У любви есть лицо

Один мой друг как‑то сказал, что маяк очень нужен в двух случаях: в темноте и в шторме. Де хагига. Это на джуба–арабском значит «это так».

Что же это значит позволить Иисусу построить Его замок в глине моей жизни? Как же Он преобразит меня в отражение Его лица? Это может означать, что я буду призвана стоять во тьме и танцевать во время шторма, чтобы светить Его светом. Штормы, о которых я упомянула, имеют намерение уничтожить то, что я пытаюсь построить собственными усилиями. Но если я позволю им, они послужат для усиления того, что Бог делает внутри моей жизни.

Окелло научил меня многому, что значит быть светом во тьме. Я встретила его как раз в те дни, которые так подчёркивали, что я всего лишь глиняный сосуд.

Я приехала домой после многочасовой тщетной попытки связаться с Интернетом, как обнаружила, что худощавый мужчина терпеливо сидит с пятью детьми. Это был крайне неудачный день и вот под конец я должна была выслушать ещё одну мольбу о помощи. Я честно признаюсь, что так думала.

Я быстро поприветствовала их и потом вошла в свою комнату, чтобы сбросить сумку и выдохнуть мою любимую однословную молитву: «Благодати». Я прикрыла ветхую дверь за собой и направилась к ожидающим меня гостям. «Мы ни чем не можем им помочь», заключила я про себя, «но хотя бы я окажу им честь, выслушав их историю и помолюсь за них».

То, что я услышала, изумило меня. Я была глубоко сокрушена. Свет стал исходить от этого молодого человека, когда он описывал своё путешествие, которое он проделал с этими пятью детьми, сидящими позади него. Ко времени, когда он закончил, я практически сказала этим детям пойти в мою комнату со мной.

Эти пятеро детей, из племени и языка дидинга, были из четырёх семей от границы с Кенией. Все они потеряли родителей в результате недавних военных столкновений в Восточной Экватории. Этот молодой человек, Окелло, был их учитель воскресной школы. Их церковь, единственная в той большой мало–проповедуемой области, распалась из‑за воровства пастора, а двадцать детей оказались без поддержки.

Он услышал о нас, и Бог сказал ему прийти в Йей. Только лишь по вере он прошел сотни километров за несколько дней с пятью детьми, которые не являлись ему родственниками, в поисках лучшего места для них. Он растратил всё, что имел.

Всё, что я могла делать, это утирать слёзы, когда я слышала сердце Окелло к этим детям. Он зашел в правительственный приют в другом городе по пути, но у них там не оказалось места. «Там люди не любят Иисуса», сказал он, «а мне бы хотелось, чтобы эти дети любили и были любимы Иисусом».

Мы буквально не имели физического места даже для одного ребёнка. Пред лицом полной нищеты, насилия, страха и неизвестности, не имея ничего кроме веры, этот дорогой человек отдал всё, что имел, чтобы последовать за Иисусом сквозь раздираемую войной землю, чтобы найти лучшую жизнь для этих пяти детей. Я не знала, что сказать. Я смотрела в лицо Божьей любви. Что я могла сказать кроме да? Мы оставили братика и сестру жить с нами, и нашли другое место жительство для остальных трёх мальчиков.

Окелло понял, что значит светить светом во тьме и преодолевать шторм. Он светил любовью и состраданием, которое бьётся в груди нашего Отца. Окелло заплатил цену, чтобы позволить Богу сделать из него замок Его присутствия, и он получит венец на небесах, о котором никто из нас и не мечтал. Окелло стал моим учителем, и я увидела то, что Бог обещал мне. В этом прекрасном молодом человеке я увидела отблеск движения танцоров в шторме и тех кто несёт свет, говоря да и позволяя Иисусу созидать Свой дом в них. Верующие, такие как Окелло, увидят народ, буквально изменённый из нутрии наружу.

Место для Его присутствия

Ходят много разговоров в Церкви сегодня о посещении Божьего присутствия. Я обожаю посещение. Я хочу каждое переживание Божьего присутствия, которое Он желает дать мне. Но я быстро пришла к пониманию, что Иисус не совсем хочет место просто для посещения. Он не хочет быть как водопроводчик, которого зовут на время аварии. Он не заинтересован в остановке на одну ночь. Он не хочет прийти, потом идти на новое место и опять в другое место, как цирк шапито. Нет, он хочет место, куда Он может прийти, как домой. Он и Его Отец и Святой Дух хотят войти и быть семьёй со мной. Он хочет пребывать там, где Он полностью принимаем.

На западе наше общество приветствует и награждает представления. Мы ратуем за соборы из грязи. Многие отдают всю жизнь, чтобы построить их, но никогда не позволяют Богу строить. Почему мы часто не видим Божье Царство в силе? Возможно потому что мы не даём Царю приготовить место, где бы Он чувствовал Себя принятым жить в наших жизнях.

Я видела, как распадаются глиняные домики на глазах. Это всегда начинается с маленького кусочка. Потом кусочек становится дырой. И вскоре уже падает целая стена. Я насмотрелась этого достаточно, чтобы понять, что я не хочу отдать свою жизнь на постройку грязе–домика в любой форме. Бог не за коттедж или грязе–домик. Он за постройку замка в моей жизни, когда я позволяю Ему жить во мне.

Иногда трансформация проходит через низвержение. Это не всегда приятно. И это не происходит за одну ночь. В своём классическом произведении «Просто Христианство» К. С. Льюис так описывает этот процесс строения:

«Представьте себе, что вы — жилой дом. Бог входит в этот дом, чтобы перестроить его. Сначала, возможно, вы еще можете понять, что Он делает. Он ремонтирует водопровод и крышу. Необходимость такого ремонта вам ясна и не вызывает у вас удивления. Но вот Он начинает ломать дом, да так, что вам становится больно. К тому же вы не видите в этом никакого смысла. Чего Он хочет добиться? А объяснение в следующем: Он строит из вас совсем другой, новый дом, вовсе не такой, каким вы его представляли. В одном месте Он возводит новое крыло, настилает новый пол, в другом – пристраивает башни, создает дворики. Вы думали, что вас собирались переделать в хорошенький маленький коттедж. Но Он сооружает дворец и намерен поселиться во дворце Сам». (Перевод И. Череватой.)

Да, Царь Иисус намерен трансформировать мой глиняный сосуд в замок, достойные Его Самого, и это долгий, тяжелый процесс. Изменения, которые Бог производит в моём сердце, ценнее, чем что‑либо ценное мне. Даже когда это опасно, даже если это стоит мне всего, я хочу сказать «да» нашему неподдающемуся приручению Богу и позволить Ему сделать из этого маленького кусочка глины Свой замок. Когда я говорю «да» Ему, Он начинает изменять то, как я думаю и вижу, пока мои мысли, слова и действия не будут соответствовать небесному. Я открыла для себя, что когда я соглашаюсь с небесами, меняются обстоятельства вокруг меня пока «на земле, как на небе» не станет моей реальностью.

Замки делаются для царских особ. Когда Царь вошел в правление, это и есть Его Царство. Я хочу, чтобы Иисус жил и правил во мне. Я хочу быть доступной Ему в каждой области моей жизни. Я хочу полностью принадлежать Ему и быть местом Его присутствия. Я хочу быть домом, где обитает Его слава.

Как‑то после обеда я подошла к моим деткам, терпеливо ожидающим меня. Мы много говорили о том, что значит жить молитвой Иисуса «Да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе». Потом дети сильно удивили свою маму.

Некоторые из мальчишек настойчиво повели меня за собой, взад за нашу школу, где я увидела миниатюрную деревню, которую они аккуратно построили из грязи. Она выглядела как настоящая суданская деревня из грязи, готовая для заселения, будь всё большего размера. Потом они стали рассказывать про свой маленький мир, и я осознала, что их миниатюрная деревня намного больше, чем просто копии грязе–домиков:

«Мама, в нашей деревне не будет больных, потому что на небесах нет больных. Это будет место как на небесах. Каждый будет учиться и будет счастлив и будет любить других. Любое племя будет приветствоваться. Иисус будет нашим Вождём. Он придет, и будет жить с нами и говорить, как мы должны жить. Он будет заботиться о нас и все будут знать и любить Его. Это будет деревня Его Царства».

Они поняли. Мои десятилетние мальчишки поняли это. Дело не в грязе–домиках. Не в том, что они строили или делали. Они не особо были озабочены этими домишками. Они были заинтересованы в Нём. Приготовить место для Его присутствия. Дать Иисусу жить в нас и с нами. Их маленькие ручки сделали эти маленькие домики, но когда я смотрела на их сердца, я видела замки, приготовленные для Царя царей.

Это – любовь

Посреди жесткого, штормового периода, когда легко пропустить процесс превращения глины в замок, у меня произошла радостная встреча с некоторыми из наших новых пасторов и друзей. Когда мы уселись все вместе и общались, рассказывая о своей жизни внутри настоящего грязе–домика, находящегося в стадии строительства, ирония судьбы заставила меня улыбнуться вновь, потому что я увидела Его замки, находящиеся в стадии строительства, в их жизнях.

В качестве визуального представления нашего понимания семьи, я показала им видео о Служении Ирис. Один чудесный пожилой мужчина с нежной улыбкой и слезами на глазах показательно стукнул рукой по голове и сказал:

«Мы уже видели религию, но это – любовь. Вот почему, Мама, ты — другая. Ни кто из нас не видел такого раньше. Я уже старый. Мы видели гуманитарную помощь, мы видели религию. Мы видели программы, но мы никогда не видели любовь. До сих пор. Вот почему ты пришла».

Эти слова вызвали потоки слёз из моих глаз, стекающих в реку благодарности Иисусу. Это пришло как раз в такой день, когда мне очень нужно было напоминание, зачем я здесь и это действительно подытожило моё путешествие во многом. Зачем я нахожусь среди обстоятельств, которые иногда можно назвать невыносимыми? Вот зачем.

Эти люди никогда не видели любовь раньше. Никогда. Ниоткуда. Они видели лишения и войну, религию и гуманитарную помощь, но они не встречали любовь. До сих пор.

В этот день, когда говорил этот мужчина, мой взгляд поднялся выше, чтобы увидеть ещё большую картину в глазах Любви. Моя жизнь светит Его светом. Эта глина становится Его замком. Мой призыв: быть лицом Божьей любви сейчас, завтра, всегда.

Он есть любовь. Он есть свет. Любовь была создана, чтобы сиять и её свет может быть распространён. Свет был создан для тьмы. Причина, по которой так часто тьма и беспокойство окружают меня, в том, что я нахожусь в шторме, посреди ночи, а Иисус послал меня светить Его любовью в эти места тьмы и штормов.

Зачем я в шторме? Почему я в зоне войны? Я послана сюда, чтобы светить и приносить реальность другой реальности с собой. Я здесь, не потому что я осуждена жить в атмосфере тьмы и хаоса. Я здесь, потому что через любовь мне предназначено изменить это.

5. Глаза, чтобы видеть

Когда я стояла в толпе и слушала проповедника на собрании под открытым небом в центре Йей, маленькая ручонка дотронулась до моей руки. Я наклонилась вниз, чтобы увидеть плохо одетую маленькую девочку, её юбка была почти вся порвана, а её разорванные сандалики были перекручены верёвкой.

Я спросила её имя. Мария (это её не настоящее имя). Она прижалась к моей руке и стояла так весь вечер.

По правде говоря, я не хотела идти на это собрание. Но мои старшие дети захотели послушать, как будет говорить приезжий проповедник. Я знала в своём духе, что это больше похоже на религиозную рекламу. Я хотела бы, чтобы мы обсудили проповедь вместе, но, по крайней мере, это будет полезно на будущее. Так что мы пошли как семья.

В дальнем конце поля приезжий проповедник говорил о разных ссылках на Библию и приводил какие‑то данные статистики. Из множества громких слов, ничего не говорило о любви или заботе о людях. Это опечалило меня. Самое последнее, что нужно Судану, это больше религии. Но не он был причиной, по которой мы были там. Дело было в Марии.

Сокровище в поле

Мария представляла из себя настоящую картину страдания. Без улыбки и радости, почти без одежды на её десятилетнем теле и обуви изодранной от уличных камней, её ручка держала мою крепкой хваткой.

Я приветствовала её и посмотрела в её глаза. Вдруг, необъяснимым образом, я увидела Марию на сцене, сияющую светом и проповедующую тысячам. У этого ребёнка был призыв и предназначение в жизни. Как мотылёк на огонёк, она не уходила от меня весь вечер. Я обняла её и чувствовала, как Божье присутствие течёт из меня. Я безмолвно молилась за неё и мне был было дано откровение, через что она прошла за свою короткую жизнь. Это сокрушило моё сердце.

Иисус прошептал в мой дух спросить, где она живёт. Иногда самое замечательное водительство любви приходит как шепот. Я спросила, и она указала на место, где находился рынок. Очень обрывисто порой, среди оглушающей музыки и крика проповедника, она рассказала свою историю. Её отец умер. У неё была мать, но она жила с тётей. У неё был дом, типа того, и я знала, что это такое.

Когда пришло время расходиться, она ускользнула назад и попыталась незаметно пробраться в нашу машину. Что за жизнь у неё? Вроде бы она говорит, что у неё есть где жить и есть школа. Но нет жизни в её глазах.

После того как мы уехали, я так и не смогла посмотреть в её глаза, когда она смотрела как мы уезжаем. Моё сердце было не на месте. Через пять минут после приезда я собрала друзей и главную маму Эудиту. Она всегда мой верный сопроводитель в делах как это. Несмотря на наступающую ночь и угрозу для наше безопасности, мы пошли назад на место собрания. Когда свет померк, риск умножился.

Мы все безмолвно молились той же самой молитвой: «Иисус, приведи нам Марию. Дай нам найти её». Мы решили, куда нам пойти. Мы пришли на место, где мы видели её в последний раз. Вскоре мы затерялись в толпе, хаотичной и беспокойной массе людей, больше чем на десть минут, всматриваясь в сумраке затухающего света, пока мы не заметили одну маленькую одинокую девочку в лохмотьях.

