Тройное убийство в Лурде

Глава XII

Сидя на стуле, Коплан изо всех сил старался придумать способ выиграть время.

Связанный и находящийся во власти двух мерзавцев, которые были вооружены и собирались вколоть ему наркотик, Франсис должен был иметь большое упрямство, чтобы не признать себя побежденным.

Кольбе достал из шкафа свое оборудование и тщательно приготовил шприц. Держа револьвер на коленях, Мануэль смотрел на него.

— Могли бы вы мне объяснить, по какой таинственной причине ваш шеф умышленно сунул Кристо в западню? — спросил вдруг Франсис совершенно спокойно.

Оливковое лицо Мануэля повернулось к нему, глаза сузились, а губы поджались. Он мрачно улыбнулся.

— Не пытайтесь блефовать с нами, это не пройдет! — уверил он.

— Зачем? — непринужденно спросил Коплан. — Моя судьба решена, я не строю иллюзий. Но мне доставило бы удовольствие понять деталь, сбившую меня с правильного следа в самом начале. Ладно, не будем больше говорить об этом.

Кольбе нажал на поршень шприца и выпустил тоненькую струйку жидкости. Мануэль сунул свой пистолет во внутренний карман и встал с дивана, чтобы подойти к Франсису.

Неожиданно он буркнул:

— Почему вы думаете, что именно Мейер поставил Кристо в трудное положение?

— Цианид, — сказал Коплан.

Густые брови пуэрториканца сдвинулись.

— Какой цианид?

Кольбе отломил кончик ампулы и резким голосом произнес:

— Не слушай его брехню, Мануэль! Он пытается нам слепить…

— Минуту, — сказал Мануэль. — Это меня интересует. Если кто может сообщить мне о судьбе Кристо, то только он. — И снова обратился к Коплану: — Какой цианид?

— Который он проглотил. На самом деле Кристо просто умер. Вместо того чтобы убежать, как я вам рассказал, он разгрыз ампулу. От человека можно избавиться разными способами, особенно когда спекулируют на его принципах.

Кольбе с жестоким выражением на лице подошел к Франсису. Он держал шприц указательным и средним пальцами, а большой лежал на поршне.

— А ну, вали отсюда! — приказал он пуэрториканцу.

С быстротой молнии Мануэль выхватил пистолет и прицелился в немца.

— Больше ни шагу! — приказал он хриплым голосом. — Я хочу услышать, что этот тип может рассказать. Отойди!

Кольбе слишком хорошо знал Мануэля, чтобы не принять это предупреждение всерьез. Он сделал шаг назад и пробурчал:

— Не будь идиотом, мы теряем время.

— Может быть, но веди себя спокойно. Сядь. Коплан усмехнулся:

— Да, он был бы рад заткнуть мне рот! Он терпеть не может намеки на цианид.

Теперь глаза Мануэля вспыхнули. Его взгляд переходил с Кольбе на пленного, но ствол пистолета, наставленный на немца, не отклонился ни на миллиметр.

— Говори, — буркнул он, обращаясь к Франсису. — Что случилось?

— Спроси об этом его, — посоветовал Коплан, указывая кивком на Кольбе. — Он лучше меня знает, почему Кристо довели до самоубийства!

Взгляд Мануэля остановился на Кольбе, а палец напрягся на спусковом крючке.

В наступившей тишине Коплан издал короткий и жуткий, нечеловеческий крик. От неожиданности Мануэль непроизвольно нажал на спусковой крючок. Сухо прозвучал выстрел; из ствола вырвалось пламя, и пуля вошла в лоб немца.

Нагнув голову, Коплан буквально взлетел вместе со стулом. Отчаянным толчком связанных ног он толкнул себя на пуэрториканца; его девяносто килограммов ударили худенького пуэрториканца под ребра. Оба тяжело упали на ковер, покатились, натыкаясь на мебель. От удара Мануэль выпустил свое оружие.

При связанных руках и ногах Коплан имел только два козыря; голову и вес. Он использовал оба с энергией бешеного зверя, раздавливая хрупкого противника под собой. Скатившись на бок, он выбросил свои связанные ноги в лицо Мануэля, потом встал на колени, что было силы ударил его головой в живот, слегка приподнялся и вонзил зубы в его горло, в то время как тот, вцепившись ему в волосы, отчаянно тянул их назад, чтобы разжать мертвую хватку. Но это продолжалось всего несколько секунд: руки его обмякли.

