Убить сёгуна

Глава двенадцатая

Ёсида мало верил в удачу, хотя должен был признать, что разыскиваемому им ронину чертовски везет. Он повернулся к Нийе и нахмурился.

— У тебя было почти сто человек, — сказал он.

— Да, господин.

— И все-таки ронину удалось скрыться.

— Не знаю, господин. Мои люди обследовали весь канал, после того как он исчез. Возможно, течением его тело унесло далеко от того места, где оно опустилось на дно.

— Не исключено также, что тело вылезло из воды и отправилось спать в теплую постельку.

— Я уверен, что поразил его выстрелом из мушкета, — решительно произнес Нийя. — Я ждал, когда он высунет голову из-за края крыши. Было довольно темно, и его голова показалась только наполовину. Но все же я уверен, что попал в него. Я никогда не промахиваюсь.

— Ты попал в ронина, а у него все же хватило духу перепрыгнуть через широкую улицу и скрыться в канале.

— Я стреляю очень метко, — произнес медленно Нийя, не спуская глаз с Ёсиды.

— Не сомневаюсь. Знаю, что ты отличный стрелок, — уже мягче сказал тот и повернулся к карте Эдо.

Уже наступило утро. Карту освещал мягкий свет бумажного фонаря. Подобно большинству японских карт, эта представляла вид города в перспективе и показывала отдельные здания. Масштаб был весьма приблизительным, потому что видение художника зачастую преобладало над мнением картографа. Эдо рос так быстро, что любая карта устаревала уже в момент своего создания. Повсюду, как грибы, росли новые дома и лачуги. Знать и чиновники отбирали целые кварталы, заставляя жителей покидать их. Ёсида слышал историю об одном бедолаге, которого в прошлом году заставляли пять раз переезжать с места на место. Он имел неосторожность строить дом на земле, которая вскоре переходила к даймё или храму.

За исключением реки и замка Эдо весь город находился в состоянии постоянного изменения. Токугава даже велел срыть гору Канда, чтобы засыпать землей болота, которые служили постоянным источником болезней.

— Наши люди ищут по всему каналу, — сказал Нийя, проводя пальцем по карте. — Если тело в воде, мы найдем его. Вот здесь, в месте, где канал соединяется с рекой, мы поставили сеть. Так что утопленника не вынесет в море.

— А что, если вы не найдете тело?

— Тогда мы развесим по всему городу объявления с обещанием награды за поимку беглеца.

Некоторое время Ёсида о чем-то думал, потом сказал:

— Займитесь этим с первыми лучами солнца. Не страшно, если мы в итоге найдем утопленника. Надо срочно установить, где он сейчас находится. Теперь уже бессмысленно скрывать, что мы ищем ронина.

— Какое имя поставить в объявлениях?

— Он скрывается под именем Мацуяма Кадзэ. Так его и называйте. А еще впишите его предыдущее имя. Оно вычеркнуто из списка самураев после битвы при Сэкигахаре. Возможно, кто-то вспомнит, как его тогда звали.

Нийя поклонился:

— Хорошо, господин.

— Полагаю, нам надо обыскать все кварталы, где может прятаться этот Мацуяма Кадзэ.

— В таком случае понадобятся еще люди.

Ёсида нахмурился и произнес:

— Ладно. Я обращусь за помощью к Хонде, Окубо и Тояме. Тогда людей будет достаточно, чтобы обследовать каждый закоулок.

Нийя кивнул.

— Позвольте мне удалиться, чтобы заняться подготовкой объявлений, — сказал он.

После ухода главного старшины стражников Ёсида повернулся к карте Эдо. Он с детства проникся любовью к планированию всякого рода кампаний. Возглавлял стаи мальчишек во время потешных боев, скача на палочке-лошадке и размахивая деревянным мечом. Зимой наблюдал за строительством снежных крепостей, а потом вел ребят на приступ или организовывал оборону. Даже тихими вечерами Ёсида любил играть в сёги, японские шахматы, или го, сложную стратегическую игру, в которую играют белыми и черными камнями.

Разумеется, будучи сыном даймё, Ёсида должен был стать лидером, и эта роль полюбилась ему с ранних лет. Дети знати занимали ведущие позиции в обществе, однако Ёсида считал, что делают они это лишь по праву рождения, а не по призванию.

Как и все японцы, Ёсида придавал большое значение родословной. Однако последние события показали, что благородное происхождение еще не гарантия власти. Ода Нобунага начал объединять Японию после многих лет клановой борьбы, раздиравшей страну на части. Он был даймё из небольшой, однако в стратегическом плане очень выгодно расположенной провинции в центральной части страны. И его семья не считалась одной из первых.

Преемником Нобунаги стал Хидэёси. Он происходил из крестьян и возвысился до правителя страны, обладая оригинальным мышлением и выдающимися способностями. Люди, которые не могли принять тот факт, что простолюдин может стать правителем, утверждали, что он незаконный сын одного придворного. Ёсида в этом очень сомневался. Хидэёси почитал свою мать, простую крестьянку. Вряд ли она могла стать наложницей вельможи.

