Не веря ушам своим, начальник полиции и старший инспектор Сагден уставились на Пуаро, который вернулся с горстью камешков в маленькой картонной коробке и отдал ее Джонсону.
— Да, — подтвердил он. — Это и есть те самые алмазы.
— И вы нашли их… Где вы сказали? В саду?
— В одном из миниатюрных садов, созданных руками мадам Альфред Ли.
— Миссис Альфред? — затряс головой Сагден. — Просто не могу поверить.
— Не можете поверить, вы хотите сказать, что миссис Альфред перерезала глотку своему свекру?
— Нам уже известно, что она не могла этого сделать, — ответил Сагден. — Я хочу сказать, что не могу поверить, будто она украла эти алмазы.
— Да, ее трудно представить в роли воровки, — согласился Пуаро.
— Там их мог спрятать кто угодно, — заявил Сагден.
— Совершенно справедливо. Тем более что как раз в этом пейзаже, изображающем Мертвое море, должна быть насыпана очень похожая по величине и форме галька.
— Вы хотите сказать, что она задумала и подготовила все это заранее? — спросил Сагден.
— Я не верю в это ни на минуту, — разгорячился полковник Джонсон. — Ни на минуту. Прежде всего, зачем ей было красть алмазы?
— Ну, что касается этой стороны… — начал было Сагден.
— Я могу ответить на ваш вопрос, — перебил его Пуаро. — Она взяла алмазы, чтобы подсказать нам мотив убийства. То есть она знала, что предполагается убийство, хотя сама в нем участия не принимала.
— Уж очень это звучит неубедительно, — нахмурился Джонсон. — Вы делаете из нее сообщницу, по чьей сообщницей она может быть? Только своего мужа. Однако, насколько нам известно, он не имел никакого отношения к преступлению, поэтому вся ваша теория построена на песке.
Сагден задумчиво потер подбородок.
— Да, это так, — согласился он. — Если миссис Ли и взяла алмазы — я подчеркиваю «если», — то это только воровство, для чего она и подготовила чашу, чтобы спрятать, пока не стихнет тревога. Еще одна возможность — это просто совпадение. Этот пейзажик с такими же камешками показался грабителю идеальным местом для тайника.
— Вполне возможно, — согласился Пуаро. — Я всегда готов допустить одно случайное совпадение.
Инспектор Сагден с сомнением покачал головой.
— О чем вы подумали, инспектор? — спросил Пуаро.
— Миссис Ли — очень милая дама. Не похоже, чтобы она была замешана в такой темной истории. Но, разумеется, уверенным быть нельзя.
— Во всяком случае, — раздраженно заметил полковник Джонсон, — что бы вы там ни говорили про алмазы, о ее участии в убийстве не может быть и речи. Дворецкий видел ее в гостиной в то время, когда совершилось преступление. Вы не забыли об этом, Пуаро?
— Нет, не забыл, — ответил Пуаро.
Начальник полиции повернулся к своему подчиненному:
— Продолжайте. Что вы можете доложить? Есть новости?
— Да, сэр. Мне удалось раздобыть новые сведения. Начнем с Хорбери. У него есть основания бояться полиции.
— Участие в грабеже?
— Нет, сэр. Вымогательство денег под угрозой. Что-то вроде шантажа, который остался недоказанным, вот почему ему удалось уйти от суда, хотя лично я думаю, что это был не единственный случай. Зная о своей вине, он, когда Тресилиан упомянул о том, что в доме полицейский, по-видимому, решил, что мы что-то раскопали, и испугался.
— С Хорбери на этом покончим, — предложил начальник полиции.
— Что еще?
Инспектор смущенно кашлянул.
— Миссис Джордж Ли, сэр. Мы получили кое-какие сведения о ее жизни до замужества. Она жила с капитаном Джонсом. Он выдавал ее за свою дочь, хотя она и не была его дочерью… Из того, что нам стало известно, я полагаю, старый мистер Ли раскусил ее с первого взгляда — он ведь неплохо разбирался в женщинах, и доставлял себе удовольствие, намекая на это обстоятельство. Конечно, она чувствовала себя задетой за живое.
— А это дает нам еще один мотив для совершения преступления, не говоря уже о деньгах, — задумчиво проговорил полковник Джонсон. — Возможно, она решила, что ему что-то известно о ее прошлом и что он решил рассказать об этом ее мужу. Эта история с телефонным звонком вызывает сомнение. Она и не звонила никуда.
— Почему бы не пригласить сюда их обоих, сэр, и не прояснить эту ситуацию прямо сейчас? Посмотрим, что они скажут, — предложил Сагден.
