Трудно быть инвалидом только первые сто лет

продолжение - 1

Часть III

Продолжение жизни

Глава 15

Ярким майским днем Саша выписался из санатория. Лечащий врач, осмотрев напоследок, удовлетворенно кивнула:

- Вы пошли на поправку, это хорошо. Сожмите мне руку левой рукой, теперь правой, пошагайте ногами на месте. Так, хорошо. чувствуется, тонус мышц у вас довольно хороший после тяжелого инсульта. Давление тоже улучшилось.

Она посмотрела на Сашу и предположила:

- Я думаю, вас еще будут лечить. Ваши районные терапевты или неврологи вас просто так не отпустят, немножечко потаскают, но, в общем, уже не плохо. Выздоравливайте. Прямо скажу – после такого тяжелого инсульта вы очень даже неплохо выглядите. Самостоятельно себя обслуживаете, ходите, говорите. И хотя в районную МСЭ я все же представлю рекомендации к инвалидности, но не удивлюсь, если вам откажут. Впрочем, если у вас хороший актерский талант, третью группу вы можете получить.

Саша не удержался и улыбнулся в ответ. Кажется, жить можно. Бог с этой группой, он жив и ходит! И Оля с ним!

Припадая на левую ногу, он подхватил сумку и двинулся к выходу.

Местная зелень окружила его запахами раннего лета. Свободен, СВОБОДЕН! Он может идти, куда захочет, он может ходить сам, без помощи санитарок и без поддержки палки или костыля.

Саш остановился у ворот центра и проводил взглядом коляску с очередным свежим больным, ввозимым в санаторий. Бедняга, сумеет ли он оправиться, как это удалось ему. И не только физически, но и морально. И еще вопрос, что важнее. Наркоманом он все же не стал.

- Вот он где! - раздался радостный вопль. Откуда-то из небольшого входящего помещения санатория выскочила целая куча народу. среди них оказалась Ольга и целая куча коллег из банка – Володя, Игорь и еще чьи-то лица, которых Саша не успел разглядеть.

- Да ты совсем здоров! - выразил общее мнение Игорь, - мы думали, калеку придется до машины тащить, а он сам к воротам удрал. Еле сумели перехватить, лови его потом там в Москве.

- Ничего это еще не значит, - вмешалась Ольга в эти оптимистические мечты, - пустите его, пусть сядет в машину, а то видно ведь, коленки уже трясутся.

Саша в самом деле кое-как залез в ее машину и вытер со лба обильный пот. Трехсотметровый переход от палаты до ворот санатория дался ему ой как не легко. Сильно же измучил его инсульт, а еще больше восьмимесячное лежание в больницах. Одряхлели мышцы. Ноги кое-как волокутся, спина согнулась как у старика. Эхма, годы наши древние.

Ольга скользнула за руль, сообщила, заводя двигатель:

- Руководство банка дало тебе еще две недели отпуска и некоторую сумму, чтобы не умереть с голода и утешиться жизнью.

- М-м? - промычал Саша вопросительно.

- Достаточно, - не стала раскрывать тайны Ольга, - хватит и на Монте-Карло и на деревенские каникулы.

Кстати, помаши ребятам, они обратно на работу. Среди бела дня только на минутку и смогли прийти.

Саша послушно помахал и ребята, просигналив, отправились на синем вольво обратно в банк.

- Теперь к себе домой, на постельный режим, - объявила она, - рано тебе еще на работу. Успеешь, полетаешь.

Саша посмотрел на нее иронично и хмыкнул.

- Ты устал разговаривать? - подозрительно посмотрела она, - хмыкаешь, да мыкаешь, словно немой. Как будто в первую встречу после инсульта в Ижевске.

Саша хотел отшутиться, но внезапно почувствовал, как он сильно устал и лишь кивнул головой. Он действительно устал.

В квартиру Саши Ольга его просто втащила – сам он шел механически на ватных ногах, – и уложила в приготовленную для него постель.

Последнее, что он слышал сквозь сон, – слова Ольги, что она зайдет вечером после работы, и принесет поесть что-нибудь вкусненькое.

Он проспал всю вторую половину дня и ночь с часовым перерывом на ужин с Ольгой. После этого она благоразумно отбыла домой, а он снова рухнул в объятия к Морфею.

Зато утром Саша проснулся свежим и отдохнувшим настолько, что решил, не откладывая, навестить врачебную комиссию, отрекомендованную ему Ольге. Такую комиссию тяжелобольному надо пройти обязательно. Ему тут же вспомнился лечащий врач в санатории. Та тоже рекомендовала вначале пройти комиссия, которая решит, идти ли ему без ограничений на работу или проходить еще через одну медицинскую степень, называемую ныне МСЭ.

Комиссия находилась в больница, совсем рядом, хоть в тапочках выходи.

«В чем прелесть для тяжелобольных, - подумал Саша иронично, - и никакой очереди. Жаль только не хочется заходить. Может он еще не хочет выходить на пенсию. Может, работать хочет».

А затем ему стало не до смеха. Невролог – средних лет мужчина, сидящий во главе комиссии – долго изучал его карточку, принесенную им с собой, затем велел раздеваться до трусов и тщательно изучал теперь уже его тело.

После этого поговорил непосредственно с ним:

- Где работаем?

Саша сказал.

Врач утвердительно кивнул:

- Хорошая карьера для ваших лет.

- Кончилась только весело, - невесело продолжил Саша.

- Ну почему же, - врач что-то черкнул в личном деле, - все у вас еще все впереди. Годков-то немного. Подштопаем тело и в дело!

Только, - он велел сесть на стул, - с такой должности надо бы все же уйти. Слишком нервная и требует много сил.

- Да? - нейтрально ответил Саша довольно ожидаемому предложению. Об этом его уже несколько говорили прямо и косвенно лечащие неврологи. Но так жестко с ним говорили впервые.

- А вот так, - непреклонно продолжил врач, - жить хочется? Хочется. А здоровьишко слабенькое. Во всяком случае, пока уйти точно надо. А, скорее всего, и навсегда. Лучше жить тихо, но долго, чем громко и быстро. Или вы как считаете?

Саша, придавленный напором врача, молчал. Ему-то думалось, что он уже все решил. И надо только формально подкрепить бумагами.

Оказывается, не все так просто. И его в каждый момент могут завернуть.

- Хотите, я дам вам бумажку от больницы, что вам надо уйти по соображениям здоровья? Или могу предложить пойти в районную больницу, пройти трудовую комиссию. Ее рекомендации обязаны выслушать любые органы, хоть государственные, хоть не государственные. И, в крайнем случае, МСЭ.

- Да нет, - уныло ответил Саша, кое-как оделся и вышел из кабинета. Кажется, новая жизнь только начинается и даже не самым лучшим образом. Хотя, странно, ожидал выслушать именно это, выслушал и все равно, как молотом по голове.

- Вот такие-то дела, - выдохнул он в кабинете Георгия, - рекомендация врачей: работать можно и нужно, но только без нервов и без перегрузок.

В свой кабинет Саша даже не стал заходить, чтобы не нервировать. Накатал в отделе аналитиков заявление с просьбой снять его с зам. генерального по состояния здоровья, с чем и зашел к Жоре.

Первые несколько минут у них ушли на поздравления с выздоровлением и введением в курс дела. Пока Саша болел, банк на месте не стоял. А потом началось самое трудное.

- Жаль, очень жаль, - искренне сказал Жора, - как же ты так. Только нашелся разумный человек, не подсиживающий и работящий, и сразу же уходит.

Он поднялся с кресла, закинул какие-то бумаги в сейф. Было видно, что он находится в напряженном раздумье.

- Ты же знаешь, я против. С тобой хорошо работалось. Но раз врачи требуют. Да и банк не может жить без управления…

Давай так. Пока будешь в отделе аналитиков. У тебя же есть две недели отпуска. А там что-нибудь придумаем. Просто так мы тебя не бросим.

На прощание он дружески пожал руку.

Подавленный, Саша покинул банк. Ему быстро подготовили место у аналитиков, нашли прекрасный канцелярский стол и компьютер. Но тем больше была разница между тем, что стало и тем, что было. Мелкий клерк с небольшой зарплатой и неинтересной работой.

- Черт возьми, - подумал он, провожая взглядом свой бывший «Мерседес-600», - почему я не умер? Сколько бы не получил проблем. А так, сейчас придется познать всю горечь падения. И что, получать за это поздравления?

Запел Вивальди.

- Я сегодня к тебе заскочу попозже, - сообщила Ольга, - у нас корпоративная вечеринка, отказаться не могу. Давай, пока очень некогда.

Ему захотелось немедленно умереть. Люди живут, работают, радуются жизни, а ему ничего нельзя. Работать, есть жирное, даже пить и курить. И ходить, если много.

Запахнув плащ, он побрел по одной из центральных столичных улиц, полной людей и машин. Был час пик, Саша оказался один среди бесчисленного множества людей, непрерывно в них тыкался и сбивался. Но оскорбленный и избитый жизнью, он никого не видел, брел неведомо куда. И самим прохожим, занятым своими проблемами, было все равно, что с ним. Идет человек и ладно. Взрослый уже дяденька, сам все понимает.

А Саше хотелось только одного – завыть по волчьи насвою бестолковую никчемную жизнь, и биться бессильно головой об уличные булыжники

Глава 16

Метро вынесло его на поверхность. Небольшая прогулка вымотала до предела. Он кое-как приткнулся к парапету выхода из метра и застыл в полусне-полуяви.

Устроившаяся неподалеку парочка подростков, громко обсуждающая свои проблемы в перерывах между поцелуями, привела его в себя. Типичные тинэйджеры. Сколько же времени он так провел?

Саша кое-как выпрямился. Тело онемело и снова казалось чужим, как сразу после инсульта. Ничего, это у него от неудобной позы. Он с трудом вытащил из кармана плаща мобильник. Полвосьмого. Часа два просидел. Хорошо же он подремал. Или пробыл в обмороке? Если бы на дворе была зима, мог бы и не очухаться.

На душе по-прежнему была пустота. Словно кое-как отремонтировали тело, вдохнули в него жизнь, а вот душу почистить и вдохновить на новые подвиги забыли.

Пойти к себе домой? Саша представил, как он будет один бродить в большой пустой комнате и, несмотря на усталость, отказался. На дрожащих, подгибающихся ногах побрел дальше по окрестностям. Здесь, по крайней мере, много людей, много жизни. Здесь и ему кажется легче жить, а, может быть, умереть.

Гулко забил колокол стоявшей неподалеку церкви. От громких звуков голова немного прояснилась. Саша остановился и прислонился к холодной белой, слегка облупленной стене.

- Тебе плохо, сын мой?

-А?

Саша поднял голову. Около него стоял высокий дородный священник, которого так и хотелось назвать батюшкой. Длинная черная борода слегка развевалась по ветру, а голубые глаза смотрели с сочувствием.

- Тебе плохо?

- Нет, нет, - торопливо ответил Саша. Ему почему-то стало стыдно, словно он отвлекал батюшку от чего-то важного и трудного.

- Всем нам когда-то бывает плохо, сын мой, - не согласился батюшка, - не надо этого стыдиться. Главное не сломаться, не сдаться. Обратись к себе, обратись к Богу. Бог он сильный и добрый, он тебе поможет.

Саша в некоторой растерянности кивнул.

- Если тебе нужна помощь, - прогудел батюшка, - позови, а то и можешь зайти. Службы уже закончились, но мы никогда не отказываем и душевно, и телесно страждущим пообщаться с Вседержителем. Не знаю уж, крещен ли ты…

Батюшка размашисто перекрестил Сашу и зашел в храм. Видимо, он предупредил служителей, поскольку вскоре из дверей выглянула одетая в черное старушка и внимательно посмотрела на Сашу.

- Господи, хорошо-то как, - подумал умильно Саша, - есть еще люди на свете, готовые оглянуться на все стороны, а не бежать, сломя голову по своим делам и торопливо делать деньги.

Господи, хорошо, что ты есть, - обратился он к Всевышнему. Он никогда не считал себя верующим, более того, был почти атеистом, но сейчас как-то сразу уверовал в присутствие Бога, - ты, большой и всемогущий, можешь меня защитить и прикрыть от болей жесткого мира.

Простояв около церкви, Саша разу почувствовал себя легче, усталость и обреченность куда-то ушли, оставив его несчастное тело. Кажется, он мог перейти к элементарной деятельности – приготовить обед, съесть, потом отдохнуть, а то и поспать.

- Спасибо, - сказал он неведомо кому, скорее всего, всем служителям церкви и самой церкви ХV века, немного неуклюже прикорнувшей среди зданий города ХХI века.

Саша вернулся домой, хорошо поел, разделся, постоянно путаясь с левой рукой, и юркнул под одеяло, счастливый до невозможности и умиротворенный, словно спал под дланью Господней и был ею защищен от всех напастей.

Утром он проснулся полным сил и здоровья, как в добрые старые времена.

На работу не опоздал? Вроде бы нет, рано еще.

Большие напольные часы показывали половину восьмого. Рано. А что-то у него с утра настроение не очень, словно что-то случилось.

Саша сел на постели, поднапрягся и вспомнил. У него же был жесткий инсульт!

Он уныло опустился на постель обратно. Как же так. Он теперь не человек. Так, в лучшем случае получеловек. Питекантроп, если учесть объем оставшегося мозга. Ни кому не нужный, не понятно для чего живущий. Зачем его медики наполовину вылечили. Лучше бы умер и в спокойствии лег в могилу. И ему хорошо, и окружающим спокойно.