Потом появился Токугава Иэясу, сёгун. До сих пор его семья считалась знатной, но не выдающейся и всесильной. Она была похожа на клан самого Ёсиды. А теперь Иэясу утверждает, что является потомком Минамото, что позволило ему получить наследственный титул сёгуна, на который не мог претендовать Хидэёси в силу своего низкого происхождения. Иэясу по-царски наградил священника, который «открыл» родство Токугавы с семейством Минамото. Да представься такой случай, Ёсида тоже нашел бы кого-нибудь, кто обнаружил подобную связь между ним и могущественным кланом.

Итак, хотя Ёсида считал высокое происхождение весьма важным обстоятельством, он понимал, что именно личные способности человека имеют огромное значение. Вот почему Ёсида так стремился проявить себя и предстать в лучшем свете перед Иэясу во время событий, связанных с покушением.

Он хотел устроить засаду у дома бакалейщика вместе с Нийей, как только Акинари предоставил ему информацию о том, где живет Мацуяма. У него не было сомнений в сообразительности, умении и верности командира стражников.

Однако, имея около сотни людей в своем распоряжении, Нийя так и не смог задержать ронина. Возможно, тот все же ранен. Надо только хорошенько проверить дно канала. Пока Ёсиде везет: Иэясу-сама предоставил ему возможность возглавить поиски. Возможно, ронин и правда мертв.

Не исключено, впрочем, что он остался жив. Ёсида подошел к карте Эдо, чтобы определить оптимальное направление поисков.

Тояма тоже встал тем утром рано. Вот только дел у него никаких не предвиделось. А забот хватало. Он лежал на футоне и смотрел на доски в потолке, освещаемые светом фонаря. Вечером он отпустил свою любимую наложницу, так и не сумев разогреть себя для любви. Хотел просмотреть послания и письма из родного поместья, но подобная деятельность требовала слишком большого умственного напряжения.

Тояму захватил вихрь мыслей и чувств, причиной которых стал Токугава Иэясу. Он презирал сёгуна, ибо семья Тоямы была куда более благородного происхождения. А теперь он — всего лишь вассал нового правителя Японии. Вообще-то клан Иэясу носил имя Мацудайра до тех пор, как правитель получил разрешение изменить его. Так что хотя Токугава — старинное имя, оно всего лишь три десятка лет принадлежит могущественному выскочке.

Тояма боялся Иэясу, так как новый правитель проявляет склонность к урезанию владений неугодных ему даймё и даже принуждению их к совершению сэппуку, ритуального самоубийства. Он ненавидел нового сёгуна из-за власти, которой тот обладал, и в то же время хотел ему нравиться, чтобы не попасть в немилость.

— Будь проклят Иэясу! Почему он избежал смерти в момент покушения?!

Как только эти слова сорвались с губ Тоямы, он тотчас пожалел, что произнес их. Мать часто повторяла ему: «Кабэ ни мими ари, сёдзи ни ме ари». У стен есть глаза и уши. Изменой считаются даже подобные мысли. А произносить такое вслух, да еще находясь вдалеке от своего замка, — прямое самоубийство. Большинство слуг нанимаются в Эдо, так что никакой гарантии, что среди них не находится шпион Токугавы. Зная подозрительность Иэясу, можно с точностью сказать, что тут есть хотя бы один доносчик. Тояма выругался про себя.

Он никак не мог придумать, каким образом укрепить свое положение, которое никак нельзя было назвать устойчивым. Тояма не очень-то активно поддерживал Токугаву и окончательно принял его сторону лишь после того, как победа при Сэкигахаре стала очевидным фактом. И вдруг в его голове сверкнула мысль. Иэясу сам высказал ее. Тояма улыбнулся. Надо обязательно осуществить этот план.

Наконец-то он может закрыть глаза и погрузиться в сон.

На следующее утро Кадзэ проснулся рано. Он снял театральный костюм, в котором спал, и надел свое кимоно. На рукаве, как и следовало ожидать, имелось отверстие, проделанное пулей. Хорошо, что не повреждены ножны. Кадзэ продел в дырку палец и покрутил его там. Потом рассмеялся.

Ранее Кадзэ никогда не был за кулисами театра. Из чистого любопытства он стал осматривать корзины и костюмы, лежавшие и висевшие вокруг него. Увиденное заставило его задуматься.

Улица кишела людьми. Торговля шла очень бойко. Продавец рисовых лепешек установил лоток на оживленном месте.

Лоток был сделан в форме башни высотой в половину человеческого роста. На вершине находился медный ящик, где горел уголь. По бокам имелись ручки и полочки для товара. На ящике — иероглифы и изображения того, что продает торговец. Таким образом, и грамотные и неграмотные люди понимали, каков ассортимент товара.