Коплан разжал челюсти, с трудом поднялся и сплюнул: по его подбородку текла густая и теплая жидкость. Он глубоко вдохнул, успокаивая тошноту, поднимавшуюся у него в желудке, и осмотрел комнату затуманенным взглядом.

Мертвый Кольбе валялся на диване, очки свисали у него с уха, лицо было в крови. Под разжавшейся рукой лежал шприц, из которого вытекало содержимое.

Мануэль был страшен: его кожа принимала цвет слоновой кости, а на шее было отвратительное черное пятно.

Коплан почувствовал головокружение. Голова болела, как будто по ней били дубинкой. Удушающая тишина, установившаяся в этой комнате без окон, была более давящей, чем в могиле.

Ему понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Наконец, повернувшись спиной к Мануэлю, он нагнулся и стал обыскивать одежду пуэрториканца в надежде найти нож.

Его по-прежнему связанные за спиной руки делали неловкие движения.

Он разрывал швы, ощупывал ткань и наконец обнаружил рукоятку ножа с выкидным лезвием. Достав из потайного кармана этот предмет, он поднялся, нажал на пружину и выпустил лезвие.

Затем он бросил нож и повернулся посмотреть на него. Это было тонкое и острое оружие, которое должно было входить в тело, как в масло. Нож был хорошо отточен.

Он снова повернулся, присел, взял нож, потом, сев на пятки, стал перепиливать веревки, стягивающие ему щиколотки. Когда это было сделано, он зажал рукоятку между пятками и стал водить по лезвию веревками на запястьях.

Наконец он освободился от веревки и сбросил обрывки, встал, поправил неполадки в своем туалете и начал очень быстро обыскивать виллу.

Он вытаскивал ящики, опустошал шкафы, взламывал замки, вышибал запертые двери.

Единственное, что он обнаружил, был арсенал: четыре автомата, два карабина, охотничье ружье, полдюжины гранат. Возможно, на это снаряжение и намекал Мейер перед уходом.

На всякий случай он взял из этого склада два пистолета и две небольшие гранаты; принимая во внимание характер беседы, к которой он готовился, это могло стать полезным.

Обыск убедил его, что ключ к разгадке тайны находится на борту яхты. Она должна уйти на рассвете, а было только три часа ночи.

Коплан без всякого труда вошел в гараж. Там стоял великолепный «паккард».

Он стал искать систему открывания двери, но не мог обнаружить кнопку. Он быстро осматривал стены, ярко освещенные электрическими лампами.

Действительно, было слишком глупо ходить взад-вперед в этом запертом помещении. В ярости он подумал, не стоит ли выбить дверь «паккардом». И вдруг он вспомнил, что в Америке двери в гараж открываются по радио из автомобиля.

Он открыл дверцу, сел за руль, включил радио, завел мотор. В его еще болевших висках сильно стучала кровь, когда он нажал кнопку на приборной доске.

Он увидел, как поднимается дверь, и испытал большее облегчение, чем когда придумал устроить ссору между Мануэлем и Кольбе…

Его нога медленно отпустила педаль тормоза, в то время как свежий воздух погладил ему лоб: дверь полностью поднялась.

«Паккард» тихо покатил по цементной дорожке, выехал на проспект и набрал скорость.

Доехав до частного порта, Коплан бросил машину и остаток пути прошел пешком.

Он не знал, где стоит «Мария-Кристина», но это было не так важно. Корабль должен был иметь немалое водоизмещение, поскольку Мейер говорил об экипаже, который должен прийти на борт в шесть часов утра. Когда на яхте есть экипаж, она не просто катерок.

Коплан шел по причалам, залитым лунным светом, стараясь не выходить из тени ангаров. Примерно минут через десять он заметил совершенно белый корабль с благородными контурами, возвышавшийся над маленькими прогулочными корабликами. Свет, пробивавшийся через занавески двух иллюминаторов, показывал, что на борту этой прекрасной яхты не спят.

Он проверил название, написанное на корме; когда он убедился, что именно эта яхта служит штабом Мейеру, он спрятался в темном углу и стал ждать.