Моё сердце вздрогнуло! Спрятанное в поле, мы нашли это наше маленькое сокровище, за которое Иисус отдал всё.

Мы подошли к Марии и попросили её отвести нас к её дому. Я хотела увидеть, где это сокровище преклонит голову на ночь. Что‑то было не так, и мой дух инстинктивно знал это.

Скоро мы уже пробирались по тёмным местам и осторожно перешагивали через кучи мусора, который был разбросан вдоль всего этого труднопроходимого пути.

Быстрая двадцатиминутная ходьба вывела нас из города в место, в которое ни одна девочка не должна ходить. Место, в которое она нас привела, было заполнено женщинами, которые, как говорит мама Эудита, были там для мужчин, всех форм и вида.

Мария спала и кушала там. Мы узнали, что её отец умер на войне и мама стала алкоголичкой и бездомной. Тётя Марии заплатила за школу и давала ей крышу над головой в обмен на работу уборщицы. Дети тёти выглядели как с обложки журналов: прекрасно одетые, пухлые и счастливые. Эта разница говорила сама за себя. Мария была ничем иным как рабыней.

Эта ночь была ночью контрастов. Мария пришла к нам как образ отвержения и несчастья. Но внезапно всё изменилось. Она была найдена. Я чувствовала, как сердце Иисуса горело от радости, что на поле, где стояла сцена служения, среди крика и шума и неслышимого страдания, Его сокровище было найдено.

Когда я вернулась домой после поисков Марии, наши дети и я разговорились о том вечере, в который я натерла мозоль на пальце от обуви, в которой я не планировала пройти два километра. Их сердца были прекрасны и их дух различил: «Там было много танцев, мама, но они не говорили о том, чтобы знать Иисуса, как ты говоришь. Мы хотим поклоняться Ему, и мы просто хотим любить людей, как Он делает».

На следующий день мы с радостью приняли Марию в нашу семью. Она встретила Того, кто есть сама любовь и мы имели привилегию видеть как она отдала своё сердце Иисусу. Наши дети с радостью забрали её с собой, исследовать её новый дом.

Глаза этого маленького дитя увидели и приняли Царство, которое мы взрослые часто не замечаем.

Проклятие невидимости

«Кто‑нибудь видит меня?» Это крик в мире я слышу с каждым днём всё громче.

«Я достоин, чтобы меня видели? Вы видите моё прошлое, откуда я и кто я? Полюбите ли вы меня настолько, чтобы увидеть, что находиться за моим фасадом?»

Можно по–разному быть невидимым. В то время как многие жизни сокрыты среди множества мусора и трущоб, другие прячутся за богатством и успехом. Но крик сердца всё тот же. Вне зависимости от облика, нищета это или Прада, вопрос остаётся неизменным.

Я долгое время училась видеть. Бог учил меня видеть и физическую нищету и истинную нищету как Он видит. Физическая нищета – это когда мы часто смотрим в прошлое и решаем не видеть. Способность видеть может заставить нас быть вовлечёнными. И такое вовлечение определённо может привести к риску. Риск может потребовать личную цену. И увы, в культуре, где важна цена–выгода, легче для большинства из нас притвориться слепым и выбрать жить в невидящем мире.

Вспоминаю прошлые дни, когда я была в университете в Байлор, я только ещё начала учиться видеть, что мир выглядит иначе в глазах любви. Я работала с бомжами на улицах Вако в Техасе и я хотела понять, каково это жить как они. Я желала прочувствовать их боль и понять их проблемы, хотя бы чуть–чуть.

Одним холодным зимним выходным, как‑то, я решила пересечь границы моего безопасного академического мирка и пойти на улицы. Несколько друзей и я взяли только одежды в наши сумки, и мы вознамерились провести те выходные на улицах. Это был наш первый робкий шаг. Всего лишь слабая попытка прочувствовать это. Это был выбор начать видеть.

Мы познакомились с некоторыми бомжами, которые стали нашими друзьями и они пригласили нас в свой мир. Они были несколько странные, но всё же дружелюбные.

Каково это провести ночь, почти не спя, потому что если ты чуть пошелохнёшься, то дорожные камни начнут царапать твоё лицо? Быть так замерзшим, что едва шевелишь губами? Каково это ходить и просить милостыню, а люди поскорее захлопывают окошки, закрывают двери и отворачиваются? Когда никто даже не даст попить? Каково это чувствовать себя, придя в церковное здание, неделю не мывшись, голодным и в грязной одежде?

Я никогда до конца не узнала ответы на эти вопросы. У меня всегда был выбор пойти домой. Но я всё же увидела несколько больше, чем прежде.

Я никогда не забуду, как я стала просить милостыню на перекрёстке неподалёку от моего колледжа и видела, как люди закрывают свои двери и отворачиваются. Я стала невидимой.

Я никогда не забуду шепоток и взгляды, когда мы пошли на воскресное служение. Я приобрела ранг презрённого.

Я никогда не забуду Ди Джея (ненастоящее имя), одного моего приятеля бомжа, который пригласил меня в свой мир и поделился со мной лепёшкой, которую он купил за доллар и 25 центов, которые он ели наскрёб. Я стала богачом.

Я никогда не забуду, когда Проповедник (его уличная кличка) рассказал нам случаи как он ездил на поездах и проповедовал бродягам. Он рассказывал им об Иисусе, который был известен среди самых низших и последних.

Я узнавала, что значит быть истинно нищим. И это были не эти люди.

Несколько недель спустя я встретилась со своим ведущим интернатуры. В тот день я отходила от чувства после неожиданной потери. Незадолго до того как войти в её теплый, хорошо защищённый, красиво обставленный кабинет, я нашла моего друга Ди Джея замершим насмерть прошлой ночью.

Ди Джей был далеко не святой. Он много пил и так оставался валяться на улицах. Он хотел быть свободным. Друзья в нашей общине проводили ночи с ним, чтобы помочь ему избавиться от алкогольной зависимости и найти новую жизнь без алкоголя. Они никогда до конца не освободился от этого. Но он любил Иисуса, а Иисус любил его. И он был нашим другом.

Когда я зашла в её кабинет, моя руководительница начала причитать о каком‑то бомже, который забрался в их церковный двор, пытаясь найти укрытие от декабрьского холода. Каким же угрожающим событием это было. Им пришлось поменять все замки, чтобы защитить новые компьютеры в классе воскресной школы. Я была просто ошарашена. Ди Джей замёрз насмерть на поле, неподалёку от церкви моей руководительницы.

Её безразличие было гораздо более шокирующем, чем её слепота. Она говорила о нём, как говорят о таракане.

Я многое поняла в тот год, кто действительно нищий. Это не были Ди Джей или Проповедник. Это не они были невидимы другими слепыми. Настоящие нищие были похожи на меня, те, кто живут жизнью, заключённой в обложенной подушками комнате страха, имеющие деликатные виды успеха и сертификатов, которыми мы решили определить себя. Нищета и слепота – это почти всегда первичное состояние сердца.

Когда другие отворачиваются

Это был один из моих первых уроков как видеть. В последующие годы я получила множество других. Быть видящим – это постоянный вызов здесь в Судане. Нужда часто настолько перехлёстывает, что так и хочется отвернуться в сторону. Но любовь видит. Любовь платит цену, чтобы видеть даже когда это причиняет боль, даже когда это требует цены. Ведь цена слепоты намного больше.

Было около полуночи в наш первый суданский Новый 2006 год. Мы решили молиться и прославлять Бога за изменения в этом году. Около двадцати из нас, включая наших первых детей, собрались вокруг синтезатора и начали петь от всего сердца Иисусу.

Неожиданно мы услышали голоса снаружи. Время было почти час ночи, и мы немного забеспокоились о своей безопасности. Один из парней пошел узнать в чём дело.

Через некоторое время он вернулся вместе с невменяемой, одержимой бесами женщиной, одетой в лохмотья и бормотавшей что‑то про себя. Когда она подошла ближе к нам, она стала корчиться, когда злые духи проявили себя.

Мы переглянулись с некоторой неуверенность, что делать дальше. Было намного легче отвернуться и спрятаться за нашими планами. Было намного легче не видеть. Но она была здесь, драгоценная женщина, за свободу которой Иисус уже заплатил. И она пришла к нашим дверям в час ночи, не помня своего имени и откуда пришла.

Её глаза были расплывчатые и не смотрели на нас. Если мы подходили слишком близко, она начинала извиваться и стонать. Голоса кричали о самоубийстве. Как будто бы смерть и безумие захватили ещё одну жертву в свои крепкие когти.

Но не Иисуса.

Он привёл её к нашему лагерю. Он привёл её к нашим дверям. Прямо здесь перед нашими глазами Бог дал нам возможность видеть. Найдётся ли у нас время? Пойдём ли мы на риск? Осмелимся ли мы поверить в Его любовь?

Как любовь выглядела для этой женщины? Любовь можно произнести по буквам: С В О Б О Д А.

Мы собрались вокруг неё и стали прославлять Бога. Я приказала демонам, мучившим её:

«Во имя Иисуса, замолчите. Я запрещаю вам говорить через неё. Запрещаю проявляться. Замолчите, во имя Иисуса».

Она присела и перестала извиваться. Это действительно было просто. Мы продолжили прославление. Сошло сильное Божье присутствие.

Вскоре она просветлела, и мы рассказали ей об Иисусе. Она отдала свою жизнь Ему. Он освободил её. Мы повелели мучавшим её бесам уйти, и они повиновались. Она не принадлежала им больше. Она теперь принадлежала Иисусу.

В какое‑то время к ней вернулась память, и она вспомнила своё имя. Она вспомнила своих детей. Она вспомнила дом. Мама вернулась к своим деткам. Она пошла домой на следующий день.

Больше чем свобода была восстановлена в ту ночь. Эта прекрасная женщина также получила достоинство, которое приходит, когда человек осознаёт свою цену, цену быть любимым.

Когда многие отворачивались, Иисус поворачивал мои глаза, чтобы видеть то, что Он видит. Он направлял меня останавливаться и спрашивать, что Он делает в данный момент. Чтобы видеть, надо остановиться.

Видеть значит остановиться

Иисус рассказывал об одном человеке, добром Самарянине, который выбрал видеть и остановиться. Это Писание долгое время было одним из моих любимых. В нём я слышала призыв видеть Христа, который подошел ко мне и остановился. Рассказ о добром Самарянине бросает мне вызов о том, что я по–настоящему не увижу, пока не остановлюсь. Это напоминает мне, что я никогда не смогу стать точным проявлением сердца Господа, пока я не научусь смотреть глазами Господа.

Произошло это на середине дороги в тот судьбоносный день по пути в Иерихон, когда солнце высоко стояло над горизонтом. Это была небезопасная дорогам даже днём. Слухи о бандах воров в этой области достигли гостиницы, где он остановился прошлой ночью. Он подхватил свой багаж, шепча про себя молитву.

И неожиданно его путешествие прекратилось. Они появились из ниоткуда. Четыре мужика со злыми криками рванули его сумку со спины. Они содрали с него одежду и начали немилосердно избивать. Удар за ударом, мир начал меркнуть перед глазами, пока совсем не потух.

Так он остался лежать без сознания. Прошел час или два часа? Он не знал. Время потеряло своё значение, когда боль лишила его способности думать. Сознание приходило волнами на мгновение. Может это всего лишь плохой сон.

Страх наполнил сердце, когда он услышал звук приближающихся шагов. Он даже не мог повернуться, чтобы увидеть, кто это был. Может это грабители пришли докончить своё дело? Или кто‑то пришел на помощь? Его надежда ожила, когда он увидел длинную, развивающуюся накидку священника.

«Человек близкий к Богу – конечно же, он увидит меня. Конечно же, он поможет», думал путник.

Священник приближался. Увидев умирающего путника на стороне дороги, он быстро перешел на другую сторону, отводя беспокойный взгляд от него. Священник не остановился ни на секунду.

У путешественника не было даже сил крикнуть его вдогонку. Ещё одна волна тьмы захлестнула его глаза.

Ещё какие‑то шаги. Лидер прославления появился в поле зрения. Путешественник узнал его из местной синагоги. Вот и пришла помощь — он был уверен. Но опять сценарий повторился. Лидер прославления посмотрел на него. «Вот, он увидел меня. Конечно же он видел». Этот человек узнал его. Но он посмотрел прямо в его глаза и пошел дальше.

Тьма заполнила край его зрения, и его сердце захлестнуло отчаяние. Надежда истаяла. Он понял, что смерть неизбежна.

Кто‑то третий шел со своим слом. Он услышал как кто‑то спрыгнул с мула и пошел к нему. Путешественник даже не стал открывать глаза. Если два Божьих человека не остановились, что ж ещё думать о ком‑то ещё?

Шаги замедлились. Потом ещё немного. Наконец остановились и тень пала на него. Голос с акцентом, говорящим о Самарии, спросил: «Ты в порядке?» Ответ был очевиден, нет.

Путник открыл глаза, чтобы увидеть свои глаза напротив чёрных глаз этого человека, наполненных глубоким беспокойством. «Ты — самарянин», вот что он пытался сказать. Но сквозь распухшие, засохшие губы вышел только сухой звук: «аа–ах–ээ». Смесь удивления и пренебрежения наполнили его сердце.

Но вскоре эти чувства были смыты благодарностью. Этот Самаритянин рискнул своей жизнью, чтобы помочь путнику. Он перевязал раны, дал пить. Одел одежды на избитое тело. Привёз его в гостиницу, где путник мог бы восстановиться. Этот Самаритянин заплатил за проживание и уход из своего кармана.

Он даже не мог поверить, что кто‑то из людей, столь презираемых, спас его жизнь. Что же это была за любовь, которая оказалась сильнее ненависти? Он не знал, но в своём сердце захотел понять её.

Какая это удивительная история о любви Иисуса, переданная в притче о добром Самарянине! Иисус всегда знал, как преподать хороший урок. Какое здесь лицо Его любви? Лицо религии? Лицо посвящения? Лицо с титулом или позицией? Лицо успеха? Нет.

