Тройное убийство в Лурде

Глава IX

«Мария-Кристина» возвращалась в Сан-Хуан, используя всю мощь своего двигателя. Небо мало-помалу становилось чернильно-черным. Море пока было спокойно, его украшали только пенные «барашки».

Но через час совершенно неожиданно поднялся ветер. Сан-Хуан был всего в каком-то десятке миль, когда океан проснулся. Сигнал к началу шторма дала ослепительная молния, которая пролетела изломанной стрелой на небосводе. Ужасный удар грома сотряс все и умножился еще последующими глухими раскатами; от горизонта летел торнадо…

Мейеру и его банде было очень не по себе; несмотря на крепость, корабль не был создан для путешествий по бурному морю. Нужно было во что бы то ни стало войти в порт как можно скорее.

Раскачиваемая все более сильными волнами, «Мария-Кристина» упрямо боролась с ними. Совсем близко был берег, который освещали частые молнии и который неожиданно возникал из темноты совершенно белыми картинками, а ветер все крепчал.

В тот момент, когда корабль огибал мыс, сильная волна ударила его в борт и он закачался с боку на бок.

Кольбе и Моник потеряли равновесие. Их резко отбросило к одной из перегородок салона. Смуглые лица Рикардо и Мануэля посерели: хотя эти безжалостные убийцы могли хладнокровно перерезать горло любому человеку, они дрожали перед силами природы, испытывая болезненный страх. Сжавшись на диване и вцепившись в него пальцами, они сидели неподвижно, уставившись в одну точку; каждый новый удар грома прогонял по их венам ледяную волну и заставлял вздрагивать.

Только Мейер сохранил невозмутимость. Твердо держась рукой за поручень, он следил в иллюминатор за подходом к порту.

И вдруг, хотя буря все продолжала усиливаться, яхта поплыла по менее бурной воде. Она проплыла мимо дамб, которые защищали рейд, и вошла в Сан-Хуан, вовремя ускользнув от огромных волн, накатывающихся на берег.

Из-за страшного ветра было очень трудно ошвартоваться, но скоро корабль был прочно закреплен у причала.

— Уходим, — сказал Мейер. — Циклон еще не достиг апогея. Рикадо, где вы оставили «додж»?

Пуэрториканец вытер платком рот и ответил:

— На Калле де Галисия. Мейер недовольно поморщился:

— Мы промокнем, прежде чем дойдем туда… Ладно, ничего не поделаешь!

Теперь на порт обрушился проливной дождь: настоящий потоп, какие бывают только в тропиках.

— Возьмите дождевики, — сказал Мейер, — они в шкафу.

Вся команда надела негнущиеся блестящие плащи, которые только одни могут защитить от потоков воды, льющейся с неба. Когда все были готовы, Рикардо и Кольбе вышли первыми, чтобы помочь Моник пройти по трапу.

Ветер прижимал дождевики к телу, струи воды хлестали по лицам.

Не обращая внимания на широкие лужи, группа побежала по набережной к ангарам, гофрированные крыши которых могли дать хоть какое-то укрытие. Молнии вспыхивали, внезапно освещая окрестности.

В тот момент, когда Мейер, Кольбе и Мануэль повернули за угол Калле де Галисия и поспешили к машине, небо вспыхнуло на полсекунды. Моник, державшая Рикардо под руку, увидела метрах в пятидесяти фигуру человека в макинтоше, который, укрывшись за углом, казалось, наблюдал за великолепным зрелищем грозы.

Ее рука сжала руку пуэрториканца, и она закричала, но крик заглушил удар грома. Рикардо, не слушая, продолжал бежать к машине, где уже сидели остальные. Он помог Моник, забрался внутрь следом за ней и захлопнул дверцу.

Машина тронулась. Задыхающиеся, мокрые, все замолчали.

Вдруг Рикардо заметил, что Моник дрожит.

— Ты себя плохо чувствуешь? — спросил он. Молодая женщина попыталась совладать с собой, но не смогла. С пересохшим горлом она пробормотала:

— Легавый! Я видела французского легавого!

