Туареги Ахаггара

СОЦИАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ

Теперь проследим все этапы жизни туарегов.

Брачные узы, как правило, подкрепляются рождением ребенка, которое не заставляет себя долго ждать. Для молодой пары считается неприличным не иметь детей, а бесплодие одного из супругов служит серьезной причиной для развода.

Беременная женщина окружена уважением, но от домашней работы не освобождается. Когда наступает время родов, женщину отправляют на стоянку ее родителей. Лишь в случае чрезвычайных обстоятельств жена рожает на стоянке мужа.

Роженицу помещают в специально поставленную для этого палатку. При ней обычно находится повитуха, которая массирует ей живот и следит за положением плода; если положение плода неправильное, она заставляет женщину кататься по полу. Никаких вагинальных обследований не производится. Если роды оказываются сложными, повитуха может призвать на помощь марабута. Тот остается снаружи палатки, дает советы, но лично вмешиваться не может, так как не допускается к роженице.

Во время родов женщина обычно садится, прислонившись спиной к центральной опоре палатки и согнув ноги в коленях. Ребенок падает на заранее насыпанную «подстилку» из тонкого песка. Повитуха тотчас перерезает пуповину, моет ребенка в теплой воде и, ущипнув, заставляет его закричать, чтобы убедиться в том, что он живой. Затем ребенка берет мать, впрыскивает ему в ноздри немного своего молока, тянет за нос, чтобы он стал более длинным и тонким, руками сжимает его голову, стремясь придать ей удлиненную форму. Обычай этот, несомненно, идет от традиции деформировать череп, уже не существующей ни у туарегов, ни у египтян.

Отец, узнав о рождении ребенка, сразу же режет барана и посылает мясо жене: баранина предназначается для питания ее и повитухи. Роженица пьет много мясного бульона. Молодая мать иногда встает через два-три дня после родов.

Рождение мальчика воспринимается с большей радостью, чем появление на свет девочки, поскольку он со временем станет воином и укрепит военную мощь племени. В этом случае все мужчины и женщины спешат поздравить молодую мать; когда рождается девочка, то навещать ее приходят лишь женщины. Готовясь к такому визиту, туарегские женщины, как правило, красят желтой охрой подглазья и обводят ею рот, чтобы, как считают туареги, отогнать злых духов, которые всегда витают в палатке, где появился новорожденный. На седьмой день после рождения ребенка женщина возвращается на стоянку мужа в сопровождении родственниц и братьев, если они у нее есть. Тогда-то отец в первый раз и видит своего ребенка.

Выбор имени младенцу происходит с помощью вытягивания соломинки; у кого оказалась короткая соломинка, тот и дает ему имя. В племенах Аира, если из-за выбора имени возникает спор, все участвующие в нем приносят козленка, назвав его выбранным для ребенка именем, которое держат в тайне. Молодая мать выбирает того козленка, который ей больше понравится, и животное закалывают; данным ему именем нарекают ребенка. Затем устраивается угощение для всех людей стоянки, приглашают и марабута; если к нему обращались за помощью, то марабуту делают еще и подарок. В тот же день новорожденному стригут волосы, а марабут вешает ему на шею амулет.

Имена, которые даются детям, довольно разнообразны и причудливы. В этом отношении у туарегов наблюдаются обычаи, сходные с обычаями американских индейцев; например, родители при выборе имени обращают внимание на какие-нибудь случайные обстоятельства, сопутствовавшие рождению ребенка. Я знал девочку по имени Тедигрес (что означает «град»), названную так потому, что в момент ее появления на свет шел град. Название какого-нибудь животного тоже может послужить именем, например: Анаба (пантера), Абеги (шакал), Акотей (тушканчик), Тинерт (антилопа), Тахенкот (газель) и т. д.

Под влиянием арабов туареги переняли многие имена, заимствованные из Библии и арабизированные. Это Муса — от Моисея, Юнее — от Иона, Фирхун — от фараон и т. п.

У туарегов существуют также очень древние имена, значения и происхождения которых уже никто не помнит: Ахамук (мужск.), Амасган (мужск.), Иклу (мужск.), Шеку (женск.), Тингелуст (женск.). Последнее происходит, возможно, от латинского «ангелюс».

