Творожная кнопка или зовите Ханну

Глава 9

Дориан Макгрегор

Выбежала так, что я даже рот открыть не успел. Хотя и не знаю, что тут можно было сказать. Да и вообще, как с ней говорить? О чем? Нужно проанализировать ее слова, сопоставить с событиями на балу, и, возможно, тогда я пойму, на что именно она злится. Ну не на тупых же Зельцев? Или.…О, Великий Тель, какой же я дурак.

Все внутри рухнуло вместе с этой мыслью. Домой не спешил. Бежать за Ханной мне было не с чем, пока я просто примирялся с мыслью, что очень обидел ее своим равнодушием на слова Зельцев. Без энтузиазма вошел в дом и сразу встретился с парой злых глаз мамы и госпожи Лорин.

— Ты обидел мою девочку? — тут же спросила меня мать Ханны.

— Да, простите, обидел, — покаялся я.

— Твое счастье, что ты в своем доме, иначе бы уже вышвырнула тебя за шкирку! Завтра же Ханна возвращается домой.

— Госпожа Лорин, экипаж отвезет вас, — сказал устало.

Мать Ханны фыркнула и вылетела из дома. Моя же сверлила меня чистым упреком.

— Я доберусь с госпожой Лорин, — прошла мимо меня и, остановившись на пороге, добавила, — никогда не думала, что скажу это. Мой сын — идиот.

В этот раз был полностью согласен с ней. И как опять просить прощения у Ханны, не представляю. Она же даже слушать не будет, накричит или засмеется мне в лицо, хлопнет дверью. Почему в компании этой девушки я все время делаю глупости? Не смог устоять и поцеловал, давно хотел это сделать. Хорошо, что она сама нашла моему порыву объяснение. А вспомнив свое предложение жениться на ней, застонал, захотелось удариться головой о стену. Нет, если бы согласилась, не отказался бы от своих слов. Но в конкурсе за худшее предложение руки и сердца стал бы победителем, потому что даже в этом я лучший.

Болван.

Зашел в свою спальню, стянул галстук, кинул пиджак на кресло, жилетку, туда же рубашку. Налил стакан виски и махнул половину в себя. Вместе с теплом в желудок в голову пришла мысль — срочно поговорить с Ханной.

Я накинул рубашку, застегнул на бегу, кое-как заправил в брюки. Долетел до гостевой комнаты и тихонько постучал. Никто не вышел. Ну не могла же она уснуть так быстро? Постучал немного громче. Когда моя решительность была на пределе, а кулак занесен для новой порции стука, дверь приоткрылась.

— Вы совсем что ли? Детей разбудите! — прошипела она сквозь небольшую щель.

— Ханна, нам нужно поговорить. Пойдемте в мой кабинет.

— Не пойду, вдруг вы заставите меня на себе жениться?! Я-то в вашей спальне уже три раза была… — шипела Ханна, высунувшись в проем.

— Понимаю, вам есть на что злиться. Я хотел попросить у вас прощения и обсудить компенсацию.

— Мою Зельцам? Или от вас мне? — она вышла из комнаты и втянула воздух рядом со мной, скривилась и выпалила, — Господин Макгрегор, когда вы только успели? Или вы пили для храбрости? Вы что, боитесь меня?

Мне пришлось отступать. С каждым вопросом она подходила все ближе и шипела все громче. Но это я должен был задавать вопросы о том, как могу загладить свою вину! И тоже зашипел до боли в горле:

— Госпожа Лорин! Соберитесь, вы на работе! Согласно договору вы оказываете помощь полиции в лице Дориана Макгрегора в обмен на оговоренную сумму. Я готов рассмотреть иные способы оплаты ваших услуг. Поэтому прошу надеть халат и спуститься в мой кабинет. У вас есть три минуты.

Ханна порывалась что-то сказать, я видел, как она приоткрывала рот, но тут же одергивала себя. Кивнула и скрылась за дверью комнаты, только тогда я выдохнул. Наконец, я осознал, что изначально выбрал неверную модель поведения. Да, живет у меня дома, ходит в халате, кормит меня своими сырниками, посмотрите на нее! Я, вообще-то, ее начальник.

В кабинете снова налил себе стакан виски, но отставил его. Ведь я не боюсь разговора с Ханной, а она опять упрекнет меня и сделает свои выводы.

