У меня есть твой номер

2

Моргаю, трясу головой и снова смотрю в урну. Телефон действительно торчит из-под программок конференции и стаканчика из «Старбакса». Что он здесь делает?

Оглядываюсь — не наблюдает ли кто за мной? — а потом выуживаю телефон из урны. Он в потеках кофе, но в остальном не пострадал. Очень хороший телефон. «Нокиа». Новенький. Да еще с гарнитурой.

Медленно оборачиваюсь и оглядываю вестибюль. Никто не обращает на меня ни малейшего внимания. Никто не устремляется ко мне с воплем: «Это мой телефон!» Я вышагивала здесь последние десять минут. Значит, тот, кто выбросил мобильник, сделал это совсем недавно.

На задней стороне телефона прилеплен стикер с надписью «Уайт Глоуб Консалтинг Груп» и номер. Кто-то потерял его? Он сломан? Нажимаю на кнопку, и экран загорается. Похоже, с телефоном все в порядке.

Внутренний голос пищит, что я должна вернуть телефон владельцу. Отнести на стойку и сказать: «Простите, похоже, этот телефон кто-то потерял». Именно так надо поступить. Надо прямо сейчас подойти к стойке, как сделал бы любой ответственный член общества, заботящийся о его интересах…

Однако ноги не сдвинулись ни на дюйм. Рука по-прежнему сжимает «Нокиа». Дело в том, что мне необходим телефон. Держу пари, у компании «Уайт Глоуб Консалтинг Труп» миллионы подобных телефонов. И ведь я нашла его не на полу и не в туалете, верно? Он лежал в урне. А в урнах лежит всякий мусор. Так что все по-честному. Мусор — это то, что выбросили за ненадобностью. Таково правило.

Снова пялюсь в урну и замечаю красный шнурок, на таких болтаются бэджики у делегатов конференции. Проверяю, что там поделывает портье, снова наклоняюсь над урной. С фотографии на бэджике смотрит потрясающе хорошенькая девушка. «Вайолет Расселл. Уайт Глоуб Консалтинг Груп».

Выстраиваю замечательную теорию. Совсем как Пуаро. Это телефон Вайолет Расселл, и она выбросила его. По… той или иной причине.

Ну, это ее проблема. А не моя.

Телефон неожиданно звонит, и я застываю. Черт! Рингтон начинается с высоких нот — это песня Бейонсе «Одинокие леди». Быстро нажимаю кнопку отбоя, но спустя мгновение телефон снова подает голос, громкость просто оглушительная.

Можно ли как-нибудь уменьшить звук? Парочка деловых женщин оглядывается на меня, и я так теряюсь, что нажимаю на зеленую кнопку. Женщины по-прежнему не сводят с меня глаз, и мне не остается ничего иного, кроме как прижать телефон к уху и отойти в сторонку.

— Абонент временно недоступен. — Изо всех сил стараюсь скрипеть, как бездушный робот. Так я избавлюсь от звонящего. — Пожалуйста, оставьте сообщение.

— Где ты, твою мать? — слышу я спокойный мужской голос и чуть не взвизгиваю от радости. Сработало! Он принял меня за автомат! — Я только что разговаривал с шотландцем. Он знает человека, который сможет все сделать. Это как эндоскопическая операция. Он мастер своего дела. Следа не останется.

Не смею дышать. Или почесать нос, который вдруг начинает нестерпимо зудеть.

— О'кей, — продолжает мужчина. — Соблюдай крайнюю осторожность.

Он отсоединяется, и я растерянно пялюсь на телефон. Что мне делать? Вайолет не получит это сообщение. Я не виновата в том, что она выбросила телефон, но все же… Ищу в сумочке ручку и какой-нибудь клочок бумаги, нахожу старую театральную программку.® Корябаю на ней: «Шотландец связался с кем нужно, эндоскопическая операция, никаких следов, соблюдай крайнюю осторожность».

Интересно, о чем речь? Может, о липосакции? Ладно, не имеет значения. Главное, что если я когда-нибудь повстречаюсь с этой Вайолет, то смогу передать ей сообщение.

Прежде чем телефон опять зазвонит, бегу к стойке, где, как ни удивительно, никого нет.

— Привет! Это снова я. Мое кольцо нашли?

— Заверяю вас, мадам, — цедит портье с ледяной улыбкой, — что как только мы найдем его, то тут же дадим вам знать. У нас есть номер вашего телефона…

— Его у вас нет! — прерываю я его почти что с радостью. — В том-то все и дело! Номер, который я вам дала, сейчас… э… недоступен. Вы не можете позвонить по нему. — Меньше всего мне надо, чтобы он связался с капюшонником и разболтал ему о бесценном кольце с изумрудом. — Пожалуйста, не делайте этого. Я дам вам другой номер. — Аккуратно записываю номер со стикера на телефоне «Уайт Глоуб Консалтинг Труп». — Давайте проверим… — Беру трубку гостиничного телефона, набираю номер, и мгновение спустя раздается начало песни Бейонсе. О'кей. Наконец-то можно перевести дух.

