Глава 5

Наконец показались стены Перта. Граф Пемброк, исполняя волю короля, повел войска в наступление. Собранная в северных районах Англии и в равнинных областях Шотландии, шеститысячная армия двинулась вперед.

Узнав об этом и сознавая свою уязвимость и численный перевес врага, Роберт Брюс спешно поднял людей в Форте и Клайде. Набралось четыре с половиной тысячи человек. И когда пришли сведения, что Пемброк в Перте, Брюс, готовый к сражению, не откладывая повел свое войско навстречу. Но у него не было осадных орудий и такого количества воинов, чтобы можно было волна за волной посылать их на стены. Он собрал совет, чтобы выработать решение. Кто-то сомневался в искренности Пемброка, но другие утверждали, что он держит слово. В конце концов Брюс заявил, что знает графа, и приближенные молча согласились. Наверное, он и правда его знал, ведь Брюс водил знакомство со многими людьми короля, и было время, когда он клялся Эдуарду в верности.

– Я знаю Пемброка! – заявил он на совете, собранном в молодой рощице. – К тому же у нас нет выбора. Я брошу ему вызов по правилам рыцарской чести, и посмотрим, что он ответит.

– А какая разница, что он ответит, – сплюнул в траву Ангус.

Когда король удалился, Эрик пожал плечами.

– Истинно то, что у нас нет средств на осаду замка. Это единственный и непреложный факт.

Итак, Брюс поскакал к воротам и бросил вызов Пемброку. И был настолько уверен в обещании графа, что тот наутро выведет своих людей за стены и они сразятся в открытом поле, что даже не удосужился выставить в лагере часовых.

И англичане воспользовались его легкомыслием.

Многие в лагере спали, а другие разбрелись в поисках провианта.

Англичане напали на рассвете.

И началась резня.

Эрик сражался бок о бок с королем, которому удалось поразить коня графа Пемброка. Но даже ярость не помогла Брюсу разорвать быстро образовавшееся кольцо врагов и пробиться к человеку, который нарушил слово. Зато к нему прорвался Кристофер Сетон и выслал вперед Филиппа Моубрея, и тот, схватив под уздцы коня шотландского короля, повалил его на землю. Эрик сумел организовать оборону: защитники не позволили англичанам схватить Брюса, и они благополучно ускользнули, но армия была рассеяна. Верные сторонники Брюса скрылись в своих замках, но их нашли. Ярость Эдуарда была страшна, и они поплатились жизнями.

Немногие оставшиеся в живых, как и сам Брюс, понимали, что сражаться не время, что следует отойти, отсидеться в глубинке, может быть, за Ирландским морем, собрать единомышленников и сформировать новую армию.

Требовалась кропотливая подготовка. Надо было, чтобы сражающиеся за независимость Шотландии повстанцы прониклись яростным духом свободы и составили костяк огромного сильного войска, если хотели снова выступить против англичан.

Все понимали, что в этой войне нет места рыцарской учтивости.

И нет места милосердию.

Так Эрик оказался на островах, но перед этим заехал в свой замок, чтобы забрать жену и дочь, поскольку конные гонцы предупредили его, что захвачена супруга самого Брюса, хотя король надеялся, что она в безопасности под опекой его брата Найджела.

Найджел, прослышав, что Пемброк подошел к Абердину, выслал женщин вперед, в замок Килдрамми.

Их захватили вместе с графом Атоллом в церкви Святого Дутака в Тейне.

Не помогло даже святилище.

И прямиком отправили к королю Эдуарду, который прибыл в монастырь Лейнеркост.

Самого Найджела тоже постигла печальная участь – его не защитили стены замка Килдрамми. Веселый и отважный в сражениях, юноша поплатился за верность брату. И поплатился жестоко. Ну а женщины…

Поэтому-то Эрик и вознамерился взять с собой жену, а также жен и подруг своих воинов. Они отправились вербовать людей, живших на суровом севере и на западных островах. Потому что норвежцы и ирландцы ненавидели Эдуарда не меньше самого отчаявшегося и ожесточившегося шотландца.

Он наслаждался свежим, бодрящим бризом, когда услышал мягкий, сочувственный голос жены.

– Надо остановиться, смотри, там человек, он может утонуть.

– А если он шпион англичан? – возразил Питер. – Пусть тонет.

