Ты будешь только моей

Глава 17

На другой день Никита пришел в школу другим человеком. Он твердо решил взяться за учебу и стал если не отличником, то твердым хорошистом. Сэкономив деньги, купил глобус, спрятал в заветном уголке своей комнаты и по вечерам крутил его, представляя себя опытным морским волком, вроде тех капитанов, что он видел в кино и по телевизору. Однако страшный мир не желал отпускать мальчика.

Как-то раз, придя домой раньше Татьяны, он услышал дикие крики отца и против воли заглянул в родительскую спальню. Увиденное поразило и испугало его. Мать лежала на постели совершенно голая и пьяная до такой степени, что не реагировала на крики мужа, тоже абсолютно голого и размахивающего ножом. Из слов папаши мальчик понял: отец пытался привести мать в более-менее вменяемое состояние, чтобы она удовлетворила его любовный порыв. Однако Нина была слишком пьяна и, только когда Харитон провел лезвием по ее обнаженному бедру, оставив кровавую полосу, поднялась на кровати, бессмысленно глядя на мужа, на струящуюся кровь, а потом нечеловечески завыла.

– Убью! – Вид крови еще больше раззадорил Харитона: во второй раз он мог перерезать жене горло.

– Папа, не надо! – Никита кинулся в спальню и повис на руке у отца.

– А, ублюдок! Чертово семя, всех перережу!

Здоровый мужик отшвырнул хлипкого сына, как пушинку, сильно ударив мальчика по голове и собираясь повторить. Теряя сознание, Никита услышал голос сестры:

– Не надо! Прошу тебя, не надо!

Тогда он еще не знал: этот крик отпечатается в нем намертво.

Татьяна не стала хватать отца за руки, просто побежала к соседям, и тем удалось утихомирить распоясавшегося хозяина. Дело замяли: никому не интересно копаться в пьяной драке. В травмпункте, куда заставила Татьяну отвести мальчика Мария Николаевна, у него обнаружили легкое сотрясение мозга, однако он не собирался лежать на больничной койке: его звала мечта. Врач советовала полежать дома хотя бы пару дней.

«Дома, – усмехнулся мальчик, – ей хорошо говорить. У нее, наверное, есть дом». Доктор предупредила сестру: у Никиты возможны головные боли, но никто не предполагал, что они окажутся такими сильными. Голову словно разбивали на части, в глазах мелькали красные круги, но Кошелев молчал о своей боли: вдруг она помешает ему пройти медкомиссию и загубит мечту?

Тем временем дома дела шли своим чередом. И через месяц Никита стал свидетелем еще одной ссоры, на этот раз более ужасной и закончившейся трагически. Придя домой на этот раз, парень услышал разговор отца и Татьяны.

– Твоя мать больше ни на что не годна, – заявлял Харитон. – Она больше не женщина. Терпеть не могу пьяных женщин. Она должна напиваться тогда, когда я ей позволю, но, видно, совсем в расход пошла.

Никита видел, как отец схватил Татьяну за руку:

– Но я хороший семьянин и не собираюсь ходить на сторону. Ты заменишь мне мать.

– Папа, ты сошел с ума! – Татьяна попыталась вырвать руку, но отец прижал ее к себе, раздирая платье. Никита снова услышал тоненький голосок:

– Не надо, прошу, не надо!

Мальчик почувствовал, как в нем закипела кровь. Никогда в жизни не испытывал он такой агрессии, и она требовала выхода. Он выбежал в прихожую и схватил висевшую на стене двустволку. Вернувшись в комнату, парень направил ружье на отца:

– Сейчас же отпусти ее!

– А, ублюдок! – Отец ничуть не испугался направленного на него дула: то ли был сильно пьян, то ли не верил, что сын выстрелит. – Сам небось на сестру глаза пялишь? Убирайся к черту, пока я не вышиб тебе последние мозги!

Волна невыносимой ненависти захлестнула парня, и он нажал на курок. Пуля вошла отцу в лоб, и тот повалился как подкошенный.

Никита отделался сравнительно легко. Год условно, да еще участковый Степан Игнатьевич пообещал мальчику выдать хорошую характеристику, которая не испортит дальнейшую жизнь. Татьяна направо и налево твердила, что, если бы не выстрел Никиты, отец бы убил их мать (правду о случившемся брат и сестра говорить не хотели), и ей верили. Однако мальчик заметил: с некоторых пор девушка стала сторониться его.

Подслушав их с Рафиком разговор, парень укрепился в самых худших подозрениях.

– Я знаю, он хотел спасти меня! – Сестра и Бобров-младший разговаривали в гостиной Бобровых, а Никита притаился за дверью. – И все же боюсь его. Он сильно изменился после травмы. Иногда в его глазах я вижу такой блеск... Мне кажется, порой он просто испытывает желание убивать.

– Я тоже заметил. – Рафик ходил по комнате, сжимая и разжимая кулаки. – Что нам теперь делать?

– Взять с собой в Приреченск, как обещали, и показать там хорошим врачам, – предложила Таня.

– Боюсь, теперь это нереально. – Парень сел возле невесты и погладил ее по руке. – Во-первых, неизвестно, как он закончит школу. Во-вторых, я тоже его боюсь и не хочу жить в одной квартире с психически больным человеком.

– А если это пройдет? – робко предположила девушка.

– Тогда и речи нет. Но, боюсь, это навсегда, – подытожил Рафик.

Никиту захватила волна обиды и ненависти. Друг, которого он просто боготворил, собирался отнять у него сестру, единственного родного и близкого человека! Нет, он этого не допустит.