В кабинет постучали, дверь открылась, но Ханна оставалась за порогом.

— Войдите, — громко сказал я. Только после этого вошла Ханна в домашнем платье с собранными волосами в хвост, встала напротив моего стола, сложив руки в замок, опустила взгляд в пол. Эта напускная кротость взбесила меня еще больше, чем когда она орала на меня. И вот как прикажете с ней разговаривать? Я хотел попросить прощения, пообещать закрыть дело с Зельцами и выполнить любую ее просьбу. А что теперь? Опять не по плану.

Схватил стакан и выпил глоток, на что тут же услышал смешок.

— Ханна, прекратите, прошу. Мне и так с вами сложно… — хотел продолжить, что именно, но понял — перечислять бесполезно, а, возможно, даже бесконечно. — Присядьте.

Она послушно села на краешек дивана. Ее наигранная скромность и смеющиеся глаза раздражали, но я решил действовать по своему плану.

— Прежде всего, хочу попросить у вас прощения за свое поведение. Да, я все время только и делаю, что извиняюсь перед вами. Но, если хотите признания, мне небезразлично ваше мнение обо мне. — Видя, как она вздернула подбородок и сжала губы, понял, что ей все еще есть, что мне сказать, поэтому поторопился продолжить, — С моей стороны было верхом неуважения оставить без ответа нападки Зельцев в ваш адрес, их некрасивые высказывания и обидные сравнения. Простите, что не заступился за вас.

Закончил гораздо тише, чем начинал. Мне было больно смотреть, как в глазах Ханны появляется блеск слезинок, скопившихся ближе к переносице. Как только замолчал, она опустила голову, встряхнула ей, и короткая прядь подпрыгнула с этим движением.

— Вам не за что извиняться, вы действовали в рамках задания. Наша цель была выявить преступника, и мы это сделали, — она подняла голову и смотрела мне прямо в глаза. Тоном, которым она говорила, можно было остудить мой виски в стакане. — Хорошо, что напомнили: вы мой начальник, я подчиненный, у каждого из нас свои задачи. Я хотела бы внести поправки в договор, который, кстати, до сих пор не видела. Позвольте бумагу?

Положил чистый лист и ручку на стол. Она подошла к нему, села в кресло и стала что-то записывать. В тишине раздавались только звуки пишущей ручки и трения ладони по бумаге. Задумался, глядя на прядь волос, которая то и дело подпрыгивала при каждом движении девушки. Спустя несколько минут она положила бумагу передо мной и громко хлопнула по ней рукой. От неожиданности я вздрогнул, а Ханна удовлетворенно хмыкнула. Вчитался в строки.

«Дополнение к существующему договору между госпожой Ханной Лорин и полицейским управлением города Всена Королевства Эсмар, в лице господина Дориана Макгрегора.

В качестве поощрения за оказанную помощь в деле с Ученым госпоже Ханне Лорин предоставить:

1) полное опекунство над детьми Кайлом, Адрианом и Милой;

2) документы с новыми именами и данными для детей и Ханны Лорин в качестве защиты участников дела;

3) денежное вознаграждение в 2 тысячи золотых за помощь в раскрытии дела».

Уткнулся взглядом в дату и подпись Ханны.

— Вам никто не даст опекунство над тремя детьми. Вы слишком молоды и не замужем, — вымолвил с грустью.

— Все верно, именно поэтому я прошу об этом вас. Вы ведь обещали сделать все что угодно, как только мы поймаем преступников. Тем более, все что угодно мне не нужно, а нужны лишь новые документы, опека и деньги на первое время. — Сказала она так, будто это сущие пустяки.

— И что вы будете делать?

— Уедем из этого города. Подальше от людей, которые считают нас уродами. Если остаться, то я переживу… а детям как? — чуть слышно спросила она. И мне нечего было ответить.

Она права. Но… уехать? А как же я? Великий Тель, какой же я эгоист и фантазер. Размашисто поставил свою подпись, решив в тот момент, что обязан помочь. Они заслуживают лучшей жизни.

Поднял глаза на Ханну, она счастливо заулыбалась. А потом, встретившись со мной взглядом, резко посерьезнела, что меня позабавило еще больше.

— Вы почти прощены, господин следователь, — сказала она. — Можете сделать себе копию?

