Тщательно отшлепанная

Глава шестая

— Ты сможешь, Фейт, — напевала я про себя, когда такси стало замедлять ход. Мой черный плащ длиной три четверти был плотно завязан на талии. Мужчина, разговаривавший со мной по телефону вчера вечером, не сказал о дресс-коде. Поэтому я оделась в свой самый сексуальный наряд и надеялась, что этого будет достаточно. На мне было приталенное черное платье и мои лучшие туфли на двенадцатисантиметровых каблуках — такая высота была слишком амбициозной для дамы с моими проблемами с равновесием, но я чувствовала, что вечер требует чего-то смелого. Все-таки я пришла в секс-клуб. Может быть, мне удастся встретить какого-нибудь красавца, который захочет меня поймать.

Волосы были собраны, их удерживало на месте огромное количество шпилек. Макияж был тяжелым и гламурным, новая красная помада подходила к ногтям. В ушах висели серьги-люстры. Я боялась, что выгляжу как участница из «Джерси Шор»¹⁴. Но я была здесь, и мне нужно подтянуть штанишки большой девочки и встретиться с флоггерами¹⁵.

Такси остановилось в центре Верхнего Ист-Сайда, и я уставилась на возвышающийся таунхаус, идеально расположенный рядом со своими симпатичными соседями на идиллической улице, обсаженной деревьями. Он был построен из белого камня, а римские колонны стояли, как стражи, у полностью стеклянного входа. Стекло было непрозрачным, и я не могла заглянуть внутрь. Все это очень походило на римский Пантеон в его благоговейной эстетике. И его фасад вполне соответствовал названию клуба. Богиня и дочь Хаоса могла бы гордиться этой итальянской архитектурой. При всей своей красоте он выглядел как еще один неприлично дорогой дом в Нью-Йорке. Этот сексуальный клуб скрывался от посторонних глаз. С улицы никто бы и не догадался, какие плотские удовольствия он предлагает внутри.

— Ты выходишь? — прорычал таксист, прервав мои размышления.

— Угомонись, Майк, — сказала я, прочитав его имя на лицензии такси, висевшей на его зеркале. — Я выхожу.

Я вышла на тротуар, окинув взглядом самый верх здания. Оно было высотой не менее пяти этажей. Сколько же комнат может быть в таком здании? Я могла только представить, сколько веревок и латекса нужно, чтобы удовлетворить всех клиентов за толстыми стенами.

— Ты справишься, Фейт, — повторила я и стала подниматься по ступенькам, старательно пытаясь удержаться на своих каблуках-небоскребах. Я нажала на звонок и стала ждать, что будет дальше.

Дверь открыл дворецкий. На вид ему было не меньше семидесяти, седые волосы и глубокие морщины на лице выдавали его зрелый возраст. Одет он был, как и подобает дворецкому, в черные брюки и такой же пиджак, белую рубашку и черный галстук-бабочку на шее.

— У вас есть карточка, мадам? — спросил он, как будто ждал меня, и его мягкий английский акцент долетел до моих ушей, как легкий ветерок. Его акцент успокаивал, в то время как голос Гарри Синклера раздражал, как терка для сыра, если ей провести по заднице.

Я полезла в карман и протянула ему карточку. Он подошел к похожему на iPad устройству на стене в фойе и что-то набрал.

— Удостоверение личности? — спросил он. Я протянула водительское удостоверение. Он отсканировал его на том же устройстве.

Он улыбнулся, когда аппарат подал звуковой сигнал и замигал зеленым светом. Вручив мне удостоверение, он поклонился и сказал.

— Добро пожаловать в «НОКС», мисс Паризи. — Он жестом пригласил меня войти в большое фойе, отделанное белым мрамором. Входная дверь захлопнулась и закрылась за нами. — Все новые сирены должны собраться в подвале.

— Сирены? — спросила я.

Он молча кивнул.

— Сюда, мисс Паризи, — сказал Альфред. Я не знала его имени, но все это было в духе Бэтмена, так что имя ему вполне подходило. Ну, если только под костюмом летучей мыши Бэтмен был с ног до головы закутан в латексный костюм и любил вылизывать людям ноги после того, как обмакнет их в желе.

