выбирать.

Кюрман. Верить или не верить.

Ведущий. Да.

Кюрман молчит.

Кюрман. А она? Антуанетта? Верю я или нет — что для нее меняется? Ее жизнь — не моя… Что ей, мертвой, от того, что я, ее убийца, обклею свою камеру судьбой? Я отнял у человека жизнь, именно у нее отнял — чего же тут еще выбирать? Ее нет в живых, ее нет, а я буду выбирать: верить в судьбу или не верить. Раскаяние! Что люди понимают под раскаянием…

Ведущий. Что Антуанетта могла бы жить — если бы этого не произошло — могла бы жить, то есть смеяться, есть, мечтать о своем несбыточном салоне, родить от кого-нибудь ребенка, лгать, спать, носить новое платье. В общем — жить. В таком случае, давайте еще раз вернемся назад.

Кюрман. Пожалуйста.

Ведущий. Вы вольны выбирать что-то другое, господин Кюрман.

Кюрман. Без револьвера.

Ведущий. Выстрелы отменяются.

Антуанетта (поднимается с пола). Спасибо.

Ведущий. Хорошо, без револьвера. Как вам будет угодно.

Кюрман. Спасибо.

Световой занавес; в комнате — небольшая теплая компания в сильном подпитии.

Ассистент. Куда девался Кюрман? Хочу ему сообщить: его Антуанетта — гений! Кюрман, ау, где ты?

Ассистентка. Не ори, не в лесу.

Антуанетта. Я столько лет не садилась за клавикорды.

Ассистент. Хочу ему сообщить: его Антуанетта — гений! Так что же случилось с садовыми гномами?

Антуанетта. Может, мне следует сварить затируху?

Ассистент. Этот вопрос слышу уже битый час… Тишина.

Ассистентка. Ангел пролетел.

Ассистент (кричит кому-то, находящемуся в другой комнате). Эй, Шнайдер, хочешь затирухи?

Ассистентка. Так что же случилось с гномами?

Антуанетта. Кто хочет затирухи?

Ассистентка. Давай про гномов, Антуанетта! (Тянется шепнуть ей что-то на ухо.)

Ассистент. Нечего вам тут секретничать! Как насчет затирухи?

Кюрман. Я пойду и сварю затируху.

Ассистент. Кюрман воскрес! Твоя жена — классная женщина, чтоб ты знал, Кюрман, такой жены ты не стоишь…

Кюрман. Но это займет какое-то время.

Ассистент. И ты, Антуанетта, такого мужа не стоишь, чтоб ты знала, вы оба друг друга не стоите!

Ассистентка (уходя). Пусть Антуанетта еще поиграет.

Ассистент (уходя). Магги, почему ты не гений?

Ассистентка. Не ори так (Из-за двери.) Ребята, пора по домам.

Появляется Кюрман.

Ведущий. Я думал, вы варите затируху. Что случилось? Вам нехорошо? Ваши друзья ждут затируху.

Кюрман. А что будет через год?

Ведущий. Вы в самом деле хотите знать?

Кюрман. Так что будет через год?

Световой занавес.

Ведущий. Антуанетта поехала в город. Сейчас одиннадцать часов утра, господин Кюрман, а вы все еще в халате.

Кюрман садится за письменный стол.

Вы слишком много думаете об Антуанетте…

Слышен пронзительный плач младенца.

Кюрман. Пина? Где же Пина?

Ведущий. Вероятно, пошла за покупками.

Кюрман. Пина!

Младенец умолкает.

Ведущий. Можно мне присесть? (Садится; Кюрман не поднимает на него глаз.) Вы в отчаянии… Миллионам ваших современников живется хуже, чем Ханнесу Кюрману, и вы это понимаете. И все же вы в отчаянии, мне это понятно: вы не знаете, что делать со свободой выбора! Кое-что изменили. Ханнес Кюрман не берет в рот спиртного. Браво. Он решился на развод, но нужно, чтобы и она решилась. Тем не менее, он остается при своем решении. Браво. А что еще? Ханнес Кюрман больше не входит в так называемый преподавательский корпус университета. Браво. Вы выбрали независимость…

Кюрман. Прекратите!

Ведущий. Через полгода вам стукнет пятьдесят.

Кюрман поднимает глаза.

Вы в отчаянии из-за самого себя.

