Трудная любовь

3

Тогда, семь лет назад, она открыла дверь гостиничного номера и изумленно воскликнула:

— Ричард?

— Линда? — Он был не менее поражен, увидев ее. — Что ты здесь делаешь?

— Я… Я… — Линда нервно сжимала край легкой одежды под горлом. Мужчина бросил взгляд поверх ее плеча на гостиничный номер, весь заставленный свечами, стараясь не смотреть на то, как ее грудь вздымается под прозрачным шелком.

— Извини, не предполагала, что войдешь ты. Я ждала… — Ее голос замер. Она отступила назад, порозовев от смущения.

Ясно кого, подумал Ричард. Чарльза! Звук приближающейся машины заставил Линду броситься вперед. Она схватила его за руку и втянула в комнату, закрыв дверь.

— Он не придет?

— Не знаю. Я получил эту записку. — Ричард полез в карман, немного помедлил, чтобы случайно не вытащить фотографию, украденную на вечеринке.

Линда вырвала бумажку из его рук. Ее глаза гневно сверкнули.

— Кто дал ее тебе?

— Один парень. Кто-то сказал, что Бобби оставил ее для меня. Я не знал, как поступить… — Ричард пожал плечами.

От расстройства Линда забыла о пеньюаре и короткой комбинации, надетой под него. Ее ноги обнажились, как и большая часть тела.

Ричард резко сел на кровать. Ему стало не по себе. Он не должен был таким образом думать о ней, ведь она была девушкой его брата.

Линда изумленно смотрела на скомканную записку, ее длинные светлые волосы мягко спадали на обнаженные плечи.

Ричард прочистил горло:

— Что, не тот брат? Да?..

Ночной ветер становился все прохладнее, он влетал в недостроенное помещение, вздымая строительную пыль и опилки. Ричард стоял на самом краю крыши и не смотрел на нее.

— Ты знаешь, что я ездил в Японию? — спросил он вдруг.

Она сделала неопределенный жест рукой.

— Три года назад. — Его голос звучал хрипло.

— Да, я, кажется, что-то слышала об этом.

— Так вот, это была незабываемая поездка. Сначала меня просто обуревала идея покорить одну вершину, но в результате я провел в той стране полгода. Японцы — удивительный народ. Их философия жизни в гармонии с природой вдохновляет. Я не думал, что мне это может понравиться, но так случилось. Ты когда-нибудь видела японский сад? Абсолютное совершенство. Люди бережно превращают необработанные дебри в эталон красоты.

— И ты решил — это твое призвание? — Линда наморщила носик.

— Боже мой, конечно нет! Я бы не справился.

Линда прижалась щекой к балке.

— Тогда… что ты пытался сказать мне? — Ее челка растрепалась на ветру, она стояла, обхватив себя руками.

— Я путешествовал по стране, спал на татами, ел рис, рыбу и водоросли. Однажды в маленькой деревушке встретил ремесленника, который делал резные деревянные безделушки. Он был так немощен, что мог двигать только пальцами, но все равно работал, вырезая прекрасный корабль. Старик провел всю свою жизнь в поисках совершенства.

— Здесь ты такого не встретишь.

— Нет? А это? — Ветер шуршал сухими листьями дубов и кленов. — Разве лист не совершенство?

Линда встряхнула головой:

— Я в детстве проводила часы в поисках совершенного листа. Они все были или с пятнами, или немного рваными.

— А камни? — спросил он, вынимая руки из карманов.

Ее ресницы дрогнули, когда он обнял ее. Взяв ее руку, он нежно разжал ее пальцы, вложил в ладонь маленький камешек и сжал пальцы в кулак.

— Не смотри, но постарайся почувствовать его.

Линда замерла, боясь, что до него доносится ее слишком громкое дыхание, а может быть даже биение сердца.

— Потрогай, он — совершенство.

Девушка закрыла глаза, концентрируясь. Камень был круглым, хорошо отполированным самим временем. Ричард видел, как она крутит его в ладони, и кончики ее пальцев ощупывают поверхность, вероятно, ища недостатки.

— У меня привычка собирать камни повсюду, где только приходится бывать. Глинистые сланцы, агаты, обычные камешки с берегов рек…

Она тронула губы кончиком языка.

— А зачем?

— На память, наверное.

Она поднесла камень совсем близко к лицу и провела им по нижней губе.

