Ты - мой спаситель

14

Мэгги металась по комнате, обхватив себя руками и нервно потирая предплечья. Предчувствие того, что ее мучения наконец подходят к концу, должно было принести ей определенное успокоение, но этого не происходило. Вместо успокоения беспокойство кислотой разъедало желудок. Она никак не могла от него избавиться. Не могла даже приглушить его. Глядя на часы и на неумолимое движение секундной стрелки, она только снова вспоминала, что не может остановить наступление будущего и изменить прошлое.

Всю жизнь Мэгги терпеть не могла ждать, потому что это лишало возможности контролировать события. Ожидание всегда заставляло ее ощущать свою беспомощность. Именно так она себя чувствовала сейчас. Она понятия не имела, что известно Уэбу Гарнеру о той ночи и что он расскажет Бо. Или что Бо после этого сделает.

Ей не оставалось ничего другого, только ждать. Смотреть, как Рассел перебирает бумаги. Ходить взад и вперед по крошечному кабинету Бо и надеяться, что холод внутри ее исчезнет. Ей необходимо было чем-то заняться, чем-то отвлечь свои мысли от ожидания. Повернувшись в очередной раз, Мэгги смахнула с края стола телефонный справочник. Он ударился об пол с глухим стуком, который эхом отразился в ее мозгу, отправив назад во времени.

— Мэгги Мей, больше вниз не спускайся! — Голос Сары звучал резко, в нем слышалось отчаяние, испугавшее ее. Сара глубоко вздохнула и попыталась смягчить впечатление улыбкой.

Но Мэгги знала, что это не настоящая улыбка.

— Иди обратно в постель, детка. Я разбила любимую мамину вазу для цветов и испугалась. Сейчас все уберу. Ничего не случилось. Иди спать. Ладно? Ничего не случилось. Пожалуйста!

Кивнув, Мэгги отошла от перил, но не легла снова в постель. Она оставила свою дверь слегка приоткрытой и села возле щели, прислушиваясь, опасаясь, что Уэб вернулся. Она долго вслушивалась прежде чем что-то услышала. Женский голос произнес имя Сары, и она вздохнула с облегчением. Это был голос Кэролайн. Все будет в порядке. Если Уэб вернется, Сара по крайней мере будет не одна. Кэролайн сможет ей помочь.

Мэгги уже собиралась закрыть дверь, но голос Сары привлек ее внимание.

— Убирайся! Я не хочу тебя видеть. Ты — дрянь, и всегда ею останешься!

В ее голосе было столько гнева, что, когда Сара замолчала, чтобы набрать воздуха, гнев остался, повис в воздухе. Кэролайн пыталась что-то сказать, но Сара перебила ее, обозвав ее словом, которое Мэгги не поняла, но знала, что это что-то плохое. Так мужчины называли ее мать.

Раздался звук пощечины, такой же резкий и жесткий, как и оскорбление. Мэгги слышала его, слышала, как кто-то попятился назад, споткнулся и опрокинул что-то из мебели, упавшей с глухим стуком. Затем наступила тишина.

Мэгги закрыла дверь и заткнула уши. Она не хотела больше слышать ссор. Так не должно было быть. Она не хочет тут оставаться, если так будет продолжаться…

Мэгги долго держала руки прижатыми к ушам, крепко зажмурившись, а в ушах у нее снова и снова раздавался стук упавшего стула. Каждый раз ей казалось, что в сердце вонзается нож, потому что теперь она знала, что Сара так больше и не встала.

Боже мой, Кэролайн, она же была твоей лучшей подругой. Как ты могла?

Мэгги знала ответ на этот вопрос. Сценарий смерти Сары, воссозданный Бо, оказался совершенно точным. Только это Кэролайн толкнула Сару. Кэролайн запаниковала, а не Уэб.

— Что с вами? — раздался за ее спиной голос Рассела.

Она подскочила, обернулась и солгала — по привычке.

— Голова болит. Это связано с содержанием сахара в крови.

— Вам нужен доктор?

— Нет.

