Троя (S-T-I-K-S) [огрызок]

Глава 12

Гости кинулись к столу, будто нормальной еды не видели месяц. Толкались, рычали, раздвигали локти. Викинг сел рядом с хозяином неспешно, с чувством, похоже единственный, кто сохранил остатки цивилизации. Кваз залез в середину стола, Лене пришлось аккуратно согнать тощего рейдера, чтобы пристроиться рядом.

Пикапа отправили в самый конец, и он с тоской посмотрел на батарею бутылок. Викинг сразу разбил об стену его бокал и новый ставить запретил, под страхом лишения нескольких органов, не очень важных в Улье. Всю компанию глазами обвел, рейдеры под суровым взглядом поникли, каждый смекнул — Пикапу лучше не наливать. Лена понимающе вздохнула. Добро пожаловать Пикапушка, в нашу трезвую компанию. А нормальные напитки нарыли для гостей, вон бутылки в паутине, этикетки выцветшие. Хазаль выдал такой витиеватый тост, что в середине оборота забыл начало, и гости пошли насыщаться, разрывая руками жареных гусей.

Пора было начинать возложенную миссию. На томные взгляды, легкие прикосновения кваз реагировал, но как-то вяло, точнее шипел и отмахивался, как от назойливой мухи. Терпеть такого невнимания Лена никак не могла, задело профессиональную струнку. Смотрела на кваза удивленно и радостно, растерянно, пыталась выражать и восторг, и доброту, и нежность. Так хлопала ресницами, что Емелю должно было не просто снести от ветра, а еще и прохватить воспалением легких. Железобетонный кваз не поддавался никак, жрал и пил в три горла.

Лена взяла небольшую паузу, чтобы сменить тактику. Сходила проветрится, на кухне цапнула графин с соком, вылила половину и бухнула туда литр спирта. Раз кваз такой твердолобый, угощу Пикапчика, совсем глазки у него грустные. Вернулась к столу, поставила графин посередине и выждала для конспирации.

Случай представился через пару минут, Викинг вскочил, грохоча посудой, — Кто, я? Да я, — швырнул полуобглоданную гусиную лапу через весь зал и ловко попал в корзину на голове мраморной статуи. Охотничий нож вонзился в столешницу, — Кто повторит, свой нож подарю. Я этим ножом генералу внешников кишки выпустил.

Пара рейдеров попытались, но результат был очень плачевный, даже до статуи ни один не добросил. Под дружный хохот уселись назад.

Лена подняла графин и нацедила Пикапу полную кружку. Грустный рейдер сначала сидел также, с вселенской грустью в глазах, морщился, но через мгновение ноздри дернулись как у охотничьей собаки. Он подтянул к себе кружку, шумно вдохнул аромат и уставился на девушку. Пикап долго смотрел в честные серые глаза, похоже проверял умысел недобрый, или как там его дары работают. Наконец, расслабился, недоверчиво пригубил и блаженно откинулся на стуле. Так, роль гостеприимной хозяйки, кажется, удается.

Снова обратила внимание на кваза, который ел за троих и пил за десятерых.

А может попробовать стать немного таинственной? Загадочно помолчать? Чего же ему не хватает? Духи, вроде идеально подобраны к внутреннему состоянию. Улыбка, прикосновения — не работают. Прошлась вокруг стола, покачивая бедрами, наклонилась к Емеле поближе, грациозно присела, снова встала. Эмоций ноль, фиаско полное. Остальные гости, вон, чуть вилки не пороняли. Девушка снова села, медленно закинула одну ногу на другую, слегка провела ладонью по бедру.

После очередной перемены блюд Викинг стукнул по столу, — А где невеста? Мы сюда вообще, что жрать приехали? Хозяин, а не пора ли к основной части?

Хазаль засуетился, подозвал помощника, зашептал на ухо, тот унесся, как смазанный скипидаром.

Яна вышла смущенная, в белоснежном платье, волосы убраны в высокую прическу, орхидея за ухом. Просто сама чистота и невинность.

Среди шумной компании раздались оханье, свист, кто-то захлопал и затопал.

Викинг скривился, губа оттопырилась, — Че-то старовата она для невесты.

— Подойди, Яна, как тебя, повернись, — рявкнул громко, — Сказал ближе подойди.