К имени ребенка, кроме того, добавляется имя отца. У туарегов нет фамилий, и брак не влечет никаких изменений в именах супругов. Если, например, отца зовут Мохаммед, то его сын получает имя Анаб аг (сын) Мохаммед, а дочь — Шеку улт (дочь) Мохаммед.

В Ахаггаре, как свидетельствует отец де Фуко, часто употребляются прозвища. «Человек получает прозвище из-за какого-нибудь физического недостатка или происшедшего с ним случая, а порой и вообще неизвестно почему. Иногда прозвище недолговечно, его знают только близкие, и оно быстро забывается, но чаще оно так пристает к человеку, что его настоящего имени уже никто не помнит».

В зачатии туареги усматривают исключительно волю божью, но в то же время не сомневаются в том, что женщина не может зачать без контакта с мужчиной. Что такое сперматозоиды, им неизвестно, однако туареги признают воздействие семенной жидкости, поскольку женщины практикуют впрыскивание воды во влагалище: предохранительной целью. Профессор Готье даже говорил о наличии у них простейшей спринцовки, но он наверняка спутал ее с приспособлением для промывания желудка.

Менструации (иба-н-амуд) появляются у туарегских девушек в 13–15 лет. Во время этого недомогания они не совершают никакого туалета, не предпринимают никаких гигиенических мер и воздерживаются от молитв, так как считаются нечистыми.

Прекращение менструаций при беременности туареги истолковывают по-своему: считают, что этими выделениями питается ребенок, а остатки (плацента) выбрасываются при рождении.

В том случае, если женщина не может зачать, муж идет к марабуту, и тот (за плату) дает ему амулет, который женщина должна носить. Со своей стороны, женщина отправляется на могилы почитаемых людей совершать молитвы, прося у господа прощения свои грехи, а у покойника — ходатайства за нее перед создателем. Если женщина забеременеет, муж отправляется к марабуту с подарком — иногда это несколько голов скота.

После родов женщина не имеет половых сношении с мужем в течение месяца и десяти дней. На сороковой день муж делает жене подарок — новые сандалии и одежду.

Кормление материнским молоком продолжается в среднем два-два с половиной года: мальчиков отнимают от груди на шесть месяцев позже, чем девочек, так как считается, что они более хрупки и нуждаются в усиленном питании.

Младенцев на туарегских стоянках кладут на подушку животом вниз; в таком положении его удерживает полоска ткани, проходящая через чресла и завязанная под подушкой; запястья иногда тоже привязывают. Порой над ребенком ставится тент — полукруглый деревянным каркас, покрытый тканью, — для защиты ребенка от мух, света и песчаного ветра. Туареги-иуллеммедены пользуются колыбелями, которые подвешивают к своду палатки.

Мать носит своего ребенка на спине или на бедре, удерживая его с помощью повязки, закрепленной узлом повыше груди. Этот способ, употребляемый также женщинами Сахеля, похоже, не причиняет неудобств ребенку, даже когда мать делает довольно резкие движения. Если ребенок заплачет, мать дает ему грудь — до полного ее высасывания: никакой речи о кормлении» определенные часы или в определенных дозах нет.

Длительное кормление, а также ношение детей делает грудь женщины плоской с самого первого материнства. Однако у туарегов эстетика не в таком почете, как материнство, которое облагораживает женщину.

В возрасте трех-четырех лет туарегские мальчики подвергаются обрезанию, иногда это делается позднее, но до восьми лет. Обычно этот ритуал совершает марабут. Обрезание (амуд, или амилли, или аземмуэд) не является поводом для праздника; обычно операции подвергаются одновременно несколько мальчиков. Инструментом для операции служит маленький железный нож, используемый мужчинами для бритья. На время заживления ранки ребенок остается на стоянке с родителями, где они ухаживают за ним.

Туарегские девочки не подвергаются той операции, какая делается у мавров Таганта и Ходха.

До пяти-шести лет дети ходят голыми. Девочки с шести-семи лет носят набедренную повязку, мальчики — такие же штаны, как взрослые.

Воспитание детей начинается сразу же, как их отнимают от груди. Мальчики переходят под опеку отца, девочки остаются под материнской заботой. Воспитание как тех, так и других не представляет собой ничего сложного.