– Откуда нам знать, что он шпион, может быть, наоборот, верный сторонник Брюса и попал в беду, потому что стремился на службу к королю?

Вот так они выловили того человека.

Вот так они подняли на борт свою смерть.

Англичане напали, когда они ослабели от болезни и отчаяния, и захватили их женщин. А Эрик, понимая, что не в состоянии отбить заложниц, позволил взять себя в плен…

Потом он бежал, но вскоре вернулся. Слишком поздно. Он застал угасание и смерть. И теперь перед его глазами, словно бы в тумане, кружились знакомые лица – исхудавшие, костлявые, пепельно-серые, с отметинами чумы, они смутно белели на фоне потоков крови… Загнанный взгляд, серая агония, черная смерть и багровые реки пролитой крови.

Эрик вздрогнул и проснулся.

Он лежал и думал о том, что жена и дочь умерли. Кровь, ужас битвы, смерть – все позади. Осталось одно – месть.

Последние часы ночи он провел без сна. И наконец почувствовал, что обретает силу.

И ярость, чтобы сражаться.

Они собрались в путь еще до того, как заря окрасила небо. Теперь появилась возможность двигаться быстрее, потому что у них были лошади.

Игрейнии не приходило в голову жаловаться на косматую кобылку, которую добыл для нее преподобный Падриг. Лошаденку звали Скай. Довольно статная, хотя и не резвая, она была не юна годами. Но достать в Приграничье хорошего коня было почти невозможно. Вернейший способ убить рыцаря – сначала поразить под ним скакуна. А потом, когда хозяин барахтается на земле под весом железных доспехов, можно заняться и им. Поэтому обученные боевые кони ценились необыкновенно высоко. Хотя когда очередная армия катилась по этой земле, торговля замирала: считалось, что война давала право брать что приглянулось, и здешних лошадей разворовывали воины, служившие обоим королям.

Другие гости деревни тоже готовились в дорогу, и преподобный Падриг вышел пожелать им доброго пути. Паломникам стали раздавать буханки свежеиспеченного хлеба и свертки, из которых доносился запах копченого и вяленого мяса.

При первых лучах зари священник прочел молитву. Оставалось только получить его благословение, и можно было трогаться.

Когда Игрейния вскакивала на лошадь, к ней подошли Ровенна и Грегори. Девушка подала ей чашу с прохладной водой и то, что на первый взгляд показалось завернутым в чистое полотно хлебом. Но в свертке оказался не хлеб, а кинжал.

Игрейния спокойно приняла дар и посмотрела на Ровенну.

– Жаль, что вы не едете с нами – ты и Грегори, – проговорила она.

Ровенна улыбнулась и коснулась кончиком пальца шрама, который уродовал некогда привлекательное лицо.

– В Лондон? Никогда! Видите? Это подарок английского лорда.

– Извини.

– Ничего. Каждый из нас отмечен шрамами. Мой еще не такой жестокий. Я выжила у отца Падрига, и у меня есть юный друг. Зато муж, мать, отец, брат и большинство моих родственников погибли. Я живу для того, чтобы рассказывать Страшные истории тем, кто придет после нас. А Шотландия – это мой дом.

– Между Англией и равнинными землями Шотландии не такая уж большая разница, – возразила Игрейния.

– Наверное, так когда-нибудь и будет, но не теперь, – отозвалась Ровенна.

Грегори по-прежнему стоял за ее спиной, и Игрейния заметила, что он нервничает. Она знала, что глухонемой умел читать по губам, и постаралась его успокоить.

– Все будет хорошо.

– Он очень волнуется, – пояснила Ровенна. – Переживает, что не способен говорить. Я попыталась ему объяснить, что вы едете в Лондон и там собираетесь выйти замуж. А сама подумала: коль скоро вы назвались чужим именем, то, может быть, и это неправда.

– Я еду в Лондон, – подтвердила Игрейния, – а что случится потом, никто из нас предвидеть не может. Я буду за вас молиться, чтобы Всевышний сохранил вас и ниспослал счастье, но надеюсь, что сама сюда никогда не вернусь.

– Мы тоже станем за вас молиться, – прошептала Ровенна.

Отец Падриг, требуя внимания, поднял руку. Путешественники склонили головы, и он благословил паломников в дорогу.

Первыми тронулись в путь четверо юношей. Их лошади были лучше, чем у остальных, – они раздобыли их еще до того, как оказались здесь.

