Трудная весна

Начало апреля. Поздний городской вечер. Небо над улицей чистое, звездное. В лужах простуженно вздрагивают желтые блики фонарей. Начинает подмораживать.

Варюшка и Пират идут тротуаром. Варюшка — первоклассница, Пират — обыкновенный щенок. Бестолковый, ушастый, с черными пятнами по белой шерсти. Он крутится вокруг девочки, весело забегает вперед и стремительно возвращается, размахивая мокрым хвостом. Ему хочется играть, но Варюшке не до игры — она идет в аптеку.

Холодная скользкая улица течет мимо. Над перекрестком предостерегающе мигает огромный глаз светофора. От него в ручье вспыхивает то красное, то желтое, то зеленое пламя. Все ближе ночь, все темнее фигуры и лица прохожих. Пешком идти долго и трудно. Пират вымок, а у Варюшки в правом сапоге почавкивает вода.

Вот аптека. Высокое каменное крыльцо. Девочка осторожно придерживает дверь, чтобы Пирату не прищемило хвост. В аптеке тепло и сухо. Щенок восторженно носится кругами по просторной комнате, печатает на линолеуме мокрые следы. Внезапно останавливается, поводит носом — таких запахов он еще не встречал. Удивленно озирается, словно собирается спросить: «Куда это мы попали?»

Девочка дует на руки. Пират шумно отряхивается. Уборщица, вытирающая большое запотевшее окно, возмущается:

— Чья собака?

— Тетенька, мы вместе, — отвечает еле слышно Варюшка.

— Не положено, — безжалостно замечает уборщица, — здесь тебе не зверинец.

Она выволакивает испуганного щенка из-под скамьи и выбрасывает за дверь.

— Ишь, наследил, пакостник!

«Пакостник» садится на тротуаре под окном и обиженно поскуливает.

Девочка шепчет ему через стекло:

— Никуда не уходи.

Варюшка достает из зеленой рукавички рецепт, протягивает женщине в больших очках, которая выглядывает из маленького окошечка в стене. Женщина читает рецепт, что-то пишет.

— Подойдешь через час.

В аптеке вдоль стен сидят несколько человек. Они дожидаются своих лекарств. Ждет и Варюшка. Против нее старый мужчина в цигейке устало привалился к спинке скамьи. В коленях у него зажата палка. Нездоровое лицо бледно, веки полуприкрыты. Рабочий в синем комбинезоне, испачканном известью, читает газету. Должно быть, он зашел сюда прямо с работы. Толстая женщина с облезлой чернобуркой на плечах сонно жует конфету. Две румяные, чернобровые девушки, похожие, как сестры-двойняшки, торопливым шепотом читают в затертой тетрадке что-то непонятное:

— Внутреннее ухо, или лабиринт, — важнейший центральный отдел слуха и равновесия…

Обе в фиолетовых пальто, сшитых мешками, в шляпах ведерками.

На линолеуме подсыхают следы собачьих лап. Они уже едва заметны. Без Пирата совсем одиноко. Целый час надо сидеть и ждать.

Старик в цигейке все так же неподвижен, но теперь он совсем закрыл глаза. Кажется, уснул. Рабочий в комбинезоне перевернул газету, читает последнюю страницу. Девушки бубнят, заглядывая в тетрадку:

— В состав глазного яблока входят…

Варюшка замечает, что старик уже не дремлет. Он разглядывает Варюшкины большие сапоги, старенькую телогреечку, клетчатый платок, концы которого обмотаны вокруг шеи. Потом он поднимается и, опираясь на палку, подходит к Варюшке. Ноги у него скрипят, внутри них что-то постукивает. «Деревянные», — догадывается девочка.

Старик садится рядом.

— Хороший пес. Где бы такого купить?

— А мы не купили, нам его подкинули, — вступает в разговор Варюшка.

— Пиратом звать?