Это было лицо неизвестного прохожего, у которого были глаза видеть нуждающегося и любовь, достаточная, чтобы остановиться.

Видеть Его славу

Я много раз читала обетования, что Его слава покроет землю, как вода наполняет море (см. Аввакум 2:14). Это обетование запало мне в сердце, и нарисовало вопросы на полотне моего воображения. «Как это выглядит видеть Божью славу настолько глубоко, что она покрывает землю, как вода наполняет море? Как это выглядит видеть как нация, превращённая в руины, изменяется от Его любви, видеть как пустая земля и поля сражений становятся садом Его обетований?»

В начале этого года я проводила время в поклонении, перед тем как что‑то говорить на служении, когда Господь посетил меня. Это был один из таких жизне–определяющих моментов с Иисусом. Это было так сильно, что я не могла начать проповедовать. Казалось, будто вся комната заполнилась Им.

Я увидела огромную, глубокую тьму, пульсирующую над поверхностью земного шара. Среди этой тьмы были видны люди, наполненные любовью, пробуждающиеся по всей планете. Они протирали свои глаза от сна.

Сын стал посылать рассвет к ним и поскольку они смотрели сквозь славу, свет любви начал гореть из самого их естества. Они несли свет Его славы! Они несли Его рассвет во тьму! Они изгоняли тьму просто своим появлением. У них были огромные сердца, которые занимали всю грудь, и их грудь была в огне, буквально горя и пульсируя Его страстной любовью. Их взгляд был устремлён на Агнца, и ничто не могло оторвать их взгляд от самого Любезного и Прекрасного. Куда бы они не следовали за Ним, из их существа исходили реки жизни и любви, света славы и огня. Пульсирующие потоки истекали из них до самой земли, начав затоплять её жидкой славной любовью.

«Это – движение любви!», подумала я. Что бы произошло, если бы я стала настолько поглощённой любовью, что была бы преобразована в того кто видит как Его любящее сердце? Возможно, Его свет возрастёт, Его слава засияет и Его Царство придёт и совершит работу в жизни полностью отданной Ему. Любовь, которую я видела в этом видении, была не просто эфемерной вещью. Она было совершенная и весьма практичная. И она всё видела с небесной перспективы.

Вскоре после того переживания я нанесла визит к одному из наших ключевых лидеров, который был в больнице в Уганде. После изматывающей езды по бездорожью северной Уганды, пути проходящим по неизвестным местам, когда мой водитель потерялся, и мы проезжали по каким‑то живописным местам, я прибыла в пункт назначения в Аруа. Эта шести часовая езда стала двухдневным путешествием. Я благодарна африканскому времени за моменты как этот.

Я зашла в больницу вся в грязи и уставшая от дороги. Резкий запах болезни и немощи заполнил мой нос. Бесконечное множество людей сидели на скамейках и сидушках. Кашель и вопли раздражали зловещую тишину. По пути сквозь невероятную неразбериху в коридоре, я заметила маленькую женщину–попрошайку, сидящую на земле. Её невидящие глаза бесцельно смотрели в никуда.

Я приехала навестить одного из наших лидеров, который сражался с раком. Я почувствовала, как защемило моё сердце, однако, и про себя решила найти её по пути назад.

В конце концов, я нашла комнату, которую искала. Атмосфера была заполнена болью и безответными вопросами. Я пришла и раздала напитки каждому в комнате. Тёти и деревенские мамы приехавшие посетить дедушку, лежащего на соседней кровати, оживились от мысли о прохладном напитке.

Я рассказала им истории и поделилась свидетельствами и комната взорвалась смехом – святым смехом, который захватил тех, кто так горько плакал. Волна за волной, Божье присутствие наполняло эту маленькую больничную палату, и у меня была привилегия помолиться за каждого там, включая родственников, которые пришли в тот момент навестить своих близких, всех кто приходил и выходил.

Одна женщина там дала мне моё первое имя на кавква: Ажонии. Оно значило «та, кто полна любовью». Я заплакала. Если я просто живу тем, что Божья любовь имеет для меня и люблю того, кто передо мной каждый день, тогда день можно считать успешным.

После обеда я попрощалась. Та женщина, которая привлекла моё внимание раньше, никак не находилась. Я пошла спать той ночь, имея перед глазами её лицо, которое мягко появлялось мне во сне.

Прошло два дня, и я так и не смогла найти её.

На третий день я проснулась с молитвой в сердце. «Пожалуйста, Иисус, пусть её путь пересечётся с моим».

Я почувствовала переполняющее чувство сострадание, наполняющее меня изнутри. Это не был «так говорит Господь», это был импульс любви. Её не было в тех местах, где я видела её раньше. Так что я пошла искать. Я прихватила с собой одну из моих подруг, разговаривающей немного на местном языке и мы отправились на охоту за ещё одним сокровищем, которое было спрятано в больнице.

Мы легко нашли её и представились ей, обменявшись традиционными приветствиями. Я спросила у неё, что произошло с её глазами. Она потеряла зрение много лет назад, и всё, что она могла различить, это была белая пелена. Я узнала, что она любила Иисуса и её имя было Глория.

«Ну, Глория, моё имя – Мишель. Я хотела бы помолиться за исцеление твоих глаз. Иисус любит тебя, и Он желает исцелить твоё зрение».

Да, я осознавала, что последнее заявление было несколько смелым, но оно вышло из уст до того как я ещё подумала, что я сказала. Слёзы потекли из её невидящих глаз, и она с желанием восклонилась.

Что тут скажешь, маленькая белая женщина с одной ногой в грязи вместе с маленькой слепой женщиной, верящей на чудо – ну, мы были хорошая пара. Эта сцена привлекла зрителей.

Я же не чувствовал ничего захватывающего. Я не чувствовала помазания или силу. Всё, что я переживала, было сострадание к этой маленькой угандской женщине. Я возложила руку на её глаза и повелела им открыться во имя Иисуса. Я не следовала какой‑то формуле или особому методу. Я просто сделал так, как Иисус делал в такой момент. В самом сердце я взывала: «Иисус, пожалуйста, яви Свою славу здесь».

У неё не было зрения, когда мы начали. Толпа быстро набегала. Я отняла руку от её глаз, и взгляд удивления отобразился на её лице. Она могла видеть свет и тени, впервые за многие годы. Ещё больше людей стало собираться, чтобы посмотреть, что происходит в грязи.

Одна вещь, которую я поняла в процессе молитвы за исцеление, это то, что когда человек переживает улучшение любого вида, благодари Иисуса за то, что Он делает прямо сейчас и продолжай молиться! Я продолжила молиться.

Вскоре она стала описывать цвета одежды тех, кто сидел рядом и количество пальцев, которых мы показывали ей. Сперва я не знала, что и подумать. Моя западная аналитическая коробка передач включилась по полной. Она точно была слепая? Может это шоу? Но слёзы из её глаз были настоящие. Я всё ещё не знала, что делать. Я была потрясена. Я только что увидела, как исцелилась слепая? Потребовалось не менее пятнадцати минут, чтобы осознать это.

Толпа стала аплодировать и кричать. Мой разум застопорился. Все смотрели на меня, а я смотрела на них и мы все смотрели на Глорию, а она смотрела на нас. Я обняла её, поднялась и ушла, рассекая толпу, которая вновь сходилась за моей спиной. Мне даже не подумалось, что стоило начать проповедовать.

Через час в городе одна женщина, которая была в той толпе, нашла меня. Она посмотрела на меня и сказала: «Дорогая, Вы забыли проповедовать. Большинство из тех людей никогда не слышали Евангелия, и они все хотели знать, что произошло. Но всё в порядке. Некоторые из нас объяснили людям, что произошло и рассказали как узнать Иисуса. Многие отдали свою жизнь Ему. Мы записали их имена и хотим их навестить и дать Библии».

Бог всё устроил! Я рада, что Он знает, что Он делает.

Позже до меня дошло. Глория (имя созвучное с английским словом glory [глори] – слава, прим. переводчика). Иисус говорил мне о том, чтобы видеть Его славу, явленную через жизнь, полностью отданную Ему в любви, и эта первая слепая женщина, которую я лично видела исцелённой в Африке, была с именем Глория или Слава. Я думаю, что Он просто специально так сделал!

Во многом я была похожа на Глорию. Мне тоже нужны были глаза, чтобы видеть. Я нуждалась, чтобы Иисус коснулся моего зрения, чтобы изменить способ того как я вижу и взаимодействую с моим миром. Я нуждаюсь в Нём. Они нуждаются в Нём. Мы нуждаемся в Нём. Не в религии и не в законничестве, все, что нам нужно – это жить переживанием того, что Он – реален, Он – есть любовь, которая никогда не перестаёт.

Зная Его, я могу стать переживанием Его любви миру вокруг меня. Мне нечего взять с этого. Это призыв к состраданию, где я живу в Нем, и Он живёт во мне. Зная Его любовь. Я могу стать Его объятием для других. Находясь с Ним лицом к лицу, я тоже получаю исцеление своего зрения и учусь смотреть на всю жизнь Его глазами.

6. Чудеса в грязи

Это произошло после обеда. Дождь хлестал по лагерю и превратил его в грязевую реку. Ворота легко открылись, и в них проскользнула хрупкая пожилая женщина, наполовину согнутая, неся на спине тяжелую вязанку бамбука, которую она сбросила в нашем лагере. С ней были два малыша, которых она привела для нашего рассмотрения. Она села под протекающей крышей нашего входа, предусмотрительно подогнув свои ноги.

Наверное, через 20 минут после их прихода, кто‑то позвал меня сказать, что у нас посетители. Здесь ничто не делается быстро. Дождь слегка уменьшился, и я направилась к ним прямо через грязную жижу. Грязь и костыли обычно плохо сочетаются друг с другом.

Один из наших представил меня Абубе («бабушке»). Я посмотрела на её лицо, пронизанное многочисленными морщинками, которые окружали её глаза. Мгновенно я полюбила её.

Её глаза блеснули, когда она рассказывала о том, как потеряла детей на войне. Молчаливое сожаление матери, которая хоронит свои детей – распространенное дело здесь. Её сын умер на этой войне. Её невестка оставила детей у дверей бабушки, потому что её новый муж не захотел их. Я посмотрела на ангельские личики детей, восьми и десяти лет. Очевидно, что бабушка любила их. То, что она привела их сюда, было самое последнее решение.

Она стала описывать, насколько тяжела её жизнь с болями в коленях. Она не может работать, чтобы зарабатывать на жизнь или даже делать обычные вещи по дому, что не означает загрузить посуду в посудомоечную машину или забросить одежду в стиралку. Обычные вещи по дому, которые каждый из нас рассматривает как ежедневный ручной труд, значат: пройти два километра, чтобы найти воду, закачать воду в двадцатилитровые посудины (я даже не могу сдвинуть одну из них, тем более тащить!) и отнести их на своей голове, стирка одежды руками, сбор хвороста и готовка еды на открытом огне, обработка домашнего поля и так далее. Моё сердце выпрыгивало.

Эти дети принадлежали своей бабушке. Они итак почти всё потеряли. Я почувствовала в своём духе лёгкое побуждение помолиться за её колени.

Итак, я спросила её: «Абуба, могу ли я помолиться Иисусу, чтобы исцелились Ваши колени? Потом Вы сможете забрать детей домой с собой, и сможете сами заботиться о себе». Её глаза смягчились, и она с желанием кивнула.

Я присела в грязь и возложила руку на её колени. Я повелела им стать целостными и запретила всякой боли в её теле. Это была простая молитва. Этой молитвой молятся мои пятилетки. На это потребовалось две минуты.

Я посмотрела на неё, выражение её лица не изменилось. Она продолжала вовсю смотреть на меня всё время. У неё не было никакой принимающей позы, как многие делают на Западе. Она просто ожидала и смотрела, как я молюсь. Иисус прошептал в мой дух: «Пусть она проверит себя».

Часто кажется, что именно проверка исцеления и высвобождает его полноту. Я встала из грязи, которая теперь покрыла нижние края моей юбки. Я сказала ей встать и согнуть колени. «Абуба, кейф интум? Гивайя калаас?» (Бабушка, как ты? боль ушла?)

Она встала и начала топать по земле. Потом она начала приседать на корточки, вверх и вниз. Вид облегчения и радости был на её лице, и она начала смеяться почти недоверчиво. Потом она начала танцевать. Её колени были полностью исцелены! Она не сказала ни слова; её лицо и действия говорили за неё.

Она обняла меня и вручила бамбуковую связку. С походкой, скинувшей половину возраста, она взяла своих внуков в руки и, произнеся напоследок: «шуркан» (спасибо), исчезла за воротами.

Я стояла, держа её бамбуковую связку, смотря как, она уходит. Она до сих пор стоит в углу моей комнаты. Она служит мне напоминанием о сверхъестественной реальности, которую Бог желает вплетать в наше ежедневное хождение по жизни. Это чудо не предназначено только для избранных, особо помазанных. Есть простые чудеса детской веры, которые происходят в грязи вокруг нас, когда мы учимся жить Божьим сердцем любви.

Футбольные мячи с Небес

«Мама, мама, мама, нина деру футбол» (мы хотим играть в футбол).

«Аий, ана ариф итакум деру футбол» (Да, я знаю, что вы хотите играть в футбол).

В тот момент времени я, однако, не могла дать им футбольные мячи. Не потому что я не хотела дать им мячи. У нас просто не было денег для этого. У нас едва хватало на еду. У меня не было возможности ответить на желание их сердца. Но я знала Кое–кого, кто мог сделать это!

Три недели мальчишки подходили ко мне и просили мячи. Около четырёх вечера небольшая группа, возглавляемая одним из старших мальчиков, постучалась в мою дверь. «Мама, мы хотим играть в футбол».

Вновь я объяснила, что не могу дать им футбольные мячи, но я хотела, чтобы они были у них. Они улыбнулись. Я предложила: «Давайте попросим у Папы футбольные мячи». (Папа – это то, как я называю нашего Небесного Отца. Он наш Папа на Небе. Вы можете назвать это моим личным, современным переводом еврейского слова Авва).

«Я не могу дать их вам сейчас, но Он может».

