Тысяча замков

10. Гриффинор

Среди снежных пиков лежала небольшая овальная долина. Скалы окружали ее сплошной неприступной стеной, поэтому попасть сюда можно было только прилетев. У Вишены, как обычно, возникла шальная мысль: почему гномы, мастера-рудокопы, не проведут сюда подземный тоннель? Наверное, что-то мешает этому, может расстояние, может необычайная крепость породы. А скорее всего, нечего тут гномам делать: Гриффинор давно разрушен, а руины под ним вычищены Гонтой, так что ближайшие годы тут никто бы и не появился, не выйди лойдяне и их спутники в поиск.

Пегас стал стремительно снижаться. Грифоны гномов и прибрежников уже спустились на просторную ровную площадку перед остатками замка.

Как убедился чуть позже Вишена, площадка казалась ровной только сверху. Ее покрывала густая трава, росшая пучками, отчего почва походила на кочковатое болото. Благо хоть луж не было…

Толкнувшись копытами в траву, пегас перешел с полета на галоп и особым образом сложил крылья на спине, оперев их на всадника. Крылья были совсем не тяжелые, и Вишена решил потерпеть: вдруг так и надо? Летатель из него был, как из сурка рыболов.

Когда его скакун (точнее – летун), перейдя с галопа на рысь, потом на шаг, и вовсе остановился, Вишена облегченно вздохнул. Не то чтобы он испугался полета, но все же чувствовал себя в небе неуютно. Чужим он был там. А оказавшись вновь на земле повеселел и расслабился. Но не забывал и о том, что предстоит обратная дорога.

Сириан вел своего пегаса под уздцы, словно обыкновенную лошадь. Крылья устилали широкую спину зверя дивной перистой попоной, из под которой виднелся передний край седла.

– Ну как? – спросил Сириан.

– Здорово! – честно сказал Вишена. – Хотя, дух захватывает с непривычки.

– У всех захватывает по первому разу. А потом привыкаешь… Ладно, пошли.

Грифоны, птицы и одинокий дракон отдыхали в стороне. Кондотьеры собрались у ветхих, поросших лишайником камней, в которых трудно было угадать некогда величественные стены гномьего замка. Тарус говорил о чем-то со старыми кондотьерами гномов; здесь же стояли Йэльм, Боромир и Анча. Славута, Ларс и Хокан нашлись чуть поодаль, наблюдали из-за спин. Вишена пошел к ним, оставив пегаса на указанном Сирианом месте.

– Сейчас начнется, – шепнул Пожарскому Славута. – Запоминай, друже: думаю, будет довольно красиво. Они любят церемонии.

И Вишена обратился в зрение и слух.

Йэльм как раз показывал остальным добытую у Оракула карту. Вишена знал: на ней указана скрытая руина. Судя по карте она была совсем рядом, в сотне-другой шагов от развалин замка. Гномы смотрели то на лист пергамента, то по сторонам, переговаривались, потом один из них указал рукой направление и все сместились к горам, почти к неприступной скалистой гряде. Некоторое время шли вдоль нее. Остальные кондотьеры, вынужденно пребывавшие в наблюдателях, тянулись следом. Два гнома вышагивали у самой стены, совершенно отвесной, и заглядывали в каждую трещину, в каждую выбоину в темно-сером камне.

Наконец они своротили с помощью еще троих остроконечную глыбу, за которой убегал в толщу скал узкий ход; чем-то это место напомнило Вишене вход в пещеру Рубинового Клада, только никакого черта, высеченного в камне, здесь не было.

«Интересно, чья магия заставила камень ожить и изменить форму там, дома?» – подумал Вишена отстраненно. Ведь у той памятной пещеры рисунок стал другим когда они вышли из-под земли.

Посовещавшись, трое гномов достали из-за поясов внушительных размеров секиры, сказали что-то на прощанье остающимся, и один за другим исчезли в темном лазе, более похожем на обыкновенную трещину.

Глубоко вдохнув, Вишена представил себя на их месте. Когда обволакивает обманчивая тьма подземелья, и пытаешься угадать кто ждет тебя во мраке. Ждет, чтобы умереть и отдать, что хранит, или взять твою жизнь и хранить свое сокровище дальше. Рука сама потянулась к верному мечу, а взгляд опустился на гарду. Точнее на руны. Они были темны. Но Вишена помнил, что в руинах они загорались далеко не всегда.

Перехватив вопросительный взгляд Славуты, Пожарский слегка пожал плечами и показал меч. Славута кивнул, непроизвольно поглаживая древко секиры.

Из хода долго не доносилось ни звука. Все ждали, затаив дыхание: любой из присутствующих здесь людей, гномов или эльфов знал что это – проникнуть в руину. Даже песиголовцы в общем-то знали, иногда помогая кондотьерам, особенно если нечистые прорывались к поверхности.

