У юнги тоже сердце моряка

Перед новым десантом

В Геленджике куниковский отряд преобразовали в 393-й отдельный батальон морской пехоты. Командиром назначили капитан-лейтенанта Василия Ботылёва. Батальон пополнили новыми бойцами. Первой формировалась рота автоматчиков. Кайда, Лысов, Прохоров стали автоматчиками и оказались в одном отделении.

Вечером 8 сентября батальон разместился в палаточном городке, в лесу. Матросы пришли сюда с песней:

Боевые традиции отряда перешли к матросам батальона. Все называли себя куниковцами, в честь майора Куникова - замечательного советского командира и человека. …Всё лето батальон готовился к новому десанту. И наконец этот день наступил.

Утром Кайда встал раньше всех, вылез из палатки, огляделся. Ночью прошёл дождь, капли на листьях блестели и переливались всеми цветами радуги.

«Красота какая», - подумал Кайда. Он взял котелок и пошёл к ручью за водой.

Около штаба остановился: по радио передавали сводку Совинформбюро. До Кайды донеслось:

«8 сентября наши войска освободили города Донбасс, Славянск, Краматорск, Дружковку, Константиновку…

При отступлении из Дружковки немецко-фашистские изверги учинили зверскую расправу над мирными жителями города. Бомбили, жгли и взрывали кварталы жилых домов».

Освобождён родной город! Но живы ли отец и мать? Вряд ли фашисты пощадили родителей советского моряка.

Не знал Владимир, что его отец пошёл на фронт и был убит в боях под Харьковом.

Не знал, что в день отступления гитлеровцы облили бензином их хату и зажгли, мать его успела выскочить. Фашисты по ней стреляли, но ей удалось скрыться в зарослях кукурузы. И вынесла она из дома только фотографию, где её сын Володя снят с группой краснофлотцев.

Обо всём этом Владимир узнал несколько месяцев спустя.

С опущенной головой Кайда дошёл до ручья, сел на камень и глубоко задумался.

К Кайде подошёл Прохоров.

- Чего зажурился. Малютка? - спросил он, подсаживаясь к нему.

Кайда молча вздохнул.

Прохоров положил руку на его плечо, заглянул в глаза:

- Не нравится мне твой вид, Володя. Не тебе нос вешать.

Кайда поделился с ним своими раздумьями:

- Так хотелось бы знать перед боем о родных. Ведь сегодня, иду в третий десант.

Что нас ждёт? Получил бы весточку от матери, от отца, спокойнее было бы на сердце… Всё вспоминаю мать, как она провожала меня Ещё до войны на флотскую службу… А в сорок первом году ей послали на меня похоронную. Вот как это получилось. В начале войны я служил мотористом на корабле. Когда гитлеровцы подошли к Одессе, я записался добровольцем на передовую. В сентябре отряд моряков высадился десантом под село Григорьевка. Я был первым номером станкового пулемёта. Но недолго я строчил по врагу из нашего пулемёта: фашистские снаряды разбили «максим». Я тут же схватил винтовку и бросился в рукопашную. Знаешь, восемь гитлеровцев уничтожил. Взрыв мины сбил меня с ног. Осколки поранили руку, ногу, живот. Я всё стрелял, пока не потерял сознание. Товарищи решили, что я убит, взяли мои документы, командование послало родителям похоронную. А ночью я очнулся. Пополз. Под утро меня подобрали солдаты. Отлежался в госпитале.

А за это время немцы заняли Дружковку. Так и не узнали родители, что я жив…

- Отгоним тёмные мысли, Володя. Ведь на всех фронтах наши бьют фашистов. Вот это радость! А ты задал мне задачу, из-за тебя раньше встал, - переменил разговор Прохоров. - Совесть есть у тебя или нет?

Кайда удивлённо посмотрел на него:

- Не понимаю.

- Гляньте на него, он не понимает! - воскликнул Прохоров. - А кто вчера уговаривал меня написать в боевой листок заметку? Ты, редактор!

Кайда улыбнулся. Месяц назад его назначили редактором взводного боевого листка.

К порученному делу он отнёсся добросовестно, серьёзно. Командир взвода хвалил его за каждый номер, однажды похвалил даже командир роты автоматчиков. Вчера Кайда узнал, что Иван Прохоров подал заявление о приёме в партию и попросил его написать заметку.

- Всё же написал? - поинтересовался Кайда.

- Нет, - ответил Прохоров, махнув рукой. - Взял карандаш но ничего не написал.

Стал свою жизнь вспоминать, раздумывать. И рассудил так: освободим Новороссийск - пусть тогда и решают вопрос о моём приёме. Если буду воевать не хуже коммунистов, значит, достоин.

- Ты на «Малой земле» хорошо воевал, - сказал Кайда. - Сам знаешь, в нашем отряде выделиться трудно! И заметку ты непременно напиши!

- Далась тебе эта заметка, нашёл писателя! О чём же мне писать?

- Напиши, с каким чувством идёшь в десант.

- Так бы сразу и сказал. Напишу. А теперь умоемся свежей водицей.

Оба встали.

Прохоров хотел положить руку на плечо Кайде, но не достал. Заглядывая снизу вверх, весело заметил:

- Ну и здоровенный же ты. Малютка. Чем только тебя мать кормила?

- Галушками, Ваня, да пампушками, - усмехнулся Кайда.