Девушка вздрогнула, приблизилась, опустила ресницы, серебряный голосок зазвенел как колокольчик, — Да господин Викинг.

Командир стронгов вытер руки об соседа, дернул девушку к себе, бесцеремонно залез руками под платье, помял ягодицы, — Ладно, свежести не первой, но ниче, под пиво сойдет.

Заржал, довольный собственной шуткой метнул очередную кость, — Хотя стой, это что?

Яна стояла, закусив до крови губу, в глазах отразился океан обиды, боли и тихого ужаса.

Викинг задрал платье сильнее, дернул вниз кружевные трусики, это что за мех? Сейчас же марш побрить, или как вы там умеете воском. Чтоб как у девочки было.

Хазаль попытался встать, сзади мгновенно возник хмурый стронг с неприметным лицом, надавил на плечи, — Не стоит, не рыпайся.

Гости со стороны стаба опустили глаза в тарелки, рассматривая там что-то интересное. Охранники у входа вообще сделали вид, что публичное унижение невесты вещь вполне обычная. Викинг толкнул девушку. Яна побежала под дружный гогот десятка глоток, на ходу подбирая спущенное белье. Запруда в глазах прорвалась, девушка зарыдала и пулей вылетела из зала.

Командир стронгов хлопнул Хазаля по спине, — Не держи зла хозяин, слишком рожи у вас тут правильные, чуть-чуть спесь сбить надо было, — Наливай, и давай этот тост повтори, про свечу балалайку.

Полный трехлитровый графин, в котором полчаса назад плескался литр чистого спирта подозрительно быстро пустел. Ну половины уже точно не было. Пикап чувствовал себя все лучше. Нос стронга наливался пунцом, начал походить на перезрелую сливу.

Лена, слегка сбитая с толку от спектакля, отхлебнула живца и вновь начала ловить взгляд кваза, касаясь его горячим бедром. Контролируем голову, небольшой наклон, поворот. Руки, ладони открыты, искренность и доверие. Все рейдеры в радиусе метров пяти смотрели только в одном направлении, на маленькую пуговку на блузке, которую внезапно начало распирать с таким давлением, будто внутри готова разорваться бомба в пятьдесят мегатонн, казалось вот-вот… Пускали слюни все, кроме проклятого кваза, который потянул на тарелку целиком зажаренного поросенка, вцепился в пятачок и шумно зачавкал.

Чувство неясной тревоги заставило подняться, — Емеля, милый, оставлю вас ненадолго, женские дела.

Исчезновение девушки для кваза осталось абсолютно незамеченным, в его пасти последовательно исчезали такие куски, которыми можно накормить целую дивизию. Умели стронги не только воевать, хорошо пожрать были тоже не дураки. Лена тихо выскользнула из зала и понеслась наверх к спальням.

Ощущение близкой беды привело прямо к двери Яны, где вчера прошел такой чудный девишник. Остановилась, прислушалась. Внезапно за дверью что-то ухнуло, заскрипело, грохнула падающая мебель.

Лена толкнула дверь. Заперто. Толкнула сильнее, еще, разбежалась, плечо стегануло болью, внезапно оказалась на полу и опешила от жуткой картины.

— посередине комнаты Яна дергалась в петле.

Черноволосая девушка висела в воздухе. Ноги болтались над опрокинутой табуреткой, сорванные ногти пыталась разорвать веревку. Она хрипела, задыхалась и дергалась в судорогах. Тело медленно вращалось, Лена, замершая от неожиданности, поймала взгляд, полный безумного отчаяния, белое лицо с синюшными пятнами перекосилось, и это толкнуло Лену из ступора.

Она обвела глазами комнату, — Перерезать веревку, искать нож, откуда в девичьей спальне нож, ножницы может? Пилка?

На секунду отвлекло художество на зеркале, выведенное крупными печатными буквами: «Я никогда не выйду за животное, и не останусь в этом проклятом мире!».

Яна внезапно перестала дергаться, ноги подтянулись к самому подбородку, из-под задранной юбки брызнула струйка. Ноги вытянулись, тело выгнулось назад, так, что пятки почти достали до затылка.

— Стоп, теряю время. Кричать? Звать на помощь? Да тут из пушки палить можно, никто не прибежит. Перегрызть. Оборвать, можно попробовать оборвать.