Это неожиданное заявление вызвало самую разную реакцию.

Мейер вздрогнул, потом пожал плечами и проворчал:

— Вы сошли с ума! Это совершенно невозможно!

— Говорю вам, это был он! — ответила Моник голосом, который предвещал истерику. — Я уверена, что…

— Бред! — раздраженно перебил Мейер. — Как, по-вашему, он мог оказаться здесь, в Пуэрто-Рико?

— Не знаю, но я его узнала! — упрямо выкрикнула она. — Клянусь вам, это он.

Она была так уверена в своей правоте, что четверо мужчин заколебались. Только бесконечный стук дождя по крыше машины нарушал тишину. Паузу прервал Рикардо, заявив:

— Если это он, его надо убрать. И немедленно!

— Нет, пожалуйста, без импровизаций! — отрезал Мейер. — Я против любых непродуманных действий. Прежде всего, я продолжаю считать, что вы ошиблись, Моник. Затем, даже если вы правы, сейчас, когда мы все вместе, не время устраивать нападение прямо в городе. Иногда убийство бывает необходимо, но нужно точно знать, что нет иного способа действий. В конце концов, изо всех нас этот полицейский знает только одну вас.

— И Кристо, — добавил Мануэль Валиенте.

— Допустим, — примирительно сказал Мейер. — Но мне трудно поверить, что тип, которого указали Кристо, смог выкрутиться, если ты намекаешь на это, Мануэль. Даже если предположить самое худшее, даже если покушение не удалось, Кристо всегда мог бежать.

После нескольких минут раздумий он пожал плечами и заключил:

— Вы стали жертвой собственного воображения, Моник, но я не из тех, который пренебрегает предосторожностями. В любом случае нужно это выяснить.

«Додж» выехал на широкий проспект. Пальмы сгибались под дыханием бури; их гибкие стволы одновременно наклонялись под напором урагана. Кроме них, не было ни одной машины, асфальт, словно зеркало, отражал свет уличных фонарей.

Мануэлю пришлось прибавить скорость, чтобы справиться с ветром. Машину несколько раз заносило, но пуэрториканец мастерски выправлял ее.

За шесть минут группа доехала до виллы. Дверь гаража поднялась, открывая проезд.

Чуть позднее вся банда собралась в комнате, откуда Грегор отправился в свое последнее путешествие. По разным причинам все были в плохом настроении, и Мейер почувствовал, что моральный дух его команды падает.

Рикардо, Кольбе и Мануэль поверили Моник, и внезапное появление сыщика, которого они считали убитым, вызвало у них чувство тревоги. У Мануэля на совести было убийство двух свидетелей с перекрестка О-Вив, Кольбе оглушил Грегора, когда тот сел в машину, а Рикардо вел автомобиль, взятый Моник.

Опасная близость французского агента зарождала сомнения в непогрешимости методов шефа.

Мейер с уверенностью, всякий раз восстанавливавшей его авторитет, разрядил обстановку.

— Вернемся к багамскому делу, — сказал он спокойным тоном. — Если перед этим необходимо будет устранить маленькое препятствие, мы сделаем это одним щелчком. Не забывайте, что тот тип — допуская, что это он, — здесь у нас, на пуэрто-риканской территории, что он один и ничего не знает.

Это утверждение Мейера было довольно точным.

После различных перипетий Франсис Коплан действительно прилетел в Сан-Хуан всего через полчаса после Моник Лери, проделав воздушный маршрут, весьма отличный от того, каким летела женщина, которую он преследовал.

Он летел прямым рейсом из Парижа в Форт-де-Франс и испытал некоторый шок, приземлившись на Мартинике. Полиция была категоричной: Моник Лери не фигурировала в списках пассажирских самолетов, севших в аэропорту Ламантен за три последних дня.

