Ты моя девочка. Смирись (СИ)

Но это неправда. Изменилось очень много. Я больше не верю ему. А еще чувствую себя в клетке.

Может, он и сейчас врет. Возьмет и помирится с женой, а мне не скажет. А зачем? Ведь у меня, по его мнению, нет права уйти, если я не согласна.

Понимаю, что спорить бесполезно.

Нужно выбрать другую тактику.

— Хорошо, говорю я, — возвращаясь к кровати.

Сажусь и беру поднос с едой. Запихиваю в рот хлеб с сыром, запивая его уже остывшим чаем.

— Умница, — облегченно выдыхает Макар.

Наспех откусываю от яблока, не беспокоясь о том, как это выглядит со стороны.

Мне нужны силы, потому что сдаваться я вовсе не намерена.

Он не сможет удерживать меня вечно. Я просто дождусь удобного момента и сбегу.

А пока лучше притвориться, что приняла его правила.

Он же притворялся со мной. Так что мы будем квиты.

— Я все еще обижена на тебя, — заявляю с набитым ртом. — Так что даже не думай, что тебе что-то обломится до того, как разведешься.

Это даст мне хотя бы пару дней в безопасности от его приставаний.

Макар кивает, соглашаясь.

— Разумеется. Если для тебя это важно.

— И я хочу съездить к бабушке.

— Не сегодня, — обламывает меня Макар. — И не завтра.

Блин. А я уже понадеялась.

— Ладно, — решаю не спорить я.

Хочу усыпить его бдительность. Пусть расслабится немного, и тогда я обязательно найду лазейку в этой западне.

— Тебе не нужно на работу? — невинным тоном спрашиваю я.

— Нет.

Жаль.

— Чем же ты планируешь заняться?

— Ты закончишь ужин, и мы пойдем смотреть фильм.

— Какой?

— На твой выбор.

Поднимаю вверх брови.

— Серьезно? Я могу выбрать фильм? Не только где… гхм…

Взгляд Макара темнеет. Он с возрастающим интересом пялится на мои коленки, торчащие из-под его дурацкой футболки, в которую я по-прежнему одета.

— Если ты не хочешь секса, то лучше не провоцируй меня, малышка, — предупреждает он, с трудом отрывая взгляд от моих голых ног.

— Тогда я пойду переоденусь.

Одним глотком допиваю свой чай. Быстро ставлю чашку обратно на поднос и вскакиваю с кровати, пока Макар не успел остановить меня. Добираюсь в один прыжок до двери и дергаю ее на себя.

— Ты же понимаешь, что я догоню тебя, если попробуешь сбежать, — говорит Макар за моей спиной. — Догоню и накажу…

Я даже спотыкаюсь и оборачиваюсь.

— В каком это смысле?

Не то чтобы я испугалась…

— Попробуй и узнаешь, — Макар нахально улыбается.

Доволен собой, зараза.

Фыркаю, разворачиваясь, и иду переодеваться в свою комнату. Попробую обязательно. Вот только не факт, что ты догонишь. Уж я-то постараюсь.

35

— Комедия или мелодрама? — спрашивает Макар, усаживаясь со мной на диван.

Он уже позаботился о том, чтобы принести плед и укрыть меня им. А теперь щелкает пультом, выбирая категории в онлайн кинотеатре.

— Боевик! — из вредности отвечаю я.

Не хочу смотреть с ним фильмы о любви или что-то смешное.

— Чтоб кишки наружу и крови побольше, — уверенно заявляю я, хотя ни одного такого фильма за всю свою жизнь целиком не посмотрела.

Просто не хочу сидеть вдвоем со своим тюремщиком в приятной атмосфере.

Я дико напряжена, и боевик отлично должен подойти под такое настроение.

Макар пожимает плечами и запускает один из фильмов.

Я жалею почти сразу.

— Фу-у-у, — отворачиваюсь от экрана, когда в кадре происходит взрыв. Не могу смотреть на летящие в разные стороны оторванные конечности.

— Ничего не знаю, Ясь, — комментирует мою реакцию Макар, — мне уже интересно. Так что будем досматривать.

Нагло хватает мои ноги, и закидывает их к себе на колени, прижимая сверху своей рукой.

Милая и уютная картина, если забыть о том, что я тут не добровольно.

Я пытаюсь следить за тем, что происходит на экране, но там либо скучно, либо мерзко. Поэтому я очень быстро проваливаюсь в свои невеселые мысли.

Может, и правда стоит смириться?

То, что я чувствую к Макару, никуда не делось. И горячая ладонь мужчины, обхватившая сейчас мою лодыжку, даже сквозь джинсы вызывает приятные мурашки по всему телу.

Сделаю вид, что все в порядке. Ну, подумаешь, женат… обещал ведь развестись.

Но нет. Я чувствую внутри огромный протест. Нельзя позволять себя обманывать, а потом соглашаться со всем, как ни в чем не бывало. Нельзя позволять помыкать собой. Я человек со свободной волей.

И с кем быть выберу сама.

Поэтому не стану поддаваться коварным мурашкам. Я должна оказаться на свободе. И уже там буду решать, как быть дальше.

— Хочешь чаю или кофе? — спрашиваю Макара, которого, кажется, реально увлек сюжет фильма.

Он переводит на меня взгляд. Хмурится, сомневаясь.

— Ну куда я денусь? — успокаиваю я его. — Дверь на улицу с другой стороны от кухни. Если что — ты услышишь. Просто мне скучно, и пить хочется. Если не веришь, пойдем со мной.

Если честно, меня сильно раздражает, что приходится отпрашиваться на кухню. Но я стараюсь этого не показывать.

— Ладно, — соглашается Макар, убирая руку с моих ног. — Кофе не пей. Уже вечер. Это вредно. Чай сделай. И мне тоже.

В очередной раз подавляю в себе возмущение.

Он теперь будет указывать мне, что пить и есть?

Посылаю Макару милую улыбку и сбегаю от него на кухню.

Щелкаю кнопкой чайника, и сбрасываю с лица маску притворного спокойствия.

— Лгун несчастный… деспот… — выговариваю сквозь зубы бесшумно, но с чувством. — Наглый домашний тиран…

— Мне без сахара, — доносится из гостиной голос Макара.

— Конечно, — бурчу я себе под нос. — тебе положен чай со слезами обманутых девственниц, гад несчастный…

Мой взгляд падает на окно.

На кухне Макара прямо над столешницей есть большое окно с прекрасным видом на сад.

И мне в голову приходит потрясающая идея.

Вот же она — моя лазейка, которая позволит выбраться из клетки!

На улице уже темно. Освещения в саду нет. А пост охраны расположен с другой стороны у ворот.

С гулко стукающим о ребра сердцем я тянусь к ручке на раме окна.

Как можно медленнее и аккуратнее тяну ее, молясь про себя, чтобы вышло как можно тише.

Меня спасает закипающий чайник.

Небольшой шум от тронувшейся с места рамы заглушает гул бурлящей воды.

Надо действовать быстро.

Аккуратно тяну на себя створку. Супер. Мне хватит места, чтобы пролезть.

Вскарабкиваюсь коленями на столешницу.

Жаль обуви нет. На мне только джинсы, футболка и носки. Но это мелочи. Такие пустяки меня точно не остановят.

Встаю на четвереньки и осторожно выглядываю на улицу. Как бы еще спуститься так, чтобы не переломать ноги. До земли метра два.

Хорошо хоть снаружи ни души. Если немного повезет, успею добраться до забора никем не замеченной.

— Вот так и замри, детка! — раздается вдруг голос Макара за моей спиной.

Блин, не успела!

Стону разочарованно.

— Воздухом решила подышать? — обманчиво ласково спрашивает Макар. — Отличный вид…

Подпрыгиваю от испуга, когда Макар отвешивает мне увесистый шлепок по заднице.

— Ты про сад? — спрашиваю, влезая обратно.

Прижимаю попу к столешнице, пряча ее от новых ударов.

— Нет, конечно, — Макар хищно улыбается, подходя вплотную ко мне.

— А я вот клумбами твоими хотела полюбоваться… — с невинным видом лепечу я.

— Угу.

Взгляд Макара нравится мне все меньше. Кажется, я выпустила на волю его зверя.

— Ну, тогда чаю? — спрашиваю я, бочком подвигаясь в сторону, пока Макар не успел окончательно прижать меня к столешнице.

Улыбка Макара становится откровенно хищной.

— А теперь, Ясенька, ты как следует получишь по жопе.

Макар хватает меня за талию и рывком подкидывает вверх. С легкостью перебрасывает через свое плечо.

Я успеваю только взвизгнуть от испуга.

— Я обещал, что накажу тебя, если попробуешь смыться? — вкрадчиво спрашивает Макар.

— Я вовсе не… — пытаюсь оправдаться я.

Не успеваю договорить, как Макар скидывает меня на диван в гостиной.

На экране телевизора застыл на паузе крупный план героя, обильно заляпанного брызгами чьей-то крови.

Отбиваюсь от рук Макара, схватившегося за мою ширинку.

— Не смей, я не хочу! — кричу, пытаясь удержать на положенном месте свои джинсы.

Но силы не равны. Макар расстегивает молнию и стаскивает с меня джинсы вниз до колен.

— Зато я хочу, — рычит он, плюхаясь на диван и рывком, укладывая меня на свои колени. Попой кверху.

— Ты что задумал? — пищу я в подушку, куда меня грубо уткнули лицом.

Извиваюсь, пытаясь сползти с его колен. Но он не дает. Крепко держит, не позволяя отстраниться.

— Небольшой урок послушания, — хрипло рычит Макар, и я чувствую его теплую ладонь на голой коже ягодиц.

36

— Ты сама напросилась, Ясь, — говорит Макар, прежде чем размахнуться и ударить ладонью по моей попе.

Он очень раздражен. Это понятно по его тону.

Отчетливо слышу звонкий шлепок и тут же вскрикиваю от боли.

Блин, зачем же так сильно?

Макар снова замахивается и шлепает по той половине, что осталась нетронутой.

Это реально больно. Из моих глаз сами собой льются слезы.

А кожа ягодиц горит огнем.

— Ну ты и гад! — сиплю я, подавляя подступающие к горлу рыдания.

Макар бьет меня по заднице еще два раза. И мне приходится прикусить губу, чтобы не разрыдаться.

Мне это совсем не нравится. Он что из тех, кто бьет женщин? Да еще и таким образом?

Зачем он так со мной?

Чувствую, как ладонь Макара растирает горящую огнем кожу. Сжимает мою задницу и снова бьет, но уже не так сильно, причиняя совсем легкую боль.

— Прекрати, пожалуйста, — прошу я дрожащим голосом. — Ну, пожалуйста, хватит…

— Не думаю, что ты уже усвоила урок.

Пальцы на моей попе с силой сжимаются.

Затем следует еще один удар, вызывающий у меня болезненный стон.

— Я все поняла, правда, хватит! — мой голос дрожит.

— Если бы поняла, то была бы послушной девочкой.

Макар тянет мои трусики так, что они врезаются между ягодицами, превращаясь в стринги.

— Мне больно… — хнычу я.

— Хорошо, — холодно говорит Макар. — Может, теперь ты поймешь, что чувствую я, когда ты пытаешься съебаться…

Теперь мужская ладонь нежно гладит ушибленную кожу.

А меня просто на части разрывает от нахлынувших противоречивых ощущений.

Кожа все еще горит огнем, но прикосновения Макара к ней вовсе не кажутся телу чем-то неприятным.

— Не надо, пожалуйста, — умоляю я.

— Что не надо? — спрашивает Макар, снова натягивая ткань трусов так, чтобы она врезалась в самые интимные части моего тела.

— Хватит, пожалуйста, меня бить!

— Я больше не бью.

Руки Макара принимаются нежно сминать мои наверняка красные ягодицы. Гладить их, задевая то, что все еще скрыто тканью трусиков.

Я не знаю от чего я теперь хнычу: от боли и унижения или от остро нахлынувшего желания, затопившего меня горячей волной.

Это просто ошеломляет.

— Не… надо… — шепчу я, спрятав заплаканное лицо в подушку.

— Чего не надо, Ясенька? — хрипло спрашивает Макар, пока его пальцы нагло гладят меня между ног.

Макар еще сильнее прижимает меня к своему паху, и в мой бок врезается кое-что очень твердое.

— Я не разрешаю…

— Хорошо, — соглашается Макар, не прекращая своего занятия. — Я не стану сейчас тебя трахать, если ты против.

Рука Макара отодвигает в сторону мои трусики и горячие пальцы нежно проходятся по обнаженным складочкам.

— Я против! — стараюсь подавить стон удовольствия, но ничего не выходит.

— Ты всегда такая мокрая там, мне это охуеть как нравится… т-ш-ш-ш, не ёрзай, пожалуйста.

Макар снова прижимает меня к своим коленям, фиксируя на месте.

— Я погорячился немного. Не хочу, чтобы тебе было больно… хочу делать тебе приятно…

Пальцы Макара раздвигают складочки и прижимаются к самой чувствительной точке на моем теле.

— Хочу послушать, как ты стонешь от удовольствия, — хриплый тон Макара сводит меня с ума почти так же сильно как его пальцы, нежно и ритмично доводящие меня до пика.

И он получает то, чего хочет. Ведь я уже не могу контролировать свое тело, полностью сдаваясь тому, что Макар делает со мной.

Я стону, дрожу и умоляю его уже не останавливаться. И он доводит меня до вершины, позволяя сладко кончить от его пальцев.

Мне так стыдно и хорошо одновременно.

Макар снова легонько шлепает меня по заднице и переворачивает, укладывая на диван лицом вверх.

Затем дергает молнию на брюках и достает член.

Смотрю на это во все глаза. Я даже не понимаю сейчас: против я или уже нет. Хочу его так сильно, что почти ничто не имеет значения.

— Да, смотри на меня так, — сипит Макар, обхватывая свой член ладонью. — Сука, я готов кончить только от того, что ты смотришь…

Рука Макара скользит вверх — вниз по его стволу, и я не могу отвести взгляда от этой шокирующей картины.

— Блядь, когда ты так приоткрываешь ротик, я представляю, как твои губки будут смотреться на моем члене, — хрипит Макар, ускоряя свои движения.

Смотрю завороженно. Ничего не могу поделать с тем, что меня это возбуждает. А правда, какого это будет — прикоснуться к нему губами там?

Макар делает несколько резких рваных движения и со стоном кончает.

А я продолжаю сидеть с открытым ртом.

Макар снимает с себя футболку и вытирает об нее последствия своей воспитательной работы.

Затем он подходит и спокойно чмокает меня в лоб.

— Закрой рот, мелочь, — весело советует он. — Извини, если для тебя это слишком.

А я уже не знаю, что для меня слишком.

Кажется, мой мозг ушел на перекур. И анализировать то, что произошло мне сейчас просто нечем.

