У ПРУДА

ПРОСТРАНСТВО ДЛЯ ДУШ

Пройдя немного вдоль речки, они стали подниматься по отлогому склону, поросшему густой травой, как ковром. Только цветные нарядные головки цветов и порхающие бабочки разбавляли своей пестротой яркий изумрудный цвет.

Поднявшись наверх, Кате открылась обширная поляна с редкими, густыми деревьями.

— Как здесь здорово! Смотри, Кирюш, и домики наши видно, а мы здесь, кажется, не были …

— Не были, мы с другой стороны подошли.

— Давай побудем здесь немножко, Здесь хорошо…, так…

— Да, здесь хорошо.

Катя немного оживилась и расхаживала по поляне, снова собирая цветы. Поляну ярко заливало солнце и Кирилл только жмурился, заглядывая на верхушки огромных лип, стоящих поодаль одна от другой, и, как бы окружая поляну с трех сторон. Плотная зелень бросала тень, и солнце, просвечивая крону, ложилось на траву желтыми клиньями.

Пышные кроны скрывали от глаз множество птиц, чье звонкое щебетание, раз за разом, разливалось в пространстве. Катя, временами, останавливалась и оборачивала голову на не видимый голос, рассыпающийся трелью.

Ее светлая фигурка казалась совсем маленькой в этом залитом светом прозрачном объеме, окруженном зелеными исполинами. Деревья находились на десятки шагов друг от дуга, но их сближающиеся кроны образовывали огромные арки, а темные, толстые стволы бросали длинные тени.

Оранжевое солнце, казалось, запуталось, среди бесчисленных веток, бесконечно переплетающихся между собой, а, колыхание листьев, создавало неповторимое мерцание света, образуя на поляне россыпь желтых, оранжевых и зеленых островков.

Катя, подойдя к Кириллу сзади, обхватила его руками и положила подбородок на его плечо.

— Ты мне показал самое красивое место…, здесь просто чудно!

Я сейчас поняла, что я все время искала какое-то место, где можно прогуляться, поразмышлять, просто побыть где-то… Что б это было как бы твое место, понимаешь?

— Понимаю.

— Мне кажется, что это — здесь!

— Удивительно… — как-то загадочно произнес Кирилл.

— Что удивительно?

— Я здесь раньше бывал раньше. Бродил среди лип или просто сидел под деревом. Когда прислонишь голову к стволу, чувствуешь, как дерево гудит. Особенно в ветер. И мысли сами текли как-то. Но я чувствовал, что здесь чего-то не хватает. Потом перестал сюда ходить. Как-то тоскливо стало.

— А ведь так все просто! Сейчас я тоже понял…

— Что понял? — обошла Катя вокруг, улыбаясь, вопросительно.

— Здесь не хватало тебя!

Катя положила руки ему на плеч

— А если б здесь другая появилась?

— Здесь были другие, Катя!

— Да…а? И что?

— Знаешь, не помогло… — усмехнулся он.

— Так, так, так…. Ну-ка, давай, рассказывай, быстренько…

— Кать, да нечего рассказывать-то…

— Нет, нет, нет, давай рассказывай!

— Ты такая любопытная?

— Ужасно!!! И очень ревнивая!..

Кирилл улыбался и только качал головой.

— Сначала здесь появилась одна девушка. Нет, сначала — две.

— Боже мой, как тебе повезло… — паясничала Катя.

— Кать, ты будешь слушать?

— Да, да, да, прости, пожалуйста! — весело кривлялась Катя.

— Так вот…, ну ты меня сбила с мысли, совсем…

— Кирилл, ты говорил о двух обаятельных девушках… — не унималась Катя.

— Ну обаяния я не заметил, а вот корзинки в руках видел. Они прошли в Покровское. Я занимался вон тем пейзажем, — показал Кирилл глазами на луг и реку, откуда они с Катей недавно пришли.

— Через некоторое время одна из них вернулась и подошла ко мне.

— Так, так, так, — стрекотала Катя, — вот теперь чуточку поподробнее…, пожалуйста!

— Кать, ну перестань! Ну, она, там начала спрашивать, чем я здесь занимаюсь, не скучно ли мне одному….

— А ты? — ехидно пропела Катя.

— Я сказал, что я здесь не один…. Потом, какую я люблю музыку.

— А ты?

— Я немножко сострил, сказал, что я люблю музыку водопада….

— А она? — хихикнула Катя.

— А она сказала, что такой группы не слышала, ну Кать я не помню, честно, чего еще….

— Катя прервала его звонким смехом. Потом, сделав мнимо серьезное лицо, строго произнесла:

— Придется пытать!

— Ой! — передернул плечами Кирилл, пытаясь изобразить страх. — Будет больно?

— Да! Пытки будут с пристрастием и рукоприкладством!