— Мадам, что-то еще?

Он явно злится, позади меня опять выстраивается очередь. Поэтому я снова благодарю его и направляюсь к диванчику поблизости. Адреналин в крови так и шурует. У меня есть телефон и есть план.

За пять минут вывожу мой новый номер на двадцати листках гостиничной бумаги, приписав: «ПОППИ УОТТ — КОЛЬЦО С ИЗУМРУДОМ. ПОЗВОНИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА!!!» К моей досаде, двери в танцевальный зал уже заперты (хотя я слышу, как внутри переговариваются уборщицы), и я вынуждена слоняться по коридорам, кафе, женским туалетам и даже по спа-салону и всучивать мой новый номер всем работникам гостиницы, что встречаются мне на пути, сопровождая свои действия рассказом о пропавшем кольце.

Звоню в полицию и диктую им мой новый номер. Затем пишу сообщение Руби, чей номер мобильника помню наизусть:

Затем в изнеможении падаю на диван. Такое чувство, будто я пробыла в этом чертовом отеле целый день. Нужно позвонить Магнусу и дать ему новый номер — но я еще не готова к этому. Я почему-то убеждена: стоит ему услышать мой голос, как он сразу поймет, что кольца у меня нет.

Вернись, колечко. Пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА, вернись…

Откидываюсь на спинку дивана, закрываю глаза и пытаюсь выдать в эфир телепатическое сообщение. Опять песня Бейонсе, и я подпрыгиваю от радостного предвкушения. Вот оно! Кто-то нашел кольцо! Даже не посмотрев на высветившийся номер, сразу нажимаю на зеленую кнопку.

— Вайолет? — Но это не тот тип, что звонил раньше. У этого человека более глубокий голос. Пожалуй, он не так уж хорошо воспитан, если только об этом можно судить по трем произнесенным слогам. И дышит как-то тяжело — то ли извращенец, то ли делает физические упражнения. — Ты в вестибюле? А японцы еще там?

Машинально оглядываюсь. У дверей полно японцев.

— Да, там. Но я не Вайолет. Этот телефон больше ей не принадлежит. Прошу прощения. Может, вы оповестите всех о том, что у нее поменялся номер?

Мне нужно избавиться от приятелей Вайолет. Нельзя, чтобы они названивали каждые пять секунд.

— Простите, с кем я говорю? Где Вайолет?

— Теперь это мой телефон.

И это правда. Что упало — то пропало!

— Ваш телефон? Какого черта… О господи. — Слышу звук быстрых шагов. Должно быть, он сбегает по лестнице. — Скажите только, они уезжают?

— Японцы? — Кошусь на их стайку у дверей. — Возможно. Понятия не имею.

— А коротышка с ними? Полный. С густыми волосами.

— Вы говорите о мужчине в синем костюме? Вот он, прямо предо мной. Очень сердитый. Надевает плащ.

Приземистый тучный японец просто кипит от возмущения, изливая поток злых японских фраз, а его коллеги нервно кивают в ответ.

— Нет! — вопит мой собеседник. — Он не должен уехать!

— Но он уезжает.

— Остановите его! Подойдите к нему и задержите. Сделайте это немедленно! Чего бы это ни стоило.

— Что? Послушайте, мне жаль, но я вас совершенно не знаю…

— Я вас тоже. Кто вы, кстати говоря? Подруга Вайолет? Можете объяснить мне, почему она решила бросить работу в разгар самой важной конференции года? Считает, я больше не нуждаюсь в личной помощнице?

Ага. Значит, Вайолет его помощница. Понятно. И она пожелала расстаться с ним? Ничего удивительного, слишком он любит командовать.

— Ладно, не имеет значения, — прерывает он сам себя. — Дело в том, что я сейчас на девятом этаже. Лифт застрял. Спущусь максимум через три минуты, и вы должны задержать Юки Ямасаки до моего появления. Кем бы вы, черт побери, ни были.

Ну и наглец.

— А что будет в противном случае?

— Целый год кропотливых переговоров пойдет псу под хвост из-за маленького недоразумения. Сделка года провалится. Двадцать человек потеряют работу. — Голос у него совершенно безжалостный. — Старшие менеджеры, секретари, вся команда… Из-за того, что я не могу спуститься достаточно быстро, а единственный человек, способный помочь, не желает войти в положение.

О дьявол.

— Ладно! — решаюсь я. — Сделаю все, что смогу. Повторите, как его зовут?

— Ямасаки.

Наспех втыкаю в ухо гарнитуру, сую телефон в сумочку и с громким воплем несусь по вестибюлю:

— Стойте! Будьте добры! Мистер Ямасаки! Подождите минутку!