Альфред шел впереди меня. Он прошел всего несколько футов, когда я поперхнулась собственной слюной.

— Все в порядке, мисс? — спросил Альфред, повернувшись ко мне лицом.

— Замечательно, — прохрипела я, стараясь чтобы мои глаза не выпали. — Пожалуйста, идемте. — Я ободряюще улыбнулась. Альфред пошел дальше, и источник моего приступа удушья снова стал виден. Костюм Альфреда выглядел как типичный наряд хорошо обученного британского дворецкого самой королевы, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что вся задняя часть брюк отсутствует, демонстрируя на всеобщее обозрение его отвисший зад. Я не могла оторвать взгляд от его слегка порозовевшей задницы, пока он вел меня к лестнице, затем мы начали спускаться.

Я подняла глаза от задницы пожилого мужчины и устремила свой взор на широкую мраморную лестницу, ведущую на верхние этажи. Я старалась услышать звуки секса или, в крайнем случае, музыку для настроения, но все, что было слышно, — это стук моих каблуков по мраморному полу. Насыщенный красный ковер устилал площадки и центр лестницы, а многочисленные вазы, наполненные букетами цветов, распространяли по помещению сладкий аромат. Стены украшали художественные шедевры, которым было самое место в музеях.

Залюбовавшись открывшимся видом, я споткнулась на ступеньке, схватилась за перила, чтобы удержать равновесие, и стала рассматривать картины вблизи. Это картины в стиле Ренессанса, на которых были изображены мужчины с головами между женских ног, женщины, занимающиеся сексом с мужчинами во всевозможных позах Камасутры — мужчины с мужчинами и женщины с женщинами. Это не обычный дом в Верхнем Ист-Сайде.

Деревянные двери из темной породы превращали коридоры в лабиринт. Чем ниже мы спускались, тем больше я задумывалась о том, насколько велик этот таунхаус, и сколько людей он может вместить. В голове крутилась мысль о том, сколько флаконов смазки нужно купить, чтобы поддерживать такое сексуальное безумие на протяжении даже одной ночи.

Когда мы добрались до подвала, на противоположных сторонах площадки оказались две богато украшенные двери. Это были не темные деревянные двери, как во всем доме, а, казалось, сделанные из чистого золота, с вырезанными на великолепных панелях римскими фигурами.

Альфред подвел меня к правой и повернул ручку.

— Проходите, мадам. — Я осторожно шагнула в дверной проем, и меня встретила женщина, одетая в латексный костюм, покрывавший все ее тело. Я обнаружила, что стояла в черном ящике. Другого названия у него не было. Стены и пол были угольно-черными, и освещались только тусклыми красными лампами, каскадами спускающихся с потолка.

Лицо женщины закрывала маска, но не полностью. На обозрение остались только губы, накрашенные красной помадой. А в верхней части маски виднелись огромные уши кролика. Как я ни старалась, не могла разглядеть ее лица под заячьей маскировкой. Только глаза. И яркий оттенок фиолетового, сияющий в ответ, доказывал, что даже цвет глаз можно замаскировать с помощью контактных линз.

Анонимность, в конце концов, была залогом успеха «НОКС».

— Добро пожаловать в наш клуб. Вы были приглашены нашим постоянным рекрутером, чтобы стать любимой сиреной «НОКС». Женщина говорила соблазнительным, хотя и слегка роботизированным тоном. — Сирены — это те, кто обладает природным сексуальным притяжением. Те, кто может заманить и искусить наших членов, как запретный плод, и помочь воплотить в жизнь их самые смелые фантазии.

Сирена. Меня прочили на роль сирены. Я не знала подробностей, но из той скудной информации, которую можно было найти о «НОКС» в Интернете, я задалась вопросом, не являлась ли сирена своего рода сексуальным рабом.

— Ты согласна? — спросила Банни¹⁶.

Я закрыла глаза, внутренне подбодрив себя. Ты можешь это сделать. Ты получишь от этого удовольствие. Ты можешь это сделать.

— Я согласна, — сказала я, открыв глаза и встретив сияющую улыбку Банни.

— Тогда, пожалуйста, следуй за мной. — Банни подошла к одной из черных стен и толкнула ее. Открылась дверь в помещение, похожее на раздевалку. Она была оформлена в готическом стиле с кабинками, похожими на средневековые каменные темницы.