Я не понимаю, что я должна думать и чувствовать.

Меня сейчас к чему-то принудили? Я должна злиться и переживать?

Ну да, меня принудили к потрясающему оргазму. Пойду грустить.

Я без сил откидываюсь на диванные подушки.

В чем я точно уверена, так это в том, что общество Макара рано или поздно сведет меня с ума.

37. Макар. 8 лет назад

Таисия Викторовна была права. Давно стоило найти нормальную работу. Жаль только платят какие-то смешные крохи. Зато я могу на них рассчитывать.

Давно надо было это сделать.

Потому что отчим в конец опустился. Он бухает, не просыхая. И больше всего я боюсь, что в этой сраной хате с Ариной что-нибудь случится.

Сестра фактически живет у соседей. Надеюсь, Бог, в которого верит Таисия Викторовна отблагодарит ее за помощь нам. Потому что без нее быть бы нам с сестрой подзаборными беспризорниками уже давно.

Исключительно благодаря этой женщине я до сих пор не сел по малолетке, а Арина выглядит приличным домашним ребенком, который, как и положено, ходит в школу и даже планирует поступать в, охренеть блин, консерваторию.

Когда умерла мама, я вовсе не был уверен, что мы выживем под надзором отчима. Но вот мы здесь. Теперь я взрослый мужик и могу сам позаботится о сестре.

Я устроился грузчиком на рынок. Эта работа бесит меня каждую секунду, зато благодаря ей я смогу снять комнату для нас с сестрой.

Я уже нашел вариант и договорился с хозяйкой. Через две недели получу зарплату, и мы съедем наконец из вонючей хаты отчима.

Потому что оставаться там дальше реально опасно для Арины.

На прошлой неделе я застал бухих опухших уродов в нашей комнате. Они лазали в ее вещах, чтобы найти альбом с фотками. Сидели и пялились на снимок, где Арина с Ясей в купальниках на озере играют в мяч. Мерзкие мрази.

Если они только попробуют прикоснуться к ним, я их убью и сяду в тюрьму. А это плохой вариант.

Поэтому нужно валить оттуда чем раньше, тем лучше.

А для этого нужно ходить на тупую сраную работу на рынок.

Когда я рассказывал Таисии Викторовне про свой план с комнатой, нас подслушала Яся.

Она так охрененно мило растроилась. Губки надула. Еще бы. Лучшая подруга, к которой привыкла как к сестре, должна будет переехать куда-то в другое место. И они не смогут больше болтать без умолку и перерыва.

У меня мозг из-за этого трындежа болеть начинает, если провожу в их обществе больше получаса.

Но, честное слово, Ясь, я буду не против, если ты переедешь с нами. Потому что я устал дрочить, фантазируя о тебе. Ага. У меня есть одна фотка, где на озере в купальнике стоишь одна ты.

Да, я такая же мразь, как и дружки отчима.

А не надо было вырастать такой охуенно красивой. Тут только слепой устоял бы.

Но я подожду, пока ты вырастешь. Я не какой-нибудь мудак.

Еще рано лезть к тебе со всем этим.

Еще ведь рано?

После работы решаем пойти с Саней к Пашке в гараж. Он там пытается реанимировать дряхлую отцовскую восьмерку.

На мой взгляд пустая затея, но наблюдать за этим забавно.

Берем с собой пиво. Так чисто, чтоб не тухло было сидеть.

И поначалу все идет как обычно. Пока не подваливают какие-то левые типы.

Не знаю, че они взъелись. Приперлись какие-то права качать. А по факту просто доебаться решили.

Я подумал немного и решил не разруливать. Я умею заболтать и избежать драки. Язык нормально у меня подвешен.

Но тут че-то накопилось напряжение.

Смотрю в их бухие рожи и ясно осознаю, что намерен парочку из них как следует разъебать. За все, что меня бесит в этой тупой жизни. За отчима, испортившего мне последние годы. За Ясеньку, которую очень хочется, но еще нельзя.

Вот так я и оказываюсь в ментовке. Перебарщиваю немного и какого-то типа увозят в больницу. А меня закрывают на пятнадцать суток, суки.

А потом происходит то, что происходит.

И, честное слово, лучше бы я сдох в той драке.

На следующий день в ментовку на разговор к начальнику приходит Таисия Викторовна, и меня выпускают.

Я радуюсь, сука, не зная, что она мне сейчас скажет. Эта тупая радость застрянет в моей памяти навсегда. Как дополнительный штрих к тому кошмару, что последует дальше.

Потому что мертвенно бледная Таисия Викторовна пришла умолять отпустить меня на похороны сестры. Как, сука, единственного оставшегося в живого родственника.

Иногда мне кажется, что я все-таки сдох там. Умер внутри, узнав о том, что произошло.

А жить осталось тупо мое тело, покалеченное виной и невозможностью что-либо исправить.

Мама, я не смог ее уберечь.

Я не смог.

Пока я чесал кулаки в пьяной драке и прохлаждался в ментовке, меня не было там, чтобы ее спасти.

Этот тупой алкаш, наш отчим, заснул с сигаретой и спалил хату вместе с собой и…

Я бы отдал все что угодно… свою жизнь, душу, если у меня она есть, только чтобы вернуться в тот день, не ввязываться в драку и прийти вовремя домой.

Я никогда не разрешал сестре ночевать с отчимом, если меня нет. Но меня, сука, не было рядом, чтобы напомнить ей об этом.

Таисия Викторовна говорила что-то о том, что девочки поссорились вечером, и Арина ушла к себе. Не захотела ночевать у них.

Блядские совпадения складываются вместе, приводя к беде.

Они никогда не ссорились раньше. А я должен был быть дома.

И у меня только один вопрос: почему она?

Мир был бы лучше, если бы вместе с этим алкашом сгорел я.

Мама, прости, я не уберег ее.

И никогда не смогу исправить это.

Я надеюсь, что Таисия Викторовна неправа, и Бога не существует. Надеюсь, я просто сдохну однажды и перестану существовать в любом виде. Потому что, если у меня все-таки есть душа, то я не вынесу встречи с тобой, мама. Не хочу увидеть, как ты во мне разочарована.

Я хороню сестру рядом с тобой, чтобы больше никогда не прийти на ваши могилы. Потому что я недостоин того, чтобы тревожить вашу память.

Таисия Викторовна отправляет меня в больницу, отвезти Ясе какую-то хрень в пакете. И это еще одна жертва на моем счету.

Моя девочка тоже пострадала. Она надышалась дымом и получила ожоги, когда пыталась вытащить подругу из горящей квартиры.

Но это я должен был быть там и спасать Арину.

Все это только моя вина.

Яся спит. И я позволяю себе полюбоваться ею немного. Я знаю, что не имею на это права. Только не после того, что случилось.

Зачем ей рядом такое чудовище, как я?

Только испорчу ей жизнь. Вот и все, что я в состоянии дать. А она достойна чего-то хорошего и светлого. Она еще может быть счастлива, я уверен, если, конечно, рядом с ней не будет такого урода как я.

Так что я выбираю единственный правильный путь, который вижу. Съебываю куда глаза глядят из поселка, в котором вырос. Подальше от тех, кого люблю, чтобы не отравлять своим присутствием их будущее.

38

Он контролирует каждый мой шаг, и это пугает все больше. Я не могу выйти из дома. Он забрал мой сотовый. Я даже не могу поговорить с бабушкой.

Мы старательно притворяемся, что это хоть сколько-то нормально, но это не так. То, что происходит, пугает меня.

На следующий день после несостоявшегося побега приехала бригада рабочих и установила на всех окнах в доме железные решетки.

Что это теперь, если не тюрьма? Как долго Макар планирует продержать меня здесь, не выпуская на волю? А что, если всю жизнь?

А главное — я начинаю терять веру в то, что мне удастся сбежать.

И мне становится страшно.

Макар больше не трогает меня. И не сидит круглосуточно в доме. Он уезжает работать, а я остаюсь сидеть под замком и смотреть в окно через решетку.

Я пробовала докричаться до охраны, но они меня игнорируют. Анна Павловна не пришла за эти дни ни разу. На мой вопрос об этом Макар сказал, что отправил ее в отпуск.

Кажется, прошло уже две недели. И я не знаю, что делать дальше …

Это потихоньку сводит с ума.

Все сложнее удержаться от истерики. Я то плачу по любому поводу, то смеюсь как ненормальная, хотя мне ни разу не весело.

В один из вечеров Макар приходит и заявляет, что до сих пор не развелся, потому что его жена все-таки раздобыла где-то свою дурь и попала в клинику с передозом.

— Она в плохом состоянии и либо сдохнет, либо очнется и подпишет бумаги, — обещает он.

И это настолько дико, что у меня сдают нервы. Я начинаю хохотать так, будто он рассказал мне самый смешной на свете анекдот. А спустя минуту уже рыдаю, осознав насколько плохи мои дела.

Но даже уехав из дома, Макар не оставляет меня в покое.

В один из дней я решаю, что именно сегодня обязательно должна придумать план побега. И мне кажется, что если я смогу как следует сосредоточится, то обязательно найду выход.

Я выпиваю кофе, чтобы взбодрить отупевший в заключении мозг. А потом еще кружку и еще.

А потом открывается входная дверь и один из охранников передает мне свой сотовый.

Я вижу, как на экране отсчитывалось время текущего звонка с абонентом «Макар Андреевич».

Прикладываю трубку к уху, чтобы услышать:

— Не пей столько кофе, это вредно. Ты и так не в себе в последнее время.

Молчу в трубку, с ужасом осознавая, что за мной наблюдали все это время.

Охранник уходит, забрав обратно свой телефон. А я провожу остаток дня в поисках камер наблюдения.

Оказывается, они тут везде кроме спален и ванных комнат, возможно.

Теперь я точно чувствую себя зверьком, закрытым в клетке зоопарка. И это настоящая пытка.

Я ухожу в свою спальню, ложусь на кровать и не собираюсь спускаться оттуда, пока что-либо не изменится.

Макар приносит мне еду, но на своем присутствии не настаивает.

Ждет, пока мне станет настолько скучно, что я буду рада и его обществу? Хорошая тактика. Я уже близка к этому.

— Ты не должна сидеть в одной комнате, — заявляет Макар, — зайдя вечером в мою спальню.

К этому времени я уже достигаю полного безразличия к тому, что вокруг происходит, и провожу весь день тупо лежа на кровати. Потому что мне незачем вставать.

Не дождавшись ответа, Макар подходит и поднимает меня на руки. Я не сопротивляюсь, пока он несет меня вниз и усаживает за стол на кухне.

А какой смысл вырываться? Он уже доказал мне, что сделает то, что считает нужным и без моего согласия.

Равнодушно смотрю на накрытый ужин.

— Мне это не нравится, — говорит Макар, усаживаясь за стол рядом со мной. — Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя плохо.

Поднимаю на него глаза.

— Тогда отпусти, — без особой надежды прошу я.

Но он качает головой.

— Нет, не могу, извини. Я не буду трогать тебя, если ты не хочешь. Прости за тот раз. Но будет лучше, если ты останешься здесь, под моей защитой.

— Что мне может там угрожать? — не понимаю я.

Макар пожимает плечами.

— Все, что угодно.

Глупый разговор. Не вижу смысла его продолжать.

— Знаешь, как я познакомился со Светой? — спрашивает Макар.

— С твоей женой?

— Да. Я выкупил ее у придурка, который приехал продавать девушек ночью в клуб. В мире полно плохих людей, Яся, которые желают тебе зла. И я не переживу, если с тобой что-нибудь случится.

— Ты ее любишь? — слетает с моих губ вопрос, который я вовсе не собиралась задавать.

— Нет, — не колеблясь отвечает Макар. — И никогда не любил. Просто, когда увидел ее, то подумал, что мы можем попытаться не сдохнуть, держась друг за друга. Видишь ли, мы оба не очень-то ценили свои жизни в то время. Но мой план не сработал. Нихрена мы друг другу не помогли.

— А сейчас? — спрашиваю я. — Сейчас тебе нужна твоя жизнь?

Макар смотрит на меня серьезно и пристально.

— Сейчас в моей жизни есть смысл, — говорит он. — И я его не отпущу.

Он улыбается мне так, что сердце в моей груди сжимается.

— А твоя жена не смогла найти свой смысл?

— Она и не пыталась. Я правда пробовал вытащить ее из наркотиков. Но свой выбор Света уже давно сделала. Мы не смогли прожить вместе и двух месяцев. Когда она свалила, мне по большому счету было плевать. Пока на моем пороге не появилась ты, мне было не важно женат я или нет.

— Тебе следовало сказать мне! — строго напоминаю я.

— Ладно, — соглашается Макар, — следовало. У тебя есть машина времени, чтобы я мог вернуться назад и исправить этот косяк?

— Ты мог бы хотя бы извиниться! — злюсь я. — И перестать держать меня взаперти, как чокнутый маньяк!

Извини, — неуверенно произносит Макар, глядя мне в глаза. — Прости меня, Ясенька, и не уходи от меня.

39

Я сижу взаперти в доме Макара уже больше трех недель.

Выходить наружу можно только для того, чтобы прогуляться по саду в сопровождении Макара.

Меня пугает будущее.

Я больше не прошу Макара отпустить меня, надеясь, что покорность он примет за согласие.

Я больше не хочу сбежать из упрямства или обиды. Теперь я просто хочу оказаться на свободе.

Так жить просто невозможно.

За это время мы всего раз звонили бабушке и ни разу не ездили к ней.

Макар просто включил громкую связь и сидел рядом, пока я расспрашивала бабушку об ее здоровье.

Большую часть времени я сижу в одиночестве, потому что просто не подпускаю к себе Макара.

И есть еще одна вещь, которая волнует меня с каждым днем все сильнее.

Пару дней назад, прежде чем отправиться в ванную, я полезла в свою сумку за маникюрными ножницами. И наткнулась на пачку прокладок.

Я поняла, что уже должна была бы воспользоваться ими.

Приложение — календарик, подсчитывающее мой цикл, осталось на моем старом телефоне. Впрочем, и новый у меня тоже отобрали.

Так что остается полагаться только на свою память. А она нашептывает мне, что мои месячные задерживаются уже на неделю.

Это сильно волнует. И даже пугает.

Что, если я беременна?

В других обстоятельствах я бы просто пошла в аптеку и купила тест.

Но сейчас я могу получить что-то, только попросив об этом Макара.

А я не собираюсь делиться с ним своими подозрениями. Не хочу, чтобы появились новые сферы контроля.

Пусть эта тайна моего тела останется пока при мне.

Мне сложно поверить, что моя единственная ночь с Макаром может иметь такие последствия.

Но почему бы и нет?

И это была счастливая ночь. Мне сложно о ней жалеть, не смотря ни на что. Пусть ненадолго, но мы были счастливы.