— Вы уверены, что с вами все в порядке? — снова спросил Рассел и шагнул в комнату, готовый подхватить ее, если ей станет плохо. — Вы выглядите измученной.

— У меня в сумочке есть аспирин и крекеры. Вот и все, что мне нужно. — Она потянулась к своей сумочке. — Я вам нужна?

— Я собирался дойти до лаборатории и забрать отчеты, но не думаю…

— Обо мне не беспокойтесь. Я просто посижу здесь и приду в себя. Обещаю. — Ей хотелось одного — чтобы он ушел и она смогла подумать и разобраться во всем. Не похоже, что она его убедила, поэтому Мэгги села в кресло, всем своим видом уверяя его, что не станет напрягаться, пока он не вернется. С большим трудом ей удалось выдавить из себя улыбку.

— Если вы уверены, что с вами все в порядке… Бо действительно нужны эти отчеты.

— Так идите. Он так сердится, если не получает того, чего хочет.

Рассел ухмыльнулся.

— Значит, вы это заметили.

— Угу. Идите за своими отчетами. Не спешите. Я нормально себя чувствую.

Как только он исчез в конце коридора, улыбка Мэгги погасла, и она согнулась пополам, обхватив голову руками. Некоторое время она просто мысленно проигрывала ту сцену. Ей нужно было найти ответы, а она не нашла ни одного.

Гнев и обида, боль от предательства и разочарование нагромождались внутри Мэгги до тех пор, пока больше ни для чего другого не осталось места. Каким-то чудом ее мозг свел все эти чувства в одно непреодолимое желание бросить вызов Кэролайн. В отличие от Сары, Мэгги хотела увидеть ее лицо. Вблизи. Мэгги хотела посмотреть ей в глаза, хотела, чтобы к Кэролайн перешло ее чувство вины. Кэролайн пыталась ее уничтожить, и Мэгги жаждала мщения.

Когда она осознала свое желание, на нее накатилось болезненное предчувствие, и ее ум занялся пугающей игрой в «что, если…».

Что, если Уэб дал Бо достаточно информации, чтобы все сопоставить? Что, если он уже едет к Кэролайн, чтобы бросить ей обвинение? Что, если Кэролайн его ждет? Что, если Кэролайн подстроила для него несчастный случай?

Она больше не знала Кэролайн, не знала, на что она способна или как работает ее ум. Годы работы в приемном отделении научили ее тому, что единственное свойство человеческой природы, в котором можно быть уверенной, — это инстинкт самосохранения. Если Кэролайн почувствует, что Бо загнал ее в угол, невозможно предсказать, что она сделает.

Кто-то должен предупредить Бо.

Мэгги оглядела пустой кабинет в поисках выхода. Как связаться с Бо? А потом поняла — уже больше пяти. Все ушли, даже клерки. Она сказала Расселу, чтобы он не торопился. Она не знала, где находится лаборатория. Он сказал «дойти», и это, вероятно, означало, что она не в этом здании. Мэгги не знала, когда он вернется, и сможет ли она ждать так долго.

Головная боль, на которую она сослалась, стала реальностью. Тревожно следя за стрелкой часов, она повторяла:

— Не будь героем, Бо. Не пытайся спасти меня, сначала поговорив с ней.

В глубине души Мэгги знала, что именно так и поступит Бо.

И когда она увидела ключи от машины Рассела на стопке бумаг на его письменном столе, она их взяла. У нее не было выбора. Если она сумеет вовремя попасть на зеленый свет у каждого светофора, то сможет добраться до салона Кэролайн раньше Бо.

Опасаясь, что его время на исходе, Бо нашел телефонную будку и набрал свой служебный номер. Рассел, очевидно, сидел у телефона. Он снял трубку почти моментально.

— Следственный отдел департамента…

— Рассел, я хочу…

— Господи, как я рад, что вы позвонили! Я уже собирался вас разыскивать. Мэгги Сент-Джон удрала.

— Проклятие! Я же просил тебя приглядывать за ней!