Рикардо и Моник раскладывали содержимое своих чемоданов по шкафам каюты, которую обычно занимали во время круизов.

Любовники не разговаривали. Атмосфера была напряженной. Моник догадывалась, что Рикардо в ярости и молчит только потому, что Мейер не допускает ссор в своем присутствии, а дела шли не настолько хорошо, чтобы можно было нарушить его приказ.

Разложив одежду по шкафам, они прошли в салон. Там уже был Мейер. Он курил, с трудом скрывая нетерпение.

Когда парочка села, шеф сказал:

— Я же велел им поторопиться… Они должны уже быть здесь.

Моник, чьи глаза были окружены темными кругами от усталости, скрыла зевок… После умственных и физических перегрузок, перенесенных ею за последние пятнадцать часов, она хотела только одного: спать.

— Скоро придут, — сказала она на всякий случай.

— Кольбе всегда был пунктуальным, — произнес Рикардо глухим голосом. — Он должен был уколоть легавого, собрать чемоданы и взять оружие. Все это занимает немало времени.

— Их двое, — возразил Мейер. — Мы здесь уже час, а ведь ехали мы не очень быстро.

— Может быть, француз попытался врать? — предположила Моник. — Если только Мануэль не решил немного повеселиться.

Мейер сбросил пепел с сигары. Его недовольство росло.

— Когда я приказываю, никакого веселья. Эти дураки не понимают опасности, которой подвергаются, оставаясь на вилле.

— Какой опасности? — удивленно спросил Рикардо. Мейер посмотрел на пуэрториканца с состраданием, как обычно смотрят на слабоумных.

— Предположим, что француз не один. Предположим, что у него были контакты с полицией Сан-Хуана. Что произойдет, когда они заметят, что он не вернулся в свою гостиницу?

Рикардо, опустив свои бархатные глаза, осмелился ответить:

— В любом случае он не мог ничего рассказать о нас. Он знает только Моник.

— Да! — язвительно отозвался шеф. — Но двести человек видели их вместе в «Кубан-Мамбо», а когда Моник поняла, что он от нее удрал, она не нашла ничего лучшего, как вернуться прямо на виллу. На такси, ко всему прочему! Все равно что громко прокричать наш адрес.

И более спокойно добавил:

— Если бы она так же хорошо шевелила мозгами, как вертит задницей…

Пуэрториканец сделал усилие, чтобы не броситься на Мейера. Но глубоко вздохнул и смолчал.

Мейер снова посмотрел на часы: половина четвертого.

— Это нормально… — вдруг сказал он. — Рикардо, мы поедем на виллу. Я, как обычно, прикрываю вас. Не садитесь в машину, пока я не дам сигнал. Когда будете на месте, прежде чем входить, примите меры предосторожности. Поехали.

— А я? — спросила Моник.

— Вы, — зло сказал Мейер, — вы останетесь здесь, и, если мы не вернемся через час, вам останется только пустить себе пулю в висок. Ясно?

Молодая женщина впервые по-настоящему испугалась. Она еще никогда не видела шефа в таком состоянии.

От него всегда исходила твердая уверенность, даже когда другие были встревожены. У него появлялись запасные варианты, едва только что-то срывалось. Но сейчас он потерял хладнокровие.

Рикардо вставил микрофон слухового аппарата в правое ухо, спрятал провод под лацкан пиджака и нажал кнопку на маленькой коробочке, лежавшей в кармане его шелковой рубашки.

Он поиграл своим пистолетом, потом вопросительно посмотрел на Мейера.

Тот кивнул.

Пуэрториканец взялся за поручни лестницы и стал подниматься по ступенькам, не сделав Моник ни малейшего знака. За ним последовал Мейер. Моник рухнула на подушки дивана и обхватила голову обеими руками.

Коплан скрывался в тени ангара, и ему уже порядком надоело ждать.

Несколько раз он чуть не выскочил из своего укрытия, чтобы подбежать к яхте, но каждый раз здравый смысл удерживал его от этого безумного шага. Единственным выходом было принять старую как мир тактику: уничтожать противника по частям, избегая столкновений с его объединенными силами. Не дождавшись опоздавших, Мейер неизбежно пошлет своего подручного на виллу.