И если я действительно беременна, то приму это с благодарностью судьбе.

Просто нужно сделать так, чтобы я снова могла распоряжаться своей жизнью. А там, на свободе, я обязательно сообщу Макару о том, что он скоро станет папой.

Если конечно есть, о чем сообщать.

Мои подозрения усиливаются, когда меня начинает тошнить по утрам.

Какое-то время мне удается с успехом скрывать это от моего надзирателя. Но в один из дней это случается вечером.

Не доев ужин, я сбегаю в туалет, где меня выворачивает на изнанку.

Макар идет за мной, разумеется.

— Тебе плохо, — комментирует он мои объятия с унитазом.

Киваю, потому что сил произнести что-то вслух у меня пока нет.

— С ужином что-то не так? — спрашивает Макар, нахмурившись.

Пожимаю плечами. Я ни в чем до сих пор не уверена.

Как назло, в этот вечер мое самочувствие не желает приходить в норму.

Меня шатает от головокружения. И я чуть не падаю с лестницы от того, что в глазах темнеет, когда я по ней поднимаюсь наверх.

Макар успевает придержать меня, а потом и вовсе подхватывает на руки. Он относит меня в кровать и заботливо укутывает одеялом. А потом подкладывает дополнительную подушку под голову.

Мне действительно плохо, и нет сил вспомнить о том, что я не хочу видеть Макара рядом.

Я хватаю его за руку, когда он собирается уйти из комнаты.

— Посиди со мной, — прошу я.

Почему-то сейчас мне просто необходимо его присутствие.

Макар садится рядом со мной на постель. Я чувствую его мужской терпкий запах, и меня как будто даже меньше тошнит.

Вцепляюсь в Макара изо всех сил.

— Ты лекарство, не уходи, — шепчу, притягивая его руку к своему носу.

Буду вдыхать его запах и успокаивать спазмы в желудке.

Немного скованный Макар вздыхает и ложится рядом со мной. Аккуратно притягивает к себе. Не слишком близко. Крохотная свобода в маневре у меня остается.

Но я так устала держать дистанцию.

Приподнимаюсь немного и кладу голову на плечо Макара. Его рука мягко обнимает меня за плечи.

— Я так соскучился по тебе, — чувствую его шепот прямо в своих волосах на макушке.

— Я же тут, под полным твоим контролем, — капризно возражаю я.

— Нет, — отвечает на это Макар. — Ты ведь не со мной, на самом деле. Кое-что силой взять действительно нельзя.

Рука на моих плечах сжимается чуть сильнее. И я чувствую поцелуй на своей макушке.

— Дошло наконец, — ворчу я, утыкаясь носом в его грудь.

— Попробуй поспать, — предлагает Макар. — Я полежу здесь с тобой, если хочешь.

— Хочу, — соглашаюсь я, чувствуя, как отяжелевшие веки опускаются против моей воли.

Когда я просыпаюсь, Макара в постели рядом со мной уже нет.

Мне неловко вспоминать вчерашнюю слабость. А еще я боюсь, что он может догадаться о моем маленьком секрете.

Приведя себя в порядок спускаюсь вниз. В последние дни я не завтракала с Макаром. Ждала пока он уедет по делам, чтобы не бежать при нем в туалет, если затошнит.

Но сегодня я обнаруживаю Макара на кухне, одетого слишком неформально. В джинсы и толстовку. Так по делам он обычно не ездит. Я мнусь в нерешительности. Сесть ли мне за стол вместе с ним или сбежать к себе и попробовать дождаться, пока кухня освободится.

— Садись, мелочь, будем завтракать.

Макар пожарил свою фирменную яичницу с подгорелым дном, и я с сомнением рассматриваю свою порцию на тарелке.

— Я не мелочь, — возражаю, все-таки присаживаясь за стол. — Мы вроде уже выяснили, что я взрослый человек.

— По сравнению со мной, ты всегда будешь мелочью, — смеется Макар. — Даже когда тебе будет сорок или пятьдесят.

От этих слов Макара мое сердце сжимается.

Я, может, и хотела бы провести с ним вместе столько лет, но точно не на тех условиях, что он мне предлагает.

Ковыряю в тарелке без аппетита под пристальным взглядом.

И даже не успеваю отправить в рот хотя бы один кусочек, как снова чувствую, что меня вот-вот вырвет.

Бросаю вилку и бегу в туалет.

Через какое-то время слышу шаги подошедшего Макара, но головы не поднимаю. Чувство тошноты пока не прошло, и я готовлюсь еще раз избавится от содержимого желудка на глазах того, кто этот праздник жизни, возможно, мне и организовал.

— Когда тебе станет легче, оденься, пожалуйста, — просит Макар. — Я отвезу тебя к врачу.

40

Я собираюсь на автомате, пока в голове настойчиво крутится мысль о том, что это мой шанс на побег.

У меня даже руки дрожат от того, как я волнуюсь.

Джинсы, кеды и толстовка — самый подходящий вариант для того, кто собрался делать ноги.

Убираю волосы в хвост и спускаюсь вниз к Макару. Он уже ждет меня у машины.

За руль садится водитель, а мы с Макаром оказываемся вдвоем на заднем сидении.

— Тебе лучше? — спрашивает Макар.

Он берет мою ладонь и переплетает наши пальцы.

Мое первое инстинктивное желание — одернуть ладонь. Но потом в голову приходит мысль, что, если побег удастся, то дотронутся до Макара в следующий раз я смогу не скоро, если вообще смогу.

Так что я сжимаю мужскую ладонь в ответ, наслаждаясь теплом его руки.

— Меня все еще тошнит, — говорю я. — Можно остановиться на заправке?

— Конечно.

Макар повторяет мою просьбу водителю и мое сердце ускоряет темп.

Мне бы хоть чуточку удачи…

Через какое-то время мы останавливаемся, и я спешу выбраться из машины.

Не трачу время зря — просто несусь в домик с кассами.

Плана у меня естественно нет. Действовать придется по обстоятельствам.

Может, мне удастся затеряться между рядами и прошмыгнуть в какой-нибудь запасной выход?

Но Макар быстро меня догоняет.

— Ясь, — он хватает меня за руку, притормаживая, — ты ведь не станешь делать глупостей?

— Нет, конечно, — я наклоняюсь к Макару и чмокаю его в щеку. — Подожди меня здесь, я быстро.

Растерянный Макар отпускает меня, и я иду искать туалет под его пристальным взглядом.

Так, вариант с аварийным выходом отпадает.

Закрываюсь в тесной комнатке с надписью WC.

Может, тут есть окно?

Чуть ли не пищу от восторга, когда замечаю под потолком небольшое вытянутое оконце.

Забираюсь с ногами на унитаз, чтобы до него достать, но это не помогает. Окно все равно слишком высоко — мне так не подтянуться. Да и насчет его габаритов я не рассчитала.

Окно слишком маленькое, чтобы я в него протиснулась. А что это там с другой стороны?

Чуть подпрыгиваю прямо на унитазе, чтобы рассмотреть то, что привлекло мое внимание.

Ну отлично — с другой стороны есть еще и железная решетка.

Не могу сдержать разочарованный стон.

— С тобой там все в порядке? — слышу голос Макара из-за двери.

— В полном!

Я слезаю с унитаза и прислоняюсь спиной к стене.

Неужели выхода нет? Не хочу сдаваться!

Умываю лицо холодной водой и выхожу и туалета.

Хмурый Макар ждет меня прямо тут, загораживая собой проход.

— Пошли? — спрашивает он, заглядывая мне за спину.

— Пошли, — соглашаюсь я.

Уныло бреду следом за ним. Следующей остановкой будет клиника. И мне жутко не хочется туда попадать.

Водитель решил заправить машину, и мы идем к колонке, чтобы сесть в салон прямо там.

Макар открывает мне дверь и закрывает ее, как только я оказываюсь внутри.

Водителя пока нет в машине, и я вижу через затонированное заднее стекло, как какой-то мужчина отвлек Макара разговором.

Есть! Это мой шанс!

Очень тихо приоткрываю дверь и пригнувшись как можно ниже вылезаю на асфальт.

У меня есть буквально пара секунд. И я, надеясь на чудо, быстро дергаю заднюю дверь автомобиля у соседней колонки.

Удача все-таки улыбнулась мне сегодня. Дверь оказывается не заперта, и я вползаю на заднее сидение чужой машины, тихонько прикрывая за собой дверь.

Отчаянно молюсь про себя, чтобы мой план сработал.

Мое сердце бьется в груди набатом, когда я слышу, как хлопает водительская дверь.

Затем двигатель заводится, и машина вместе со мной трогается с места.

Да — да — да!

Жду совсем недолго. Буквально пять минут, прежде чем приподняться.

— Ты, блядь, кто такая?! — кричит напуганный моим появлением мужчина и резко жмет по тормозам.

Останавливается прямо в левой полосе, не прекращая орать на меня трехэтажным матом.

— Извините, — я даже не пытаюсь его перекричать. — Вы не представляете, как мне помогли!

Дергаю дверь и убедившись, что не попаду под машину, быстро покидаю салон своего спасителя.

С обеих сторон от дороги растет лесок. Он-то мне и нужен.

Бегу туда, в надежде, что деревья и кусты меня скроют.

Когда оказываюсь в укрытии оборачиваюсь на дорогу.

Там на дороге автомобиль моего случайного спасителя так и стоит до сих пор на аварийке. Но теперь дорогу ему преграждает машина Макара.

Водитель, в чью машину я нагло влезла, стоит с Макаром на трассе и указывает на лес рукой. Прямо в ту сторону, откуда на них смотрю я.

Понимаю, что пора двигать дальше и бросаю на Макара последний взгляд.

— Прости, — шепчу одними губами, — я так больше не могу…

Заставляю себя отвернуться и идти.

Слышу за спиной, как Макар кричит мое имя.

Если не потороплюсь, то меня могут и обнаружить.

Но лес здесь достаточно густой. Через высокую траву и поваленные деревья пробираться тяжело, зато найти здесь человека сложно без его желания.

А я очень не хочу, чтобы меня нашли.

Поэтому, даже устав и обессилив, продолжаю пробираться дальше. Я не боюсь заблудиться — далеко от дороги не отхожу. Просто двигаюсь вдоль, ориентируясь на шум трассы.

Даже не верится, что у меня получилось.

Я на свободе!

Не знаю сколько прошло часов с моего побега, но в конце концов я выхожу к заправке, очень похожей на ту, где мы остановились с Макаром.

Девушка на кассе, увидев меня, спрашивает не нужно ли вызвать полицию. Наверно, после шатаний по лесу, я имею тот еще видок.

Отказываюсь. Просто прошу у нее сотовый, чтобы позвонить.

Когда в моих руках оказывается наконец работающий мобильник, достаю из кармана толстовки маленькую помятую картонную визитку и набираю указанный на ней номер.

— Алло, Кот, это Яся. Мне нужна твоя помощь.

41

— Он убьет нас обоих, — заявляет Саша вместо приветствия, приехав за мной на заправку. — И ты выглядишь, как пугало! Где ты ползала?

— По лесу, — сообщаю растерянному парню. — Я сбежала от него через лес.

— Охуеть, конечно, — Саша смотрит на меня как на сумасшедшую. — Ясь, неужели все так плохо?

— Ты ведь знал, что он женат? — строго спрашиваю я.

Кот пожимает плечами.

— Ну подумаешь, женат… — судя по выражению лица Саши, для него это не имело бы никакого значения. — Там не жена, так… недоразумение…

— Тебе не кажется, что притащить меня в дом к женатому мужчине было в корне не правильной идеей?

— Да брось! — Саша машет рукой, демонстрируя насколько эта мысль не стоит внимания. — Ну че ты такая правильная? Нельзя так, солнышко. А то все удовольствия мимо тебя пройдут.

Саша сажает меня в свою машину, и мы уезжаем наконец с заправки.

— Давай я ему позвоню и скажу, что ты у меня, — предлагает Саша, выруливая на трассу.

— Только попробуй! Ты мне помочь обещал, а не добить!

— Ладно! — соглашается Саша, — куда тогда тебя везти?

— К тебе.

— Как, ко мне? — Саша даже отвлекается от дороги, чтобы посмотреть на меня.

— В бабушкиной квартире он меня найдет, а все документы и деньги остались у Макара, — объясняю я.

— Мда-а-а…

— Вот тебе и да! Ты меня к нему привез, ты теперь у себя и прячь! Сам напросился!

— Получается, напросился, — усмехается Саша. — Ладно, спрячем тебя от Быкова, не бойся.

— Спасибо, — искренне благодарю я, немного расслабляясь.

— Только чур не жаловаться! — предупреждает Кот. — У меня холостяцкая берлога, и тебе там вряд ли понравится.

— Почему? — спрашиваю я.

Но уже очень скоро получаю наглядный ответ на свой вопрос.

У Кота большой и роскошный дом. Не хуже, чем у Макара. Но там царит такой беспорядок, что просто шагу некуда ступить.

Прямо в коридоре на полу валяется чья-то одежда. Бесчисленные ботинки столпились у стены друг на друге. К полу прилипают ноги, а зеркало на стене разбито.

— Это просто ужас! — заявляю я Саше.

Но его нисколько не смущает состояние его территории.

— Это была вечеринка, — заявляет он и проходит дальше в дом.

Подумав немного, я решаю не разуваться и прохожу вслед за Сашей прямо в кедах.

— Почему ты не пригласишь клининг или не наймешь постоянную уборщицу? — спрашиваю я. — Невозможно жить в таком бардаке!

— Да не преувеличивай, — снова отмахивается Кот. — Была у меня уборщица, а потом кинула меня, противная женщина. И другая потом кинула… короче бедный я, несчастный…

Саша театрально хнычет и наклоняется ко мне ближе.

— Может, пожалеешь, а?

— Я тут одна не справлюсь, — я в ужасе осматриваю фронт работ. — Тут целый отряд работниц нужен!

Мы проходим на кухню, где весь стол полностью заставлен грязными пластиковыми стаканчиками.

— Да я не о том… — говорит Саша.

— А о чем тогда? — не понимаю я.

Кот смотрит на меня с прищуром, а потом качает головой.

— Забей, крошка. Я имел в виду то, что на самом деле не имел в виду.

Смотрю на мужчину растерянно.

— Саш, я тебя не понимаю…

Кот вздыхает, но веселые чертинки из его глаз не пропадают не на секунду.

— Вот вроде и не мелкая ты уже… а все равно наивняк полнейший…

Саша треплет меня по волосам, как ребенка.

— Да что вы все заладили! Не мелкая я, понятно? Я взрослый самостоятельный человек!

Кот со стоном трет лицо руками.

— Ясь, ну не начинай, пожалуйста. Ты, блядь, по краю ходишь. Если у тебя такой разговор с Макаром был, то я могу вообразить, чем он закончился.

