Ты под моей кожей

Глава 22. Пустота

Ксения

Как и обещала, Лера приехала за мной в час дня. Заходить в квартиру она не стала, не желая лишний раз пересекаться с Никитой. Поцеловала мужа в щёку, сказала, чтобы он сам себе разогрел борщ, и убежала.

— Привет, — я села в машину и крепко обняла девушку. — Как твои дела?

— Привет, — девушка искренне мне улыбнулась, выруливая со стоянки. — Всё хорошо. Вчера домой вернулись, я сразу уснула. Даже сказку Нике не дочитала.

— А Мишка сейчас где? — задала волнующий меня вопрос.

— На работе. У них сегодня очередная проверка, поэтому он уехал очень рано. Я даже его не видела сегодня. А что такое?

— Он просто не позвонил вчера вечером, — сжала телефон, который со вчерашнего вечера не выпускала из рук ни на минуту. — Миша всегда звонит мне перед сном. Вот я и подумала… Вдруг что случилось…

— Он вчера, наверное, сказку читала Никусе вместо меня. Забыл, наверное. Мелкая требует читать, пока ты сам не уснёшь рядом с ней.

Забыл. Я отвернулась к окну, рассматривая серый город. Глупая и детская обида поселилась в груди. Я настолько сильно привыкла к тому, что засыпаю под тихий голос Миши, который что-то тихо рассказывает в телефонную трубку, что вчера не могла уснуть, то и дело хватала телефон и норовила позвонить. Но глядя на время, не решалась вызвать абонент «Любимый». И с утра не было смс от него. Тишина. Без привычных пожеланий доброго утра от любимого мужчины было тоскливо. День, не смотря на солнце, казался мне серым. Даже на расстоянии в четыре этажа Мишка умел согревать меня одной своей фразой. Глупой, но до ужаса романтичной. Он умел поднимать настроение с самого утра. Вызывать улыбку и даже смех. Снова включила экран телефона, проверяя, вдруг пропустила от него звонок. Но нет. Ноль пропущенных. Ни одного сообщения.

— Позвони сама, — Лера мимолетно коснулась моего плеча.

— Вдруг он занят. Я не хочу отрывать его от работы. Миша звонит мне вовремя обеда.

Лера кивнула, принимая мой ответ. Глубоко вздохнула и засунула телефон в сумочку. Всё. Даже если я буду гипнотизировать телефон взглядом, Мишка не позвонит. Может, он действительно занят сейчас. А я снова себя накручиваю.

— Ну что, куда пойдём с тобой? — улыбнулась я, отодвигая невеселые мысли на задний план.

— Мне джинсы чёрные купить нужно и жакет на работу. А потом можно в кинотеатр. Там мультфильм новый вышел. Не хочешь посмотреть?

— Я только всеми руками «за», — согласно кивнула.

В торговом центре мы провели больше пяти часов. Настроение после просмотра мультфильма было превосходным. Лерка потащила меня в кафе быстрого питания, где заказала целый поднос вредной еды. Я с удивлением наблюдала за тем, как девушка с поразительной быстротой съедает один бургер за другим. Учитывая её худощавое телосложение, не верилось, что такая хрупкая девушка может кушать в таком количестве. Я же съела только картошку фри и один бургер.

— Блин, уже домой пора, — девушка кинула быстрый взгляд на часы. — Скоро Нику спать укладывать нужно будет. Я тебя до дома подброшу.

— Я могу на автобусе доехать. Тут всего пара остановок, — возразила я.

— Тебе точно нормально будет? Ты не обидишься? — девушка виновато закусила губу и приподняла брови.

— На что обижаться-то? — я улыбнулась. — Я понимаю, что у тебя маленький ребёнок и ты по большей части строишь свой распорядок дня, опираясь на нужды Ники.

