Труп на сцене

Глава 5

В четверть одиннадцатого я припарковал свой “хейли” у дома Ландиса.

Особняк был построен в староанглийском стиле. Он располагался посередине пятиакрового участка, был окружен аккуратно подстриженной изгородью, по поверхности искусственного озера плавали прекрасно сделанные чучела семи лебедей.

Я не мог скрыть разочарования, когда нажал на кнопку звонка, вмонтированную в тяжелую дубовую дверь, ожидая услышать по крайней мере “Джона Пила” в исполнении духового оркестра, а вместо этого услышал обычное треньканье.

Дверь открыл дворецкий со скрипучим голосом.

– Доброе утро, сэр, – холодно сказал он. – Если вы что-то продаете, то я боюсь, что…

– Я хотел бы поговорить с мисс Ландис.

– Боюсь, это невозможно. В семье произошла крупная неприятность и поэтому…

– Я лично присутствовал при этой неприятности. Лейтенант Уиллер из отдела по расследованию убийств. – Я продемонстрировал ему свой верный жетон, что доказывало мою причастность к фараонову клану или к убийству полицейского. – Я хочу поговорить с мисс Ландис. Настаиваю на этом.

– Хорошо, сэр. Следуйте за мной.

Я прошел за ним по вестибюлю, отделанному мореным дубом, мимо железных рыцарей, стоящих у подножия широкой лестницы, пока мы не очутились в приемной, также отделанной дубом.

– Подождите здесь, сэр. Я доложу о вашем приходе.

– Первая в моей жизни реклама.

Дворецкий вышел, с особой тщательностью закрыв за собой дверь. Я закурил сигарету и стал ждать. У меня появилось серьезное подозрение, что эта приемная обычно служит только в качестве раздевалки.

Минут через пять дворецкий вернулся.

– Мисс Ландис примет вас в гостиной. Следуйте за мной. Я так и сделал.

Гостиная была отделана кедром – явное нарушение традиции. Огромный камин сверкал полированным металлом. На стене висел мушкет семнадцатого века и портрет какого-то хмурого кавалера той же эпохи. Я его отлично понимал. Смеяться в таком доме было бы верхом неприличия.

На полу лежал роскошный толстый ковер с пестрым рисунком. Кушетка и четыре кресла были обиты старинным тисненым ситцем, что ясно говорило об их почтенном возрасте.

Я попробовал представить себе дочь хозяина такого дома: прямые волосы, собранные в пучок на затылке, строгое, монашеского вида платье, закрывающее тело с головы до пят. Вот она смахивает слезы белоснежным платочком, выжимая его в фарфоровый молочничек восемнадцатого века, украшенный розочками.

– Мисс Ландис сейчас будет, сэр, – объявил дворецкий и удалился, как и должен был поступить настоящий дворецкий.

Я подошел к кушетке и плюхнулся на нее. Пружины прогнулись не более чем на одну восьмую дюйма. Внимание мое привлекла прекрасно расписанная ваза, стоящая на столике рядом с кушеткой: то ли пепельница, то ли фамильная реликвия. В фамильных реликвиях есть одно несомненное достоинство – их легко использовать по другому назначению. Я затушил в вазе сигарету и закурил другую.

Я успел стряхнуть еще пару раз пепел в вазу, когда дверь отворилась и вошла дочка-монашка. При виде ее сигарета вывалилась у меня изо рта прямо на ковер.

Она была среднего роста, и это было единственным “средним” во всем ее, облике. Брюнетка с блестящими волосами, обрамляющими лицо, что делало ее похожей на эльфа, прелестного эльфа. Полные губы слегка надуты. Глаза огромные, почти фиолетовые, глядели из за стекол очков без оправы.

На ней была белая мужская сорочка с засученными рукавами, буквально прилипшие к стройным, абсолютно женственным бедрам сильно вылинявшие джинсы, через которые просматривались очертания небольшого аккуратненького холмика Венеры. Верхние три пуговки рубашки были не застегнуты, и я уловил движение ее вздымающейся очаровательной груди. Даже успел рассмотреть небольшие розовые соски, хотя и не так четко, как хотелось бы. Кожа ее была медового оттенка, и я не сомневался, что она и по вкусовым качествам соответствует этому продукту. Выглядела девушка просто прелестно. Я готов был проглотить ее прямо сейчас и прямо здесь.

– Я Рина Ландис, – произнесла она высоким, задыхающимся голосом.

Я поднял сигарету с драгоценного ковра и вскочил на ноги.

– А я лейтенант Уиллер.

– Я знаю, Тэлбот мне сказал.

– Дворецкий?

– Ну да. Он великолепный экземпляр доминантного типа личности. Если б был женат, я уверена, он бы избивал свою супругу!

– А я думаю, что все было бы как раз наоборот. У любой женщины есть предел терпения.

– Как ваше имя?

Я непроизвольно моргнул.

– Эл, – слегка хрипло получилось у меня.

– Называйте меня просто Рина. Думаю, невозможно хорошо узнать друг друга, обращаясь формально. Вы со мной согласны, Эл?