— Ой, ой! — дернулся он.

— Так! На колени…! — скомандовала Катя, важно ткнув пальцем вниз. Кирилл быстро опустился.

— Руки за спину! Так. Закрой глаза!

— А это обязательно?

— Да! Что бы, не упасть в обморок…от страха! — «грозно» произнесла Катя.

Кирилл закрыл глаза. Катя опустилась на колени рядом, и, обхватив его голову, прильнула к его теплым губам…. Стук ее сердца отмерял время.

Наверное, прошла вечность. Наконец, Катя опустила руки и тихо, с улыбкой, смотря в глаза, — спросила:

— Страшно?

Кирилл, склонил голову на плечо, и, помолчав, немного, ответил.

— Такие пытки я готов терпеть каждый день!

— И не мечтай! Ты еще не заслужил! — смеясь, вскочила Катя на ноги.

Кирилл повалился на спину и подсунул ладони под голову.

— А если я построю здесь домик? Заслужу? — усмехнулся он.

— Какой домик? Где? — не поняла Катя, вытянув лицо.

Кирилл поднялся с травы и, подойдя близко, взялся за Катины ладони.

— Тебе здесь правда нравится? Ты сказала — это лучшее место? — серьезно спросил он.

— Да, нравится, сказала… — не осознавая еще происходящего, удивленно проговорила Катя.

— Ну вот! Тогда я хочу построить здесь небольшой домик… с мансардой.

— Ты что — против?

— Я? — широко распахнув глаза, начала понимать она, — подожди, Кирилл… ты что… это… серьезно?

— Ну да. — спокойно ответил он, качнув головой.

— Нет, подожди, — Катя отошла на пару шагов, потом повернулась — ты хочешь построить дом? Вот здесь?

— Ты не шутишь? — не уверенно, но с тихим восторгом продолжала, она.

— Это была бы самая неуместная шутка в моей жизни, — задумчиво произнес он, глядя в удивленные Катины глаза.

— Кирилл, понимаешь, я….

— Тебе не нравится? Тысячи картинок, в мгновение пронеслось у нее в голове.

— Что ты! Нет! Это чудно, это просто сказка!

— Ты, неожиданно, так. Я… — Катя вдруг закрыла лицо ладонями, и плечи ее вздрогнули.

Кирилл в миг оказался рядом и ласково обнял девушку.

— Я…, - всхлипывала Катя — я от радости, ты…, ты, не представляешь! — уткнулась она ему в плечо.

— Все, Катюш! Все! — потрепал он ее по волосам, — это лучшее, что я желал услышать в ответ, — сказал Кирилл и прижался щекой к ее голове.

Катя немного успокоилась и, вытирая глаза, тихо и кротко улыбнулась.

— Нет, ты просто сумасшедший…. Домик! Для Меня? … Кирилл, знаешь, это уже… — что-то другое, понимаешь? Несколько дней всего…. Это серьезно, понимаешь…. Давай походим здесь, вокруг…

Кирилл качнул головой. Они не спеша пошли вдоль лип. Солнце уже наполовину опустилось за горизонт, разделяя весь мир на серый и золотистый цвета.

— Ты послушай, я тебе хочу сказать, только не перебивай, ладно? Может и говорить это не надо, но это есть, оно внутри меня, с этим надо что-то делать. А тебе я, почему-то, все могу сказать, что и маме не говорю. Я знаю, ты поймешь, я тебе верю во всем!

— Тут вообще не так все…. За эти дни я просто впитывала все ощущения, все что вокруг. Здесь живо все, чисто. И ты! Ты, как будто, спустился с неба. Я просто боюсь, что сказка эта — кончится. Проснусь утром, и все. Все как обычно. «Привет! Привет. Как дела? А у тебя? И у меня. Ну, звони»…. Суета, сует.

… - Парень один ходил. Сначала нравился даже. Все чинно. Все хорошо. Только смотрел на меня странно как-то. Потом подарил духи дорогие и сразу под кофточку полез…. Вот моя цена! Вот сколько я стою! Противно сделалось — на душе больно. Я не нужна ему была, а лишь тело! Все! Через минуту я уже далеко была…

Катя опять всхлипнула и закрыла глаза ладонью.

— Мечта…, какая мечта! Чушь собачья! Он даже не спросил, чего я вообще хочу в жизни…

— А ты мне — все! Аллею эту! Домик с мансардой. Мир свой…, себя…

— Я просто счастливая, неблагодарная дура! Катя остановилась, дрожащие губы не давали ей говорить.

— Катюш, ну что ты, не надо так, слышишь? Он прижал ее голову к своей груди. Катя затихла, изредка всхлипывая.

Стемнело. Заря подсвечивала лишь верхушки деревьев.