Кюрман (смеется). Что же мне — йогой заняться, что ли?! (Встает, Ведущий продолжает сидеть.)

Ведущий. Существует много учений…

Кюрман. Сумма банальностей неизменна.

Ведущий. Звучит, как афоризм.

Кюрман. Это — истина.

Опять слышен плач младенца.

Ведущий. Да-а…

Младенец умолкает.

Вы хотели что-то сказать?

Доносятся звуки фисгармонии

Да-а…

Фисгармония умолкает.

Я понимаю вас! У вас была возможность изменить свою биографию. Иногда люди мечтают об этом, а что получается: вариации все той же банальности.

Кюрман (вопит). Что мне делать?!

Младенец плачет.

Ведущий. Да-а…

Младенец умолкает.

Почему бы вам не заняться йогой?

Кюрман. Йогой…

Ведущий. Теперь многие увлекаются «йогой по-американски» — особенно те, кто страдает от банальности своей биографии. (Встает.) Попробуйте!

Кюрман. Йогой…

Ведущий. Почему бы не попробовать? (Смотрит на часы.) Но у вас остается не так уж много времени. (Возвращается к столику.)

Кюрман стоит один посреди комнаты.

Голос из динамика. Почувствуйте, как дышит тело.

Ваше тело.

Как оно дышит.

Помимо вашей воли.

Почувствуйте это дыхание всем своим телом, и нет больше ничего, кроме этого дыхания, происходящего помимо вашей воли.

Чувствуете?

Кюрман. Да.

Голос из динамика. И нет больше ничего, кроме этого дыхания.

Кюрман. О да.

Голос из динамика. Расслабьтесь. Почувствуйте, как ваше тело стоит.

Помимо вашей воли.

Как оно стоит и дышит,

Ваше тело.

Не думайте ни о чем больше.

Это — важно.

Чувствуете ли вы свое тело?

Кюрман. Да.

Голос из динамика. Расслабьте все мышцы. Попробуйте.

Только обязательно все.

Поначалу это нелегко, я знаю, пока вы не поверите, что тело не упадет, если вы расслабите все мышцы и если не будете знать, о чем вы думаете. Ваше тело.

Ничего больше не чувствуйте.

Попробуйте.

Свет софитов направлен на авансцену перед декорацией комнаты: в круге света появляется Ассистентка в роли медсестры и ввозит кресло-каталку.

Ассистентка. Вам нельзя вставать, господин Кюрман, в течение двух недель после операции. Придется потерпеть, господин Кюрман, придется потерпеть. (Подводит Кюрмана к креслу-каталке.) Господин профессор сейчас придет. (Уходит.)

Кюрман. Это печень?

Ведущий. По-видимому, нет.

Кюрман. А что?

Ведущий. Ведь печень вы так оберегали.

Кюрман. Почему вдруг операция?

Ассистентка в роли медсестры приносит букет цветов.

Ассистентка. Видите, господин Кюрман, цветы от вашего сына из Америки. Одни дельфиниумы, господин Кюрман, так много дельфиниумов.

Кюрман. Сестрица…

Ассистентка. Агнес.

Кюрман. Можно мне поговорить с главным врачом?

Ассистентка (ставит цветы в воду). Сейчас, господин Кюрман, сейчас. (Уходит.)

Ведущий. У вас боли?

Кюрман. Сейчас нет.

Ведущий. Благодаря морфию.

Ассистент появляется в роли господина с черным моноклем.

Вы хотите принимать посетителей?

Ассистент. Ханнес…

Ведущий. Это Соплянер. Помните ту злополучную игру в снежки? Он вполне нашел свое место в этом мире. Как вы видите — и без левого глаза. Он теперь торговый атташе. И хочет рассказать вам о Южной Африке.

Кюрман отворачивается.

Сегодня ему не хочется никого видеть.

Ассистент удаляется.

Кюрман. Давно я в этой клинике?

Ведущий. С февраля.

Кюрман. А сейчас май?

Ведущий. Июнь.

Кюрман. Врачи знают, что у меня?

Ведущий. Главный врач считает, что у вас гастрит…

Кюрман. Что это такое?

Ведущий. Бывает какой-то хронический гастрит… (Берет стул, стоящий у режиссерского столика, и ставит его в световой круг рядом с креслом-каталкой, в котором сидит Кюрман.)