Девушка села рядом со мной на кушетку. Близость проглядывавших розовых сосков совершенно путала мои мысли.

– Вы хотели поговорить о Джоне. Отец мне все рассказал сегодня утром. Вы знаете, что он курил марихуану?

– Сигареты с травкой были обнаружены в его кармане, – признался я.

– Я пробовала ее курить, – заявила на полном серьезе Рина. – Но бросила.

– Рад это слышать.

– Слишком по-детски. Но тогда и Джон поступал по-детски. Кроме того, травка это только начало. Через какое-то время вы начинаете употреблять героин и незаметно превращаетесь в раба привычки. Я не верю в привычки, а вы, Эл? Мне нравится ощущать себя свободной от всех условностей и поступать так, как я хочу. Разве вам не нравится поступать так, как вам хочется, Эл? Вы выглядите очень молодо для лейтенанта полиции. Я думала, все они – выжатые лимоны и совсем не способны на эмоциональное восприятие. Но вы, я вижу, можете быть высоко восприимчивым, Эл. А как по-вашему, я могу эмоционально стимулировать?

– Я.., я…

– Вам и не надо ничего говорить мне, – девушка восхитительно улыбнулась. – Я и так это вижу по тому, как вы неловко себя чувствуете. Вам не хочется поцеловать меня, Эл?

Я поперхнулся табачным дымом и затушил сигарету в вазе.

– Отец, наверное, сразу бы кончился, увидев, как вы пользуетесь этой вазой. Ведь эта антикварная вещь восемнадцатого века – настоящий Веджвуд. Вы первый человек, нашедший практическое применение для нее.

– Ваш брат… Не скажете, почему…

– Не беспокойтесь по поводу Тэлбота. Он слишком дорожит своей работой, чтобы помешать нам. Другие слуги сейчас на кухне, а это в самом дальнем конце здания. Вы можете заняться со мной любовью, Эл, если, конечно, хотите. Я еще никогда не была с офицером полиции. Мне это кажется восхитительной мыслью. Естественно, вы должны вести себя в рамках приличия. Можете поцеловать меня, слегка пообнимать, но не больше. Мне понадобится совсем немного времени, чтобы понять, нравятся мне ваши действия или нет.

Рина достала меня. Я уже завелся. Поэтому быстро вскочил на ноги и зашел за кресло. Там я был в некоторой безопасности, но далеко не в полной.

– Прошу вас, – умолял я. – Я всего-то и хочу задать вам несколько вопросов.

– Разве вы не хотите заняться со мной любовью? – Ее громадные фиолетовые глаза стали еще больше. – Разве вы не считаете меня привлекательной? Или вы предпочитаете, чтобы я первая обняла и поцеловала вас?

– Я предпочитаю, чтобы вы сидели там, где сидите, и немного помолчали, – прорычал я. Рина надула очаровательные губки.

– Ну, сейчас вы так грубы, да еще и кричите на меня, Эл. Вам что, брюнетки не нравятся?

– Я думаю, вы прекрасны. Мне нравятся такие прелестные брюнетки, как вы. Мне страшно хочется обнять вас и поцеловать, но я здесь на работе, и мне ее надо выполнять. Я полицейский, и мне платят именно за это. Еще вопросы?

– Да, я вижу, у вас высоко развито чувство долга, Эл. Мне не хочется менять систему ваших жизненных ценностей, все Э10 может привести ко всяким психологическим комплексам и неврозам. Поэтому задавайте свои вопросы, а когда вы с ними покончите, мы сможем спокойно заняться любовью.

Рина удобно расположилась на кушетке.

– Ну, вперед! – почти приказала девушка.

– У вас есть какие-либо предположения, почему был убит ваш брат? – тщательно выговаривая слова, произнес у, восстанавливая дыхание. – Я понимаю, что некоторые вопросы могут затрагивать болезненные для вас темы, но надеюсь, вы осознаете, что…

– Болезненные? – Рина вежливо посмеялась. – Думаю, вы меня совсем не поняли, Эл. Я ненавидела своего братца с того момента, когда впервые пошла самостоятельно, и задолго до того, как произнесла первое слово. Он был жестоким и гадким. Вам, наверное, известно, что некоторые мальчишки любят обрывать мухам крылья?

– Вообще-то да, но…

– – А Джон был из тех, кто предпочитает выкручивать руки другим мальчишкам, чем отрывать крылья у мух.

– Тогда, – с сомнением в голосе начал я, – мне даже легче задать следующий вопрос: будете ли вы оплакивать смерть брата?

– Да ни в коем случае. Я буду ее праздновать. Я бы уже сейчас вдрызг напилась, если бы раньше не завязала с алкоголем. Вы, наверное, знаете, что алкоголь – это просто слабый наркотик. Он тоже формирует привыкание, а мне нравится быть совершенно свободной от привычек и давления извне.

– Правильно поступаете, – пробормотал я, – Но этим же причинам я и не курю.

– Но вы не прочь заняться любовью, в рамках приличия, разумеется?

– Это не имеет ничего общего с привычками, – улыбнулась девушка. – Тут дело в биологии. Вы же знаете, как опасно препятствовать ходу химических реакций, Эл. Это может…

Я заскрипел зубами.