Наконец терпение Коплана было вознаграждено. Он увидел свет на палубе яхты. Пригнувшись, он спрятался за кучей ящиков, не теряя из виду атлетическую фигуру человека, спускающегося по трапу.

На палубе остался свет, и это навело Коплана на мысль, что второй — наверняка Мейер — стоял на палубе и наблюдал, как уходит его подручный.

Коплан был очень осторожен. Он знал, что эти люди могут поддерживать между собой связь на расстоянии, и никто об этом не догадывался. Синхронность действий бандитов, захвативших его позади «Кубан Мамбо», была неоспоримым подтверждением этого.

Поэтому он не стал двигаться и ограничился наблюдением за уходившим Рикардо.

Неожиданно произошло нечто, крайне поразившее Коплана и поставившее под вопрос все его планы.

Рикардо прошел метров пятьдесят и собирался свернуть за угол ангара, чтобы направиться к ближайшей улице, когда какая-то фигура отделилась от тени и пошла по следам пуэрториканца. С борта яхты Мейер немедленно сообщил Рикардо, что за ним «хвост». Он поднес руку к губам, пробежал по трапу и поспешил на помощь Рикардо.

Тот был уже далеко, но было видно, как он резко обернулся и бросился на человека, шедшего за ним. Захваченный врасплох, тот инстинктивно отступил.

Неудачно спрятавшийся Коплан скорее догадался, чем увидел, что началась схватка. Но борьба Рикардо с его преследователем была короткой: вмешался Мейер.

Все продолжалось только несколько секунд. Неизвестный рухнул. Рикардо схватил его, дотащил до края причала и сбросил в воду. Затем они с Мейером сели в припаркованную невдалеке машину.

Ошеломленный неожиданным поворотом событий, Коплан не вышел из своего укрытия. Он совершенно ничего не понимал в этой истории, кроме того, что ему представился неожиданный случай без риска пройти на яхту. Моник не была опасным противником. Если Мейер и Рикардо доедут до города, у него впереди будет минимум четверть часа.

Не откладывая больше, он встал, пересек наискось пристань и ступил на трап с такой непринужденностью, как будто возвращался к себе домой. Он обогнул рубку, чтобы войти в дверь, из которой вышли Рикардо и Мейер.

Держа в правой руке пистолет, он поставил ногу на верхнюю ступеньку без особых предосторожностей. Если Моник ждала внизу, она должна была подумать, что возвращается Мейер.

На середине лестницы он остановился и внимательно прислушался. Он уловил приглушенные рыдания. Спустившись ниже, он подошел к дверям. За ними должна была находиться Моник: он слышал ее всхлипы…

Коплан положил левую руку на задвижку, открыл ее и распахнул дверь. Молодая женщина подскочила, как будто ее укусила змея. Ее мокрые глаза расширились, рот раскрылся, обе руки поднялись к сердцу. Она зачарованно смотрела на человека, стоявшего перед ней с саркастической улыбкой на губах и револьвером в руке.

— Здравствуй, моя красавица, — сказал Франсис приветливым тоном. — Ты рада меня видеть?

Если она и была рада, то никак этого не показала. Она, очевидно, задохнулась от изумления, потому что из ее горла не вышло ни одного звука.

Глаза Коплана приняли странный металлический блеск, черты лица застыли.

— У меня нет времени на болтовню, — сказал он. — Отвечай быстро и правдиво. Кто был мужчина, похищенный на перекрестке О-Вив?

Моник вдруг охватила паника. Смертельно бледная, она открыла рот, пытаясь закричать, но Франсис схватил ее за горло. Он сжал достаточно сильно, потом залепил ей великолепную пощечину тыльной стороной ладони. Его твердые, как дерево, пальцы оставили четыре полосы на нежной коже перепуганной женщины.

— Не заблуждайся, — предупредил он. — Я не так весел, как сегодня днем. Ты должна заговорить немедленно.

На его волевом лице читалась безжалостная твердость, и, когда он сунул в карман пистолет, который до сих пор держал в руке, Моник поняла, что он забьет ее насмерть, чтобы заставить признаться.

Она прошептала:

— Его… его звали Грегор.

— Звали? Значит, он умер?

