Тутта Карлссон Первая и единственная

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Людвиг Четырнадцатый очень удобно лежал в укрытии возле камня: он никому не был виден, зато сам мог увидеть всё, что хоть чуть-чуть двигалось…

Любопытно, что это там жёлтенькое, словно крохотное солнышко, катится за кустами? Людвиг Четырнадцатый прищурился, будто и в самом деле посмотрел на солнышко.

Нет, не может быть! Неужели он только что видел жёлтый пушок Тутты Карлссон? Интересно, что она здесь делает?

— Людвиг-виг, — пропищал голосок. — Кто ви-ви-видел Людвига Чет-чет-четырнадцатого?

Людвиг испугался. Как же так? Ещё узнает папа Ларссон. Тутта у самой норы.

— Исчезни, — зашипел он. — Сгинь сейчас же.

— Чив-чив-чего это ты такой злой? — жалобно пропищала Тутта Карлссон. — Здравствуй! Ты что, больше не любишь меня?

— Очень люблю! Если бы не любил, разве я говорил бы, чтоб ты сгинула, — вздохнул Людвиг Четырнадцатый. — Зачем только ты пришла?

— Чтобы сказать тебе, что на вас надвигается беда. Вы в опасности. Впусти меня в дом. Я не вижу тебя. Где ты?

Ну что было делать Людвигу Четырнадцатому?

— Я не знаю, — заколебался он. — Чужим нельзя показывать вход. Ведь это лисья нора!

— Знаю, что не пин-пин-пинкубатор! А тебе можно было в курятник? Я ведь лисицами не пит-пит-питаюсь! — запищала Тутта Карлссон. — Они уже близко! Я тоже в опасности. Ну же, где вход?

— Около камня, покрытого мхом, — решился Людвиг Четырнадцатый. Но Тутта Карлссон не стала дальше его слушать. Она быстро-быстро замахала своими маленькими крылышками и чуть было не прыгнула прямо на Людвига Четырнадцатого.

— Идите обедать! — послышался голос мамы Ларссон из кухни. — Не хватает только Людвига.

— Ну как твой хвост, Лабан? — спросил папа Ларссон и положил себе земляничного крема из консервной банки.

— Бывает хуже, — сказал Лабан, держа кверху кончик хвоста, на который мама Ларссон наклеила пластырь. — В следующий раз я покажу этим курам… — Лабан вдруг умолк и, показывая лапой на дверь, добавил: — А вот и одна из них сама к нам пришла. Живая-живёхонькая, но хочет быть супом.

Папа и мама Ларссоны и все их дети с удивлением уставились на незваную гостью.

— Такая молоденькая! — вздохнула мама Ларссон. В норе воцарилась тишина.

— Разрешите представить вам мою подругу Тутту Карлссон, — наконец промолвил Людвиг Четырнадцатый.

— Тутта Карлссон! — воскликнул папа Ларссон, и кончик его носа покраснел от смущения и удовольствия. Но тут же он гневно посмотрел на Людвига: — Помнится, я не так давно говорил тебе, чтобы ты не смел больше играть с Туттой Карлссон?

— А я и не собираюсь играть, — гордо ответила Тутта Карлссон вместо Людвига Четырнадцатого. — Я пришла не играть, а спасать! — Она даже ни разу не заикнулась.

— Жалкий маленький цыплёнок хочет спасти самую храбрую в лесу семью лис, — засмеялся папа Ларссон. — От кого же, разрешите спросить?

— Прислушайтесь и принюхайтесь! — ответила Тутта Карлссон. Все лисы подняли носы.

— Я, кажется, чую собаку, — сказала наконец мама Ларссон. — Это Максимилиан, — сообщила Тутта Карлссон.

— А я слышу шаги и голоса, — сказал папа Ларссон.

— Это люди с нашего двора, — подтвердила Тутта Карлссон. Папа Ларссон забеспокоился:

— Ну-ка, рассказывай. Что случилось? Лисята завыли.

— Спокойствие, спокойствие и ещё раз спокойствие! — сказал папа Ларссон.

— Нечего выть. Меня сотни раз преследовали, но я, как изволите видеть, цел и невредим.

Но на этот раз по всему видно было, что и он испугался.

— А почему, собственно, люди решили начать охоту на нас именно сегодня? — снова обратился он к Тутте.

— Им кажется, что вокруг нашего курятника разгуливает уж слишком много лис. Сначала пришёл один, прикрывшись старой шляпой… — Она посмотрела на Людвига Четырнадцатого. — А потом поздно вечером пришёл второй и угодил прямо в мышеловку, — добавила она. — И вот тогда люди решили выгнать вас из леса.

— А как же наша прекрасная квартира? — завыли Лоттен и Лин-неа. — Никогда у нас больше не будет такой уютной детской.

— Перестаньте, девочки! — прикрикнул папа Ларссон. — Ещё не родился тот, кто мог бы прогнать нас из дому.

— Ты должен не разговаривать, а думать, — заохала мама Ларссон. — Ох, я-то знаю, что такое охота на лис. Сначала придёт одна собака и вспугнёт нас. А потом следом явятся охотники. Ты должен что-нибудь придумать, папа Ларссон.

— Я уже начал думать, — ответил папа Ларссон.

— Я помогу тебе думать, — сказал Лабан и сильно-сильно сморщил свой лоб.

— Леопольд! Ну-ка взгляни, можем ли мы вылезти через лаз у камня, — начал командовать папа Ларссон. Леопольд убежал, но тут же вернулся.

— Там стоит человек, — доложил он.

— Лассе-старший! — приказал папа Ларссон. — Посмотри, не можем ли мы выбраться через старое дупло.