— Наверное, родители в выходной приедут…. Посмотреть, как я тут. Не скучно ли. Не пора ли домой…. Всего несколько дней. А как изменилось все. Там, дома — все не так. Там все правильно, твердо, неизменно. Там дорогу видно, почти до горизонта. Но в конце — пустота…. И не понимаешь, — зачем все.

Здесь мир какой-то другой. Начинаешь ощущать что-то. Почему все, и для чего. Кажется, что все вечно, и ты сама. Что вот-вот, — и тайна какая-то откроется. И станет так прекрасно, как и вообще должно быть. И все это, — впереди, там, у горизонта. Только, вот дороги туда не видно. И поэтому страшно…. Но она должна быть…

— Не хочется уходить. Давай еще погуляем?

— Куда-нибудь сходим?

— Нет, здесь! Мне хочется здесь. А тебе?

— Мне то же.

— Хм…, - ухмыльнулась Катя, — ты всегда будешь со мной соглашаться?

— Мне бы хотелось.

Катя тяжело вздохнула.

— Наговорила тебе всего, теперь ты будешь думать, что я…

— Катя! Хочешь знать, что я думаю?

— О…о! — Ты уже начал меня жалеть…

— Ты не угадала! У тебя еще одна попытка…

— Кирюш, перестань, — устало улыбнулась Катя.

— А я ничего не думаю, я просто хочу видеть тебя счастливой.

Катя обняла его за плечи.

— А я еще, наверное, не заслужила этого!

— Знаешь, у меня все из головы не выходит та барышня с детьми, и барин этот… Мне кажется, — они были счастливы! Да!… И знаешь, глупо и смешно, может, но мне кажется, он был похож на тебя!

— А она на тебя? — добавил Кирилл.

— Да. Она — это я. Это так явно, что я ощущаю это. Глупо да? А из головы не выходит…. Так хочется вернуть время и изменить все! Я хочу, что бы они продолжали жить. Сейчас. И посмотреть на их счастье, на любовь их…

— Их души вместе, Катя, и они счастливы.

— Ты думаешь?

— Да, потому, что души всегда находятся в том месте, где была их любовь. Вот ты и чувствуешь их сейчас. И время не нужно возвращать. Ты его уже вернула….

— Не понимаю, о чем ты?

— Тебе понравилось это место? Ты почувствовала, что это — твое место? Так?

— Так…. Да.

— Катя, то место, где мы сейчас стоим с тобой и есть бывшая усадьба Никиты и Катерины, то место, где была их любовь!

— Что??? Боже мой… — Катя взялась за виски.

— Постой, постой…, ведь ты говорил, что любил гулять здесь…, и приходил сюда?

— Да.

— И чувствовал, что здесь чего-то не хватает? Да?

— Да.

— А потом, сказал ты, стало тоскливо, и перестал ходить?

— Так и было.

— Потом, когда ты увидел, что мне здесь понравилось очень, ты сказал: «Здесь не хватает тебя!», так ведь?

— Все так, Катя.

— Кирилл! Что же это получается такое, а? С ума можно сойти…. Ой! Я присесть хочу…, Кирилл.

Кирилл взял ее за руку.

— Я сяду к липе, а ты, садись на колени ко мне. Уже не видно ничего….

Катя опустилась медленно и тихо прижалась к Кириллу.

— Странно все, правда? Очень странно…

Кирилл молчаливо улыбался.

— Кать, хочешь, теперь я твои слова вспомню?

— Какие? — приподняла голову Катя.

— Что здесь другой мир, что начинаешь ощущать,

почему все, и для чего? Говорила?

— Говорила, — приоткрыла рот Катя.

— И кажется все вечно, и ты сама…. Так?

— Так…. — У Кати застрял комок в горле.

— И дальше: — «Откроется какая-то тайна и станет все прекрасно, как и должно быть!» –

— Так примерно?

— Да так, — не узнавая свой голос, выдавила Катя.

— И ты это сказала все до того, как узнала про усадьбу.

Ты ответила раньше, чем спросила.

Катя долго молчала, не в силах произнести не слова.

Только смотрела на звезды и слушала, как бьется сердце. В горле пересохло. Она только молча мотала головой.

— Невероятно. Невероятно все это. Мистика какая-то.

Что это а, Кирилл? Как судьба играет…. Кто я, а?

— Ты — Екатерина.

— Какая?

— Кать, ты сама скоро все поймешь…. Только ты не волнуйся так, ладно? Мне хочется видеть тебя радостной и красивой.

— Но ведь все сходится, сходится, ты же видишь! Ты не можешь не замечать!

— Вижу, конечно. Катюш, я тебе потом все объясню…. Понимаешь, просто человек всем может управлять. Всем, понимаешь!

— И станет все прекрасно! — Ты так сказала?

— Я…? Да, так

— Ну вот! — и Кирилл поцеловал ее в щеку.