— Я приглядывал, Бо. У нее был приступ, знаете, один из тех, что вызывает падение сахара в крови. Мне нужно было сходить в лабораторию, а она казалась такой слабой, что и до ванной комнаты не дойдет, не то что до лаборатории. Что мне было делать? Когда я вернулся, она уже исчезла.

— Как давно?

— Не очень давно. Может, пять минут назад. Взяла мои ключи. После сегодняшней поездки ей известна моя машина и место парковки. Что происходит, Бо? Хотите, я заявлю об угоне?

— Нет, мне кажется, я знаю, куда она поехала. О машине не беспокойся. Найди мне адрес… — Бо переложил трубку к другому уху —…Боже, не могу вспомнить его название. Парикмахерский салон. Дамское что-то. Владелица — Кэролайн Поуг. Думаю, это она наша поджигательница. Все время подставляла Мэгги в качестве виновной, чтобы замести следы давнего пожара.

— Уже ищу. — В трубке раздался стук брошенной на стол телефонной книжки. — Лаборатория выдала результаты. У нас есть катализатор горения в доме Беннета — лак для волос. Кто-то вылил его на плиту и на пол.

— А след туфель? Что-нибудь положительное?

— Женские туфли седьмого размера. Из тех, что на толстой подошве, которая поддерживает ногу и смягчает шаг.

— Такие, какие может носить медсестра или парикмахер.

— Правильно. — Рассел нашел раздел адресов салонов. — Вот названия. «Дамские прически». «Дамский каприз»…

— Это он. Давай адрес. — Бо запомнил его. — Найди машину и встретимся на месте. Не входи в дом. Я пока не знаю, насколько сейчас натянуты нервы у Кэролайн Поуг. Незачем ей видеть нас обоих.

— Уже еду.

— И Мэгги тоже едет. Одному из нас лучше добраться туда раньше ее.

Но Бо находился ближе.

На парковочной площадке перед салоном красоты было пусто, там стоял только автомобиль Кэролайн. Всю дорогу Мэгги молилась, чтобы приехать сюда раньше Бо, а теперь нахлынувшее было чувство облегчения постепенно угасало, пока она смотрела на салон, выключив двигатель. Но несмотря на охвативший ее страх, открыла дверцу. Мэгги необходимо было завершить эту историю, но ей казалось, что она так и не узнает правды, если не повидается с Кэролайн первой.

Она не могла ждать Бо. Это семейное дело. Поэтому ей так больно. Поэтому она не может его так оставить или позволить кому-то другому заняться им.

Никто не позаботился о том, чтобы перевернуть табличку с надписью «открыто/закрыто» на ту сторону, где «закрыто», поэтому Мэгги ее перевернула. В салоне было пусто и тихо. Не шелестели страницы листаемых клиентками журналов, не жужжали голоса посетителей, не звякали расчески и не гудели фены. Только тишина и стойкий запах раствора для химической завивки. Угасающий свет дня лился в окна за ее спиной, но за полосой света росли серые тени, делающие салон похожим на склеп.

— Кэролайн? — Мэгги прошла мимо первого из кресел и заглянула в заднюю комнату. Дверь в кабинет была закрыта. — Кэролайн? Нам нужно поговорить.

Сердце Мэгги прыгнуло прямо в горло, когда она услышала, как щелкнул замок, и ей вопреки всякой логике вдруг захотелось взять тайм-аут. Дверь в кабинет чуть приоткрылась; щель росла так медленно, что это казалось невероятным. Мэгги знала это явление. В приемном отделении все время с этим сталкиваешься. Стресс создает растяжку времени, удлиняет его.

Кэролайн наконец вышла из комнаты с улыбкой на губах, которая застыла, когда она прочла правду на лице Мэгги.

— Ты вспомнила.

— Ты знала, что я когда-нибудь вспомню.

— Я пыталась оставить тебя ночевать у себя в ту ночь. Знала, что если ты уедешь домой, то слишком много будешь думать. Ты мне не оставила другого выхода, мне оставалось только поджечь сарай. — Кэролайн вынула из-за спины руку с пистолетом и прицелилась в Мэгги. — Не ты должна была приходить. Это должен был быть тот детектив. Я все распланировала.