Вдруг донесся слабый, едва слышный шум, не то крик, не то топот шагов. Но точно не звон оружия. Славута говорил, что железным оружием из обитателей руин пользуются лишь некоторые демоны и почти все бегунки. Остальные уповают на клыки и когти, да еще иногда на магию.

И вдруг из трещины в скале бесшумным облаком выпорхнул призрак. Белесый, бесформенный, точнее – колеблющийся, непостоянный. Он оторопело застыл, почуяв столько живых рядом с собой. Должно быть он сидел здесь в полном одиночестве долгие годы.

Все схватились за мечи да секиры, растерявшись в первый миг, только Вишена, уже имевший дело с призраком, потянулся к своему поясу. В кончиках пальцев привычно закололо и Вишена с облегчением выпустил язык Холодного Пламени прямо в призрака.

Однако тот мгновенно перетек на новое место, увернувшись от синеватой струи, на миг застыл, и проворно нырнул в руину. Все произошло очень быстро, никто не успел и ахнуть.

Теперь из трещины донеслись отчетливые голоса: гномы встречали недруга. Чем встречали, Вишена не знал, но призрак этого очень боялся, потому что вновь выскочил на свет, будто ошпаренный. Вишена вторично метнул Пламя, и вторично промахнулся. Оставшийся на поверхности гномий кондотьер с любопытством взглянул на Пожарского, оставив в покое свой внушительный топор.

Теперь призраку некуда было скрыться: из хода выступил один из гномов, сжимая в опущенной руке секиру, а вторую руку, с надетым на палец перстнем, выставив перед собой. Сгусток полупрозрачного тумана дернулся в одну сторону, в другую, явно желая скрыться куда-нибудь во тьму, но кругом были люди. Одного-двух он, наверное, мог бы умертвить, но всех – не успел бы.

И тут его настиг третий удар Холодного Пламени, на этот раз точный. Призрак вспыхнул, словно соломинка в языке огня, и исчез. Резко запахло, похоже на то, как пахнет после грозы.

Гном с кольцом некоторое время неподвижно стоял, глядя прямо перед собой, потом медленно опустил руку. Его товарищи друг за другом показались из полумрака трещины. Один из них держал в руках книгу в покрытом плесенью переплете. Они озирались, видно пытались понять куда девался противник, вытуренный из подземелья.

– Его нет больше, – сказал гном-кольценосец, засовывая секиру за украшенный драгоценными камнями пояс и запахивая плащ. – Кто-то его сжег.

– Не понимаю, – проворчал гигант в желтом. – Магия ведь действует только в руине.

– Значит, не только, – сказал Тарус рассудительно. – Около руины тоже, изволь убедиться…

– Вот, – произнес гном с книгой и протянул ее сородичу, вид которого не оставлял сомнений в принадлежности к тем, кто приказывает. – Там был только пустой гроб, а в гробу – только эта книга. Больше ничего, мы проверили.

Тарус уже был рядом и тянул руки к книге. Первый кондотьер Подземного Народа (а о том, что это был именно он, недвузначно говорила алая кайма на плаще) после секундного колебания подал ее чародею, однако сам стал рядом, чтобы видеть. Тарус даже чуть присел, чтобы невысокому гному было удобнее. Любопытные тотчас же принялись глядеть чародею из-за плеч.

Пожарский тоже заглянул: ветхие коричнево-желтые страницы сплошь были покрыты непонятными письменами. Читать такие Вишена не умел, а толмач-заклинание делало понятной только живую речь, а не умершую на некогда белых листах.

«Ума не приложу, откуда Тарус знает как читаются эти закорючки!» – подумал Вишена с легким отчаянием. Объяснение в духе «на то он и чародей» уже не устраивало его, что-то проснулось в еще совсем недавно всем довольной душе воина-тялша и требовало знаний, оказавшись на поверку неугомонным и ненасытным.

Однако Вишена ошибся: Тарус тоже не смог прочесть из книги ни слова. В который раз пришлось убедиться, что побратим-чародей вовсе не всезнайка, что есть предел и его разумению, и в который раз Вишена подивился удивительной выдержке друга, умеющего внушить в трудную минуту землякам-спутникам непоколебимую веру в себя. Осознание этого непосильного груза на плечах Таруса вдруг ошеломило Вишену своей очевидностью и неотвратимостью.

Помог один из эльфов. Он встал рядом с Тарусом и, поминутно тыча пальцем в страницу стал что-то негромко втолковывать. Тарус понимающе кивал.

– Гляди, Пожарский! – усмехнулся Славута. – Моргнуть не успеешь, чародей-то наш уже будет шпарить по ихнему, будто всю жизнь умел.