К лотку, прихрамывая, подошел какой-то человек. Торговец внимательно посмотрел на него. У незнакомца были мускулистые руки и плечи, а развевающаяся борода и волосы, выбивающиеся из-под шляпы, абсолютно белые. И ходил он с палкой.

— Как тут много людей, не правда ли?

Голос показался лоточнику не очень старым, однако он явно не принадлежал и молодому человеку. Торговец решил быть вежливым по отношению к старику и сказал:

— Настоящее столпотворение. И уже несколько дней, одзи-сан.

— Это вон там находится ягура, где прятался наемный убийца, покушавшийся на жизнь Иэясу-сама?

— Да, дедушка. А это стена замка, на которой стояли Иэясу-сама и его вельможи, когда раздался выстрел. На дне сухого рва оборвалась жизнь господина Накамуры. Вот почему здесь постоянно толпятся люди. Они хотят видеть место, имеющее столь дурную славу.

— Я тоже хочу его видеть, — сказал старик, глядя сначала на ягуру, а потом на недостроенный замок. — Какое большое расстояние для выстрела, — добавил он. — Неудивительно, что убийца не попал в Иэясу-сама, а поразил Накамуру-сама.

Продавец поскреб затылок.

— Я ничего в этом не соображаю, — сказал он. — В сражениях не участвовал. Разве мушкет не может стрелять на такое большое расстояние?

— Из обычного мушкета это сделать невозможно. Тут нужно ружье мастера Инатоми Гайки.

— Инатоми?

— Гомэн насай. Извини меня. Я старый солдат и знаю, о чем говорю. Инатоми — самый известный ружейный мастер во всей Японии. Только он мог сделать мушкет, который бьет на такое расстояние.

— А я был здесь в день покушения, — заметил торговец.

— Да и я тоже, — отозвался старик. — Только ушел еще до того, как прозвучал выстрел.

— О, тогда ты много потерял. Тут такое началось! Люди метались туда и сюда, повсюду бегали стражники, все смешалось. Когда на пожарной вышке нашли мертвого стражника, тело спустили вниз и положили его прямо на улице. Просто ужас. У него было перерезано горло, и голова откинулась назад, когда его несли вниз по лестнице. — Торговца передернуло.

— А разве никто не слышал крика стражника, когда убийца поднялся на ягуру?

Торговец нахмурился:

— Никто об этом ничего не говорил.

— Значит, стражник не издал ни звука, увидев на башне вооруженного человека?

— Выходит, что так. Странно, однако.

— И никто не заметил человека с мушкетом, после того как совершилось покушение?

Торговец почесал затылок:

— Ничего об этом не слыхал. И правда странно, не так ли? Уж человека с ружьем можно бы увидеть.

— О чем и речь.

— А, какая разница. Теперь имя убийцы известно, и за его голову назначена большая награда.

— Откуда ты знаешь?

Торговец показал пальцем:

— Видишь толпу во-он там? Люди читают объявление. В нем говорится об убийце и о награде.

Старик посмотрел в указанном направлении и проговорил:

— Спасибо. Пойду взгляну.

— Послушай, а как насчет горячей рисовой лепешки?

— Гомэн насай. Боюсь, что у меня слишком скверные зубы для такой еды, — сконфуженно сказал старик.

— А для меня лепешки очень хороши, — заметил лоточник, когда дед с клюкой удалился.

Старик подошел к толпе. Кто-то впереди громко читал объявление для неграмотных собратьев:

— «…вышеупомянутого гнусного убийцу необходимо немедленно передать властям. Любой, кто встанет на его защиту, будет умерщвлен вместе с пятью соседями. А если вы сообщите властям о его местонахождении, то получите в награду тысячу рё». — Тут чтец был вынужден остановиться, потому что люди начали взволнованно и громко обсуждать услышанное, полностью заглушая его голос.

Переодетый Кадзэ упорно прокладывал себе дорогу в толпе, подбираясь поближе к доске с объявлением. Одежда, белая борода, волосы и шляпа делали его похожим на старика. И он рискнул влиться в толпу.

Его глаза скользили по знакам хираганы, которые употреблялись вместо иероглифов на таких досках: хирагану читать легче.

В объявлении стояли два его предыдущих имени, а также «Мацуяма Кадзэ». Имелось и описание внешности. К счастью, тысячи других самураев могли бы соответствовать такому описанию.

Признаться, Кадзэ не особенно поверил словам Нобу о награде в тысячу рё за его голову. Однако эта сумма ясно обозначена на доске, и под ней стоит подпись господина Ёсиды. Неудивительно, что Акинари очень хотел убить его. Интересно, как обойдутся с ним Горо и Хандзо, после того как кто-то прочитает им о награде и наказаниях.

Кадзэ повернулся, собираясь покинуть квартал, не забывая при этом прихрамывать и опираться на палку.