Короны Ниаксии. Убить вампира-завоевателя

7

Мне выделили шатер, куда и привели с цепями на руках. Там меня приковали к срединному столбу. Спасибо, что цепи оказались достаточно длинными и позволяли перемещаться по шатру. На несколько часов я осталась одна.

Побродив немного и размяв ноги, я оперлась о столб и потянулась к нитям, что связывали меня с лагерем и его обитателями. Если ощущения не подводили, время давно перевалило за полночь. Ткань шатра была плотной, и это мешало слышать разговоры вокруг, но кое-что уловить удалось. Солдаты сетовали друг другу на утомление и голод. Командиры распекали ленивых молодых воинов. Естественно, я была не настолько сильна в обитранском языке, чтобы понимать каждое слово.

Я лучше многих сестер знала: все люди более или менее одинаковы. Но даже я ожидала от свирепой вампирской армии чего-то… не столь банального. Увы, эти разговоры до смешного напоминали роптания человеческих солдат, которые я слышала в детстве.

Все глубже погружаясь во внешний мир, я попутно расслабляла тело для лучшего восприятия. Тугие нити тянулись дальше и дальше, соединяя меня с бесчисленными вампирами лагеря.

Иногда юные арахессы, едва сдерживая слезы, спрашивали меня, прекратится ли когда-нибудь боль. Вид у них был несчастный, да и ощущения не лучше. Их изматывал новый способ восприятия мира, перемены в разуме и теле. Все это тяжким грузом наваливалось на них. В такие моменты я испытывала постыдное желание обнять их, погладить по волосам и успокоить сладким враньем вроде: «Да, сейчас тяжело, но потом боль пройдет».

Естественно, ничего подобного я им не говорила. Это было бы слишком легким и бесчестным утешением. Таким послушницам я твердила другие слова: «Однажды эта боль перестанет что-либо значить для вас, зато сила, которую она дает, будет значить очень и очень много».

По крайней мере я им не лгала. Наша боль никогда не прекращалась, а становилась чем-то маловажным, еще одним телесным ощущением.

Но даже при моем многолетнем опыте навалившаяся тяжесть от созерцания лагеря и тысяч душ оказалась предельной. С каждым новым насильственным броском подсознания, расширявшим границы восприятия, голова болела все нестерпимее. Между лопатками струился пот.

Старшие и младшие командиры, рядовые обоего пола. Этим вампирская армия заметно отличалась от армий Глеи, куда женщин почти не брали. Возрастной разброс тоже удивлял: от мальчишек-подростков до бывалых солдат.

Все эти обрывки сведений я собирала воедино. Фактов было предостаточно. Теперь мне требовались эмоции.

Утомление. Голод. «Я уже три проклятых дня ничего не ел». Но голод не мешал вампирам сохранять решимость и испытывать удовлетворение. «Вапрус был ощутимой победой. Хоть и далеко, но мы добрались».

Завоеватель. «Скажи, что они думают о…»

– Эй! Прорицательница!

Кто-то сжал мои плечи и сильно встряхнул, разрушив картину восприятия. Тело отозвалось раньше сознания: я вскочила на ноги и потянулась к мечу, которого у меня, естественно, не было.

Опомнившись, я привалилась к столбу.

Пол шатра накренился. Окружающее пространство кружилось. Раньше, чем я спохватилась, меня начало тошнить.

«Сосредоточься», – приказала я себе.

Нити отчаянно раскачивались, продолжая частично соединять меня с окружающим миром. Я тщательно их смотала, перенеся внимание на шатер.

Когда арахесса странствует по нитям, опасно слишком резко вытаскивать ее из этого состояния. Будь мое погружение глубже и сопровождайся другими действиями, вмешательство извне могло бы меня убить.

– Я это… извиняюсь.

Голос был знакомым. Те же грубые интонации и сильный акцент. В шатер явился солдат, что выволок меня с постоялого двора. Теперь он попятился, словно ему было не по себе находиться слишком близко от меня.

– Я тебя будил, а ты не просыпалась, – то ли извиняясь, то ли оправдываясь, сказал он.

– Ничего. Я заснула.

Ему не нужно знать, чем на самом деле я занималась.

Он поднял с пола тарелку, где лежала кое-как разрезанная ножка индейки.

– Я тебе это… еды принес. Если, конечно, хочешь поесть. От него.

Солдат посмотрел на тарелку, на меня и добавил:

– Это…

– Я знаю, что это.

– Приготовленная.

– Вижу.

Солдат недоверчиво покосился на меня. Он не представлял, что я способна видеть.

Я уселась на пол, скрестив ноги.

– Спасибо. Я действительно хочу есть.

– Можешь не благодарить, – буркнул он, ставя тарелку передо мной.

Он тоже сел, поглядывая на меня и водя пальцами по щеке – по той самой ране, что я нанесла ему на постоялом дворе. Она была уже едва заметна. Тела вампиров обладали потрясающей способностью к заживлению ран.

– Тебе стало гораздо лучше, – сказала я.

– Ты о чем?

– О твоей щеке.

Немного помешкав, я принялась за индейку. Мясо было безвкусным, пережаренным и вдобавок холодным. Вероятно, его готовили не на походном костре, а привезли из ближайшего поселения. Но откуда вампирам знать, какая пища нужна людям?