Призывно запел Вивальди в смартфоне. Саша неохотно опустил ноги на пол, пошел, припадая на левую конечность. Аппарат пришлось искать долго, вчера он засунул его во внутренний карман пиджака, чего никогда не делал. И забыл. Пока нашел, Оля отключилась. Явно торопилась перед работой.

Придется позвонить самому. Не успел. Смартфон едва не выпал из рук от неожиданности, когда вдруг заиграл Вивальди. Оля беспокоилась и искала его. Опять позвонила.

- Да, - бархатисто, как холеный кот, сказал Саша, пряча под игривостью опасения будущего.

- Где ты прячешься? - тревожно спросила Оля, отказываясь принимать его игру, - ты понимаешь, что я беспокоюсь за тебя!

Саша хотел резко ответить, что он достаточно взрослый, чтобы постоять за себя, но вспомнил, как она все бросила и приехала к нему, беспомощному, больному, с неизвестным будущим и сломанным прошлым, промямлил:

- Не сердись на меня, государыня рыбка. Я больше не буду.

Оля замолчала, переваривая сказанное им, и решила дальше не ссориться:

- А я вчера к тебе заходила.

- Что-то я тебя не видел? - удивился Саша.

- Так ты спал без задних ног, - невольно засмеялась Оля, - спал и поскуливал. Я решила тебя не беспокоить и тихонечко ушла.

- Ну вот, - искренне огорчился Саша, - могла бы и у меня переночевать, что маешься от квартиры к квартире.

- У тебя мысли всегда по мужски скабрезные, утром стал бы приставать, а тебе пока нельзя сексом заниматься, - пояснила Оля, - не торопи жизнь, она длинная, хватит на все.

- Да ну тебя, - не согласился с такой позицией Саша.

- Я заскочу к тебе вечером, - пообещала Оля и поскорее отключилась, пока он не продолжил разговор.

Долго смотрел на замолкший смартфон, не то, чтобы дождаться очередного звонка, а просто застыл в раздумье.

Так, и чем ему сейчас можно заняться? Для начала он слегка прибрал постель, потом прошел в комнату и рухнул на диван, предварительно включив телевизор. Поменьше работать, как сказал врач. Иначе говоря – бездельничай.

Может съездить на курорт? Хотя бы в Крым или в Турцию. Денег должно хватить. Завалину негативных черт хватает, но только не крохоборничать. Может и в Европу съездить? С Олей сгонять!

Он торопливо проверил валютный счет в Мобил Сбербанке, полюбовался на количество нулей. Здоровья у его, конечно, плохое, но финансовый баланс пока еще хороший.

К сожалению, это была единственная хорошая новость этого дня. Остальные оказались довольно черными и пессимистичными.

Сначала он осторожно позвонил Оле. Оля так втягивается к работе, что даже к тебе обращается, как к почти преступнику. Особенно, когда занята служебным разговором. Не хотелось бы портить настроение.

На этот раз Оля была приветлива и дружелюбна, порадовавшись его звонку. Но поехать с ним не могла. Объяснила в двух словах. Служители налоговой полиции, как и все силовики, постоянно были заняты и Ольгу категорически не отпускали. Благо, не очень давно она брала месяц за свой счет.

Саша имел свое мнение на данную тему. Высокопоставленным чинам налоговых структур не очень охотно разрешали выезжать за границу. А потом подозревали по любому поводу (нередко правильно) и искусственно сдерживали их карьеру. Оле это не нравилось, и она искала повод для отказа.

А что делать? Не силой же ее вести. У него таких возможностей уже нет. Скорее, она утащит.

А тут ему еще сообщили сногсшибательную новость. Сашу включили в санкционный список и, в случае поездки в Европу, у него начнутся неприятности. Что за ерунда! Или гуманисты европейцы начали воевать с инвалидами?

Пользуясь старыми связями, Саша позвонил на верха в банк по домашнему телефону. Генеральный директор не стал чваниться и соединился сам.

- Сам виноват, - сообщил он, посмеиваясь, - наш банк оказался замечен среди государственных клиентов. А верхушка попала под санкции. В первую очередь, конечно, Завалин, я, как генеральный директор, и ты, как мой заместитель. Все логично. Лучше не ездить. И посадят, и просто деньги отберут.

- Но я же тяжело больной, - удивился Саша, - и с поста заместителя написал об уходе. Все честно. Рядовой служащий.

- Я, конечно, не из пиндосов, их мышления не понимаю, - хохотнул Георгий, - но мысли их структурировать могу, - заявление можно, как написать, так и отозвать. А тяжело больной… Тебя же не стометровку зовут бежать. Менеджер такой высокой квалификации так просто никуда не денется. Прочухаешься, не замом, так другую должность займешь. Значит, готовый враг.

Так что не рекомендую. Болезнь, разумеется, учтут, но гадостей насуют на несколько ведер. И причины найдут любые. И будешь ты отдыхать в европейской или американской тюрем.

Езжай в Турцию, а еще лучше Крым. С сервисом там хуже, зато, считай дома. Спокойно отдыхай и восстанавливай здоровье.

Георгий попрощался – у него, как всегда, было полно работы. А Саша задумчиво отключил смартфон. Собственно, в Европу его тянет «по привычке». Все «денежные» тянут сюда, а не бюджетную Турцию и тем более отечественные пляжи и курорты.

А собственно, если не считать более низкий сервис, то домой ехать даже интереснее. Особенно Крым. История, культура, природа… Ладно, уговорили, еду в Тавриду, Тем более, самому интересно. Никто не арестует под придуманной причиной.

Саша задумчиво положил трубку. М-да, весело.

Жалко, Оля не едет. Хотя ситуация-то изменилась. Это в Европу она не может, а в Крым даже не то, что разрешают, настоятельно рекомендуют. Ха-ха.

Только не зачем ее прижимать к стенке. Она же не из-за этого не едет. Совсем по другому.

Поэтому он ей не скажет. Скажет другим. А там по принципу ОБС. Оле и не надо больше. Моя девочка замечательный чекист! Узнает, проверит. А дальше – если хочет ехать, сделает вид, что только узнала и из-за этого едет. Как бы отругает, даст по шее и объявит, что едет с ним, и даже не жужжи. Если же не хочет, сделает вид, что не узнала все. И тоже ничего не сделаешь.

Саша хмыкнул и заставил забыть об Оле. Женщина – это как объективная реальность. Чтобы ты не делал и как бы ты не прыгал, она будет реагировать по-своему. Своего рода явление погоды. Знай, успевай реагировать и пищать.

Лучше предлагать делать то, что тебе по силам. Например, сейчас ему по силам - организовать поездку в Крым и жизнь там.

Он подумал, что за время болезни у него не осталось практически никакой приличной одежды и, кроме того, у него совсем не было одежды для летнего сезона и пляжа.

Сказано – сделано. Впервые за несколько последних месяцев Саша вырвался из липкого круга своей болезни и принялся заниматься деловыми хлопотами. Это было так обычно и так нормально, что его настроение резко поднялось вверх, и левая нога, уже не работала у него, как пятая колонна в организме, а, как и положено ноге, твердо наступило на твердую поверхность.

За вторую половину дня он связался с несколькими туристическими агентствами, пока не нашел не приемлемый для него (и, хотелось верить, для Оли тоже) вариант поездки в Алупку. Цена его устроила, поскольку была в несколько раз меньше, чем в Европу. Предупредил, что возможно удвоение клиентов. Девушка за столом особо не возражала.

Вообще Саша считал, что дешевизна справедлива, поскольку поездка было гораздо хуже обоснована сервисными услугами. Когда он объяснил, почему считает цену справедливой, служащая турагенства была очень удивлена такому подходу

За одним он еще раз позвонил в свой банк. В принципе, он не собирался вставать в позу и показывать обиду. И потому смирено связался со своим будущим начальников Сергеем Николаевичем Нетвицким, которого сам же несколько месяцев назад принимал на эту должность. То ли по этому поводу, то ли по другому, но поговорил тот с ним очень вежливо и даже попросил поговорить с генеральным.

В принципе, он хотел-то всего лишь уточнить время выхода и предполагал ограничиться парой минут. А еле уложился в половину часа. Ух!

Вечером, возвращаясь из магазинов домой, он наткнулся на Олю. Немалый чин налоговой полиции смирено отсиживался у стола консьержки, интересуясь новостями быта, культуры и экономики. Заметив его, она даже не стала возмущаться отсутствием хозяина, который пришел позже гостя.

Саша в свою очередь не собирался особо извиняться – мобильная связь для кого существует? Могла бы и позвонить, он бы пришел раньше. Впрочем, если бы и немного склонялся в реверансе, то чисто в моральном аспекте.

По-дружески поздоровался с Олей (с консьержкой Алевтиной Геннадьевной он уже здоровался). вытащил ключи, открыл дверь. Впустил ее в квартиру.

Оля села на диван в ожидании. По-видимому, она ждала пусть и не извинения (девушка его ждала, пока он где-то шлялся!), то хоть какой-то реакции. Не дождалась. Вместо этого он мстительно и оживленно принялся рассказывать о впечатлении в магазине одежды. Полгода отсутствовал, а так все изменилось. И продукция другая, и расстановка поменялась, и даже некоторые продавщицы уволились.

- Подожди, - невольно смеясь, остановила она его, - с какого счастья ты там оказался? Раньше тебя только под конвоем можно было затащить. А тут больной и поплелся. Попросил бы меня. А то по-партизански сбежал. Пол поменял?

Саша откровенно хмыкнул. Оля в последние дни старалась с ним встречаться поменьше. Чувствовалось, он был для нее слишком тяжел и даже неприятен. Не он сам – сонмище проблем. И отговорка была – Саша уже выздоравливал и не нуждался в дальнейшей плотной опеке.

Сначала это было для него, как ведро холодной воды, но потом быстро привык, хотя и пострадал. Спасибо, что помогла в самое трудное время. А дальше он уж сам. Что он к ней пристал, у нее есть, между прочим, своя жизнь, свои привычки и свои удовольствия!

Ну, раз спросила. Он объяснил ей проблемы с одеждой. Без всякого двойного дна (почти!).

Оля пожала плечами. Мог бы и у нее помощи попросить. Саша был совсем такой, как раньше, ироничный, сильный, красивый и она сразу забыла, что хотела просто быстренько переговорить (а то ведь беспокоится) и потом убежать. У нее столько дел!

Затем до нее дошло – он все-таки собирается ехать на курорт! И без нее! Ах, он такой шмакодявка! Поросячий хвостик! Епрст! От возмущения она задохнулась и несколько минут молчала, только глаза метали молнии.

Затем, придя в себя, вкрадчиво поинтересовалась относительно его сегодняшнего здоровья.

Саша подробно, как неврологу во время очередного приема, рассказал об успехах и проблемах здоровья. Он уже понимал, почему она спрашивает, и в душе радовался. Раз подводит базу, значит, поедет с ним. Тогда можно немного поиграть.

Оля его перебила, пресекая его игру:

- Ты меня совсем разлюбил?

Оля выглядела так несчастно и зажато, что он не смог продолжать дальше тонко издеваться над ней. Сел рядом на диван, вкрадчиво и незаметно, как он любил раньше, обнял и крепко поцеловал.

Все-таки он поймал ее превосходительство на так! И на взбаламошенных эмоциях, и на неожиданном поцелуе. Оля потеряно смотрела на него, как будто он превратился в неведомое чудо-юдо, и она не знала, как реагировать.

- Куда ты едешь? - жалобно спросила она в конце концов.

- Я тебе говорил, - легко поцеловал он ее в нос и ловко увернулся от движения руки.

- М-м, я не помню, - она прижалась к нему и просительно спросила, - скажи еще раз, женщина просит!

Ох, уж эти женщины и попрошайки!

- Я хотел поехать на европейский санаторий на пару недель, - проинформировал ее Саша вторично, но тут же спохватился, - впрочем, это устарелые данные. Оказывается, я попал в санкционные списки.

- Да? - удивилась Оля и даже пошутила, - а я с тобой давно уже хожу, поди ж тоже в списках. И почему?

- Не знаю. Может, сифилисом болею. Ты не заразила?

Оля возмущенно щелкнула по лбу так, что помахала кистью от боли.

- Короче, - потер он лоб, тоже изрядно заболевший, - я решил ехать не в Европу, слушай, ты мне второй инсульт сделаешь щелчками, а поеду-ка я в Крым!

Оля извинительно поцеловала в лоб. Саша этим не удовлетворился, обнял ее за шею и крепко поцеловал.

- Ух ты, какой хулиган! - с удовольствием констатировала она, - я, так понимаю, на болезнь уже ссылаться бесполезно.

- Бесполезно, - с садистской улыбкой подтвердил Саша.

- Тогда я обижусь, предупредила она, - как секс, так со мной. А как в Крым, так других ищешь. А? - усилила голос Оля. Похоже, она испытывала удовольствие от моральной боли.

- Я еще не мертв, могу и переиграть, - предложил Саша, - поедем со мной в Крым? Если, конечно, на работе не будут возражать.

- Ах, - Оля легкомысленно подула на прядь волос, ненароком упавшую на лицо, - достали они. Я им еще, когда в Ижевск уехала к тебе, твердо сказала: я им не крепостная. Надо будет, стану работать за троих, но отдыхать мне тоже надо. Если что, уеду.