С пяти лет мальчик уже совершенно самостоятельно пасет коз и баранов; позднее ему доверяют верблюдов, которых он водит на пастбище или на водопой; он учится доить коз и верблюдиц: у туарегов этой работой занимаются в основном мужчины. В семь лет его сажают на верблюда. С этого времени между детьми одного возраста устраиваются для обучения игры-сражения на саблях или копьях, вместо оружия используются стебли проса или ветки деревьев.

К религиозному воспитанию туареги Ахаггара, где очень мало марабутов, относятся небрежно; исключение составляют лишь семьи, приближенные к аменокалю. Если на стоянке есть марабут, он обучает детей и молодых людей Корану, который те зазубривают наизусть, распевая тексты целыми днями, так как не знают арабской письменности.

В пятнадцать-шестнадцать лет, когда у юноши вырастают волосы под мышкой (то есть наступает половая зрелость — «таменджотт»), на него отец надевает литам, чаще всего это приурочивается к празднику рамадан. Никакой торжественной церемонии не происходит. Отец дает сыну несколько мудрых наставлений, молодые женщины и девушки одаривают его табаком. С этого момента юноша считается мужчиной, он может участвовать в войне и присутствовать на ахале.

Воспитание девочек не представляет большого интереса. С шести-семи лет девочку приучают помогать по хозяйству, убирать палатку, готовить еду и т. п. Через год она учится плести циновки и шить мелкие предметы из кожи, прясть козью шерсть. Когда она достигает половой зрелости, устраивается небольшой семейный праздник, во время которого девушка получает новую красивую одежду и женскую вуаль — икерхи.

Имхары большое внимание уделяют музыкальному и литературному воспитанию девушек. Их обучают письму тифинаг и игре на амзаде (небольшой однострунной скрипке), которая скрашивает туарегам долгие вечера.

Амзад («волос») делается из половины вычищенной и высушенной тыквы; на нее натягивается шкура козы или барана, крепящаяся по краям веревочками (в Ахаггаре) или колючками акации (в Аире). В шкуре проделывается одно или два отверстия для усиления резонанса. Грифом служит палка, просунутая в отверстие с одной стороны корпуса и зафиксированная с помощью штифта — с другой. Струна делается из нескольких перевитых между собой конских волос и натягивается над кожаной декой с опорой в одном месте на подставку из крестообразно соединенных двух деревянных палочек. Смычок (таганке) представляет собой дугу, концы которой стянуты конским волосом. Во время игры исполнительница время от времени натирает их кусочком смолы каменного дерева, выполняющим роль канифоли. Кожа амзада часто декорирована яркими узорами; кроме того, на ней указано имя владелицы, а также на нее могут быть нанесены стихи, написанные поклонниками.

У ахаггаров такой инструмент обычно большой, до 40 сантиметров в диаметре; в сахельских племенах он меньше, его диаметр не превышает 20–25 сантиметров.

Амзад играет большую роль в жизни туарегов. Юноши ходят слушать, как на нем играют девушки; мужья любят слушать игру своих жен в вечерние часы досуга. Когда женщины хотят наказать за что-нибудь мужчин, они отказываются играть им на амзаде. В сражениях туарегские воины всегда старались победить, боясь, как бы жены или невесты не лишили их музыки. «Амзада не будет», — печально говорили они, возвращаясь из неудачного набега.

В шестнадцать лет молодые люди и девушки допускаются в общество взрослых, и им разрешается принимать участие в ахале.

Ахаль означает «собрание, разговор, беседа»; эти музыкально-литературные сборища носят иногда непристойный характер (когда они сочетаются с асри).

Асри (букв. «ехать, отпустив поводья») означает «свободные нравы». К асри допускаются достигшие зрелости юноши и девушки, вдовы и вдовцы, разведенные — короче, все те, кто не связан семейными узами.

Сборища эти проходят недалеко от стоянки, под обрывистым берегом уэда, и непременно вдали от глаз стариков и почитаемых людей племени; они устраиваются, как правило, до вечерней трапезы, которая бывает здесь очень поздно, реже — когда чествуют гостя-иноземца — после нее. Все садятся в круг, женщины вперемежку с мужчинами. Выбираются ведущий и ведущая, роль которых заключается в том, чтобы следить за соблюдением обычаев и нравов ахаля и накладывать шуточные штрафы на нарушителей. Иногда избирается только одна ведущая, однако никогда не бывает так» чтобы ведущим был один мужчина.