Испытывая сильную досаду, но не впадая в отчаяние, он сразу же дал телеграммы в различные агентства компании «Транс Уордл Эйрлайнз», что позволило ему проследить путь, проделанный молодой женщиной. Она сделала пересадку в Нью-Йорке, чтобы долететь до Майами, и там взяла билет до Сан-Хуана. Он даже узнал точный час, когда «боинг» должен приземлиться в Сан-Хуане.

К сожалению, Коплану пришлось ждать самолета, летевшего с юга, и он не мог опередить Моник на пуэрто-риканской территории. Время, выигранное им прямым рейсом в Форт-де-Франс, тогда как она делала крюк через США, было потеряно.

Уединившись в номере гостиницы «Флорида», он грыз себе пальцы от досады, что красивая авантюристка может снова ускользнуть от него. У него не было ни малейшего представления, где она могла находиться в этом городе, насчитывающем несколько тысяч домов.

Он погулял с час, чтобы успокоить нервы, а когда собрался вернуться в гостиницу на ужин, заметил, что приближается буря. Вместо того чтобы вернуться, он пошел к порту; бурное море привлекало его, особенно когда внутреннее беспокойство не давало сидеть на месте. Он должен был двигаться, чувствовать, как его хлещут струи дождя: ничто не возвращало ему хорошее настроение лучше, чем прогулки в плохую погоду.

Вот так он и оказался возле причалов в тот момент, когда яхта только что пришвартовалась, а та, кого он искал, прошла мимо него, чего он не заметил. Эта группа людей в непромокаемых плащах заинтересовала его куда меньше, чем грандиозные волны, штурмовавшие дамбу.

Пока на вилле начиналось совещание, Коплан, один на пустом проспекте, боролся с порывами ветра.

Вдруг в трех шагах от него возникла фигура полицейского в форме. Очевидно, он удивился, что человек прогуливался в такую погоду, потому что антильцы, едва начинался циклон, прятались в подвалы.

Необычный вид гуляющего заставил полицейского обратиться к нему не на испанском, а на английском:

— Что вы здесь делаете?

— Я заблудился, — сказал Франсис, и это была правда.

— Я бы скорей подумал, что вы потеряли голову, — недовольно буркнул полицейский. — Через две минуты полетят крыши домов… Где вы живете?

— В отеле «Флорида»! — изо всех сил закричал Франсис, чтобы быть услышанным.

— Я вас провожу! — прокричал в ответ полицейский.

Им понадобилось полчаса, чтобы добраться до гостиницы. Франсис горячо поблагодарил своего проводника, после того как своими глазами убедился, что тот ничего не преувеличил. Им несколько раз приходилось прижиматься к стене, потому что крыши и другие различные предметы, сорванные торнадо, падали на землю.

Коплан успокоился, но обязан этим он был не столько благотворному воздействию прогулки, сколько тому, что придумал способ обеспечить себе помощь полиции, не раскрывая своих истинных целей.

Утром следующего дня небо было таким чистым и светлым, как будто никогда никакого циклона и не было. Он закончился так внезапно, словно погоду изменили щелчком выключателя. Ослепительное солнце освещало прекрасный пейзаж, где господствовали синева моря и белизна домов.

В девять часов Коплан вошел в центральный комиссариат и обратился к дежурному.

— Я француз, — объяснил он полицейскому, — и временно проживаю на Мартинике. Моя семья прислала меня в Пуэрто-Рико, чтобы найти следы моей кузины, которая убежала из дома и, по всей вероятности, находится здесь.

Полицейский сдвинул фуражку на затылок и поскреб лоб.

Его горящие глаза озабоченно смотрели на Франсиса.

— Вы хотите, чтобы ее нашли?

— Нет, — ответил Коплан. — Я сам этим займусь. Мы не хотим вмешивать полицию в это сугубо семейное дело, но я бы хотел получить некоторые сведения.

Пуэрториканец несколько секунд раздумывал над этой непривычной проблемой, потом сказал:

— Я провожу вас к инспектору. Вы разберетесь с ним.

Вскоре Коплан вошел в кабинет, где ему пришлось повторить свою историю под недоверчивым и скептическим взглядом полицейского, небрежно одетого в штатское.