— А вы откуда знаете? — настораживается Варюшка.

— А я все знаю, — подмигивает старик. — Даже могу узнать, ходила ты сегодня в школу или нет. Дайка твою ладонь.

Варюшка боязливо протягивает руку. Старик осматривает не ладонь, а пальцы. Заключает:

— Конечно, не была.

Варюшка думает: «Должно быть, фокусник из цирка». Глаза старика близко близко наклоняются к Варюшкиному лицу. Они теплые и черные, как две сливы из компота.

— Почему не была?

— Витька болеет.

— А, это младший братишка-то?

— Угу… У нас я самая старшая.

Она вспоминает Витьку. Он совсем еще маленький. Мама купила его перед самым Новым годом. На него прямо страшно было смотреть — сморщенный, красный, лысый. Жалко, что мама поторопилась и не сумела выбрать хорошего. Папа даже не обрадовался, когда увидел его.

Вчера и сегодня к Витьке приходил доктор. У доктора были голубые алюминиевые усы. Он ушел, оставив на столе рецепт, и мама хотела попросить соседку — тетю Маню — сходить в аптеку. Ту самую тетю Маню, у которой телевизор. Телевизор — он скучный. Когда объявляют, что детям смотреть нельзя, то ребятишек из других квартир прогоняют, а Варюшке разрешают остаться. Все равно, говорят, сразу уснет.

…Когда доктор ушел, Варюшка сказала: «Я схожу!» Ей хотелось добавить: «Я большая уже», но мама посмотрела на нее внимательно и покачала головой: «На улице темно. Ты где-нибудь в лужу влезешь». — «Что ты, мама, я же с Пиратом!» — возразила Варюшка. Сейчас она рассказывает об этом с гордостью.

— А папа? Отчего ж он не сходит за лекарством? — снова спрашивает старик.

— Папа у нас… — произносит она сперва мысленно и затем только вслух мамино слово: — Э-го-ист…

— Это как понять?

Девушки-двойняшки перестают бубнить, прислушиваются. Рабочий складывает газету.

— А так, — продолжает Варюшка. — Третий день дома не живет…

— Куда же он делся?

— А к дяде Мише. Говорит, что мама хочет его пришить к своей юбке.

— Пришить? Плохо дело.

Глаза старика смотрят на Варюшку и улыбаются странно.

— И все из-за Витьки, — поясняет она. — Папа не хотел, чтобы она его покупала, а мама все-таки купила.

Варюшка умолкает и думает о том, как хорошо было, когда была мамина мама. Она все делала дома, и у мамы все вечера были свободные, и папа был не такой, как теперь. Тогда он был веселый, не сердился. Поднимет маму на руки и кружит, как на карусели… Совсем, как маленькие. А потом бабушка умерла, а еще потом купили Витьку. А он ужасная плакса — кричит и кричит, никому спать не дает. Мама ходит с ним по комнате, поет ему песни, а папа лежит, засунув голову под подушки. Потом он вскакивает и кричит: «Да уйми ты его как-нибудь!». — «Ну скажи как?» — спрашивает мама.

Через комнату протянута веревка. На ней мокрые пеленки. Папа вскакивает и начинает ходить вперед и назад по комнате. Он босиком. Мама говорит ему: «Оденься, опять простудишься». — «А, уж все к одному! — кричит папа. — Не жизнь, а сумасшедший дом». — «Не надо было жениться», — всхлипывает мама.

Через несколько минут мама робко садится к папе на кровать. «Нам только бы пережить эту трудную весну. Станет тепло, мы Витьку будем носить в ясли. Я поступлю работать». Но папа не хочет слушать. И лета ждать не хочет. Дома ему плохо. Вечером после ужина он надевает свое новое пальто. «Ты куда?» — спрашивает мама. — «Пойду пройдусь», — отвечает он. Мама долго ждет его и не гасит свет, а затем засыпает, положив Витьку рядом с собой.