И так было день за днём, вечер за вечером, совместная молитва о футбольных мячах накрывала наш лагерь. Я восхищалась тем, как Бог двигался. Это уже стало больше, чем молитва о возможности поиграть в футбол.

В нашей части Африки нет почтовой или банковской инфраструктуры. Если мы хотим забрать свою почту или получить перечисления, мы должны отправиться в восьмичасовое путешествие в Уганду по труднопроходимым дорогам, часто страдающим от местной нестабильности. И вот пришло время для ещё одного такого путешествия, и я надеялась, что получу кое–какие перечисления. Наша семья имела еды на три дня. Потребуется один день на дорогу, второй день на дела и ещё день на возвращение. Время поджимало.

Я оставила подругу, которая посещала нас в то время, чтобы присмотреть за нашим лагерем на время моего отсутствия. Я помахала на прощание и вышла из ворот на автобусную остановку в предрассветном сумраке. Вскоре я уже ехала, окруженная козлами и курами, единственная белая на многие километры вокруг. Когда наш металлический монстр, кряхтя и воя, ехал своей дорогой по пути к городу, где был наш банк, я молилась: «Иисус, пожалуйста, позаботься о моих детях. Пожалуйста, пусть там будут деньги».

Спустя восемь часов мы докатились до границы города Аруа, нашего ближайшего места контакта с внешним денежным миром. Я нашла комнату в местной гостинице и провалилась в глубокий сон без сновидений.

На следующее утро я отправилась в банк. Моё сердце опустилось, когда я узнала, что деньги ещё не перевели. «Иисус, пожалуйста, сделай что‑нибудь». Я послала весточку в лагерь, что задерживаюсь. Даже если деньги придут на следующий день, пройдёт ещё два дня, как я доберусь домой.

На третий день мамы приготовили последнюю еду. Оставалось только ждать, что будет делать Бог. Отдалённая от своих детей, я была полна безнадёги и ничего не могла сделать, как молиться.

На следующий день деньги пришли, но я не могла вернуться назад раньше, чем на следующий вечер. Картины моих голодных детей пробегали у меня перед глазами. «Иисус, помоги».

Когда я приехала домой на следующий день, я была уверена что увижу следующее: не имея еды два дня, дети плакали от голода. Может уже сотрудники в полном разочаровании?

Честно говоря, я совсем не ожидала то, что нашла. Меня встречали лучезарные лица и весёлые голоса, наперебой рассказывающие мне, что сделал Бог. Я должна была знать сердце Папы небесного лучше!

Днём раньше на обед они приготовили и съели последнюю еду в доме. Время ужина приближалось, и дети начали молиться. Вскоре после этого к нашим воротам подъехал грузовик. На то время нашему служению было меньше, чем два месяца и никто не знал, где мы находимся. И вот к нашему лагерю приезжает грузовик, наполненный едой и вещами от американской организации помощи развивающимся странам, и водитель называет наши имена.

Вначале моя подруга отнеслась к этому недоверчиво. Она ясно дала понять, что у нас нет денег заплатить ему.

«Нет, нет, вы не поняли. Ваш лагерь находиться в нашем списке поставок. Нужно только ваша роспись. Мы доставили эту еду вам». Среди криков радости нашей семьи, люди из грузовика стали выгружать посуды с бобами, рисом и сахаром. Ужин был подан! Но это ещё не всё.

Один из мужчин встал на краю кузова и стал звать ребят. «Мы слышали, что тут есть дети и подумали, что это вам пригодиться…»

Он вытащил огромную связку, догадайтесь чего, футбольных мячей. Наши дети начали прыгать, танцевать, хлопать в ладоши, кричать от восторга.

«Подождите, подождите… если вам это понравилось», сказал он, передавая мячи, «тогда мы подумали, что вам понравиться и это». С этими словами он вытащил вторую связку, наполненную спортивными футболками. Визг ликования, наверное, был слышен до самой Джубы!

Я приехала домой и обнаружила, что дети едят свою любимую еду из бобов и риса, играют в футбол на поле, одетые в новые спортивные футболки. Действительно, это было больше, чем игра!

Иисус укреплял мою веру. Он доказывал мне, что Он действительно заботиться о нашей маленькой семье. Он показывал нам всем, что Он заботиться не только об основных нуждах, но и также о глубочайшем желании сердец. Это просто обезоруживает меня.

Наши дети никогда не забудут то, как Папа накормил их и дал футбольные мячи с небес. Не забуду и я. В Его царстве, действительно больше чем достаточно.

Аня улыбается

Мне была дана привилегия наблюдать, как слепые видят, а глухие слышат. Но, честно говоря, одно из величайших чудес, которое я видела, это когда сердца наших детей исцелялись силой Божьей любви. Преображение их маленьких сердец из травмированных и отвергнутых в любимых, восстановленных и желанных – то, что только небеса могут произвести.

История Ани (не настоящее имя) было чудом, которое произошло буквально в грязи. Через эту маленькую девочку я больше поняла Божью благодать и сострадание, чем через кого‑либо в моей жизни.

Аня пришла к нам в возрасте трёх с половиной лет с двумя братьями. Она представляла собой тень маленькой девочки. Она не хотела играть. Она никому не позволяла прикасаться к себе. Она всегда искала самые грязные и нечистые места в лагере. Найдя такое место, она ложилась в грязь и плакала там часами.

Если кто‑то пытался поднять её, она выкручивалась и рвалась опять на это место. Большинство из мам уже перестали вытаскивать её и просто оставляли лежать на земле и плакать. Её рёв был особенно неприятен.

Я задумалась, как часто раньше, когда она плакала таким же образом, никто не слышал её и не приходил к ней. На ней был отпечаток сиротского духа. Она была уверена, что никто не любит её и никто не хочет её, и чтобы доказать это себе, она делала это трудным, насколько это было возможно, для нас.

«Папа, что делать? Как мне полюбить её?» Немедленно отрывок из Филиппийцам 2 пришел мне на память:

«Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе: Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек»

стихи 5–7

Иисус пришел туда, где была я. Поэтому и я должна была пойти туда, где была Аня. Так я и сделала. Я нашла её лежащей в грязи и легла возле неё. Я не касалась её и не разговаривала. Я не смотрела на неё, потому что знала, что это только заставить её вопить громче. Я просто легла рядом с ней. Она знала, что я была там. Я просто была там.

На следующий день я легла рядом с ней таким же образом, но в это раз я положила свою руку перед её взором. Казалось, что ничего не происходило. Не принимая разочарование, я повторяла попытку. На следующий раз я опять нашла её лежащей и вытянула мою руку. На этот раз её маленькая рука приблизилась к моей. Медленно мы соединили руки, только для того, чтобы эта сцена повторилась вновь и вновь в течение следующих недель.

Медленно, почти неуловимо, происходило чудо в сердце Ани. Она стала осознавать, что она любима и безопасна и желанна. Она достойна, чтобы ради неё легли в грязь. Она достойна, чтобы ради неё выглядеть по–дурацки. Она достойна любви. Она не одна и не покинута. Её плач больше не остаётся не услышанным в тишине.

Я никогда не забуду, когда увидела, как Аня улыбнулась в первый раз. Слёзы потекли из меня, без остановки.

Теперь ей пять, и она много улыбается. Она заворачивается в мой подол и любит помогать младшим детишкам. Она играет и смеется и любит обниматься.

Аня больше не сирота. Она пришла домой.

Путешествие с ней научило меня о богатстве Папиной благодати. Он не сказал мне вылезти из грязи моей собственной боли и стыда. Он не сказал мне избавиться от этого, а потом только прийти к Нему. Нет. Он лёг в грязь со мной. Он предложил Свою руку и просто ждал – дав мне увидеть, дав мне поверить, дав мне вложить свою руку в Его и потом встать вместе.

Я понимаю Аню. Единственная разница в нас в том, что её боль была на виду, а моя была спрятана в сердце.

Божья любовь – большая. Он приходит и ищет нас в грязных местах наших самых глубоких ран и тёмных закоулков. Он любит нас так сильно, что двигает небеса и землю, чтобы показать нам Свою великую благодать. Он любит нас так сильно, что обнимает нас даже когда мы в грязи. И Он любит нас так сильно, что не оставляет нас там.

Туристы из другой реальности

Бог хочет, чтобы Его сверхъестественная реальность стала для нас нормальным, повседневным переживанием. Он хочет дать нам чудеса в грязи. Я уверена, что Он видит наши нужды и наши желания. Он всегда хочет проявить Себя. Иногда, однако, мне недостаёт видеть, что Он делает в данный момент. Среди забот о детях, решение проблем служения очень легко пропустить что‑то.

Одним утром с одним из наших волонтёров я пережила мощную встречу с Иисусом. Когда мы вместе молились, Иисус показал нам хранилище на небесах, которое было заполнено разными частями тела. Глаза мигали на полках. Лёгкие дышали в углу. Кости были аккуратно разложены по рядам.

Да, я согласна, это звучит невероятно. Это действительно выглядело как что‑то из области фантастики. Но после того как Иисус умер и заплатил цену за наше исцеление, вполне реально, что у Него есть комната, заполненная тем, что нам нужно.

Позже тем днём, мы решили проверить электронную почту. Интернет кафе было в километре от нас по дороге, по которой даже машина ехала не быстрее пяти километров в час.

Мы пошли по пыльной дороге, болтая о том, что Иисус показал нам, когда нас нагнал грузовичок, как показалось, из ниоткуда. От неожиданности меня, наверное, должен был хватить удар, но этого не произошло. Перед нами стоял старого типа Лэнд Ровер, который напоминает о поездках сафари. В нём сидели два очень белых блондина, выглядящие как европейцы.

«Привет, ребята, вы из какой организации?» спросила я невозмутимо. Никто не приезжал к нам, если не был связан с какой‑нибудь организацией.

Подождав с ответом, они улыбнулись. «Мы…ну.. туристы!»

«Ого, туристы? Куда вы едите?»

«Камерун и Центрально Африканская Республика. Что вы делаете здесь?»

«У нас тут детский дом. Вон наши ворота». Пока я разговаривала с ними, моя подруга разглядывала машину, размышляя насколько странно это было, что грузовик был полностью пустой. Она не увидела никакого багажа, баллонов воды, еды и даже карты! При этом грузовик был там по настоящему. Он был там. Я даже опиралась на него.

«Как проехать в Мариди?» спросили они. Мариди – город к западу от нас.

«Езжайте до конца дороги, поверните налево, потом прямо девять часов. Бог да благословит вас!»

Я махнула им в нужном направлении, и мы с моей подругой поли дальше. Через минуту я обернулась, грузовик исчез. «Хммм. Странно как‑то. Ну, да ладно».

«Прикинь, туристы в Судане», сказала я. «Кто бы мог подумать?»

«Мишель… тебе не кажется это немного странным?»

«Ну, после того как ты сказала об этом, наверное».

«Это же туристы из другой реальности! Ты действительно оказала приём ангелам, сама того не зная». Мы дивились этому случаю, но день продолжался, уже без других посещений ангелов и без миллиона долларов на моём счету.

Вечером дома мы собрались на наше любимое времяпровождение, рассказывая Божьи истории. Одна единственная бесстрашная волонтёр и я, чтобы следить за нашей быстрорастущей суданской семьёй при свете керосиновой лампы, ну что ещё нам делать по ночам?

Посреди наших рассказов, Бог открыл мои духовные глаза, и я увидела огромное количество ангелов, стоящих у стен нашей комнаты. Той ночью я не видела их своими естественными глазами. То, что я видела, было глазами духа. Они имели полупрозрачную форму, находясь повсюду в комнате вокруг меня. Божье присутствие становилось сильнее и сильнее. Один ангел широко улыбался и держал позвоночник.

Мне нужен позвоночник тоже, но я увидела, что он был для человека на много выше меня. Я посмотрела на мою подругу и спросила: «Дорогая, у тебя есть проблемы с позвоночником, не так ли?»

К удивлению она ответила: «Да, есть. Я борюсь со сколиозом и часто испытываю боль».

«Ну, я только что видела ангела, который вошел в комнату, неся позвоночник, который подходил под твои размеры. Давай помолимся».

Я положила руку на её спину и тот час же почувствовала, как если бы электричество прошло там. Божья слава сошла так сильно, что она не могла усидеть и сползла с кровати на пол, а моя рука просто приклеилась к её спине. Это было не совсем удобно. Но это был Бог.

Волны и волны электричества протекали через мою руку. Пока она лежала придавленная Божьим присутствием, я увидела, как ангел помещает позвоночник в её спину и он встал на своё место. Моя рука прилипла к её спине почти на четыре часа. Потом она встала и пошла спать. Я сделала тоже самое, думая: «Ого, ну и денёк!»

На следующее утро я открыла глаза, чтобы увидеть свою подругу ставшей выше на 7 сантиметров, чем она была. «Вау, посмотри на свою спину!» Она была прямой, и у неё не было никакой боли.

Потом до меня дошло. Одно небесное посещение в склад частей тела прошлым утром. Одна встреча с ангелами на «грузовике» среди пустой пыльной дороги днём. Одна сверхъестественная доставка позвоночника! Это всё сошлось в одно и создало какое‑то неземное ощущение. При этом тогда казалось всё полностью нормальным и естественным. Возможно, потому что так и должно быть.

На дороге опять

Тот факт, что мы должны проезжать через опасную территорию в соседнюю страну, чтобы получить почту или осуществить финансовые перечисления, определённо делает жизнь интересной. Дорога, по которой мы ездим, часто подвергается атакам тех, кого ООН называет ДВГ или Другие Вооруженные Группы. Особенно опасно становиться с наступлением темноты.

Я возвращалась с некоторыми из наших лидеров на нашем стареньком Лэнд Ровере. Мы задержались из‑за плохой дороги и приехали к границе Уганды и Судана на закате. Нам ещё предстояло 5–6 часовое путешествие, если ехать днём. С надвигающейся ночью и болотистой дорогой, нам предстояло минимум семь часов по опасной территории во тьме. И на этот раз мы везли больше вещей, чем обычно из‑за нескольких проектов, которые мы осуществляли. «Помоги нам, Иисус».