Поднять стул, вскочить и прыгнуть на веревку было делом пары секунд. Тонкий шнур, натянутый как струна, обжег ладони, потные руки начали скользить, уперлись в узел, который сильнее впился в шею. Жертва обхватила Лену и так вцепилась, что стало трудно дышать.

— Сейчас или пиздец, — блондинка изо всех сил дернулась, натягивая ускользающую веревку. Еще рывок, еще. Шнур не выдержал двойного веса, узел на крюке лопнул, и два тела оказались на полу.

Лена приложилась ушибленным плечом о табуретку, в руке что-то хрустнуло. Со стоном перевернулась, негнущимися пальцами и зубами распустила узел и рванула блузку. Синяя шея, распухшее горло, Яна была без сознания и не дышала.

Вбитые в подкорку уроки полезли наружу, срочно освободить горло. Тело на спину, запрокинуть голову, щелчок, выдвинуть нижнюю челюсть. Готово. Блин, подъязычная кость, кажется, сломана. Искусственное дыхание нужно, причем в нос.

Минут через десять интенсивной терапии на сонной артерии пробились вялые толчки, зрачки сузились. Пошло дело, да от моего лечения на занятиях медицинский манекен пощады просил.

Яна дернулась, попыталась вздохнуть, из груди вырвался храпящий клекот. Синюшность потекла с шеи на половину груди, лицо тоже начало покрываться нездоровыми пятнами.

Да чтоб тебя, только запавшего языка не хватает. Лена откинула болтающуюся челюсть, сунула в рот пальцы и синий язык, похожий на моллюска, вытянулся наружу. Закрепить бы, оглядела комнату, вот весьма кстати. Проткнула язык поднятой с пола зубочисткой и вставила конец в промежуток между зубов. Хрипение прекратилось, и дыхание начало выравниваться.

Лена перевернула безвольное тело на бок, подтянула колени к груди, — Все отдыхай подруга.

Приходила в себя Яна несколько минут, пыталась подняться, сказать ничего не могла, мычала и смотрела такими глазами, что ее хотелось прижать и не отпускать. Полежала рядом несколько минут, поглаживая девушку по голове:

— Все будет хорошо, все позади, все хорошо, я не отдам тебе ему, сказала, не отдам.

Слова вырвались сами, кто за язык тянул. Девушка схватила Ленину руку и прижала к груди, опухшие от слез глаза снова начали наполняться озерами.

— Сейчас живца принесу, глупостей не наделаешь?

Голова качнулась, — Нет.

Лена принесла бутыль, вырвала зубами пробку, освобожденный язык юркнул внутрь. Влила жидкость тонкой струйкой. Яна закашлялась, ага глотательный рефлекс работает, реакция нормальная, жить будет.

— Мне идти надо, дела сделаю и вернусь, тебя оставить можно?

Девица всхлипнула и покачала головой, — Нет, — потянула руку, прижала ее к щеке. Типа не уходи.

— Извини, у меня важное боевое задание, освобожусь и сразу прибегу.

Лена подошла к зеркалу, стерла надпись, погрозила отражению пальцем, — Берегись квазище, пора браться за тебя серьезно.

Соблазнение

Лена вернулась к застолью, рейдеры хорошо выпили, отлично закусили и веселились так, что пыль стояла столбом. Викинг боролся на руках с рыжебородым гигантом, скучающий кваз сидел в обнимку с Хазалем и пел что-то заунывное. Пикап лежал на столе с чувством выполненного долга, рука стискивала ручку пустого графина. Справился, дорвался, не уследил Викинг. В здоровенную выемку в затылке кто-то сложил кости и объедки. Это тебе не понятные и простые кластеры, это цивилизованный стаб.

Советник живо засек приближающуюся девушку, выводы сделал верные, оставил кваза, извернулся и засеменил на другую сторону стола. Все верно, дорогой, не мешай, пора проверять перспективную теорию. Мир и Любовь, Мир и Любовь, постаралась выкинуть из голову жуткую картину.

Емеля скривился, как будто сожрал ведро лимонов, — Это ты девка? Опять жопой крутить? Свали уже, без твоих сисек-писек тошно.

Лена тихонько юркнула под руку квазу, прикинулась серой мышкой, первичные и вторичные половые признаки спрятались, будто их и не было. Выбрала момент, подпустила в голос нотки восторга и обожания, проворковала, — Ой, Емеля, а правда ты страшного внешника живого видел?

