Тьма на пороге

Глава 9 Хаос и непонимание

После поворота на улице начинают появляться и другие едущие автомобили. Но честно говоря, лучше бы их не было! Полное ощущение того, что я участвую в аттракционе Автодром. Такой же дурдом, где машинки летят со всех сторон, а ты бешено крутишь рулём, пытаясь от них увернуться.

Вот только, за рулём сижу не я, а матерящийся водитель. И думаю, что эффект от столкновения в нашем случае будет куда сильнее, чем в парке развлечений. Об этом же непрерывно бормочет наш водитель, когда перестаёт ругаться. Нам же приходиться из всех сил держаться за поручни, чтобы не вылететь из кресел.

— Твою мать, — шипит Егор, — а под землёй-то было куда спокойнее.

И разве только машины. На улице полным-полно людей, которые, кажется совсем сошли с ума и норовят броситься под колёса.

— Все эти учения по гражданской обороне, — хмыкает Фёдор и придерживает винтовку во время очередного крутого виража. — И отчёты: всё сделано на пять баллов. Вот оно — все, мать их, пять баллов!

— Сейчас немного срежем, — хрипит водитель и круто выворачивает баранку руля, так что автобус едва не опрокидывается на бок. — Держитесь!

— Главное, вовремя предупредить, — ругается Надя и ловит улетающий дробовик. — Чувак, ты там совсем с катушек слетел?

Мы сворачиваем в переулок и автобус ускоряет ход. Машин тут практически нет, а редкие пешеходы жмутся к стенам домов.

— Так что происходит-то? — интересуется Фёдор.

Водитель не успевает ответить, потому что именно в этот момент в наушниках прорывается голос Зины:

— А, пропажа нашлась, — трещат помехи. — Очень вовремя, надо сказать. Тут у нас такой завал, фиг лопатой разгребёшь.

— Что случилось? — в голосе командира звучит раздражение. Оно и понятно: Фёдор терпеть не может всяких непонятных ситуаций. Да ещё и после того, как нас изрядно погоняли в подземелье.

— Нас атаковали, — голос Зины то приближается, то удаляется и слышен он на фоне какого-то глухого рокота. Такое ощущение, будто наш координатор едет в танке. — Весь, мать его, чёртов город атаковали.

Все кивают: именно то, что и предполагали, но не успели сообщить наверх.

— Из-под земли? — уточняет Надя, придерживая скачущее оружие. Автобус успел ещё раз повернуть и теперь гонит по колдобинам.

— Из-под земли? — Зина некоторое время молчит, точно обдумывает эту нехитрую мысль. — Так там-таки есть кому атаковать? Офигенно просто! Папа лезгинку станцует от радости, когда ему расскажу. А нет, сами поведаете ему эту охренительную новость. Ребятушки, периметр прорван, точно мои колготки в двадцать ден — сплошные дырки.

— Но, Башня же, — ворчит ошарашенный Егор. — Как так-то?

— Эта перехваленная хрень не сработала, — кажется Зина вот-вот рассмеётся. Возможно у неё истерика. Рокот в наушниках усиливается и становятся слышны непрерывные очереди. — Но в её оправдание могу сказать, что система не сработала потому как её нахрен отключили!

Над домами проносятся вертолёты. Сразу три штуки, один за другим. Идут так низко, что звук ревущих моторов заполоняет всё вокруг, давит к земле. Водитель автобуса уменьшает скорость и опасливо глядит наверх через лобовое стекло.

— Пару сшибли, — говорит водитель. — Один — аккурат над Виноградным, на дома упал.

Происходит что-то немыслимое. Кто-то отключил охранную систему города, и ворвавшиеся твари сумели сбить два боевых вертолёта. Что, чёрт возьми, творится?!

— Там сейчас натуральная жара, — продолжает водитель. — Твари прут вдоль канала, да ещё и пожар от вертушки…

Я хорошо знаю город, поэтому сопоставив увиденные знакомые ориентиры, с тем, что сказал шофёр, спрашиваю:

— Так мы в пригород? Егор топорщит брови. — В Виноградное?

— Да ребятушки, — вместо водителя отвечает Зина, и в наушниках слышны звуки близких выстрелов. Что-то мощно ухает, так что закладывает уши. — Все наши группы сейчас здесь. Не сумеем остановить прорыв — городу капец. Думаю, под землёй вам пришлось несладко, но соберитесь.

— Принять Сурок, — после некоторого раздумья командует Фёдор и смотрит на меня. — Лёнь, сейчас совсем не время для твоих закидонов и думаю, каждый ствол на счету. Сумеешь удержаться и не баловать?