Обычная хитрость этих вооруженных групп здесь — это остановить машину посреди дороги, изображая аварию и таким образом провоцируя баррикаду. Когда машина вынуждена притормозить, на дорогу выскакивают люди с автоматами.

Мы проехали не так долго как вдалеке увидели свет фар нескольких машин стоящих поперёк дороги. Ни одна из них не была сломана. Они не двигались, но стояли, чтобы создать столпотворение. Опасность стала ощутимой, и мы могли чувствовать, как страх окутывал наши сердца.

Чтобы вы сделали перед такой засадой? Мы решили попытаться прославить Бога. Ведь это сработало для Давида.

Мы все одновременно разразились хором хвалы и начали молиться в Духе. Прямо перед тем как нажать педаль тормозов, невероятное произошло пред нашими глазами. Огромная невидимая рука между последней машиной и следующей, стала толкать их горизонтально, сдвигая с дороги. Мы проехали через промежуток без каких‑либо проблем.

После нашей чудесной защиты мы действительно стали поклоняться славить Бога всё оставшееся время нашего путешествия. Не помню как, мы приехали к воротам Йей. «Вау, время пролетело, когда мы наслаждались Иисусом!»

Когда наш грузовик пересёк ворота нашего лагеря, я про себя удивилась: «Почему дети ещё не спят, и горит свет?» Наш лагерь получал электричество только два часа в день с 7 до 9 вечера. Я удивлялась, почему они ещё не спят и генератор всё ещё работает. Потом я взглянула на свои часы. Мы начали эту минимум шестичасовую поездку в 6 вечера. Сейчас было только 8:15. Наша шестичасовая поездка сжалась до меньше чем двух с половиной часов!

Какой урок я получила из этого переживания? Возможно, Бог намного больше и лучше, чем я предполагала о Нём. Он лучше, чем я верила и добрее, чем я понимала. Он больше, чем вооруженная армия, финансовые крахи и разбитые сердца. Даже когда дорога, по которой мы едим, кажется непроходимой трясиной, Папа больше всего этого. Мы можем доверять Ему даже посреди темнейших мест нашего путешествия. Если нужно, Он придёт с небес, чтобы сдвинуть всё то, что пытается блокировать нас принести реальность Его Царства в места нашей человеческой невозможности.

Свет Отца

Наши дни вошли в спокойную рутинную колею. С нами жили 80 детей, которые просыпались по утрам, приводили себя в порядок и завтракали. (Мы поддерживаем ещё других детей вне нашего лагеря). Потом взрослые дети идут в школу. Наши дети помладше, класс третий, присоединяются к другим детям, которых набирается около две сотни, и учатся в школе у нас в лагере. Мы называем эту школу «Школа Мечты», потому что мы хотим, чтобы наши дети поняли как мечтать Божьими мечтами. После двенадцати время заполняется обедом, домашней работой, игрой и ещё кое–какими делами по хозяйству. Время купания идёт после ужина и вечернего поклонения. Потом дети расходятся по своим местам, чтобы оказаться в прекрасной стране Иисуса. Наш день просто день большой семьи.

Я разделяю это Царство с маленькой армией из 23 служителей на полное время суданский сотрудников, растущей команды миссионеров и постоянного потока посетителей. В нашей повседневности скачков и подъёмов, наша команда служения учится улавливать и ожидать сверхъестественную реальность Божьей любви, чтобы изменять обыденность чудесами. В этом месте с этой семьёй Папа говорит нам о необходимости нести Его свет во тьму.

Я проснулась одним утром, и Иисус прошептал в моё сердце, что Он приведёт к нам особенного младенца–девочку, чьё прибытие скажем мне о вещах в Его сердце. Я обрадовалась, потому что все мои маленькие девочки быстро становились непослушными ползунками и потому что я обожаю узнавать больше сердце моего Иисуса.

Через несколько дней молчаливый мужчина с усталым видом пришел и сел около нашего бамбукового забора, ожидая меня. Протягивая шевелящейся свёрток, он спросил, не могли бы мы взять его маленькую дочку жить с нами.

«Я ходил в другие детские дома. Они даже не взглянули на неё. У них нет места. Я боюсь, что она может умереть, если никто не поможет ей. Вы – моя последняя надежда. Все говорили мне, чтобы вы принимаете всех детей. Вы любите наш народ и не отворачиваетесь от тех, кому очень нужна помощь».

Я спросила, что произошло.

«Моя жена повесилась два дня назад. Боль оказалась слишком сильной для неё». Слёзы текли из моих глаз, когда я смотрела на горестное лицо отца, рассказывающего свою историю. Мать пережила сложные роды. Прошло шесть месяцев и два дня, прежде чем они попали в больницу в Конго, где выяснился корень проблемы. К моменту, когда он обнаружился, было уже слишком поздно. Её матка разложилась и ей сказали, что она умрёт. Она прошла 80 километров пешком из больницы в Конго, испытывая невыносимую боль, чтобы принести свою маленькую девочку домой в деревню неподалёку от Йей, а потом она покончила с собой. Отец, бывший военный, не мог прокормить ребёнка. У матери не было живых родственников, а семья отца отказалась видеть ребёнка. Для меня отказаться от неё, было всё равно, что предать её смерти.

«Конечно, она может жить с нами». Если придётся, она будет спать со мной. Он передал её в мои руки, и я взглянула в её маленькое светящееся личико. Вот оно, обетование с небес.

«Какое имя у малышки?», спросила я, улыбнувшись, увидев лицо милого дитя.

«Нура Аба». Свет Отца. Я была ошеломлена. Вот она. Эта маленькая девочка, приход которой возвестил Иисус.

Её взгляд соединился с моим. Это было невероятно. Это было, будто она знала, что её небесный Папа привёл её домой в безопасность. Она тихонька агукала, покоясь в моих руках, а потом уснула, чувствуя себя как дома. Так оно и есть. Она стала моим личным напоминанием, что среди тьмы обстоятельств, свет любви нашего Отца продолжает ярко сиять. Она помогла мне понять, что вне зависимости от дороги, которая ведёт меня в Его руки, я безопасна в любви Отца и нахожусь дома в Его сердце.

Детская игра

Вечером, перед тем как нам поехать на евангелизацию в одну маленькую деревню, наши дети и я задержались после вечерней молитвы, просто смеясь и дурачась во дворе. Десятилетняя Виола, ещё одно наше чудо, подобрала три ветки с земли. Она связала их в подобие микрофона и стала изображать проповедника, стараясь изо всех сил. Её представление было настолько мощным, что я попросила её проповедовать на нашей евангелизации на следующий день.

Смеясь, она согласилась. «Но что я скажу, мама?»

«То, что ты только что говорила, было просто здорово, но всё, что Иисус положит тебе на сердце сказать людям о Его любви, то и говори».

Она согласилась. На следующий день мы взяли команду из старших мальчиков для поездки в деревню. Там собралась не большая группа, всего около пятнадцати человек. Вот слова Виолы из её первой проповеди:

«Аллилуйя. Мы готовы слушать слово от Господа.

Если вы здесь, Иисус хочет исцелить вас. Если вы не здесь, Иисус всё равно хочет исцелить вас. Он исцелит слепых и откроет уши глухим сегодня.

Он любит вас и хочет, чтобы вы знали, что воровать – это плохо, также вредить людям – плохо. Аминь».

Толпа была захвачена. Они никогда не видели ничего подобного. Маленькая девочка стояла, облечённая во власть, перед ними как дочь Царя царей, могущественно говоря о реальности Божьего Царства. Половина толпы вышло вперёд, чтобы принять Иисуса. Несколько человек исцелились от разных болезней.

Когда я наблюдала, как моя Виола источает Его присутствие, до меня дошло осознание, что светить Его светом и видеть, как Его любовь освобождает измученных, может быть также просто как детская игра. Учась видеть каждый день чудеса и неожиданные сверхъестественные встречи, мы можем войти в жизнь, которая живёт на земле как на небе.

Да, Бог желает, чтобы Его сверхъестественная реальность вплеталась в нашу повседневную жизнь. Его чудеса для всех нас, везде, даже далеко, далеко в Южной Африке посреди грязи. Всё, что требуется – это простая, детская вера, которая живёт в сердце Божьей любви.

7. Находя дом

Это произошло ранним утром. Пятидесятиградусная жара ещё не вступила в полную силу. Я решила пробежаться до рынка. Дети ещё только начинали просыпаться, и в лагере было относительно тихо.

Я проскользнула через огромные, голубые двойные двери наших входных ворот и оглядела окружающие холмы и ямы, обрамляющие дорогу. Потом я увидела их.

Парочка подростков с бабушкой сидели в терпеливом ожидании в прохладе тени нашего забора. Поскольку приветствие важно в нашей культуре, я поклонилась, чтобы пожать их руки и сказать слова приветствия.

«Вы можете нам помочь?» спросил молодой человек.

Говорить им, что я иду на рынок, не работало в данном контексте. Порой любовь ведёт к неудобству и прерывает ваши утренние планы.

«Что я могу сделать для вас?»

Пятнадцатилетний мальчик пристально взглянул в мои глаза. Я посмотрела в ответ и увидела молодого человека, намного старшего внутри, чем он выглядел снаружи. Он назвался как Илия (это его не настоящее имя). Он начал объяснять, что он и его сестра потеряли отца и жили с бабушкой, которая уже не могла заботиться о них. Если они должны будут вернуться в деревню, они не смогут продолжить учёбу.

Тысячи детей в Судане не могут посещать школу. Наш дом существует для двух худших сценариев, и я не увидела явного риска для безопасности этих детей. В соответствии с моими мыслями им не нужно было срочно спасаться от опасности и быть в нашем доме. Но у Бога были другие мысли на этот счёт

Они заметили моё колебание, и слёзы брызнули из их глаз от мысли, что им придётся вернуться в деревню и остаться без образования. Сестра Илии, Бет (не настоящее имя) дала мне потрёпанную фотографию с похорон их отца. На ней, они более молодые, стояли на переднем плане фотографии, с безучастными лицами и глазами полными горя.

«Папа, что Ты хочешь?» я помолилась про себя.

«Возьми их. Они должны стать частью вашей семьи, и они будут великим благословением», был Его ответ.

Я спросила их, кем они хотят стать, когда вырастут. Бет хотела стать медсестрой. Илия сказал, что надеется стать доктором или пастором. Я увидела, что предназначение написано на их жизнях. Итак, я сказала: «Да. Добро пожаловать домой».

Даже когда что‑то не подходит под наши критерии, даже когда мы не имеем места, даже когда это не входит в наши планы, любовь открывает дом. Тогда приходиться выбросить свои планы и ограничения и наполняться от Его безграничной любви.

Неделю спустя я пошла искать запчасти для нашего сломанного генератора. Выйдя за ворота, я заметила кусок ткани на дороге возле ворот. Это был небольшой шарф фиолетового цвета с золотыми вышивками, который выглядел бы более естественно в Индии, чем здесь. Я понятия не имела, откуда он взялся. Это явно было не из Судана. Он был весь запачкан и смят.

Иисус сказал мне поднять его и унести домой. Он хотел показать мне кое‑что.

«Что? Ты шутишь. Ты серьёзно? Ладно тогда».

Это было полностью непривычно, как Бог обычно говорил мне через простые вещи в моей повседневной жизни. Куча вопросов роилось в моей голове. Почему это привлекло мой взгляд? Стоило ли обращать внимание? Что Иисус хочет мне показать?

Когда я пришла домой, я пожамкала этот шарфик и оставила его на ночь в воде со стиральным порошком. Потом сполоснула его и повесила сушиться. Меньше чем 24 часа он преобразился в нечто красивое, переливающееся яркими цветами.

Когда я увидела, как он блестит на солнце на следующее утро, я поняла что смотрю на урок с небес. Улыбающиеся лица Илии и Бет пришли мне на память. Бет стала лидером нашей группы прославления, а Илия стал заботливым старшим братом для наших детей. Они действительно были принцесса и принц их Папы на небесах.

У любви есть глаза, чтобы увидеть царскую особу на обочине дороги и различить славу, скрытую в канаве жизни. Иисус желает, чтобы предназначения тех, кто был попран и выброшен на обочину, были восстановлены в своей полной красоте. Его любовь омывает нас и делает чистыми, а Его благодать делает нас новыми. Он призывает каждого из нас из наших канав жизни, чтобы пригласить в дом Своего сердца. И пока мы не найдём наше место в Его сердце, мы никогда по–настоящему не будем дома.

Папино место

Переезд в Судан был хорошей возможностью для меня познать более глубоко реальность Божьего Царства в моей собственной жизни. Один из величайших уроков, которое я открыла о сердце Бога, что Он мой Папа. Раньше я всегда верила в Него как в моего Отца в обобщённом смысле, но с недавнего времени моё сердце начало осознавать, что это значит быть Его дочерью, которую просто любят.

Через нескольких недель после прибытия в Йей, я осознала, что стала загружена такими вещами как аренда здания, расчёты расходов. Не то, чтобы я любила цифры. Математика была моим самым нелюбимым предметом в школе. Более того, здание, которое Бог дал для нам в аренду, требовало ремонта, и я ещё никогда не ремонтировала ничего больше чем свой маленький столик. Неожиданно я погрузилась в расчёты и проекты в другой культуре и на другом языке. Как же мне хотелось вызвать моего земного отца из Флориды, чтобы он сделал здесь жильё. Он всё может привести в порядок! Я, с другой стороны, могла только молотком попасть по пальцу.

Я смотрела на возвышающиеся стены, поблёкшую желтую краску, грязный пол, отсутствие крана с водой и электричества и просто хотела плакать. Я осознавала, как я слаба в вере. У меня даже не было денег на первый взнос, чтобы заплатить аренду и начать что‑то делать. Я наняла работников по вере также. Скоро придётся оплачивать счета.

Одним днём я проснулась полностью разбитая. Меня били всю ночь? Я что‑то пропустила? Молитва в одно слово сошла с моего языка. «Помоги».