— Ее зовут Моник Лери, и она прибыла вчера вечером на «боинге» из Майами, — добавил Франсис. — Я хотел бы знать, в каком отеле она остановилась.

Инспектор смотрел на посетителя, как будто хотел его загипнотизировать. Несомненно, он рассматривал его так внимательно, чтобы составить себе мнение о его порядочности.

Наконец он нарушил свое молчание.

— Я не имею права сообщать такие сведения, пока вы не представите мне доказательства вашего родства, — выговорил он, почти не разжимая губ.

— Ладно, — ответил Франсис. — Стало быть, вы предпочитаете, чтобы я подал заявление о краже? Тогда всю работу придется проделать вам… а потом, когда я встречусь с подозреваемой, я заберу заявление назад.

Инспектор нахмурился. Он ломал себе голову, придумывая существенное возражение, но, ничего не придумав, выбрал менее утомительный выход.

— Подождите секунду, — сказал он. — Я сверюсь с карточками, присланными из гостиниц сегодня утром.

Коплан без приглашения сел на один из стульев и закурил сигарету. Пока офицер разбирал пачку карточек, Франсис любовался прекрасным видом Сан-Хуана.

Инспектор положил ладонь на карточки и заявил тоном, в котором прорывалось удовлетворение:

— Если особа, которую вы назвали, действительно находится здесь, ночь она провела не в гостинице. Ее фамилия нигде не фигурирует.

Коплан принял известие не поморщившись, хотя разочарование сжало ему желудок. Он подумал и сказал:

— Вы уверены, что получили все карточки?

— Последние приносят в половине девятого. Это крайний срок.

А если Моник, оставив багаж, пошла на встречу со своими друзьями?

Коплан стал настаивать:

— А вчерашние дневные уже разобрали? Полицейский устало поморщился, показывая этим, что шутка слишком затянулась. Его лицо сделалось еще более суровым.

— Но кто вам сказал, что она отправилась в гостиницу? — заворчал он. — Разве у нее нет друзей в Сан-Хуане?

— Мне это неизвестно, а я очень хотел бы это знать… Окажите мне любезность посмотреть еще раз, иначе я подам заявление не о краже, а об исчезновении человека.

Перспектива получить дело об исчезновении иностранной подданной заставила полицейского сделать дополнительное усилие. Если этот странный посетитель приведет свой план в исполнение, труды по ее розыску будут еще более утомительны.

Он встал, подошел к картотеке, взял пачку карточек, нанизанных на нитки, и снова сел за свой стол.

Нервничая, Коплан со все возраставшим нетерпением ждал, пока полицейский закончит проверку. С медлительностью, говорившей о твердых принципах или скрывавшей желание помариновать посетителя, инспектор просматривал карточки одну за другой.

Наконец пуэрториканец наклонился вперед, перечитал запись и поднял голову, несколько удивленный.

— Эта дама остановилась вчера в отеле «Ки-Уэст», — произнес он, — но пробыла там всего два часа.

Взгляды Коплана и офицера встретились. Оба они поняли, что это значит.

— С кем она была? — спросил Франсис на всякий случай.

Полицейский развел руками:

— Установить невозможно, карточки строго индивидуальны.

Коплан встал, погасил свою сигарету в пепельнице и улыбнулся:

— Спасибо, инспектор. Надеюсь, мне больше не придется вам надоедать.

Махнув на прощанье рукой, он направился к двери, открыл ее и вышел в коридор. В лицо ему ударила жара. Входная дверь открывалась, как печная заслонка.

Он вышел на улицу и остановился на широкой мраморной лестнице, чтобы приучить глаза к яркому свету. В Париже он забыл положить в чемодан солнечные очки.

Прищурившись, он спустился по ступенькам, ища поблизости стоянку такси.

Нужно было срочно сделать маленький визит в отель «Ки-Уэст». Франсису необходимо было выяснить имя и получить словесный портрет счастливого смертного, с которым Моник встретилась сразу по прибытии в Сан-Хуан.