— Ты меня успокаиваешь…. Все стянулось в один узел. Непонятно….

— Ты боишься чего-то? Тебе неприятно?

— Нет…, не так, нет! Но…, просто удивительно все, как так может быть?

— Кать, может и не надо разбираться в этом?

— Почему?

— Мысли, они из чувств исходят. Вопросами ты можешь чувства заглушить, тогда ответов и не жди. А чувства могут быть ярче и убедительнее любых ответов.

— Как это, чувства убедительней?

— Катюш, я люблю тебя, и мне все равно, почему это происходит!..

Невидимая улыбка расцвела на ее лице. Катя подняла голову, пытаясь в темноте увидеть лицо Кирилла и только шепнула горячо:

— Я тоже!

Непринужденно вздохнув, она стала глазами блуждать по небу. Стало легко.

— Конечно, чувства ярче и убедительней! Не хотела бы я целый вечер выслушивать от тебя доклад, почему, на основании чего, и каким образом ты меня любишь! — засмеялась она, поднимаясь с колен Кирилла.

Встала, и, потянув руки вверх:

— Смотри, Кирюш, новый день зеленеет! — Показывая на восток, улыбнулась Катя.

В кабинете хлопнула дверь. Мужчина в светлой рубашке и галстуке, стоя у открытого окна и вытирая потное лицо, повернул на стук голову.

— А, Кирилл! Заходи…, - мужчина отошел от окна и спрятал платок в карман.

— Ну и жара! Дышать не чем, — продолжал он, садясь на стул, — дождя надо, все сохнет…. Ну присядь, хоть…. Маму ищешь? Не заходила сегодня…. Может на ферме бегает, вот по жаре! Говорил ведь, переезжай в Покровское, квартиру подберем. Всё близко. Ну нет и всё!

— Сергей Борисыч, — уловив паузу, быстро вставил Кирилл, — у меня вопрос один….

— Что, повестка пришла? Вроде рано ещё.

— Нет, призвать только осенью должны, я хочу получить участок земли….

— Земли?

— Да. Официально, законно…, там. Ну, как положено.

— Что фермерством заняться решил? — заинтересованно подался он вперёд.

— Не совсем так, ну что-то вроде…

— Та…к! — протянул довольно Сергей Борисыч. — Все равно хорошо! Значит остаться решил. Здесь! — хлопнул он по столу ладонью.

— Да. Здесь.

— Так! — встал с места Сергей Борисович. — Ну, молодец!

— А то бегут всё куда-то, кто в город, кто ещё дальше, и что? Думают, кто-нибудь, для них всё там приготовил. Вот приезжай и радуйся жизни! — Стал ходить по кабинету Сергей Борисович. Торгуют «ихним» товаром, копят «ихние» деньги и на них покупают «ихнюю» же еду! А свою землю бросили…, запустили, забыли совсем…. Пустует земля — обидно… — смотрел он в открытое окно…, не понимаю…

— Это не надолго, — отозвался Кирилл.

— Ты думаешь?.. Ну, дай-то Бог! — повернулся Сергей Борисович и подошёл к столу.

— Ладно…. На! Пиши заявление.… Знаешь как?

— Знаю…

— Ну, молодец! — закурив у окна, довольно ответил Сергей Борисович.

Отстранившись ненадолго от дневных забот и воспользовавшись приятной паузой, ему захотелось поговорить. Для семьи Санниковых, он был человек не чужой. Как глава местной администрации, он часто захаживал к ним в дом. Узнавал, как дела. Жалел одинокую женщину и помогал чем мог. Привозил пиленых дров. Провел телефон, как единственному ветврачу. Видел, как, не по годам серьёзный и чуткий, подрастает её сын.

— Что, и дом строить будешь? — широко улыбался Сергей Борисович, стряхивая пепел.

— Буду, — не отрываясь от бумаги, ответил Кирилл.

— Лесом помогу, у вас и льготы есть, знаешь?

— Да, слышал что-то…

— Вот! А место где?.. Да! Ты место укажи в заявлении…

— У нас, в Холмах, где бывшая барская усадьба, — дописывая, ответил Кирилл.

— Бывал. Знаю. Хорошее место выбрал!

— Это не я — вырвалось у Кирилла.

— Не ты? А кто?

— Ну, как вам сказать…

— Да уж скажи как-нибудь! — любопытствовал довольный Сергей Борисович, дымя сигаретой.

Кирилл был всегда откровенен, особенно с Сергеем Борисовичем, и уже пожалел, что сорвалось с языка, но скрывать уже было поздно, и он коротко ответил.

… - Девушка одна.

— Вон оно что! — Слез с подоконника Сергей Борисович,

— а что за девушка? Местная?

— Внучка, тёти Вари Гончаровой… — неохотно ответил Кирилл, — только, Сергей Борисович, я бы не хотел, ну, в общем, преждевременно ещё… — неловко продолжил он.