Что я ему могу обещать? Но…каждый ствол на счету, и я молча киваю. Настя хочет что-то сказать, но только вздыхает и поворачивается к окну. Мы как раз едем по Индустриальной и тут уже заметно, что происходит какая-то дрянь. Машин стоят поперёк дороги. Некоторые так и вовсе воткнулись в столбы и стены зданий. Из переулка торчит зад скорой помощи. Дверь открыта и наружу свисает длинный кусок белой материи. Вокруг — никого.

Автобус лавирует среди брошенных автомобилей, и водитель скрипит зубами. Звуки очередей становятся всё громче и над нами пролетает ещё один вертолёт. Он внезапно выпускает пару ракет и те поражают что-то в полукилометре от нас. Столбы пламени до неба и адский грохот.

— Охренеть! — бормочет Егор. — Охренеть!

— Всё, ребятушки, — Зина почти кричит, но её всё равно едва слышно. — Надеюсь, ещё свидимся.

Это её: «надеюсь» напрягает, если честно. Вообще не помню, когда наш координатор последний раз принимала участие в чём-то серьёзнее перепалок с начальством.

Громыхает и стрекочет совсем рядом. Мимо едут автобусы, много автобусов. В окнах видно женщин, мужчин и детей. Эвакуация, понятно. Хреново. Если мы отдадим окраины города врагу, то до полной капитуляции останется совсем немного. А полная капитуляция в нашем случае — истребление всех горожан или обращение их в монстров, что в сущности одно и то же.

За автобусами едет Манул — серьёзная машинка, на которой кроме спаренных пулемётов имеется ещё и ракетная установка. Башенка автомобиля повёрнута назад и у меня возникает ощущение, что машина совсем недавно вышла из серьёзной заварушки. Возможно из-за пятен ржавого цвета вдоль правого борта.

Мы доезжаем до перекрёстка и становится понятно, что дальше придётся топать пешком. На пересечении улиц стоит танк. Его массивное тело полностью перекрывает проезд, и никто не собирается убираться в сторону, чтобы пропустить нас дальше.

Фёдор выбирается наружу и обменивается парой фраз с командиром боевой машины. Экипажу поставлена задача, любой ценой остановить врага, буде тот таки прорвётся сюда. Кроме танка здесь окопались два взвода автоматчиков из добровольцев Факела. Вот никогда не думал, что этих ребят когда-то позовут на помощь. Да, надо понимать, насколько всё хреново, если привлекли гражданских.

— Дома заминированы, — сообщает Фёдор, возвращаясь в автобус. — Если станет совсем фигово, начнут рвать. Ну, чего расселись? Пошли, тут всего пару кварталов.

Командир молча протягивает мне винтовку. И смотрит прямо в глаза. Что он собирается сделать? Заглянуть мне в черепушку? Так я и сам не знаю, что там внутри. Вот только странно: стоило нам выбраться наружу и те глюки, что преследовали под землёй, тут же исчезли, как отрезало. То ли потому что здесь эта заваруха, то ли ещё почему, чёрт его знает, но мне такое — только на руку.

Мы успеваем пробежать ровно квартал: домов шесть, не больше. Но и за это время я понимаю, какая беда произошла. Возле подъездов валяются брошенные при торопливой эвакуации вещи людей. Особенно хреново на душе становится, когда видишь лежащие игрушки. Некоторые растоптанные, разломанные в спешке бегства. А ведь мы же специально работаем, чтобы такого никогда не происходило.

— Печально, — бормочет Егор, пиная разноцветного зайца.

В этот самый момент всё и начинается. Из ближайшего переулка выхлёстывает чёрная волна и на бешеной скорости катится в нашу сторону. Натуральная волна: между бегущих тварей не видно просвета и в первые секунды я вообще не могу понять, как выглядят чудища.

Да и не время заниматься изысканиями. Егор занимает позицию в центре улицы и пулемёт в его руках сначала клокочет, а потом издаёт торжествующий рёв. Мы стоим по обе стороны товарища и помогаем его «газонокосилке», как можем. У меня, правда, некое раздвоение внимания: целюсь в нападающих и одновременно изо всех сил контролирую себя. Ведь реально, не дай бог накроет с оружием в руках.

Чёрная волна натыкается на невидимое препятствие и расплёскивается на огромные тёмные капли: дохлых и раненых монстров. Очевидно, гады не ожидали, что кого-то здесь встретят, поэтому особо не стереглись. А теперь им приходится спешно искать укрытие. Открытые двери некоторых подъездов — самое очевидное, поэтому нашей задачей становится не допустить, чтобы хоть одна мерзость успела туда нырнуть.