— Не все это понимают, — Лера грустно улыбнулась. — У меня и так с подругами всегда туго было, но после того, как я забеременела, исчезли те, с кем можно было раньше погулять. Пройтись по магазинам, сходить в кино или посидеть в кафе. Меня начали интересовать пеленки, памперсы и детские смеси, а моих подруг… В девятнадцать лет больше интересуют клубы, мальчики и социальные сети. Вся моя галерея заполнена фотографиями дочки, а их фотографиями с тусовок. И, как понимаешь, единственная тема, на которую я хотела и хочу разговаривать, это моя дочь. О том, как она растёт, какой звук сегодня издала, как улыбнулась. Постепенно все мои "подружки" окончательно отдалились от меня. А сейчас… сейчас я не хочу с ними общаться. Понимаю, что мы абсолютно разные. Я домашняя девочка, которая силой себя заставляла выходить из дома и ходить на вечеринки с однокурсниками, чтобы не выделяться из общей толпы.

— Почему ты не хотела выделяться из толпы? — тихо спросила я.

— Потому что с первого класса в школе я столкнулась с буллингом. Меня отдали слишком рано в школу. Я была самой младшей и самой щуплой в своём классе. Я и сейчас не слишком массивная, как видишь. А всё детство я была ужасно худой. В пять лет мне давали три.

Выходец из Бухенвальда. Так меня назвал врач, когда осматривал меня в больнице. Мама всегда одевала меня в платья, сарафаны и юбки, чтобы хоть как-то скрыть мою худобу. Длинные юбчонки скрывали ножки-спички. И это стало поводом для насмешек. Что я не могу выбрать себе одежду сама. Что меня одевает мама.

Я до сих пор помню чёрные сандалии, которые папа мне привёз из Питера. Он ездил в командировку и купил мне там подарок. Качественная обувь для любимой дочки. Только ножка была слишком худенькая у меня, поэтому босоножки выглядели массивными. Мама говорила, что стоит немного подрасти, а потом уже носить. Но я, как любой маленький ребёнок, хотела поскорее похвастаться своей обновкой. Похвасталась… Надо мной смеялись всем классом. Говорили, что обувь это мальчиковая. Что я за братом донашиваю. Домой я вернулась босая. Мои сандалии я спрятала в рюкзак, не желая позориться. Думала, что лучше уж босиком домой прийти, чем все будут смотреть на мою уродливую обувь и тыкать в меня пальцем. Родителям ничего не сказала. Просто поставила перед фактом, что носить обувь не буду. Папе было обидно, но он не подал виду. Это я сейчас выросла, понимаю его.

— Почему ты родителям не говорила? Почему в другую школу не перешла?

— Я думала, что девочки, которые надо мной смеялись, мои подружки. Я думала, что они самые классные в классе. Я проглатывала молча все их шутки. Знала, что нельзя говорить родителям обо всех обидных словах, потому что они не разрешат мне с ними общаться. А ведь они приходили часто к нам в гости, и мама их кормила. А потом в шестом классе меня впервые побили.

— За что? — я прикусила губу, пытаясь не расплакаться.

— Потому что я призналась своей подруге, что мне нравится один мальчик, который был на год старше и который на тот момент встречался со звездой нашего класса. Та, посчитала, что я хочу отбить у неё парня. И после школы, та самая подруга, позвала меня гулять на заброшенную стройку. Меня били вчетвером.

— Родители заметили? — сиплым голосом спросила я.

Даже живя в детском доме, я не встречала таких зверств.

— Нет, — Лера улыбнулась. — Я была искусной лгуньей. Мама тогда родила Машку и только мимолетно интересовалась моей учёбой. Мной занимался Мишка. Но он тоже тогда начал работать. И работал сутки напролёт. Я не могу сказать, что мои родители в чем-то виноваты. Нет. Ни в коем случае. Я по-прежнему считаю, что они лучшие родители, которые могли мне достаться. И благодарю судьбу за то, что попала именно к ним. За чудесную и крепкую семью. Но иногда родители просто слепы и глухи. Увы. И сейчас, когда я стала мамой, некоторые обиды на родителей ушли. Я просто попытаюсь быть внимательнее к своей доченьке, когда она будет учиться в школе. Разговаривать с неё.