Кюрман. Я хотел бы побродить до саду…

Ведущий. Понимаю.

Кюрман. Наступило лето.

Ведущий. Да, уже появились дельфиниумы.

Кюрман. Когда я смогу выписаться?

Ведущий. Это лучше спросить у главного врача… (Возвращается к режиссерскому столику.) Нельзя ли дать свет поярче?

Свет тускнеет.

Я просил поярче!

Свет становится ярче.

Может, вам хочется, чтобы занавески были задернуты, когда солнце палит, как сегодня?

Кюрман отрицательно кивает головой.

Хорошо.

Ассистент в роли Эгона садится на стул рядом с каталкой.

Ассистент. Ну и жара нынче… (Снимает галстук и расстегивает воротничок.)

Ведущий. Вы помните, господин Кюрман: от прежней встречи с господином Штахелем — так называемого мужского разговора — вы в новом варианте отказались. Иными словами: теперь это ваша первая беседа с Эгоном Штахелем.

Кюрман. Почему бы вам не снять пиджак?

Ассистент. Здесь немного прохладнее… (Пауза.) Я не виделся с Антуанеттой около года. Нет, я не от нее узнал, что ты находишься в этой клинике… Это меня так ошеломило, Ханнес. Даже не помню, кто мне это сказал. (Достает сигарету.) Как поживает Антуанетта? (Достает зажигалку.) Мы с ней уже и не переписываемся.

Кюрман. Около года?

Ассистент. Я думал, ты знаешь?

Кюрман. Антуанетта очень замкнута. (Пауза.) В самом деле, почему бы вам не снять пиджак?

Ассистент (закуривает). Кажется, это Лора мне сказала.

Кюрмап. Кто это — Лора?

Ассистент. Моя жена.

Кюрмап. Что она вам сказала?

Ассистент. Что у тебя рак желудка. (Пауза.) Откровенно говоря, я был рад, что ты отказался от встречи со мной. Тогда. Что мы могли сказать друг другу? Два мужика, которые любят одну и ту же женщину… Ханнес, тебе не мешает, что я тут курю?

Кюрман. Здесь нет пепельницы.

Ассистент. Я могу загасить. (Затаптывает сигарету.) Она мало о тебе рассказывала и все-таки с годами у меня появилось такое ощущение, будто я тебя знаю, Ханнес, лучше, чем моих собственных приятелей… Да… В мыслях я часто с тобой разговаривал, Ханнес, откровеннее, чем с Антуанеттой. (Достает еще одну сигарету и сует ее в рот.) Она — несчастная женщина.

Кюрман. Почему это?

Ассистент. Сначала я думал, что дело в тебе…

Ассистентка в роли медсестры входит с медицинским столиком на колесах.

Ассистентка. Здесь не курят.

Ассистент. Простите.

Ассистентка. Господин профессор сейчас придет. (Уходит.)

Ассистент. Боли бывают?

Кюрман. Да.

Ассистент. Я ухожу… Собственно, я не собирался говорить с тобой об Антуанетте… Ведь ты ее любишь… (Встает.) Я знаком с профессором Финком. Строил ему виллу. Говорят, он хороший врач.

Кюрман. Я был у него на приеме несколько лет назад.

Пауза.

Ассистент. Ханнес, мне будет тебя не хватать. (Протягивает Кюрману руку.)

Кюрман. Что ты хочешь этим сказать?

Ассистент. Ты и сам знаешь.

Кюрман. Ты — единственный, кто говорит мне правду.

В дверь стучат.

Благодарю вас, Эгон.

В дверь опять стучат.

Войдите!

Входит Антуанетта в пальто и с большой сумкой в руке.

Антуанетта. А-а.

Антуанетта и Ассистент молча кивают друг другу, после чего Ассистент уходит.

Я нашла те книги, что ты просил. (Вынимает книги из сумки.)

Кюрман. Здесь был Эгон.

Антуанетта. Мы с ним поздоровались.

Кюрман. Разве?

Антуанетта (садится на стул). Тебе больно?

Кюрман. Сейчас сделают мне укол.

Антуанетта берет его руку в свои.

Сегодня я хотел побродить по саду…

Входит Ассистент в белом халате.

Ассистент. Ну-с, господин Кюрман, как дела?