Здорово! Саша бы так не смог. Эй, ты думаешь, на ком собираешься жениться?

Он оценивающе посмотрел на Олю. Почувствовала ли она что-то, или по женскому инстинкту отреагировала, но на Саша посмотрела целомудренная, очень тихая представительница женского рода. То есть тем, кем она никогда не была. Ух, намучается он с ней!

С другой стороны, такая жена будет крепкой основой семьи. Даже поболеть можно без проблем. А мужу и положено страдать от жены.

И он твердо заявил:

- Тогда едем? Я уже в турфирме поездку заказал. Осталось подтвердить наши намерения и летим!

- Какой ты быстрый! - удивилась она, - потом посмотрела на его руки, уверенно лежащие на ее плечах. Даже левую, больную, помолчав, решительно сказала, - а, поехали, муженек!

Глава

От Москвы до Симферополя оказалось времени не многим больше, чем по дороге от квартиры до аэродрома. Легкий завтрак (они вылетели ранним утром), немного сна, немного болтовни. И все, они в Крыму!

А в Симферополе возник целый ряд вариантов переезда. Саша выбрал украинский «Богдан» – автомобильное наследие Украины. Впрочем, кроме самого названия, больше ничего не было. По сути, это была российская десятка, шофером был коренной крымчанином, считающий себя русским по национальности и российским по гражданству. Но по юмору он был настоящим жителем Крыма, не по разу слышавшим отечественных юмористов во «всероссийской здравнице».

Дорога на Алупки промелькнула моментально. Только Оля немножко сердито поджимала губы, как настоящая украинка, которая очень хочется позлиться на российский Крым, но она пока не знает из-за чего.

Уже когда они расплатились и распрощались с водилой, а потом поднялись в забронированную гостиницу, Саша невзначай поинтересовался, не украинка ли и она не собирается ли отбивать Крым силой?

- Сам ты украинец, - обиделась Оля, - и зачем мне Крым. Вот тебя я, пожалуй, захвачу. И возьму с собой.

Она посмотрела ему в глаза, увидела оставшийся вопрос и тихо призналась:

- А что он большинство налогов не платит. Грабит государство, да еще хохочет во весь голос.

Саша из последних сил старался банально не заржать, чтобы не обидеть Олечку. Милая девочка, она, как родилась, так и осталась в том же состоянии, хотя прожила уже несколько десятков лет.

- У тебя подбородок дрожит, - ровно сказала она.

- А? - глупо спросил он, еще не поняв, что, по крайней мере, часть произошедшего в мире она уяснила, и это ей очень не понравилось.

-Ты так ржешь, что у тебя подбородок дрожит, - повторила Оля.

Саша посмотрел на ее лицо и понял, еще немного и ее лицо будет лицом прокурора, читающего смертный приговор.

К счастью, к этому времени они подошли к администратору гостиницы «Луч», и можно было сменить тему. Теоретически считалось, что турфирма должна была снять для них номер для двоих человек, и они собирались его занять.

Администратор – пожилая женщина, работающая в гостинице не первый год – сразу же выяснила, что никто ничего у них не забронировал. И они выглядели в «Луче», как два идиота.

Впрочем, все трое оказались людьми опытными. И время было совсем не советское и свободные места существовали. Женщина немного пошуршала бумагами, поработала с компьютером и сообщила, что может выделить им такой же номер. И, что, скорее всего, где-то они сами просто перепутали, поскольку в округе есть целых три «Луча».

В результате, путаница с номерами привела только к одному – занятая проблемами Оля не убивала Сашу, и тот до сих пор оставался живым и невредимым.

Но как оттягивай эти проблемы, но те все равно заканчиваются. Они оказались в гостиничном номере одни. И Оля торжествующе завалила Сашу на кровать.

- Теперь ты ответишь на все! - кровожадно заявила она, - и за месяц безделья в Ижевске, и якобы лечения в Московском санатории, и бестолковой тупизны за последние часы.

Она бы еще много о чем говорила – женщины любят говорить в самом неподходящем месте – но он поцеловал Олю, и она готовно замолчала, пропуская его на кровать.

Отдых в гостиничном номере вместил более чем месячную паузу в их интимных отношениях. И теперь они компенсировали все то, что не успели за прошедшее время.

Теоретически усталые путешественники должны были немного отдохнуть, пообедать в гостиничном ресторане или в какой-нибудь забегаловке (их здесь было довольно много, в большинстве своем довольно неплохие в расчете на многочисленных туристов), а потом - на море! И, конечно же, просмотр большого количества красивых мест, которых, как и везде в Крыму, в Алупке было много.

На практике же, почти первые целые сутки в Крыму они провели в кровати, только раз перекусив бутерброды с колбасой, купленной еще в Москве.

Крым освещался утренним утром, когда Оля лениво села, предоставив на обозрение Саши большую великолепную грудь.

- И когда мы встретимся с морем, которое, как ты мне хвастался, здесь великолепное?

- Если ты, таким образом, будешь демонстрировать свое тело – никогда! - четко ответил Саша. И подтянул ее к себе на кровать.

- Ну, хватит уже! - как бы жалобно запротестовала Оля, но сама прижалась к Саше, своими губами ища его.

Жаркая температура продемонстрировала приближение обеда, когда, наконец, после нескольких неудачных попыток они встали и спустились в ресторан.

Обеденное учреждение с самого начала честно указывало, что особыми разносолами (ни национальными, ни географическими) не отличается, а кормить будет мясными и рыболовными блюдами. Неформальные супруги (грубо говоря, любовники), постившиеся в рамках двух ближних суток, особого и не требовали. Они умололи все предложенные кушанья и привычно лениво пили кофе.

- Мм? - развернула широкую программу курортных действий Оля.

Саша совершенно не возражал, предложив после обеда исторические и культурные места, ближе к вечеру, когда солнце будет не столь жарким и беспощадным, купаться и загорать. А вечером, с заходом солнца, можно будет сдаться на требования назойливой рекламы и сходить в ресторанчик татарской кухни.

Оля снисходительно потрепала его по щеке, – мол, умеешь слушать девушек. И, разумеется, полностью одобрила его предложения.

Сначала они прошерстили все приличные места Алупки. Не зря сказать, что они были плохими, но солнечная пора и недалекое море ослабило их впечатления. Перекусив в местном кафе пирожками с кофе, они удрали к морю, не в силах сопротивляться притягающей красоты природы.

Конечно, не одни они были такими умными. Пляжи были полны людьми, но Саша все же сумел найти пару лежачих мест. Быстренько окунувшись в соленую купель, они изобразили из себя пару тюленей после обеда. И хотя с непривычки они оба обгорели, но посчитали это достойной ценой за пляжный отдых.

А к вечеру – татарский ресторанчик. Правда, в переводе на практике, все татарские блюда обозначали или жаренные пирожки с мясом, или печеное мясо, которые надо запивать то кислым кефиром, то квасом с изюмом. Но приготовлено все это было хорошо, даже великолепно, а стоило по московским ценам очень дешево.

Сашу буквально пьянело то, что он с его деньгами мог купить, сколько хочешь и чего хочешь. Такие чувства могли проявляться только у тех, кто был буквально прикован к больничной койке. Пища там была, скажем так, общепитовская и диетическая, а ты, больной и слабый, ничего не мог сделать, а деньги ничего не значили. Медицина у нас бесплатная, в смысле мучались от нее все, вне того, кто туда попал. Если бы не Оля, он бы там совершенно зачах.

в эмоциях он прочувственно поцеловал ее руку. Его милая, увлеченно глотающая пирожки с мясом, была так ошарашена, что подавилась очередным куском.

Саша пояснил свои жесты.

- Ну, знаешь ли! - возмутилась Оля, - а если я от такой любви умру? Ты об этом хоть немного подумал?

Пришлось ее умилостивить пирожными, а, учитывая условия, подарить Оли татарские сладости. Сначала ей, не знающей чак-чак, не понравился скромный вил. Но попробовав кусочек, она изменила свои взгляды, одобрила подарок и потребовала в гостиничном номере килограмм – другой.

Саша только вздохнул. Весь вечер она будет жевать, а когда потолстеет, кто будет виноват?

Оля только легкомысленно взмахнула рукой. Муж, конечно. А для чего он еще нужен, кроме, разумеется, функциональных обязанностей?

Ничего у нее представления о мужиках! Орехи покрепчееще не пыталась о них колоть?

Впрочем, кроме некоторых досадливых мелочей, в остальном две недели в Крыму прошли, как в раю. Много солнца, теплое море, шаловливый ветер, много впечатлений и никаких гадостей жизни. И, конечно же, милая Оля. Иногда капризная, иногда сердитая, но всегда очень желанная.

В Москву они приехали бронзовые от солнца, умиротворенные от любви и счастья. Он почти не забыл своем страшном инсульте, почти не чувствовал о параличе левых ноги и руки.

Увы, зато они почти не забывали о нем. Прямо или косвенно. Он был инвалид с большим параличом.

Сначала это была Оля. Он совсем не ожидал от нее такого удара. В Крыму было легко и просто. Она – женщина, он – мужчина. Что им еще было надо? Они занимались любовью ночью, влюбленной парочкой ходили днем по пляжам, ресторанчикам и различным местам.

В Москве Оля оказалась другой, чужой и холодной. По-видимому, вспомнила, кто она – почти генерал налоговой службы и почти профессор университета. А он? Тоже почти – инвалид и экс-менеджер без зарплаты. И что, он сел ей на шею? Альфонс?

Саша обиделся и старался поменьше с ней встречаться. А Оля, похоже, только обрадовалась этому! Что же ты, девочка моя!

Ладно, у него осталась работа – интересная, высокооплачиваемая, понятная для него. В банке, это было сразу понятно, его выздоровлению обрадовались. От верхушки до техничек. Несмотря на дефицит высоких должностей (это было понятно!), специально для Саши была создан пост руководителя отдела на правах зама генерального – зав отдела инвестиций. Очень трудно, но интересно. Казалось бы, все прошлое ушло, как страшный сон. Завалин только за последнюю неделю дважды вызывал его себе с рабочими визитами. Чувствовалось, что шеф его ценит и дает важные задания.

Даже здоровье улучшилось. Все конечности функционировали нормально, а если и давали сбои, то не сильно.

Уход Оли еще саднил, но уже мягче. Что делать? Так всегда, в одном гниет, в другом цветет. Не может быть, чтобы во всем хорошо. Не везет мне в карты, повезет в любви. А если в любви не везет, то хотя бы на работе! Работа – вот мой якорь в жизни.

И снова инсульт дал под дых. Смачно, жестко, до ярких искр в глазах. Среди общего доброжелательного настроя вначале тоненькой струей пошел неприятный запах – работники отдела кадров осторожно попросили, – мол, они все понимают и всегда согласны, но могли ли вы, Александр Васильевич, все же сходить в больницу, разрешить медицинские формальности и принести нужную бумажку. А то ведь все же, тяжелобольной. А трудовой кодекс он для всех обязателен.

Бабыежки хреновы! Отдел кадров в негосударственном банке всегда были на положении пятого колеса в телеге. Значения они никогда особо не играли, и держали их сугубо в техническом аспекте – чтобы не путаться в меняющемся составе кадров, доставатьпостоянно необходимых хорошеньких секретарш и т.д. До важных дел их не допускали.

Саша не торопился следовать советам банковским секьюрити, занятый важными финансовыми проблемами. Но вмешался Георгий. Он не то, чтобы приказал, но его просьбу решить проблему в здравоохранении проигнорировать было трудно. И Саша вынужден был зайти в больницу.

Знакомая ему комиссия во главе с немолодым врачом встречала его как старого знакомого. Председатель комиссии – невролог с удовольствием посмотрел на Сашу, когда тот разделся для осмотра.

- Совсем другой коленкор! - воскликнул он, - а то были вы как курица колхозного производства. Где были? В Крыму? Замечательное место. Погода там прекрасная солнце, теплое море, целебный песок. Что все ездят в Анталию или в Грецию!

Однако когда он принялся проверять его тело, проверил давление, пульс, реакцию конечностей, то, по мере продвижения процедур, лицо его мрачнело. Минут через десять врач разрешил ему одеться.

- Вы неплохо реабилитировались после весьма тяжелого инсульта. Сами ходите, сами себя обслуживаете. Сексом, наверное, пользуетесь. Нет, не говорите, современная медицинская наука все равно об этом ничего не знает и ничего советовать не может, кроме глупо запрещать, дабы «как бы чего не вышло».

Хуже другое. Инсульт сильно потряс ваш организм и он, даже при помощи медицины и прекрасной природы, полностью восстановиться не может. Понимаете, молодой человек?

Саша понимал это. Но он так же очень хотел вернуться к прежней жизни, ответственной должности. Он хотел вернуться к прежней жизни. И не слышал невролога.

Врач это видел.

- Хорошо, заставить я вас не могу. Время медицинского обслуживания у вас прошло. Теперь только советовать. Сейчас вы будите доказывать все – и себе, и окружающим, – что вы снова прежний, здоровый, умный и храбрый. А ведь тяжелобольной.

Эх, не слышите. Хорошо, произойдет ухудшение – врачи к вашим услугам.

Я дам вам официальное Заключение комиссии. Вы можете работать с некоторыми ограничениями. Помните, перенапрягаться вам нельзя. Инвалидность вас МСЭ, скорее всего не даст.