— И чем же это закончилось всё? Тебя обижали до конца школы?

— Нет, — девушка улыбнулась уголком губ. — В седьмом классе Мишка заметил, что мои вещи слишком часто оказываются испорченными. И он всё у меня выпытал. А на следующий день пошёл в школу. Не знаю, что он там говорил директору и учителям, но после этого меня больше не трогал никто. Меня обходили стороной. Перестали замечать. В десятом классе я начала краситься. Рисовать стрелки, чтобы выглядеть старше своего возраста. Вести себя иначе, будто мне плевать на всех. Покупала модные вещи. Они сами стали пытаться водить со мной дружбу. Но стоило мне кого-то подпустить слишком близко, как я тут же обжигалась. В моей жизни было четыре случая, когда мне делали больно те люди, которых я считала лучшими подругами. Я всегда слишком открываю душу. Я хочу отдавать всё самое лучшее тому человеку, которого люблю. Я делаю, делаю, делаю. А потом резко замечаю, что не получаю отдачи. Что я просто удобный человек. Ходячая энциклопедия. Лера всегда поможет. Разочарование с каждым разом всё сильнее. Даже сейчас, я открываю тебе душу, — Лера горько ухмыляется. — Хотя прекрасно знаю, что уже по дороге домой мне станет морально плохо. Потому что я слишком много рассказала о себе. Нагрузила тебя своими проблемами. Не дала тебе и слова вставить.

— Лерочка, — я обхватила руками ледяные ладони девушки, которые лежали на столе, — ты меня ни капли не нагрузила. Честное слово. Я, наоборот, благодарна тебе за то, что ты настолько открыла мне душу и рассказала всё как есть. И я рада, что мы познакомились с тобой.

— Угу. Я, как последняя дура, тебе нахамила.

— Зато это незабываемо, — хихикнула я. — А так… Я очень надеюсь, что наше общение продолжится. Мне впервые настолько легко болтать с девчонкой. До этого я общалась только с Ником. Он был моим единственным другом за последние десять лет.

Наш разговор прервал телефонный звонок.

— Блин, домой пора, — отложив телефон после короткого разговора, сказала она. — Совсем заболталась.

Попрощавшись с девушкой, поехала на автобусе домой. На лицо то и дело наползала улыбка, когда я прокручивала в голове сегодняшний день. Я в очередной раз убедилась, что Лерка просто идеально подходит Никите. Хрупкая, нежная, но со стальным стержнем внутри. Знаю, что Ник будет делать всё для её счастья. А Лера, с её желанием делиться своим душевным теплом с окружающими, наконец-то будет получать отдачу. Будет счастлива, находясь рядом с мужчиной, который её ценит. И я буду делать всё, чтобы Никита и Лера помирились.

Достала телефон из сумочки и разочарованно вздохнула. Ни одного пропущенного. Ладно. Позвоню Мишке уже после девяти сама. Написала Лере сообщение:

Спасибо за этот прекрасный день. Надеюсь, что такие прогулки мы будем совершать часто;)

Через две минуты пришёл ответ:

И тебе спасибо! Давно я ни с кем не разговаривала по душам=)

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

От остановки домой шла не спеша, улыбаясь от уха до уха. Почему-то твёрдо уверена, что после этого разговора наши отношения с Лерой перейдут в разряд дружеских.

Во дворе, по привычке, вскинула глаза на окна пятого этажа и увидела, что на кухне у Мишки горит свет. Так он дома? Почему же тогда не позвонил? Не заходя домой, пошла на пятый этаж. Нажала на звонок, но дверь никто долго не открывал. Позвонила во второй раз, нетерпеливо топая ногой. Наконец-то дверь открыла молодая рыжеволосая девушка в коротком чёрном халатике. Я попятилась от неожиданности.