Папа возвращается поздно ночью, от него пахнет вином. Он обязательно что-нибудь задевает, хотя в комнате светло и, когда Варюшка, разбуженная, садится в кровати, моргает ей и прикладывает палец к губам. Проходя мимо, он сует ей кулек с конфетами, старается бесшумно раздеться, но мама все равно уже не спит. «Хорош, нечего сказать», — говорит она и отворачивается к стене. Тогда папа берет свое старое пальто и укладывается на диване. Варюшка долго не может уснуть, вертится под одеялом, сосет леденцы, но они ночью почему-то совсем невкусные.

— Мама хотела с ним помириться, — рассказывает Варюшка старику. — Но папа сказал: «Отстань, от тебя мылом воняет».

И вдруг спрашивает:

— Дедушка, а весна разве бывает трудной?.. Весна — она хорошая!

— Весна? Весна — она всякая бывает, — задумчиво отвечает старик. — А где же работает твой папа?

— На мебельной… — И неожиданно добавляет: — Он у меня хороший, мой папа!

И Варюшка рассказывает о том, как у куклы Сони провалились стеклянные глаза, а папа взял, отлепил у нее волосы, снял половину головы, поставил глаза на место и снова все заклеил столярным клеем. А еще он починил тети Манин телевизор. У него на экране все время шел снег. А разве интересно каждый день смотреть один снег? Папа покопался в телевизоре, и снег растаял… И рисовать папа умеет. Он нарисовал для Варюшки петуха и раскрасил его цветными карандашами. Петух как живой, только не кукаречит. Папа все умеет…

Все внимательно слушают Варюшку. Студентки закрыли тетрадочку, рабочий свернул газету. Даже женщина с чернобуркой перестала жевать конфетки.

Большие часы на стене зашипели, а потом забили: раз, два, три… Много ударов. Часы замолкают, и слышно, как за окном скулит Пират. Он сидит, поджав переднюю лапу, и не отрываясь смотрит в окно. Варюшке жалко и его, и себя, и больного Витьку. Очень захотелось плакать, но нельзя — кругом чужие люди. Они приходят и уходят. За прозрачной стеной, сделанной из квадратных стекол, работают женщины в белых халатах. Там интересная этажерка с лекарствами. С нее снимают и отдают людям лекарства. На полках таинственные надписи: «С-т-реп-то-цид», «Фта-ла-зол». А как называется Витькино лекарство? Доктор сказал только: «Я выпишу вам хорошее лекарство».

Женщина с облезлой лисой по-прежнему жует. Развернув конфетку, она комкает бумажку, аккуратно прицеливается в белую плевательницу, что стоит в углу, и кидает. Попадает без промаха. Сколько она уже съела конфет? Наверно, целый килограмм.

Громко хлопает дверь. Входят двое. Девушка с непокрытой головой. Волосы разлохмачены, словно она только что дралась с мальчишками. Узкая юбка схватила ноги в коленях. С ней молодой мужчина в коротком пальто. Эти не за лекарствами. Девушка семенит к зеркалу, но, странное дело, вместо того, чтобы причесаться, она еще сильнее лохматит свои волосы. Затем подкрашивает губы фиолетовым карандашом.

Мужчина от нечего делать останавливается перед плакатом, где нарисована муха размером с поросенка. Да, муха что надо! Лицо у него бездумное, как будто он насвистывает что-то веселое. Варюшка изумленно моргает. Она еще не верит себе.

Потом радостно кидается к мужчине.

— Папа!

Мужчина вздрагивает и стремительно оборачивается. Лицо его покрывается румянцем.

— Ты зачем здесь?

— Я за лекарством… Я и за хлебом и за сахаром ходила, тетя Маня нам рубль дала.

Отец оглядывается на ту, что у зеркала, заслоняет Варюшку спиной.

— Врач был?

— Угу… А мама звонила в скорую помощь. Мы думали, ты под трамвай попал.