Впереди Игрейнии, бок о бок с Анной и Джозефом, ехали Джон и Мерри. Остальные из их компании следовали позади. Игрейния в последний раз помахала Ровенне и Грегори. Юноша отчаянно шевелил губами и делал руками знаки. Игрейния посмотрела на Ровенну.

– Что-то случилось? Служанка покачала головой.

– Он считает, что ваша воля и дух сильнее, чем вы сами подозреваете. И уверен, что у вас все будет хорошо, но тем не менее молится, чтобы Бог вас хранил, пока мы не встретимся вновь.

– И вам всего хорошего, – растрогалась Игрейния их горячему стремлению стать ее духовными защитниками. – Благослови вас Господь!

Она пришпорила лохматую лошадку, и та пустилась неспешной рысью, догоняя уехавших вперед. Вскоре деревня осталась позади.

Впереди лежала Англия. Смерть и мрак остались за спиной.

Игрейния не хотела оборачиваться.

Он говорил с древних каменных ступеней, которые вели из двора к входу в главный зал.

Здесь собрались все: от поварят до рыцарей и вооруженных воинов, которые в прежние времена защищали бастионы замка. Возвратившись в Лэнгли, Эрик привел с собой остатки своего отряда – с чумой справились около пятидесяти человек. И еще оставались женщины и дети, которые пережили болезнь в заключении. Они не владели мечом с той же силой и ловкостью, как солдаты, но зато могли разнюхать заговор врагов, вознамерившихся отобрать у патриотов этот замок, или остановить тех, кто хотел выбраться за стены и заручиться помощью войск какого-нибудь сторонника Эдуарда. Эрик был уверен, что люди, которых он пощадил и которые теперь клялись в верности королю Шотландии, не отступят от торжественно данного слова, потому что знают: если они предадут, их смерть не окажется легкой.

Чума унесла так много жизней, что теперь во дворе собралось не больше полутора сотен человек, но все они – и его люди, и те, кто служил другим господам, – смотрели на него с тревогой.

– Вы узнали меня в последние несколько дней и поняли, что я человек слова. Настало время здесь все изменить, но у меня нет желания устраивать новую резню и сеять смерть. Я отлучусь, а тем временем вами станет управлять Питер Макдоналд – тот самый, который помог вам справиться с болезнью. Считайте любой его приказ гласом Божьим. Тогда все будет хорошо и вы оправитесь от горя, которое принесла чума, лишив каждого из нас кого-нибудь из близких. Вы уже познали наше милосердие и остались в живых в жестокое время, когда даже дети гибнут от меча завоевателей. Крепость, подобную Лэнгли, взять невозможно, если только она не падет изнутри. А теперь послушайте рассказ, который послужит вам предостережением. В замке Килдрамми Найджел, брат короля Шотландии Роберта Брюса, отбил бесчисленные атаки англичан. Оборона велась настолько успешно, что враг уже собирался снять осаду. Но среди своих объявился предатель, кузнец по имени Осборн. Он позарился на обещание больших богатств и согласился устроить пожар, чтобы рухнули крепостные стены. Сначала занялся амбар, затем огонь перекинулся дальше. Люди высыпали на парапеты. Запылали замковые ворота, и англичане овладели крепостью. А теперь я говорю для тех, кто подумал, что таким образом можно заработать английское золото: история на этом не закончилась. Замок взяли. Найджела Брюса казнили. Но и Осборн не разбогател. Англичане выполнили обещание и дали ему золото: расплавили и залили в глотку. Никакой английский лорд, рыцарь или воин никогда не поверит, что однажды предавший снова не переметнется к врагу. Поэтому награда за измену одна – смерть. Мы сдержим все данные вам обещания. Здесь Шотландия, и вы ее народ. Предстоит долгая и трудная борьба, но в конце концов Роберт Брюс, законный король, возьмет власть в свои руки и станет править независимой страной. Ваша верность не просто желательна, она обязательна. Но взамен мы обязуемся защищать вас ценой собственной жизни.

Наградой за его слова стало гробовое молчание. Эрик кивнул Питеру, тот взмахнул рукой, и Эрику подвели коня. Перед воротами, которые вели к подъемному мосту, его ждали четверо всадников, собиравшихся ехать вместе с ним.