Я слезла с кровати в еле освещённую хижину, которую я арендовала в то время. Прихватив свой iPod и тетрадь с окна, я решила провести утро с Иисусом. Но единственная молитва, которую я могла выдавить из себя, по–прежнему была «Помоги».

И Он помог. Вскоре мы открыли наши двери (однажды мы повесили их на здание) и вся комната заполнилась детишками, которых Он дал нам.

Всё стало ясно! Иисус нашел меня там, где я была! Он дал мне видение длинных коридоров с прекрасными обставленными комнатами, каждая из которых была устроена и ожидала своего хозяина. Каждый коридор и комната звали и с нетерпением ждали тех, ради кого они были приготовлены. Его внимание к деталям было очень тщательное. Каждая комната была обставлена не просто удобно, но и так, как Бог только знает, что принесёт наибольшую радость её жителю!

Я оглядела свою невзрачную хижину и улыбнулась. Контраст был великий. Но я получила урок. Он дал мне понять, что также как мы приготавливаем дом, Папа приготавливал Своё место тоже! Мне очень хотелось сделать наш дом и наполнить его бездомными и брошенными детьми–сиротами. Я хотела показать им, что на самом деле они избранные и принятые как родные сыновья и дочери. Я так ждала этих детей, которых ещё не встретила, так насколько же больше наш Отец ждёт нас? Желание, чтобы Его дом наполнился, пульсирует с каждым ударом Его сердца.

В Его Царстве нет пути назад, и никто не останется брошенным. Его любовь находит нас на обочине дороги и приводит домой, чтобы представить нас царскими детьми в Его доме.

Я не приглашала этих детей, которые собрались у меня, в дом с дырами на крыше и крысами, грызущими их пальцы ног. Я не отправляла их в нечищеные необставленные комнаты. Я не приглашала их домой, чтобы потом они брались за швабру и вёдра и начинали мыть свои комнаты, делать свои кровати и искать себе еду. Нет. Я активно работала днём и ночью, крася, чистя и делая всё необходимое для них. Я не хотела, чтобы эти дети чувствовали, что они должны зарабатывать право жить в этом доме. Я хотела, чтобы они знали, что имеют право быть в нашем доме, потому что мы пригласили их стать частью нашей семьи. Мы пригласили их домой.

Слёзы начали струиться по моему лицу, когда великое понимание любви моего Отца выросло в моём сердце. Это озарило во мне глубочайшие места моего сердца, которое не понимало, что значит прийти в Его дом.

Часть моего сердца всё ещё вело себя как сирота. Я не до конца верила, что создана просто быть любимой дочерью своего Папы небесного. Мне казалось, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой, что Папа полюбил меня просто потому, что Он полюбил меня. Будучи загруженной, я не верила по–настоящему, что Он захотел, чтобы я жила в Его доме, а я постоянно пыталась доказать самой себе и заработать право быть там. Мне казалось, что если я буду много работать и хорошо всё делать, меня примут. Но если я не постараюсь, меня просто вышвырнут опять на обочину.

И вот я здесь, посередине африканских джунглей. Здесь я драю двор для детей, которые будут жить с нами, но всё ещё остаюсь сиротой в своём мышлении и сердце. Я была маленькая девочка, которой нужно было знать, что она тоже приглашена в объятия Папы. Меня не позвали в Его дом, чтобы только подметать и работать. Мне не нужно зарабатывать, чтобы остаться. Тем утром Папа начал показывать мне место, которое Он приготовил для меня как для Его дочки. Он умер ради этого. Есть ли ещё какие‑то сомнения, что всё, что Он есть и имеет – моё?

По своей великой благости Бог позволил мне проделать это путешествие, чтобы Он смог перевести меня на другой уровень свободы моего сердца. Я осознала, что пока не буду полностью в Его доме, я буду сомневаться, что Он хочет сделать Свой дом в нашем.

Непередаваемое чувство тяжести и беспокойства давило на меня. Откуда придут деньги? Как это произойдёт? Что если я потерплю неудачу и паду в грязь лицом? Когда я пыталась остановить шторм в своём мозгу, Иисус подбросил мне стих из Иоанна, который всплыл в моей памяти: «Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим» (Иоанна 14:23).

«Настоящий Папа? Если Ты и Иисус идёте с нами, тогда я полагаю, что все наши нужды будут покрыты, так ведь?» Мне хотелось кричать, когда я думала об этой истине.

Я готовила место для Его детей. Двери были поставлены на места, полы отдраены, стены покрашены. Это было Его обетование с небес, в которое мы вступали – Его обетование, что будет готово место для принятия каждого ребёнка, которого Он даст нам, Его обетование дома.

Потому что Он любит нас

Симон и Стив (не настоящие имена) – бедолаги. Они также великие учителя. Эти два мальчика многому научили меня о лице Божьей любви и сердцу нашего Отца.

В один жаркий день, вскоре после того как мы открыли наши двери, к нам пришел пожилой человек. Одетая на нём изодранная рубашка напоминала, что когда‑то имела пасторский воротничок. С собой он привёл двух сыновей. Их мать сошла с ума, а он уже не мог заботиться о них.

Я посмотрела на шести- и десятилетнего мальчишку передо мной. Страх и стыд сквозил в их глазах. Оба были одеты в лохмотья, которые, казалось, окончательно разлезутся по швам, если прикоснуться к ним. Было видно, что их разум захвачен скрытой тьмой. Что бы значило любить их, как сделал бы Иисус? Я знала, что им надо пойти с нами и прийти домой.

По мере прохождения дней и недель мы узнали их историю больше. Незадолго до прихода к нам, Стив служил злому человеку, и этот человек засунул ему в рот еду, только что снятую с огня. Он держал её там пока рот Стива не изжегся. Он не мог есть и говорить недели. Его постоянно били и мучили. Он не знал, что значит жить спокойно.

Стив начал проявлять серьёзные вспышки гнева и задираться. Одним душным знойным вечером я пошла поговорить с ним и решить что делать. Я успела заметить ужас в его глазах, прежде чем он отвернул их от меня.

Стив сидел в голубом пластмассовом кресле позади нашей маленькой кухоньки. Его голова была наклонена и он избегал смотреть на меня. В нём виделось чувство, что он ожидает, что ему сейчас принесут огромную боль. Я наклонилась ниже, так чтобы посмотреть в его глазёнки. Он ударил одного из мальчиков и хотя я знала, что с этим надо разбираться, время для этого ещё не пришло.

Я посмотрела в его лицо и сказала: «Стив, я люблю тебя. Ты любим. Я люблю тебя, потому что я тебя люблю. Бог любит тебя. Он не будет казнить тебя. Мы любим тебя. Мы любим тебя». Вновь и вновь я говорила это, пока его глаза не наполнились слезами, которые стали стекать на моё плечо, когда я прижала его к себе.

Тем вечером, когда я говорила о любви Иисуса, Стив отдал свою жизнь Тому, кто никогда не ранит или надругается над ним. Он нашел настоящего Папу. Он начал познавать, что он тоже приглашен в дом Папы, видя как он любим в нашем доме.

Почему я полюбила Стива? Почему он был принят и желаем? Было ли это от того, что он хорошо себя вёл или был милашкой? Было ли это от того, что он был просто чудо–ребёнком, претендующим на международное служение? Вовсе нет. Я полюбила Стива, потому что я полюбила его любовью Иисуса. Навсегда.

Стив был ещё одним шагом в моём познании Божьей неизмеримой любви. Бог любит меня, потому что Он меня любит. Пока я этого действительно не пойму, я буду чувствовать себя как сирота, даже в Папином доме. Но как только моё сердце откроется больше для Его безусловной любви, найти дом станет очень легко.

Танец победы и испытание суфле

У нас хватает приколов в нашей семье. Мы не всегда серьёзные и угрюмые. Мы много смеёмся и некоторые из наших дней бывают очень даже юморные. У Папы в сердце есть великая радость.

Где‑то в наш первый месяц один посетитель привёз нам целую сумку суфле. Наши дети никогда не видели и не пребывали ничего подобного. Как‑то вечером мы сделали костёр во дворе и притащили всё суфле. Громкий визг радости раздавался по всему лагерю, когда наша семья наслаждалась своим первым суфле. Оно сразу же стало любимым.

Через несколько месяцев нам привезли новую порцию суфле, и мы решили сделать ещё одну импровизированную суфле–вечеринку. Наши дети стали кричать в предчувствии тягучей белой сладости, ожидающей их. Единственное, что я не учла, было то, что у нас в лагере тогда были восемь гостей.

Мы были на середине курса ученичества и восемь солдат Южносуданской армии жили и учились с нами. Курс ученичества был маленьким духовным экспериментом: что произойдёт, если собрать вместе тридцать человек из разных племён и деноминаций, где некоторые даже недолюбливают друг друга и учить их о любви и Божьему Царству?

Каждое утро и после обеда в течение двух с половиной недель, 22 местных студента приходили и собирались вместе с нашими приезжими гостями, чтобы постигать сердце Царя. Вместе мы должны были проходить через страх и боль, чтобы прощать. Иисус пришел и показал нам, что мы были как набитый соломенный матрас, которые мы используем здесь. Ответвления наших племён и церквей должны были быть сплетены вместе, над и под, чтобы стать проявлением Его красоты на земле. Мы никогда не должны забывать, кто мы, но будучи сплетены вместе с другим отличающимися от нас, мы позволяем Богу сделать нечто более великое, чем если бы мы были одни сами по себе. Это было прекрасное время познания того как любить и жить в Его Царстве.

Наши дети с нетерпением уселись вокруг огня, ожидая угощения. Наши солдаты наблюдали за происходящим с безопасного расстояния.

«Мама, они кушают огонь», сказали они мне. Как объяснить блестящее суфле тому, кто никогда не видел его прежде?

«Ну, это больше похоже на мягкую конфету, которую вы разогрели. Оно мягкое и сладкое внутри. Вы можете попробовать сами. Отчего бы вам не попробовать?»

Резкий взгляд говорил о страхе. Неизвестное может быть пугающим в любой культуре. Но наши длинноногие друзья солдаты не хотели показывать страх перед нашими трёхлетками. Если наши дети могут поглощать эти сверкающие белые шарики, тогда и они смогут. Вдохновлённые нашими бесстрашными детьми, они один за другим решились попробовать.

Я никогда не забуду выражение лиц солдат, когда мы дали им сказочные пушистые шарики. Когда наш первый гость решился сделать шаг в великое неизвестное, он так открыл рот, чтобы только чуть–чуть коснуться этого суфле и недоверчиво стал жевать маленький кусочек. Наши дети весело смотрели на его вид.

«Ммммм», сказал он через несколько секунд, «по вкусу как банан. Здорово». Он запихнул остальное суфле в рот и попросил ещё. Остальные наши гости последовали за ним. Это не было испытание огнём, но почти так.

Наши дети стали отбивать наш семейный ритм пластиковыми бутылками и петь от сердца Иисусу. Поклонение прервали наши гости солдаты, которые стали праздновать свою съедобную победу своими необыкновенными, крутящимися племенными танцами вокруг огня. Это был вид, который навсегда запечатлелся в моей памяти: маленькие дети, деревенские мамы и большие солдаты — все танцевали и прыгали и начали понимать кто они в Его сердце.

Кто может бояться суфле? Это серьёзно? Но некоторые страхи, которых я опасаюсь, становятся такими же смешными, когда я осознаю, что я любима и сижу на руках у Папы. Всё дело в перспективе. Если я позволю, то страх может удержать меня от возможности попробовать благо от нашего Бога и обрести свой дом в Нём. Страх может превратить суфле в монстров. Но в Его любви нет места страху.

Тем вечером один из наших студентов пошел домой, чтобы привести соседского колдуна к Иисусу. Этот парнишка преодолел страх и увидел сердце Иисуса. Бог дал ему извлечь прекрасное из ничтожного и быть Его голосом. Совершенная любовь изгоняет всякий страх.

Вновь малые дети показали путь к свободе и сердцу Отца.

Смыто

Наш дом всегда открыт и часто к нам приходят неожиданные гости. Как‑то после обеда один друг из племени Мундари, что на севере от нас, пришел к нам без предупреждения. Он привёл свою жену, ребёнка и ещё девочку из своей деревни.

Это было долгое трёхдневное путешествие. Они пришли, чтобы привести к нам Микель (не настоящее имя), прекрасную девочку–подростка. У неё была редкая болезнь кожи, и врачи не давали никакой надежды. Они молились за её исцеление и потому пришли в вере.

В её глазах светилась безнадёжность. Её кожа была покрыта ямками и язвочками от сильного и редкого вида чесотки, которая прогрессировала настолько сильно, что атаковала её внутренние органы. Она переживала огромную боль. Её состояние было похоже на случаи проказы, которые я видела в Индии.

Мы сразу же стали молиться. Ничего видимого не произошло. Мы пригласили их остаться на несколько дней, пока мы продолжали верить Иисусу на исцеление. Микель провела два первых дня в агонии, лежа на матрасе. На вторую ночь она села у порога. Я подошла к ней, обняла и прижала её к себе.

Год назад я бы сдалась. Очень тяжело молиться и не видеть немедленного чуда, особенно когда смотришь на того, кто так страдает. Но со временем, продолжая борьбу не смотря на отсутствие видимого прорыва, Бог стал учить меня: «Любимая, твоё дело – любить. Моё дело – исцелить». Вместо того чтобы спрашивать что надо, чтобы чудо проявилось, я стала осознавать, что также надо спрашивать: «Папа, как я могу проявить любовь к этому человеку, как бы Ты сделал?»

Моё сердце было преисполнено сострадания. Когда я прижимала Микель, всё во мне хотело, чтобы она познала Иисуса, которые есть жизнь и исцеление. Я спросила её, встречалась ли она с Ним. Она посмотрела с удивлением. «Нет, мама», сказала она с широко открытыми глазами, которые были просто бесценны.

«Милая моя, Он любит тебя. Иисус пришел на землю, чтобы показать нам как сильно Бог любит нас. Он заплатил цену за всё неправильное, что мы когда‑либо сделали. Он хочет исцелить тебя. Хотела бы ты узнать Его?»