Лунный свет подчеркивал золотистый блеск ее глаз цвета лесного ореха. Он мягко высвечивал плавные линии ее скул, подбородка, губ. Сумасшедшая луна, что она делала с ним…

Девушка повертела камешек в руках.

— О! Нашла… Какая-то шероховатость. — Большим пальцем она потерла темное пятно, которое портило гладкую серую поверхность.

— Кровь, — объяснил он.

Линда вздрогнула. Камень выпал из ее пальцев. Негромко стукнув, упал на крышу, покатился по ней и исчез в темноте.

— Господи! — Линда безрассудно наклонилась над краем, вытянув руки, как если бы могла схватить его. — Прости, Ричард. Мы можем слезть и поискать его.

Он положил руки на ее плечи и буквально втянул ее обратно.

— Пусть летит. Пришло время отпустить его.

— Но… ты сказал кровь? Чья?

— Моя.

Она повернула к нему испуганное лицо.

— Ричард, как это ужасно.

Ему пришлось рассказать ей об автомобильной аварии, о том, как из-за своего безрассудства он потерял контроль над машиной, отрикошетил от грузовика и врезался в дорожное ограждение. Как его выбросило из машины и засыпало унитазами. Как вдобавок ко всему, ему, переломанному, истекающему кровью, целую вечность пришлось провисеть на краю пропасти, судорожно хватаясь за корни и камни. В те страшные минуты он давал жаркие обещания Богу больше не рисковать, что шло вразрез со всеми его принципами и склонностями характера. Потом пришло спасение, и его отправили в больницу. Медсестра вытащила камень из его судорожно сжатого кулака и отдала Чарльзу.

— Годом позже я вернулся на место аварии. Хотел выбросить камень, но не смог.

Линда с отчаянием в голосе воскликнула:

— И теперь я потеряла его!

Он противился желанию погладить выбившуюся из-за ее уха прядку.

— Ничего… Я уже покончил с этим суеверием. Талисманы мне ни к чему.

— Да? — Она накрыла его огромную руку своей маленькой ладонью. — Ты постоянно стремишься совершенствовать себя. Ищешь предел своих возможностей. Играешь в поддавки с судьбой… — Линда повернулась и стала приглаживать волосы. — И это пугает меня.

Меня тоже, подумал Ричард.

Он спустился вниз и, стоя на груде мешков, поймал в объятия ее восхитительное тело, затем аккуратно поставил девушку на пол. Все его естество проснулось и затрепетало при этом. Когда он крепко прижал ее к себе и ощутил каждый изгиб ее фигурки, в паху возникло сладостное напряжение. Девушка не сказала ни слова, и он тоже.

Всю дорогу, пока Ричард подвозил Линду до ее машины, оставленной на пляже, он старался не смотреть на румянец, заливавший ее щеки, на нежный профиль и сплетенные на коленях нервные тонкие пальцы. И вздохнул с облегчением, когда его спутница уехала, хотя им так и не пришлось поговорить о своих взаимоотношениях.

Теперь, если ему захочется увидеть ее снова, он должен будет придумать основательный предлог. Что-то, что не спугнет ее, позволит им сохранить безопасное расстояние и держать чувства в узде. Ричард должен сделать это для самой Линды. Девушка может предполагать, что риск взбодрит ее, внесет новый импульс в ее размеренную жизнь. Но на самом деле ей это не нужно. Она создана для спокойной жизни и превосходно справилась бы с ролью образцовой жены, это было всегда очевидно. Ему, возбужденному и обнадеженному ее поведением, пришлось повторять это себе по дороге домой, куда он поехал, чтобы отметиться и не подвергать лишнему беспокойству родителей.

Ричард не собирался пользоваться ключами Линды, по крайней мере, этой ночью.

Он лежал в своей тесной каморке под самой крышей и прислушивался к равномерным носовым пассажам кузена Тома. Ключи, подумал он, когда в комнате стало невыносимо душно. Камень…

И вот пятнадцать минут спустя он уже ползал вокруг фундамента недостроенного дома, ощупывая землю руками. Наконец ему удалось нащупать заветный камешек. Узнав его на ощупь и почувствовав, как тот сразу уютно устроился в его ладони, Ричард с облегчением вздохнул. Видела бы сейчас его Линда, ведь перед ней он хорохорился, боясь невольной насмешки с ее стороны. Напряжение дня давало себя знать, нога ныла, и ему пришлось сесть тут же — на холодные цементные блоки. Замерев в таком положении, он стал прокручивать в своей памяти образ девушки: от мечтательной золотоволосой девочки его юности до изящной женщины, в какую она превратилась сейчас…

Сколько он так просидел — трудно сказать, часы остались дома. Постепенно восточный край неба порозовел, и птицы запели на деревьях. Перед его глазами четче обозначились два предмета, приведшие его сюда этой ночью. В правой руке он держал камень, а в левой — фотографию Линды в день ее восемнадцатилетия. Линды юной и чистой.