Банни подвела меня к кабинке. На двери не было занавески, она была открыта, как и мое тело будет в ближайшее время.

— Это твоя униформа. Ты будешь надевать ее каждую ночь, когда будешь находиться в «НОКС». Ты — сирена для наших членов. Это та роль, которую ты будешь играть. Присутствие сирен — это лишь часть театральных представлений в «НОКС». Часть фантазии, которую мы предлагаем. — Она отцепила от стены пару наручников. — Члены клуба могут захотеть приковать тебя к себе, если ты позволишь. Или привязать тебя к многочисленным конструкциям в главном зале.

— Хорошо. Понятно, — сказала я, почувствовав себя Алисой, попавшей в действительно извращенную Страну чудес, и посмотрела на остальную часть своей «униформы». Черное бархатное бюстье, черные французские кружевные трусы, чулки и стриптизерские туфли на каблуках. На крючке висело еще что-то, но я так и не поняла, что именно.

— Ты указала свои размеры в анкете, которую заполняла. — Банни махнула мне рукой в приглашающем жесте. — Твоя одежда будет храниться здесь до тех пор, пока не придет время отправляться домой. — Фиолетовые глаза уставились на меня, когда я вошла в кабинку. Банни не шелохнулась. Я натянуто улыбнулась ей, когда поняла, что она собиралась смотреть, как я раздеваюсь. Пока я сбрасывала плащ и платье, Банни не шевелилась.

— Киска бритая? — спросила она и придвинулась ко мне ближе, когда я стянула трусики. Ее рот приоткрылся. — Хорошо. — Она подмигнула мне. — Красивые губы. — Я знала, что она говорила не о тех, что у рта.

— Спасибо? — сказала я, мой ответ прозвучал как вопрос. Я была уверенной в себе женщиной. Но даже я чувствовала легкую нервозность от всего этого.

Я глубоко вздохнула, сбросила лифчик и стояла там обнаженной, пытаясь сделать вид, что это ничем не отличалось от посещения тренажерного зала. Я, конечно, никогда не была в тренажерном зале, но слышала о женщинах, которые качались, положив ноги на скамейки, проветривая свои интимные места и болтая о событиях дня, об изменах мужей и мальчиках из бассейна, с которыми они тайно трахались в гостевом домике.

— Тебе жарко в этой штуке? — спросила я Банни, указав на ее костюм и попытавшись завязать светскую беседу, пока надевала свои французские кружевные трусики, чулки и подвязки.

— Моему хозяину нравится латекс.

— Это значит «да»? — я улыбнулась, на этот раз сама подмигнув ей.

В ответ на ее молчание я попыталась надеть бюстье, но безуспешно. Руки Банни быстро взялись за дело, и она начала затягивать шнурки. Она дернула за них, выбив воздух из моих легких. Я ударила руками по стене перед собой, чтобы сохранить равновесие.

— Черт. Осторожно, — сказала я.

Банни продолжала тянуть и тянуть, пока я не уверилась, что она сломала мне несколько ребер.

— Ты можешь дышать? — ласково спросила она.

— Нет! — пискнула я.

— Отлично, — сказала она и завязала шнурки. Она наклонилась и надела новые туфли на мои ноги. Я была рада: поскольку боялась, что если попытаюсь нагнуться, то врежусь головой в стену и не смогу подняться.

Банни потянулась к единственному предмету одежды, который я не могла разглядеть. Я едва могла что-то разглядеть ниже декольте, так высоко была поднята моя грудь, но когда она погладила полупрозрачную ткань, я вдруг поняла, что это такое.

— Вуаль?

— Маска с вуалью. — Она надела ее мне на голову и застегнула на затылке, чтобы удержать на месте. Кружевная ткань упала на лицо и опустилась до шеи, почти лишив зрения. Вторым слоем поверх кружева шла завеса из черных бусин. Сквозь нее было видно совсем немного. Видимо, в этом и заключался замысел.

— Наше главное правило в «НОКС» — всегда держать лицо закрытым. — Рот Банни приблизился к моему уху. — Поначалу это может показаться пугающим. Но, поверь мне, тебе это понравится. Это ни с чем не сравнимо — получать удовольствие анонимно. Ты почувствуешь себя свободнее, чем когда-либо прежде, когда просто отпустишь себя.