Приземистый японец поворачивается и вопросительно смотрит на меня, а пара угодливых спутников выступают вперед, прикрывая босса. У него широкое лицо и мощная бычья шея, вокруг которой он яростно наматывает шелковый шарф. Похоже, этот Ямасаки не любитель пустой болтовни.

У меня нет ни малейшей идеи, что предпринять. По-японски я не говорю и ничего не знаю ни о японском бизнесе, ни о японской культуре. Только о суши знаю. Но не могу же я подскочить к нему и заорать: «Суши!»

— Я… э, большая ваша поклонница. Могу я попросить ваш автограф?

Мистер Ямасаки в недоумении, кто-то из его коллег переводит ему на ухо. Его лицо моментально разглаживается, и он кланяется мне.

Я кланяюсь в ответ, а он щелкает пальцами. Мгновение спустя перед ним раскрывают прекрасную кожаную папку, и он выводит изысканные иероглифы.

— Он все еще здесь? — внезапно раздается в моем ухе голос незнакомца.

— Да, — бормочу я. — Здесь. А вы где? — И одаряю мистера Ямасаки сияющей улыбкой.

— На пятом этаже. Не отпускайте его, ради всего святого.

Мистер Ямасаки вручает мне листок бумаги с автографом, закрывает ручку, снова кланяется и устремляется к выходу.

— Подождите! — истошно кричу я. — Могу я… что-то сказать вам…

— Мистер Ямасаки очень занят, — одергивает меня один из его коллег и строго смотрит через очки в стальной оправе. — Будьте добры, свяжитесь с нашим офисом.

Они идут к дверям. И что мне делать? Не могу же я попросить еще один автограф.

— Я должна сделать заявление! — верещу я, семеня следом. — Я поющая телеграмма. Должна передать сообщение от всех фанатов мистера Ямасаки. Будет очень невежливо, если вы откажете мне в этом.

При слове «невежливо» японцы замирают на месте. Хмурятся и недоуменно переглядываются.

— Поющая телеграмма? — подозрительно переспрашивает мужчина в очках.

— Да. Это такая шутка.

Но мои слова ничего не проясняют.

Переводчик наклоняется к уху мистера Ямасаки, а потом поворачивается ко мне:

— Мы вас выслушаем.

Мистер Ямасаки делает знак, и все его коллеги в ожидании складывают руки на груди и выстраиваются в ряд. Другие бизнесмены взирают на нас с интересом.

— Где вы там? — бормочу я в телефон.

— На третьем этаже. Еще полминуты. Не упустите их.

— Начинайте! — велит очкарик.

О боже. Как я умудрилась вляпаться в такое? Во-первых, я не умею петь. Во-вторых, что можно спеть о бизнесмене, которого прежде в глаза не видела? В-третьих, почему мне вообще взбрело в голову изображать поющую телеграмму?

Но если я ничего не придумаю, то двадцать человек потеряют работу.

Отвешиваю низкий поклон, и японцы отвечают мне тем же.

— Начинайте! — призывает очкарик, его глаза злобно блестят.

Делаю глубокий вдох. Ну, давай же. Неважно, что я буду вытворять. Нужно продержаться всего полминуты. А потом убегу и никогда больше не увижу их.

— Мистер Ямасаки… — осторожно начинаю я вытягивать мелодию «Одиноких леди». — Мистер Ямасаки, мистер Ямасаки… мистер Ямасаки, — покачиваю бедрами и плечами, совсем как Бейонсе. — Мистер Ямасаки, мистер Ямасаки…

Вообще-то это совсем не сложно. Слова тут не нужны, я могу выпевать «мистер Ямасаки» сколько бог на душу положит. Спустя несколько мгновений некоторые японцы начинают подпевать мне и хлопать мистера Ямасаки по спине.

— Мистер Ямасаки, мистер Ямасаки, мистер Ямасаки, мистер Ямасаки. — Пальцем указываю на него и подмигиваю. — О-о… о-о…

Ужасно прилипчивая песенка, оказывается. Теперь поют все японцы, за исключением мистера Ямасаки, зато лицо у него очень довольное. К нам присоединяются другие участники конференции, и я слышу, как один из них спрашивает: «Это флеш-моб?»

— Мистер Ямасаки, мистер Ямасаки, мистер Ямасаки… Где вы? — под конец выдаю я, продолжая ослепительно улыбаться.

— Смотрю на вас.

— Что? — С открытым ртом я оглядываю вестибюль.

У мужчины, что стоит в сторонке, темный костюм, густые черные взъерошенные волосы, он прижимает к уху телефон. Даже на таком расстоянии я вижу, что он смеется.

— Вы давно здесь? — сердито вопрошаю я.

— Только что пришел. Не хотел вам мешать. Прекрасная работа. Ямасаки в восторге.

— Спасибо, — с сарказмом отвечаю я. — Рада была помочь. Он всецело в вашем распоряжении.