Ричард вернулся в дом с восходом солнца, наблюдая, как за окном один за другим гаснут фонари. Деревянный дом Бейли был довольно массивным. Он вошел через заднюю дверь, тихо пробрался на кухню и заварил кофе в огромной кофеварке, предназначенной для гостей. Когда кофе сварился, встал отец. Ричард налил ему чашку, и они вместе сели за кухонный стол.

— Чего ты так рано встал, разве уже выспался? — с утренней хрипотцой в голосе произнес Говард Бейли, потирая щетинистый подбородок. С каждым прошедшим годом он стал казаться все мельче и суше. Его простое лицо отличала вечная задумчивость, а редкие седые волосы торчали клоками. Под глазами набухали тяжелые мешки. Но внешность обманчива. Ричард знал, что отец для своего возраста чувствует себя неплохо.

— Просто не мог заснуть, — сказал он. — В доме духота.

— Ты не меняешься. Сколько раз я находил тебя в детстве спящим прямо на земле то под деревом, то у сарая. Правда, ты никогда не забывал прихватить с собой подушку. Твоя мать даже начала запирать двери, но ты всегда находил ключ.

— Или вылезал через окно.

— Может, останешься на время, поживешь с нами?

Ричард опустил в кипяток пакетик с чаем.

— Спасибо, отец.

— Мы скучаем по тебе.

— Я знаю. Я тоже скучаю. Но я приехал сюда ненадолго. Мне здесь не нравится. Воздух слишком тяжелый. — Его родители жили последние несколько лет в Скуоли, это было совсем другое дело. Когда он поправился, то навестил их там.

— Ну, смотри сам. Мы же вернулись в Мидлхилл, чтобы остаться здесь надолго, — заметил отец.

Да, что и говорить, свадьба Чарльза позволила им с триумфом вернуться сюда, освободив от позора, который упал на их бедные головы, в то время как его считали коварным обольстителем невест. Родителям частенько достается за поведение детей. Ричард выпил сразу половину кофе одним большим глотком.

— Твоя мать обуреваема идеей восстановления порядка в Мидлхилле, она надеется, что здесь наконец-то появится достойный мэр. Говорят, город опустел, с тех пор как она уехала. Почему бы тебе не побыть рядом и не помочь ей в избирательной кампании? На каникулах, по крайней мере.

— Благодарствую. — Ричард приуныл.

— На носу Рождество. — В голосе Говарда мелькнули просящие нотки. — Подумай, как счастлива она будет.

— У нее теперь есть невестка и в придачу — целый город!

Одри Бейли была активной женщиной, постоянно пребывая в поисках нового дела. Она вечно строила какие-то грандиозные планы. Ее муж был более ленив и, вместо того чтобы нестись галопом, передвигался по жизни не спеша. Ричард был в мать, Чарльз — в отца, хотя с внешностью вышло как раз наоборот. Одри и Чарльз обладали более чем эффектной внешностью.

Говард посмотрел на сына с легким недоумением:

— Мы вынуждены будем искать тебе замену.

— Я не политик! — Ричард вскочил и расплескал остатки кофе.

Этажом выше послышались шаги, вода побежала по трубам. Вскоре на кухне соберутся все родственники Бейли.

— Да при чем тут политика! — Говард открыл холодильник, достал упаковку яиц и по инерции еще одну. — Если ты, конечно, не имеешь в виду сексуальную политику.

Ричард улыбнулся.

— Мы не должны говорить о сексе за столом! — Это правило придумала Одри, когда мальчики подросли и стали задавать откровенно смущающие вопросы за обедом.

— Брак… — начал было отец.

— …Это пожизненное заключение, — закончил Ричард. — Если вы с мамой мечтаете о внуках, то нечего беспокоиться. Чарльз обеспечит.

Старина Чарльз всегда заполнял прорехи в беззаботной жизни своего братца.