Когда на стоянке очень много девушек, ахали устраиваются вперемежку с асри. Молодые люди из соседних стоянок всегда приходят на такие посиделки нарядными: порой они проделывают сотни километров, чтобы поприсутствовать там, где можно встретить красивых девушек и найти приятные развлечения. Одна иа девушек начинает играть на скрипке. Скрипка издает суховатые, жалобные, монотонные звуки, которые вполне гармонируют с окружающей дикой природой. Мужчины подхватывают ритм возгласами «хо-хо!». И тут все принимаются подзадоривать друг друга, подтрунивать, отпускать вольные шуточки; эта «поэтическая часть» вечера нередко бывает весьма сомнительного характера, порой слышатся довольно непристойные реплики.

Когда скрипка смолкает, со всех сторон начинают раздаваться смешки. Мужчины и женщины обмениваются легкими дерзкими касаниями, приникают ноздрями друг к другу и вдыхают одновременно воздух: у туарегов это заменяет поцелуй. Ахаль заканчивается поздно ночью, но каждый возвращается на стоянку не сразу, а лишь после свидания, о котором было договорено на особом языке жестов.

Нравы у туарегских девушек действительно очень свободные; отец де Фуко утверждал, что в языке тамашек даже нет слова «девственность». Понятие «лишить девственности» у них передается тем же термином, что и «вырыть колодец». «Нет даже вопроса о том, — говорил доктор Вермаль, — чтобы девушка до брака оставалась невинной. Этого туареги просто не понимают. Как только девушка достигает половой зрелости, она идет на ахаль, где сразу же лишается невинности. В глазах туарегов девственность не имеет никакой ценности». Действительно, туарегские женщины — кто в большей, кто в меньше степени — доступны: одни отдаются первому встречному, другие проявляют расположение лишь к небольшому кругу друзей, но предпочтение кого-то одного расценивается как неприличие и извращенность.

У туарегов никто не станет порицать женщину за свободу нравов при условии, однако, что ее поклонник того же социального положения. И позор той, что проявит свое расположение к рабу!

Можно лишь удивляться тому, что при столь распущенных нравах матерей-одиночек все же не так много. Широко распространены предохранительные меры, которые, как говорил доктор Фоме, были частым завершением ночных свиданий после ахаля. Этими предохранительными мерами, должно быть, объясняется и низкая деторождаемость у туарегов; весьма вероятно, что, выйдя замуж, туарегская женщина продолжает их применять.

Внебрачная беременность и незаконнорожденный ребенок (агама) — публичный позор. Туареги редко делают аборты, а вот убийство таких детей было некогда обычным явлением; никто даже и не считал это преступлением. Когда женщина оказывалась беременной, она отправлялась к какой-нибудь дальней родственнице и старалась скрыть свою беременность. На сей счет никто, естественно, не обманывался, но никто ничего и не говорил. Она шла к марабуту, который за довольно приличное вознаграждение совершал в присутствии грешницы некие таинственные действа, писал по-арабски несколько слов из Корана на дощечке, затем смывал надпись и, собрав воду в калебасу, отдавал ее женщине, чтобы та ее выпила. В случае успеха (?!) ему платилось вознаграждение, равное первому. Если желаемого результата не было, женщина пробовала пить микстуры, приготовленные обычно на основе Саssia abovata; если же и это не действовало, ребенка, когда он появлялся на свет, просто-напросто душили. Теперь матери-убийцы сурово наказываются.

Ахаль существовал в древних ливийских племенах Северной Африки. Геродот отмечал, что у насамонов женщины были общими, а ахаль — лишь производная и, если можно так выразиться, эволюционизировавшая форма этого.

У туарегов-иуллеммеденов существует забавный обычай, которого я не наблюдал у ахаггаров. Когда один мужчина застает другого за обхаживанием своей женщины, то он требует от него подарка. «Подари мне покрывало», — говорит он, и тот предлагает ему или щепотку табаку, или что-либо еще. Отказываясь сделать это, он наносит оскорбление женщине, показывая тем самым, что не питает к ней особой привязанности; и в этом случае он обязан уступить свое место сопернику.