Небеса сошли в наш маленький грязный двор той ночью, когда Микель отдала свою жизнь Ему. Я продолжила рассказывать ей о Папином доме и о Его любви к ней. Посреди всего этого Бог дал мне видение прокаженного Неемана, который исцелился, когда окунулся в реке Иордан.

Иисус прошептал мне: «Крести её и она исцелиться».

Я объяснила ей о водном крещении, и она с готовностью согласилась. На следующий день, в свите наших детей, мы пошли к прудику, в котором мы обычно крестим. Как вода, кишащая бактериями и заразой, может помочь для больной кожи – я не знала. Но Бог есть Бог, а я нет! Микель полностью погрузилась под воду. Стоя там, полностью игнорируя всё, что скользило вокруг моих ног, я опять помолилась простой молитвой веры за её исцеление, когда она вставала из воды.

«Иисус, я благодарю Тебя за Твоё Слово. Я благодарю Тебя за Твою цену, что Ты заплатил на кресте. Мы заявляем это реальным в теле Микель. Мы повелеваем всем паразитам и болезням оставить её кожу и органы, и провозглашаем полное восстановление каждой части её тела».

Опять мы не увидели видимых или мгновенных изменений. Я пошла с места крещения на другое место собраний, продолжая благодарить Бога за то, что Он делает, даже если это ещё не видно. Вера – это уверенность в невидимом. Я знала, что мы сделали как просил Иисус, и Он был доволен. Остальное было за Ним.

Когда я вернулась домой вечером, моё первое желание было проверить Микель. Её лицо светилось. Язвы, которые покрывали всё её тело, буквально исчезли. Опухоль уменьшилась, а раны затянулись. Она выглядела как новая девочка! Полная энергии и жизни, она буквально выпрыгнула из двери, чтобы встретиться с нашей семьёй для поклонения.

Микель тоже пришла домой. Нет, она не осталась жить с нами, но она нашла свой дом в Его сердце. Среди её боли и болезни, она повстречала Того, кто есть любовь и Он исцелил её.

«Папа, приди и опять крести меня в Твою любовь, смой прошлое и обнови всё».

Косметика и мачете

Я никогда не думала, что добавлю землемерие в свой трудовой стаж, но в Судане всё возможно. После того как Бог благословил нас землей, мы решили что было бы хорошо понять насколько она большая, на случай если мы захотим построить что‑нибудь ещё. Иметь правильные измерения перед началом стройки было бы важным делом. После трёх попыток заключить контракт на измерение нашей земли, получались три разные карты. В конце концов, мы сами отправились в заросли, чтобы заняться измерениями.

Тито, Эудита, Пётр (наш водитель) и я прихватили собой панга (мачете), бумаги, молоток ну и конечно кое–какой измерительный инструмент и пятидесятиметровую рулетку. Это было особое время – один из таких запоминающихся на всю жизнь моментов благодаря своей абсурдности. Рулетка?

Я была юбка посреди этих зарослей, где мы измеряли наш периметр измерительной рулеткой. Воспоминание об этом до сих пор вызывает у меня улыбку. Мы смеялись и пели, танцевали и молились. Сорок акров и много смеха.

Когда я прохаживалась вокруг нашей земли с нашей суданской семьёй, я действительно чувствовала это как возвращение на родину по многим причинам. Это был прекрасный день, голубое небо, зелёные заросли и красная земля. Манго и кокос возвышались до самого горизонта. Птицы щебетали и бабочки кружились на всём нашем пути.

Я чувствовала, что я дома, по нескольким причинам. Больше я не чувствовала, что мне нужно влазить в рамки чьей‑то миссии или служения. Я начала жить, ощущая себя любимой Папой. Я переживала свободу быть самой собой даже среди диких зарослей, любя и уважая людей вокруг меня. Если я захочу выглядеть хорошо и приодеться, чтобы пойти в заросли, я могла это сделать. Если я захочу косметику, я могла. Я могла жить среди диких зарослей, но не была обязана выглядеть дико. Божий Дух предлагает свободу, и эта свобода приходит из сердца, которое нашло свой дом в любви Отца. Всё остальное не так важно.

Религия сделала хрущобы и продаёт их как супер элитное жильё для нашего сердца. Зависимость от ожидания людей создают иконы, в которых мы живём в постоянном танце религиозности. Какой репутации я соответствую? Сравнение – это компромисс, из‑за которого рискуешь стать эхом чьей‑то песни и потерять голос, данный тебе Богом.

Я наиболее эффективна, когда я та, кем Бог создал меня быть. Я не создана жить в тесных квартирах, но жить в Папином доме. Его дом там, куда я приглашена стать полностью той, кем Он призывает меня быть. Ему не нужны штампованные дети.

Это может показаться глупым, но стоя по пояс среди зарослей травы в драной юбке, наперевес с панга, чувствуешь себя свободным. Это маленький образ истины, что когда мы найдём свой дом в сердце Иисуса, каждая наша часть сможет быть полностью живой в то же самое время. Бог использовал косметику и мачете, чтобы призвать меня в более глубокую жизнь вне тесноты, чтобы быть свободной откликнуться на Его любовь, когда я полностью найду свой дом в Нём.

Посещённые Иисусом

Наши старшие мальчики изумляют меня. У каждого из них есть истории, которые достойны целого фильма. Семнадцатилетние, восемнадцатилетние, девятнадцатилетние, эта мальчишки имели такую жизнь, что Голливуд позавидовал бы. Но до сих пор их истории остаются скрытыми нитями в ткани этой нации, восстанавливающейся от десятилетий войны.

Их память напоминает, что война была ещё не так давно. И она была реальна.

Трое из наших мальчиков пришли жить к нам из горной, удалённой и непреступной местности на границе с южным Дарфуром. Живущие там люди очень сильно почувствовали на себе влияние войны, которая прошлась по соседнему региону Дарфура. Но по большому счёту, боль этих людей осталась не видимой для внешнего мира.

Детство и дома этих молодых людей было украдено войной. Будучи восьми, девяти, десятилетними детьми, они убегали в пещеры с женщинами, когда армии приходили к ним и прятались там неделями, скрываясь во тьме среди ядовитых змей и глубоких расселин, без света и почти без еды. Когда бомбы падали вокруг них, они боялись, что уже никогда не увидят своих близких опять.

При этом вера этим мальчишек вдохновляет:

«Мама, Бог не забывал нас. Он заботился о нас. Когда приходили солдаты, их можно было услышать за долго. Они скидывали бомбы, а потом люди заболевали. Наша кожа начинала гореть. Но Бог защищал нас. Никто не умер. Северные армии отравили наши колодцы. У нас не было источников воды. Мы просто молились и пили эту воду. И никто не заболел».

Их истории раскрывались вечер за вечером, когда мы усаживались попить наш кау–кау (местный кофе) у огня. Их «мужской совет», как они назвали это, стал временем воспоминаний Божьей верности и пониманием глубины жизни вокруг них. Это было драгоценное время. Дом стал любимой темой. Вы можете понять почему. Можете ли вы представить, что значит найти дом, когда ваш мир находится в войне? Если бы мне было нужно напоминание о Божьем обетовании, что Он сделает Свой дом с нами, мне было бы достаточно вспомнить истории этих ребят о вере и Божьей верности.

Одним воскресным утром я проснулась и услышала, как один из этих ребят рассказывает свой сон, увиденный ночью:

«Итак, этой ночью, когда я спал, к нам пришел Иисус. Это было у ворот. Мы сидели с детьми здесь, и пришел Иисус, и все напугались. Он сказал, чтобы мы не боялись, потому что Он наш брат, который всегда пребывает с нами каждый день здесь в лагере. Он просто пришел посетить нас. Его послал наш небесный Отец, чтобы передать нам Его приветствия».

Я рассказывала вам, что приветствия очень важны в суданской культуре. Даже Бог приносит их, когда Он приходит сюда. Он понимает, где мы живём.

Иисус не только хочет, чтобы мы нашли свой дом в Нём, но Он также желает сделать Свой дом с нами. Как я это знаю? Он пришел в наш лагерь и посетил одного из наших мальчиков, чтобы сказать ему это. Он хочет, чтобы наш дом был в Его присутствии, чтобы мы оттуда становились лицом Его любви для бездомного мира.

8. Царство «Изнутри–наружу»

Тоненький голосок, поющий простую песню Иисусу, просачивался через моё окно. Мне даже не надо было выглядывать, чтобы понять, кто это поёт из моих драгоценных пятилеток. Я сразу же узнала чистый, звонкий как колокольчик, голос Кати (не настоящее имя).

«Ни ви ту бварна, ни ви ви ту» («Только Ты, Иисус, только Ты»). Она сидела под моим окном, изливая своё сердце Ему. Моё же сердце таяло, когда я слышала её пение.

Катя в её возрасте прошла через многие вещи. Она пришла к нам вскоре после нашего открытия в декабре 2006–го. Она одна из сестёр Бени. (Помните того четырёхмесячного малыша, который стоил нам три недели бессонных ночей, в главе 2?). Катя – спокойная девочка, которая легко может потеряться среди проблем, окружающих её младших сестёр и ответственности как старшей сестры, которая в возрасте пяти лет должна выполнять обязанности отсутствующей мамы.

Но Катя не забыта. Из всех наших младших детей, она одна из самых жаждущих в познании Божьего сердца. Она помнит все песни прославления и можно слышать, как она поёт их везде в лагере. Нежная певчая птичка с небес, Кате не нужна большая компания, чтобы чувствовать себя счастливой. В её глазах часто виден мистический взгляд, будто бы она смотрит в другую реальность.

Одним вечером, сразу после молитвы, Катя подошла к моей двери. Было нечто, что она хотела показать мне. Я наклонилась и взяла её к себе на руки. Я почти плюхнулась в кресло, когда она начала цитировать Бытие 1:1–2 на безупречном английском, с большой ухмылкой удовольствия на своём лице. Она смеялась, глядя на моё удивлённое лицо, продолжая повторять стихи. Потом она спела мне все песни, которые могла запомнить, обнимая меня, и потихоньку заснула.

Ещё только месяц назад мир Кати был разрушен. Её мать повесилась, мучимая бесами, а Катя была взята в наш начинающийся центр. Вот теперь здесь она сидит на моих коленях, зная, что её любят, и совершила подвиг, выучив свой первый стих на иностранном языке в пятилетнем возрасте. Я изумилась, что она захотела процитировать Библию, но что пронзило моё сердце, был взгляд радости и свободы в её глазах.

Песня Кати – это звук Царства «изнутри–наружу», где сломленные и никому не нужные находят, кто они есть на самом деле в глазах Любви. Это звук реальности «изнутри–наружу», где отбросы нации становятся избранными для небесной реальности, восстающие в силе. Как поёт Катя, это действительно «только Ты, Иисус».

Поездка в Джубу

В 2005 году, ещё до того как Африка оказалась на экране моего радара, я летела на самолёте по пути в Колорадо, после конференции в Канаде. В самолёте я почувствовала сильное Божье присутствие.

Было ощущение, что сам Иисус пришел в самолёт и сел рядом со мной. Я видела, как Он вошел в самолёт, одетый в футболку и джинсы. Он подошел и улыбнулся мне, когда сел на свободное рядом со мной место. Я посмотрела в Его глаза любви, которые захватили моё сердце, когда я была ещё маленькой девочкой, и просто растаяла.

В течение тридцати минут во время двухчасового полёта, я переживала Его присутствие, когда внезапно крыша самолёта исчезла надо мной. Находясь в самолёте и видя, что крыша над тобой исчезла, начинаешь чувствовать себя как‑то не по себе. Я оглянулась вокруг и быстро поняла, что никто не выражает беспокойства. «Это должно быть одна из тех Божьих вещей, которые Бог делает со мной!», подумала я.

А потом я взлетела вверх, где Иисус и я танцевали на стеклянном море. Я уже не была одета в свои джинсы и свитер, но была облачена в прекрасное белое ниспадающее до пят платье, а Иисус был одет в Свою царскую накидку, являя каждой своей частичкой Царя царей. Он подошел ко мне и спросил: «Можно пригласить на танец?»

И сразу же я была захвачена в вихрь вальса, когда я едва успевала заметить окружение. Мы кружились всё быстрее и быстрее, пока всё не преобразовалось и оказалось, что мы танцуем среди трущоб и колоний прокаженных в Южной Азии, а потом среди мусорных свалок Африки, среди лагерей беженцев и улиц красных фонарей. Иисус и я танцевали везде, где жили сломленные и брошенные. И в каждом месте, где мы танцевали, река жизни текла и меняла место.

Одно место, которое больше всего запечатлелось в моей памяти того переживания, было свалка мусора. Когда Иисус и я танцевали на этой свалке, река била из под завалов и начинала очищать землю. Когда она касалась людей, их вздутые животы становились нормальными и их болячки исчезали. Я никогда не забуду эту картину.

Недавно я должна была поехать в Джубу по делам. Джуба – это административный центр южного Судана, находящийся в семи часах езды на север от Йей. Во время возвращения домой наша дорога пролегала через свалки Джубы.

В пяти километрах от городского центра, дорога была завалена кучей гниющего мусора. Мух было так много, что если открыть рот, то обязательно там окажутся два или три гостя. Кучи сопровождали дорогу почти два километра. Время от времени мы видели кучки детей и семей, которые рыскали в поисках еды.

Когда мы въехали на саму свалку, мне показалось, что я видела это место прежде. Это было одно из тех заброшенных мест, где Иисус и я танцевали в моём видении несколько лет раньше! Я была настолько шокирована, что даже не знала, что делать с этим откровением. Его ощутимое присутствие начала наполнять наш Лэнд Роувер. Джон, один из пасторов, путешествующий с нами, наклонился через кресло и похлопал меня по плечу.

«Мама, может нам остановиться и проповедовать?»

«Да! Пётр, останови машину!»

Пётр, наш водитель, остановился, а Джон и я разглядывали кучу мусора. Толпа из сорока – пятидесяти человек, разгребающая последний привоз, оторвала свой взгляд от мусора на нечто необычное: маленькая белая женщина на одной ноге начала кричать: «Хорошие новости! Мы здесь, чтобы передать вам послание о хороших новостях!»