— Ладно, ладно… Неразглашение гарантирую…. Давай бумагу. Так. Только вот что. Кирилл! — Сейчас некогда мне это всё… Сенокос там, то, сё… Ты отметь участок и давай, — хозяйничай! Заявление я подписываю, бумаги потом оформлю, ты придешь, — я позвоню, — подпишешь. Договорились?

— Хорошо, — согласился Кирилл.

— Ну, давай! — подал руку Сергей Борисович, улыбаясь, — честное слово, порадовал меня! Вот будет другим пример!

— Да, Кирилл! — остановил у двери уходящего юноша, голос Сергея Борисовича. — Передай матери, пожалуйста, как увидишь, скажи, заходила Рая Крупина, просила, зайти к ним, как время будет…, знаешь её?

Кирилл кивнул.

— Собака у них там, ощенилась породистая, Рая просила, посмотреть что-то, не забудешь?

— Хорошо постараюсь!

— Вот, вот, не забудь!.. — уже уткнувшись в бумаги на столе, проговорил Сергей Борисович, сходу погружаясь в повседневные дела.

Кирилл быстро вышел из здания. Остановился. Улыбаясь, посмотрел на солнце, и, выдохнув коротко, зашагал вдоль дороги.

* * *

— Бабушка, смотри, Кирилл! Катя поставила в траву, берестяное бабушкино лукошко и стянув с себя белый платок, завязанный концами назад, помахала Кириллу.

Кирилл поднимался в гору и ещё издалека увидел, идущих со стороны, леса Катю с бабушкой.

Он махнул рукой и прибавил шаг.

— Из деревни бежит, — закрывая ладонью глаза, приговаривала устало баба Варя. Кирилл подошёл и, прерывисто дыша, на ходу первый поздоровался с Варварой Васильевной.

— Здравствуй, Кирюша, — нараспев ответила баба Варя.

Катя подошла, и молча поцеловала его в щёку.

— Смотри! — стащив лист папоротника с лукошка, быстро улыбнулась Катя. Под листом горкой заполнила лукошко алая земляника.

— У…у! Неплохо! — похвалил Кирилл.

— Как ты думаешь, сколько тут? Мы с бабушкой поспорили…

— Литра два, я думаю, — взвешенно ответил Кирилл, — может, побольше…

— Ну, может и два, — охотно согласилась бабушка, вступив в разговор, — замотала меня совсем, а у меня ноги-то уже не те, по горкам бегать. А она с утра: — пойдём, да пойдём! — добродушно ворчала бабушка.

— А пирог когда печь? Забыла, что гостя пригласила?

— Успеем бабушка…, я сама все сделаю. — Ответила Катя, глядя в глаза Кирилла, как бы спрашивая: «Ну что же ты меня не хвалишь больше?».

— Ну, пойду я, ноги не держат больше, не задерживайся, вечером наговоритесь…, - держась за палисад, бабушка устало поплелась к крыльцу.

— Кать, а у меня новости! — нетерпеливо заговорил Кирилл, взяв Катю за локти.

— Да? Рассказывай! — кокетливо улыбнулась Катя, склонив голову набок.

— Я этот участок земли взял в собственность, Борисыч подписал заявление! — с воодушевлением выпалил Кирилл.

— Какой…, в собственность? Как? — захлестнула Катю догадка.

— Ну где усадьба, Катюш! Теперь вся усадьба, вся земля теперь, — наша! Твоя и моя! — Понимаешь!..

— Кирилл… — прижала платок к губам Катя, захлопав мокрыми ресницами.

Кирилл замолк на секунду, взглянув на её глаза…

— Ну что ты Кать, опять ты…, ты скажи, ты рада?

— Да. Очень! — одним дыханьем произнесла она и головой уткнулась ему в плечо.

— Кать, послушай, а щенка хочешь? — слегка пошевелил её за плечи Кирилл, быстро продолжая, — у Крупиных собака ощенилась, колли, шотландская овчарка, я видел её, хочешь щенка попрошу? Маленький, такой, пушистенький, — быстро шевеля пальцами в воздухе, изобразил Кирилл. — Хочешь щенка?

Катя подняла голову — счастливая улыбка сияла на её лице. Она только кивала головой, промокая платком глаза.

— Ну ладно, — я побежал, мне нужно кое-что доделать, а ты про пирог не забудь, — коротко улыбнулся он, чмокнув её в нос, сорвался с места.

Катя стояла на месте, не дыша от волнения, и только внутри подумала про себя: — «Кирюша, милый…».

Кирилл повернулся на ходу, и крикнул издалека:

— Ты слишком громко думаешь! — и быстро пошел дальше. Постояв ёщё минуту, Катя медленно пошла к дому. Тихо открыв дверь, она услышала бабушкин голос.