Вспоминаю, как мы с Макаром выясняли, что делают взрослые люди, и краснею.

— Ну вот, вижу, что я был прав, — ухмыляется Саша. — Как будто я твоего Макарушку не знаю… Короче, пойдем, я тебе твою комнату покажу.

Саша отводит меня в небольшую спальню в самом дальнем углу на втором этаже.

К моему облегчению там оказывается вполне чисто. Ковер на полу не мешало бы пропылесосить и белье на кровати не заправлено. Кот достает из шкафа чистую стопку постельного белья.

— Эту комнату от блядок всегда спасала незаправленная кровать, — совершенно серьезно объясняет он. — Так что тебе здесь будет лучше всего.

— Хорошо, — я принимаю стопку с бельем из его рук.

— Так, правила такие: по дому ночью не ходить ни в коем случае, стакан с водичкой принести себе сюда заранее.

— Ладно… — соглашаюсь я с несколько странными правилами. — Может, ты Синяя Борода, и у тебя в добавок ко всему еще есть и комната, в которую нельзя заходить?

Я пытаюсь пошутить, чтобы немного разрядить обстановку.

— Да, — Саша кивает, — это моя комната. Зайдешь туда, Ясь, и всё — пиздец тебе!

Криво улыбаюсь гостеприимному хозяину этой берлоги и сажусь вместе со своей стопкой на кровать.

Ноги ужасно болят. Все-таки я пол дня пробиралась через буерак.

— И, Ясь, — Кот смотрит на меня умоляюще. — Пожалуйста, пусть это будет ненадолго. Пару дней, иначе ты сорвешься.

— Сорвусь? — переспрашиваю, не понимая, что Саша имеет в виду.

— Да! — Саша опять кивает, а его глаза спускаются на мои прикрытые джинсами коленки. — Я кружу женщинам головы и ничего не могу с этим поделать. Если ты станешь ко мне приставать, то будет слишком неудобно перед Макаром.

42

Ночью я ворочаюсь с боку на бок. Несмотря на усталость, уснуть оказывается сложно.

Плакать хочется от того, как я скучаю по Макару.

Я рвалась сбежать от него во что бы то ни стало. Мне было плохо в его доме.

Но теперь без него на сердце такая тяжесть и тоска, что просто хочется выть.

Что делать людям, которые не могут друг без друга, но ужиться вместе тоже не в состоянии?

Мне так хочется сейчас почувствовать рядом его тепло. Как было бы здорово, если бы он лег со мной рядом, как прошлой ночью, обнял и притянул к себе.

Но в то же время, я уверена, что поступила правильно, когда сбежала.

Иначе он сломал бы меня окончательно. Как жить, если значение имеют только его желания и решения?

Я не могу быть куклой, посаженной на полку. Я хочу жить полной жизнью. Ходить, куда посчитаю нужным. Принимать свои решения.

Я не могу быть только его тенью.

А ребенок?

Если я беременна, то какая жизнь ждет нашего малыша? Какова вероятность, что Макар даст ему больше свободы? Сомневаюсь, что такая вероятность вообще есть.

Нам с ребенком придется постоянно отказываться от своих планов и желаний, если они не устроят Макара. А еще, вероятно, мы просто будем бояться его прихода домой по вечерам.

Это точно дорога не к счастью.

Утром я просыпаюсь гораздо раньше хозяина дома.

Решаю не стесняться и лезу на кухне в холодильник. Но, как и следовало ожидать, там дела обстоят не лучше, чем повсюду здесь.

Всю верхнюю полку занимают алюминиевые банки с пивом. Ниже на весь холодильник воняет открытая и сто лет назад забытая здесь пачка вяленного мяса. Рядом лежат почерневшие помидоры и ломтики плавленого сыра без упаковки.

Нет, отсюда я точно ничего не возьму даже под страхом голодной смерти.

Нагло роюсь на полочках в поисках еды. Думаю, Саша меня не осудит. Похоже, он вообще не ест дома. Иначе не знаю, как объяснить такое запустение.

Облазив все полочки и ящички, я добываю себе скромный завтрак: фисташки, крекеры и мед.

Что ж, лучше, чем могло бы быть.

Прежде чем заварить пакетик черного чая, тщательно отмываю одну из кружек.

Аппетит у меня разыгрался не на шутку. Так что я съедаю найденное до последней крошки. И едва останавливаю себя от того, чтобы слопать почти полную банку меда целиком.

Стою с кружкой горячего чая посреди комнаты, потому что даже присесть некуда. На единственный в кухне стул пролито что-то липкое и желтое.

Я вздыхаю и закатываю рукава своей толстовки.

Единственный способ, которым я могу отблагодарить Сашу за ночлег и орешки с крекерами, это хоть немного прибраться в его доме. А то даже чай пить противно.

Нахожу в одном из ящиков рулон мусорных мешков и избавляюсь от завала на столе. Поиски губки, тряпки и чистящего средства занимают какое-то время. Но в конце концов я нахожу полку с хозяйственным инвентарем в ванной на первом этаже.

К тому времени как вниз спускается заспанный Саша кухня почти сверкает чистотой.

Я протираю в холодильнике полочки, с которых успела выкинуть просроченные продукты, а Кот заглядывает через мое плечо проверить на месте ли его банки с пивом.

— Я передумал, — говорит он, зевая. — Оставайся у меня навсегда.

— Ну уж нет, — я морщу нос, найдя в выдвижном ящике столовые приборы, засыпанные пустыми скорлупками от орехов. — Ищи себе другую золушку. Моя благодарность — это разовая акция.

Саша смеется, наливая себе стакан воды прямо из-под крана.

— Я съела твои орешки и печеньки, — честно признаюсь я. — И это было нагло с моей стороны, так что я решила извиниться с помощью небольшой уборки.

— Оу, — удивляется Саша, — у меня дома были орешки и печеньки? А я и не в курсе.

— Были, — я споласкиваю тряпку и вешаю ее на край раковины. — Но тебе я ничего не оставила.

— Какая ты оказывается прожорливая, — продолжает веселиться Кот. — Признайся, Макар просто не потянул твои аппетиты.

Саша достает с одной из полок банку с кофе.

— Угу, — я киваю, подходя со своей кружкой поближе, — я съела все его печеньки, а теперь пришла за твоими.

— Вот такие вы женщины меркантильные и ненасытные создания.

До моих ноздрей долетает горький запах кофе из открытой банки, и я чувствую уже знакомый позыв в желудке.

С мучительным стоном отталкиваю Сашу в сторону, и меня тошнит прямо в раковину всеми съеденными орешками и крекерами.

Ужасно стыдно.

Быстро привожу в порядок раковину и полощу рот водой.

После таких вот происшествий меня еще какое-то время немного трясет от слабости.

А что самое смешное — снова зверски хочется есть.

— Так, — преодолевая стеснение говорю я. — Твои орешки я тебе вернула. Может, закажем другую еду? А то я теперь опять голодная.

— Яся, — Кот смотрит на меня настороженно, — ты что, того?

— Чего того?

— Ну, того…

— С вами тут, знаешь ли, легко того…

Я кручу пальцем у виска.

— Не-не-не, — Кот машет руками и отходит от меня на шаг назад. — Я тут точно не причем! Ну давай Макару позвоним, а? Ты хоть понимаешь, как он сейчас с ума сходит?

— Ни за что! Ну что ты так разнервничался? Не известно еще даже того я или не того…

Сотовый Кота звонит. Он достает его из кармана своих спортивных штанов и морщится.

— Ясь, это Макар… нужно ему рассказать. Он волнуется за тебя.

— Не вздумай! — строго предупреждаю я.

Саша недовольно качает головой и принимает звонок.

— Здорово, бро, — говорит он Макару, пока я стою рядом, затаив дыхание.

43

— Ну, я поехал к Макару, — с тяжелым вздохом сообщает мне Кот, повесив трубку.

— Зачем? — настороженно спрашиваю я.

— Нужно друга поддержать, — Саша смотрит на меня с укором. — От него девушка сбежала. Представляешь? Ясь, нужно ему рассказать, что ты у меня. Он хоть переживать так не будет.

Я бросаюсь к Коту, хватая его за футболку на груди.

— Пожалуйста, не сегодня! — умоляю я. — Ничего ему не говори. Ты же его знаешь, он приедет и заберет меня силой. А я так не хочу. Я хочу хотя бы съездить к бабушке в больницу без него.

Саша мягко отцепляет мои руки от своей футболки.

— Почему обязательно заберет? — спрашивает он. — Мы тебя не отдадим.

Качаю головой.

— Вы поссоритесь, а я этого не хочу. А если он не узнает, что я была у тебя, то и претензий к тебе у него не будет.

— Не слишком-то надежный у тебя план, — вижу, что Саша сомневается.

— Пожалуйста, — еще раз прошу я. — Просто помоги добраться до бабушки, а потом сдавай Макару. Но завтра. Не сегодня. Мне нужен еще хотя бы день на свободе.

— Ну хорошо, — сдается Кот. — тогда я сейчас подвезу тебя в больницу, а потом поеду к Макару.

— Ура! — я радостно бросаюсь на шею Саше и чмокаю его в щеку.

— Ну вот, я же говорил, — Саша неловко отстраняется. — Женщины всегда вешаются мне на шею. Держите себя в руках, барышня!

Припарковав машину у входа в клинику, где лежит бабушка, Саша сует мне в ладонь несколько купюр.

— Вот, купи поесть, а то я тебя даже завтраком не покормил. И на такси потом обратно вернешься. Адрес запомнила?

Я киваю, и уже тянусь к ручке, чтобы открыть дверь машины.

— Ясь, — Саша снова морщится как от зубной боли. — Я тебе даю один день. Завтра все расскажем Макару.

Я киваю и сбегаю из салона.

Мне должно хватить этого времени.

Вот расскажу все бабушке, и больше этот деспот меня не посмеет запереть. Ее мнение Макар ценит точно больше, чем мое. Да в конце концов должен же у меня быть хоть один союзник.

— Ну и дела… — говорит бабуля, когда я выкладываю ей почти всю историю целиком.

Опускаю только тот факт, что я возможно беременна. Ну и про ночь, после которой это стало возможным, тоже сказать забываю.

Бабушка чувствует себя хорошо, и скоро ее выпишут. Хоть какие-то хорошие новости. Обнимаю ее крепко — крепко, и получаю такие же теплые объятия в ответ.

— Надо с Макаром поговорить… — бабушка гладит меня по волосам, и я расслабляюсь, позволяя себе побыть немного маленькой девочкой. — Подумать только… женат значит… а я-то думаю, что вы так долго не звоните и не приезжаете, обиделась даже на вас… а Макар сказал, что ты простудилась сильно, вот и не звонишь…

— Он обманщик, — жалуюсь я, прижимаясь к бабушкиному боку.

— Ясь, — ласково зовет меня бабушка. Я поднимаю голову, чтобы видеть ее лицо, и тогда она продолжает, — Ты ведь любишь его, внученька.

— Ну и что! — я упиваюсь своей обидой. — Если я его люблю, то это значит, должна позволять ему плохо с собой обращаться?

— Нет, конечно, — бабушка обнимает меня еще крепче. — горемычные вы мои… непутевые… некому было вас любви научить.

— А ты? — не соглашаюсь я. — У нас же ты есть, и ты нас любишь! И этого придурка любишь, я же знаю.

Бабушка только вздыхает и снова притягивает меня к себе.

— Не переживай, внученька, мы тебя в обиду не дадим!

Я улыбаюсь, потому что сразу чувствую себя лучше. Вот Сашина поддержка меня нисколько не успокоила. А бабушка другое дело. С ней Макар воевать точно не станет.

— Не позволим ему помыкать тобой, — с преувеличенной заботой причитает бабуля. — Тоже мне придумал: ты ничего решать значит не будешь… мы ему объясним, Ясенька, какие у женщины права есть!

— Спасибо, ба!

Разговор с бабушкой поднял мне настроение. Честное слово, я даже на Макара обижаться стала чуточку меньше.

Нет, конечно, пока он женат — нам с ним разговаривать не о чем. Но вот потом…

В клинике есть кафе, и после визита к бабушке захожу туда перекусить.

Слюнки текут при виде булочек, но я напоминаю себе, что возможно беременна, и тогда не стоит питаться булочками и крекерами.

Покупаю полноценный обед и с удовольствием его съедаю. Сытость приходит ко мне вместе с оптимизмом.

Может, все-таки есть вероятность, что Макар хоть немного изменится? Я уже так по нему соскучилась.

В аптеке на первом этаже покупаю тест на беременность и возвращаюсь на такси в дом Кота.

Охрана свободно меня пропускает, и я спешу к дому.

Вижу, что в окнах горит свет — значит хозяин уже вернулся.

Но меня встречает не Кот, а музыка и какие-то поддатые девицы.

Переступая через увеличившуюся гору курток, сваленных на полу, прохожу внутрь.

Девицы в откровенных платьях и с бокалами в руках толпятся возле входа в туалет на первом этаже. Похоже ждут своей очереди.

Но и кроме них полно другого народа, шатающегося по дому. Везде страшно накурено и душно.

А от громкой музыки просто уши закладывает.

Где мне тут искать Кота?

Заглядываю на кухню и рычу от злости. Все, что я утром три часа оттирала, снова загажено. Стол заставлен новыми стаканчиками с выпивкой. Парочка из них опрокинута, и липкие лужи медленно растекаются, капая на пол.

Какой-то мужик бросает окурок в отдраенную мной раковину, и я спешу убраться прочь из этого бедлама, пока не начала орать на незнакомых людей.

Лучше спрячусь в своей комнате до завтра.

На ступеньках лестницы натыкаюсь на пьяного в стельку Кота.

— Ясо… Ярослава, — Кота шатает из стороны в сторону, и он хватается за мое плечо рукой, чтобы не потерять равновесие. — Ну какая же ты жестокая женщина…

— Почему это? — спрашиваю я, помогаю Коту спуститься вниз, пока он не упал и не сломал себе шею.

— Не проси меня больше врать другу! Не могу смотреть, как он мучается. И снова из-за тебя!

— Ах, значит мучить вам можно только меня? Сами мучиться не желаете?

Я из вредности отхожу от Саши, отпуская руку, за которую его поддерживала. Он ожидаемо теряет равновесие, и едва успевает ухватиться за стену, чтобы не упасть.

— Чтоб я так влюбился? — причитает Кот. — Да ни за что в жизни! Вы же просто веревки из нас вьете! Ведьмы проклятые…

— Да ну тебя! — сержусь я. — Устроил тут балаган какой-то. Не удивительно, что от тебя уборщицы сбегают. Там, где я все утро чистоту наводила, снова грязь и бардак! Кто вообще все эти люди?