Кланяюсь мистеру Ямасаки, поворачиваюсь на каблуках и тороплюсь к выходу под разочарованные возгласы японцев.

— Подождите! — кричит мужской голос у меня в ухе. — Этот телефон… Он принадлежит моей помощнице.

— Тогда она не должна была выбрасывать его. Я его нашла, и теперь он мой.

Толкаю стеклянную дверь и исчезаю.

От Найтсбриджа до дома родителей Магнуса в Северном Лондоне десять остановок подземки. Выйдя наружу, я проверяю телефон. Пришло несколько сообщений — около десяти текстовых и двадцать электронных писем, из них мне предназначено лишь одно — от полиции, и у меня екает сердце, но они лишь подтверждают, что получили мое заявление. Спрашивают, не хочу ли я пообщаться с полицейским, оказывающим поддержку жертвам преступлений.

Просматриваю сообщения и письма для Вайолет и обнаруживаю, что некоторые написаны неким Сэмом. Проверяю список входящих звонков, и оказывается, что в последний раз на мой новый номер звонил «Сэм, мобильный». Значит, это он начальник Вайолет. Мужчина с темными взъерошенными волосами. А вот и его электронный адрес — samroxton@whiteglobeconsulting.com.

Из чистого любопытства открываю одно из писем. Оно отправлено с jennasmith@grantlyassetmanagement.com, тема — «Ответ: ужин?»

О чем это она? Нахожу письмо, посланное вчера.

Помолвлен. Интересно. Перечитываю письмо и с удивлением понимаю, что заинтригована. Но с какой стати? На что мне сдался этот Сэм?

Так, нужно выяснить, что это за история. Почему Дженна в замешательстве? Что произошло? Просматриваю сообщения и нахожу длинное послание от Дженны. Выясняется, что она встретилась с Сэмом Рокстоном по работе, воспылала к нему и две недели тому назад пригласила на ужин, но ответа не получила.

Бедная женщина. Мне жаль ее. Почему он не ответил? Неужели так сложно послать короткое письмо со словами «Спасибо, нет»? А потом еще и выясняется, что он помолвлен.

Ладно. У меня полно собственных важных дел. Помни о приоритетах, Поппи. Нужно купить бутылку вина родителям Магнуса. И открытку. И если в течение двадцати минут кольцо не отыщется, то… А еще и перчатки!

Кошмар. Сплошной кошмар. Оказывается, в апреле выбор перчаток невелик. Единственную подходящую пару мне принесли со склада магазина «Аксессуары». Она еще из рождественских запасов и меньшего размера, чем нужно. Красного цвета и с кисточками.

Поверить не могу, что действительно заявлюсь к своим потенциальным свекрови и свекру в кургузых красных шерстяных перчатках. С кисточками.

Но выбора у меня нет. Либо эти уродцы, либо придется обойтись без перчаток.

Взбираясь по склону (дом родителей Магнуса стоит на холме), чувствую себя абсолютно несчастной. И не только из-за кольца. Меня удручает предстоящее семейное сборище. Сворачиваю за угол и вижу, что все окна в доме освещены. Они дома.

Не знаю другого жилища, которое так бы подходило для семейной жизни, как дом Тэвишей. Он более старый и величественный, чем остальные дома на этой улице, и словно поглядывает на соседей свысока. За оградой растут тисы и хвойные деревья. Кирпичные стены увиты плющом, а оконные рамы сохранились с тысяча восемьсот тридцать пятого года. Внутри обои в стиле Уильяма Морриса, а полы устланы турецкими коврами.

Вот только эти ковры трудно увидеть, потому что они завалены всевозможными бумагами, документами и рукописями, которые никто не удосуживается убрать. Тэвиши явно безразличны к чистоте и порядку. Я как-то нашла ископаемое вареное яйцо в кровати в гостевой комнате, оно было в подставке. Его оставили там не меньше года назад. Рядом лежали окаменевшие тосты.

Дом набит книгами. Они стоят на полках в три ряда, лежат на полу, на бортиках ванн. Энтони пишет книги, Ванда пишет книги, Магнус пишет книги, и его старший брат Конрад тоже их пишет. Даже Марго, жена Конрада, пишет книги.®

Это прекрасно. Удивительно, что в одной семье столько интеллектуалов. Но в их присутствии я чувствую себя простушкой.

Не поймите меня превратно, я считаю себя достаточно умной. Я нормальный человек — училась в школе, окончила колледж, у меня есть работа и все такое. Но Тэвишей нельзя назвать обыкновенными людьми, они принадлежат другому миру. Они — академическая версия героев «Суперсемейки». Я виделась с родителями Магнуса всего однажды, когда они приезжали в Лондон. Энтони прочел тогда длинную заумную лекцию, и мне все с ним стало ясно. Энтони читает лекции по политологии. Ванда представила какому-то крутому исследовательскому центру статью об иудаистском феминизме, и они вместе участвовали в Культурном шоу, где высказывали противоположные мнения по поводу документального фильма о влиянии Ренессанса® на что-то там такое.