Она утвердительно кивнула головой.

— Почему это было так важно? Что он сделал?

— Он случайно разбил ампулу. Вызвал эпидемию…

— Брюшного тифа? — спросил Коплан, почти уверенный в ответе.

Моник подтвердила трясущимися губами.

В очередной раз Старик подчинился верному предчувствию, когда, извещенный дирекцией надзора за территорией, что полиция Лурда просит вмешательства спецслужб для расследования очень темного дела, отправил на место действия Коплана. Он сразу заподозрил возможность связи этого дела со странной эпидемией в Лионе, очагом которой стала одна казарма, потому что одновременное устранение трех безобидных прохожих выдавало тактику организации, решившей скрыть главное событие.

В серо-стальных глазах Коплана блеснула сдерживаемая ярость. Он сталкивался с ужасными изобретениями человеческого гения, знал о самых преступных видах деятельности, но считал бактериологическое оружие самым мерзким из всех.

— На кого вы работаете? — произнес он, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не растерзать Моник на клочки.

— Я… я не знаю… — пролепетала она бесцветным голосом, находясь на грани обморока.

Коплан ударил ее в челюсть левой рукой, и она растянулась на диване.

— Не двигайся, — приказал он грозно.

Моник закрыла лицо рукой. Похолодев, она сжалась, ожидая ледяного прикосновения ствола револьвера к затылку.

Но Коплан думал совсем о другом. Он хотел получить образцы бацилл, которые имела банда и которые могли вызвать катастрофу.

Он перевернул содержимое всех шкафов, обнаруженных в шести одноместных каютах, но не обнаружил ни малейшего признака образцов. Почти больной от нервного возбуждения, он вернулся в салон, где лежала Моник.

— Где образцы?

Молодая женщина приподняла голову. Прическа ее растрепалась.

— Какие образцы? — прошептала она.

— Один из вас должен иметь коллекцию стеклянных трубочек, оборудование для анализов, флаконы… Где все это?

Он выглядел так, что, казалось, вот-вот взорвется, несмотря на усилия сдержать свою ярость.

— В аптечке, может быть? — предположила она, указывая на шкаф.

Естественно! Он должен был сразу подумать об этом, вместо того чтобы рыться в комодах и платяных шкафах.

Он прыгнул к шкафу, открыл дверцы и увидел то, что искал по самым темным уголкам: ящичек с нарисованным на нем красным крестом, потом второй, где лежали микроскоп и сосуды разнообразных форм. Он осторожно взял ящичек, открыл оба крючка, запиравшие крышку, и поднял ее. Два ряда пробирок с приклеенными этикетками лежали на слое ваты.

Эта коробочка в сорок сантиметров в длину и двенадцать в ширину хранила в себе большую опасность, чем склад бомб. Здесь были собраны образцы самых жутких вирусов и бацилл.

Он закрыл ящичек, поставил его на стол и закрыл обе створки двери, затем, пристально глядя на Моник, вытащил платок, чтобы вытереть лоб и руки.

Его мозг лихорадочно работал, поскольку, несмотря на этот первый успех, оставались другие проблемы, требовавшие радикального решения: прежде всего надо было поместить эту коробочку в надежное место, потом взять Рикардо и Мейера и заставить их признаться, на кого они работают.

Кольбе и Мануэль сошли с дистанции: они зададут пуэрто-риканской полиции хорошенькую задачку, поскольку немец был убит пулей из пистолета другого мертвеца. Что касается Мануэля, отправившая его на тот свет рана скорее наведет на мысль о волке, чем о человеке; ведь последний обычно расправляется с врагом руками, а не зубами.

Но Моник представляла еще большую проблему: если он ее оставит, она поспешит предупредить Мейера и Рикардо, как только они придут. Если он ее ликвидирует, то лишится незаменимой свидетельницы.

Франсис подумал, что нужно заставить Моник пойти с ним. Он ее достаточно запугал, чтобы она не пыталась взбунтоваться.

Взяв коробку под мышку, он повелительно махнул рукой пленнице, но вдруг заметил, что выражение лица молодой женщины внезапно изменилось. Он резко повернулся и едва не выронил ящичек.

Неизвестный держал его под прицелом «маузера» калибра девять миллиметров.