— Ты не беспокойся. Бо уже близко, он едет за мной следом.

Обещая это, Мэгги поняла, что теперь он всегда будет близко, за ее спиной, и наконец-то до нее дошло то, что никогда не способна была понять ее мать. В этом мире ничто не гарантировано и никогда не будет гарантировано. Мужчины вовсе не блестящие рыцари, которые подхватят тебя и унесут в идеальный мир. Делом Бо было не обеспечивать ее безопасность, а подхватить, если она станет падать. Делом Бо было любить ее. Несмотря ни на что.

— Ты не должна была вспоминать, Мэгги, — предостерегающе произнесла Кэролайн, подходя ближе. Так близко, что промахнуться стало невозможно. Достаточно близко, чтобы Мэгги увидела трясущиеся руки Кэролайн, выдающие фальшь ее отрешенного голоса. — Ты все испортила.

Стоящая перед ней женщина была незнакомкой с жестокими и затравленными глазами. Проглотив страх, Мэгги спросила:

— Что ты собираешься делать с этим пистолетом?

— Я не хотела, чтобы это была ты.

— Так же, как не хотела, чтобы это была Сара? — спросила Мэгги и услышала у двери шум. Она не повернула головы, она знала, кто это, и подавила порыв броситься к нему. — Ты убила ее, Кэролайн, и восемнадцать лет позволяла мне думать, что это сделала я!

— Я не хотела ее убивать, — умоляющим тоном произнесла Кэролайн, переводя взгляд на Бо, стоящего у двери, а потом обратно на Мэгги, обращаясь к ним обоим. — Я думала, что она умерла. Вы должны поверить.

— А как же тогда Мэгги? — тихо спросил Бо. — Разве она не спала в том доме?

Бо заставлял себя сосредоточиться только на Кэролайн, пытаясь сравнить женщину, с которой познакомился раньше, с женщиной, стоящей перед ним. Насколько она потеряла над собой контроль? Способна ли нажать на курок? Бо уже достал свой пистолет, но не хотел рисковать. На таком расстоянии он мог уложить Кэролайн на месте. Любой новичок мог бы. Но ему приходилось думать об ответном, рефлекторном выстреле. Когда раздается выстрел, инстинкт заставляет человека нажать на курок.

А дуло пистолета Кэролайн было направлено на Мэгги.

— Ты хотела меня тоже сжечь? — спросила Мэгги.

— Я забыла, что ты там. — В оправданиях Кэролайн не чувствовалось угрызений совести и жалости к Мэгги, так как дуло пистолета не дрогнуло. — Я вызвала пожарных. Понятно? Я никого не пыталась убить.

Мэгги вспомнила, как быстро приехали пожарные машины. Огонь едва показался в окнах, а они уже были в пути.

— Этого было слишком мало, слишком поздно, чтобы спасти Сару.

— Я запаниковала. Я была такой юной. У меня не было другого выхода. — С каждым предложением голос Кэролайн поднимался.

Мэгги поняла, что она твердила себе эти оправдания миллион раз все эти годы. А они не помогали. Даже сейчас она слышала в ее голосе сомнение.

— Ваши юные годы уже позади, — сказал Бо Кэролайн голосом таким же холодным и неумолимым, как оружие в его руке. — У вас был выбор, а вы подставили Мэгги. Готовы были послать ее в тюрьму, принести ее в жертву.

— Вы не понимаете, — ответила Кэролайн, отшатнувшись перед лицом правды.

— Я понимаю, — заверила ее Мэгги. — Ты навещала меня все те годы, пока я была в детском доме, не потому, что заботилась обо мне, а потому что тебе надо было знать, помню ли я что-нибудь.

— Возможно, сперва, но потом…

— И потом, — жестко перебила ее Мэгги. — Тебя волновало только, вспомню ли я ту ссору. Видела ли я тебя в тени. Ну, больше тебе не надо беспокоиться, Кэролайн. Не надо приглашать меня на рождественский обед и покупать подарки ко дню рождения. Все кончилось. Я слышала, как Сара назвала тебя шлюхой. Слышала, как ты ее ударила, слышала, как она упала.