С комиссии Саша вышел откровенно обалдевшим, с красным лицом и грустным настроением. Ему многое нельзя, хотя и не столь категорично. И Ольга совсем разлюбила.

А, может, все незаметно пройдет? Врачи, как он уже неоднократно видел, всегда видели ситуацию пессимистично, чем существует реально. И когда он будет жить так же, как и раньше, возможно ничего и не произойдет? Ведь ему еще нет сорока и организм крепок!

Он остановился у входа в его банк, как в некий Рубикон, который вначале надо обдумать и взвесить, а уже потом вздохнуть и открыть дверь.

Со стороны это выглядело, наверное, забавно. Солидный мужчина, один из высших менеджеров банка, человек довольно жесткий и суровый, как мальчишка, топтался у входа и не решался пройти.

Вахтер, пожилой человек, работавший здесь не первый год, решил было подойти. Мало ли что, может, плохо стало?

Но менеджер бросил на него предупреждающий взгляд, настолько жесткий, что мужчина сразу передумал ему помогать. Ну его к Богу!

А Саша просто просил всех окружающих не мешать. Он сам, только он, решит свои проблемы. И смело перешел порог банка.

Он, наконец, перемог себя, пройдя через свои опасения, страхи и страсти. И плевать на этих врачей-перестраховщиков. Будет работать, как всегда и изо всех сил. И ничего тут жужжать. Хотите перестраховываться – вперед, но я вам не помощник!

Саша твердо шагнул в приемную генерального. Секретарша хотела остановить, взглянула в его лицо, передумала. Сказала только, что Георгий Сергеевич очень занят, но дважды ему звонил. И, скорее всего, его примет.

Он хмыкнул, аккуратно постучал и вошел, не ожидая, когда ему ответят.

- Узнаю прежнего Сашу, - рассмеялся Георгий Сергеевич, - а что, ногами дверь снова не стал открывать? Очень впечатляет.

Если он и думал засмущать своего заместителя, то этого ему удалось (немного). Но затем он вспомнил об имеющих делах, и смущение исчезло. Необходимо было поговорить о евробондах. Какая уж там болезнь! Надо срочно определить, сколько и где покупать этих ценных бумаг. Иначе Итанбанк потеряет большие деньги из объема возможных дивидендов. А вопрос сложный. И не только финансовый, но и из сферы высшей политики.

В этом нет ничего удивительного, что вопрос набрал большую актуальность и остроту. Менеджер, который занимался этими делами, уволился по состоянию здоровья (это был Саша), взятый на его место служащий, хотя и обладал большим опытом, но до этого работал на невысоких должностях. Со временем, судя по его попыткам, он станет эффектным менеджером. Через несколько лет. А до этого Итанбанк будет в больше или меньшей степени нести потери. А как же иначе? Финансисты, как и любые специалисты, вдруг не появляются.

Конечно, такие бизнесмены, как Завалин, стремятся сделать все, чтобы нейтрализовать такие недостатки. В частности, переманивают из других банков, выращивают из своих служащих, смело их повышая. Но всему есть свои ограничения.

Георгий, в меру своих сил и умений, стремился помогать, но у него и своих дел больше, чем нужно. Проблем-то в банке полно и все важные.

Выздоровевший Саша был, как глас божий. Поэтому Георгий Сергеевич и не думал на него сердиться, наоборот, хозяин кабинета не знал, куда его посадить и каким напитком угостить. И, конечно же, поинтересоваться его здоровьем.

Раз хозяин хочет. Саша незаметно хмыкнул на такое поведение, степенно ответил, что, куда посадят, туда и сядет, что нальют, то и выпьет. Здоровье у него, слава аллаху держится нормальное. А поговорить бы он хотел о евробондах.

Пока Саша говорил о всяких пустяках, Жора приветливо улыбался, но когда его выздоровевший подопечный заговорил о рыночных бумагах, он едва не выпрыгнул из своего кресла.

- Саша, ты бы знал, как я без тебя мучался. У генерального директора, ты же сам знаешь, масса дел. И заниматься конкретикой я просто не могу физически. А Костя, хотя и молодец, хотя и работоспособен, но еще не тянет. И не готовили. Ты и так по всем категориям подходил. Кто ж знал, что так здоровье поддаст.

Так что давай, должность тебе известна, Костя Мишин, хотя формально тебе не подчинен, но рыпаться не будет, ему элементарно учиться надо. Шеф в курсе, никак не возражает. Ко мне даже не подходи, я тебя знаю и заранее все твои приказы одобряю. Понял? Евробонды тоже висят на тебе. Работай!

Саша кивнул, скорее по привычке, чем на слова гендиректора. Однако же.

В тему вошла секретарша, принесла кофе и что положено, но без коньяка. И они всадили по одной. Без сахара, но со сливками.

Глава 17

Как там говорил незабвенный вождь и великий учительвсех народов (а может и не он, Саша уже давно не открывал учебники по истории): цели определены, ориентиры поставлены, за работу, товарищи!

Сразу же на следующее утро он связался с заведующим одного из департаментов министерства финансов из своего кабинета.

Тот обрадовался звонку. Не все банки занимались евробондами. Одни не выражали интереса, других самих не подпускали. В итоге нужного уровня ценных бумаг на торги минфин так и не набирал. Министр уже откровенно выражал недовольство. А если ему еще накрутит хвост президент, тогда перед служащими откроются хляби преисподнии.

В общем, Саша удачно позвонил, ему продали по довольно-таки выгодным условиям бумаг на два миллиарда долларов – на всю сумму имеющихся на счету в банке зеленых. Нормально. В целом объем торгов на Московской бирже не то что запредельный, но ощутимый даже для такой крупной организации, как Нью-йоркская биржа. И это сразу благоприятно сказалось и на банке в целом и на Саше в частности.

Из Нью-Йорка позвонил, несмотря на поздний вечер, Хуберт и вкрадчиво поинтересовался, не является ли покупка на такую большую сумму евробондов результатом принятия слишком изрядной порции зубодробительного напитка под названием вудка и не скажет ли он бедному американцу, какой ныне у нее вкус и не хотят ли они еще купить евробондов?

Саша обстоятельно ответил, что водку он не пьет, поскольку предпочитает американский самогон под названием виски и на худший случай французскую гадость под маркой коньяк. Евробонды же они, может быть, еще купят, если рыночная атмосфера не рухнет.

Хуберту слова русского были как бальзам на рану, и он сообщил, что в таком случае они бы могли действовать на мировой арене на пару и закупить евробондов на порядок объема больше.

У Саши вспотела ладонь, держащая телефон. Американец предлагал провести крупномасштабную спекуляцию на евробондах, в результате чего не только американский банк, но и Итанбанк получили изрядные куши. При этом русские бы никак не засветились, всю «популярность» получали партнеры из США. Обе стороны смотрели на это, как на дополнительные бонусы.

- Я имею полномочия от совета директоров предложить вам крупномасштабное сотрудничество, - торжественно заявил Хуберт, - так и передай своим боссам. Окей?

- Спасибо, я передам. К 9 часам утра по Нью-Йорку вы получите положительный ответ. Отказываться от вашего предложения может только дурак.

Они дружелюбно распрощались, после чего Саша срочно позвонил Жоре.

Секретарша сообщила, что у него важный разговор, после этого почти сообщила, что с шефом разговаривает сам Завалин.

Неприятная возможность пробиваться к Завалину через его канцелярию сразу же отпала. Фу-у.

Пришлось немного подождать, мечтая о встрече с Олей и полномасштабном сексе. Как с официальной жене. ЖЕНА! Что секс, его можно получить практически у любой женщины (кто откажется?). А вот любовь! Ах, Оля, что же ты вдруг ушла от меня? Вернись, пожалуйста, обратно!

Замурлыкал телефон (Саша поставил на телефон кошачье мяуканье). Поспешил связаться с абонентом. И не ошибся.

С ним хотел поговорить Завалин!

Тот сразу пошел в галоп:

- Скажи-ка мне, Саша, ты резко поумнел от инсульта, или просто, как любой мужчина, стал зрелым с годами?

- Не знаю, - ошарашено сказал Саша, не ожидавший такого вопроса, - но от инсульта вряд ли, не почувствовал.

- Жаль, - с сожалением проговорил Завалин, - а то я хотел всех заставить в обязательном порядке пройти эту процедуру.

Шеф хохотнул. Саша понял, что у него хорошее настроение, и он элементарно шутит.

Он почтительно хихикнул, чувствуя себя дурачком. А что делать? Завалин еще ни разу с ним не шутил! Только давал деловые указания и иногда отчитывал.

К счастью, шеф перестал дурачиться и перешел к деловой информации:

- Сегодня прошло совещание при правительстве с участием президента. Так вот Владимир Владимирович очень тепло отозвался об Итанбанке. Фамилии ничьи не назывались, но подразумевались. И президент и премьер министр и даже министр финансов, который никогда ни о ком тепло не отзывался, говорили о высоком профессиональном чутье менеджеров. Число было множественное, хотя опять же речь шла о конкретном человеке. Ты что-то хочешь об этом сказать?

Саша тихонько покашлял и рассказал о недавнем разговоре с Хубертом. Подождал, давая время боссу немного поразмышлять.

Завалину, всегда думающему со скоростью и логичностью кампьютера, понадобилось не более пяти минут.

- Я думал, что удивлю тебя, а, получилось, ты удивил! - поразился он. И сразу задал логичный и при всяком другом случае очень неприятный:

- Почему ты мне сразу этого не сообщил? Дело-то нешуточное.

Саша немедленно ответил с максимально четным лицом:

- Я звонил Кирьянову, но мне сообщила его секретарь, что он разговаривает с вами. Не настолько же у меня срочные данные, чтобы прерывать беседу двух первых лиц в банке!

- Да, это ты прав, попал бы под руку, мало бы не показалось, - хохотнул Завалин, о чем-то явно думая. Потом сказал: - сейчас, подожди, не отключайся.

Саша услышал, как Завалин заговорил со своим личным секретарем Александром Дементьевым:

- У меня здесь появилась новая звездочка.

Дементьев что-то сказал, Саша не слышал, но Завалин хохотнул:

- Уже знаешь, сразу видно, моя школа. В общем, ставь его на прямую связь при физической возможности. Передай ребятам, чтобы не мучили.

Завалин отключил секретаря, спросил Сашу:

- Все понятно?

Саша коротко ответил.

- Имей в виду, я сейчас тебя не повышаю лишь потому, что не знаю, куда воткнуть такого мудреца с наибольшей эффективностью. Однако с сегодняшнего дня в моей голове ты прочно вошел в десятку людей в банке. Угум-с?

Саша утвердительно ответил, Завалин попрощался и отключился.

Однако же. Саша покачал головой. Если он и дальше так будет делать свою карьеру, то он станет вторым человеком в Итанбанке. Или шеф найдет куда дальше.

Подумал о приятных вещах, и переключился на текущую работу, которой, как всегда, было очень много, и очень срочно.

Больничный «отпуск», получившийся трудным сам по себе, затруднил еще к тому же рабочее будущее. Его стол был завален срочными делами. Срочные – это значит решаемые срочно, иначе у банка возникают финансовые и другие всевозможные проблемы, а служащий, как и полагается, получает служебные э-э-э «подарки».

Положение Саши было хотя бы куда лучше. Начальство понимает его состояние и не обрушивается и тем не более, не матерится и не ругается. Но, тем не менее, его запаздывание с работой ухудшает общее положение балка и, наоборот, даже не быстрая деятельность улучшает состояние.

Работа по евробондам все прекрасно показала, что он находится строго на своем месте. А посему, Саша дал себе установку – работать, работать и еще раз работать. Прямо как по Карлу Марксу.

Проработав целый напряженный день, он остался на такую же напряженную ночь, сроком до утра. На темное время суток (без какого-либо намека на темные силы всякой нечисти) он предусмотрел доделать все свои «долги». А уж в последующем (так же в напряженном ритме) провести текущую работу.

Секретарша Аня, сама проработав вместе со своим начальником полторы рабочих нормы и отпущенная поздним вечером домой отдыхать к семье, увидела, что сам шеф и не думает уходить, лишь оставив около себя кофейник с крепким кофе, сахар и сливки, возмутилась:

- Так же нельзя, Александр Васильевич! Вы только вышли из больницы с тяжелым недугом, а так себя изводите! Подумайте о своем здоровье!

Саша непонимающе посмотрел на секретаря. Взгляд был деловым и непонимающим. Затем он должен был перейти в сердитым и даже яростным. А окончится, скорее всего, увольнением непонимающей подчиненной.

Находясь под угрозой неблагоприятного развития событий, Анна Дмитриевна, тем не менее, сделала еще попытку:

- Александр Васильевич, я понимаю, это совсем не мое дело, но ведь жалко же вас!

Саша немного подумал, в каком ключе развивать отношения со строптивой секретаршей – зло или нейтрально. Не додумал, решил, что пусть муж решает. Ответил многозначительно:

- Вы совершенно правы!

Анечка удивленно посмотрела, но он лишь сказал:

- Это совершенно не ваше дело. И если вы хотите здесь продолжать работать, должны так же и вести!

Он, наконец, оторвался от компьютера. И хотя, главным образом, целью был кофейник, но и Анечке достался сердитый взгляд. Секретарша поняла, что любые возможности для своего начальника она исчерпала и незаметно вышла из почти пустого офиса.