За последние годы я несколько раз знакомилась с родителями моих бойфрендов, но только теперь провалилась по всем статьям. Мы пожали друг другу руки, поболтали о том о сем, я начала с гордостью рассказывать Ванде о своем колледже, и тут Энтони взглянул на меня поверх очков и сказал: «Диплом по физиотерапии. Как это забавно», и я почувствовала себя уничтоженной. И не нашлась с ответом. Разволновалась и отправилась в туалет.®

После этого я, конечно, притихла. Те три дня оказались для меня сущим адом. Чем умнее становился разговор, тем скованнее я себя чувствовала. Я помянула Пруста (понятия не имею почему, никогда его не читала), и родители Магнуса переглянулись. Но худшее было впереди. Мы тогда смотрели по телевизору «Университетский вызов», и дело дошло до раздела о костях. Это мой конек! Я знаю все латинские названия. И только я хотела ответить на первый вопрос, как Энтони выдал правильный ответ. В следующий раз я собралась с мыслями быстрее, но он опять опередил меня. Мы с ним словно участвовали в беге наперегонки, и он вышел победителем. Под конец он вперил в меня суровый взгляд и спросил: «Поппи, разве в физиотерапевтической школе не изучают анатомию?» — и я была окончательно посрамлена.

Магнус говорит, что любит меня, а не мой ум, и что мне не стоит обращать внимание на придирки его родителей. И Наташа твердит: «Думай о фамильных драгоценностях, и о доме в Хэмпстеде, и о вилле в Тоскане». Такова уж Наташа. Я же взяла себе за правило просто не думать о родителях Магнуса. Они же в Чикаго, за тысячи миль отсюда.

А теперь они вернулись.

О боже. А я до сих пор ничего толком не знаю про этого чертова Пруста. И не освежила в памяти названия костей на латыни. И сейчас апрель, а на мне красные шерстяные перчатки с изображением северных оленей. С кисточками.

Звоню в дверь, ноги у меня подгибаются. В буквальном смысле подгибаются. Чувствую себя Страшилой из «Волшебника страны Оз». Того и гляди упаду в обморок прямо на тропинке, а Ванда изничтожит меня из-за потери кольца.

Спокойно, Поппи. Все нормально. Никто ничего не заподозрит. Просто я обожгла руку. Такая у меня легенда.

— Привет, Поппи!

— Привет, Феликс!

Это хорошо, что меня встречает Феликс, но голос у меня все равно какой-то чужой.

Феликс — младшенький в семье, ему всего семнадцать, он учится в школе. Мы с Магнусом жили в одном доме с ним на правах нянек, пока их родители были в отъезде. Не то чтобы Феликс нуждался в пригляде. Он совершенно самодостаточен, все время читает, и ты даже не знаешь, дома он или нет. Я как-то попыталась дружески поговорить с ним о наркотиках. Он вежливо поправлял каждое мое слово, затем сказал, что заметил, что я злоупотребляю «Ред Буллом», и выразил обеспокоенность тем, что я могу подсесть на него. С тех пор я перестала играть роль старшей сестры.

Энтони и Ванда приехали из Штатов, я вернулась в свою квартиру, и мы стали подыскивать съемное жилье. Хотя Магнус настаивает, что мы по-прежнему должны жить в этом доме. В гостевой комнате со смежной ванной на верхнем этаже. Ему, мол, это удобно, потому что так он сможет продолжать пользоваться библиотекой отца.

Он в своем уме? Я ни за что не стану жить под одной крышей с Тэвишами.

Иду вслед за Феликсом в кухню и вижу Магнуса — сидит за столом, уткнувшись в какую-то распечатку, и говорит в телефонную трубку: «Думаю, твои аргументы неверны. Второй параграф».

Где бы Магнус ни сидел, чем бы ни занимался, он всегда умудряется выглядеть элегантным. Ноги в замшевых ботинках лежат на другом стуле, во рту сигарета, рыжеватые волосы буйным водопадом падают на плечи.

Все Тэвиши одной масти и напоминают семейство лисиц. Даже Ванда подкрашивает волосы хной. Но Магнус самый красивый, и я считаю так вовсе не потому, что выхожу за него замуж. Несмотря на рыжину, он отлично загорает, а волосы у него словно из рекламы шампуня. Вот почему он отпустил их. И гордится этим.

Кроме того, хотя он и ученый, но не какой-то там «ботаник», который сидит, уткнувшись в книжки, дни напролет. Он отлично катается на горных лыжах и собирается научить этому меня. Так мы с ним и познакомились. Он повредил себе кисть во время лыжного спуска и по рекомендации своего доктора пришел к нам делать физиопроцедуры. Им должна была заняться Анна Лиза, но у нее был постоянный клиент, и она перепоручила Магнуса мне. Через неделю он пригласил меня на свидание, а спустя месяц сделал предложение. Спустя какой-то месяц!®

Магнус поднимает глаза, и его лицо сразу светлеет.