Кваз недоверчиво покосился, — Видел? Да я их голыми руками разрывал. Вот этими руками!

— Прямо руками? Ой, Емеля, ты такой храбрый! И совсем не страшный, глупости про квазов говорят.

Кончики ушей у кваза дрогнули. Ага, в любой броне есть слабое место!

Лена продолжала намеченную линию, — А правду говорят, что ты одной рукой можешь поднять пулемет, который три простых рейдера с пыхтением носят?

— Не просто поднять, я из него так часами стрелять могу, любого элитника в капусту.

Лена вздохнула, — Какой ты сильный, все девушки вокруг тебя так и вьются. Понятно, у меня совсем нисколечко никаких шансов. И плечи такие широкие, что двумя руками не обхватишь.

Кваз посмотрел с нарастающим интересом, — Надо же, не врешь.

— Вот ты, самый главный стронг, к нам приехал в гости. Я потом всем буду рассказывать, что самого Емелю видела.

Коснулась осторожно синюшного ногтя, который ногтем назвать язык не повернется, — А руки, настоящие сильные, как представлю, что такие меня за бедра — мурашки по телу.

Емеля больше не скрывал интереса и настроения, поднявшегося на несколько градусов, — Ты знаешь, очень мало девушек, способных понять настоящую мужскую красоту, без всяких этих.

— Ой, и не говори, смотрю на этих сморчков, усики подстрижены, тьфу. Подходил пару дней назад один Чистоплюй, так я его так отшила, до перезагрузки стаба заикаться будет.

Кваз перестал жрать, вытер руки о скатерть и всерьез занялся беседой, — Редко удается поговорить с девушкой, которая, глядя в глаза, не врет и не изворачивается.

Дальше следовало часовое осторожное восхваление всего кваза целиком и отдельных выдающихся частей. Начинала Лена с почти безволосого черепа и закончила ногами, спрятанными в сапоги сотого размера. Причем Лена нисколечко не врала, себя убедить совсем не сложно, в каждом даже самом завалящем мужичонке можно найти кучу всего полезного и приятного.

Когда разговор пошел по третьему кругу, масляные глаза кваза подернуло, Лена поняла, что пора подсекать и сказала с придыханием, — Наверное у такого могучего сильного тела и самая важная мужская часть должна быть под стать, как бы я хотела его потрогать, или просто глянуть бы, хоть одним глазком.

…

Кваз разлегся на кровати в костюме Адама, заняв две трети двухспалки, поерзал и нетерпеливо зашипел, — Ну, давай уже, иди сюда, — и зачем-то добавил, — конфетка.

Лена пошла, кошечкой прилегла рядом, эффектно облизнула губы и кончиками пальцев подцепила легкий узелок на платье…

— Правда, он красивый? — спросил неожиданно Кваз, делая особое ударение на слове «он».

Взгляду девушки открылась часть мужского тела совершенно обычнейших размеров и обычного же вида. Улей многим награждает квазов для выживания, плечи, шею раздуло, челюсти — гвозди перекусывать можно, но орган размножения, похоже остался за бортом. В общем, ничего особо выдающегося.

— Правда, очень милый, — мурлыкнула Лена, — красивый!

Девушка приготовилась было со всей душой приступить к обыденному занятию, собственно, уже была буквально в паре сантиметрах, Кваз решительно отстранил приближающуюся голову, — Нет, вот ты честно скажи, классный?

— Классный! — улыбнулась девушка, пытаясь придать голосу как можно больше уверенности и правдоподобности, потянулась к нему губами.

— Да подожди ты, — сказал он обиженно, меня не проведешь, я вранье же сразу чувствую.

Лена подняла голову, посмотрела на оскаленную морду, — Надул губы, прямо как девочка, — немного растерялась, но кваз помог:

— Ну расскажи, насколько он красивый.

— Так это запросто, — Аккуратненько захватила достоинство пальчиками, сделала вид, что увлеченно рассматривает, и выдала, — Ну, он такой крупный…

— Еще! — требовательно прозвучало сверху.

— И красивый! — зачем-то повторила его же слова.

— Еще! — повторял кваз как заведенный.

Лена откровенно не знала, что говорить, — обычная часть тела, размером не ахти, но говорить что-то надо было.

— Он такой твердый! — блин, кажется, это было неправдой.