— Катенька, ну что ты, долго так, не успеем ведь! … Так…, а ягоды где?

— Ой, — встрепенулась девушка, — у палисада оставила, я сейчас, бабушка!

Бабушка только всплеснула руками.

Наконец- то! Легкие перья облаков выплывали из за горизонта. Их становилась всё больше и больше. Чувствовалась перемена погоды. Теперь хоть немного спадет жара.

Так и есть! Тихим шёпотом оживились листья на деревьях. Появилось движение воздуха. За белыми обрывками облаков, у горизонта показались длинные синие полосы. Может быть ночью или завтра будет дождь.

Кирилл закончил последний эскиз. Всё. Теперь можно показать заказчику. Закрыв папку, величиной в пол стола, он стал наблюдать за небом.

— Мам, кажется, дождь будет скоро!

Ирина сидела в комнате и что-то шила. Все двери были раскрыты. В доме было душно.

— Надо бы дождя, надо бы… — послышался её голос.

Кирилл перевернулся на стуле, положив на спинку руки.

— Мам, а я Катю пригласил…

Послышались шаги, Ирина остановилась в проёме двери.

— Это хорошо. Я хочу с ней познакомиться, — улыбнулась она, — только ты меня не предупредил…

Кирилл встал быстро.

— Так я ещё не сказал когда… Может завтра?

— Можно завтра, я постараюсь прийти пораньше, только тебе придётся кое-что сделать!

— Я всё сделаю, мама!

Ирина снова улыбнулась, наблюдая за сыном:

— Похоже, она действительно необыкновенная…

Свежий ветерок, наконец-то, принёс долгожданную прохладу. Листья уже не шёпотом, а тысячами голосов, сливающимся непрерывным зеленым шумом, будто передавали друг другу одну и ту же новость. После неподвижного зноя — скоро будет дождь.

Кирилл подошёл к знакомой сирени, где он несколько дней назад стоял в большом смятении, не зная, как и что сказать этой надменной, но симпатичной девчонке. Он остановился, и посмотрел в окна.

Всё перевернулась в эти дни. Произошло всё стремительно и на одном дыхании. Будто, вмешался кто-то, в неспешную его жизнь, сделал несколько ярких, точных мазков, на монотонной картине его бытия, и смотрел со стороны, как он теперь будет дописывать этот сюжет, чтобы не испортить привнесённого красочного вмешательства.

Он едва успевал за событиями, как не успеваешь смотреть за вечерней зарёй, когда на глазах меняются краски неба, и, не налюбовавшись одной, уже появляется другая гамма оттенков, не менее восхитительная, чем прежде.

Всего несколько дней, заставили посмотреть на мир с другой точки, с которой всё то же самое выглядит не совсем так, как раньше, и он с волнением и поспешностью впитывал в себя свежие картины обыденности.

Он усмехнулся про себя. Какая разница! Какая огромная разница между миром — до, и миром — после! Какая сила и сладость в этом одном чувстве, в этой окрыляющей энергии, привнесённой одной единственной душой и парой тёмных, серых глаз, которые источают невидимый свет будоражащий душу и тревожащий сознание. Свет, родивший неожиданные оттенки во всём окружающем. Жизнь приобрела смысл и полноту.

Кирилл поймал лицом струю свежего воздуха и направился к крыльцу знакомого дома. Войдя в дверь, он сразу уловил приятный, ароматный запах. Катя подошла быстро, и, взяв его за руку, провела в комнату и посадила на стул. Снимая бабушкин передник, проговорила на ходу:

— Придется немножко подождать, пирог ещё в духовке!

— Ничего, я терпеливый… — иронично ответил он.

— Посмотрим, посмотрим… — быстроглазо улыбнулась Катя и скрылась в кухне.

Она была в том же светлом платье с пышными рукавами, чуть- чуть ниже локтя, с манжеткой, и Кирилл сразу вспомнил пруд и стоящую спиной девушку, силуэт которой, его привлёк на фоне блестящей ряби воды. Ему захотелось тогда заглянуть в её лицо и услышать её голос. И он тихо подошёл сзади.

Он повернулся к окну и погрузился в воспоминания. Зачем он подошёл тогда, ведь никогда он ни к кому не подходил, не зная человека заранее. А тогда толкнуло что-то или позвало, и он не смог сопротивляться этому. Действительно, как-то странно, необычно, неведомо…

— Э… эй! Ты чего задумался?

Кирилл не заметил подошедшей Кати. Он усмехнулся довольно.

— Так, босоножку вспомнил…

— А какую босоножку, помнишь, левую или правую?

— Левую — не задумываясь ответил Кирилл.

— Точно! — засмеялась Катя.

— Катя! — позвала с кухни бабушка.