— То, что ты слышала — случайность, — возразила Кэролайн, и впервые потустороннее спокойствие, которое не давало ей рассыпаться с тех пор, как она вышла из кабинета, начало давать трещины. В глазах появились слезы, и Мэгги пришлось заставлять себя устоять перед болью Кэролайн. Она не может забыть. Не должна забыть.

— Ты подожгла дом, — холодно сказала ей Мэгги. — Это не было случайностью.

— Я считала ее мертвой. Ты думаешь, я не плакала долгие годы по ночам, пока не засыпала, зная, что она была еще жива?

Мэгги тоже боролась со слезами — слезами отчаяния, ярости и горечи.

— А ты не думаешь, что я тоже плакала? Ты знала, как меня мучила мысль о том, что я могла кого-то убить. Особенно Сару. Ты знала и молчала все эти годы!

Бо придвинулся поближе к Мэгги и сказал:

— Это ставило тебя в зависимость от нее.

— Это неправда, — возразила Кэролайн, уже плача в открытую. Пистолет задрожал, отклонился, а потом снова нацелился на Мэгги. — Перестаньте рассказывать мне эти байки. Вы думаете, я хотела всего этого? Мэгги знает, что я для нее сделала. Она знает. Никому она была не нужна. Никто не приходил ее навещать, кроме меня. Никто не писал писем, только я. Никто не пришел на выпускной вечер. Только я. Кто, по-вашему, был ее семьей все эти годы? На кого, по-вашему, она полагается, когда дела идут плохо?

Бо почувствовал, что жестокая правда этих слов попала в цель, он знал, что они разрывают сердце Мэгги, и не мог ничего сделать, чтобы помешать этому.

— И Андреа, — прибавила Кэролайн, выкладывая козырную карту. — Моя дочь любит ее.

— О, Господи, — прошептала Мэгги. — Вот почему Сара назвала тебя шлюхой. Уэб Гарнер — отец Андреа, правда?

— Теперь ты понимаешь, Мэгги? — умоляющим тоном проговорила Кэролайн. — Теперь можешь понять? Я собиралась пойти в полицию после пожара. Собиралась рассказать им все, но обнаружила, что беременна. Мне надо было думать о ребенке. О моем ребенке.

Бо рискнул сделать еще один шаг к Мэгги, потом спросил:

— Так вы этим купили его молчание о той ночи? Заключили с ним сделку?

— Он ничего не знает об Андреа. — Плечи Кэролайн, казалось, сгорбились под тяжестью навалившихся на нее несправедливых обвинений. — Я никогда не использовала ее против него, никогда ни о чем не просила. Если он и подозревал, то ничего не сделал. Даже когда папа вышвырнул меня из дому. Если ты достаточно взрослая, чтобы забеременеть, значит, ты уже достаточно взрослая, чтобы прожить самостоятельно. Это девиз семейства Поуг.

Она вскинула голову, словно отказываясь от сочувствия.

— Не было никакой сделки. Смерть Сары нанесла достаточно глубокую рану. Я не считала необходимым сообщать всем о том, как я ее предала.

— Особенно учитывая то, что вы ее убили, — заметил Бо.

— А что я, по-вашему, должна была делать? — Кэролайн произнесла эти слова очень тихо. — Сознаться? Пойти в тюрьму? Отказаться от своего ребенка?

Мэгги пыталась бороться, но первый укол сострадания притупил ее гнев и вызвал слезы. Она не могла простить того, что сделала с ней Кэролайн, но знала, как привязаны друг к другу Кэролайн и Андреа. Могла представить себе ужас вынужденного выбора между ребенком, которого отчаянно хочешь, и необходимостью очистить совесть признанием. Семья Кэролайн ни за что не стала бы ей помогать, не стала бы растить ее ребенка.