— Я думаю о твоем счастье, сынок. Тебе смешать коктейль? Достань, пожалуйста, миксер.

Ричард потянулся к верхней полке, обрадовавшись перемене темы.

— А хочешь приготовлю тебе омлет?

— Нет, спасибо, пап. — Ричард потер щетинистый подбородок, подумав, что надо было побриться, пока весь дом спал. По его расчетам, оставалось меньше минуты, до того как кухня будет атакована голодной толпой. — Мне надо идти.

Отец прислушался к звукам, доносящимся из глубины дома, и его лицо осветилось:

— Сюда идет твоя мать.

Очевидно, он умел угадывать ее по шагам.

— Увидимся позже, — бросил Ричард, в то же мгновение ловко выскальзывая через заднюю дверь.

— Ждем тебя к обеду. И пригласи Линду, мы бы хотели встретиться с ней.

Ричард остановился:

— Попробую… Если она захочет говорить со мной на эту тему.

Он рванул на машине так, что только взвизгнули шины. Но спешил молодой человек не для того, чтобы поговорить с Линдой. Хотя повидать ее было бы сейчас очень кстати.

Линда жила в красивом, стильном доме, расположившемся на одном из холмов, окруженном живописной местностью. К двухэтажному строению вела посыпанная гравием дорожка и примыкал гараж. Часть задней стены дома на уровне второго этажа была остеклена, открывая прекрасный вид на отвесно спускающуюся лощину с тоненькой серебристой ниточкой ручейка на дне.

Ричард позвонил, и донесшийся из глубин жилища голос позволил ему войти. Он был здесь как-то, поэтому знал, что, поднявшись по темной дубовой лестнице, увидит перед собой потрясающую панораму окрестностей. В это время года лощина была пестро-золотой. Большинство листьев опало и укрывало землю желто-коричневым ковром. Высокие серебристые стволы и простирающиеся вширь ветви деревьев каллиграфически точным рисунком выделялись на фоне неба. Было сухо и ясно.

Ричарда потянуло прогуляться там.

— Эй, спускайся сюда! — прокричала Линда снизу. Кухня и столовая находились на первом этаже.

Кухня была просторной и уютной — матовая с растительным узором плитка, покрывающая стены до потолка, строгая березовая мебель, огромный оранжевый светильник и такого же цвета коврик на полу. Все вокруг сияло чистотой и располагалось на своих местах. Линда даже готовить пыталась, не устраивая беспорядка. Ричарду пришло в голову, что здесь он вполне мог бы жить, если б у него появилось желание обосноваться на одном месте.

— Доброе утро. Я приготовила завтрак. — Она открыла шкафчик и достала две тарелки, затем легким движением руки выдвинула еще один ящик, вынула оттуда две ложки. Жестом пригласив гостя сесть за покрытый салфеткой стол, расположенный у окна, девушка вынула из холодильника тарелки с нарезанной ветчиной и сыром. Затем Линда поместила дымящуюся кастрюлю с кашей между тарелками, сказав при этом:

— Здоровая пища как раз для тех, кто любит риск.

— Но я…

— Не надо отказывать мне в просьбах. Их всего две. Пожалуйста, сядь. Мне не хочется есть в одиночестве.

— Я позавтракал дома. И только пришел сказать…

— Чаю? — Она ослепительно улыбнулась ему. — Не беспокойся, я не жду, что мой первый урок будет длиться слишком долго. Он закончится еще до того, как ты заметишь это.

— Как хочешь, — сказал мужчина, усевшись наконец.

— Ты вернулся вчера домой к родителям? — Она проглотила ложку овсянки.

— Знаешь…

— Тогда сделка отменяется.

Что ему было сказать в ответ?

Молодые люди быстро покончили с овсянкой. Линда ловко вытерла стол и сложила посуду в машину. Она обходилась со своим гостем крайне доброжелательно, что превращало их разговор просто в дружескую болтовню. Но на самом деле все было не так-то просто.

— Послушай, Линда, должен сказать насчет прошлой ночи… — запинаясь, проговорил он, чувствуя внезапно образовавшийся комок в горле.

— Прошлая ночь была… была… — перебила его Линда и замолчала на секунду, подыскивая слова, — единственным исключением, — нервно закончила она и стала смотреть куда-то поверх его головы.

— Что ты имеешь в виду?

— Забудь об этом. Можешь свалить все на свадебный синдром.