Катя, легко развернувшись, как волчок, быстро убежала на кухню. Она всё делала быстро и легко. Быстро говорила, казалось, не задумываясь вовсе. Быстро менялось выражение её лица. Легко и быстро менялось настроение, сразу переходя от смеха и, вдруг, до слёз.

Эта стремительность, порождала впечатление какой-то несерьёзности, поверхностности. Но это было б заблуждение. Он-то знал! Он знал, каких глубин достигают её чувства, в какую непостижимую даль заглядывает её мечта. Он легко читал это всё в её глазах, в этом живом и проникновенном взгляде.

Глаза! Глаза лгать не могут! Вот почему пряча свои намеренья, люди отводят глаза, надевают чёрные очки, что бы спокойно поднять голову и посмотреть в чужое лицо. Глаза не могут лгать, и человек, пытаясь солгать, стыдливо отводит глаза. Мы всегда смотрим в глаза друг другу, пытаясь понять или почувствовать…

Поэтому, наверное, ему захотелось посмотреть ей в глаза, стоящей в тот день у зеркальной глади пруда.

— Кирюша! — Кирилл чуть вздрогнул от бабушкиного голоса, мгновенно вернувшись из недавнего прошлого, — мы здесь посидим, или может быть, на кухне?

— На кухне уютнее…, - сказал он просто.

Бабушка размышляла секунду:

— Правильно! И привычнее…, - повернулась она обратно, вытирая руки.

Всё было просто и непринуждённо в этом доме, и ему было легко. Легко и просто.

На стене медным звоном с шумом пробили часы. Катя впорхнула неожиданно, и, подойдя близко протянула вперёд обе руки, свесив вниз длинные пальцы.

— Заскучал? Всё готово! Идём… — улыбаясь раскрасневшимся лицом, отрывисто сказала она. Покачиваясь, как пружинка, на носочках ног, Катя была довольной и радостной.

Кирилл качнул головой и быстро встал, лишь придерживая её пальцы. Она повернулась, и, взяв его руку, быстро потянула за собой. Так они и вошли в кухню: — рука в руке, Катя первой, Кирилл за ней.

— Бабушка, веду гостя…

— Ого! — Вырвалось у Кирилла, — на столе стоял огромный пирог с румяной корочкой, от которого ещё исходил жар.

— Этого нам на всю ночь хватит…, - простодушно пошутил Кирилл. Катя хохотнула неожиданно.

— А куда нам торопиться, — улыбнулась бабушка, глядя поверх очков на Кирилла, — сидим да пьём, пьём да говорим, а я на вас полюбуюсь! Садись, Кирюша, садись, где понравится.

Стол стоял у окна, где с одной стороны сидела Катя, Кирилл сел рядом, — посередине, баба Варя с другой стороны окна.

— Ну, хозяйка, угощай гостя! — медленно говорила баба Варя, протирая очки.

— Нет, бабушка, хозяйка здесь — ты!

— А ты когда хозяйкой будешь, завтра? — разрезала пирог бабушка.

— Завтра она будет гостьей, — заметил Кирилл и, обращаясь только к Кате, добавил тише, — мама обещала придти пораньше.

— Ну, давайте попробуем, что у нас с Катей получилось!

Пирог получился вкусный. Ещё горячий, с начинкой внутри и хрустящей корочкой.

Кирилл не раз похвалил пирог. И не зря. Катя больше молчала. С лёгкой улыбкой блуждала взглядом вокруг, то останавливаясь на бабушке, то переводила взгляд на Кирилла. Не ела, только щипала пирог, не спеша глотая ароматный чай со смородиновым листом.

— Ну что, все места обходили? — продолжила разговор бабушка, разговаривая в основном с Кириллом.

— Да нет, разве обойдёшь всё…, - с задумчивой улыбкой произнёс Кирилл.

— Ничего, у вас времени много впереди.

— А тебе, Катя, понравились места наши?

— Здесь везде хорошо, но больше всего усадьба понравилась старая.

— Так там же нет ничего…

— Там просто чудно!

Кирилл не отводил от Кати взгляда. Бабушка поставила чашку на стол.

— Никто там поселиться не смог. Здешние бабки говорят, дух это место охраняет…. Так-то. И кто туда не зайдёт, всем неуместно там. Место красивое, да странное…. Никого не впускает!

— Ну, чайку ещё?

— С удовольствием! — Сказал Кирилл.

— Катя? Ты что, уснула? Чайку будешь ещё?

Катя вздрогнула ресницами:

— А?.. Да, да…. А меня туда тянет! Я туда как зашла, — необыкновенно сделалось как-то!

Катя улыбалась мечтательно, упрев локоть в стол и положив на ладонь подбородок.

Бабушка перевела глаза на Кирилла.