Толпа расступилась, он вскочил в седло и с удивлением услышал чей-то звонкий голос:

– Счастливого пути!

– Спасибо за вашу доброту, сэр Эрик!

Люди кругом зашумели, а Эрик усомнился, не смеялись ли они над ним. Он окинул взглядом море лиц и увидел в глазах надежду, а не насмешку.

Внутренние ворота распахнулись, и подъемный мост связал берега рва. Эрик выехал из замка. За ним следовали его люди.

Случилось так, что четверо молодых людей решили, что, по крайней мере поначалу, они поедут вместе с остальными.

Сперва Игрейния обрадовалась: они были крепкими ребятами. Но потом испугалась – уж не от них ли исходила опасность, о которой предупреждал Грегори.

Но все они казались серьезными и приличными юношами.

Игрейния поехала впереди кавалькады с одним из них, Тейером Миллером. И после того, как поговорила с ним, все ее страхи улетучились.

Миллер рассказал ей, что его мать англичанка, а отец умер. Они обрабатывали маленький клочок земли, взятый в аренду у лорда Деннинга, сторонника Брюса. Не так давно, когда Роберт Брюс собирал силы против короля Эдуарда, произошло сражение, которое получило название Метвенского. Лорда Деннинга убили. А вскоре в его владения явились англичане. Большинство людей бежали в леса, но англичане перебили скот, вытоптали поля и сожгли дома. Нечего стало есть. А обещания учить ратному делу самых талантливых арендаторов канули в Лету вместе с убитым лордом. Земля захирела. Мать с младшими братьями поселилась у тетки, а ему дала рекомендательные письма.

– Англичане лишили вас всего, – заметила Игрейния. – Казалось бы, вы должны были взбунтоваться против них.

Миллер грустно улыбнулся.

– Поймите, я не знаю, есть ли у Брюса право на королевский трон. Долгое время он сам служил Эдуарду, пока это отвечало его целям. На равнине много таких, кто поддерживал Джона Комина, и хотя Брюс мог сколько угодно налагать на себя епитимью, похоже, распространяющиеся у нас слухи справедливы: это он убил Комина. Брюс нанес удар в святая святых церкви. И возможно, Бог за это отвернулся от него. Но я стремлюсь в Англию не потому, что кто-то там что-то говорит. Я думаю, что Шотландию, особенно ее равнинные области, еще долго будут раздирать войны. Останься я там, и мне пришлось бы на кого-то гнуть спину – растить урожай, разводить скот, – но, однажды проснувшись, я бы обнаружил, что нагрянуло очередное войско, уничтожило все живое, сровняло с землей постройки и сожгло все дома. А в Англии я найду какого-нибудь знатного человека и докажу, что я чего-то стою. И мои друзья – тоже. Да, мне еще очень многому предстоит научиться, но у меня есть желание. А добившись положения, я буду верен господину до последнего вздоха. Потом выпишу к себе мать, сестер и братьев, чтобы и они жили достойно – не прятались по лесам и не питались корой деревьев и травами, лишь бы не умереть с голоду.

– Не исключено, что в Лондоне я сумею вам посодействовать, – проговорила Игрейния, тронутая его любовью к родным. И, заметив, как скептически покосился на нее Тейер, быстро добавила: – Мы запаслись рекомендательными письмами, и в Лондоне у нас есть друзья. – Она нахмурилась, и он поспешил извиниться.

– Простите, но мне не верится, что вы простая девушка с фермы и бежите от войны.

– Не сомневайтесь, я такая же беглянка, как другие мужчины и женщины из равнинной Шотландии, и так же хочу добраться до Лондона. – По лицу Миллера Игрейния поняла, что он решил не выпытывать у нее правду.

– Но если вы стремитесь только к браку, вам незачем ехать так далеко.

Она снова нахмурилась.

– Пожалуйста, объяснитесь.

– Неужели вы не замечаете? Самый младший из всех – малый по имени Ганнет. Он не сводит с вас глаз. Похоже, парень в вас влюблен.

Его слова озадачили Игрейнию. Она оглянулась. Ганнет ехал далеко позади с одним из друзей Миллера, с тем, кого вроде бы называли Ридом. Джон и Мерри держались вместе и, как истинные телохранители, не отставали от нее ни на шаг. Затем следовали два других приятеля Тейера, а за ними – компания Анны и Джозефа. И все о чем-то оживленно болтали.