— Я не знаю таких синдромов.

— Свадьбы, — она теребила пальцами край одежды, — они сводят женщин с ума. Особенно тех, кто слишком близок к эпицентру, чтобы избежать заражения.

Он вскинул бровь:

— Заражения?

— Белокружевная болезнь. Она приводит в отчаяние даже таких уравновешенных женщин, как я. Не обращай внимания на то, что я наговорила вчера.

— Ты хочешь сказать, что это все ничего не значит?

Она покачала головой.

Он встал.

— Пожалуй, пойду.

Она испугалась.

— Нет, подожди! Я имела в виду… только часть сказанного.

— Какую же часть? — Ричард пристально посмотрел на нее. — Нам надо поговорить прямо, не откладывая в долгий ящик, — стал настаивать он, неожиданно для себя обнаружив способ заставить ее сказать то, что должен был сказать сам, что, однако, не делало ему чести.

Она набрала в легкие побольше воздуха:

— Послушай, Ричард, мы просто друзья, — произнесла Линда дрогнувшим голосом. — Да, просто друзья. И впредь никаких вылазок на неизвестные территории.

Неизвестные, но не совсем… Хотя сейчас было не время говорить об этом.

— Нет вопросов, — сказал он, удивляясь, почему ему совсем не стало легче. Разве это не то, чего он хотел?

Ха! Это совсем не то, чего он хотел. Но так было правильнее.

Он увидел, как она подошла к ящику для обуви и вытащила пару новых высоких ботинок. Потом достала кожаный жилет, узкий кашемировый шарф и пару перчаток. Красота ее движений была врожденной. Девушка давно казалась ему совершенной во всех отношениях.

Это было то, в чем он ошибался.

— Ну что ж, пошли, если ты такая упрямая. Моя экипировка в багажнике.

Спустя час Ричард затормозил у подножия горы, которая была настоящим полигоном для начинающих альпинистов.

Линда некоторое время стояла, с прилежанием хорошей ученицы выслушивая наставления Ричарда, а затем стала торопливо подниматься и через некоторое время была уже довольно высоко. Она посмотрела вниз, и у нее закружилась голова. Ричард словно почувствовал это.

— Тянись, как только можешь, правой рукой! — крикнул он снизу.

— Я тянусь…

— Там выступ. Хватайся за него.

— Здесь нет никакого выступа! — Она убрала затекшую правую руку вниз, вцепившись широко расставленными пальцами в грубую поверхность камня и привалившись всем телом к небольшой выемке в скале. Ее ноги упирались в наклонную плиту в несколько дюймов шириной.

Ричард, конечно, считал это безопасным. Но потом ее наставник решил, что она должна двигаться дальше, схватившись за нависающий над ее головой каменный козырек и подтянув себя на руках вверх.

— Здесь очень красиво и удобно, — крикнула она, — думаю, что постою здесь еще немного!

— Не стоит! Чем дольше ты там проторчишь, тем тяжелее будет двигаться дальше…

Она опять взглянула на Ричарда, стоявшего у основания гранитной скалы и даже не думавшего двинуться с места вслед за ней. Проклятье. Она была намного ниже, чем надеялась.

— Перерыв окончен, — сказал он довольно резко, — теперь подтяни свою правую ногу повыше. Так высоко, как только сможешь. Твои резиновые подметки помогут удержаться на поверхности, так что не бойся соскользнуть.

Она медленно двигала ногой вдоль гранитной плиты, пока ее колено почти не коснулось подбородка.

— Теперь оттолкнись и подтянись.

Она потянулась и прилагала усилия, пока мышцы ее спины и плеч не напряглись до предела. Пальцы шарили по неровному камню. Надежного выступа по-прежнему не было.

— Да вон он, чуть левее! — крикнул Ричард. — Хватайся за него и тяни себя вверх.

Ее пальцы ухватились за смехотворно маленькую выпуклость. Вытянувшись изо всех сил, она оперлась локтями о гранит и зашептала:

— Я уважаю скалу. Я чувствую скалу. Я сама скала… — собираясь в это время с силами, чтобы достигнуть наконец небольшой расщелины. Рискни, сказала она себе и оттолкнулась. Она сильно стукнулась левой коленкой, зашарила пальцами, камешки и галька дождем посыпались вниз.

Расщелина зигзагом прорезала поверхность скалы. Девушка сунула туда пальцы левой руки, как показывал Ричард. Удивительно, но еще три секунды назад это казалось невозможным.