При столь свободных нравах понятно, почему молодые люди и девушки не стремятся рано вступать в брак: редко бывает, чтобы мужчина женился ранее тридцати лет, а девушка вышла замуж ранее двадцати.

Хотя девушка свободно распоряжается своим телом, согласие отца на брак не становится от этого для нее менее обязательным; зато и редко бывает так, чтобы муж ей был навязан или чтобы ее выдали замуж до полового созревания, как это бывает у арабов. Отец вмешивается лишь, чтобы не допустить мезальянса или соблюсти материальные интересы.

Будущие супруги выбирают друг друга на своих вечеринках, которые для них — прелюдия к удовольствиям будущей семейной жизни. Жених должен изложить свою просьбу (ибадрален) отцу девушки через одного из своих родственников или духовное лицо, если таковое имеется поблизости.

У ахаггаров обычно все бывают в курсе такого сделанного предложения. Не так обстоит дело в Аире; здесь и мать девушки, и всю семью уведомляют лишь тогда, когда все уже улажено. Если женщина вступает во второй брак, отцовского разрешения на него не требуется.

Затем устанавливается размер выкупа (таггальт), который должен заплатить будущий супруг. У имхаров это обычно семь верблюдиц; у имрадов выкуп может состоять из верблюдов, баранов и коз (ослы никогда не входят). Выкуп выплачивается в один или несколько лриемов. Эти животные становятся собственностью родителей девушки, которая, в свою очередь, может получить от них приданое. На практике семь верблюдов никогда не даются, особенно после французской оккупации, запретившей реззу; благородные туареги потеряли возможность запасаться верблюдами для будущего выкупа; теперь они довольствуются тем, что дают одну-две, иногда трех верблюдиц, а вместо остальных — сандалии и разные предметы.

В браке (аддубал) женщина сохраняет свободу распоряжаться своим имуществом и не несет никаких расходов по хозяйству: все издержки полностью ложатся на мужа; благодаря такой системе состояние женщин увеличивается, тогда как у мужчин оно остается на одном уровне или же уменьшается.

Когда вопрос о выкупе обговорен, назначается дата бракосочетания; иногда через несколько дней, а иногда через год или даже два, если девушка слишком молода (этого последнего правила особо придерживаются в сахельских племенах).

Свадебные торжества происходят на стоянке девушки, угощение устраивается только на восьмой день. Братья и родители жениха приходят на стоянку родителей невесты, где их принимают с почетом и предлагают обильную трапезу. В течение семи дней, которые предшествуют свадебному пиршеству, жених не имеет права приходить на стоянку до захода солнца; все это время он находится в стоящей отдельно в стороне палатке, где компанию ему составляют друзья (весь этот период женихи называются анесдибен).

Свадебные торжества сопровождаются джигитовкой мехаристов, галопирующих группами по два-четыре человека перед женщинами, среди которых находится и невеста; женщины поют и сопровождают свое пение игрой на тамбуринах и скрипках. В Ахаггаре свадебная песня исполняется в музыкальном ритме алиуен, то есть «оливы». Этот обычай, по мнению доктора Вермаля, — пережиток древнего язычества, когда олива считалась деревом, посвященным богине любви.

Ко времени свадебных торжеств уже приготовлена новая палатка со всеми новыми аксессуарами — циновками, веревками, кольями. Внутри палатки, с левой стороны, устраивают небольшое овальное возвышение из песка (адебель), куда ставят угощение. До того как в палатку войдет супруг, его друзья берутся за тент и семь раз подбрасывают его — это должно принести молодым счастье. Впоследствии, когда стоянка снимается с места, эту палатку оставляют, и она стоит там несколько месяцев. Считается, что, чем дольше она останется на месте, тем больше у нового союза шансов быть удачным.