– Я знаю. Это может привести к комплексам и неврозам!

– Вот именно. Я почти рыдал.

– Не догадываетесь ли вы, кто желал смерти вашего брата или почему он был убит?

– Конечно, я знаю, – твердо заявила девушка. – У всех, кто его знал, есть причины для убийства.

– Не могли бы вы кого-нибудь назвать конкретно?

– Ну, – задумчиво начала Рина, – это я сама, отец и Тэлбот. Потом наш повар, Элси – горничная и Дженнигз, садовник. Еще почтальон и…

– Смешно получается, – холодно констатировал я.

– Неужели?

Готов поклясться, ее удивление было абсолютно искренним.

– Кроме членов вашей семьи и слуг, знаете ли вы еще кого-нибудь?

– Не думаю. Последние три месяца Джон с нами не жил, вы же это знаете. А до того я старалась как можно реже видеться с ним. Так было безопасней.

– Безопасней?

– Когда мы встречались, Джон постоянно выделывал свои дурацкие штучки, – объяснила Рина голосом, в котором неожиданно появились металлические нотки. – Он мог завернуть мне руку за спину или пнуть по ноге или.., ну, в общем, штучки в этом роде. Он все еще оставался подростком. Эта постоянная страсть ко всему извращенному.., как он одевался, как говорил. То есть у вас большой выбор кандидатов а убийцы – это все, кто знал Джона, – радостно воскликнула Рина. – Я бы и сама не прочь была убить его.

Она положила ноги на кушетку, согнула их в коленях, потом вытянулась, закинув руки за голову.

– У вас есть еще вопросы, Эл? Или, может, займемся любовью прямо сейчас?

Можете мне не верить, но в конце концов ничто человеческое не чуждо и лейтенантам полиции. Я точно знал, что, если сейчас отклоню такое заманчивое предложение, потом не буду спать ночи напролет, проклиная себя. Я медленно приблизился к кушетке.

– Никто нам не помешает, – ласково проворковала Рина, – не нервничайте, Эл!

– Впервые в жизни я слышу такие слова от женщины, – только и смог выдавить я. Я подошел ближе.

– Может, вам не нравится мой подход к этому делу?

– Скорее всего, он просто слегка старомоден. Она встала с кушетки с кошачьей грацией, сняла очки и аккуратно положила их на столик. Когда она взглянула на меня, глаза ее затуманились, но не из-за близорукости. Она взяла мои руки и прижала их к своей груди, слегка отклоняясь от меня, после этого я в полной мере мог ощутить мягкость и нежность ее кожи под тонкой тканью рубашки. На секунду она еще крепче прижала мои руки к себе, и ее груди, казалось, захотели выпрыгнуть из моих ладоней. Девушка застонала.

– Вы меня совсем не знаете, – хрипло пробормотал я, в горле у меня пересохло.

– Тогда вам следует поближе познакомиться со мной, – радостно воскликнула девушка.

Я все сильнее прижимал свой торчащий, рвущийся наружу орган к ее телу.

– Ой, как мне это нравится, – промурлыкала Рина. – Очень нравится.

Она отпустила мои руки и, повернувшись, взялась за мой мужской символ.

– Это мне тоже нравится. – Она сжимала его и играла с ним, так что я чуть было прямо тут же не кончил. Она не отпускала его. Другой рукой Рина расстегнула оставшиеся пуговицы на рубашке, обнажив чудо своей медовой очаровательной груди. Удивительно розовые соски стояли торчком в ослепительном ореоле. Приподняв рукой одну грудь, она протянула ее мне. Я принялся осыпать ее поцелуями и, черт побери, будь я проклят, если вкус ее не напоминал мне мед. Я покусывал и пощипывал губами ее торчащий сосок.

Потом Рина расстегнула мои брюки, просунула руку, пошарила там и нашла мое орудие любви. Вытащила его. Предмет моей гордости дергался и дрожал в ее ладони.

Именно в этот миг я услышал, как дверь за моей спиной открылась и кто-то вошел в комнату. Первой моей мыслью было, что дворецкий решил расстаться со своей работой, но прозвучал голос, принадлежащий совсем не дворецкому.

– Рина! – холодно прогремел суровый голос. – Марш в свою комнату!

Девушка отстранилась от меня, оставив без присмотра мое мужское оборудование, которое от такого поворота событий стало понемногу остывать. Я неловко застегнул молнию. Рина тем временем лихорадочно застегивала рубашку.

– Папа! – воскликнула она хриплым голосом. – Я… Я.., я не знала, что ты уже…

– Иди в свою комнату, – повторил он, делая короткую паузу после каждого слова.

Вдруг она стремглав рванулась к двери, не взглянув на меня, а мне ее было так же жаль, как и себя самого.

Дверь за ней захлопнулась, и я успел услышать ее удаляющиеся шаги.

– Ну а вы, сэр, – поинтересовался ледяной голос, – могу я узнать имя человека, которого я застал соблазняющим мою дочь в моем собственном доме?

– Смит подойдет?