Антуанетта встает.

Ассистент. Господин Кюрман уже хочет гулять!

Антуанетта. Я только что об этом услышала.

Ассистент. Как сегодня спали? (Щупает пульс.)

Кюрман. Господин профессор…

Ассистент. Пульс уже получше.

Кюрман. Можно мне поговорить с вами наедине?

Ассистент. Господин Кюрман, нам всем следует набраться терпения. Вы знаете, что слабость у вас — от облучения; это еще ни о чем не говорит.

Антуанетта. Я похожу в коридоре. (Уходит.)

Ассистент. Пульс лучше, намного лучше.

Кюрман. Вы уже знаете, что у меня?

Ассистент. Гастрит. (Снимает очки и протирает стекла.) Особо тяжелый хронический гастрит. (Держит очки против света.) Знаю, господин Кюрман, прекрасно знаю, что вы думаете, что вообще все нынче думают, когда речь заходит об облучении. (Надевает очки.) Не надо зря ломать себе голову.

Кюрман. Мне бы очень хотелось, чтобы вы сказали мне правду.

Ассистент. Надо набраться терпения.

Кюрман. Разве при гастрите оперируют?

Ассистент. Вас не оперировали, господин Кюрман.

Кюрман. Почему же мне говорят…

Ассистент. Кто говорит?

Кюрман. Сестра Агнес.

Ассистент берет со стула книгу.

Ассистент. Что это вы читаете? (Листает, не глядя.) Конечно, мы тоже об этом думали, иначе не было бы и речи об операции. Не буду от вас скрывать: облучение — вещь малоприятная, мы это знаем. Но пока вы здесь, — я хотел сказать, — пока мы не убедимся, что этот гастрит не дает рецидива… Вероятно, гастритом вы страдали уже давно — бывали боли в области желудка, но вы думали, что дело в печени.

Кюрман. Таков был прежний диагноз.

Ассистент (читает на обложке название книги). ИТАЛЬЯНСКИЙ ЯЗЫК ДЛЯ НАЧИНАЮЩИХ. (Откладывает книгу.) Вам хотелось бы знать, когда вы сможете отправиться в путешествие. Мне это понятно, господин Кюрман, вполне понятно.

Кюрман. Мы хотим поехать в Тоскану.

Ассистент. Тоскана и осенью очень хороша.

Кюрман молчит.

Как я уже сказал вам, господин Кюрман…

Кюрман. Это рак?

Ассистент. Некоторая опасность в вашем возрасте, естественно, существует, это доказывает статистика. Во всяком случае, с нашей стороны было бы безответственно не облучать.

Кюрман. Я просто боюсь.

Ассистент. Чего? Облучения?

Кюрман. Медленного умирания.

Пауза.

Ассистент. Какие роскошные цветы преподнесли вам нынче!

Кюрман. Да.

Ассистент. Господин Кюрман… (Протягивает Кюрману руку.)

Кюрман. Моя жена знает.

Ассистент. До завтра, господин Кюрман, до завтра.

Ассистент уходит, Антуанетта возвращается.

Кюрман. Он говорит, что Тоскана и осенью очень хороша…

Антуанетта (берет со стула книгу и садится). Где мы остановились?

Кюрман. Decima Lezione.[33]

Антуанетта. Что господину угодно?

Кюрман. Che cosa desidera, Signore?

Антуанетта. Signore desidera.

Кюрман. Vorrei una cravatta.[34]

Антуанетта. Где зеркало?

Кюрман. Dove si trova il specchio?[35]

Антуанетта. Lo specchio.[36]

Кюрман…lo specchio, lo studio, lo spazio.[37]

Антуанeтта. А во множественном числе?

Кюрман. Gli specchi.[38]

Антуанетта. Урок одиннадцатый.

Кюрман. Я хотел тебе написать. Но когда ты здесь, они каждый раз делают мне укол, и я забываю, что хотел написать.

Загорается неоновая лампочка.

Ведущий (читает по досье): «Антуанетта, мы принизили друг друга. Почему мы всегда принижали друг друга? Я тебя, ты меня. Почему мы так принизили все, что было бы возможно между нами. Мы знаем друг друга только приниженными».

Неоновая лампочка гаснет.

Антуанетта. Урок одиннадцатый.