На седьмой день отец девушки скрепляет брак с помощью марабута. Вечером невесту, которая весь день пряталась у одной из родственниц, целая процессия женщин, играющих на тамбуринах, провожает в брачную палатку, куда уже проследовал молодой жених. До заключительного акта — угощения — совершаются еще два интересных ритуала. Рядом с женихом, на место невесты, садится старая, дряхлая женщина: ее роль заключается в том, чтобы обмануть злых духов, которые захотят завладеть молодой супругой. С помощью такой уловки старуха берет на себя все дурные чары, угрожающие молодой чете, и уносит их с собой, покидая палатку за несколько секунд до прихода невесты. Затем, когда приводят невесту, ее двоюродный брат по материнской линии загораживает ей дорогу и говорит сениху: Ауид ирратимен, что означает «Подари мне свои сандалии». Тогда тот вынимает заранее спрятанную в складках одежды пару новых сандалий и отдает их. Теперь путь девушке свободен, она входит в палатку своего будущего супруга, и отныне семья не имеет на нее никаких прав.

На следующий день в палатке новобрачных собираются молодые люди, и так все дни свадебного празднества. Это сборище называется по-туарегски тиджедель-сатин.

В течение первого года молодые люди живут на стоянке родителей девушки. Такой институт «испытательного срока» неоднократно упоминается в Ветхом завете и практиковался у древних евреев. Следствием этого обычая является то, что первое время смягчается власть мужа над женой, а ее семья убеждается, что молодые постепенно привыкают друг к другу и что с дочерью обращаются должным образом.

Если новобрачная уже была замужем, то на седьмой день в сопровождении друзей и слуг она верхом на верблюде отправляется на стоянку своего мужа.

При первичном браке через год устраивается новый праздник. В один из вечеров мужчины и женщины из стоянки мужа являются на стоянку жены и инсценируют ее похищение. Мехаристы, незаметно подкравшись к стоянке, бросаются в самую гущу палаток, издавая воинственные крики, в ответ на которые раздаются вопли ужаса якобы испуганных женщин; нападающие окружают палатку молодых и требуют выдачи молодой жены как принадлежащей отныне их семье.

Это служит поводом для нового пиршества. Вечером следующего дня молодая жена, закутанная в большую белую шаль, в окружении своих родственников на ослах, сопровождаемая свитой мужчин верхом на верблюдах отправляется в свое новое жилище, где ее встречают вождь и пожилые женщины.

В то время как супруги укрываются в своей новой палатке, все гуляют, икланы танцуют, и праздник, начавшийся с заходом солнца, затихает только к рассвету, когда все устают. Надо заметить: сами туареги никогда не танцуют; они считают, что достойному человеку не пристало танцевать на людях. Так что танцы, называемые «туарегскими», которые можно увидеть в Таманрассете, на самом деле исполняются харратинами, то есть чернокожими земледельцами.

Теперь уже молодая жена вошла в новую семью и расстанется с ней лишь в случае развода или смерти своего супруга; а до тех пор она не имеет права навещать своих родителей, но они сами могут приезжать на ее стоянку.

Туарегские женщины сохраняют в браке большую независимость. Трудно сказать, верные ли они жены или пользуются отлучками, нередко очень продолжительными, своих мужей. По словам одних (Дювейрье), их поведение безупречно; по мнению других (отец де Фуко, доктор Вермаль), оно оставляет желать лучшего; да и супруг продолжает придерживаться свободных нравов, которым обучился на ахалях. «Единственное их занятие, — говорил доктор Вермаль, — это любовь; иметь любовников — вот их цель». Совершенно очевидно, что бывшие любовники прошлых сборищ приходят навестить замужнюю женщину, вспоминая ее достоинства, проявившиеся на ахале; тут уместно подчеркнуть, что муж в этом случае не выказывает никакой ревности, ибо это посчиталось бы неприличным, к тому же предполагается, что подобное ухаживание чисто платоническое. Очень трудно пролить свет на этот вопрос, так как туареги ревностно пекутся о репутации своих жен и заявляют, что их поведение безупречно.

Что касается мужчин, то на своей стоянке они ведут себя достойно, хотя некоторые из них не брезгуют сношениями со своими служанками. Как-то одна черная рабыня аменокаля Ахамука забеременела; поползли слухи, что автор этого незаконного отцовства — сам вождь ахаггаров, но это тщательно скрывалось. Зато, как только караванщики оказывались в земледельческих центрах, подальше от своего края, они в открытую начинали говорить об этом, а от долгого сдерживания эта слава сделалась еще более громкой.