– Мне надо в Лондон, – ответила Игрейния. – Наши новые знакомые – чудесные люди, но мне необходимо попасть в Лондон.

– И еще мне кажется, что он вам не пара.

– В данный момент я больше всего хочу пожить одна. Он пытливо посмотрел на нее.

– Я вижу, вы многое недоговариваете. Но думаю, я догадываюсь, где кроется правда. Был некий молодой человек – возможно, рыцарь. В один прекрасный день он отправился воевать на той или другой стороне, и его убили. С его смертью в вашем будущем произошли перемены… и вы переживаете.

Игрейния изогнула бровь.

– Ну что ж, вы правы: был некто, и он умер. И от этого все изменилось.

В этот момент сзади возникла какая-то суматоха. Она оглянулась: Джон и Мерри испуганно поворачивали лошадей, а оба приятеля Миллера уже скакали обратно – за поворот тропинки, откуда доносились голоса, но ничего не было видно, поскольку над дорогой нависли ветви могучих деревьев.

– Что там случилось? – окликнула она Мерри.

– Не знаю, – ответила та. – Кто-то закричал.

– Там что-то не так! – встревожился Тейер и, пришпорив коня, быстро поскакал обратно.

Игрейния хотела последовать его примеру, но Джон перехватил ее лошадь под уздцы.

– Не спешите, там есть кому разобраться.

– За нами гонятся? – боязливо спросила она.

– Не видно, – попыталась успокоить ее Мерри.

В это время раздался дикий вопль. Но они еще не миновали поворота тропинки и не могли разглядеть, что творилось впереди.

– Джон, надо посмотреть, что там происходит. Кажется, кто-то ранен.

Игрейния вырвала поводья из его рук, и ее низкорослая кобылка понеслась с неожиданной прытью. Но сразу за поворотом она заставила лошадь резко остановиться – один из молодых людей недвижимо лежал на тропинке. Анна и ее сестра Лиззи склонились над ним, а остальные сгрудились рядом. Миллер тоже подъехал и, соскочив с коня, выяснял у Анны, что случилось.

Не теряя времени, Игрейния спешилась, и в это время опять раздался крик. Второй юноша, схватившись за живот, повалился на землю.

– В чем дело? Они что – отравились? – воскликнула Игрейния. – Пропустите, им надо помочь.

– Боже, что же это такое? – разволновался Тейер. Он опустился на колени и тормошил друга.

– Загадка для младенцев, – неожиданно весело проговорила Анна.

– Она права, – раздался голос за спиной Игрейнии. Она обернулась и увидела улыбающегося Ганнета. – Их закололи. Кинжалом, – объяснил тот.

Игрейния испуганно перевела взгляд на лежащего юношу и успела заметить, как Анна извлекла из складок юбки клинок и ударила им в живот Тейера.

К ним приблизился Джозеф с огромным булыжником в руках, и когда последний молодой человек попытался напасть на Анну, обрушил его на голову бедняги. Тот замертво рухнул рядом со своими незадачливыми товарищами. Из-под его головы быстро натекла лужа крови.

– Нет! – закричала она в отчаянии.

Молодые люди распластались на земле, словно члены какого-то странного братства. А Игрейния недоумевала, как это двум женщинам удалось расправиться с молодыми сильными мужчинами. Ею овладел безумный страх. Она знала, что Ганнет стоит за ее спиной.

Если совсем недавно Игрейнии казалось, что она вовсе не дорожит жизнью, то теперь ей страстно захотелось жить. В ней закипали гнев и желание отомстить – ведь, похоже, настала и их очередь. Теперь они убьют ее, Мерри и Джона.

Юношам она ничем помочь не могла: численное превосходство было на стороне убийц. Оставалось одно – попытаться сохранить собственную жизнь.

Даже не поворачиваясь, Игрейния почувствовала, что Ганнет приблизился к ней вплотную. Каждый член банды выбрал превосходную позицию. Она не стала оглядываться – ни секунды не медля, неожиданно рванулась вперед, в несколько прыжков достигла лошади и вскочила в седло.

Ганнет следовал за ней по пятам и успел ухватиться за повод. Тогда она высвободила ногу из стремени и изо всей силы ударила, целя прямо в лицо. Ганнет взвыл, выпустил повод и зажал ладонью глаз. А она, воспользовавшись секундной заминкой, ударила Скай в бока, и та с места пустилась в карьер.