— Я поверю тебе на слово.

— Ни в коем случае не снимай эту вуаль, — сказала Банни, возвращаясь к делу. — Если ты хоть раз покажешь свое лицо, то будешь исключена из клуба. Maître не потерпит неповиновения ни в какой форме. Неважно, много или мало ты заплатила за членство, правило непреложно. Ты поняла?

— Maître? — переспросила я, мои журналистские уши навострились почти так же высоко, как у Банни. Maître. Мастер по-французски. Слухи о французском властелине были почти так же известны, как и сам клуб.

Банни впервые за все время широко улыбнулась.

— Наш Maître. Хозяин клуба. Создатель всего этого. — Ее голос из монотонного, к которому я уже привыкла, превратился в возбужденный и страстный.

Отступив назад, чтобы полюбоваться своей работой, Банни кивнула, взяла черные кожаные наручники и нежно, как мышка, стала пристегивать их к моим запястьям. Я смотрела вниз, видя, как ее нежные руки надежно фиксируют их на месте. Я смотрела на это зрелище, не в силах отвести взгляд. Я находилась здесь. Я была сиреной «НОКС». И вдруг мне стало страшно.

— Вот так, — сказала Банни, проводя пальцем по моим голым рукам. — Теперь ты просто совершенство. Обычная одежда такая скучная. Нет ничего лучше кружев, кожи и латекса, чтобы заставить тебя принять свою женственность.

Банни провела меня через другую дверь. Когда я вошла, то прищурилась сквозь вуаль. В комнате находилось несколько женщин, одетых так же, как и я. Было и двое мужчин, одетых в кожаные штаны и больше ничего. Если верить моим мифологическим знаниям, сирены традиционно считались женщинами. Но, опять же, мы жили в XXI веке, и мужчины тоже могли быть сиренами, если хотели. Компания «НОКС» была явно прогрессивной. Это была пометка в мои записи.

— Садись сюда, — сказала Банни. Я опустилась на колени, откинувшись на пятки, как сидели другие сирены. Банни обратилась к мужчине в передней части комнаты. — Она последняя, — сказала Банни и отошла.

Мужчина, стоявший у входа в зал, был одет в штаны из латекса, торс его обнажен. На нем был накинут плащ длиной до пола с большим капюшоном. Который закрывал половину лица, но я видела, что на нем была венецианская маска. Золотая, с короткими красными перьями по краям.

— В «НОКС» никто не использует свои имена. Это помогает нам защищать наши личности. — Я обратила внимание на его рельефный пресс. — В роли сирены вы должны всегда отвечать «Да, сэр» или «Да, мэм», когда обращаетесь к членам организации. Это касается и меня.

Сэр вернулся в переднюю часть комнаты.

— Скоро вы войдете в главный зал «НОКС». У нас здесь множество членов. Не только одиночки получают членство. Многие из тех, кто посещает «НОКС», — семейные пары. Мы проводим рекрутинг и приглашаем в клуб сирен для тех членов, кто хочет поэкспериментировать, добавить еще кого-то к своим сексуальным играм. И для вашего собственного удовольствия тоже. — Я слышала, как бьется мое сердце в ушах, как нервно вздрагивает мой живот.

— Как сирена, вы можете получить огромный опыт в «НОКС». Вы можете оказаться в роли сабмиссива или сексуального питомца для хозяина. Или же человек или люди, к которым вы присоединитесь, могут захотеть, чтобы вы были главным, они могут захотеть служить вам. У всех нас разные сексуальные предпочтения и потребности, и это касается и вас. Как сирена, вы обладаете огромной властью. Вы желанны здесь, практически почитаемы и боготворимы нашими членами. Разумеется, Вы можете отказаться от любых притязаний. И вы в отличном положении, потому что большая часть удовольствия членов будет направлена на вас. — Мне становилось жарко. Казалось, что воздух вокруг меня потрескивал.