— Держим подъезды, — командует Фёдор. Ну, умные мысли нам приходят в головы одновременно. Как и некоторые глупости, кумовья, всё же. — Двинули.

Наша группа начинает постепенное движение вперёд по улице. Шагать достаточно сложно: асфальт завален чёрными тушами. Они не то чтобы воняют, но слабый запах неприятен и от него кружится голова.

— Башка у всех кружится? — спрашиваю я, на всякий случай.

— У меня точно, — ворчит Егор, меняя ленту в пулемёте. — Воняют падлы!

— Маски, — командует Фёдор. — Это может быть опасно.

— Ну ладно под землёй, — Надя ворчит, однако выполняет приказ. — Но ещё тут! Где в следующий раз, на кухне?

— Ну, если у тебя котлеты подгорят, — говорю я и надеваю респиратор. — И не смотри на меня так — это шутка.

Улица зачищена полностью. Около полусотни чёрных гадов валяются без движения в лужах тёмной жидкости. Мы шагаем дальше, но вдруг Настя останавливается и склоняется над трупом мутанта.

— Это не такие, как под землёй, — говорит Настя. — Там больше похоже на стандартные формы, а тут — что-то совсем новое.

— Нет времени, — Фёдор машет рукой. — потом пиджаки изучат и расскажут нам.

Меня больше тревожит то, что очень большая группа врага сумела каким-то хреном просочиться через наших и считай почти прорваться в глубокий тыл. Спросить кого-то, о том, что происходит невозможно: в наушниках стоит треск и свист, а отдельные непонятные фразы просто тонут в этом шуме.

Ещё несколько домов и мы выходим на берег канала. И да, похоже мы добрались до побережья Стикса. Противоположная сторона затянута дымом, сквозь чёрные клубы которого видно, как что-то ярко пылает. Источников пламени много — не меньше двух десятков, но пара — особо яростные, там что постоянно вспыхивает и выпускает фонтаны искр. Очевидно — это те самые сбитые вертушки.

Здесь нам наконец-то попадаются люди. Около моста стоят три танка и четыре Манула. Стволы орудий и пулемётов смотрят на тот берег канала. Ещё несколько боевых машин стоят чуть дальше. Безлошадных бойцов тут совсем немного, но среди них имеется важная шишка. Полковник Залесный, из группы стратегического контроля — всегда считал этих ребят бесполезными дармоедами. Возможно, ошибался.

— Капитан Молчанов, группа Дьявол, — докладывает Фёдор. Полковник морщит лоб, видимо силится понять, какого чёрта мы тут делаем. А может, у него просто несварение желудка, кто знает, однако командир всё же поясняет. — Выполняли особое задание руководства. Сейчас не можем ни с кем связаться.

— Это да, — полковник кивает. — Ублюдки как-то глушат всю нашу связь. Однако контроль над периметром уже восстановлен, прорывы локализованы, сейчас мы анализируем информацию с дронов и принимаем решение.

Видно, что офицер привык общаться с журналистами. Пока он важно вещает, мне кажется, что где-то за спиной притаились оператор и интервьюер. Однако, радует, что атака врага захлебнулась. Хоть бы там наши уцелели. Однако, понимаю, что после такой яростной стычки обязательно будут и раненые, и убитые.

Залесный поднимает с брони танка лежащий там планшет и показывает Молчанову, куда нам следует выдвигаться. Знакомое место. Когда-то мы довольно часто ходили туда с Варей. В сердце словно засела тупая игла и чьи-то пальцы медленно проворачивают её. Странная всё же тварь, человек: мы едва выбрались живыми из одной заварухи и вот-вот поучаствуем в другой, не менее опасной, а я думаю чёрт знает о чём.

— Понял, — говорит Фёдор. — Дожимаем до Петровской, а там уже соединяемся с основными силами. Хреново, что связи нет.

— Работаем, — говорит полковник и досадливо морщится. — Что-то ваши учёные умы ни о чём таком ни разу не упоминали.

— Потому что ничего подобного раньше и близко не было, — вполголоса говорит Настя. Залесный смотрит на неё в упор. Похоже они знают друг друга. Но вида не подают. — Раньше все их действия укладывались в шаблон биологической цивилизации, а сейчас они пытаются использовать нечто, имеющее отношение к технологиям.

— Да, собственно, плевать, — Залесный массирует пальцами опухшие красные веки. — Главное, чтобы эти мрази сдыхали, как можно быстрее, а что они при этом используют — неважно.

— Всё, — Фёдор поправляет винтовку, висящую на плече. — Топаем, времени в обрез.