Кваз так резко вскочил и сел на кровати, что девушка вздрогнула и посмотрела на него ну очень большими глазами.

— Ну не-е-ет! — тоном капризного ребенка сказал Кваз. — Ты не так рассказываешь!

Тут же, не дожидаясь ответа, продолжил, — Вот была у меня женщина, настоящая, она меня любила, ценила, вот она умела это делать!

— Что-о-о делать?

— Ну, говорить!

— И как же? — спросила Лена.

— Ну, вот она его гладила и говорила, — самый лучший из тех, что видела…

Сказать это было совсем не сложно, только сначала нужно себя убедить, с ментатами же нельзя по-другому. Как бы извернуться, чтобы слишком грубой лестью не казалось?

— Ну скажи, что он — самый лучший! — попросил он внезапно.

— Самый-самый! — подхватила девушка, — Он просто прекрасен, правда! Я редко вижу такие красивые!

— Честно? — в голосе Емели звучала надежда.

— Да! — вдохновенно соврала Лена. — Ты ж понимаешь, я многих видела, но твой — просто идеальный. Такой мощный, ровненький…

Для пущего эффекта девушка слегка погладила его достоинство пальчиками.

Кваз просиял и снова откинулся на подушку, — Да, вижу, не врешь!

Лена решила не терять время и содралась приступить к процессу, но опять была остановлена.

— А подожди, — допытывался кваз, — вот ты говоришь, что редко такие видишь… Значит, все-таки бывают еще такие, видела?

«Блин…» — подумала Лена обреченно.

Вслух сказала, — Ну о-о-очень редко!

Тут же почувствовала, что Емеля явно недоволен, и быстро исправилась, — Но твой, пожалуй, из них самый классный!

Он задумался. В его голосе звучало сомнение, — А мне, кажется, он немного кривоват…

— Нет, что ты! — мгновенно попыталась переубедить девушка. Интуиция подсказала — это нужно делать быстро, иначе мозг не выдержит и расплавится.

— Ну вот, смотри, — кваз снова отстранился, взялся сам за своего друга и начал рассматривать его под разными углами.

Лена исподтишка покосилась на часы, в голове пронеслось, — Терпеть еще примерно минут десять, и уже понятно — они станут вечностью.

— Вот правда, посмотри сама, — кваз снова обратил внимание на себя, — вот смотри, вот отсюда видно, что он немного искривлен влево, видишь, да?

На зрение Лена никогда не жаловалась, но ничего не увидела, о чем сразу сообщила.

— Зачем ты мне врешь? — с укоризной сказал он и пристально посмотрел в глаза, — Гм, не врешь вижу.

Лене очень захотелось, чтобы это немедленно прекратилось. Вот прямо сейчас встал бы, оделся и ушел или лучше провалился сквозь землю. Оказаться снова бы в подвале на грязном матрасе. Аттракцион пошел по новому кругу, а нервы же не железные. Вслух девушка, конечно, сказала другое, просто выдала все синонимы, которые пришли в голову:

— Он чудесен, великолепен, прекрасен, восхитителен и превосходен!

— Никогда не встречала такого мощного, здорового и могучего! И сильного, и красивого!

С каждой фразой кваз расслаблялся, откинулся на подушки, довольная морда начала расплываться в блаженной улыбке. Член постепенно начал приходить в боевое состояние. Минут двадцать девушка придумывала новые эпитеты и доводы, что у него не только ничего не криво, но и вообще самое лучшее из всех, ни то, что в Улье, похоже на всем белом свете, во всем мультиверсуме, во вселенной. В видимой части, и в невидимой тоже.

— И нисколько не кривой, а скорее хищный, как настоящий зверь, готов наброситься на беззащитную добычу! Еще через пару минут достоинство окрепло настолько, что позволило перекинуть ногу и аккуратно сесть сверху.

Лена непритворно охнула, — Ох, как он хорош, он заполнил меня всю, как он проникает, в самое сердце, в самый мозг, он восхитителен.

Кваз выдохнул, — Не останавливайся, да не дергайся ты, говорить не останавливайся!

— Он дарит мне неземное блаженство, он так долбит меня, он просто чудо!

Пришлось закрыть глаза, чтобы не видеть отвратительную довольную рожу, как у бульдога, обожравшегося манной кашей. Руки нащупали могучие грудные пластины, что-то похожее на возбуждение начало постепенно подниматься из глубины.