— Продолжай, — подбодрил тот снизу, — пользуйся ногами.

Ха! Ее левая нога висела в воздухе без опоры.

— Как? — мучительно выкрикнула она, прижимаясь щекой к камню.

— Подумай…

Линда сунула носок ботинка в расщелину, но он соскальзывал, как только она начинала двигаться. Ее ноги буксовали, карабины снаряжения клацали.

— Все, я больше не могу, — прошептала девушка едва слышно, потому что Ричард вбил ей в голову, что она не должна произносить эти слова.

Его голос достиг ее, подбадривая:

— Ты можешь, ты справишься.

Она снова втиснула носок ботинка в расщелину. И уже была готова упасть.

— Не паникуй. Это самый тяжелый участок. Минуешь его и отдохнешь.

— То же самое ты говорил десятью футами ниже, — проворчала она.

Ее мышцы ныли просто ужасно. Лучше продолжать карабкаться наверх или все же спуститься вниз? Ричард нарочно столкнул ее вначале, чтобы она почувствовала ремень безопасности, продетый сквозь ее страховку, и устройство поймало ее раньше, чем она упала. Страховочная веревка свисала перед ней, укрепленная на вершине скалы. Она отвернула лицо, приняв решение. Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

— Я сделаю это! — крикнула она.

— Я верю в тебя, Ежик.

Если бы! — подумала она, отчетливо увидев большой навес над своей головой — свою цель. Оттуда скала поднималась наклонно, и лезть было легче. Девушка поставила правую ступню на маленькую выпуклость, за которую перед этим держалась руками, закрепила клином левую ступню на плоскости и, используя каждый мускул своего измученного тела, оттолкнулась как можно сильнее. Казалось, здесь не за что было схватиться. Ее ногти царапали неподдающийся камень. От отчаяния, что левая нога начала скользить, она резким движением прижалась к грубой поверхности горы и как-то зацепилась, ища следующую опору для ботинка.

— Дальше, — подгонял Ричард.

Все же — или лезть дальше, или падать? Она опять преодолела себя и стала карабкаться выше. Ее бедра горели так же, как и руки, в висках словно стучали деревянные молотки, когда вдруг на расстоянии вытянутой руки она увидела спасительный навес. Зацепившись за него из последних сил, она втянула свое измученное тело на его поверхность и осталась лежать, тяжело дыша и слушая, как бешено колотится сердце.

— Ничего страшного, — прошептала она, чувствуя ласковые лучи солнца на своем лице и ветер, обдувающий ее тело.

Последние несколько ярдов она преодолела автоматически. Она глубоко вздохнула, стоя на вершине скалы и освободив веревку, затем крикнула Ричарду, что отцепилась.

Он поднялся без задержек. Это было легко для тебя, могла бы она сказать, но удержалась.

— Эй, — торжественно воскликнул он, вставая на край вершины, — поздравляю! Ты совершила свое первое восхождение.

Ее сердце сделало один сильный толчок. Ричард стоял в лучах солнечного света, и его лицо сияло. Его улыбка сводила ее с ума. Как она могла дать одурачить себя и поверить, что они просто друзья? Нет, они, конечно, были друзьями.

Но они могут стать и любовниками.

— Спасибо! — Она обессиленно села, даже не взглянув куда. Сейчас ее устраивала любая горизонтальная поверхность.

Ричард опустился позади нее, поколебался и неуклюже погладил ее по колену. Все утро они словно испытывали друг на друге отрывистые и неуклюжие прикосновения, то когда он застегивал на ней снаряжение, то когда показывал различные захваты и движения… Он стоял совсем близко, когда она делала свои первые маневры на скале.

— Как ты себя чувствуешь?

Она выплюнула песок.

— Уф! Дай подумать. Мои колени разбиты, локти тоже, мышцы болят, пальцы содраны и внутри у меня все трясется, как желе.

— Значит, ты чувствуешь себя прекрасно.

Она расстегнула шлем. Ее волосы спутались и вспотели под ним.

— Ты прав. — Она отряхнула джинсы. — Вероятно, это потому, что я хотя бы чувствую себя живой.

— Ммм…

— Знаю, знаю. Тебе смешно! Ты думаешь, что подъем, который я совершила, равносилен прогулке по склону холма. — Она погрозила ему пальчиком. — Будь снисходителен, дай мне порадоваться минутной иллюзии своего величия.