Их любопытство возобладало, и они отложили свои котомки и подошли, чтобы посмотреть на это зрелище среди свалки. Вскоре уже Джон и я были окружены толпой в чёрных лохмотьях с ранами на коже. Когда я подхватила ребёнка, которые кушал каких‑то насекомых и сказал им о Божьей любви для них среди роя мух, Его любовь стала накрывать всех нас. Небеса спустились в эту свалку. Каждый человек там помолился и принял Иисуса. Никто не отвернулся от Него. Ни один. И они попросили нас вернуться. Благословенные нищие духом, знающие свою истинную нужду, таковых Царство Небесное.

По пути домой мы молились и слушали Божье сердце о тех людях, что мы повстречали. Пётр посмотрел на меня и сказал с улыбкой: «Мама, большая церковь будет на этой свалке, и она изменит Джубу». Джон напомнил мне, что Иисус родился не во дворце, но в грязном месте как свалка. Итак, нам нужно искать такие места. Наши дети захотели вернуться на свалку с нами, чтобы помочь нам найти ещё детей, которым нужна помощь и молится за больных. Наша семья прочувствовала Божье сердце об этой нации особенным образом.

Иисус дал нам возможность пойти вниз, пойти к низшим. Его Царство — это реальность «изнутри наружу», где мы оставляем свои цели и умираем, чтобы жить. Иисус пришел туда, потому что там, среди туч мух и мусора, Его желали. Для меня та свалка была самым прекрасным местом, которое я когда‑либо видела, потому что все захотели Его там.

Это было неожиданное место обетования, и от туда реки жизни потекут на духовно высохшую землю. В Божьем «вверх тормашками», «изнутри–наружу» Царстве, отбросы этого мира станут одними из Его величайших мест излияния.

Это не есть план, который преобразует места разрушения вокруг меня. Это – танец любви, который я избираю каждый день, чтобы оставаться преклонённой, близкой к Его сердцу. Это танец, шаги которого я ещё только начинаю изучать.

Воды исцеления, Реки жизни

Здесь мне были даны прекрасные возможности попрактиковаться в искусстве уничижения себя в любви.

Вы припоминаете наше соглашение вырыть колодец для общины, связанной с нашей землёй? Этот колодец в конце концов был вырыт, и мы ехали на машине, направляясь на официальную церемонию открытия. Зная, что эта община проклинала нас, я молилась об особенном послании, которое бы передало Божье сердце им. Как только мы прибыли, и я вышла из машины, старейшина племени подошел ко мне.

«Ты обманщица. Все женщины обманщицы». Что за прекрасное приветствие. Он был зол от того, что мы опоздали, и они ждали нас. Нам сказали неправильное время начала. Я горячо извинилась за причинение неудобств или ошибку и пошла вместе со старейшинами племени к новому колодцу.

Во мне так и подмывало сказать им пару вещей, но я знала о Божьем Царстве «изнутри–наружу». Когда нас проклинают, мы благословляем. Когда нас оскорбляют, мы любим.

«Иисус, помоги. Покажи мне их сердца. Покажи мне, как должна выглядеть любовь. Покажи мне, как явить Твоё Царство здесь в силе».

Когда я пошла с ними, Бог сказал мне, что эту деревню обманули и ограбили в прошлом. Обещания, которые им дали, были быстро позабыты. Их обманули и ранили, и они сохранили боль в своих сердцах, не позволяя себе прощать тех, кто обманул их.

Мы стояли у колодца, и они дали мне возможность выступить. Я сказала им, что Бог показал мне их прошлое и то, как они пострадали.

«Это правда? Я правильно сказала?», спросила я. На их лицах был шок и неверие, что Бог позволил кому‑то увидеть их боль.

Я стала рассказывать им о живой воде. Я рассказала им, что это не организация и не гуманитарная помощь дала им этот колодец. Это была Божья любовь.

«Всякий раз, когда вы будете пить эту чистую воду и ваши дети будут пить эту воду, помните, что Божья любовь дала вам этот дар. Он дал вам колодец в естественном, чтобы напомнить вам, что Он Сам хочет дать вам живую воду для вашего духа – вода, которая никогда не иссякнет. Если вы будете пить эту воду, вы снова захотите пить. Но если вы будете пить живую воду, которую Иисус хочет дать вам, вы никогда не возжаждете опять».

Как только старейшины стали пить воду, что‑то сдвинулось. Настроение изменилось от осуждения к радости. Даже тот мужчина, что был уверен, что я великая обманщица, стал улыбаться. Вскоре, вместо проклятий, они начали благословлять нас и благодарить Бога. Через тридцать секунд как первые капли воды из колодца упали на землю, полил лёгкий дождь. Было похоже, что благословенный дождь с небес был послан, чтобы смыть бесплодие и проклятие с земли.

Вершилась сама история. На всей памяти этих людей никогда ещё не была явлена такая любовь. Понятно, в деревне было много разговоров, но Царство Божье – это не разговоры. Это ощутимое, реальное проявление силы.

Дождь вскоре стал ливнем, заставивший нас укрыться под крышей местной деноминационной церкви. Многие из религиозных структур здесь почти враждебны к проповеди Благой Вести знать Иисуса лично. Это, однако, был не тот случай!

Были танцы, пение и хвала и никто не хотел уходить. Мы молились за больных и впервые в этом месте люди увидели, что Бог исцеляет.

Я всё ещё нахожусь в поисках значения того, что значит жить в любви и являть Божьей Царство на земле как на небе. Перед моими глазами стоит тот день, когда была явлена сила смирения и любви. Действительно, Божье Царство «изнутри–наружу» редко приходит так, как мы ожидаем.

Несгибаемая Любовь

В свете раннего утра я готовилась выйти из своей комнаты, чтобы отправиться ещё раз в местную больницу проведать нашу малышку, которая боролся за свою жизнь. Она попала к нам всего лишь три дня назад.

Картины последних 72 часов проносились в моём разуме. Она оказалась у наших ворот в двенадцати дневном возрасте, в окружении семьи, просящей помощи для маленького свёртка в их руках. Её бабушка согласилась прийти и помогать с ней. Её мама вошла в число обычной статистики. Она была одной из восьми женщин, которые умирают при родах каждый день.

Когда они дали её мне в руки, я посмотрела на это спящее сокровище. «Как её имя?», спросила я. «Акиш», сказали они мне, что означает «сирота». Я сразу же спросила разрешение у семьи изменить её имя. Мы не будем называть её «Сирота», потому что она принята в семью, и это имя не будет правдивым. Они охотно согласились.

Позже в тот день я вышла в интернет, чтобы подыскать походящее имя для этой маленькой жизни. «Папа, как Ты называешь её?». После часа молитв и поисков в пыльной хижине с интернетом, я нашла его. С разрешения семьи мы изменили имя этой крошки на «Азиза Аданна», означающее «лелеемая Своим Отцом».

В первую ночь с Азизой мы узнали, что всё её тело было покрыто инфекцией. Она стала задыхаться, и хрип смерти наполнил её лёгкие. К ужасу её бабушки, она кричала всю ночь от боли. На следующее утро мы немедленно отправились в больницу и были там весь день и ночь. Но врачебные возможности там очень ограничены. Мы делали всё, что могли, проводя часы, держа её, молясь за неё и провозглашая жизнь в неё.

Через два дня медсёстры попытались заверить меня, что ей стало лучше, поскольку она перестала плакать и спала. Но я знала в своём духе, что она впала в кому. Позже, на вторую ночь, я вернулась домой, чтобы немного поспать.

Около четырёх утра я проснулась от сна, как Иисус обнимал нашу малышку в Своих руках и унёс её в дом Отца. Каждая клеточка моего существа хотела истолковать это видение фигурально. Как же я влюбилась в эту маленькую посланницу Его благодати, меньше чем за три дня? Такая любовь должны была родиться с небес. Это определённо не было естественно.

Когда я оделась и уже было пошла в больницу, я услышала стук в дверь. Моё сердце ёкнуло. Я знала. Когда я открыла дверь, я не удивилась увидеть нашу семью у порога, желающую рассказать мне новость. Азиза была взята домой на небеса около четырёх часов утра.

Я собралась духом и пошла не в больницу, но деревню возле нашего лагеря, чтобы повстречаться и посидеть с её горюющей семьёй. Они провели меня в свою мрачную хижину. Я наклонилась над кроватью, где лежало маленькое тело Азизы.

Я спросила Иисуса, хочет ли Он, чтобы я помолилась о воскрешении. Сразу же я увидела её улыбающейся в Его руках. Он сказал: «Нет. Хорошо, если она будет расти здесь в доме её Отца?» Слёзы потекли по моим щекам. Также сильно как мы все верили в исцеление, чтобы она могла расти в нашем доме, я знала, что она была жива в доме её Папы. Я плакала, держа её маленькое тело, зная при этом, что хотя её тело было здесь, маленькая Азиза была там.

Я протянула её бабушке, пожилой женщине Шиллок – племени из северной части Южного Судана, которые делаю свои татуировки. Я плакала, как и она плакала. Я отчасти познавала, каково это быть суданкой. Как это жить в месте крайней безнадёжности. Как быть жертвенной любовью в месте боли. Это, тоже, есть Евангелие. Это, тоже, есть Его Царство «изнутри–наружу». Не только воскрешать мёртвых; также плакать с теми, кто плачет.

Потом вокруг себя я увидела, как произошло другое чудо. Когда я держала её, люди стали открывать свои руки к нам. Я не пыталась быть хорошей миссионеркой или духовной к этим людям. Я буквально чувствовала, как моё сердце преломилось. И видя моё сокрушение, люди Шиллока и женщины Кавква собрались вокруг меня, чтобы утешить. Вся семья не переставала благодарить меня.

Я присела на землю, придерживая бабушку, когда слёзы струились по нашим лицам и превращали пыль вокруг нас в месиво. Позже мы наблюдали, как они погрузили завёрнутое в пелену тело Азизы в могилу и забросали землёй.

Казалось, что всё закончилось. Но это было не так. Это была иллюзия. Сквозь слёзы я могла видеть, как пришли ангелы и я опять увидела Иисуса, держащего Азизу, которая смеялась и агукала, без всякой боли, будучи прежде измождённой, когда её принесли к нашим вратам несколько дней назад.

Кто‑то может прочитать эту историю короткой жизни Азизы и подумать: «Пустая трата времени». Но не одна секунда её маленькой жизни не была потрачена в пустую. Она пришла к нам с именем Акиш – «сирота». Мы переименовали её в Азиза Аданна – «лелеемая Своим Отцом». И её Отец действительно взял её домой, чтобы жить в Его доме на небесах.

В Судане, те, кто был однажды прозван сиротой, теперь зовутся сыновьями и дочерями их Отца. Эти драгоценные дети учатся жить небесной жизнью на земле, осознавая, что их место в доме Отца. И от этой реальности, деревни и племена открывают свои сердца для Его любви. Таково есть Царство.

Смерть не победила. Она никогда не победит Иисуса. Послание Азизы продолжает существовать. И мы по–прежнему избираем верить, что Божья любовь сильнее, чем смерть и более несгибаемая, чем могила.

Армия Любви

Наследство Азизы продолжает менять жизни. Мы обнаружили спустя несколько месяцев, какое воздействие оказала её история.

Мы живём в зоне, восстанавливающейся от войны. Когда я впервые приехала сюда, мне было не привычно слышать по ночам звук автоматной стрельбы. Мы были окружены солдатами Армии Освобождения Суданского Народа (SPLA), и у многих из них ещё осталось автоматическое оружие после войны. Однажды, на дороге возле нашего арендованного места, несколько мужчин решили помахать своим оружием в мою сторону. Конечно, это было похоже на браваду с их стороны, но всё же у них в руках были заряженные автоматы Калашникова. Я думаю, что они просто хотели посмотреть на мою реакцию, и я уверена, что реакция, которую они увидели, была полностью неожиданная. Я знала, что у меня был выбор. Я могла предаться страху или же избрать любовь, которая обезоружит их. Я решила использовать моё полное незнание таких вещей как оружие к своей выгоде. Я также быстренько процитировала про себя стих, где говориться о том, что любовь изгоняет всякий страх.

«Вау, круто! Скажите, что это за пушки?» спросила я их с огромной улыбкой на лице. «Это что ли АК-47, Калашников?» На самом деле моё сердце билось с удвоенной скоростью, но им не нужно было знать об этом.

Они были очень обескуражены моим видимым отсутствием страха, что даже опустили стволы вниз. Чувствуя подходящий момент, я решила двинуться дальше.

«Эта пушка воскрешала мёртвых?»

Недоумение вылилось в паузу. «Оо, нет».

«Хмм, так ваши пушки только убивают людей, да?»

Они смотрели на меня как на сумасшедшую. «Да».

«Ну, если ваши пушки могут только убивать людей, а Божья любовь может воскрешать мёртвых, тогда может быть Его любовь более мощное оружие, чем ваши пуки».

Молчание.

«Если вы действительно хотите победить в том, за что боретесь, возможно вам нужно бороться с оружием Его любви!»

Вскоре после этой встречи, местный командир SPLA пришел к нам в лагерь. Мы поболтали о многих вещах за тарелкой с бобами, включая о моей маленькой аналогии с оружием. Он посмотрел на меня со всей серьёзностью и пригласил нас провести семинар в бараках на тему, что значит быть армией любви. Как так получилось, что самый неподходящий кандидат в истории собирается учить 120 солдат о любви!

Когда настал назначенный день, дорога была практически размыта, и мы почти не могли совершить это шестикилометровое путешествие. Но ангелы сопровождали наш вертящийся грузовик, и мы смогли проехать через огромную, грязную лужу. Наши трудности увеличились, когда дворник на стекле со стороны водителя перестал работать, и нам приходилось останавливаться каждые несколько сотен метров, чтобы протирать тряпкой стекло. После трёх часов тряски в машине и постоянного протирания окон, мы приехали уставшие и мокрые, с опозданием на час.