Лохматая девушка застыла у зеркала. Потом она идет к двери, дверь гулко хлопает. Папа о чем-то медленно думает, потом кидается вслед и у самой двери останавливается.

— Беги, беги, а то упорхнет, — говорит старик.

— Можно и не догонять — отвечает рабочий. — Подождет!

Варюшка невольно заглядывает в окно. Девушка стоит, раскрыв сумочку, что-то ищет в ней.

— Пальчики-то, заметили? — спрашивает старик.

— Как же, — смеется рабочий. — Не пальчики — ювелирные изделия.

— Пеленок еще не стирала.

— И мылом от нее не воняет.

Лоб у папы покрывается испариной.

Варюшка смутно догадывается, что они смеются над папой, обижают его. Она со страхом следит за ним. Сейчас он вспылит, накричит, как кричит дома. Но нет. Папа словно спит с открытыми глазами. Затем срывается и выскакивает на улицу.

Варюшка напрягает все силы, чтобы удержать наплывающие слезы.

— Так-то, курносая, — говорит старик в цигейке и потряхивает большой седой головой. — Ну, ничего.

— Может быть, уже готово? — спрашивает рабочий.

Он забирает у Варюшки талончик, ведет ее к окошечку в стеклянной стене. Этажерка с лекарствами бойко поворачивается: раз, два. Как на уроке физкультуры. Влево, вправо. Варюшке подают бутылочку с длинным бумажным хвостом. Вот, наконец, оно, хорошее лекарство. Витька будет здоров.

— Спасибо, — мельком кидает Варюшка и выскакивает на улицу.

На улице пусто.

— Пират! Пират! — зовет она. — Пиратик!

Но щенка нет, он, должно быть, увязался за папой. После светлой комнаты глаза почти ничего не видят. Встречные машины слепительно заглядывают в глаза. Под ногами хрустит свежий ночной ледок.

Сзади бойко стучат каблучки. Варюшку догоняют студентки в шляпках ведерками.

— Где ж твой Пират?

— Убежал.

— Замерз, наверно.

— А ты не забоишься идти одна?

— А чего бояться?

Но она все таки боится и рада, что ее догнали девушки. Спрашивает:

— А вы кто? Двойняшки?

Студентки хохочут:

— Что ты? Нет, конечно…

— С чего ты взяла?

— Очень вы одинаковые.

— А то проводим?

— Нет, я сама.

Студентки куда-то сворачивают. Варюшка опять одна. Впереди на углу стоит какой-то человек. У ног его что-то черное. Варюшке страшно. Черный мохнатый шар быстро покатился навстречу, под ноги.

— Ай! — вскрикивает Варюшка и, поскользнувшись, падает.

Чьи-то сильные руки подхватывают ее.

— Что ж ты испугалась, дурочка? — узнает Варюшка голос папы.

Дальше они идут рядом.

Шагают осторожно, чтоб не поскользнуться, минуя лужи, поблескивающие бесчисленными огнями отраженных зданий. По лужам мечутся две тени; они появляются то справа, то слева, то, ломаясь, ложатся впереди.

У большой лужи папа берет Варюшку на руки, и она ясно ощущает папин запах — это запах свежих сосновых стружек, который он приносит из цеха. Его не может заглушить ни запах табака, ни запах незнакомых духов, которым пахнет папин воротник.

На щеке у папы блестит желтая искорка. Она ползет вниз, как живая.

— Что это? — спрашивает Варюшка и трогает искорку пальцем. — Тебе тяжело?

— Да… То есть нет, конечно. Ведь ты легонькая, как мышка.

Варюшка кладет голову папе на плечо. Ей тепло, хорошо. Папа останавливается, бережно вынимает бутылочку из ее руки и прячет в карман.

Пират бежит впереди. Иногда он останавливается и смотрит — не слишком ли отстал хозяин.