Она не смогла вынести боль и мольбу о понимании в глазах Кэролайн. Отвернувшись, Мэгги взглянула на Бо, ища поддержки. Его крепко сжатые руки держали огромный пистолет. На нее он не смотрел, но Мэгги не сомневалась, что он ее видит. С каждым шагом он все ближе подходил к ней. И постепенно оказывался между ней и Кэролайн. Мэгги внезапно поняла, что Бо уже принял решение. Если прозвучит выстрел, то именно он получит пулю.

— А когда Андреа подросла? — продолжала Кэролайн, сердито смахивая слезы. На ее щеке появилась широкая полоса от размазанной туши. — Разве я должна была признаться? И приговорить ее к жизни в той самой системе, которая погубила Мэгги? Вы уже узнали тайну Мэгги?

Мэгги собралась с духом, но Кэролайн так и не смогла ничего рассказать Бо, потому что он не дал ей такой возможности.

— Не стоит напрягаться. Мэгги играла со спичками, но речь сейчас не о ней. Речь о вас, о тех пожарах, которые устроили вы. О настоящем. Ваша дочь выросла. У вас был выбор, и снова вы принесли в жертву Мэгги.

— Кроме Андреа, в моей жизни не было ничего хорошего, — закричала Кэролайн. — Я бы не смогла вынести, если бы она узнала. Вы можете это понять? Я просто хотела для нее лучшей жизни, большего, чем было у меня. Хотела, чтобы она ходила в колледж. Как она сможет учиться, если я не буду работать? — И повернулась к Мэгги, словно нашла в ней союзника. — Она хочет стать медсестрой. Ты об этом знала?

Мэгги покачала головой и уронила слезу — до нее начало доходить, насколько ужасной была жизнь Кэролайн. Первая волна гнева и боли от предательства подруги прокатилась и ушла. Вторая волна эмоций накатывала на нее — болезненная потеря ее единственной в жизни семьи. Она могла простить и помочь Кэролайн или могла держаться за свою обиду и озлобиться.

Бо знал, что такое семья в горе и в радости. Что значит принимать в человеке все — и хорошее, и плохое. Поэтому Мэгги отпустила прошлое и попыталась создать будущее.

— «Прежде всего — не навреди», — произнесла она, поворачиваясь к Кэролайн. — Вот чему будут учить Андреа в школе медсестер. Этому правилу я следую каждый день. Если не можешь сделать лучше, не делай хуже. Ты можешь ее этому научить, Кэролайн. Я тебя умоляю… — голос Мэгги упал до шепота —…не делай хуже. Не допускай, чтобы остаток жизни Андреа провела без матери.

— Что бы я ни сделала, так и будет. Разве ты не понимаешь? — Ею овладело отчаяние. — У меня выбор между тюрьмой и смертью.

— Только одно из этого серьезно, — спокойно произнес Бо. — Поверьте мне, смерть — это серьезно. Все остальное — всего лишь мелкие неудобства.

— Тюрьма? Мелкое неудобство?

— Семь лет, — сообщил он. — Это все, что вам, вероятно, дадут.

— Ты сможешь выдержать семь лет, — сказала ей Мэгги. — Мы только что выдержали восемнадцать. Что такое еще семь? Ты выйдешь как раз вовремя, чтобы нянчить детей Андреа. Отдай мне этот пистолет, — настойчиво сказала Мэгги, протягивая руку. Она дрожала так же сильно, как и рука Кэролайн. — Я помогу. Бо тоже поможет. Все уже кончилось. Нам просто надо справиться с этим. Ладно?

Слезы лились по ее щекам, и она почти не видела Бо, когда тот забрал у Кэролайн пистолет. Ноги Кэролайн подогнулись, и она рухнула в кресло рядом, сжавшись в комок, пригнув голову к коленям. Рыдания сотрясали ее тело, а Мэгги только могла гладить Кэролайн по спине и повторять, что все уже кончилось. Что все будет хорошо. И молить Бога, чтобы это оказалось правдой.

Она слышала, как Бо подошел к двери и махнул кому-то рукой, приглашая войти. Рассел появился почти мгновенно и после короткого обмена фразами с Бо подошел к Кэролайн и помог ей подняться.

Мэгги взглянула на Бо.