— Да, конечно, — вынул из выдвижного ящика копировальный камень, положил на исписанный лист чистый и провел им. Как только на листе показался последний завиток моей подписи, Ханна выдернула свой документ из-под камня и направилась на выход.

— Доброй ночи, господин следователь, — она помахала мне листочком и со счастливой улыбкой, которую уже не могла сдерживать, ушла.

А я просидел в кабинете почти до рассвета, мыслями возвращаясь к фразе «завтра в восемь вечера». Что должно случиться? Где произойдет преступление? Кто в отделе «гнида», как сказал бы Адриан? Тревога грызла мое сердце и не давала покоя.

Ханна

Долго не могла уснуть от противоречивых чувств в душе. Я была счастлива от одной мысли, что скоро начнется новая жизнь, о которой так давно мечтала. При этом, как только я закрывала глаза, тут же вспоминала о поцелуе, прикосновениях и словах «Мне небезразлично ваше мнение обо мне». Только составление списка дел смогло отодвинуть непрошенные воспоминания на второй план: съездить в город, выбрать небольшой домик, в идеале с магазинчиком на первом этаже, и чтобы школа для детей была недалеко. Закупиться чемоданами, собрать вещи, дополнить гардероб детей. Надо как-то родителям объяснить, что это теперь мои дети. Папа поймет, а мама… Она всегда излишне переживает за меня. Может предложить поехать с нами? Вряд ли они согласятся, здесь кафе, друзья, вся их жизнь. Только поздней ночью ушла в дрему. Проснулась на рассвете по привычке, тихонько встала и отправилась на кухню.

Несколько часов сна или пятнадцать минут по ощущениям не повлияли на настроение. Совершенно счастливая перемешивала творог и яйца, понемногу добавляя муку. И продолжала мечтать о доме с магазинчиком на первом этаже. Выкладывала аккуратные круглые заготовки в короб для кафе и представляла, как мальчики пойдут в школу, а Мила будет помогать мне в магазинчике, пока не подрастет. Порция для господина Макгрегора на завтрак уже румянилась на сковороде, он вот-вот должен проснуться.

— Доброе утро, Ханна, — услышала за спиной и невольно вздрогнула.

— Доброе утро, — улыбнулась я. — Присаживайтесь, сырники уже готовы.

Следователь, в отличие от меня, был очень хмур, под глазами залегли тени, а само лицо приобрело серый оттенок.

— Вы хорошо себя чувствуете? — спросила я, глядя в глаза, что смотрели на меня с беспокойством.

— Ханна, присядьте.

Я подвинула поближе к нему кружку с кофе, а он залез в карман своих брюк и выложил на стол черный отполированный камень, напоминающий формой сырник. От такого сравнения заулыбалась.

— Ханна, это артефакт связи со мной, — каждое слово он выдавливал из себя.

— Господин следователь, вы как будто с жизнью прощаетесь. У вас все хорошо?

— Если вы почувствуете, услышите, унюхаете что-то неладное, зажмите его в руке на пять секунд, этого будет достаточно, чтобы я получил сигнал. — Он показал на свой браслет на руке, — и я сразу вернусь домой. Мне тревожно за вас. Вас и детей.

— А мне творожно, — с улыбкой сказала я, отказываясь перенимать его волнения. Вскочила с места и принесла порцию сырников с клубничным вареньем, — ваше любимое. Я тут собрала коробок, завезете родителям в кафе? Мама вчера попросила. А еще я вам судочек на работу сложила, опять голодный весь день пробегаете.

— Ханна… — перебил меня господин Макгрегор.

— Да поняла я вас, чуть что, сжимаю тревожную кнопку, — он удовлетворенно кивнул, — а теперь ешьте, за вами скоро приедут.

Положила в карман платья артефакт и тут же забыла о нем.

— Я сегодня буду допоздна, постараюсь просчитать, что случится в восемь часов. Вы не вспомнили, чей голос слышали вчера?

— Нет, простите, господин следователь.

Он наспех поел сырники, запил кофе и поторопился к выходу.

Пошла провожать его. Макгрегор остановился у дверей, чтобы надеть пиджак, а я держала короб в руках, следя за каждым движением.

— Господин следователь, все время хотела спросить. Кто может входить в ваш дом?

— Только доверенные люди. Мама, домоправительница, мой личный помощник.