А Саша, налив большую кружку кофе с одной ложечкой сахарного песка, начал шлифовать следующее задание еще аж прошлого (!) месяца. Тогда Завалин принял решение выделить приличную сумму на покупку бумаг аграрного холдинга.

Завалин принял кардинальное решение – выделить столько-то и по таким-то статьям. Генеральный директор это решение выделил и купил бумаги. А дальше –доделать работу с продавцом бумаг, распределить бумаги на рынке, обозначить это через официальные документы минфина Костя по неопытности сделал из рук вон плохо.

Надо подчистить, а то еще государственные контрольно-ревизионные органы опротестуют. И бумаги отберут, и деньги не вернут.

Он откорректировал ход покупки бумаг холдинга. Потом работал с другими делами. Ночь перешла незаметно, переходя только по кружкам кофейника. Саша посвистывал от удовольствия, видя, как уменьшается стопка задолженных дел. Так еще несколько отработанных дел за счет ночи без сна и можно сказать, что он получает деньги совершенно не зря.

Он так в эйфории размечтался, что почти не понял, как под утро грохнулся в обморок, свалившись с кресла под стол.

Там его и обнаружила пришедшая утром на работу Анечка. Встав рано с утра, она приготовила на всех родственников завтрак (а помимо своей семьи в квартире жила семья замужней старшей дочери) и вышла в банк раньше положенного. Что-то ее тревожило и беспокоило, и она решила лучше прийти раньше, чем все утро портить себе нервы.

Торопливо пройдя мимо удивленного вахтера, она вошла в свой кабинет и успокоено вдохнула. Судя по бумагам и компьютерным дискам и флешкам, начальник-трудоголиг нормально работал.

Осталось только проверить кабинет шефа, и за одним проверить помещение. Затем можно было сесть за свое служебное место и, заварив кофе, разбирать входящие документы и выполнять задания шефа, которых у того накопилось много.

Постучалась в кабинет, подождала для приличия. Обычно, если Александр Васильевич работал, дверь в кабинет была приоткрыта. Он не привык работать один. Если дверь прикрыта – отсутствует.

Через пару минут, не слыша реакции, неторопливо открыла дверь, вошла и увидела ноги шефа. Он лежал без сознания на полу.

Первые мгновения она, сильно изнервничавшись, начала делать всякую ерунду – звала его, словно он мог ответить, приготовила кофе, убралась в кабинете. И только потом догадалась вызвать «Скорую помощь».

Машина приехала мгновенно. Станция «Скорой помощи» находилась рядом, было еще раннее утро, когда все труженики только собирались на работа. А Аня к тому же, перепугавшись, еще и заявила, что пострадавший получил инсульт. Попробуй тут промедли!

К счастью, усталый после дежурства врач «Скорой помощи», продиагностировав Сашу, хмуро посмотрел на Аню:

- Обычный обморок. Переработал, да еще перепил кофе. Он в последние дни много пьет спиртного?

Анна Дмитриевна посмотрела на Сашу, совместными силами положенного на стулья, поставленные в ряд.

- Кофе он этой ночью злоупотреблял. Хотя это ему нельзя. Он только что выпущен из больницы после предыдущего инсульта.

Врач энергично потер свои виски:

- После инсульта и сразу столько работать. И кофе. Хм. Будем лечить. А ведь, вы, пожалуй, правы. Второй инсульт! Ничего, шансы еще имеются. Кажется, на этот раз удар слабый.

Он проверил его еще раз, более тщательно, покачал головой:

- Надо ехать в больницу. Инсульт – это очень серьезный повод для спешки.

Врачи «Скорой помощи» вкололи ему несколько уколов и поставили капельницу. Потом повезли в ближайшую больницу.

Все это время Саша был в полудреме. Нацеленный на работу, он незаметно упал под стол без сознания к и лежал на полу. Получивший второй удар мозг уже был не в состоянии вычленять реалии.

Он и понимал, что с ним происходит, и находился в какой-то мечтании. Хорошо, что он, таким образом, лежал меньше часа.

У обычного здорового человека это был бы обычный пустячок, типа простуда. «Скорая» зафиксировала бы болезнь, оказала помощь и уехала. Проблема в причине. Из-за чего произошел обморок и насколько он был силен. У Саши он уже заранее казался тревожным = инсульт, хотя и очень слабый. Поэтому никто и слышать не хотел о том, что обморок случаен, а его можно и так отпустить, предварительно оказав медицинскую помощь.

Пока он еле выговаривал слова с просьбой оставить его в офисе банка, чтобы полежать и прийти в себя, носилки с ним были перенесены в машину, а та покатила в больницу.

Саша обессилено откинулся. Все его слова не услышали. Неужели он пройдет по второму кругу медицинского ада? Зачем он не умер до этого?

Глава 18

Сашу переложили на деревянную кушетку. На этом проблемы медиков «Скорой помощи» закончились и они уехали. Зато начались у дежурного врача, чему та – женщина средних лет с бесцветными волосами – явно не радовалась. Наскоро проверив на стандартные процедуры состояние организма, и, убедившись, что он еще не умирает, она принялась допрашивать, то есть расспрашивать о его состоянии и о некоторых биографических данных.

За это время Саша несколько отошел от нервного шока и последствий от второго инсульта и говорил достаточно отчетливо. По крайней мере, пусть не с первого раза, но врач его понимала.

- Речь у вас достаточно отчетливая, с учетом второго инсульта, - подытожила врач, - общее состояние организма относительно удовлетворительно. Давление повышено, но так и должно быть, температура тоже, реакции замедленные. Лечить пока вас не буду, пропишу вам общеукрепляющие типа витамины, глюкозу. Придет невролог, это его специализация.

- А меня скоро выпишут? - вырвалось у Саши.

- Экий ты быстрый. Небось, работать хотите? Дел много срочных и важных? - усмехнулась врач. Выжидающе посмотрела на больного.

Саша почувствовал в голосе издевку, предпочел промолчать.

Так и не дождавшись его реакции. Заговорила уже серьезнее:

- Вы знаете, чем для врачей хуже трудоголики от алкоголиков? Алкоголики, только без крайностей, конечно, в тяжелой форме, - это больные. Если удастся вылечить и все. Трудоголики – это образ жизни, тут не лечить надо, а бить, пока не перестают шевелиться. Имейте в виду – если вы хотите жить, меняйте образ жизни. Вы слышите меня?

- Да, - так мучительно-грустно сказал Саша, что врач не выдержала, устало засмеялась. Следом улыбнулся он сам. Очень слабо. Сейчас ему было не до смеха.

- Придет лечащий врач, он вам все скажет. Это элементарная медицинская этика. Только лечащий врач. А пока отдыхайте. Я – дежурный врач и не специалист по мозговой деятельности.

Пока вас перенесут на кровать, отдыхайте после трудовой ночи. И ни в коей мере не отрывайте голову от подушки. Знакомо вам такое требование?

Его переложили на качалку и перевезли в палату на кровать.

«Почему больных всегда в больнице таскают женщины? Специально, чтобы показать больным мужикам, какие они слабые и беспомощные?» - грустно подумал Саша, глядя, как мучаются медсестры и санитарки с его тяжелым телом, перетаскивая его на стационарное место – больничную кровать.

Палата была двухместная, одна кровать была занята, а на вторую положили Сашу.

- Привет, коллега, - поприветствовал его сосед примерного лет пятидесяти, обзаведшийся в связи с годами обширной лысиной, - с приветом тебя в краю последней юдоли.

- Как это? - удивился Саша,

- А вот так. В этой палате всегда кладут самых тяжелых, которых уже не поднять. Так и будем быстро или медленно умирать. Или, что еще хуже, выпустят инвалидом. Будешь у своей дражайшей стервы драгоценной недвижимостью. Пить будешь?

- Нет, - выдавил Саша, подавленный экспрессией лысого соседа.

- А я выпью! - заявил сосед, - нам уже делать нечего. Сами мы никуда не можем и ничего не в силах. И вылечить нас уже не могут, просто держат до нужного срока. Выпьешь с утра, уже веселее будешь.

Вот это уже было очень знакомо. Саше даже не надо было излишне напрягаться. Дима-наркоман! Строить себе псевдожизнь. Нет, он так все равно не может. И такое состояние пережил.

Хотя иной раз так хочется!

Он закрыл глаза, чтобы не видеть, как сосед жадно глотает водку из чекушки, которую принес один из сердобольных посетителей. Нет, курить анашу все же более эстетично. Хотя и это без результатов применения «вредных привычек».

Сосед быстро опьянел, попробовал петь, о чем-то разговаривал на домашние темы, споря и ругаясь со своими родственниками.

Не повезло с соседом. От инсульта его уберегли, а от алкоголизма нет.

Лежа с закрытыми глазами, Саша пытался думать о своем будущем. Ничего хорошего. И так противно, и так плохо. В санатории и сразу после него он понимал, что ничего приятного у него впереди нет. Но только теоретически.Но только теперь, после нескольких дней и второго инсульта он понял, в каком дерьме оказался.

Что ему остается?

Вариант первый, быть беспомощным инвалидом, Всю жизнь оставаться в руках медиков, социальных работников, специалистов МСЭ, испытывая хамство, грубость, просто невнимательность. Жить на копейки государственной пенсии. Это ли жизнь? Это существование!

Есть и другая возможность. Не ждать, когда природа окончательно покончит с тобой. Сделать это самому. Он упрямо сжал челюсти. Нет! И не потому, что тебе так хочется жить. Не хочется быть такой слабохарактерной дрянью. Живи, гад, если родители родили тебя!

Вот так оно. Первое – кисельное существо, которого все, кто не походя, пинают. Второе – уйти из жизни самоубийством. Да, есть еще третий – жить в мареве наркотиков или спиртного. Ужас! Лучше уж умереть!

Но есть же еще варианты. Александр Васильевич, ты взрослый человек, с двумя высшими образованиями, работающий с деньгами, совместимыми с бюджетами средних африканских государств. Думай!

Или… все? Он уже ни для чего не нужен, никому не обязан. Последний шаг и в могилу?

- Здравствуйте, больные, - услышал он негромкий, но властный картавый голос. Открыл глаза. В палату вошел явно лечащий врач. Человек где-то за сорок, а может и больше.

Как человек вежливый, Саша поздоровался, одновременно пытаясь понять, что от него ждать. Его сосед тоже что-то промямлил, пытаясь скрыть опьянение.

Врач не стал медлить, озвучив план действий:

- Сначала начнем со старожила. Потом пообщаемся с новичком. Разговаривать начнем с неприятного разговора. Так, Агафонов, мы, кажется, с вами по этому поводу разговаривали?

Лысый сосед с обычной русской фамилией Агафонов не очень разборчиво проговорил о прошедшем инсульте и тяжелой жизни.

«На жалость давит», - догадался Саша.

Врача такими методами было не провести.

- Вашему состоянию я сочувствую, но это никак не дает возможности делать из больницы кабак. Мы с вами один раз уже говорили, но вы меня, видимо, не поняли. У вас была одна попытка, вы ее не реализовали. Вообще-то пациентов выписывают утром, после обхода врача. Но вы можете в последний раз пообедать.

- Мне не нужны ваши объедки, - зло сказал Агафонов, поняв, что уговорить врача не удастся, - уйду! Тяжелобольного выбрасываете!

- Уйдете,- спокойно подтвердил врач, - но только после того, как придет ваша жена и заберет, расписавшись за вас.

- Как жена? - растерялся лысый, - почему вы сказали ей?

- Таков существующий порядок, - мягко сказал медик, - я это уже вам говорил, хотя, конечно, в вашем состоянии вы могли не запомнить. Больного-инсультника может забрать близкий родственник. У вас это жена и двое детей. Однако дети отпадают: несовершеннолетний сын юридически неполноценен, а старшая дочь сегодня не может. Зато жена охотно выразила желание.

Агафонов скис, лег в кровать, отвернулся, показывая, что больше не будет ни с кем разговаривать.

Врач откровенно хмыкнул, переговорил по телефону с его женой, договорившись, что она немедленно приедет в больницу за мужем. Обговорив судьбу Агафонова, пересел к кровати Саши:

- Меня зовут Сергей Аркадьевич, как вы понимаете, я ваш лечащий врач. Не обращайте внимания, бывает и так.

Ну а теперь, давайте поговорим. Вы меня не знаете, а я вот о вас немного располагаю информацию.

Саша с удивлением посмотрел на врача. Нет, он его явно видит первый раз, если еще не стал страдать провалами памяти.

- Нет, мы с вами еще не встречались. Но я хороший знакомый Николая Дмитриевича, - пояснил врач, - он мне немного о вас рассказывал. Тема разговора уж очень злободневная. Тридцать шесть лет, а уже после инсульта. Молодеют болезни в наше время. И здоровье слабеет у молодежи, и сами они совершенно себя не жалеют.

Он вытащил из сумки какие-то бумаги, в которых Саша узнал медкарту комиссии, на которой несколько раз присутствовал вон оно что!

Пока Сергей Аркадьевич с интересом смотрел ее данные, Саша смотрел на него. Сначала он думал, что они современники, потом, присмотревшись, решил, что он несколько старше. Но постепенно он пришел к мнению, что врач гораздо старше его, и ему где-то под пять десятков лет.