Он встал и начал закреплять веревку, чтобы можно было спуститься.

— Для новичка ты сделала все очень хорошо.

Линда огляделась. Стояла глубокая осень, но по крайней мере сегодня ей показалось, что зима еще очень далеко. Было тепло, и жухлая трава мягко шелестела внизу. Две тонкие нити дорог прорезали усыпанную высохшими листьями долину, исчезая за горизонтом.

— Надо сделать альпинизм бизнесом, — высказалась она, — это способ сойти с ума.

— Это спорт и ничего более.

— Давай не будем об этом. Я видела твою фотографию на фоне Гималаев. Чистое сумасбродство.

— Это не так страшно, как кажется. Когда знаешь, что делать, и принял меры предосторожности.

— Если бы это было действительно безопасно, тебе было бы неинтересно.

Ричард собрал веревку кольцами и встал на самом краю скалы, вглядываясь в горизонт.

— Ты думаешь, я хочу умереть?

Она сглотнула, — скажи мне сам.

— Нет, не хочу.

— Это хорошо, — она помолчала, — но хочешь ли ты жить?

— Как это?

— Я спрашиваю тебя о будущем. Или ты собираешься стать одним из одиноких мудрых стариков, живущих высоко в горах и питающихся молоком диких коз?

Он улыбнулся, но глаза оставались задумчивыми.

— А это идея. Молоко диких коз не такое уж противное на вкус.

Она вздохнула:

— Ты невозможен.

— Я же говорил.

— Заметил, наша беседа все время идет по замкнутому кругу.

— Круг жизни бесконечен.

Линда обреченно покачала головой и замолчала, ее мысли сейчас были заняты совсем другим. Она пыталась понять, зачем Ричард пошел у нее на поводу и помог ей выдержать это испытание. Тот подошел и сел рядом. Вместе они следили, как облака отбрасывают тени, проплывая над вспаханными полями. Трава колыхалась от ветра, напоминая море.

Она прикрыла глаза и искоса взглянула на Ричарда.

— Мне кажется, у меня открылось второе дыхание. У нас есть время сделать еще одно восхождение? — Она так не хотела, чтобы это утро закончилось.

— На сегодня достаточно. Но завтра можно попробовать взобраться на карьер. Там хорошие скалы. Или на Синий утес.

— Я предпочитаю взбираться здесь. Тут достаточно круто и опасно для меня.

— Не стоит штурмовать скалу, не подходящую тебе по уровню мастерства.

Она усмехнулась:

— Ты считаешь, что у меня есть уровень мастерства?

Ее наставник тоже усмехнулся:

— Что-то вроде.

— Если ты думаешь, что я смогу…

— Намного важнее, чтобы ты сама думала так.

Она отсалютовала:

— Я — скала!

— Что?

— Это такое заклинание, которое я использую, когда мне страшно. Я уважаю гору, я чувствую гору, я — скала! — Она погладила рукой нагретый солнцем гранит.

— Что ты делаешь? — спросил Ричард, когда девушка стала шарить рукой вокруг.

— Ищу кое-что… Не просто какой-нибудь камень. Он должен быть особенный, со значением.

Линда закончила шарить вокруг себя и свесилась с уступа. Достала один из маленьких камушков, застрявших в расщелине. Это была галечка правильной формы в крапинку. Она поднялась и протянула ее Ричарду. Тот странно посмотрел на нее.

— Замена, — объяснила она, — вместо того, что я потеряла.

— Ты сегодня поднялась. Сохрани это, — сказал Ричард хрипло и быстро вложил камень ей в руку. Он отвернулся и стал заново проверять карабины и сворачивать веревку.

Линда побледнела. Она не могла ничего понять, ее будто ударили! Ее друг не хотел брать камень, значит, не хотел ее саму. Может быть, она что-то пропустила, но сейчас она была не в состоянии рассуждать здраво, анализировать, что именно произошло между ними. Ей было больно. Очень больно.

Семь лет отчаяния, скрытого под маской безразличия, — это было и так слишком тяжело вынести. Она взмахнула рукой, собираясь выбросить камень, но в последний момент не стала разжимать пальцы. Внезапно ей пришло в голову, что Ричарду не все равно.

Это надежда, подумала она. Сохрани камень. Когда все уже сказано и сделано, даже маленький камешек может подарить надежду.