Кюрман. Undicesima lezione.

Входит Ассистентка в роли медсестры.

Ассистентка. Господин Кюрман…

Кюрман. Ну вот, опять укол.

Ассистентка. Вы сейчас почувствуете себя лучше. (Делает укол.) Сейчас господин Кюрман почувствует себя лучше. (Промакает место укола тампоном.) Придержите ватку. (Выкатывает столик.)

Кюрман. Ты бывала в Тоскане?

Антуанетта. Да, Ханнес, да.

Кюрман. А я нет.

Ассистентка в роли медсестры возвращается.

Они хотят меня опять облучать.

Ассистентка выкатывает кресло с Кюрманом в коридор.

Антуанетта. Во второй половине дня я опять приду! (Бросает взгляд на Ведущего.) Как вы думаете: он знает?

Ведущий. Временами.

Антуанетта рыдает.

Это может длиться несколько месяцев; вы приходите к нему ежедневно, теперь уже дважды в день. Но и вы не в силах его спасти, фрау Кюрман, и вы это знаете.

Антуанетта. Да.

Ведущий. Через несколько лет — почем знать! — возможно, найдут какое-то средство, но покамест это только судьба.

Антуанетта хочет уйти.

Фрау Кюрман! (Подходит к Антуанетте.) Вы сожалеете о годах, проведенных с Ханнесом?

Она непонимающе глядит на него.

Вы, разумеется, тоже вольны сделать свой выбор, вы тоже можете еще раз начать жизнь сначала, — если знаете, что хотели бы в ней изменить.

Антуанетта. Еще бы мне не знать!

Ведущий. С какого момента вы хотели бы начать?

Антуанетта. С двух часов ночи. Семь лет назад.

Ведущий. Пожалуйста, фройляйн Штайн, прошу вас.

Софиты гаснут.

Обычное освещение.

Все назад!

Ассистент. Часы с боем понадобятся?

Ведущий. Конечно.

Ассистент вносит часы.

Пепельницы тоже на месте?

Ассистент. Да. (Уходит.)

Ведущий. Мы готовы.

Световой занавес.

Фройляйн Штайн!

Антуанетта входит в вечернем платье, садится в кресло и ждет; на ней темные очки. За дверью голоса, смех, потом тишина; вскоре входит Кюрман, одетый, как в начале спектакля.

Растерянно останавливается.

Антуанетта. Скоро я тоже уйду.

Кюрман. Вам нехорошо?

Антуанетта. Наоборот. (Достает сигарету.) Только выкурю еще одну сигарету. (Напрасно ожидает, что он поднесет ей зажженную спичку.) Если я вам не помешаю. (Сама зажигает сигарету и курит.) Я получила большое удовольствие. Некоторые из ваших гостей показались мне очень славными, очень интересными…

Часы бьют два раза.

Кюрман. Уже два часа ночи.

Антуанетта. Вы устали?

Кюрман. Завтра мне надо работать.

Антуанетта. Чем вы занимаетесь? (Пауза.) Собственно, я хотела только еще раз услышать, как бьют ваши старинные часы. Обожаю такие часы: эти фигурки, которые при первом ударе начинают делать одни и те же движения…

Кюрман подходит к часам и крутит ручку, переводя стрелки; слышится хриплый бой.

Он крутит и крутит, пока валик не кончается.

Теперь я пойду.

Кюрман. Машина у вас есть?

Антуанетта. Да. (Встает с кресла и берет в руки свою накидку.) Почему вы так на меня смотрите? (Надевает накидку.) Почему вы так на меня смотрите? (Берет сумочку.) Мне тоже надо завтра работать. (Она готова к выходу. Кюрман провожает ее до двери и тотчас возвращается в комнату.)

Кюрман. А теперь что?

Ведущий. Она ушла.

Кюрман. И что будет?

Ведущий. Теперь вы свободны.

Кюрман. Свободен…

Ведущий. Биография без Антуанетты.

Загорается неоновая лампочка.

Ассистентка. «Когда гости ушли, она осталась сидеть в кресле. Что делать в два часа ночи с незнакомой дамой, которая не уходит и просто сидит и молчит. Этого могло бы и не быть».

Неоновая лампочка гаснет.

Ведущий. Вы свободны, господин Кюрман — у вас впереди еще семь лет.

Занавес.