— Милая! Как поживает моя очаровательная девочка? Иди ко мне. — Он целует меня, а я имитирую улыбку.

— Привет! Твои родители дома? Как они долетели? Жду не дождусь, когда же наконец увижу их. — Стараюсь говорить как можно радостнее, хотя готова бежать отсюда без оглядки.

— Ты не получила мое сообщение? — Похоже, Магнус озадачен.

— Какое сообщение? О, — вспоминаю я, — конечно, не получила. Я потеряла телефон. И теперь у меня другой номер. Сейчас я его тебе дам.

— Потеряла телефон? Что случилось?

— Абсолютно ничего! Просто… потеряла его и заполучила новый. Никакой трагедии.

Я решила, что чем меньше скажу Магнусу, тем будет лучше. Мне не хочется объяснять, с какой стати я роюсь в урнах.

— А о чем ты мне написал? — пытаюсь уйти от неприятного вопроса.

— Самолет завернули. Они полетят в Манчестер. И будут здесь только завтра.

Манчестер? О боже. Казнь откладывается. Мои ноги могут перестать выстукивать чечетку! Аллилуйя! Ман-че-стер! Ман-че-стер!

— Какой кошмар! — Всеми силами стараюсь придать лицу выражение глубокого разочарования. — Бедняжки. Манчестер! Это ужасно далеко. Я так хотела увидеть их.

По-моему, голос звучит очень убедительно, хотя Феликс бросает на меня какой-то странный взгляд. А Магнус опять берет распечатку. Он не обращает внимания на мою обновку с кисточками. Как, впрочем, и Феликс.

Наверное, можно расслабиться.

— Значит… э… ребята. — Я оглядываю кухню. — Как насчет уборки?

Стол завален коробками из-под готовой еды. И повсюду книги, книги, книги, они громоздятся даже на плите, а одна почему-то выглядывает из кастрюли.

Но Магнус отмахивается:

— Да им все равно.

Ему легко говорить, но я-то почти невестка, и потому спрашивать в первую очередь будут с меня.

Магнус с Феликсом заводят речь о какой-то там сноске,® а я принимаюсь за уборку. Начинаю с плиты. Не осмеливаюсь снять перчатки, но, слава богу, парни на меня даже не смотрят. Хорошо хоть, что в комнатах относительный порядок. Вчера я обошла дом, собрала весь мусор, повесила в ванной комнате новый занавес. И самое главное, поставила в кабинете Ванды анемоны. Все знают, что она обожает эти цветы. Даже написала статью об анемонах в литературе. Это так типично для их семьи — они не могут просто наслаждаться чем-то, а обязательно должны стать специалистами в этой области.

Когда я через несколько часов оглядываю кухню, Магнус с Феликсом все еще поглощены своим занятием. Никто не спросил меня о кольце. Можно уходить…

— Ну, я пошла, — говорю я и чмокаю Магнуса в макушку. — А ты общайся с Феликсом. Передавайте привет родителям.

— Останься на ночь! — Магнус обнимает меня за талию и притягивает к себе. — Они захотят увидеться с тобой.

— Нет, ты сам их встретишь, а я приеду завтра.

Широко улыбаясь, пячусь к двери.

— Я не виню тебя, — говорит Феликс.

— Прости? — Я несколько ошарашена. — Не винишь меня в чем?

— В том, что ты не хочешь оставаться здесь, — пожимает плечами Феликс. — Ты удивительно спокойна, учитывая их реакцию. Я собирался сказать это вот уже несколько недель. Ты, должно быть, очень хороший человек, Поппи.

— Не знаю… Что ты имеешь в виду? — Гляжу на Магнуса. Что за загадка? Может, он объяснит?

— Ничего особенного, — поспешно говорит мой жених.

Феликс удивленно смотрит на старшего брата:

— Господи, ты ничего не сказал ей?

— Феликс, заткнись!

— Ничего не сказал, не так ли? Это не очень-то справедливо, Маг.

— Что он должен был мне сказать? — Перевожу взгляд с одного брата на другого. — Что?

— Да ничего. — Магнус явно смущен. — Просто… — Наконец он смотрит мне в глаза. — Ну да ладно. Мои родители не слишком рады нашей помолвке. Вот и все.

Какое-то время я пребываю в замешательстве. Молча смотрю на Магнуса, пытаясь переварить услышанное.

— Но ты сказал… Сказал, что они были в восторге!

— Они будут в восторге, — сердито говорит он, — когда познакомятся с тобой поближе.

Будут в восторге?