— С кем бы вы ни вступили в партнерские отношения, вам решать, что вы будете с ними делать, что вам нравится, а что нет. «НОКС» — это воплощение в жизнь самой большой сексуальной фантазии каждого. Мы хотим, чтобы она стала и вашей. Вы не становитесь менее важными, если не платите за членство, наоборот. Мы хотим, чтобы все наши члены чувствовали себя в безопасности и получали удовольствие.

Он сделал паузу и начал ходить взад-вперед по комнате. Как и раздевалки, эта комната была темной и слабо освещенной.

— Если вы не хотите быть с кем-то, вежливо откажитесь. Никто не будет настаивать. А если и будут, то их удалят. Все, что мы здесь делаем, на сто процентов происходит по обоюдному согласию. — Когда он снова встал на возвышение, то сказал. — Теперь, когда все сказано, мы готовы.

Открылась дверь, и в комнату сразу же ворвался низкий тембр трансовой музыки. Крики и стоны экстаза поплыли по этим тяжелым ритмам и врезались прямо в мою грудь.

Я поднялась на ноги и вслед за другими сиренами вошла в главный зал. Попыталась что-то рассмотреть сквозь вуаль, и даже при затуманенном зрении мои глаза расширились от открывшегося передо мной зрелища. Я могла описать это как огромный подвал разврата. Мужчины и женщины извивались во всех уголках помещения. Тусклый красный свет соблазнительно целовал обнаженные и одетые тела. Яма в глубине комнаты клубилась от восторженных тел, как движущаяся картина маслом, созданная художником-эротиком, — поцелуи, оральный секс, пальцы и игрушки, половые акты, откинутые назад головы, кричащие от удовольствия рты. В голове пронеслась мысль о том, что я находилась в центре этой ямы.

Каково это — ощущать прикосновения стольких людей?

Я подпрыгнула от неожиданности, когда чья-то рука провела по моей ноге. Опустив глаза, я увидела, что на полу лежал мужчина в плаще и маске, а другой мужчина целовал каждый сантиметр его обнаженного живота.

— Присоединишься к нам? — спросил он. Он улыбнулся мне под своей красной маской с демоническими рогами.

— Извините, — пролепетала я, нервы взяли верх. — Я пока просто осматриваюсь. — Я поморщилась от того, как жалко это прозвучало.

Я отошла и быстро осмотрела зал. Как и говорили Банни и Сэр, все лица были закрыты масками — кошки, зайчики, маски в египетском и венецианском стилях. Демоны, ангелы, разноцветные карнавальные маски. Яркие розовые, красные и черные глаза смотрели на нас, когда мы проходили мимо, контактные линзы маскировали единственные различимые черты участников.

Высокий крик прорезал гипнотическую музыку, и моя голова дернулась влево. Рот открылся, когда я увидела женщину в наряде из кожаных ремней, привязанную к Андреевскому кресту. Ее бил кнутом человек в золотой маске со злобно смеющимся ртом. Розовые рубцы покрывали ее кожу. Мужчина заметил мой интерес.

— Иди. Для меня будет честью выпороть и тебя.

— Я бы с радостью, но у меня… э-э-э… слишком чувствительная кожа, — пробормотала я. — У меня синяки, как у персика. Мужчина кивнул мне и вернулся к порке своей партнерши. Я попыталась найти других сирен. У меня свело живот, когда я увидела, что они присоединяются к парам, а некоторые входят в другие комнаты.

— Ну же, Фейт, — сказала я себе. — Перестань быть такой киской.

Я проходила через разные комнаты, и сцены сливались в одну сладострастную дымку. Две женщины были подвешены к потолку на веревках, как жарящиеся свиньи на барбекю. По полу были разбросаны столы и стулья, на них лежали ноги и напитки. Мужчины и мужчины целовались, женщины и женщины лапали друг друга, а на самых больших кроватях, которые я когда-либо видела, разворачивались оргии составом в десять человек.

У меня подкосились ноги, когда я увидела, как мимо проскакали мужчины, одетые как пони, а хозяйка в красном латексе держала их за поводья и хлестала большим кнутом, когда ей что-то не нравилось. Моя голова пульсировала в такт трансовой музыке от зрелища, которое я до этого видела только в кино. А что-то я вообще никогда не видела. Амелия была права. Это было нечто большее, чем я могла себе представить.

Рядом со мной остановился «пони». Хозяйка провела по моей руке.