— Никто, просто небольшая вечеринка, — Кот пьяно улыбается. — Нужно немного анестезии, солнышко. А ты давай иди в комнату. Нечего тебе здесь тереться.

Я фыркаю.

— Разумеется! Очень мне надо тебя набуханного развлекать…

— Водички с собой возьми.

— Что?

Саша неожиданно и ловко щелкает меня по носу.

— Водички, говорю, с собой в комнату возьми. И чтоб носа своего до утра не высовывала.

Саша даже сам бредет, шатаясь на кухню и наливает мне стакан воды из-под крана. Другой в его доме просто не водится. Вручает мне стакан, расплескав по дороге половину, и желает спокойной ночи.

А что делать?

Иду с водой в свою временную комнату.

Ставлю стакан на тумбочку рядом с кроватью, и достаю из кармана тест.

В инструкции написано, что нужно делать его утром, но мне так не терпится…

Читаю дальше, чтобы разобраться, как работает эта штука, когда дверь открывается.

В комнату заглядывает парень в кожаной куртке со стаканом в руке.

— Привет, зая.

Он проводит пятерней по своим темным волосам, и заходит внутрь, прикрывая за собой дверь.

Прячу тест обратно в карман и поднимаю на него хмурый взгляд.

— Вы ошиблись дверью. Уйдите, пожалуйста.

— Да не-е-е… — тянет парень с пьяной улыбкой и подходит ко мне ближе. — Я тебя еще внизу заметил. Почему такая красотка и не веселится со всеми?

— Потому что не хочу.

— А че так? — парень плюхается без разрешения на мою кровать. — Садись, поболтаем.

Он хлопает по покрывалу рядом с собой.

— Пошел вон! — от моего холодного тона даже у меня мурашки по спине поползли.

А вот наглого парня мои слова разозлили.

— Ты че такая борзая? Разговаривать нормально никто не учил?

Не хватало мне тут еще учителей.

Закатываю глаза, понимая, что придется уйти из выделенной мне комнаты и где-то пережидать, пока все не разъедутся.

По доброй воле этот придурок сам отсюда не свалит.

Но я не успеваю уйти.

Парень хватает меня за край толстовки и тянет к себе так, что я падаю на кровать.

— Эй, отпусти, — верещу я, пытаясь заехать ему обутой ногой.

Свой стакан он просто кидает на пол, и на ковре растекается очередное пятно.

— За хамство отвечать надо, — злая усмешка совсем не красит лицо этого мудилы.

Он прижимает меня к кровати, намереваясь усесться сверху. А я с грозным рыком дотягиваюсь до его лица и вцепляюсь изо всех сил ногтями в небритую щеку.

— Ах ты сука! — он шипит от боли, отпихивает от своего лица руки и бьет меня ладонью по лицу.

Чувствую привкус крови во рту и в глазах тут же появляются слезы.

— Не рыпайся, а то не понравится, — рычит он.

Дергает молнию на моих джинсах, но расстегнут ее не выходит. Тогда он дергает еще раз сильнее.

Я слышу щелчок и треск ткани. Этого более чем достаточно, чтобы удвоить попытки спихнуть его с себя.

— Лежи, блядь…

Дверь снова хлопает.

— Дэн, ты здесь? — в комнату заглядывают девицы, которых я видела у туалета внизу.

— Ты что с сестрой Кота решил замутить? — хихикают эти дуры.

— У Кота есть сестра? — озадаченно спрашивает нависший надо мной парень.

Выражение его лица меняется от агрессивного до напуганного.

— Ты это… извини… я не…

Парень слезает с меня и пятится спиной к двери.

— Пора мне, девочки… че-то поздно уже…

Парень с хихикающими девицами вываливаются в коридор, и я тоже вскакиваю с кровати и несусь прочь, обгоняя их шатающуюся компанию на лестнице.

Меня просто трясет от ужаса. Каждая волосинка на теле стоит дыбом.

И я до сих пор чувствую на себе грязные грабли это придурка.

Ищу Кота по всему дому. А когда нахожу, готова уже разрыдаться в голос.

В общем-то слезы давно текут по моим щекам. И я вытираю их рукавом толстовки, шмыгая носом.

Саша спит развалившись на кресле в комнате, где незнакомые мне люди играют в бильярд за большим столом из зеленого сукна.

Они не обращают на меня никакого внимания.

Я тормошу Кота, но это совершенно бесполезно. Его пьяный храп разносится по всему дому не хуже басов играющей музыки.

Нахожу в кармане Кота сотовый и разблокирую его, прижав к экрану палец спящего парня.

Нахожу в истории вызовов нужный контакт и повторяю звонок.

— Алло, Макар, — хнычу я в трубку, — забери меня отсюда, пожалуйста.

44

Я сижу на холодных ступеньках крыльца и жду Макара.

Облизываю языком треснувшую от удара того придурка губу. Размазываю по щекам слезы.

Меня до сих пор трясет. Смотрю на свои дрожащие пальцы и снова шмыгаю носом.

Плевать, что скажет Макар, когда приедет — лишь бы забрал меня отсюда.

Поднимаю опущенную голову, когда слышу за воротами визг тормозов.

Ворота открываются, и я узнаю машину Макара.

Автомобиль резко дает газу, подъезжая прямо к дому, и я встаю со ступенек.

Спускаюсь вниз.

Макар вылезает с места водителя, громко хлопает дверью и идет мне навстречу.

Он очень зол, я вижу это.

Он похож сейчас на разъярённого быка. И мне становится страшно.

А с чего я взяла, что злой Макар лучше того бухого придурка?

Ловлю взгляд мужчины и трусливо отступаю на шаг.

Его глаза горят безумной яростью. Злым огнем, затмевающим разум.

— Макар, я…

Хочу извиниться или поздороваться. Не знаю. Просто начать диалог, а то страшно уже до дрожи в коленях.

Макар ничего не отвечает. И не предлагает мне сесть в машину.

Он подходит, хватает меня грубо за руку и, не останавливаясь, продолжает шагать к дому.

Тащит меня за собой, как собачонку на поводке.

— Зачем нам туда? — спрашиваю я.

— Хочу сказать пару слов Коту, — цедит сквозь зубы Макар.

Он толкает входную дверь так, что та отлетает к стенке, и продолжает переть вперед, не замечая попадающихся под ноги чужих ботинок.

А вот я спотыкаюсь об чью-то обувь и падаю, повиснув на руке Макара.

Тогда он останавливается и ставит меня на ноги.

Мне приходится подтянуть сползшие с бедер джинсы. Молния сломана, и нужно придерживать их за пояс рукой при ходьбе.

Макар замечает это, и я вижу, как его глаза буквально наливаются кровью.

Он поднимает взгляд на мое лицо. На улице было уже темно, а здесь при свете ему прекрасно видна моя разбитая губа.

— Что это? — спрашивает он, и я слышу, что его голос дрожит от сдерживаемой злости.

— Все в порядке, — испугавшись его реакции шепчу я. — Ничего плохо не случилось.

— Тебя пытались трахнуть, верно? — грубо спрашивает он.

Его слова возвращают мне омерзительные воспоминания о руках того парня на моем теле.

— Этому уроду помешали, так что я не пострадала.

— Это был Саша?

— Что? Нет, конечно!

Я удивлена, что Макар мог даже предположить такое.

Он кивает, и я вижу, как его напряженные плечи чуточку расслабляются.

— Тогда кто? — спрашивает он.

Качаю головой.

— Не знаю, как его зовут. Он просто завалился ко мне в комнату и стал приставать.

— Пойдем! — Макар снова тащит меня за собой.

Мы заглядываем на кухню и сразу уходим оттуда.

— Если ты ищешь Сашу, то он отключился в бильярдной.

Я надеюсь, что, узнав это, Макар решит поехать домой.

Но он и не думает разворачиваться.

Он влетает вместе со мной в комнату, где я последний раз видела Кота.

— Вечер добрый, — рычит Макар.

По его злому оскалу даже полному кретину стало бы ясно, что вечеринка вот — вот перестанет быть мирной.

Парни, играющие в бильярд, отвлекаются от своих шаров. Оборачиваются на нас с Макаром.

— Привет, бро, — Кот оказывается проснулся.

Он сидит в том же кресле с новой порцией выпивки в руке, а его колени греет какая-то девица.

— Вот, значит, как? — ледяным тоном спрашивает Макар. — Дай ей больше свободы? Она никуда не денется? Спасибо, Саш, за советы.

Кот хлопает по бедру девушку, и та, поняв намек, слезает с парня и отходит в сторону.

— Все в порядке, бро, Яся цела, как видишь.

— Да ну? Тогда почему она в таком виде?

Кот бросает на меня быстрый взгляд и замечает разбитую губу.

— Ясь, что случилось? Почему ты ко мне не пришла? — спрашивает он.

— Может, потому что ты мразь и предатель? — отвечает вместо меня Макар.

Кот встает из кресла пошатываясь. Вижу, что Макар завел и его.

— Иди ты в жопу, Быков. Ясенька со мной останется, правда солнышко? А ты вали отсюда!

Макара просто трясет от ярости, и не успеваю я вставить хотя бы слово, как он бросается на Кота.

Бьет его в челюсть вовсе не по-дружески. Кот машет кулаками в ответ, но он слишком пьян и пропускает удар за ударом. После очередной встречи с кулаком Макара Кот падает на пол, но Макар не останавливается. Он продолжает бить лежащего на полу друга ногами.

— Макар! — кричу я. — Хватит, пожалуйста!

Естественно мои слова не имеют никакого эффекта.

Оборачиваюсь на парней возле бильярдного стола. Но они не спешат разнимать драку.

Кто-то достал телефон и снимает избиение хозяина дома на камеру.

— Макар, остановись!

Я пытаюсь повиснуть на Макаре, чтобы отвлечь его от Саши, но он просто отпихивает меня в сторону.

И продолжает вгонять свои ботинки в ребра друга. И не только в ребра. Лицо Кота очень быстро превращается в кровавое месиво.

— Ну, пожалуйста, — умоляю я, — ты же его убьешь!

По моим щекам снова текут слезы. Кажется, что в эту минуту происходит что-то страшное и непоправимое.

Кот совсем перестал шевелиться. Он больше не сжимается на полу, защищая живот.

— Эй, мужик, он давно в отключке, — встревает наконец один из парней у бильярдного стола.

Набравшись смелости, я снова висну на Макаре, изо всех сил пытаясь не дать ему меня от себя оторвать.

— Пожалуйста, пожалуйста, поехали домой, поехали прямо сейчас, — тараторю я, — я очень хочу уехать, Макар, отвези меня домой…

Макар замирает, и я целую его в щеку. Разбитую губу саднит, но я не обращаю на это внимания.

Целую снова и снова, лишь бы отвлечь.

— Пожалуйста, пойдем отсюда, — я беру Макара за руку и тяну за собой к выходу.

Пелена ярости все еще застилает его глаза, но я вижу, что мне удалось сбить его запал.

— Отвези меня домой, любимый, — дрожащим голосом прошу я.

— Домой, — повторяет Макар, словно только это слово дошло до его сознания.

Я снова тяну, и на этот раз Макар позволяет мне увести себя.

Послушно шагает следом.

Оборачиваюсь на испуганную девушку в углу комнаты.

— Пожалуйста, вызови ему скорую.

Она кивает, и я утаскиваю Макара за собой в коридор.

Молча и быстро веду его вниз к машине.

Он идет послушно. Я вижу, что он до сих пор не пришел в себя.

В голове всплывает вдруг одно воспоминание. Мы с Ариной мелкие попались в лапы ее пьяного отчима, а Макар нас спас. Он тоже тогда был очень зол и не в себе.

Я помню, как он меня тогда испугал. И сейчас пугает тоже. В таком состоянии он легко крушит все вокруг и калечит людей.

Спускаемся по ступенькам вниз, и Макар как будто отмирает.

Рычит, выдергивая свою руку из моей.

Тут же больно хватает меня за предплечье и тащит к своей машине.

— Значит, поиграть со мной решила, да? — спрашивает он. — Че, понравилось тебе у Кота, Ясь?

Макар открывает пассажирскую дверь и буквально запихивает меня в салон.

Сам садится за руль и заводит двигатель.

— Может, хочешь уйти от меня к нему?

— Макар, — я стараюсь подобрать слова, чтобы снизить градус агрессии, — я просто…

— Ничего не просто! — орет он, вжимая педаль газа до упора. — Я вижу ты еще ничего не поняла. Это не страшно. Я объясню тебе, что значит быть моей, Ярослава.

45

Макар гонит на огромной скорости, игнорируя и светофоры, и предупреждающие сигналы других водителей.

Мне кажется, он вообще не видит дороги.

— Ты нас убьёшь, — ору я на него.

— Это ты меня просто убиваешь, Ясь — злится Макар. — Какого хрена ты устроила? Правильно я тебя запер. Теперь вообще наручниками к кровати пристегну. Посидишь так месяц — другой, может, поумнеешь немного!

— Только попробуй, Быков, — я тоже завожусь. — я тебе этого никогда не прощу! Это не я, это ты с ума сошел. Ты же чуть не убил Сашу! А, может, и убил. Зачем так звереть?

Макар бьет ладонями по рулю, и машина виляет в сторону.

— Блядь, не говори мне ничего про Сашу, хорошо? — рычит он. — Какого хрена ты поперлась к нему? Ты разве не видела, что он на тебя слюни пускал? Или на это и рассчитывала?

— Ты несешь какой-то бред.

— Бред, это видеть твое разбитое лицо и гадать, кто пытался залезть к тебе в трусы! Не лучший ли, мать вашу, друг? Нет, Яся, я посажу тебя под замок до конца твоих дней. Я вытрахаю из твоей хорошенькой головки даже мысль о том, чтобы кинуть меня.

— Ты не можешь заставлять меня жить с тобой силой!

Я так зла. Я снова почти ненавижу Макара и не хочу возвращаться в его дом. Зачем я ему позвонила? Это было глупо. Меня трясет от злости и обиды.

Нашла, называется, защитника на свою голову.

— Останови машину! — требую я. — Я хочу выйти!

— Ну все, Ярослава, — пальцы Макара на руле трясутся. — Ты сама напросилась.

Я вскрикиваю, когда Макар резко крутит руль, и машина входит в поворот на большой скорости.

Нас заносит, но Макар выравнивает автомобиль и снова до упора жмет на педаль газа.

Мы съехали с шоссе на дорогу поменьше.

Здесь нет ни фонарей, ни зданий, ни заправок.

Только темный лес по бокам от дороги.

— Куда мы едем? — мой голос дрожит от возрастающего страха.

— О, нам сюда!

Макар снова резко поворачивает руль, сворачивая на грунтовую дорогу прямо в лес.

— Отвези меня домой! — требую я.

Макар резко останавливает машину и глушит ее вместе с фарами.

Мы оказываемся в полной темноте ночного леса, и противный холодок пробегает по моему позвоночнику.