— Мы сначала на Никитин овраг ходили, — продолжил Кирилл, потом ноги сами в усадьбу привели.

— А вы знаете, какая тут история случилась? — осторожно спросила бабушка.

Я рассказал Кате всё…, - ответил Кирилл.

— Та…к! — протянула баба Варя. Вот как. Вот как!

— И что? — подняла брови бабушка.

Я знаю про все, тётя Варя, — сказал Кирилл сдержанно, — и мама многое рассказывала, и священник местный, что когда служба идёт, и поминают имена их, случаи разные происходят, свет там видят и другое всякое…

Мы с Катей, когда пришли на усадьбу, я смотреть стал за ней, ну как она, в общем, воспримет. Она повеселела сразу, походила вокруг, потом подошла и сказала, что такое место она долго искала…

— Я так говорю, Катюш?

— Бабушка… Кирилл этот участок земли, всю усадьбу, сегодня оформил в собственность. Вот он и ходил в Покровское. И сказал мне сегодня: — «эта земля теперь, — твоя и моя!» И ещё он собирается построить там домик. С мансардой.

— Я так всё сказала? — лукаво улыбнулась Катя.

— Ты забыла про щенка… — улыбнулся Кирилл, встретив её взгляд. Так они смотрели и смотрели друг на друга.

Бабушка подняла брови и только переводила взгляд с Кирилла на Катю и обратно.

— Бабушка, можно я поживу у тебя? А? — спросила Катя, не отрывая взгляда от Кирилла.

Баба Варя поднялась медленно, сняла очки и вытерла тёплую слезу.

— Катенька… Слава Богу, дожила, старая, до радостных дней!

* * *

Ночью пошёл дождь. Сначала отдельно крупные капли, редко забарабанили по листьям, потом чаще, чаще, постепенно превращаясь в беспорядочный шум. Затем, выдержав небольшую паузу, дождь хлестнул со всей силой.

Вода запела на все голоса. Ровный гул перемешивался с журчанием и множеством струй, падающих с крыши. Поднявшийся ветерок бросал в окна косые струи, которые со звонким дребезгом отскакивали от стёкол.

Катя, проснувшись от неожиданного шума, приподнялась с подушки и заглянула в окно. За стеклом стояла стеной непроглядная тьма. Туча, казалось, закрыла пол неба.

— Бабушка! — тихо позвала Катя, — слышишь, какой сильный?!

— Слышу, слышу, пускай помочит… Это хорошо.

Катя не закрывая глаз, в полной темноте, продолжала слушать переливающийся шум дождя. Дождь, чуть усмиряя свой пыл, немного затихал, казалось, но потом, с новой силой устремлял свои потоки, раскатываясь гулким шелестом по деревьям и крышам, образуя мутные ручьи с белыми пузырями, барабаня по лужам, камням и окнам. Небесная вода исполняла свою неповторимую симфонию и Катя, с напряжённым восторгом, вслушиваясь в каждый её фрагмент.

Шумели могучие, старые берёзы, загибая свои верхушки и расправляя длинные ветви — плети в угоду настойчивому ветру. Вода и ветер заполняли пространство, торжествуя в ночной тьме.

Вдруг, будто случилось что-то, шум дождя стал пропадать. Ветер ещё продолжал разгуливать по холмам, но дождь прекратился сразу. Стало спокойнее. Туча, истощив свою силу, ушла дальше, обнажая за собой рваные клочья облаков, между которыми виднелись мерцающие звёзды. Ветер, видимо, вволю нагулявшись, постепенно утих. Тишина разливалась по всей округе. Стало слышно тиканье часов. Только вода за окном продолжала стекать со всего, издавая бренчание тонких струек, и повсеместно редкое капание, напоминало о бурно прошедшем летнем дожде.

Катя поднялась с постели и присела к окну. Через вымытое стекло в вышине мерцали вечные, далёкие звёзды. Она легонько толкнула раму, и окно тихо растворилось. Терпкий, свежий аромат зелени ударил в лицо. По всему телу пробежала ночная, влажная прохлада. У Кати вздрогнули плечи. Какой воздух! Какое блаженство! Подняв подбородок и прикрыв веки, она упоительно втягивала в себя этот пьянящий аромат.

— Боже мой, как хорошо! — подумала Катя. Где-то недалеко защебетала птица, за ней — вторая. Небольшие тучки бесшумно скользили по небу. Край одной из них, вдруг, засветился ореолом, вспыхнул серебристым пламенем, и яркая половинка луны выскользнула в чистое небо, бросая бесчисленные, светящиеся блики. Молочный свет очерчивал за собой чёрные тени деревьев. Чарующая картина! Ей можно было любоваться бесконечно…. Но сон, не спросясь, слипал веки и клонил голову.

Катя тяжело оторвалась от окна, и, с неподвижной улыбкой спокойно улеглась в постель.