— Ей предстоит обследование у психиатра, — ответил он. — Мы собираемся зарегистрировать ее и сперва показать врачам. В таком состоянии я не могу брать у нее показания. Ей нужно немного времени и адвокат. Мне необходимо поговорить с прокурором и выяснить юрисдикцию. Формально я должен расследовать только пожар у Беннета, а в нем она не призналась.

— Андреа! — внезапно произнесла Кэролайн. Она пыталась овладеть собой, с трудом выговаривала слова. — Пожалуйста, Мэгги, ты должна о ней позаботиться. Обещай мне. Ты должна обещать, хорошо?

— Столько времени, сколько понадобится. Это же моя племянница. Навсегда. Что бы ни случилось. Я всегда буду ее любить. Мы оба будем ее любить.

Кэролайн кивнула, дрожа от облегчения и от волнения.

— Можно мне поехать с ней? — спросила Мэгги.

Бо кивнул.

— Садись с Расселом. Я поеду следом.

Идя к машине, Мэгги поняла, что та жизнерадостная женщина, которую она знала всю свою жизнь, исчезла. Они поменялись ролями, и внезапно Мэгги стала старшей сестрой, опорой семьи. Ей надо заставить Кэролайн сосредоточиться на будущем, а не на неопределенности нескольких ближайших часов.

У дверей больницы Бо догнал их и задержал ее.

— Думаю, тебе лучше остаться здесь, Мэгги. Позволь мне этим заняться.

Она начала было протестовать, но потом поняла, что больше не является для больницы своей. Пока Бо не разберется с Беннетом. Ее присутствие может даже принести вред Кэролайн. Еще раз сжав ее руку напоследок, чтобы ободрить, она отступила назад.

— Ладно.

— Ты меня подождешь, — сказал Бо голосом копа, признающего только факты. — Я тебя отвезу к твоей машине.

Когда Кэролайн и Бо, поддерживающий ее под руку, скрылись в приемном покое, Мэгги сказала себе, что не надо волноваться. Что в больнице лучшие психиатры и Кэролайн попала в хорошие руки. В этом смысле она немного завидовала Кэролайн. Врачи скажут ей, что делать, зададут правильные вопросы и сделают так, что ей не придется идти по этой дороге одной.

Мэгги повезло меньше. Она не имела никакого представления, как заполнить пустоту в жизни Андреа и как вести себя с Бо теперь, когда кризис миновал. Знала только, что не может продолжать убегать от разочарований. Не может спрятаться в своем большом доме, как бы просторен он ни был. Уже не может. Она больше не приемный ребенок, занятым поисками своей личности и собственного дома. Их она уже нашла. Теперь ей хотелось большего.

Она почувствовала спиной чей-то взгляд, словно две точки напряжения. Медленно обернулась. Бо отступил назад, давая ей свободное пространство, в котором она больше не нуждалась.

— Рассел занимается заполнением бумажек.

— Значит, с этим покончено?

Неверно истолковав ее слова, он ответил:

— Нет. Тебе еще надо сделать официальное заявление, и если ее адвокат предпочтет судебное разбирательство признанию вины, тебе придется давать показания.

Мэгги замерла, внезапно испугавшись, что она все придумала насчет его чувств к ней. Что неверно поняла его, когда он говорил, что любит ее. Что сердце ей солгало.

— Я хотела спросить, все ли кончено для меня? Я вне подозрений?

— Да. С этим покончено.

— И теперь я должна иметь дело с тобой?

— Да. — Бо неторопливо кивнул, лицо его было серьезным. — Теперь ты должна иметь дело со мной. Я велел тебе оставаться в кабинете. Почему ты не позволила мне самому довести это дело до конца?

— Потому что так поступила бы моя мать, а я решила, что если сделаю другой выбор, если рискну, тогда, может быть, в конце концов получу то, чего хочу.

Их разделяло два шага. Мэгги сделала первый шаг и сказала себе, что, если потребуется, сделает и второй.