— Тебе интересно? — спросила она.

Игра в пони была для меня слишком тяжелой.

— Извините. У меня аллергия на лошадей, — сказала я и поспешила прочь, пылая от своего глупого оправдания. Мне нужен был перерыв. Мне нужно собраться с мыслями и надрать себе задницу за то, что я такая слабачка.

Я искала, куда бы отойти, но не могла сориентироваться. Поэтому проходила мимо заполненных баров, где члены «НОКС» отдыхали и пили, смеясь с друзьями, как в любом другом баре на Манхэттене. Столами служили одетые в стринги сабмиссивы. Один мужчина приподнял лицо своей подчиненной и, не прерывая разговора с другом, притянул ее между своих ног. Его челюсть сжалась, когда она отсасывала у него на наших глазах. Затем я повернулась направо, как раз в тот момент, когда женщина села своей промежностью на лицо мужчины, обмотанного цепями и лежащего под ней.

— Квининг, — прошептала я, и предательский нервный смешок сорвался с моих губ, когда я представила себе лицо Амелии, увидевшей это в действии.

Рядом с главным баром я заметила, как мне показалось, туалет. Я побежала, уклоняясь от многочисленных предложений, летящих в мою сторону, протиснулась в дверь… и тут же остановилась. Это была не уборная. А темная комната с несколькими качелями, прикрепленными к металлическим рамам, деревянными крестами и еще чем-то, что я не могла разобрать. Четыре женщины раскачивались на кожаных качелях, которые держали их за запястья и лодыжки. Я стала отступать назад.

— Извините, — обратилась я к мужчине, стоящему в центре и держащему в руках плеть из конского волоса.

— Присоединяйся к нам, — сказал он, — у нас есть свободные места. — Я покачала головой. И отступила назад, молясь, чтобы в ту же секунду найти дверь. Плечом я ударилась о металлический столб, сбивший меня с пути. Я споткнулась на каблуках, но успела ухватиться за раму пустых качелей, что не позволило мне упасть на пол.

Все произошло так быстро. От неуверенной хватки металлические качели опрокинулись… и повалили все остальные качели в комнате. Это была какофония ударов металла о металл и криков женщин, привязанных к кожаным качелям и неспособных вырваться. Я попыталась помочь мужчине остановить разрушения, но все было тщетно.

Мои щеки вспыхнули от смущения, когда в комнату вошел персонал бара, чтобы помочь. Когда грохот металла прекратился, я почувствовала, что несколько пар глаз устремились на меня.

— Упс, — сказала я, скорчив гримасу под вуалью.

Рука легла мне на спину. Сквозь вуаль я увидела знакомую венецианскую маску Сэра, которому было поручено присматривать за нами сегодня. Он провел меня через клуб. Я не отрывала глаз от пола. Я облажалась. Меня собирались вышвырнуть. Я просто знала это. Печаль охватила меня. Я не получу эту статью. Салли убьет меня.

Он привел меня в комнату, в которой мы начали эту ночь.

— Ты в порядке? — спросил он. Мне хотелось плакать от того, как он был добр ко мне.

— Да. — Я вздохнула. — Поверь мне, когда я говорю, что для меня это не первый раз. Я как стихийное бедствие.

— Никто не пострадал, — сказал он, но в его словах не было уверенности в том, что мою задницу, обтянутую кружевами, не собираются вышвырнуть на улицу. Сэр начал что-то говорить, но тут зазвонил телефон на стене. Это заставило меня подпрыгнуть. Сэр ответил. Я попыталась расслышать, кто говорит на другом конце, но не смогла. — Хорошо, Maître.

Мои глаза расширились. Maître. Легендарный хозяин клуба.

— Да, Maître, — сказал Сэр и положил трубку. Он повернулся ко мне. — Maître просит вашего присутствия.

Я застыла на месте. Maître хотел меня видеть. Maître. Я, конечно, слышала о нем. Слухи о «НОКС» в Нью-Йорке были ничем по сравнению с тайными перешептываниями о человеке, который железным кулаком управлял клубом. Таинственный француз, который правил своим сексуальным королевством со своего трона, а его верные подданные поклонялись ему.

Дверь позади нас открылась, и в нее вошла Банни.