— Эй, Костя, — Залесный машет рукой кому-то в кабине ближайшего Манула. — Подбрось ребят и поддержи там, если что. Похоже, вы здесь уже не потребуетесь.

— О, с комфортом покатимся, — хмыкает Егор. Хоть что-то хорошее за сегодня.

Пока едем по мосту, Костя — белобрысый коротышка с конопатым носом рассказывает, как жарко тут было ещё полчаса назад. Ну, это мы и сами видим: мост буквально засыпан трупами мутантов. Кое где в бетонной поверхности видны глубокие рваные воронки, оставшиеся после разрыва снарядов. И почти не осталось места, чистого от чёрной крови. Твари почему-то не стали форсировать реку по воде, а пёрли прямиком на пулемёты и пушки.

— Водобоязнь? — спрашиваю я у Насти, и она кивает. Однако же, не слишком уверенно. — Что не так?

— Никто особо не задавался целью проверять фобии врага, — она пожимает плечами. — Всех больше интересовала физиология, ну чтобы понять, какие имеются уязвимые места. Возможно, стоит провести широкие исследования.

— Ага, который годик мы барахтаемся в этом дерьме? — с кривой ухмылкой спрашивает Надя. — И тут только доходит, что надо бы как-то изучить врага получше. Поширше, так сказать. Ну, ещё лет сто, и мы всё окончательно проясним. Если к тому времени ещё останутся живые люди, конечно.

— Крайне сложно изучать привычки и фобии тех, кто в заключении проявляет лишь суицидальные наклонности, — Настя качает головой. Кажется, она не сердится на колкость Надежды. — Похоже, в отрыве от своих сородичей, мутанты полностью утрачивают стремление жить дальше. Кое-кто предполагает, что у противника имеются зачатки коллективного разума. Но это всего-навсего предположение, ничем пока не подтверждённое.

— Наука-шмаука, — бормочет Егор, — Приехали, кажись.

Два тяжёлых Ирбиса бок о бок застряли в глубокой яме, так что наружу торчат только их бронированные задницы. Яма почти доверху наполнена мутной коричневой жидкостью и смердит так, что ощущается даже на расстоянии в десяток метров. Вокруг воронки — натуральные кучи дохлых мутантов. Похоже, наши били уже в упор, потому, как от некоторых чудищ остались лишь жалкие ошмётки.

Около ямы стоят автоматчики с ног до головы заляпанные чёрной кровью. Большинство заняты тем, что пытаются зацепить трос за буксировочный крюк Ирбиса, а остальные, судя по всему, следят за тем, чтобы спасателям не откусили чего-нибудь, жизненно важное.

Стены домов вокруг покрыты множеством выщерблин, а окна на первых трёх этажах отсутствуют, как факт. М-да, придётся поднапрячься, чтобы жители сумели вернуться домой. Если они, конечно согласятся. После сегодняшних-то событий.

Мы выбираемся наружу и тут же обнаруживаем знакомые лица. Маленький худой боец с физиономией чёрной от копоти, бросается на грудь к Феде и колотит командира руками по спине. Кум несколько фигеет от такого, но всё быстро проясняется.

— Ребятушки, — почти кричит Зина, — как же я рада вас всех видеть! Да ещё и живыми, чёрт вас дери!

Папа, которого по пятам преследуют двое автоматчиков, тоже рад, но ограничивается пожатием руки. А Зина поочерёдно вешается на всех. Даже Насте достаётся небольшая толика радости нашего куратора.

Папа начинает коротко вводить нас в курс дела. Вроде как, всё закончилось и закончилось более-менее благополучно. Наши дроны фиксируют массовое отступление противника за полосу периметра. Тех немногих, кто пытается затаиться, выжигают огнемётами. Потери, конечно велики, но безвозвратных — немного. Но и этих вполне достаточно, чтобы кого-то серьёзно взяли за причинное место.

— Мы тут уже не нужны, — говорит Папа и смотрит в небо. Оттуда доносится усиливающийся рокот вертолётных моторов. — Экстренное совещание в министерстве — через час. До этого, я хочу, чтобы вы показали мне результаты ваших, гм, развлечений. Я должен понять, как разобраться в этом проклятом хаосе.

— Хаосе? — уточняет Федя и Папа кивает.

— Не знаю, как по-другому назвать всё это, — он качает головой. — Честно говоря, у меня очень сильное ощущение, будто мы на пороге больших неприятностей.

— То есть всё это, — я тыкаю пальцем в Ирбисов, — ещё не?

Папа молча смотрит на меня. В этот момент в полусотне метров приземляется вертушка.

— Грузимся, — говорит Папа. — Времени — в обрез.