– Так ты взаправду можешь видеть? – с нескрываемым недоверием спросил он.

– Да.

– Сколько пальцев я сейчас поднял? – поинтересовался он, оставаясь неподвижным.

– Ни одного.

Он что-то пробормотал. Мой ответ вызвал у него не то уважение, не то раздражение. Возможно, оба чувства сразу.

Я откусила еще кусочек. Мясо было отвратительным, но желудок требовал пищи.

– Тебе приказали надзирать за мной? – спросила я.

– Что-то вроде этого. Пока мы не убедимся, что ты не сбежишь.

Я звякнула цепью и улыбнулась:

– Сам видишь: мне некуда бежать.

Солдат остался серьезен.

– Мой командир высокого мнения об этом твоем, как его… ордене. Глупо думать, что железной цепью тебя удержишь.

Надо же, этот солдатик оказался умнее, чем я думала. Он был прав. Если бы я захотела сбежать, цепь и кандалы были бы самым слабым из способов меня удержать.

– Лестно слышать, – одобрила я. – А как тебя зовут?

– Эреккус.

– Приятно наконец-то познакомиться.

Я отправила в рот еще кусочек индейки и решила представиться сама:

– А я Силина.

Вампиры даже не удосужились спросить мое имя.

Эреккус смотрел на меня так, словно я была зверюшкой, которую показывают за деньги. Он не мигал и пощипывал бородку.

– Эреккус, ты хочешь спросить меня еще о чем-то? – поинтересовалась я, сопроводив вопрос ухмылкой.

– Нет.

Вранье. У него в голове теснились самые разные вопросы.

Помолчав, он сказал:

– Атриус предлагает тебе отличную сделку. Надеюсь, ты это понимаешь.

Да. Так оно и есть. Он не спрашивал, а утверждал, но вопрос все равно ощущался. Эреккусу хотелось знать, почему его командир рискует из-за меня.

– Атриус, – медленно произнесла я, словно пробуя слово на вкус. – Хорошо, когда у лица появляется имя.

Надо признать, это имя ему шло. Но сами звуки как будто цеплялись за язык. Арахессы крепко верили в силу имен. Свое я получила после трехдневных размышлений Зрящей матери.

– Если понимаешь, чтó для тебя благо, будешь ему помогать, – сказал Эреккус. – Атриус считает арахесс очень жестокими. Если он хотя бы наполовину прав, тебе одной и месяца не продержаться.

– И потому ты ждешь, что я поверю тому, кто захватил мою страну.

«Ждешь, что я поверю тому, кто убил мою сестру».

Я стиснула зубы. Сказанное было правдой – слишком горькой правдой. Я запихнула свои чувства поглубже, чтобы не вырвались наружу.

– А-а, так ты, значит, горячо поддерживаешь Короля питоры? – язвительно спросил Эреккус. – В отличие от твоего короля, мой командир свое слово держит. Если он обещает тебе защиту, ты ее получишь. Если он обещает тебе свободу, он тебя отпустит.

– Откуда ты это знаешь?

Сказано было с долей вызова. Я сделала это намеренно, чтобы Эреккус не замолкал. Мне хотелось узнать, какого мнения подчиненные Атриуса о своем предводителе.

– Я не один век сражаюсь под его командованием, – сообщил Эреккус. – Он заслужил мое доверие.

– Каким образом?

– Тебя это не касается, – усмехнулся вампир.

– Касается, если он хочет, чтобы и я прониклась к нему доверием.

– Я не собираюсь заставлять тебя верить Атриусу. Будешь упрямиться, утоплю в ближайшей реке и найду другую прорицательницу, с которой меньше хлопот.

– Ценю твою честность.

Я откусила еще кусок индейки и, решив, что с меня хватит, вытерла руки подолом платья. Безрезультатно: подол и руки были одинаково грязными.

– У меня вопрос. Скажи, что вы намерены делать в нашей стране? Зачем вам Глея? – спросила я.

Эреккус рассмеялся так, словно услышал несусветную глупость.

– Завоевывать. Зачем же еще?

Вот так, предельно откровенно и буднично. Словно мы были плодами на дереве, которые пора срывать.

Я не позволила себе даже намека на гнев. Моя маска оставалась непроницаемой.

– Но какая Дому Крови польза от человеческого края, да еще и на другом конце света?

Улыбка вампира погасла. От него повеяло холодом.

– Ты ничего не знаешь о нашем королевстве.

Эреккус встал, направился к выходу и, обернувшись, предупредил:

– Завтра к тебе придет Атриус. Будь готова к его приходу.

Мое упоминание о Доме Крови так сильно обидело Эреккуса, что несколько часов он провел снаружи шатра. Чем ближе к рассвету, тем тише становился лагерь. Кроверожденные разбредались по палаткам. Я тоже решила вздремнуть. Мне дали подстилку и ощутимо ослабили кандалы, чтобы они не мешали спать. Должно быть, за минувшие два дня я сильно утомилась, поскольку почти сразу провалилась в темную реку сна. Без сновидений.

Когда я проснулась, Атриус уже был в моем шатре.