Лассе-старший шмыгнул в другую сторону, вернулся и, вытянувшись, сообщил:

— Другой человек.

— Нет, нам ни за что не выбраться отсюда, — захныкали Лоттен и Линнеа. — Нас обязательно поймают.

— Ладно, сейчас как раз время открыть вам одну тайну, — спокойно начал папа Ларссон. — Из норы есть ещё один лаз, и знаю его только я один.

— Да здравствует хитрость, да здравствует папа, ура-а! — закричали обрадованные лисята.

Но мама Ларссон волновалась:

— Мы, конечно, можем вылезти через твой потайной вход. Но куда же мы потом денемся? Вполне возможно, что весь лес так и кишит этими охотниками да собаками.

— Дайте я ещё раз серьёзно подумаю, — попросил папа Ларссон.

— А я помогу, я ведь очень хороший помощник, верно же, — подхватил Лабан и, нахмурив лоб, задумался. Но тут сам папа Ларссон сдался.

— Нет, во всём лесу не найти нам хорошего укрытия, — вздохнул он. Лабан тоже вздохнул.

— И я так думаю. Во всём лесу не найти нам хорошего укрытия. И тогда все в норе вдруг услышали писклявый тоненький голосок:

— Я знаю одно пи-пи-писключительное укрытие. Там вас ни одна такса и никакой пи-пи-пинчер не разнюхает.

Это сказала Тутта Карлссон. Все прямо так и выпучили на неё глаза.

— Ты шутишь, — недоверчиво промямлил Лабан. — Где же это такое укрытие, о котором даже сам папа Ларссон не знает? Тутта гордо посмотрела на лисят:

— Наш курятник-ник! — Она запрыгала. — Ник-ник-ник! Папа Ларссон не поверил своим ушам — спрятаться в курятнике!

— Ведь там вас ник-ник-никто не станет искать, — продолжала Тут-та Карлссон. — А когда облава кончится, вы возврати-ти-титесь сюда.

— А ты уверена, что остальным курам понравится наше нашествие? — спросил осторожно папа Ларссон.

— Если я скажу, что вы папа и мама, братья и сестры Людвига Чет-чет-четырнадцатого, то вас примут с радостью, — заверила Тутта Карлссон.

— Ну что ж, благодарю вас за приглашение, — заключил папа Ларссон. — А сейчас пора выбираться через тайный лаз. Помните, никакого шума!

Вся большая семья лис незаметно прокралась через лес и через клубничную поляну. У самого двора Тутта Карлссон на минуточку исчезла в курятнике, чтобы предупредить о приходе гостей. Пока она была там, лисы прямо сгорали от нетерпения.

— А если они не согласятся? — беспокоилась мама Ларссон. — Да ещё вдруг наябедничают Максимилиану?

— Давайте пока спрячемся, — подхватили Линнеа и Лоттен, — только подальше от собачьей конуры.

Но тут в дырке появилась сначала головка Тутты Карлссон, а потом и вся она.

— Куда ты, куда ты, а ты, Лоттен, куда? — впервые в жизни закудахтала она. — Милости прошу!

Семья Ларссонов вползла в курятник. Малыши, ещё ни разу не видевшие, как выглядят эти дворцы изнутри, с любопытством оглядывались по сторонам. А папа Ларссон стоял посреди курятника и чувствовал себя немножко пристыжённым.

— Привет, карикатура! — сказал он, обращаясь к Петрусу Певуну. — Разрешите приветствовать вас!

Петух раскрыл крылья и высоко задрал клюв.

— Ку-ка-ре-ка-тура! Так они отвечают на гостеприимство! — возмутился Петрус Певун. — Надеюсь, господин Ларссон не думает, что мы станем для него ещё и обедом. Нет, вы только слышали — ку-ка-ри-ка-тура!

— Я хотел быть просто вежливым, — взял себя в руки папа Ларссон, он даже покраснел. — Давно я здесь был в последний раз, когда-то в молодости.

— Да, я помню, — поддержал разговор Петрус Певун. — Тогда я был ещё маленьким петушком. Удивительно, как мне удалось вырасти.

— Тогда у меня были другие гм-гм… заботы, — сказал папа Ларссон и пошёл на мировую. — А теперь я вообще уже не такой хитрый.

— Зато ваш сын — настоящая бестия, — заметил Петрус Певун. Лабан вытянулся, чтобы все его видели.

— Вы слышите, — прошипел он, обращаясь к Лассе-младшему и Лот-тен. — Даже эта домашняя птица знает, какой я хитрый.

— Я говорю о малыше Людвиге, — не обращая на него внимания, продолжал Петрус Певун. — Подумать только: чтобы лис явился предупреждать кур об опасности. Да ещё в шляпе. Я предлагаю троекратное кука-ре-рура-ура-ура! В его честь!

— Ура! Ура! Ура! Да здравствует Людвиг! Да здравствует шляпа! — запищали цыплята.

— Ваша дочь тоже очень способная, — похвалил папа Ларссон Тут-ту. — Если бы не она, нам бы туго пришлось. Я всегда говорил, что Тутта и Людвиг стоят друг друга. Они настоящие друзья.

— Ну, сколько можно стоять и расхваливать малышей, — закудахтала госпожа Наседка. — Давайте лучше позаботимся о наших гостях и устроим настоящий пир. Вы любите яйца?

Лисята так шумно запрыгали от радости, что самые маленькие цыплята, испугавшись, попрятались под крылышки своих мам.

— Конечно же, конечно, — продолжала госпожа Наседка. — Сегодня у нас будет большая яичница.