— Она должна быть доставлена прямо к нему в комнату, — сказал ей Сэр.

— Да, Сэр.

Банни вывела меня из комнаты и повела к черным обитым дверям лифта. Когда двери открылись, я обнаружила, что лифт от стены до стены обит красным бархатом.

Банни затащила меня внутрь и нажала кнопку верхнего этажа.

— Скажи честно, — сказала я, — меня выгонят?

— Я понятия не имею, чего хочет Maître. Его нелегко понять. Он в основном держится особняком.

Отлично. Это мне нисколько не помогло.

Лифт открылся, и Банни вывела меня на лестничную площадку. Я оглядела впечатляющий верхний этаж. Здесь были только одни двойные двери. С потолка свисала массивная люстра.

Мы подошли к дверям, и Банни позвонила. Замигал зеленый огонек, и она провела меня внутрь. Первым на меня обрушился идеальный звук Андреа Бочелли, его прекрасный голос проник в мои уши. Мне сразу стало легче, нервы немного успокоились.

Сквозь вуаль я разглядывала окружающую обстановку. Комната была большой и оформлена в готическом стиле, в соответствии с остальным домом. На каждой стене, как и в фойе, висели эротические картины. Я тяжело сглотнула: по комнате были разбросаны все те приспособления, которые я видела в главном зале. И даже больше. Некоторые приспособления в этой комнате выглядели прямо как из пыточной камеры верховного инквизитора испанской инквизиции.

Maître был готов к игре. Он был готов играть жестко.

— Встань на колени, — приказала Банни, а затем прошептала. — Maître — мастер во всех смыслах этого слова. Он доминант в спальне. Если он захочет поиграть, и ты согласишься, он потребует, чтобы ты была покорна ему. Ты должна решить, нравится ли тебе такой вид удовольствия. — Слова Банни кружились в моей голове, пока я опускалась на колени. Сабмиссив. Могу ли я быть сабмиссивом?

И тут я услышала скрип деревянного пола.

— Maître, — сказала Банни с благоговением в голосе.

— Pars (фр. — иди), — произнес жесткий голос. Я затаила дыхание, когда это слово прозвучало, резко контрастируя с прекрасной классической музыкой, звучавшей вокруг нас.

— Да, Maître, — сказала Банни и вышла из комнаты.

В гнетущей тишине было слышно, как я тяжело дышала в предвкушении встречи с этим имеющим порочную репутацию человеком. Затем.

— Подними глаза. — Команда была произнесена с густым французским акцентом.

Повинуясь команде Maître, я подняла глаза и увидела человека, непринужденно сидящего на большом деревянном кресле, похожем на трон, закинув одну ногу на витиеватый подлокотник. У меня перехватило дыхание при виде его обнаженного торса, смуглой груди и живота с упругими мышцами. На нем были черные шелковые штаны, на ногах — ничего.

Мой взгляд переместился на его лицо. Как и у других мужчин, его голову покрывал плащ, а лицо закрывала маска. Это была белая маска, похожая на ту, что носил Призрак Оперы, но в этом варианте она скрывала большую часть лица. Сквозь отверстия в маске на меня смотрели яркие серебристые глаза. Линзы. Изгиб маски возле рта обнажил одну сторону полных губ.

«Maître», — подумала я, чувствуя, как сжимается мой желудок.

Я замерла, когда он поднялся на ноги, двигаясь с уверенностью, которую мог продемонстрировать только мужчина, уверенный в своей силе и сексуальности. Он наклонился, чтобы его глаза оказались на одном уровне с моими. Я была заворожена этим загадочным мужчиной.

Maître отодвинул назад выбившиеся из-под вуали пряди волос. Так близко он мог разглядеть мое лицо. Когда я встретилась с ним взглядом, глаза Maître вспыхнули, а открытая часть губ скривилась от удовольствия.

— Значит, ты и есть источник всего этого переполоха. — Это был не вопрос.

Я кивнула и вздохнула в знак поражения.

Я ждала, что он скажет мне, что я навсегда исключена из «НОКС». Чего я не ожидала, так это того, что он скажет.

— Ты справишься, ma chérie (фр. — дорогая). Тебе будет со мной очень хорошо.