Мой мир сотрясается. Родители Магнуса — устрашающие гении, но, оказывается, они еще и против нашего брака…

— Ты сказал, что они сказали, что не могут представить себе более милой, более очаровательной невестки. — Теперь я дрожу с головы до ног. — Сказал, они послали мне особый привет из Чикаго! Значит, ты врал?

— Мне не хотелось огорчать тебя! — Магнус кидает на Феликса сердитый взгляд. — Послушай, это неважно. Они освоятся. Просто считают, что все произошло очень уж скоропалительно… они не успели хорошенько узнать тебя… Да они просто идиоты! Я так им и сказал.

— Ты поссорился с родителями? — пугаюсь я. — Почему я не в курсе?

— Это была не ссора, — защищается Магнус, — а скорее… небольшое разногласие.

Разногласие?

— Разногласия хуже ссор, — в ужасе вою я. — Куда как хуже. О боже, ты должен был сказать мне.

И что мне теперь делать? Как я посмотрю им в глаза? Профессоры считают, что я недостаточно хороша для их ненаглядного сыночка. Я как героиня оперы, которая отказалась от возлюбленного, потому что была ему не пара, а потом заболела чахоткой и умерла, и туда ей и дорога, ведь она такая безмозглая. Она, должно быть, тоже мало что знает о Прусте.

— Успокойся, Поппи! — Магнус встает и берет меня за плечи. — Все эти семейные заморочки не имеют к нам никакого отношения. Я люблю тебя. Мы поженимся. И мне плевать на то, что будут говорить мои родители, мои друзья и вообще все. Это касается лишь нас с тобой. — Тон у Магнуса очень уверенный, и я начинаю успокаиваться. — А когда родители проведут с тобой какое-то время, то согласятся с моим выбором. Я это точно знаю.

Неохотно улыбаюсь.

— Та самая прекрасная девушка на свете! — Магнус крепко обнимает меня, потом косится на мои руки и приподнимает брови: — Милая, почему ты в перчатках?

Похоже, у меня будет нервный срыв.

Ужасная история с кольцом чуть было не вышла наружу. Обязательно вышла бы, если бы не Феликс. Я, заикаясь и запинаясь, излагала, как обожгла руку, и ждала, что в любую секунду в Магнусе проснутся подозрения, но тут Феликс зевнул и предложил: «А не пойти ли нам в паб?» И Магнус внезапно вспомнил о письме, которое ему нужно срочно написать, и они тут же забыли о том, почему я в перчатках.

А я воспользовалась возможностью и улизнула.

Теперь сижу в автобусе и печально смотрю в темное окно. Я потеряла кольцо. Тэвиши не хотят, чтобы Магнус женился на мне. Мой мобильник украли. Столько напастей разом.

В кармане звонит телефон. Конечно же, это не одна из моих подруг с доброй вестью: «Я нашла его!» И не полиция, и даже не портье из гостиницы. Это он. Сэм Рокстон.

— Вы убежали, — без предисловий констатирует он. — Мне нужен телефон. Где вы?

Очаровательно. Никаких тебе «Спасибо вам огромное за то, что помогли мне с японцами».

— Пожалуйста. Всегда к вашим услугам.

— О, — осекается он. — Ну да. Спасибо. Я ваш должник. Но как вы вернете мне телефон? Заскочите в мой офис или же мне прислать за ним курьера? Где вы сейчас?

Я молчу. Не собираюсь расставаться с телефоном. Мне нужен этот номер.

— Алло?

Крепче сжимаю мобильный в руке и отвечаю:

— Дело в том, что я на какое-то время позаимствую его.

— Господи! — Он выдыхает прямо мне в ухо. — Боюсь, это невозможно. Телефон принадлежит компании, и я должен получить его. Или под словом «позаимствую» вы подразумеваете «украду»? Но я вполне могу выследить вас.

Он так считает? Считает, что мне нужны деньги? Что я специализируюсь на кражах телефонов?

— Я не собираюсь прикарманивать его! — негодую я. — Он нужен мне всего на несколько дней. Я дала всем этот номер, а ситуация у меня пиковая…

— Что вы сделали? — Он явно сбит с толку. — Зачем вам это?

— Я потеряла кольцо, которое мне подарили на помолвку. — Едва осмеливаюсь произнести это вслух. — Оно старинное и очень ценное. А потом у меня украли мой телефон, я была в отчаянии, а потом шла мимо урны и заметила в ней этот телефон. В урне, — подчеркиваю я. — Ваша помощница выбросила его. А то, что оказывается в урне, становится общественной собственностью, сами знаете. Выброшенными вещами может пользоваться любой.

— Чушь! — отрезает он.

— Это… это неоспоримо. — Стараюсь говорить как можно тверже. — С какой стати ваша помощница избавилась от телефона? Не такая уж она у вас надежная, если вас интересует мое мнение.