Лена начала играть интимными мышцами, напрягая и расслабляя в нужные моменты. Кваз тяжело задышал, запыхтел как терминатор, опускаемый на цепях.

— Ага, сейчас ты технику «Ступеньки» почувствуешь, — Лена начала усиливать волну напряжения, наращивать давление и темп. Наконец, настроилась на мужчину и начала раскачивать его внутренний ритм. Перед самой кульминацией подключила к внутренним мышцам пресс и сжала ствол изо всех сил.

Что-то изменилось…, член резко перестал входить и выходить, несмотря на бешеные фрикции. Кваз закричал страшно, дико, как будто…

Лена почувствовала сильный удар в грудь, распахнула глаза и уже в полете увидела Емелю с фонтаном крови между ног. Впечаталась в стену, так что перехватило дыхание, — что случилось? — Внезапно почувствовала, что член до сих пор находится внутри.

— Ой!

Кваз не переставая завывать, подскочил, бросился к разбросанной одежде, запутался в семейных трусах, застрявших на уровне колен и грохнулся на пол.

— Ты, ты, ты!

Дотянулся до брюк, в руке сверкнул здоровенный нож.

— Сука!

Лена попыталась подняться, держась руками за стену, но увидев направленное в лицо лезвие охнула, ноги подкосились и мышцы расслабились. Бесхозная штука выпала с деревянным стуком, выпустила вялую струйку крови и сморщилась, как спущенный воздушный шарик. Кваз поднял руку для замаха, в безумных глазах Лена прочитала лютую смерть, быструю и неотвратимую, — Сдохни, сука!

Дверь распахнулась с оглушительным треском, в комнату ворвался ревнивый супруг и картинно вытянул руки, видно позу заранее репетировал. Из-за спины вытянул шею охранник, держащий автомат.

— Милая, что тут… как ты могла?

Лена сползла на по стенке и уселась прямо на оторванный девайс. Вот и ненаглядный, секунда в секунду.

Кваз перевел безумный взгляд на дверь и поправил замах. Нож сверкнул серебристой молнией и возник в горле рогоносца, который булькнул и рухнул на колени. Охранник не растерялся, ствол автомата полыхнул огнем, практически вся очередь легла в тело кваза, метнувшегося рыбкой к окну. Стекло разлетелось тысячей осколков.

— Измена!

Охранник быстро выглянул в окно и бросился по коридору назад, громко топая коваными ботинками. Во дворе раздались хлопки, крики, трески автоматных очередей. Где-то внизу громыхнула разорвавшаяся граната и завыла сирена.

Лена поднялась на четвереньки и подползла к Хазалю. Рука советника намертво сжимала рубашку, пытаясь дотянуться до рукояти ножа.

— Э, нет, не до ножа ему точно, — вблизи рука стискивала черный шнурок, из последних сил пытался что-то вытащить. Небольшая похожая на медальон коробочка развалилась от прикосновения. По полу покатилась крупная белая жемчужина, переливаясь перламутровым блеском.

— Так вот, из-за чего весь концерт. Вот она какая — легенда Улья. За жемчужиной квазушка пол тысячи верст отмахал. После спектакля с членом совсем ясно — внешность уродская ему ох как не по нраву. Спит и видит, как красоту былую вернуть.

Лена протянула руку и тут же отдернула. — Нельзя касаться, руками нельзя. Черт, потом додумаю, почему. Метнулась к сумочке, подняла драгоценность носовым платком, — Теплая, даже сквозь ткань, как живая, решать быстро надо, сожрать? В живых не оставят, приложить бы до лучших времен? Найдут. Сразу.

За окном ухнуло артиллерийское орудие, стёкла мелко задрожали. По окнам мазанул прожектор, в коридоре послышался приближающийся топот как минимум десятка слонов. Послышались лающие команды, — Оцепить, задержать, никого не пускать.

На решение осталось последняя секунда. Есть одно надежное место, где не только не найдут, но искать никто не будет. Лена поднялась, поставила ногу на табуретку, сдвинула полоску трусиков и аккуратно пропихнула жемчужину внутрь. Не успела накинуть снятое платье, только руки вставила, перед глазами замелькали звезды, черные тени. Как сквозь толщу воды понеслись крики, грохот, боль, и наступила темнота.

…