— Макар, что…

— Выходи из машины!

— Зачем?

Макар рывком открывает свою дверь и выходит сам.

Вжимаюсь в сидение, когда он обходит машину и дергает мою дверь.

Хватаюсь руками за ткань под собой, но это бесполезно.

Макар с легкостью выволакивает меня из салона.

Я спотыкаюсь и падаю на колени. Пытаюсь отползти в темноте, но грубые руки хватают меня под мышками и поднимают вверх, ставя на ноги.

— Пусти, — кричу я, отбиваясь. — Прекрати, мне это не нравится!

— А что тебе нравится, Яся? — орет на меня Макар. — может, тебе хочется обратно, на колени к Коту?

Он словно обезумел.

— Нет! — кричу я, когда Макар грубо толкает меня к своей машине.

Прижимает грудью к капоту, заставляя нагнуться. А сам вдавливается сзади бедрами в мою задницу.

— Я буду объяснять столько раз, сколько это потребуется, — хрипло рычит Макар, дергая мои джинсы вниз. — Ты моя. Ты не можешь уйти, если я не разрешил. Ты не можешь поехать на хату к другому мужику, Яся.

Сквозь джинсы чувствую твердый член, прижатый к моей заднице, и понимаю, как именно Макар собрался мне объяснять.

46

Я лежу, прижатая грудью к холодному металлу капота. Ладонь Макара давит на мою спину с такой силой, что трудно даже вдохнуть.

Вокруг так темно, что я не разглядела бы его лица, даже если бы могла на него обернуться.

Макар не двигается. Он будто замер, прижавшись ко мне.

Дышит тяжело.

Мне кажется, что его дыхание — это сейчас самый громкий звук в лесу.

Его дыхание и мои всхлипы.

Я дрожу от страха и холода. Пытаюсь морально подготовиться к тому, что сейчас случится без моего согласия.

Но Макар ничего не делает, просто держит меня, будто его поставили на паузу.

— Разреши мне, — хрипло с надрывом произносит он наконец.

— Что?

— Разреши мне трахнуть тебя! — говорит Макар.

Мне требуется время, чтобы понять, о чем он.

— Нет! — говорю твердо.

— Яся…

— Нет!

Повторяю со стальными нотками в голосе. И чувствую себя при этом укротителем в клетке с диким тигром.

— Я не разрешаю! Отпусти меня!

Еще какую-то бесконечную секунду рука Макара продолжает давить на мою спину, а потом он отпускает. Отходит на шаг назад в темноту.

Вдыхаю наконец полной грудью и легкие болезненно наполняются кислородом.

Отталкиваюсь дрожащими руками от капота и разворачиваюсь лицом к своему тигру.

Лицо Макара скрывает от меня ночь.

Он стоит здесь в темноте, совсем рядом. Застыл неподвижным сумрачным демоном, готовым сожрать мою душу, если позволить.

Но я не позволю.

Не разрешу ему утянуть нас в темноту. Нам там не место. Ни мне. Ни ему.

С неба на нас начинают падать редкие капли дождя. Одна из капель падает мне на нос. Я слышу, как начинающийся дождь тихонько стучит по машине.

Протягиваю к Макару руку. Дрожащими холодными пальцами касаюсь его мокрой щеки. Кожу колет отросшая щетина, и я наслаждаюсь этим.

Опускаю свою руку ниже и нахожу его ладонь. Пальцы Макара сжимают мои. Немного больно, но в то же время приятно.

— Домой? — спрашиваю я.

— Да, — соглашается он.

Ведет меня за руку к пассажирской двери. Помогает сесть, будто вовсе не он пять минут назад выволок меня оттуда силой.

Дождь усиливается. Когда мы выезжаем обратно на трассу, уже настоящий ливень барабанит по лобовому стеклу так, что даже дворники не справляются.

А меня трясет. Не знаю от чего. Дрожу всем телом. Может, от холода, а может, от пережитого стресса.

Макар включает печку на максимум, и в лицо мне ударяет поток горячего воздуха.

Его тоже трясет.

Мы вместе словно в ледяной колодец окунулись. Такой колодец, в котором смываются маски и иллюзии.

Что нам дальше с этим делать?

Макар разгоняет машину, но к счастью не до такой скорости, на которой он мчал из дома Кота.

Во мне как будто выключили эмоции. Нет больше страха или злости. Нет обиды.

Осталась только спокойная пустота.

Все еще напряженный, словно окаменевший Макар погружен в свои мысли.

Мне кажется, что мы так и поедем до самого дома в тишине, но я ошибаюсь.

— Я тебя люблю, — говорит Макар, глядя на дорогу перед собой.

Я поворачиваю на него голову.

Рассматриваю так хорошо знакомые мне черты. Твердую линию подбородка. Плотно сомкнутые губы. Прямой широкий нос. Глаза, в глубине которых вижу столько боли и силы.

— Я знаю, — шепчу в ответ.

Кажется, дождь пробрался в машину, потому что мои щеки снова мокрые.

Я вытираю их ладоням снова и снова.

— Черт, держись! — говорит вдруг Макар, выкручивая руль.

Я слышу сигнальный гудок другой машины, и в наше лобовое стекло ударяет ослепляющий свет чьих-то фар. Кого-то из встречного потока заносит на полосу перед нами. Макар дергает рычаг коробки передач и снова крутит руль уже в другую сторону.

Нашу машину несет по скользкой дороге боком.

Свет чужих фар вместе с оглушающим воем проносятся мимо, а мы продолжаем неуправляемо мчатся вперед.

Поворачиваю голову в свое боковое окно и вижу, как мы несемся к повороту. Дорога уходит вправо, но уже понятно, что мы не сможем повернуть.

К счастью других машин рядом нет, но там впереди на обочине нас ждет столб. И мы несемся к нему навстречу, бессильные что-то изменить.

— Держись! — велит Макар, словно это может что-то исправить.

Я хватаюсь одной рукой за ручку над своей головой, а другой накрываю его ладонь на руле.

Отворачиваюсь от окна, в котором на нас летит неизбежная смерть.

Хочу смотреть на Макара.

Собираюсь попросить его не хмурится так, ведь это уже не имеет смысла, но не успеваю.

От удара меня швыряет из стороны в сторону. Я пристегнута, как и Макар. Думаю, если бы не это, то нас просто выкинуло бы из салона.

Машину кружит, и я чувствую боль сразу везде. В голове страшный звон, а вокруг темнота. Сознание то уходит, то возвращается короткими вспышками.

Но главное — я не могу найти его руку.

47

В себя прихожу не с первого раза.

Темнота не отпускает, и я как будто выныриваю из нее, ухватившись за чьи-то голоса в моей голове. А потом опять соскальзываю в забвение.

Покоя в этом бесчувствии нет. Меня мучают вспышки воспоминаний. Чьи-то крики и боль.

Сжигающая душу беспомощность. Я так хочу найти в этой темноте того, чью руку нельзя отпускать. Но его нет в моем личном мраке. И ребенок. Если он есть, то как мне его защитить, когда я сама не могу пошевелить даже мизинцем?

Звуки чьих-то голосов возвращаются время от времени. И я стремлюсь к ним.

Я знаю, что должна очнуться, но у меня не выходит. Темнота вокруг похожа на клетку.

Но однажды все меняется, потому что я нахожу его руку. Чувствую его ладонь, сжимающую мои пальцы, и в душу приходит умиротворение.

Затем к его руке добавляется голос.

А через какое-то время появляется свет. Я чувствую сквозь закрытые веки, что если открою глаза, то там не будет темно.

Стараюсь изо всех сил. Это сложно. Ресницы будто склеены намертво.

Но в конце концов у меня выходит.

Щурюсь от неприятных ощущений. Перед глазами все плывет, и лампа на потолке пляшет из стороны в сторону.

Я все еще чувствую его руку, и поэтому хочу пошевелить пальцами. Дать знать, что я пришла в себя.

У меня выходит не с первого раза. Тело словно чужое, и мне заново приходится учиться им управлять.

Но в конце концов у меня выходит.

Рядом что-то шуршит. Затем пропадает свет. И я с опозданием пониманию, что это склоненная надо мной голова Макара заслонила лампу.

— Ты очнулась.

Его голос хриплый и усталый. А на лице красуются фиолетовые кровоподтеки.

Даже не пробую ничего ответить. На это точно не хватит сил.

Просто чуть сжимаю пальцы, чтобы почувствовать лучше его ладонь.

Очень скоро я снова засыпаю. А когда просыпаюсь, то Макар сидит у моей постели.

Так происходит несколько раз. И с каждым разом я все больше начинаю понимать, что произошло.

Мы попали в аварию и теперь находимся в больнице.

И если в первые эпизоды пробуждения я почти ничего не чувствовала, то теперь боль просыпается и засыпает вместе со мной. Сильнее всего беспокоит правый бок немного ниже груди.

Мне колят иголкой в вену на руке, и боль стихает. А потом неизменно возвращается.

— Привет, — говорю я Макару, когда снова открываю глаза.

Произносить слова тоже оказывается неприятно. Они словно царапают горло.

— Привет, — повторяет Макар с нежной улыбкой.

Он проводит рукой по моим волосам у лица и вздыхает.

Хлопает дверь, и к кровати, на которой я лежу, подходит женщина в белом халате.

— Замечательно! — она поправляет на носу очки и быстро записывает что-то в папку, которую принесла с собой. — Как вы себя чувствуете, Ярослава?

— Бок болит.

Доктор осматривает меня, проверяя рефлексы.

Довольно улыбается и добавляет что-то еще к своим записям.

— Вам очень повезло, — говорит она, закончив с записями. — Одно сломанное ребро и сотрясение мозга. Скоро будете бегать. Далеко не всем так везет.

Она переводит взгляд на Макара и снова поправляет очки на носу.

— Хотя вот ваш водитель вообще отделался синяками и всего лишь парочкой швов. Невероятный везунчик.

Хочу спросить о самом важном. О том, отчего в страхе сжимается сердце.

— Возможно, я беременна, — решившись наконец, говорю я.

Я вижу, как мрачнеет лицо врача и пониманию, что ничего хорошего не услышу.

Она снова поправляет свои очки и молчит так чертовски долго, что я думаю, что сойду с ума.

— Вы были беременны, — говорит наконец она. — Когда мы это поняли, то сделали УЗИ и, мне очень жаль, но сердцебиения нет.

Чувствую, как Макар сильнее сжимает мою ладонь, но он не в силах отогнать холодный мрак из моей души.

Мы потеряли ребенка. Как же теперь с этим жить?

— Ты знал? — спрашиваю Макара.

— Да, мне уже сообщили, пока ты не приходила в себя, — отвечает он, и я вижу слезы в его глазах.

В этот день я плачу не переставая.

Не реагирую на утешающие слова Макара. Не замечаю его ухода.

Просто пытаюсь осознать, что у нас было, но мы не смогли сберечь.

Это просто убивает меня. Раздирает душу на части.

Эта боль не сравнится со сломанным ребром. Думаю, она теперь со мной навсегда.

— Ты была права, — говорит Макар, вернувшись на следующий день, — Я не должен был заставлять тебя быть со мной. Прости за это и за всё. Я сделал только хуже. Ты имеешь право жить без меня. И теперь я вижу, что тебе так действительно будет лучше.

Он ставит на стол рядом с моей кроватью огромный букет белых роз.

Когда он смотрит на меня прежде чем уйти, я вижу бездну настоящей агонии в его взгляде.

Аромат роз заполняет мою палату. Я лежу уже в одиночестве и пониманию, что эти цветы буду ненавидеть всю оставшуюся жизнь.

— Сегодня нужно сделать чистку, — говорит мой врач, зайдя очередным утром ко мне на осмотр. — Помните, мы говорили об этом?

Я чувствую себя уже гораздо лучше физически. Она была права, я быстро иду на поправку. И я помню, как накануне она объясняла мне, что нужно очистить полость матки от погибшего плода. Иначе все закончится воспалением.

— Но перед этим положено сделать еще одно контрольное УЗИ, — объясняет доктор.

В специальном кабинете я ложусь на кушетку. Другой доктор сидит рядом со мной на крутящемся кресле и смотрит в большой монитор аппарата УЗИ. В меня вводят специальный датчик.

— На таком маленьком сроке смотрим интровагинально, — комментирует врач.

Одной рукой она держит датчик, а другой стучит по клавишам. Я вижу, как на экране меняются черно-белые картинки.

Она смотрит долго. Включает какой-то странный шум несколько раз подряд.

— Ярослава Дмитриевна, скажите: вы хотели этого ребенка?

— Да, — отвечаю я.

Не понимаю, зачем она задает такой жестокий вопрос.

— Тогда у меня для вас хорошие новости, — с улыбкой произносит доктор. — Поздравляю вас! Сердцебиение есть. Просто срок еще слишком маленький, и на предыдущем УЗИ его не услышали. Так бывает.

48

Макар больше не приходит ко мне в больницу и не звонит.

Мои вещи вместе с телефоном он привез в палату, пока я еще была без сознания.

И теперь у меня есть время подумать без давления.

Я могу жить дальше, как мне захочется.

Могу выбрать свое будущее сама.

Когда открываю мобильный банк в телефоне, то от удивления чуть не роняю сотовый на пол.

На моем счету лежит весьма внушительная сумма. В истории операций вижу, что несколько дней назад на мою карту был сделан перевод от Макара Андреевича Б.

Что ж, этих денег мне хватит на новую квартиру для нас с бабушкой в более благополучном районе. И еще на несколько лет жизни останется.

Получается, я могу не беспокоится о деньгах по крайней мере до того, как мой малыш пойдет в сад.

А Макар даже не знает, что обеспечил безоблачное младенчество своему ребенку.

Нас с бабушкой выписывают почти одновременно, и мы возвращаемся в нашу квартиру.

Странно снова здесь оказаться. Кажется, что всего того, что произошло со мной после встречи с Котом, на самом деле не было. Как будто это был сон.

Однако во мне растет вполне физическое подтверждение реальности моих отношений с Макаром Быковым.

И меня до сих пор время от времени тошнит по утрам.

В женской консультации после целой кучи анализов сказали, что с ребенком все хорошо. Мой малыш жив и развивается соответственно сроку.

Я правда рада, что у меня будет ребенок от Макара. Как бы ни сложились наши отношения, крошка внутри меня — это плод нашей любви.

Мне кажется, я сильно изменилась за последнее время. Выросла, что ли.

Теперь я вижу, что не жила последние восемь лет, а трусливо пряталась в своем горе.

Но теперь у меня есть силы жить настоящим, а не прошлым. Не винить ни себя, ни кого-то другого.

Я даю себе ровно месяц.

Четыре с небольшим недели размеренной жизни.

С бабушкой мы говорим о моей бедовой личной жизни только однажды.