Когда туарег, пересекая чужую территорию, встречает таклит, пасущую коз, он, не колеблясь ни минуты, овладевает ею. Обычно она получает вознаграждение — щепотку табаку. Если же за этим занятием его застает хозяин служанки, туарег платит ему штраф, и этим дело кончается.

Адюльтер (аскер) со стороны жены у туарегов часто наказывается смертью. Муж сам вершит суд и расправу, собственноручно убивает виновных, и никто не подумает даже упрекнуть его в этом.

Туарегские женщины весьма независимы, и у них очень скверный характер; более того, они очень ревнивы. При малейшем нравственном проступке мужа жена уходит к родителям и возвращается к семейному очагу, лишь получив материальную компенсацию. Мужчины тоже довольно грубы и вспыльчивы, отчего в туарегских семьях часты ссоры.

Препятствия к браку у туарегов идентичны тем, которые предусмотрены мусульманскими законами. Запрещено сочетаться браком с ближайшими родственниками, с кормилицей, или ребенком своей кормилицы, или с женщиной, вскормленной тем же грудным молоком (молочной сестрой).

Существуют запреты на брак между представителями различных каст. Альянсы между имхарами и имрадами редки, ибо если имохар женится на имрадке, то его дети теряют все права.

Женщины высшей касты и касты имрадов идут на союзы с арабами, особенно с марабутами, но при условии, что те будут придерживаться моногамии, блюсти туарегские обычаи и жить в Ахаггаре. Уточним, однако, что в последние десятилетия совершались и такие браки, когда туарегская женщина подчинялась арабским законам, что свидетельствует о довольно сильном влиянии ислама на некоторых стоянках. Туарегские мужчины очень редко женятся на арабских женщинах.

У туарегов не бывает того, чтобы супруги жили раздельно; у них существует развод, теллеф, которым, однако, они не злоупотребляют. Развод вполне допускается Кораном и не является чем-то постыдным. Инициатором развода чаще выступает женщина. Обычно основания, выдвигаемые женщиной, такие: плохое обращение к ней, недостаточное ее содержание, потеря животных из-за нерадивости мужа, распутство его (мотив относительно редкий), иногда неуплата остатка выкупа. Мужчина выдвигает в качестве основания для развода чаще всего распутство и бесплодие жены, оспаривание приданого или животных, несходство характеров и — очень часто — разногласия между женой и его родственниками.

Причиной развода могут быть также некоторые болезни, например такие, как сумасшествие.

Разводы редко происходят мирно. Если женщина решит оставить мужа, для нее хороши все средства. Самым веским поводом для этого может послужить ее отказ от близости с мужем, но тогда позор может пасть на женщину, и ей после этого будет трудно снова выйти замуж. А мужчине достаточно лишь объявить жене: «Я отправляю тебя обратно к родителям», чтобы брак считался расторгнутым. Но чаще всего муж скрывает свое намерение и посылает сначала жену погостить на несколько дней к ее родственникам, а потом отправляет к ним какую-нибудь старуху со своей стоянки и через нее объявляет им о расторжении брака.

В том случае, если инициатор развода — мужчина, выкуп остается собственностью родителей жены; дети во всех случаях остаются на попечении отца.

Женщина может снова выйти замуж не ранее чем через три месяца. Этот обязательный для женщины, предписанный Кораном срок воздержания носит на тамашек название эттеф или эллудет; а сами женщины — тананлефт. Когда срок воздержания женщины заканчивается, на ее стоянке устраивается небольшой праздник, и тем самым объявляется, что она — свободная женщина.

Многие женщины не хотят выдерживать этот срок. И перекладывают эту обязанность на дерево, называемое на тамашек агар (Маеruа сrassifolia). Они обращаются к дереву со следующими словами: «Агар, избавь меня от воздержания, которое непосильно для меня, возьми на себя эту ношу» — и кладут к подножию дерева в качестве подношения немного сурьмы, благовоний, кусок ткани, то есть все атрибуты женщины, участвующей в асри. После чего, не дождавшись конца положенного срока, женщины ведут свободный образ жизни. Такое самовольное сокращение срока воздержания называется акфеллудетагар.