— А я спокойно вошла в дом с детьми, — пожала плечами, передавая коробку.

— Вам тоже был открыт доступ по ауре, и вы могли привести кого угодно, как и все доверенные люди.

— То есть я доверенный человек? — разулыбалась я еще больше. Наконец, лицо Макгрегора посветлело, и уголки губ приподнялись.

— Знаете, таких называют бесхитростными. У вас же на лице все написано, а любой замысел слетает с языка, как только вы открываете рот, — а вот сейчас я почему-то обиделась.

— Знаете что, господин следователь?! Вы даже не представляете, как я коварна, — сердито сказала и всучила ему короб.

— Берегите себя и детей, из дома не выходите. Если вдруг почувствуете неладное, сразу сжимайте творожную кнопку, — поняв, что оговорился, решил быстро исправиться, — тревожную, конечно. Это все вы, со своими сырниками!

— Идите уже, господин следователь, — не выдержала я и захохотала.

На пороге он вдруг остановился, обернулся и сказал:

— Ханна, я не жалею о том, что поцеловал вас вчера. И это не была конспирация.

Он еще немного посмотрел на мою реакцию и, так и не дождавшись ответа, ушел, оставив меня ошарашенной признанием.

— Ох, господин следователь, я тоже не жалею об этом, — сказала в закрытую дверь и посмотрела в отражение зеркала. Создательница, как давно я такая красная? Схватилась за щеки, чтобы остудить их своими ладошками. И побежала на кухню занять чем-нибудь руки, а главное, голову.

Наконец-то проснулись дети, они уже привычно сбегали по лестнице, негромкий топот отдавался в моем сердце радостью. Каждый раз их сонные мордашки и мокрые челки от утреннего умывания вызывали улыбку. Я смотрела на них, уплетающих яичницу и рассказывающих о том, как они провели вечер с госпожой Макгрегор и госпожой Лорин, и чувствовала, как в сердце растет любовь к этим малышам. Это мои дети, с того самого момента, как увидела их в коллекторе.

С детьми день пролетал быстро, в суете и играх, и только дела не позволяли снова вернуться мыслями к признанию моего следователя.

«Мой»… Как давно он стал моим? Прекратить! — командовала себе и заталкивала чувства подальше, даже боясь думать об этом.

Сегодня настроение было преотличным и хотелось самой порезвиться кошкой вместе с детьми и Маком. Переоделась в костюм метаморфа, оставив домашнее платье прямо на кровати. Решила, что каждый день буду заниматься с детьми, еще немного, и они научатся говорить в форме животных. Наш урок, назовем его так, прервал стук в дверь.

— Не высовывайтесь, — сказала я детям, что резвились вокруг меня котятами. И пошла проверить.

— Госпожа Лорин? Здравствуйте, я от господина Макгрегора. Ему срочно нужна помощь, он прислал за вами и детьми.

— Конечно, только переоденусь и соберу детей, — старалась сохранить спокойствие и не подать виду, что я узнала этот голос. Бросив взгляд за спину непрошенного гостя, увидела экипаж полиции. В душе моментально поднялась тревога, словно цунами, и затопила все нервные клетки. — Подождите здесь.

— Позвольте войти, — улыбался он.

— Простите, но нет. Такое распоряжение господина, никого не впускать, — я улыбнулась в ответ также неискренне, резко закрыла дверь и уже кричала детям:

— Живо наверх, запритесь в комнате!

Дети в виде котят рванули по лестнице. Я стала оборачиваться медведицей, чтобы загородить их. Входная дверь открылась.

— Ну что же вы, госпожа Лорин, еще не собраны?

В этот момент на пол стукнулась склянка, и весь холл погрузился в дымовую завесу. Закашлявшись, против своего желания, вернулась в облик человека. Силы покидали меня, и я свалилась на пол, теряя связь с реальностью. Через белую пелену видела, как мимо прошли ноги в грубых ботинках, разгоняя облака тумана. Паника затопила все мое сознание, но я ничего не могла сделать! Мучилась, всем естеством пыталась ухватить за ногу, кинуться волчицей. Ничего! Я не чувствовала ни одну из своих конечностей. Через минуту мимо меня на выход снова прошагали ботинки, взгляд зацепился за три хвоста, что свисали почти до пола. Мои дети.… Эта мысль была последней, сознание провалилось в кромешную темноту.