— Макар всегда был сложным мальчиком, — говорит она, расправляя клубок зеленой пряжи на своих коленях.

Мы сидим в нашей комнате. Я пытаюсь читать в телефоне статью об этапах здоровых родов, а бабушка вяжет, кажется, новый свитер.

— Жизнь никогда не была с ним ласкова, — добавляет ба. — Другие бы на его месте сломались.

Я уже рассказала ей о том, что беременна. И что Макар «отпустил» меня тоже рассказала.

Бабушка отнеслась к новости о будущем правнуке философски. Сказала, что, как минимум, рада будет до этого дня дожить. А еще с улыбкой добавила, что не удивлена.

— Его слишком сильно заносит, — жалуюсь я, имея в виду Макара.

— А я и не говорила, что жизнь с ним будет легкой. Рядом с таким мужчиной нужно быть сильной. Не каждая справится. И я тебе его вовсе не сватаю. Хотя, поздно, конечно, говорить о том подходите ли вы друг другу, когда вы уже ребенка заделали.

Бабуля хмыкает.

— Как-то уж умудрились состыковаться, не так ли? — посмеиваясь, говорит она.

Я закатываю глаза.

— Ты ведь расскажешь ему, что ребенок будет? — строго спрашивает бабушка.

— Конечно, — успокаиваю я ее. — Вот только еще не решила когда.

Бабушка ворчит немного, советуя не тянуть. И я, конечно, послушно киваю.

Разумеется, я не стану затягивать. До восемнадцатилетия нашего малыша уж обязательно сообщу папочке о сыне или дочери.

— На следующей неделе я уезжаю, — говорит ба, выдергивая меня из фантазий.

— Куда? — удивляюсь я.

— Ярослава, — бабушка смотрит на меня с укором. — в каких облаках ты витаешь? Я ведь уже рассказала тебе, что Макар оплатил мне курс реабилитации в специальном центре. Там прекрасное тихое место. Вокруг природа. И лететь всего ничего. Ты меня не слушала?

— Извини, ба. А давно ты говорила с Макаром?

— Позавчера. Не бойся, твой секрет я ему не выдала, хотя очень хотелось. Я сказала, что если он перестанет мне звонить из-за ваших разногласий, то я лишу его своего благословления. Так что он звонит раз в неделю в одно и то же время. Наверно, напоминание себе на телефоне поставил.

Бабуля смеется, доставая из корзины на полу новый моток пряжи.

— У меня есть к тебе просьба, — добавляет она. — Пока меня не будет, найми, пожалуйста, кого-нибудь, кто вынесет наше пианино на помойку.

— Что?

Не верю своим ушам. Не может быть, чтобы она решила с ним расстаться. Этот инструмент появился в этом доме еще до моего рождения.

— Я давно не преподавала, — говорит бабушка. — А оказывается, есть еще парочка человек, которые хотят брать у меня уроки. Но этот инструмент уже отжил свой век. Его просто невозможно настроить. Я давно откладывала немного с пенсии и теперь хочу купить что-то не такое дряхлое как я. Покупку нового я тебе не доверю. Но освободить место от этой рухляди, — бабушка машет рукой на пианино, стоящее у стены, — пока меня не будет, ты в состоянии. К тому же я боюсь, что не справлюсь с чувствами, если его будут выносить при мне. К н и г о е д. н е т

Когда через неделю бабушка садится в такси, чтобы добраться до аэропорта, я возвращаюсь в нашу квартиру и с сомнением кошусь на громоздкий инструмент.

Есть у меня одна идея.

И, похоже, сейчас для нее самое время.

Я достаю свой сотовый и набираю телефон Саши.

— Привет, Кот, — бодро говорю, дождавшись, когда он возьмет трубку. — Наверно, ты посчитаешь это большой наглостью с моей стороны, но мне нужна твоя помощь. Хочу выкинуть одно старое пианино.

49. Макар

Я не видел Ясю уже больше месяца. И это сложнее, чем я думал.

Звоню Таисии Викторовне и расспрашиваю потихоньку об их жизни. Вроде, у них все хорошо.

Сначала я думал, что меня будет клинить. Еще недавно мне казалось, что если Яся уйдет, то это будет конец. Самым правильным решением казалось держать ее полностью под контролем. Ведь так с ней точно ничего плохого не случится. При мысли о том, что с ней что-то может произойти, у меня сносило чердак.

И вот куда нас это привело.

Ничего не изменилось.

Такое ощущение, что близкие мне люди попадают в черный список у судьбы.

Им безопаснее без меня, ведь я обязательно натворю хуйни, и они пострадают.

Яся права — со мной невозможно жить.

Я отпущу свою девочку на свободу. Пусть будет счастлива. Даже с другим.

От этой мысли, мне хочется что-нибудь убить, но я справляюсь с этим.

Я правда люблю ее достаточно сильно, чтобы не ломать.

У нас мог бы быть ребенок.

И это еще одна жертва на моем счету. Еще одна причина для нее никогда ко мне не приближаться.

Пусть она забудет, как страшный сон, мудака, который намотал ее на столб.

Света пришла в себя и подписала документы на развод.

Я оплатил ей еще один рехаб. Такой, из которого сложно сбежать. Говорят, многим помогает.

Новый риелтор нашла покупателя на мой дом.

Я приобрел его до свадьбы со Светой, но выбирали мы его вместе. И все там сделано по ее вкусу. Мне дохуя всего не нравится, так что будет здорово переехать наконец в другое место.

Думал буду бухать, как до встречи с Ясей. Но на удивление не тянет.

Хватит уже. Прошла моя трагичная безбашенная юность.

Пора собирать камни и подводить итоги.

И работать, конечно.

Это у меня никто не отберет.

Правда, сложно обходиться без Саши. Он взял отпуск. А точнее послал меня на хуй, когда я заявился к нему в больницу.

Честное слово, вот за его побитую морду мне почти не стыдно. Какого хера он не сказал, что Яся у него? Так что получил по заслугам.

Поэтому меня сильно удивляет, когда однажды вечером, я вижу на телефоне входящий звонок от него.

— Привет, — говорит Кот. — Ты свободен сегодня? Нужна твоя помощь.

Вот так. Ни «здрасьте», ни «как дела».

— Конечно, — говорю я.

— Отлично, тогда мы заедем за тобой в офис через час.

Супер. Ну хоть этой драной шкуре я еще нужен.

Отпускаю водителя со своей машиной, и в положенное время спускаюсь на парковку.

Кот ждет меня в своей тачке.

Сидит красивый. Зажила его рожа. Поэтому, наверно, и сменил гнев на милость.

Открываю переднюю пассажирскую дверь и залезаю в салон.

— Что за помощь, Саш? — спрашиваю сразу.

— Фига ты вежливый, — возмущается Сашка. — Поздоровался бы хоть. Месяц друга не видел, между прочим!

— Ну здорово! — говорю с усмешкой.

— Так ты и с Ясей поздоровайся, — говорит Саша. — А то невежливо как-то…

На меня как будто ведро ледяной воды вылили.

Поворачиваю резко голову назад и вижу ее. Сидит на заднем сидении. Красивая моя, пиздец.

Тут же меня простреливает догадкой, что если она здесь, в его машине, то вероятно теперь она с ним. И мне снова хочется что-то убить.

Но я, блядь, справлюсь.

Я дал ей свободу.

— Здравствуй, Макар, — она улыбается мне, как старому другу.

Просто и искренне.

— Здравствуй, — выдавливаю я.

— Нам нужно вынести на помойку одно старое пианино, так что понадобится твоя грубая сила, — Саша пихает меня в бок, и я поворачиваюсь вперед, прекращая пялится на Ясю.

— Пианино Таисии Викторовны? — спрашиваю я.

— Да, — тихо отвечает Яся. — Бабушка хочет купить новое, а старое даже даром никому уже не нужно.

Меня кроет от ее нежного голоса. Просто башню сносит. Похоже, я переоценил свои силы.

Если она реально с Сашей, то мне лучше поскорее убраться отсюда, пока не наделал опять нехороших дел.

Но я не сваливаю. Я остаюсь сидеть на своем месте, хрен знает почему.

Кот заводит машину и трогается с места.

Он везет нас в наш старый поселок. И это одни из самых мучительных часов в моей жизни.

Мы едем молча. Все будто проглотили свои языки.

А в моей голове сами собой возникают картинки, на которых моя Яся прижимается к Сашке. Доверчиво смотрит не него, мать вашу.

И я пиздец как ревную.

Когда мы подъезжаем к нашему старому дому, я уже готов наложить на себя руки. Потому что это, блядь, просто невыносимо.

— Вы давайте поднимайтесь, — говорит Сашка, — а я зайду сначала к Сонечке из третьего подъезда. Макар, помнишь, Сонечку?

Нихрена не понимаю, но киваю. Соня Скобелина училась с нами в одной школе вроде бы.

— Так вот, — Сашка улыбается, — мне тут птичка на хвосте принесла, что она развелась недавно. Хочу пойти посочувствовать.

Мы вылезаем из тачки. И я пытаюсь догнать, что тут не так.

Странно как-то валить к другой, когда приехал с девушкой.

Так и продолжаю тупить, провожая взглядом потрусившего к нужному подъезду Сашку.

— Ну что, пошли? — торопит меня Яся.

— Пошли, — на автомате соглашаюсь я.

Иду за ней по лестнице и любуюсь.

Жалко, что уже осень, и в плаще, который на ней надет, не видно задницы. Без этого вид со спины никогда не будет полным.

Она открывает дверь в квартиру, и мы заходим.

Что же ты делаешь, солнышко мое? Зачем подпускаешь к себе зверя так близко?

Я ведь держусь уже из последних сил.

Яся скидывает обувь и свой плащик.

Проходит в комнату.

Все в этой квартире возвращает меня в убогую юность. Когда я дрочил, представляя себе мою крошку.

Похоже сегодня придется вспомнить молодость.

Захожу в комнату, и вижу ее, сидящей на стуле перед пианино.

— Без Саши не справимся, — говорит она, будто извиняется. — Придется его ждать.

— Угу, — говорю я, усаживаясь на диван, который, если ничего не изменилось, служит ей кроватью.

— Хочу кое-что попробовать, — говорит Яся с легкой улыбкой. — Пока вы не унесли пианино… как думаешь, у меня получится что-нибудь сыграть?

— Уверен, что получится, — подбадриваю я ее.

Давай же, милая, отпусти прошлое. У тебя все получится.

Яся поднимает крышку инструмента и робко касается пальцами клавиш. Не нажимает. Просто проводит по ним, будто вспоминая какого это.

Яся решается, и тонкие пальчики давят в нужных местах.

Звучит мажорный аккорд. За ним еще один и еще.

Пальчики Яси порхают над клавишами, иногда сбиваясь и спотыкаясь.

Она забавно пыхтит, делая паузы. Но эта самая лучшая музыка, которую я слышал в своей жизни.

Ты моя песня, Яся. Только рядом с тобой звучит моя душа.

Ярослава вдруг прекращает играть. Прячет лицо в ладонях, и я слышу тихие всхлипы.

Не выдерживаю. Подхожу к своей девочке и обнимаю, притягивая к себе.

— Я смогла, — шепчет она сквозь слезы, — понимаешь, думала уже никогда не получится…

— Ты умница! — я подхватываю ее на руки и сажусь вместе с ней обратно на диван.

Устраиваю ее на своих коленях, словно маленького ребенка.

Держу свое сокровище крепко, и зарываюсь носом в ее распущенные волосы.

Яся больше не плачет. Чувствую, как ее руки обвивают мою шею.

— Ты ведь уже не женат? — спрашивает она.

— Не женат, — с улыбкой подтверждаю я.

Она сама тянется к моему лицу и касается моих губ своими.

Я не двигаюсь. Даю ей шанс передумать.

Но она этого не делает. Несмело целует мои сомкнутые губы. Словно боится моей реакции.

Моя реакция на нее всегда одинаковая. Упирается сейчас в ее бедро. Даже, сука, уже больно.

Отвечаю на ее поцелуй нежно. Хочу насладиться моментом, когда она потянулась ко мне сама. И только потом толкаю в ее рот свой язык.

Яся тихо стонет. Дрожит в моих руках, и это кажется чертовски правильным.

Зверь внутри меня доволен собой.

И я уже готов опрокинуть ее на диван, когда Яся отстраняется.

Я не удерживаю. Пусть моя девочка делает то, что считает нужным.

— Макар, — говорит она, — прежде чем мы займемся сексом, я хочу поговорить.

Заставляю себя кивнуть, хотя, по моему мнению, все обсудить можно и после.

— Но не здесь, — как-то уж чересчур серьезно заявляет Яся.

— А где?

Я согласен пойти с ней хоть к черту. Пусть только задаст направление.

— В твоей квартире, — говорит Яся. — В той, что за стенкой.

50

Макар напрягается после моих слов, но я должна настоять на своем.

Нам нужно пройти через это. Просто необходимо.

Слезаю с его колен и беру за руку.

Тяну на себя, чтобы встал, и Макар поддается. Молча идет за мной.

Отпускаю ненадолго его руку в коридоре, чтобы обуться, и буквально чувствую, как он хочет сбежать обратно в комнату.

Уверенно беру его снова за руку.

— Зачем? — хрипло спрашивает он, когда мы выходим из квартиры на лестничную клетку и подходим к соседней двери.

— Потому что это наше прошлое.

Я срываю остатки ленты, которой была опечатана квартира.

Достаю из кармана ключ и вкладываю в ладонь Макара.

— Ты хочешь поговорить именно там? — я слышу боль в голосе Макара.

И я знаю, что мы должны пойти в эту боль. Время пришло.

— Да, — голос дрожит от переполняющих меня чувств, — открой, пожалуйста, дверь. Это важно.

Макар смотрит в пол на свои ботинки. Не знаю, о чем он думает, но затем он резко вскидывает голову и быстро вставляет ключ в замочную скважину.

С каждым поворотом ключа мой пульс убыстряется.

Не слишком ли это?

Макар дергает дверь на себя. Но этого недостаточно. Чтобы открыть ее ему приходится дергать снова и снова, приложив всю имеющуюся силу.

Когда дверь поддается, то ее скрип режет не только слух, но как будто проходится прямо по сердцу.

Макар стоит на пороге, но я знаю, что нам надо дальше.

Шагаю вперед сама, хотя коленки трясутся.

Здесь все черное. Пол, стены и потолок. Почти нигде не осталось нетронутого огнем или копотью места. Дышать тут до сих пор почти невозможно.

Макар решается и тоже заходит. Под его ногами хрустят обгорелые куски непонятно чего.

— О чем ты хотела поговорить? — резко спрашивает он.

— О том, что это место существует, — говорю я.

Макар трет ладонями лицо с тяжелым вздохом.

— Яся…

— Нет, послушай, — я снова хватаю его за руку и тащу за собой в их с Ариной комнату.