Если муж захочет снова взять себе отвергнутую жену, устраивается новая свадьба, а родителям жены выплачивается новый выкуп, но уже меньший.

Убийства у туарегов происходят довольно редко. Они наказываются по принципу «око за око», если преднамеренны, и материальной компенсацией в остальных случаях. Вендетта, некогда существовавшая у туарегов, исчезла, уступив место диа, т. е. «плата за кровь». Иногда обычай требовал, чтобы убийца был выдан семье потерпевшего, однако, если он не был опознан, джемаа, или собрание влиятельных лиц, определяло, кому из племени надлежит стать пленником вместо убийцы. И никогда заложник не предавался смерти. Особо серьезные случаи рассматривались аменокалем, которому помогали четыре «присяжных» заседателя, по два с каждой стороны.

Самоубийства у туарегов очень редки. Если же такое произошло, самоубийцу оставляют без погребения, стоянка снимается и покидает это место навсегда. Самоубийство запрещается Кораном, и туареги никогда не говорят о самоубийце, как будто его и не существовало.

Самоубийце вменяются в вину два преступления: во-первых, он посмел сам лишить себя жизни, что непозволительно человеческому существу, обязанному своей жизнью господу, и, во-вторых, своим поступком он оскорбил господа бога.

Душа самоубийцы, по их понятиям, не может найти пристанища и бродит по свету. Она любит возвращаться на то место, где покинула свою земную оболочку; туареги утверждают, что ее можно там услышать вечером, она производит такой шум, что невозможно заснуть.

Туареги совсем не боятся смерти (таментамт). Когда туарег чувствует приближение смерти, он собирает вокруг себя близких, дает им последние наставления. Затем согласно законам религии, которых, быть может, он не слишком придерживался при жизни, но которые вспомнил в свой смертный час, он произносит шахаду, символ мусульманской веры, или, если у него уже нет сил, поднимает указательный палец правой руки и испускает последний вздох.

Тело покойника обмывают теплой водой и заворачивают в саван вместе с ароматическими веществами; слуги на ближайшем холме роют могилу. Яма, как и у арабов, представляет собой небольшую двухступенчатую траншею. Тело покойного кладется на подобие носилок, и четыре человека несут его головой вперед к месту погребения; там тело кладут на правый бок, лицом к Мекке. Марабут (или кто-нибудь грамотный) читает мусульманскую молитву, а мужчины вторят ему, стоя позади него со сложенными на груди обнаженными руками.

Женщины у туарегов участия в похоронах не принимают.

Современные туарегские могилы имеют надгробные камни (шуахеды): по одному в ногах и в изголовье — у мужчин, по одному в изголовье и по два в ногах — у женщин. Могилы овальной формы, вершина могильного холма напоминает купол; вокруг могилы обычно выкладывается ограда из камней с оставленным с восточной стороны проемом. Нередко по краям могилы вкапываются деревянные колья или палаточные подпорки, а также большие шаровидные куски кварца, которыми, по словам туарегов, натирали тело покойника перед погребением.

В местах, где водятся гиены, как, например, в Сахеле, могила обычно покрывается сверху ветками колючего кустарника, чтобы животные не могли добраться до трупа.

После погребения участники похорон выражают свои соболезнования семье покойного, которая в память о нем устраивает трапезу.

Одежду покойного отдают марабуту или тому, кто его обмывал.

Затем стоянка снимается с места, и люди племени никогда больше не останавливаются здесь.

У туарегов существует траур (удхуф). Для мужа, потерявшего жену, он короток: три дня он не покидает своей палатки. Ахаль и всякие другие развлечения в это время запрещены.

Для жены, потерявшей мужа, предписывается настоящее затворничество в течение четырех месяцев и десяти дней; вдова не должна появляться на людях, в это время она называется тадхант. Конец ее траура отмечается небольшой церемонией: рано утром женщины стоянки выводят вдову встретить восход солнца, дают ей в руки священную книгу и показывают соль. С этого момента она возвращается к обычной жизни и может, если захочет, снова выйти замуж.

Все, кто знал покойного, носят по нему траур (таснит) три дня.

Туареги никогда не грустят о том, что человек умер. Свое соболезнование они часто выражают такими словами: «Ты счастливый; тот, кого ты любил, теперь у господа в раю».