Некоторое время врач вынужден был оторваться. Приехала жена Агафонова. Саша ужаснулся. Нет, внешне это была не страшная горбунья с горбатым носом с большой бородавкой и крючковатыми пальцами. Это была достаточно миловидная женщина, аккуратно и со вкусом одетая. Он бы даже за ней приударил, если бы не инсульт.

Но стоило ей открыть рот и любому мужчине хотелось срочно бежать от нее. Ее хорошенький голос быстро тяжелел за счет металлических обертонов. Собственно, она даже не говорила – громко приказывала, а муж не противоречил, покорно выполнял. Таков был ее семейный дуэт.

Агафоновы быстро ушли из палаты. Она спешила на работу, а мнением мужа никто не интересовался.

Сергей Аркадьевич занимался формальностями – подписывал и сам подавал на подпись бумаги, советовал напоследок, что принимать из лекарств и какой распорядок дня лучше приводить.

Проводил их взглядом в спину, вздохнул:

- И что, спрашивается, мы их лечим. После инсульта больным очень нужна хорошая психологическая обстановка. А тут кошмар настоящий. Наладит эта женщина в семье обстановку. Сопьется мужик. А то и наркоманом станет. И ничего не сделаешь.

Ладно. Давайте вернемся к вам. Вы, кстати, не женаты? Нет? Если вы думаете, что буду с вами радоваться холостому состоянию, то ошибаетесь. Хорошая подруга вам очень нужна. И как домашняя хозяйка и как социальный работник. Я уж не говорю, как человек и женщина. Женитесь, Александр Васильевич, это на вашу же пользу. Только не ошибитесь.

Сергей Аркадьевич посмотрел на часы:

- Однако время бежит. Для начала медсестра проводит вас для проведения нужных процедур. Проверят состояния вашего мозга, а там я вас еще раз проверю.

Куда встаете! Сейчас вы, как драгоценная ваза, вас надо холить и лелеять. Медсестра Валя и я вас посадят на кресло-каталку, и вы пройдете экскурсию по нужным аппаратам. Все для вас сделает Валя. От вас нужны только голова и немного терпение.

Сергей Аркадьевич дал в коридор какую-то команду. Полная, но довольно милая медсестра вкатила качалку.

«Опять женщина будет меня таскать. И еще старик. Что ж я такой мучитель, - подумал Саша, немного ерничая, немного мучаясь, глядя на свой «транспорт», - да, это не «Мерседес-600»».

К его удивлению, медики, имея большой опыт, легко перенесли Сашу с кровати на качалку. Он даже не успел удивиться, как уже сидел в каталке, а медсестра, проверив, комфортно ли сидеть больному, покатила его по инстанциям.

То ли оттого, что больница была все-таки столичная, то ли оттого, что произошло почти два года (для XXI века целая эпоха), но Сашу прокатили через целую череду медицинских аппаратов. Сначала мужчина в медицинском халате прикладывал пластиковую трубку с резиновым наконечником, проверяя голову. Трубка была соединена проводом с большой машиной. Та постоянно гудела, таким образом, характеризуя исследуемый объект

Врач, человек добрый и интеллигентный, понимая состояниебольного после второго инсульта, начал комментировать свою работу, пытаясь его отвлечь от черных мыслей.

Лучшего бы он этого не делал. Актер из него был никудышный.Мозг после двух инсультов давал плохие результаты. Его альфа-, бета- и гамма- волны работали не стандартно и могли погубить человека, или, хотя бы, привести к сумасшествию. Говорить это врач не мог, но на лице было все написано.

Саша и без того эмоционально возбужденный, стал думать только пессимистично и черными мыслями. После этого он видел техническую проверку, только как процедуру перед смертным этапом.

Через два часа его привезли в палату. Медсестра, женщина не очень образованная, но сметливая, решила не лезть не в свое дело, а сообщить лечащему врачу. Пусть сам Сергей Аркадьевич разбирается!

Торопливо вывела качалку из палаты и напоследок пообещав, что скоро будут развозить обед, медсестра ушла.

А Саша, оказавшись с помощью Вали на своей кровати в палате, завернулся в шерстяное больничное одеяло, как совсем недавно его сосед Агафонов, и полностью предался черным мыслям, уже приходившим в голову при путешествии в каталке.

«Что я теперь? Никчемный инвалид, не имеющий не только ходить, но и даже нормально есть. Первый инсульт был левосторонний, в итоге левые конечности оказались парализованными. Теперь, как он понял от лечащего врача, у него правосторонний инсульт. С одной стороны, это хорошо. Иначе бы левосторонние конечности вообще бы были парализованными. И, что еще важнее, второй удар окончательно мог вырубить сердце. А без него жить нельзя. И, что еще хуже, жил бы с искалеченным сердцем.

С другой стороны, правосторонний инсульт привел к параличу правых конечностей. Чем я буду хотя бы есть, не говоря о том, что бы ходить или говорить.

И, в любом случае, работать в своем банке я уже не смогу. И не то чтобы менеджером, обычным рядовым клерком. Твердо сяду на нищую пенсию примерно на десять тысяч рублей.

М-да. Раньше я тоже получал десять тысяч. ДОЛЛАРОВ! Плюс масса бонусов за успешную работу. Одна только недавняя успешная поездка в США принесла ему сто пятьдесят тысяч зеленых. Завалин в случае успеха никогда не скупится. Должность заместителя генерального директора сулила новые перспективы. И новую зарплату.

Теперь об этом стоит забыть. Квартиру стоит обменять. Однушка на окраине за МКАД – максимум для бедного инвалида. Про служебный автомобиль тоже надо забыть. Лучше неновую «семерку». И купить недорого, и не жалко, если разобьешь или, если, не дай бог, украдут.

И хорошо, что Оля от него ушла. Он как-нибудь помается, выживет. А не выживет, так даже лучше, хоть перестанет мучиться.

Он сжал зубы, чтобы не закричать от боли и тоски. Хоть и уговаривает себя, что проживет один, но душа кричит. Эх!

В коридоре раздались голоса, послышалась возня, загремела посуда. Видимо, развозят обещанный обед. Зачем? Лично ему ничего не надо! Так умру!

Из коридора донесся ароматный запах. Что ж, хотя бы понюхаем от щедрот казны. Уха от минтая и чего-то из каши – гречка или хотя бы геркулес. Традиционная пища для бедного российского инвалида. Привыкайте, Александр Васильевич, вы уже не в состоянии работать и зарабатывать, и поэтому никому не нужны. В лучшем случае, будут терпеть и по минимуму снабжать. Жилье – коммунальное (о счастье – однокомнатная квартира без коммунальных излишеств), одежда – second hand из дешевой ткани давно уже немодных моделей, простенькая еда – недорогая растительная. Перловка, геркулес с парой кусочков черного хлеба. Если повезет – винегрет. Никаких мяса и рыбы. Дорого и ни к чему.

Инвалидам создадут такие условия, что они сами быстренько умрут на радость близких, родственников и государства.

Саша хмыкнул в такт своим мыслям. Однако же!

Он нехотя поболтал ложкой в чашке с рыбным супом. Два кусочка минтая, немного картофеля и перловки. Повар постарался сделать первое съедобным, насколько это было возможно с такими продуктами. Но все равно кошмар. Ленинградская блокада! Неужели и сегодня так можно кормить людей!

Саша запрокинул в рот ложку с супом. Поморщился. Суп не такой уж и плохой, но не сегодня. Второе – вареную овсянку (геркулес), он даже не стал трогать. Не хочется. Как ее англичане кушают!

Санитарка, разносившая вместе с коллегой обед, на обратном пути заглядывала в палаты.

- А ты что не ешь? - обозлилась она на Сашу, - хорошая еда!

Он безучастно посмотрел на глупую женщину. Что она болтает? Разве не видно?

- Разболтались в наше время. Ешь, давай, что принесли, здесь не ресторан.

Она посмотрела на больного, поняла, что ей с ним не совладать, принялась сердито греметь посудой.

Пусть уйдет со своей рыбной похлебкой и овсянкой. Саша закрыл глаза, чтобы ничего не видеть в нашей повседневной реальности. Плохо-то как! Зачем я маленьким не умер? Зачем я вообще родился на этом свете?

Он услышал, как санитарка ушла с тележкой. Открыл глаза, воровато огляделся. А может не ждать, когда тебя замучают и умертвят? Умереть прямо сейчас. И все, никаких мучений, моральных и физических мучений. Несколько минут и ты мертв! А дальше плевать!

Саша оглянулся. Что же он может использовать? Отраву? Яды? Внимательно оглядел тумбочку, которая используется здесь так же, как стол. Выпить несколько сильдействующих таблеток… Нет, никаких лекарств.

Веревки, ножи, пусть даже шприц… Он с трудом сел на кровати, оглядел уже всю палату. Нет, ничего подходящего. Если только постельное белье, но ему пока еще трудно, чтобы ссучить из ткани веревку.

Саша обессилено откинулся на кровать. Нет, слишком мало сил, чтобы приготовиться к смерти. Надо отдохнуть. Ко всему надо готовить силы, а их сегодня практически не осталось

Ослабевшее, измученное тело отключилось от реальности, Саша упал в обморочный сон.

Глава 19

Он проснулся от энергичного поглаживания по щекам. Саша открыл глаза и на какие-то мгновения не понимал, где он и почему какой-то мужчина поглаживает по его лицу. Сексуальный маньяк?

- Пришел в себя, - удовлетворенно сказал мужчина, - а то я уже черт о чем подумал.

От знакомого голоса Саша окончательно осознал, где он и кто этот мужчина.

Он в больнице и его осматривает лечащий врач Сергей Аркадьевич. Зачем он тут со своими советами, которые все равно ничем не помогают. Лучше бы дал дюжину-другую сильнодействующие таблетки. Он бы уже сегодня «вылечился». Навсегда.

- Кстати, - как бы между прочим сказал врач, видя, в каком нехорошем эмоциональном состоянии больной, - я попросил прийти сюда очень влиятельного человека. И он был настолько добр, что, несмотря на свою занятость, пришел сюда пообщаться.

«Кто это? - поразился Саша словам Сергея Аркадьевича, - кто может прийти такой влиятельный? Завалин? Спасибо, конечно, но зачем он мне?»

Врач поспешил выйти, чем еще больше утвердил Сашу в его утверждении, что сюда идет Завалин. Из всех знакомых только он в состоянии оказывать гипнотическое воздействие, при чем одним взглядом ласковых глаз или парой слов.

Едва врач вышел, как дверь снова открылась. Саша, кое-как выпрямил спину, использовав для этого все силы.

Он был настолько уверен в своей идее, что когда в проеме двери показалась рука – преддверия человека, то не мог понять, почему рука оказалось обнаженная женская.

Когда в палату вошла довольно-таки сердитая Ольга, Саша захохотал во весь голос. В этом было сразу все: недавнее желание самоубийства, неприязнь к Оле, бросившей его в самое трудное время, любовь к ней и сильная приязнь. И все это на жутком уровне эмоций. Как тут не захохочешь гомерическим смехом.

Оля вначале опешила, оглядела свою внешность, потом посочувствовала, наконец, рассердилась, но ничего сделать не могла. Осознав это, она успокоилась и села на стул, на котором только что сидел врач.

Отсмеявшись, Саша почувствовал, как ему стало легче. И Оля рядом. Что за дрянь он сейчас думал о смерти? дурак бестолковый!

- Извини, Оля, это я, скорее, над собой смеялся.

-Да уж, - язвительно сказала она, вздохнув, спросила, лучше ли ему стало.

- Морально да, физически вряд ли, - честно признался Саша.

- Хотя бы говоришь, - успокоила Оля его, - видел бы ты себя после первого инсульта. Живой труп. А сейчас такой живчик. И даже что-то говорить пытаешься. Говорушка ты мой.

Она мягко погладила по щекам, по лбу, по волосам. Ее касание, в отличие от врачебного, было хорошим. Кроме того, близость Оли было очень приятным. Ее запах, ее внешний вид женского тела был слегка взбудораживающим.

Одно только немного удивлял и даже тревожил.

- Что с тобой с тобой случилось? Ты так потолстела. У тебя серьезная болезнь?

- Конечно, - охотно согласилась Оля. Слегка подергала мочки ушей, - к счастью, временная. Это называется беременность.

Саша был поражен. Но одновременно ему стало легче. Оля от него не ушла! И даже наоборот.

- Но почему ты мне не говорила? - упрекнул он ее.

- Да когда же? - мягко ответила Оля, - ты так был занят своей болезнью, что ничего не видел вокруг себя.

Саша почувствовал себя неудобно. Попытался оправдаться, пискнул мышкой, передумал:

- Извини, я был болваном.

- Ты был и есть мужчина, - тихонько засмеялась Оля, - вы всегда любите быть в центре событий. А потом, когда вдруг проваливаетесь, считаете, что все, жизнь кончается, и пора повесится или утопиться.

Саша активно возмутился. Но так искусственно, что даже сам понял.

Оля покачала головой, ничего не сказала, но еще активнее заработала руками, перейдя от мочек ушей к глубинным сферам шеи.

- Ой! - возмутился Саша, чтобы хоть как-то отреагировать.

- Объясни мне, пожалуйста, почему ты залез по это самое? Ты даже здоровым был более благоразумен, или, если хочешь, ленивым. Так же нельзя! Взял и получил второй инсульт.

- Я хотел просто поработать, - потупился Саша.

