Ты создана для этого

Сэм

Сегодня утром пришло письмо от парней из Уппсалы. Они наняли другого режиссера для рекламы шипованных шин. Гребаные придурки. Черт возьми, я был лучшим на курсе, получил диплом с отличием. Гранты, стипендии, должности. А теперь что?

Все в порядке. Я своего добьюсь. Не сдамся. Буду продолжать.

Из студии услышал хныканье Конора. Несколько дней подряд он не переставал капризничать.

– У него режутся зубы, – объяснила Мерри, уверяя, что все нормально. Она прочитала об этом в книге для родителей, которую я ей купил.

– Давай отправимся на долгую прогулку, – предложил я.

Хочу, чтобы Мерри делала как можно больше физических упражнений и держала себя в тонусе. Ей надо сбросить лишние килограммы, которые она набрала во время беременности. Нужно просто приучить себя к дисциплине, вот и все, обычно говорю я.

Я усадил Кона в рюкзак, который водрузил себе на плечи. Мерри надела на голову ребенка панамку и смазала его солнцезащитным кремом, а заодно и мою шею, чтобы та не обгорела.

Мы заперли за собой дверь и пошли по лесной тропинке вдоль заповедника. День был теплым, но не жарким. Тишину нарушало лишь жужжание насекомых и щебетанье птиц.

– Пот пойдет нам только на пользу, – сказал я, выбрав для прогулки один из самых трудных маршрутов.

Мерри шла позади нас. Я слышал ее тяжелое дыхание.

– Как здесь красиво, – сказал я. – Летом здесь просто потрясающе.

Мерри промолчала.

– Дорогая?

– Сэм, я постоянно это твержу, разве не так? Это красиво. Это чудесно. Это изумительно.

– Господи Иисусе! – воскликнул я. – Надеюсь, ты не забеременела в этом месяце.

– Что?

– Расслабься, – произнес я, – я шучу. Очевидно, ты испытываешь тяжелый предменструальный синдром, правда? Просто у тебя дурное настроение. Гормоны играют, – со смехом добавил я. – Вы, женщины, такие впечатлительные. И при этом считаете, что можете править миром.

Я продолжил путь, оставив Мерри наедине с терзавшими ее мыслями. Не хочу потакать таким ее настроениям. Да она и сама знает, что мне это не нравится.

Утро вторника, а я гуляю с ребенком в рюкзаке за спиной. Вот такая теперь у меня жизнь в Швеции. Транскультурация. Это – антропологический термин. Он означает процесс адаптации эмигрантов к новым условиям жизни и, в частности, к культурным традициям.

Профессор. Я любил, когда меня так называли. Но здесь это звание не имеет ни малейшего значения. Эй, профессор Херли, а не хотите ли направить камеру на шипованные шины?

Конор начал хныкать, и я остановился, чтобы взглянуть на него.

Мокрый от пота он стянул с головы панамку. Подошла Мерри.

– Ему жарко, – сказал я.

– С ним все в порядке, – ответила Мерри, – просто хочет пить.

Она дала ему бутылочку, и тот сразу высосал из нее всю воду. Жена смочила тряпочку и положила ему на шею, чтобы охладить кожу.

– Ты просто чудо, мамочка, – похвалил ее я, – всегда знаешь, что надо делать.

– Прости за то, что произошло. Возможно, ты прав. Это действительно, должно быть, ПМС.

Мы пошли по тропинке назад и спустились к озеру.

Я наклонился, чтобы попробовать рукой воду.

– Ледяная, – сказал я. – Через пару недель нагреется.

Мерри стояла как вкопанная, не отрывая глаз от бесконечной голубой глади озера.

– Раздумываешь, стоит ли войти? – спросил я, поддразнивая ее.

– Что-то вроде того, – неясно ответила она, постояла еще, целиком уйдя в свои мысли.

Вернувшись домой, Мерри приготовила легкий ланч – сыр, свежий хлеб и салат. Она до сих пор выглядела рассеянной – забыла положить лимон в мою содовую и заправить маслом салат.

– Ты сегодня сама не своя, – сказал я. Мне показалось, что она съежилась.

– Прости, Сэм, не знаю, что со мной происходит.

– Фрэнк уже написала, когда приедет? – спросил я, пытаясь поднять ей настроение.

– Нет еще, – ответила она, покачав головой. – Очевидно, пытается закончить дела на работе, чтобы уйти в отпуск.

– Вкусный хлеб, – произнес я, и она улыбнулась.

– Я опробовала новый рецепт.

– Ах, какая у меня женушка, – воскликнул я, – постоянно превосходит саму себя.

Мерри засияла.

«Время от времени ее необходимо поощрять, – подумал я. – Или она потеряет уверенность в себе и начнет увядать».

– Кстати, – сказал я, – я получил эту работу.

– О, Сэм! – воскликнула она. – Я была уверена, что тебя возьмут.

После ланча Мерри уложила Конора спать, вынесла пару одеял и расстелила их на лужайке.

– Мы тоже можем немного вздремнуть здесь? – Она улыбнулась и, как обычно, когда смотрела на меня, прищурилась, словно от яркого света.

– Мерри, – сказал я, – сейчас полдень, вторник. Мне надо работать.

Я оставил ее в одиночестве на пустой лужайке и вошел в дом. Сидя в затемненной студии, я смотрел видео, записанные другими людьми, на тридцатидюймовом мониторе, который купил в ожидании нового взлета моей карьеры. Проверил электронную почту. В одном из писем было предложение принять участие в конкурсе, чтобы получить грант. Должно быть, старая рассылка.

Где-то через час я поднял жалюзи и посмотрел в окно. Мерри все еще сидела на одеяле, скрестив ноги, лицом к дому. Довольной она совсем не выглядела. Не чувствовалось, что она отдыхала. Ни малейшего признака удовольствия на лице. Вообще никакого выражения.

«Как же я люблю эту женщину», – подумал я.