Впереди на тропинке ее поджидали Джон и Мерри.

– Бегите! – закричала Игрейния. – Пришпоривайте лошадей!

По ее тону старики поняли, что им грозит беда, и пустили лошадей в галоп. Но их животные, впрочем, как и Скай, не были предназначены для быстрого бега. И как ни старались бедные лошадки, вскоре Игрейния услышала шум погони. Топот становился все громче. Наконец она решилась оглянуться: Ганнет скакал совсем рядом.

– Стой! – закричал он. – Остановись! Тебе нечего бояться! Мы примем тебя в свою банду, и тебе не придется выходить замуж за сына кузнеца. Ты можешь стать намного богаче. Я возьму тебя в жены.

Его донельзя удивило выражение ужаса на ее лице: неужели можно отказаться от такой прекрасной партии? А Игрейния распласталась на спине Скай и во весь опор летела вперед.

Но Ганнет все же умудрился поймать кобылу за повод. Некоторое время они опасно неслись бок о бок по петлявшей тропинке, а затем он вынудил Скай замедлить бег и перескочил к ней на круп. В следующую секунду он вместе с Игрейнией рухнул на землю, и, сцепившись, они покатились по траве. Тут Игрейния вспомнила про подаренный Ровенной клинок, который она еще утром прикрепила к ноге. Она пинала Ганнета ногами, царапалась и кусалась, пока наконец не освободилась. Тогда она быстро вскочила, сунула руку под юбку и выхватила кинжал.

Ганнет готовился снова наброситься на нее, но тут увидел блеск заточенной стали.

– Ух ты какая прыткая! Неужели решишься меня ударить?

Он явно растерялся и, не приближаясь, кружил рядом. А она понимала, что через несколько секунд их догонят другие бандиты. Надо было решаться, пока не подоспела подмога. Она сделала выпад и услышала удивленный крик, когда острие проткнуло его плечо. Ганнет зажал рану, увидел на ладони кровь, и в его глазах вспыхнул злобный огонь.

– Ты за это поплатишься!

Он смотрел на нее, а Игрейния стояла, готовая снова ударить и бежать. И тут раздался бешеный топот копыт. Убийцы стремительно приближались. Еще секунда – и они окажутся рядом.

Новый выпад. На этот раз клинок угодил ему в грудь. Но силы были не равны. Ганнет сбил ее с ног и навалился сверху, пытаясь вырвать оружие, с ужасной силой сдавил ее запястье обеими руками, так что Игрейния вскрикнула от боли, но все же сумела не выпустить из руки кинжал.

Она извивалась под ним как разъяренная кошка и наконец умудрилась угодить коленом в пах. Ганнет взревел, перекатился на бок, но смертельной хватки не ослабил. Она снова принялась брыкаться, но он опять прижал ее к земле. В отчаянии Игрейния впилась зубами ему в руку, сжимая челюсти все сильнее. Ганнет, ругаясь и угрожая, теперь начал отпихивать ее.

А стук копыт все приближался.

И вдруг смолк.

Игрейния ничего не видела, но знала, что жить ей осталось недолго. Но она решила бороться до конца.

И вдруг хватка Ганнета ослабла, кто-то оттащил его в сторону, а саму Игрейнию подхватил под мышки и поставил на ноги.

– Нет! – закричала она и попыталась разодрать ногтями руку врага, но пальцы лишь скользнули по толстой коже дорожных перчаток. Игрейния смахнула с глаз волосы, грязь и слезы и увидела перед собой человека в доспехах и шлеме.

Кто-то жалобно скулил, и она догадалась, что это Ганнет. Человек в доспехах схватил его за ворот и с такой силой отшвырнул от себя, что тот врезался спиной в дерево. Игрейния услышала, как хрустнули кости, и Ганнет замолк навсегда. А воин, освободивший ее от бандита, повернулся к ней.

– Вы? – изумилась Игрейния.

Тот, что держал ее сзади, разжал объятия. А она так яростно пыталась освободиться, что теперь по инерции сделала несколько шагов вперед.

И непременно бы упала.

Но ее опять схватила крепкая рука в кожаной перчатке. Она подняла голову и заглянула в глаза, которые были холоднее и тверже, чем самая твердая сталь.

Загрузка...