— Да. Она не то чтобы помощница, а скорее дочь друга. Признаю, я не должен был давать ей работу. Она проработала у меня всего три недели. А сегодня ровно в полдень подписала контракт с модельным агентством и через минуту уволилась. И даже не удосужилась сообщить мне об этом. — Он очень зол. — Послушайте, мисс… как вас зовут?

— Уотт. Поппи Уотт.

— Знаете, Поппи, мне жаль, что вы потеряли кольцо. Надеюсь, оно найдется. Но этот телефон не забавный аксессуар. На него поступают деловые сообщения. Письма. Все это очень важно. Я должен прочитывать их.

— Я буду их вам пересылать. Это вас устроит?

— Что за… Ладно, ваша взяла. Я куплю вам новый телефон. Дайте мне ваш адрес, я пришлю…

— Мне нужен именно этот телефон, — не соглашаюсь я. — Мне нужен этот номер.

— Господи!

— Мой план может сработать! — тараторю я. — Все входящие я буду тут же переадресовывать вам. Вы не почувствуете никакой разницы! Так будет даже лучше. Кроме того, вы мой должник, помните? Сами сказали.

— Но я имел в виду вовсе не телефон, и вы знаете это…

— Вы ничего не упустите, обещаю! Я перешлю вам абсолютно все сообщения. Сейчас я продемонстрирую вам это. Всего пару секу…

Даю отбой, прокручиваю сообщения, которые пришли за день, и одно за другим пересылаю их на номер Сэма.

Сообщение от Викс Майерс: переслано. Сообщение от сэра Николаса Мюррея: переслано. Глазом не успеет моргнуть! А электронные письма пусть отправляются на samroxton@whitegIobeconsulting.com.

Письмо от отдела кадров: переслано. Письмо от Тани Фелпс: переслано. Письмо от папы…

Тут я слегка задумываюсь. Нужно быть осторожной. Это папа Вайолет или папа Сэма? Адрес отправителя peterr452@hotmail.com, но мне это ни о чем не говорит.

Заверяя себя, что все в порядке, быстро читаю письмо.

Добравшись до конца письма, я испытываю чувство неловкости. Мне не следует совать нос в чужие дела. Но если честно, он вполне мог ответить на сообщения собственного отца. Разве трудно уделить полчаса на беседу? А его папа кажется таким милым и скромным. Бедный старикан вынужден писать на адрес помощницы своего сына. Мне хочется самой ответить ему. Хочется навестить его в маленьком коттедже.®

Ладно. Это не моя жизнь. Отсылаю письмо вместе с остальными. Спустя мгновение заводит свою песнь Бейонсе. Это снова Сэм.

— Когда именно сэр Николас Мюррей послал Вайолет сообщение? — резко вопрошает он.

— Э… — смотрю на телефон, — около полудня.

Первые несколько слов сообщения высвечиваются на экране, и от Сэма не убудет, если я прочитаю его целиком, правильно я говорю? Хотя не слишком-то мне это интересно.

— Черт. Черт! О'кей. Если он снова напишет, дайте мне знать об этом немедленно. Позвоните мне.

Открываю рот, чтобы сказать: «А как насчет вашего папы? Почему вы не звоните ему?» — но тут же одергиваю себя. Нет, Поппи. Плохая идея.

— О-о, было еще одно сообщение, — неожиданно вспоминаю я. — Кажется, о липосакции или о чем-то в этом роде. Оно предназначалось вам?

— О липосакции? — недоуменно переспрашивает Сэм. — Это не по моей части.

Наверное, это написали Вайолет. Хотя вряд ли она нуждается в липосакции, раз стала моделью.

— Значит… все в порядке? По рукам?

Какое-то время Сэм молчит, и я мысленно представляю, как он смотрит на свой телефон. Конечно, он не в восторге от подобного соглашения. Но разве у него есть выбор?

— Я попрошу, чтобы электронный адрес помощницы перевели на мой почтовый ящик, — бормочет он почти про себя. — Завтра поговорю с компьютерщиками. Но сообщения будут продолжать поступать. Если я пропущу хоть одно из них…

— Не пропустите! Я знаю, что это не идеальный вариант. Мне очень жаль, но я действительно в отчаянном положении. У всех в гостинице этот номер… у всех уборщиц… Это моя единственная надежда. Всего на пару дней. И обещаю, что перешлю вам абсолютно все. Честное скаутское!

— Честное что? — ошарашен он.

— Скаутское! Поднимаешь руку и клянешься… Подождите…

В автобусе напротив меня висит заляпанное зеркало. Встаю перед ним с телефоном в руке, козыряю другой рукой и улыбаюсь моей фирменной улыбкой «я само здравомыслие». Делаю снимок и отсылаю его Сэму.

Спустя пять секунд он отвечает:

Чувствую некоторое облегчение. Мог бы. Значит, он не собирается этого делать. Печатаю:

Но ответа не получаю.