– Да уж, – согласился Вишена и подумал, что в способности впитывать знания им всем далеко до Таруса.

Тем временем гномы, эльф, чародей и несколько особо любопытных уселись прямо на каменную крошку с книгой и видно было, что в ближайшее время их не оторвешь от древних страниц. Остальные бесцельно бродили вокруг или вполголоса переговаривались, то и дело поглядывая на сидящих.

Ветер, гуляющий на высоте, в маленькую долину почти не задувал, зато растаскивал серые громады туч. В редкие просветы иногда заглядывало солнце.

Ждать пришлось недолго: книгочеи поднялись и гурьбой направились к жалким остаткам крепостных стен. Здесь Первый Гном обернулся ко всем и простер руки, требуя тишины. Гомон враз улегся.

– Друзья! – сказал гном звучным грудным голосом, исполненным достоинства и скрытой силы. – Посланцы Семи Народов! Вожди Белого Воинства, людей Сириана!

Сириан сдержанно поклонился, приложив руку к груди. Вишена, на всякий случай, тоже, а больше никого в белом у Гриффинора не было.

– Могучие жители Штурмового Суладора!

Теперь поклонился гигант в желтом и, следуя местным традициям, Йэльм.

– Славные воины Лесного Народа!

Поклонились эльфы, Славута и даты в зеленом.

– Посланцы мореходов Танкара!

Настала очередь Таруса, Роксалана и двух кондотьеров в желто-синих плащах. Склонил ушастую голову и кто-то из песиголовцев.

– Собратья гномы и присоединившиеся воины народа арранков! Я обращаюсь к вам и к тем, кого, увы, сейчас с нами нет – Всадникам Лореадора и Девятому Народу, новым союзникам!

Поклонились все, кто еще не кланялся. Вишену происходящее начало забавлять, но он постарался не выделяться чтоб никого не обидеть. Тем временем гном продолжал:

– Издавна в этой долине хозяйничали гномы, и все знали силу наших грифонов! До того самого проклятого часа, когда черные драконы прорвали защиту и сожгли замок, обрушив стены и развалив башни. С тех пор наш народ забыл сюда дорогу, разве только храбрый кондотьер по имени Гонта отважился проникнуть в логово уцелевших драконов под развалинами и даже привести нескольких под наши знамена.

Но наступили новые времена, забыта старая вражда между Шестью Народами, появился Девятый, и новые кондотьеры пришли в Иллурию. С ними приходит и новая магия. И я рад, как рад весь наш народ, что эта магия способна вернуть к жизни нашу твердыню. Сделаем же это, во имя Неба Иллурии!

Слаженный хор голосов всколыхнул тишину в долине, и Вишена поймал себя на том, что кричит вместе со всеми, хотя недавно еще криво улыбался, так тронула его несколько витиеватая, но несомненно искренняя речь гнома-кондотьера.

По знаку Первого вперед вышли двое гномов, ходивших в руину, и Боромир.

– Постойте! – забеспокоился чародей. – Нужно, чтобы среди троих обязательно был хотя бы один, побывавший у Оракула. Среди ваших кондотьеров только один такой – Эспен.

Поразмыслив, Первый сказал: «Хорошо!» и указал на одного из гномов. Тот сразу отошел в сторону, а его место в тройке занял дат. Напротив встали Тарус и эльф с книгой в руках.

– Вы должны, – негромко сказал чародей, – вместе повторить заклинание, которое мы вам прочтем.

Трое в коричневых плащах одновременно кивнули.

– Начнем же!

И они начали, старательно выговаривая непривычные слова, складывающиеся в понятную фразу.

«Нет, – подумал Вишена о книге. – Это не мертвая речь. Слова умирают, ложась на бумагу, но они в любой момент могут ожить на устах Знающего».

– Взываем к Небу Иллурии, мы, Проникающие-в-руины! Сила руки и сила духа вольются в извечный поток жизни, и ранее умершее воскреснет, и оживет камень, и воздвигнется разрушенное, потому что так велим мы! Хойла!

Земля дрогнула, едва они договорили. Порыв ветра заставил затрепетать разноцветные плащи, а страницы книги зашуршать. Над руинами Гриффинора вставало зыбкое марево, наподобие того, что пляшет над полями в жаркий летний день, и слышался далекий ровный гул.

Широко распахнутые глаза пытались не упустить ничего.

Почва под ногами дрожала непрерывно. А из-под земли, словно стебли ржи, вырастали призрачные стены, темнея на глазах, вставали угловатые башни, возносясь под самые небеса.

Наконец стены сомкнулись и отвердели, башни застыли и над ними затрепетали серые флаги. Ворота заняли место в арке, земля перестала дрожать, а потом чей-то низкий и глухой голос, доносящийся, казалось, из самых недр, из-под корней гор, тяжко выдохнул:

– Х-О-Й-Л-А!