Макар и это мне позволяет.

Вижу, насколько ему здесь плохо. Его буквально трясет, когда он смотрит на обугленные останки мебели. В них ничего не разобрать. Ни одного целого предмета не осталось.

— Это твоя квартира, — говорю я. — Ты жил здесь с сестрой и придурком отчимом…

— Яся, да зачем, блядь, это все? — Макар выдергивает свою руку из моей.

— Затем, что это твое прошлое. Это было, понимаешь?

— Нет.

Макар на грани, я это вижу.

И я намерена увести его за грань.

— Ты не зашел сюда ни разу. Ты проходишь мимо этого места, будто его не существует. Может, это и проще в какой-то степени. Пытаться закрывать глаза на свое прошлое. Но если его не принять, то оно не отпускает. Не дает жить дальше, понимаешь?

— Что я должен принять, Ясь? — резко спрашивает Макар. — То, что здесь сгорела моя сестра? Я это знаю, блядь!

Я киваю.

А Макар хватается за голову и трет пальцами виски.

— Мы с Ариной как обычно легли спать, — начинаю я свой рассказ. — На нас были одинаковые васильковые пижамы, которые бабушка подарила нам на восьмое марта. Мы болтали перед сном о школе и общих знакомых. А потом почему-то стали спорить. Я жалею о каждом слове. Ведь у нашей ссоры не было даже серьезной причины. Я посмеялась над ее новой стрижкой, потому что, когда она делала ее в салоне, то позвала с собой Марину, а не меня. А она тогда сказала, что рада, что скоро вы с ней будете жить в другой квартире, и ей не придется меня терпеть. И я тогда сказала, что я тоже этому рада. Она обиделась и вскочила с постели. Сказала, что лучше будет ночевать с отчимом, чем со мной. И я ее не остановила, понимаешь? Бабушка уже спала. Так что не нашлось никого, кто бы ей помешал уйти. Потом я отошла немного и спохватилась. Стала писать ей на телефон сообщения с просьбой вернуться. Но она не ответила. И в конце концов я сдалась и просто заснула. Не знаю, что меня разбудило, но я сразу поняла, что что-то не так. Почувствовала странный запах. Подумала спросонья, что у бабушки горит что-то на плите. Пошла проверять, и в коридоре заметила дым, пробирающийся сквозь щели вокруг входной двери. Его было немного, и я решила проверить, что там происходит. Когда я открыла нашу дверь, то сразу поняла, что источник в вашей квартире. Дым валил именно от вашей двери. Я вернулась к нам в коридор за ключом от вашей квартиры. Крикнула бабушке, чтобы она вызывала пожарных, а сама побежала обратно. Мне удалось повернуть ключ в замке, а вот открыть дверь было очень сложно. Но все это уже не важно. Даже открыв вашу квартиру, я ничего не смогла сделать. Не смогла зайти внутрь и вытащить Арину.

Я замолкаю. Чувствую, что по моим щекам текут слезы, но даже не пытаюсь их вытереть.

Макар как будто ушел в себя. Мой рассказ он слушал, уставившись в одну точку на стене. Я знаю, что мои слова причиняют нам обоим боль. Но хватит уже недосказанности.

— Меня не было дома в ту ночь, потому что меня арестовали за драку, — говорит Макар, не отрывая взгляда от той же точки

— Я знаю, — осторожно говорю я.

— Нет, ты не понимаешь, — внезапно горячо спорит Макар. — Я ударил первым! Я мог избежать драки, попытаться договориться, но я полез на рожон. Хотел этого, понимаешь? И поэтому оказался в полиции, а не дома. Это не стечение обстоятельств. Это мой выбор. Не быть дома и не защитить ее. Я должен был защищать ее. Вас обеих. Но я не справился.

— Хорошо, — говорю я.

Макар поднимает на меня удивленный взгляд?

— Хорошо? — спрашивает он.

Я киваю.

— Так все и было, верно?

— Да, — неуверенно отвечает он. — И что?

— Все было именно так, — упрямо повторяю я. — Ужасное несчастье произошло именно в этой квартире. Ты потерял сестру, а я лучшую подругу.

— Верно, Ясь, — в голосе Макара столько всего. И злость, и мучительная боль, и даже страх. — И что дальше?

Я сглатываю ком в горле.

— Дальше нужно поговорить о том, что нас тут не было. Мы должны были быть или успеть вовремя, но не успели. Нас тут не было. А мы живем так, словно оба остались тут. Я возвращаюсь в ту ночь во снах снова и снова. А ты готов запереть меня на замок, лишь бы избежать новой боли.

— Нас тут не было, — соглашается Макар через силу.

— Мы тут не сгорели. Мы остались живы.

— Мы… остались живы… — голос Макара дрожит.

— Арина погибла. А мы остались живы.

Макар вдруг садится прямо на пол в черную грязь и прячет лицо в ладонях.

Его плечи трясутся, и я понимаю, что он плачет.

Падаю перед ним на колени и обнимаю. Хочу дать ему почувствовать, что я здесь, рядом.

— И я не Арина, — мне самой слова даются через силу. Голос постоянно срывается на какой-то писк.

— Я знаю, Ясь, — Макар поднимает на меня больные глаза.

— Меня не надо вытаскивать из пожара.

Он смотрит на меня очень долго. Мы вместе сейчас проходим через агонию. И очень надеюсь, что она поможет нам возродиться.

— Хорошо, — говорит Макар.

И я чувствую облегчение. Не свое. Его. Это настолько неуловимо, насколько и очевидно.

Будто лопнула натянутая струна.

— Я хочу прожить свою жизнь с тобой, — признаюсь я.

Осторожно беру его ладонь и нежно касаюсь губами сильных пальцев.

— Яся… как же я тебя люблю…

— Знаю, но я хочу прожить свою жизнь, понимаешь? Не запертой в клетке твоих страхов, а свободной.

— Хорошо, — легко соглашается он.

Но я качаю головой.

— Нет, послушай. Мы ведь все смертные.

Макар морщится. Эта тема ему особенно неприятна.

— Я могу умереть, — говорю, глядя ему в глаза.

— Яся …

— Да, могу, это не в твоей власти. Все, что угодно, может случиться с кем угодно.

— Я не справлюсь, если потеряю тебя.

— Нет, ты справишься с этим. Тебе просто придется. Придется смириться с тем, что мир не идеальный и не безопасный. Мы все уйдем рано или поздно. Ты, я, наши дети. Мы здесь не навсегда. Никто не знает срока. Просто давай жить сейчас всем сердцем. С открытой душой.

Макар притягивает меня к себе.

— Я постараюсь, душа моя, — обещает он. — Постараюсь ради нас обоих.

— Ради нас троих, — поправляю я.

— Разумеется, — Макар целует меня в лоб. — Таисия Викторовна будет рада за нас.

— Это правда, — говорю я. — Но я сейчас не о ней.

— О ком же ты говоришь? — настороженно спрашивает Макар.

— О нашем ребенке, любимый. Я беременна. Месяцев через семь мы станем родителями.

Чувствую, как руки, обнимающие меня, напрягаются.

— Но, Яся… — голос Макара срывается, не давая ему договорить.

— Я не знаю еще, кто это будет — мальчик или девочка, но наш малыш такой же сильный, как ты. Он не сдался. Он выжил. И врачи говорят, что растет, как и положено.

Вижу слезы в глазах Макара, и понимаю, что сама реву без остановки. Стираю соленые дорожки с щек дрожащими пальцами.

— Ты рад? — спрашиваю я.

Макар качает головой.

— Нет, — говорит он. — Я счастлив. Девочка, моя, теперь я самый счастливый мужчина на этой земле.

Макар притягивает меня для поцелуя.

Это самый трепетный поцелуй в моей жизни. Он соленый на вкус от наших слез. Но такой живой, будто мы и не дышали вовсе, пока не коснулись друг друга.

51. Макар

Подхватываю свою девочку на руки.

Она права. Нам пора жить будущим, а не прошлым.

У нас есть будущее. Теперь я в этом уверен.

Мне не нужно ее держать, ведь она со мной по доброй воле.

И это настолько невероятно, что хочется кричать от счастья на весь мир.

О том, как я ее люблю. О том, что у нас будет ребенок.

Мы воспитаем его в любви, милая.

Несу Ясю обратно в ее квартиру. Она утыкается лицом в мою грудь и мочит слезами мою рубашку.

Не знаю, куда запропастился Кот, но дверь ему сегодня никто не откроет.

Кладу свою бесценную ношу на диван и сажусь рядом.

— Ты ведь выйдешь за меня? — шепчу, целуя ее за ушком.

— Выйду, — говорит она.

Как же я благодарен судьбе за мою девочку. За ее чувства ко мне. Я не заслужил такого подарка. Но я постараюсь сделать ее счастливой. Буду тем, кто ей нужен.

Целую ее в распухшие от слез и предыдущих поцелуев губы.

Такая сладкая.

Моя.

Самая прекрасная женщина на свете. Моя любимая Ясенька.

Раздеваю ее бережно, не торопясь. Наслаждаюсь ее дрожью. Смакую ее предвкушение.

Ловлю губами хриплые стоны.

Прокладываю дорожку из поцелуев к мягкой окружности груди.

Она просто идеальна. Моя Ясенька.

Я с ума с хожу от ее близости.

Провожу языком по твердой вершинке соска, и слышу нетерпеливое хныканье.

Нет, любовь моя, я не стану торопиться.

Я хочу насладиться каждым миллиметром твоего соблазнительного тела.

Ласкаю губами вторую грудь.

— Макар, пожалуйста, — просит она.

— Что «пожалуйста»? — спрашиваю я, всасывая губами нежный сосок. — Чего ты хочешь?

— Хочу, чтобы ты любил меня… — она почти плачет.

— Да, девочка моя, — шепчу, не отрывая губ от ее тела, — я тоже хочу любить тебя.

Спускаюсь ниже к ее плоскому животику.

— Он правда там?

— Да, я слышала на УЗИ, как бьётся его сердце.

Прикладываю ухо чуть ниже ее пупка.

— Ты ничего так не услышишь, — смеется она.

— Ну почему? Я слышу, как журчит от голода твой желудок.

Целую ее в то место, куда прикладывал ухо.

— Я голодна, — соглашается Яся, — но хочу не еды. Я хочу тебя, Макар.

Я кладу руки на ее бедра, а потом медленно развожу стройные ноги в стороны. Провожу пальцами по шелковой коже.

Яся тянет ко мне свои руки. Вижу, что хочет получить поцелуй. И я иду на поводу у своей девочки. Позволяю притянуть себя ближе.

Накрываю ее тело своим и целую в губы, распаляя желание. Ее ноги стискивают мои бедра в нетерпении. И Яся трется об мой готовый уже просто взорваться член.

— Сейчас, моя девочка, — прошу я, — подожди немного.

Просовываю руку между нами. Раздвигаю пальцами ее складочки там, чтобы нащупать влагу. Растереть ее по всему входу, особенно сверху в том месте, от прикосновения к которому Яся выгибается подо мной дугой.

Стонет жалобно.

— Макар… ну пожалуйста…

Толкаюсь в нее медленно, наслаждаясь тем как расширяются от этого ее зрачки.

Отстраняюсь немного и снова плавно погружаюсь в нее до предела.

Правда, долго такую пытку мне не вынести. Ускоряюсь, покрывая поцелуями ее лицо.

Теряю контроль, и вколачиваюсь уже без оглядки на нежность. Вижу, что ей нравится. Чувствую ее кайф, как собственный.

Когда довожу ее до предела и чувствую ритмичное сокращение ее мышц на своем члене, не выдерживаю и присоединяюсь к ней. Вхожу еще раз рывком и замираю, кончая в мою девочку.

Самая правильная вещь на свете — кончать в мою бьющуюся в оргазме девочку.

Выхожу из нее и ложусь рядом на тесном диване.

Устраиваю Ясю в своих объятиях, позволяя положить голову мне на грудь.

— Как же я тебя люблю, Быков, — шепчет она.

— И я очень тебя люблю.

Черт с ними: с пропавшим Котом и пианино. Я держу сейчас в объятиях свою семью, и более важных дел в этом мире просто не существует.

52. Эпилог

— Пап, почему мама не ужинает с нами? — спрашивает сын, крутясь на своем стуле и чуть не сворачивая со стола тарелку.

— Потому что сегодня она выступает, Артур, — терпеливо повторяю я уже в десятый раз. — Скоро она сядет за рояль, а когда закончит играть, то вернется к нам за столик.

Артуру семь, и он страшный непоседа. Его просто невозможно удержать на одном месте дольше пяти минут. Яся оставила нас уже десять минут назад, поэтому лимит терпения сына давно иссяк. Он залез локтем в свою тарелку, уронил на пол корзину с хлебом и раз пятьдесят обернулся вокруг своей оси.

Весь в меня, как говорит Яся.

Не знаю, мой костюм по крайней мере до сих пор чистый.

Подтягиваю дочь, сидящую на моем колене повыше, чтобы ей было удобней.

Ксюша хватается пухлыми пальчиками за стакан, стоящий слишком близко к краю, и я едва успеваю перехватить его и забрать из ее рук.

Нашей Малышке два года. И я балдею от того, что она вышла точной копией Яси.

— Смотри, а вот и наша мама, — я показываю дочери на рояль в центре зала.

Жена выходит и изящно садится за инструмент.

Она выступает на музыкальных вечерах в ресторане Марка два раза в месяц. И обычно детей в эти дни мы оставляем с Таисией Викторовной.

Но сегодня у нашей бабушки выходной. Она поехала навестить свою подругу.

Так что будем приобщаться к прекрасному всем семейством.

— Пап, — шепчет Артур, — мама такая красивая…

Смотрю на жену, увлеченно играющую свою партию.

— Да, сынок, безумно красивая.

Яся надела длинное черное вечернее платье и подняла свои шикарные волосы наверх.

Пялюсь на нее, забыв о детях. За что тут же оказываюсь наказан. Коварный Артур тихонько подсовывает под руку сестры соусницу, и та естественно переворачивает ее вверх дном.

Возвращаюсь в реальность, когда чувствую, как по штанине течет что-то холодное и мокрое.

— Ну как вы тут? — спрашивает Яся, — вернувшись после своего выступления к нам за столик.

Ее глаза горят огнем жизни, и это лучшая награда за все мои мучения с мелкими.

— Замечательно, — говорю я, прикрывая салфеткой пятно на своих брюках.

Жена благодарно целует меня в щеку и берет к себе на руки дочь.

— Ты слышала солнышко? — спрашивает она Ксюшу. — Мамочка не зря репетировала. Все прошло замечательно.

— Я слышал. Ты была великолепна, любовь моя, — признаюсь я.

— Ты всегда так говоришь.

Жена посылает мне мягкую улыбку.