- Доказать всем о себе ты попытался, - не согласилась с ним Оля, - правда, что доказать, непонятно. Ты можешь сказать, почему ты полез с таким пылом в работу, что сам себя сломал?

Саша вздохнул. Если бы он еще сам полностью себя понимал.

- Ну, ты меня прогнала, - сделал он попытку. И по гневливому лицу Оли сразу понял – неудачно.

- Я тебе сейчас шею сломаю, - выпалила она. И по движению рук по шее понял – сломает, - ты, паршивец, пришел, поскулил, покапризничал, обиделся и удрал.

- Но ты на меня наорала, - поскулил Саша, как маленький щенок.

- Да как же я могла на тебя наорать, если я даже рта не открыла? - удивилась Оля.

Она убрала руки, и Саша почувствовал, что шансы физического воздействия на него сегодня уменьшаются.

Действительно, в тот день, скорее, он напридумывал ссору.

- В общем, Сергей Аркадьевич меня попросил на тебя не давить, - призналась Оля, - я наору на тебя, потом, когда ты подлечишься. Там истерику на все дни приготовлю. Готовься.

Прозвучало это довольно угрожающе, но Саша умиротворяющее улыбнулся. Оля с ним! И она почти жена!

Почти жена между тем начала заниматься своими обычными заботами – кормить мужчину. Она вытащила из сумки кулек с пирожками.

Саша робко сказал, что не хочет есть. Однако Оля по-звериному зарычала и настолько злобно, что он на всякий случай один пирожок взял. Оказывается, жить-то хочется!

Она помогла ему немного приподнять голову, положив на подушку и преподнести пирожок слабыми руками.

Пирожок с яблоками пах аппетитно и аппетит внезапно появился. Он жадно вонзился зубами в пирожок и начал жевать.

Когда Сергей Аркадьевич, решив, что уже можно, вошел в палату, Саша ел третий пирожок, а Оля, сидя около него, жалостливо смотрела.

- О, кушаем, - обрадовался врач.

- Он все будет есть, - пообещала Оля грозно, - я еще приду.

Последние слова прозвучали угрожающе, но Саша умиротворяюще улыбнулся.

Сергей Аркадьевич подтянул свободный стул:

- Нуте-с, позволю себе вмешаться в ваш разговор. Вообще-то посторонних во врачебную деятельность не допускают. Но в виде исключения, - он повернулся к Ольге, - можно.

Александр Васильевич, - теперь он обращался к Саше, - ваше заболевание довольно сложно определяется.

- У меня правосторонний инсульт, ишемический и довольно слабый, - удивился Саша.

- Да, визуальная проверка вашего тела сегодня дает именно такие результаты. Но техническая проверка показывает противоречивые данные.

Инсульт дает шов в мозгу. И чем больше инсульт, тем больше шов. У вас после первого кровоизлияния шов крупный и четкий. Даже думать ни о чем не надо. А вот после второго инсульта совсем нет следа. Такое чувство, что инсульта не было вообще!

- Так, может, его и не было, - заикнулась Оля, - а был другой мозговой недуг?

- Не самый лучший вариант, - подумав, отказался Сергей Аркадьевич, - по крайней мере, инсульт господина Иванова не самый худший вариант.

- Да? - удивились оба – и Оля, и Саша.

- Да, - твердо сказал Сергей Аркадьевич, - сами инсульты бывают хуже, во-первых, из-за причин. Представьте себе кровоизлияния из-за болезней крови. Такие больные больше сорока лет не живут. Например, известный Мендельсон. Или из-за диабета. И так далее. Пациент вынужден лечиться от последствий инсульта и самой тяжелой болезни.

Другие болезни вместо инсульта – рак мозга. Если кровоизлияние дает хотя бы немного шансов выжить, то рак мозга – стопроцентная смерть.

- Ох! - вздохнул Саша.

- В этом отношении ваш случай не самый худший. Плохо, что второй, но что делать.

Не нервничать, не перезагружаться и лет до семидесяти можно дожить, не слишком себя ограничивая.

- Значит, я могу выписаться? - с надеждой спросил Саша.

- Ну, не сразу, - охладил его энтузиазм Сергей Аркадьевич, - во-первых, кровоизлияние будет эффективно лечиться в больнице не менее двух месяцев без осложнений, во-вторых, вы должны мне дать гарантии, что не полезете на тяжелую работу сразу после больницы. Я, вы знаете, не хочу работать зря.

Саша скис.

- Что скуксился, мальчик, хочешь посмотреть, как я буду растить нашего ребенка в животике? – оживилась Оля, - ты даже можешь присутствовать на родах. Сейчас это разрешается. Можешь посмотреть на результат своих трудов. Обычно мужчины падают в обморок.

На четвертом десятке жизни Саша ни разу не думал, что обычный секс может принести такой несуразный итог. И теперь содрогнулся. Нет, смотреть рождение детей он не может. Не акушер.

- Увы, дорогая, мне самому придется еще долго лежать в больнице, - сообщил он, стараясь не смотреть на победоносный блеск глаз будущей матери.

-Доктор, мой муж будет послушно лечиться в больнице, кушать и лежать. И за это время он разработает план действий облегченной работы. А потом мы все это обсудим.

- Да, но, я не знаю различных нюансов, - замялся Саша.

- Иначе будем работать по моему плану, - докончила Оля.

Почувствовав опасность, Саша сразу отреагировал:

- Конечно, дорогая, два месяца это так много. Я все обдумаю и приготовлю.

Сергей Аркадьевич не выдержал и хохотнул, замаскировав смех неловким кашлем.

- Пожалуй, я пойду в ординаторскую, - решил он, - Ольга Витальевна, телефоны у нас с вами есть, если что, с вами созвонимся. Ваше положительное влияние на лечение Александра Васильевича несомненно.

Кстати, сегодня должен появиться новый больной. Мест нет, а больных много. Так что извините. Надеюсь, Александр Васильевич, вы не будете скучать. Я постараюсь, чтобы он не был алкоголиком и пациентом со сложным характером.

Он попрощался, чувствуя себя лишним.

Сергей Аркадьевич, грешным делом, даже подумал, что они молодожены, насколько очевидно были шероховатости в их отношениях. Знал бы он, что они вообще, несмотря на беременность Оли, еще не супруги! Просто люди.

Глава 20

Саша проснулся благодаря тому, что в коридоре старательно гремели посудой, возвещая о начале очередного этапа питания. Нет, ну можно было просто сказать, что у этих женщин руки растут не из того места и самое милосердное, что с ними можно сделать – это немедленно уволить. Но Саша был так добр, что не сердился.

Он лечился в больнице уже второй месяц. Сначала это был практически живой труп (иначе не назовешь). Ни есть, ни думать. Только лежать, показывая, скорее мычанием, а не словами, что еще немножечко жив.

Олечка – единственный луч света в темном царстве (да простит меня классик), один раз в сутки прибегала, чтобы покормить больничным обедом с добавкой домашним доппайком в виде нежирных котлет или гамбургером.

Саша, благодаря несильному, хотя и второму, инсульту мог бы питаться самостоятельно. Лечащий врач не был против самостоятельности, ставя только одно условие – не отрывать голову от тощей подушки. Впрочем, он не возражал и против того, чтобы его кормила Ольга Витальевна.

Оля считала, что она уже жена (попробуй, не женись!) и вела так, как должна вести, по ее мнению, жена. Трудно сказать, соответствовала ли она классическому образу жены, но Саше она нравилась, хотя иногда и надоедала своими требованиями.

Две причины не позволяли заходить их отношениям в тупик: во-первых, Саша постепенно выздоравливал, хотя и не так хорошо, как бы это ему хотелось. Во-вторых, у Оли, как у всех беременных, были свои проблемы. И чем дальше шел процесс, тем больше. Оба чувствовали, что когда-то их роли диаметрально поменяются – Оля будет бессильно лежать, а Саша будет хлопотать около ее постели.

Между появлениями Оли и медицинскими процедурами было много свободного времени, чтобы Саша обдумал фактор инсультов и разработал план будущих действий.

Своими мозгами финансового аналитика (хотя и поврежденными) Саша чувствовал, что, кажется, Сергей Аркадьевич лукавит, говоря, что ему повезло с болезнью,

С одной стороны, второй инсульт довольно слабый. И оба удара попали в мозг пусть и не во второстепенные участки (в голове вообще нет второстепенных мест), но, по крайней мере, не в важные зоны, поражение которых приведет к смерти или тяжелой инвалидности. А если еще учесть, что причины кровоизлияния не тяжелые болезни, которые сами по себе является большой проблемой, то действительно повезло.

С другой стороны, все хорошо, если не учитывать, что это все-таки инсульты, которые приводят к тяжелым параличам. И это нельзя не учитывать. Иначе ты получишь еще инсульт. А третий – это уже не первый и даже не второй. И даже слабый окончательно сшибет с ног. А то и в могилу.

Саша задумчиво куснул губу. Исходя из реалий, ему надо сразу решать две задачи:

Первое! Нельзя доводить организм до кризиса. Как это грустно ни говорить, но ты теперь больной человек, и, как говорят медики, ты должен себя ограничивать. И в пище, и в труде. Иначе, станет еще хуже;

Второе! Надо проводить лечебную физкультуру, ибо тело слабенькое и нуждается в укреплении;

Третье! Работа должно соответствовать уровню здоровья. Тебе уже почти сорок и ты умеешь здраво смотреть на жизни;

Ну и так далее.

Дальнейшие размышления были временно прерваны медсестрой, потребовавший немедленно снять спортивные штаны и молчать.

Интимом здесь, конечно, и не пахло. Скорее, садизмом. Четыре укола были всажены, говоря научным языком, в большую мышцу. Третий укол был особенно болезненным. Какие уж там размышления о будущем! Еще два укола и одна капельница были всажены в вену левой руки.

Придя из процедурный, Саша рухнул без сил на постель.

«Пожалуй, это еще одна причина, зачем я должен обязательно избегать нового инсульта, - подумал он и уточнил: - точнее семь причин – шесть уколов и капельницу».

Игорь – сосед Саши по палате – сочувственно поцокал. С соседом Саше на этот раз повезло. И даже не то, что его несильный инсульт был первый и, через два дня обязательного возлежания, тот мог ходить. И кололи его куда меньше, хотя совсем обойти эту процедуру не мог. А вообще, товарищ был веселым и оптимистом. Скулить и приставать к Саше он никак не думал.

На тот момент у Саши был только один, но трудный вопрос – какую бы ему найти работу, которая подходила ему по здоровью, обязательно нравилась, и позволила кормить семью их трех человек. А то Оля в последнее время так часто говорит, что она легко прокормит их, что понятно – это ее очень беспокоит. Ибо прокормить взрослого мужчина и маленького ребенка не так уж просто. Оба такие обжоры!

Дядя Костя – младший брат покойного отца – обычно, когда у него возникали проблемы жизни, развивал бурную деятельность, то есть просто пассивно лежал на диване, ожидая, когда все решиться само собой. И в большинстве случаев это срабатывало! Правда, иногда получилась такая дрянь!

Саша не был сторонником такой политики. Он лишь еще несколько недель лежал, то ли выздоравливая, то ли глубоко думая.

В один из дней, в часы приема посетителей в дверь палаты негромко, но отчетливо постучали. Игорь (а ходили в основном к нему), не долго думая, громко разрешил войти.

И здорово удивился. В палату вошел незнакомый человек, по своим повадкам очень похожий на телохранителя. А может, и на кого-то еще.

Игорь насупился, готовый обороняться (хотя бы морально). А вот Саша быстро его узнал, поскольку нередко с ним встречался по своим должностным обязанностям. Виктор Кулков, начальник команды телохранителей Завалина и личный агент по секретным интимным и иногда не очень-то законным делам. Может, и убить, если его достать или приказать.

Если он здесь, значит, либо сам Завалин здесь, либо у него очень плохие дела и его могут убить. Он постарался улыбнуться как можно приветливее.

Кулков внимательно и нейтрально посмотрел на Игоря (чужой, близкий, но не опасен) и улыбнулся Саше (шеф очень хорошо к нему относится, полезен). После этого, никого больше не увидев, открыл дверь и кому-то кивнул в коридоре.

Через некоторое время в коридоре послышался шум. Шагал некто, властно и твердо. Можно подрожать, наверняка, шел Завалин, Впрочем, поскольку менеджером Саша уже быть не мог, а просто так держать (а тем более платить) вряд ли захочет сам Завалин, то он не его начальник.

Едва он подумал о бывшем боссе, как тот появился в проеме двери.

«Вот ведь, лешак, вспомни о нем, тот и покажется», - сумрачно подумал Саша. Несмотря на уговаривание себя, что Завалин для него уже никто, что и он тоже бросил банк после первого же инсульта, все равно при появлении шефа в душе появился прежний мандраж.

Впрочем, Сергей Александрович не собирался показывать «знатного миллиардера» перед тяжелобольными пациентами больницы. Он демократично подошел к кроватям, пожал руки. Поинтересовался состоянием, настоятельно порекомендовал лежать и даже не пытаться встать. Больные мычанием отозвались, благо не раз слышали то же.

Промаршировав по палате, Завалин сел у кровати, в протянутой руке волшебным образом возник пакет с пирожками и салатами, положенный туда телохранителем.

- Выздоравливай, Саша, - пожелал гость-олигарх.

Саша, как смог, ответил. Голосовой аппарат еще полностью не работал, похоже на все сто процентов он действовать уже не будет, но членораздельно сообщал с самого начала, а не просто мычал.

