Творчество душевнобольных кошек

*

Я соврал, когда сказал, что хочу спать. Сна у меня не было ни в одном глазу. Меня не покидало неприятное ощущение надвигающейся беды. И то, что опасность явно исходила от странного друга Нины, делало происходящее еще более не переносимым.

Такси для почетных гостей праздника были подготовлены заранее, так что я добрался до виллы без особых проблем. Яркие огни покаянных костров на скале сопровождали меня всю дорогу. Мне даже показалось, что они с каждой минутой разгораются все сильнее и сильнее. Может быть отвечающие за поддержание примирительного пламени постоянно подбрасывали все новые и новые дрова? Как бы там ни было, зажженная скала, которая по замыслу устроителей должна была напоминать древний маяк, освещающий путь к демократии, законности и милосердию, со своей задачей явно не справлялась. Мне ее свет скорее напоминал горящие ку-клукс-клановские кресты где-нибудь в Джорджии, чем факел статуи Свободы.

Николас сидел возле порога, словно провинившаяся собака, ожидающая от своего хозяина прощения. Увидев меня, он просиял и проворно вскочил на ноги. Ко мне, жалобно звякнув, покатилась пустая бутылка из-под местного рома. Старый пропойца ждал меня основательно, со знанием дела. Я расплатился с таксистом и направился в дом. Николас хотел что-то сказать, но только махнул рукой, не смог подобрать слова.

- Иди спать, дружище, - сказал я. - У меня все в порядке. Завтра поговорим.

Я захватил на кухне бутерброды и бутылку виски и, дисциплинированный необходимостью оберегать ценный стеклянный груз, не торопясь, спустился на пляж. Там я уселся прямо на влажный песок и стал наблюдать, как позолоченные отсветами проклятых костров волны игриво и грациозно обрушиваются на прибрежный песок, а потом убираются восвояси, чтобы через минуту опять повторить свой набег. Равномерно, но ни разу не повторившись при этом… Чудеса… Пришло успокоение. Известно, что именно созерцание простых повторяющихся природных процессов породило великие цивилизации. Несмотря на огромное количество выпитого спиртного я оказался способен ощутить умиротворяющее воздействие вечной нечеловеческой суеты. И на том спасибо.

Не помню, сколько я просидел в одиночестве. Наверное, долго. Моя голова была абсолютно пуста: я не был возмущен, я не был огорчен, я не был озадачен или заинтригован, я ни о чем не сожалел и ни о чем не мечтал, мне не хотелось совершать решительные действия или принимать чью-то сторону в чужом и запутанном споре ни о чем. Я чувствовал себя лишним. И это было непривычное, странное, но чертовски приятное ощущение, потому что ни в чем другом, кроме желания стать хотя бы на время никому не нужным, я не нуждался сейчас и ничего другого не попросил бы у Бога, представься такая возможность. Как и мои славные душевнобольные кошки. Осталась одна не сложная, выстраданная просьба: пусть меня оставят в покое!

Свершилось? Неужели, наконец свершилось?

Я отхлебнул из горлышка. Прислушался к тягучей музыке набегающих волн. И подумал, что теперь все будет в порядке. Если на ближайшие месяцы мне удастся стать затворником.

По деревянной лестнице застучали каблуки.

Я неохотно поднял глаза и увидел приближающуюся ко мне Нину. Наговорилась, надо понимать.

- Так и знала, что ты здесь, - сказала она и остановилась чуть в стороне, словно опасалась, что я ее прогоню.

Я промолчал.

- Ты сердишься?

- Почему ты так решила?

- Обычно у тебя на лице все написано: и гнев, и любовь, и равнодушие, и… все-все…

Пришлось еще раз отхлебнуть из бутылки.

- Прости, у меня нет стакана, поэтому не могу предложить тебе выпить.

- Если ты не против, я, как ты…

Неужели я способен сердиться на Нину? Наверное, да. До сих пор всем моим женщинам время от времени удавалось приводить меня в неистовство. Но сейчас я был рад, что она отыскала меня. Я протянул бутылку, она сделала приличный глоток.

- Как ты меня нашла?

- Это было не сложно. Я знала, что пока не вернусь, ты не заснешь.

Ее губы мягко коснулись моей шеи, ничего более потрясающего я в своей жизни не испытывал. Моим прежним женам ни разу не пришло в голову, что это может мне понравиться.