Тотчас утих ветер. Перед кондотьерами высился замок, стены его были серого цвета.

– Ничейный, – прошептал Славута у самого уха Пожарского. – Никогда доселе не видел.

Первый Гном взялся за топор и негромко сказал:

– Все, кто носит цвета Подземного Народа – за мной.

И направился к воротам. За ним подались остальные гномы, Боромир и Купава с мечами в руках, Гонта и Озарич, дат Эспен и песиголовцы во главе с Анчей, кроме одного, носящего желто-синий кушак и прилетевшего с кондотьерами прибрежников.

Ворота растаяли, когда до них оставалось несколько шагов. Гномы подняли отточенные секиры, но на них никто не напал. Казалось, воины в коричневом растерялись.

Осторожно, готовые в любой момент отбить удар, они вошли в замок.

Вишена затаил дыхание. Стало так тихо, что явственно слышалось дыхание грифонов, отдыхающих в сотне шагов от замка.

И тут стены замка медленно, словно нехотя, окрасились в коричневый цвет, а флаги над башнями из серых стали рыжими, с гербом-молотком. Наблюдавшие радостно зароптали.

Вскоре гномы вернулись.

– Замок был пуст, – озадаченно сказал один из них. – Мне никогда не доводилось брать ничейные замки, но предания гласят, что их должны защищать воины в сером, которые, умирая, исчезают без следа.

– Я когда-то брал серые замки, – сказал вдруг один из эльфов. – Это было очень давно, и все обстояло именно так, как ты говоришь. Но я никогда не брал замки поднятые из руин.

– Так или иначе, – торжественно провозгласил Первый Гном, – Гриффинор возвращен Подземному Народу! Разнесите же эту весть по всей Иллурии!

Вишена глянул на Таруса: тот рассеянно улыбался. Странно. Пожарский был уверен, что чародей уже уткнулся в заветную книгу.

Тогда он поглядел на эльфов, но книги не было и у них. Они оживленно переговаривались.

– Эй, чародей, – вполголоса спросил Вишена. – А книга-то где? Там, поди, много интересного есть!

Тарус обернулся к Вишене с таким выражением лица, словно не мог вспомнить с кем говорит. Мысли его были явно далеко отсюда. И это в такой миг!

– Книга? – переспросил он. – Вот она, – и чародей указал куда-то под ноги.

Вишена поглядел. На камнях лежала небольшая кучка грязно-желтого праха.

– Рассыпалась? – спросил сокрушенно Вишена. – Эх-ма! Упустил, что ли?

– Нет, – сказал Тарус. – Наверное, она сделала все, что могла и стала нам не нужна.

Подошел Йэльм с картой Оракула. Тарус сразу оживился.

– Ну, ярл? Никак, новости?

– Хей-я! – радостно сказал дат. – Теперь ясно в какой руине меч-Ледяное Жало! Видишь?

Вишена тоже глянул. На карте рдела светящаяся точка – в лесу, в самом сердце Танкара.

– Гм! – промычал Тарус. – Отринутый Склеп. Неблизко, но могло быть и дальше.

Гномы скрылись в Гриффиноре, кое-кто из прилетевших уже брел к крылатым, собираясь отлетать. К Вишене подошел Сириан.

– Я уже улетаю. Ты куда отсюда, Вишена? – спросил он дружелюбно.

Пожарский поглядел на чародея и уверенно сказал:

– В Танкар.

– Ладно. Когда пегас станет тебе не нужен, скажи ему «Джа!», и он вернется в Мартос. До встречи.

Сириан повернулся, собираясь уходить.

– Э! – окликнул его Вишена. – Погоди! Ты же говорил, что он натаскан летать за твоим пегасом. Как я его в небо подниму?

Сириан пожал плечами:

– Скажешь ему «Ту-у!», он и взлетит. А потом поводьями… Чтоб приземлиться командуй «Ко-о!» Да не волнуйся, он послушный. Удачи в поиске!

– Спасибо, – пробормотал Вишена.

Рядом возник Славута.

– Эй, Пожарский! Пошли. Тарус сказал, что нас ждет Танкар.

– Ждет, – вздохнул Вишена. – И я даже знаю зачем ждет.

Оглянувшись на поднятый из развалин Гриффинор, Вишена зашагал к своему пегасу, твердя в уме команду взлета.

При участии корреспондента Тарус/Т задействована программа стейтор-регенерации с элементами коррекции естественного хронополя. Согласно инструкции 001-бис, подраздел 2–1, произведена встречная коррекция с целью уничтожения документации.

Корреспондент Саят/С в отношении объекта активности не проявляет.

Конец отчета.