Завалин одобрительно кивнул. Ему явно устраивал уровень здоровья.

- Я тут недавно приехал в Москву из провинции. И немного пошуршал. Лечащий врач у тебя прекрасный – хороший специалист, с опытом и человек замечательный, что немаловажно. Но я все же вызвал большого специалиста-невролога из Швейцарии со своими медицинскими технологиями и препаратами. Подтянут тебя. И с питанием помогут, а то тут такая диета…, - Завалин улыбнулся, - ладно, ты знаешь. Давно хотел помочь нашей нищей медицины, но все как-то некогда. Ты помог. Вчера Георгий переговорил с главврачом этой больницы. С начала следующей недели будут кормить лучше. И лекарствами помогут.

Саша удивленно поблагодарил. Он был высокого мнения оЗавалине – и как о бизнесмене, и как о человеке. Но чтобы помогать в таком масштабе, в общем-то, для совершенно чужого и даже уже не подчиненного человека!

Завалин, глядя в лицо Саше, только хмыкнул. Мягко, но деловито продолжил:

- Теперь о дальнейшем. Как бы не была тяжелая болезнь, но из больницы надо будет выписываться. Каковы твои планы?

Саша вздохнул. Что он может сказать? Из банка он уволится. Об этом твердо решили не только он, но и Оля. Но куда может поступить больной человек? В ларьке торговать.

- Не решил? - утвердительно предположил Сергей Александрович.

Саша уныло кивнул.

- Тогда я предположу следующее, - оживился Завалин, - заявление твое я видел. С должности ты уходишь правильно, она тебе уже не по здоровью. А вот из банка уходить поспешил. Мы же не чужие люди.

Давай так. Ты сейчас будешь, как бы числиться в моем резерве, с прежней зарплатой. Я бухгалтерии дам команду. Пусть там подчистят все хвосты, опять же на свадьбу подкинут. Были в ЗАГС? Ну это зря. Оленька у тебя золотая. Утащат и даже на беременность не посмотрят. Так что выйдешь из больницы с тебя свадьба. Жду приглашение.

- Да я…, - опешил Саша. Как раз пригласить на скромные посиделки Завалина он думал. И быстро отказался. Откажется ведь.

- Пока не говори, - остановил Завалин. Пояснил, - с Ольгой посоветуйся, у ней, наверняка, обо всем будет свое мнение – о месте, блюдах, гостях.

Завалин откровенно засмеялся.

Саша, представив разговор с Олей, тоже.

- Да она вообще откажется, - предположил он.

- А вот это твоя задача, - неожиданно уперся Завалин, покажи свои возможности финансового аналитика. Ты будешь удивлен.

Вернемся, однако, к вашей судьбе. Я даю вам год со времени выхода из больницы. Ищи, как тебе совместить слабое здоровье и финансовую деятельность. Может, займешься работой на стыке ученой и банковой деятельности? Сейчас очень нужны практикующие ученые, - Завалин неожиданно остро глянул на Сашу и тот сразу отказался от представления бизнесмена, как бы свихнувшегося на милосердии. Как же!

И сам Саша знал неоднократные примеры, и от других слышал, как огромные деньги, целые миллиарды зеленых, брошенные, как казалось в никуда, безвозвратно, на детей, на учебу, социальную сферу, убыточные сферы экономики неожиданно давали Завалину огромную прибыль. Да он на нем еще и заработает! А тогда что ему конфузиться?

Саша впервые за последние дни широко улыбнулся.

Завалин улыбнулся в ответ, несильно похлопал по плечу. Ему было пора уходить. Он на последок посмотрел на своего лучшего аналитика банка. Нет, парень, так быстро ты от него от него не ускользнешь. Мало ли что здоровье. Со всеми бывает. Надо лишь создать ему хорошие условия и не надорвать, как это было несколько времени. И тогда это инвалид заработает в десятки раз больше, чем здоровые.

В этот вечер у Саши впервые стало хорошо даже не после второго кровоизлияния в мозг, вообще с начала этой болезни, когда он однажды прекрасным утром в Ижевске, находясь в командировке, проснулся и не встал на ноги.

Нет, они его не вылечили. Медицина ХХI века от последствий инсульта вылечить. Тем более, российская медицина!

Но у него теперь есть хотя бы какое-то будущее!

Глава 21

Из больницы он был выпущен через три недели. Сергей Аркадьевич и швейцарский коллега этих лет Иоганн, подпитанные деньгами Завалина, сделали максимум. Свою роль сыграло, разумеется, еще не старое тело, имевшее возможности для реабилитации.

Во всяком случае, ко времени выпуска Саша почти разговаривал и почти ходил. К сожалению, в этом словообразовании главным было ПОЧТИ. Для любого больного такой уровень был недопустимым для выпуска из больницы. Для любого, но не для пациента с двумя инсультами. Для современной медицины (западной, у нас даже не думали считать) один из шестнадцати (около четырех процентов) выпускался из больницы инсультниками, способными для нормального жизнеобеспечения. Большинство же просто умирали.

Данных после двух инсультов не было даже на Западе – не хотели расстраивать общество. Смертность приближалось к ста процентов! А тут он почти мог все – готовить, убирать, кушать, не сумасшедший. Как бы даже не отказали от инвалидности в рамках экономии средств. В России это очень любят.

В общем одним хорошим утром он, после врачебного осмотра, объявил о своем желании выписаться. Врачи были против. Как понимал Саша от самого Сергея Аркадьевича, мозг был одним из самым не исследованных органов человеческого тела. А инсульт, являясь, как и все, связанными с мозгом, болезнью тяжелой и неопределенной. И с учетом особенности каждого человека, понять, является каждый пациент выздоровевшим или временно вылечившимися, практически невозможным. А поэтому лучше его еще немного поддержать в палате под наблюдением.

Но Саша продолжал настоять, понимая причины их упертости. Впрочем, медики были не очень против, они сами уже не раз намекали о скорой выписке. И, поэтому, негромко переговорив друг с другом, согласились. Правда, с одним условием – его должен увести родственник (или взрослый и знакомый с врачами человек). Саша, вспомнив первый день и первого соседа, с его глупыми проделками, быстренько согласился.

Вскоре с ним соединялась Оля, которой на всякий случай позвонил врач, сообщив, что прибудет в обед и соберет. На больничную еду пусть даже не рассчитывает. Кормить она станет уже дома, так что пусть потерпит.

Сергей Аркадьевич, прослушав их разговор, отметил, что он может и пообедать, его не гонят. Может уехать к вечеру. Тем более, обеды стали такими вкусными и питательными.

Но Саша, готовый уезжать хоть в сей момент, поблагодарил и отказался.

Оля приехала в обед. Саша, только сейчас сообразив, что его подруга приезжала к нему за счет своего питания, повинился.

- Ты можешь расплачиваться со мной хоть сейчас, - лукаво улыбнулась она и показала пальчиком на щеку.

Саша от такой сексуальности своей подруги покраснел и чего-то пробормотал.

- Пойдем уж, - лениво протянула Оля, - сейчас только зайду к врачу, распишусь в бумагах, что беру тебя с собой. И выслушаю последние ЦУ. Не долго, минут на пять. Пока попрощайся, до кого дотянешься, собери вещи и жди. Я приду.

Она дурашливо щелкнула челюстями, заставив его замолчать, и согласиться смирено ждать.

Впрочем, в ординаторской она пробыла действительно недолго, меньше получаса. Саша даже почти не успел убрать постель, и этим хотела заняться Оля. Саша возразил, что у нее тоже тяжелая, хотя и временная болезнь – беременность. Начавшуюся ссору прекратил Сергей Аркадьевич, сообщив, что вскоре после ухода больного постельное белье все равно заберут и постелют новое. И стлать грязное совершенно нет смысла.

- Пойдем, дорогой, - победоносно обратилась Оля к Саше, словно это она выиграла спор.

Саша демонстративно тяжело вздохнул, – дескать, чего только не перенесешь ради любимой женщины. Осторожно поднялся на ноги. Левые конечности работали плоховато, и медицина здесь ничего сделать не могла – две инсульта! И если с левой рукой можно было еще обойтись – нужно всего лишь стараться обходиться без нее, то без левой ноги ходить было очень трудно, почти невозможно.

Но особенно сложно было становиться вертикально (не ходить, просто стоять на ногах) из-за проблемы с головой. Она кружилась, и здесь ничего было сделать невозможно. И врачи только лишь спрашивали и понимающе кивали головой, ничего не обещая.

К счастью, выйти из здания помог Сергей Аркадьевич, заодно проконтролировав, как ходит его пациент. Успехи Саши его порадовали.

- Полностью выздороветь вы не смогли, да это и не возможно, - признался он, - уже то, что вы на ногах, говорит о вашей везучести. Два инсульта! Вы легко могли и умереть и быть полностью парализованным. Не перегружайтесь!

Сергей Аркадьевич остался на крыльце – у него были другие больные, много проблем и забот. Инсульты стали популярными болезнями, расширяясь в возрасте и в количестве людей.

А Саша, кое-как ухитрившись сесть в автомобиль, довольно улыбался. Теперь для него весь процесс жизни был вечный бой. Каждый шаг на улице и даже в квартире, каждый проглоченный кусок пищи проходили с трудом. Делать нечего, ты инвалид!

- Дорогой, ты не будешь против, если я перевезу тебя в свою квартиру? – проворковала Оля.

- Конечно, - не стал Саша, но уточнил, - с одним условием.

- Да, - осторожно сказала Оля. Нагрузившись информацией в больнице, что его избранник может действовать неадекватно, она обеспокоилась за каждый его шаг.

Саша это понимал. Такое уже было в больнице. И если у врачей хватало такта мягко подсказывать некоторые несуразности, то медсестры и санитарки откровенно хамили, пока Саша не окреп, и у него уже хватало сил давать сдачи.

Но Оля было совсем другое. И он поощрительно улыбнулся. Не бойся, милая, со мной все нормально.

- Милая, мы с тобой уже столько пережили... Прямо как муж и жена. Правда, я теперь инвалид…

Оля, отвлекаясь от дороги, с интересом посмотрела на него.

А Саша, собравшись с духом, продолжил:

- Выходи за меня замуж!

Руки Оли дрогнули, чуткое управление машины отозвались.

Ауди рыскнула по улице. Хорошо, что рядом не было ни машин, ни высоких бордюров.

- Ты сумасшедший, - нервно смеясь, воскликнула Ольга, кто же такие слова говорит женщине, когда она за рулем.

Она бросила на него влюбленным взглядом:

- Конечно, я согласна. И не дергайся с этой дурацкой инвалидностью. Главное, ты жив, в порядке и у нас скоро будет ребенок. Да?

- Я люблю тебя, дорогая.

- Я тебя тоже. Наконец ты собрался с чувствами. Надеюсь, с ЗАГС откладывать не будем. Я ждала тебя четыре года.

- Ужас! Я такой нехороший! - необдуманно воскликнул Саша.

- Нехороший, - подхватила Оля, - я разговаривала с Завалиным. Он обещал нам помочь материально на свадьбу.

Она лихо подъехала к своему дома. Саша посидел, собираясь с силами, и кое-как вылез. Получилось не очень, хотя и легче, чем он опасался.

- А вот и наше семейное гнездышко. Для почти двух кандидатов наук, - она посмотрела на него с намеком.

Пока они шли по лестнице и поднимались по лифту, Саша обдумывал эту идею. И Завалин говорил, и теперь Оля намекает.

Когда они уже подошли к квартире и она открывала двери, звеня ключами, Саша как бы между прочим спросил:

- Скажи, Оля, а я бы смог быть ученым?

Ольга, наконец, смогла открыть дверь и отошла в сторону, давая дорогу Саше:

- Ты, милый мой, имеешь массу талантов. Например, ты можешь хорошим балбесом.

Саша, уже готовый к восхвалению, дернулся, как ошпаренный крапивой.

Оля засмеялась, погладила:

- Настоящий мужчина, смелый, хороший, простодушный, - Оля лукаво прикусила губу. Потом, видя, что Саша помрачнел, добавила: - и еще прекрасный любовник и, надеюсь, муж.

Саша прошел в квартиру и пригрозил:

- Подожди, поженимся, возьмусь за твое воспитание. А то разболталась тут без мужского присмотра.

Оля хохотнула, представив картину, продолжила:

- А если серьезно, то я слышала от Завалина, что ты лучший аналитик банка и первый кандидат в ученые. А Рональд Васильевич Никитин, мой бывший научный руководитель по аспирантуре, а сейчас помогающий в работе над докторской, неоднократно говорил мне, что с удовольствием взял бы тебя в аспирантуру.

Понял, мой дорогой муж?

Саша задумчиво потер подбородок.

Что ж, жизнь идет. Кто-то рождается, кто-то умирает, а он становится инвалидом. Разве это повод чтобы скулить?

У него есть красавица и умница жена, которая родит ребенка. У него есть сослуживцы и умный начальник, которые тебя помнят и ждут. И у него есть будущее. Д.э.н., проф., научный эксперт Итанбанка А.В. Иванов. Звучит? И еще он теперь умеет работать со слабым здоровьем.

Так чего он скулит? С какого счастья просит у бога здоровье, как будто тому делать нечего. Сам мучайся.

Саша осторожно погладил жену, сладостно поцеловал ее, и двинулся в свое будущее.