— Когда мне надо принять решение, я спрашиваю себя, что сделала бы мама…

— А потом делаешь наоборот, — закончил Бо, делая шаг ей навстречу. Он стоял достаточно близко, чтобы поцеловать ее, но сначала Мэгги необходимо было сказать эти слова. Он не мог сделать это за нее. Не мог дать ей уверенность.

Почти страшась ответа, он спросил:

— И как твоя мать поступила бы со мной?

— Убежала бы. — Мэгги посмотрела ему в глаза. — Ты бы напугал ее до смерти, так же как пугаешь меня.

Бо перестал сопротивляться своим желаниям и запустил пальцы в ее волосы. Когда Мэгги прижалась к нему, Бо закрыл глаза и удивился, неужели он будет вспоминать о том, как был в ней, всякий раз, как она к нему прикоснется.

— Почему я тебя пугаю?

— Потому что заставляешь меня хотеть, чтобы это было навсегда.

— Разве это плохо? — спросил он. И поднял к себе ее лицо. — Я люблю тебя, Мэгги. Это в придачу к «навсегда». По крайней мере для меня.

— Откуда ты знаешь? Как ты мог понять такую важную вещь за такое короткое время?

Бо ласково поцеловал озабоченную морщинку на ее лбу.

— Потому что я это чувствую. Это не то, что я должен был узнать, Мэгги. На это не надо времени. Это не набор задачек по алгебре, которые мне пришлось решить.

— Ты обо мне ничего не знаешь.

— Конечно, знаю. Я знаком с большинством членов твоей семьи. И это меня не отпугнуло. Знаю, как ты готовишь, как убираешь, что любишь собак и любишь путешествовать.

— Я не…

— Поверь мне. Ты съездишь в недорогое путешествие по Ирландии, всего несколько пенсов в день, и тебе она очень понравится. Даже если мне самому придется приклеить улыбку к твоему лицу. Дорогая, не в том дело, куда едешь, а в том, с кем едешь.

Он подхватил одинокую случайную слезу кончиком большого пальца и обхватил ее лицо обеими ладонями.

— Я знаю, что ты каждый вечер будешь приносить с собой домой больницу. Что с тобой спорить, что камни ворочать. Знаю, каково чувствовать тебя вот здесь, у моей груди, и знаю, каково бояться, что я могу тебя потерять. Мне больше ничего не нужно знать.

Мэгги облизнула губы и попыталась снова.

— Я даже не знаю твоего полного имени.

— Борегар Элвис Грейсон.

Она не собиралась смеяться, но все же рассмеялась.

— Какие родители в здравом уме могли назвать так ребенка?

— Мама не была в здравом уме, когда назвала меня Борегар Элвис Грейсон. Мои инициалы Б.Э.Г. Не думаю, что она в то время была счастлива с моим отцом. — Его взгляд был теплым, полным юмора, и приглашал ее посмеяться вместе с ним.

— Бо, я ведь не одна. Я нужна Андреа, и не собираюсь ее бросать.

— Дядя ей тоже пригодится, а? Чего, я по-твоему, хочу, Мэгги? Только светлую сторону? Я хочу тебя. И все, что связано с тобой. Я даже попытаюсь полюбить эту собаку. Мы можем двигаться постепенно, Мэгги. «Навсегда» подразумевает уйму времени. Я никуда не собираюсь уезжать.

— Я и не хочу, чтобы ты куда-то собирался. Без меня.

— Детка, я больше никуда без тебя не поеду. Разве ты этого до сих пор не поняла? Ты завладела моим сердцем.

— Наверное, это справедливо, раз я отдала тебе свое. Раньше я его никогда никому не дарила.

— Не бойся, Мэгги Мей, — шепнул Бо прямо ей в губы. — Я рядом. Ты всегда меня найдешь. Мы не станем спешить. Начнем всего лишь с поцелуя. С обыкновенного поцелуя.

Целуя ее, Бо заставил свое тело дать все те обещания, которые она не была готова выслушать. И когда она ответила ему своим телом, он понял, что он ее одолеет и наденет кольцо на ее палец, — это всего лишь вопрос времени. Можно и подождать.

Мэгги его любит. Это серьезно. А все остальное — просто мелкие неудобства.