— Девушка, вы к кому? — спросила она недовольно, плотнее запахивая халат на груди и окидывая меня оценивающим взглядом с ног до головы.

— Извините, я квартирой, наверное, ошиблась, — я попятилась назад к лестнице.

— Бывает, — пожала она плечами и захлопнула дверь.

Этот звук был оглушающим. Я вздрогнула всем телом. Кто эта девушка? Что она делает в квартире Миши? Я знаю, что это не его сестра. Я видела фотографии каждой его сестры. Стало ужасно трудно дышать. На грудь будто положили огромный тяжелый камень. Что же это получается, что я жду от него звонка, а он в своей квартире с другой женщиной?

Нет! Я должна всё выяснить! Я не хочу быть истеричной дурой, которая делает поспешные выводы. В первый раз я Лерку приняла за его любовницу. Снова позвонила в дверь. Девушка открыла быстро.

— Ну? Снова дверью ошиблась? — противный голос, однако.

— Где Миша? — спросила ровным голосом, пытаясь заглянуть через её плечо.

— Зачем тебе нужен мой жених?

— Твой кто? — я запнулась.

— Мой жених, — громко повторила девушка. — Так зачем?

— Я… да так… хотела кое-что спросить у него… уже неважно. Простите, что побеспокоила, — заикаясь, выдавила я.

Как сомнамбула спустилась на первый этаж. Дрожащими руками пыталась попасть в замочную скважину. Когда дверь, наконец-то, поддалась, ввалилась в квартиру и свернулась клубочком на полу прямо в коридоре. Прижав колени к груди, пыталась унять душевную боль.

— Ксюш? — испуганный голос Никиты. — Ксюшенька, что случилось? Тебе плохо? Скорую вызвать?

— Не нужно скорую, — глухо сказала я. — Мне так больно Ник. Так больно.

— Где болит, Ксюш?

— Тут, — я села ровно, прижимая руку к груди, где сердце разрывалось на куски. — Как же больно, Ник…

— Ксюшенька, — Никита сполз с коляски на пол.

Прижал меня к своей груди и начал раскачиваться из стороны в сторону. Глаза были сухими. Ни одна слезинка не сорвалась с ресниц. За что он так со мной? Зачем было давать надежду? Зачем врать?

А моя интуиция мне нашёптывала, что не может всё быть настолько идеально. Не может быть человек настолько идеален. Будет крыться где-то скелет в шкафу. С детства чётко усвоила одну истину — когда всё слишком хорошо, то жди беды. Обязательно случится что-то такое, что убьёт радость и принесёт слёзы.

— Ник, я хочу уехать на некоторое время… На несколько дней. Мне нужно прийти в себя… Не здесь… Ты справишься без меня? — шепчу сломленным голосом.

— Справлюсь, Ксюш. Справлюсь, — испуганно отвечает Никита. Он ничего не может понять.

— Я сейчас не хочу ни о чём говорить, Ник. Потом объясню, когда приду в себя. Я просто хочу провести несколько дней в одиночестве, чтобы собраться с мыслями.

Никита молчит. Сильнее только прижимает к себе и целует в висок. Достаю из куртки телефон и ищу недорогую квартиру, которую сдают посуточно.

— Ксюш, поживи в моей квартире. Квартиранты позавчера съехали. Квартира свободна.

Пожимаю плечами, молча соглашаясь. Всё будто в тумане. Я не понимаю ничего.

Беру в комнате необходимые вещи и, вяло махнув Никита рукой на прощание, покидаю квартиру. В подъезде взгляд падает на лестницу. Вспоминаю, как мужчина сидел тут на ступеньках и прижимал меня к себе, шепча на ухо… ложь. Всё, что было между нами, было ложью. Игрой. Всхлипываю и бью сжатым кулаком в стену. Сволочь! Никогда не прощу! Даже оправданий слушать не стану.

В квартире Никиты выпила снотворного и провалилась в спасительную темноту.