Он нажал кнопку звонка. Вошел Тресилиан.
— Попросите к нам мистера и миссис Джордж Ли.
— Хорошо, сэр.
Когда старик повернулся, чтобы выйти, Пуаро спросил:
— Листки на календаре не отрывали с тех пор, как произошло убийство?
Тресилиан обернулся:
— На каком календаре, сэр?
— Вон там, на стене.
Они снова сидели в маленьком кабинете Альфреда Ли. Календарь, о котором шла речь, был большим, отрывным, с напечатанной жирным шрифтом датой на каждом листке.
Тресилиан, прищурившись, напряжённо вглядывался в календарь, потом подошел поближе, остановившись на расстоянии полуметра.
— Извините меня, сэр, но, по-моему, тут все в порядке. Сегодня двадцать шестое, — сказал он.
— Ах, простите. А кто следит за календарем?
— Мистер Ли, сэр. Он сам отрывает листки каждое утро. Мистер Альфред — очень аккуратный джентльмен, сэр.
— Ясно. Спасибо.
Тресилиан вышел.
— Вас что-то смутило в этом календаре, мистер Пуаро? — озадаченно спросил Сагден. — Я чего-то недосмотрел?
— Календарь не имеет никакого значения, — пожал плечами Пуаро. — Это я провел небольшой эксперимент.
— Предварительное следствие состоится завтра, — предупредил полковник Джонсон. — Но слушание дела, разумеется, будет отложено.
— Да, сэр, — подтвердил Сагден. — Я уже был у судьи и обо всем договорился.
В комнату вошли Джордж и Магдалина Ли.
— Доброе утро! — поздоровался с ними полковник Джонсон. — Не угодно ли присесть? Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов. Нам необходимо кое-что уточнить.
— Буду рад оказать посильную помощь, — несколько напыщенно откликнулся Джордж.
— С удовольствием, — тихо подтвердила и Магдалина.
Начальник полиции незаметно кивнул Сагдену.
— Насчет разговоров по телефону, состоявшихся вчера вечером, — подхватил Сагден. — Вы разговаривали с Вестерингхэмом, я правильно вас понял, мистер Ли?
— Да, — холодно подтвердил Джордж. — С моим доверенным лицом. Я могу дать его номер и…
Инспектор Сагден поднял руку, призывая умолкнуть.
— Совершенно верно, мистер Ли, совершенно верно. Мы ваше утверждение не подвергаем сомнению. Ваш разговор начался в 8 часов 59 минут.
— Я… За точность я, пожалуй, не отвечаю.
— Зато мы отвечаем, — сказал Сагден. — Мы всегда все утверждения тщательно проверяем. Ваш разговор начался в 8 часов 59 минут и завершился в 9 часов 4 минуты. Мистер Ли был убит примерно в 9 часов 15 минут. Я вынужден еще раз спросить у вас, чем вы занимались в это время?
— Я же вам сказал: разговаривал по телефону.
— Нет, мистер Ли, вы не только разговаривали.
— Чепуха! Вы ошибаетесь! Закончив разговор, я стал думать, не позвонить ли мне еще раз… Стоит ли новый разговор тех расходов, которые… Как вдруг услышал грохот наверху.
— Вряд ли вы раздумывали, звонить вам или не звонить, в течение десяти минут.
Джордж побагровел.
— Что вы хотите этим сказать? Что, черт побери, вы имеете в виду? — захлебывался он. — Какая наглость! Вы что, мне не верите? Не верите человеку в моем положении? Я… С какой стати я должен давать вам отчет, что я делал поминутно?
С флегматичностью, которая восхитила Пуаро, инспектор Сагден заявил:
— Это обычная процедура.
Джордж сердито повернулся к начальнику полиции:
— Полковник Джонсон, и вы поощряете такое беспрецедентное поведение?
— В деле об убийстве, мистер Ли, — твердо ответил начальник полиции, — полагается вопросы задавать и полагается на них отвечать.
— Я ответил! Я закончил разговор и думал, не заказать ли мне еще один.
— Вы были в этой комнате, когда раздался грохот наверху?
— Да. Да.
Джонсон обратился к Магдалине:
— По-моему, миссис Ли, вы утверждали, что, когда поднялась суматоха, по телефону разговаривали вы и что вы были одна в этой комнате?
Магдалина заволновалась. Затаив дыхание, она искоса посмотрела на Джорджа, потом на Сагдена и умоляюще — на Джонсона.
— По правде говоря, я не знаю… Не помню, что я сказала… Я была так расстроена…
— Мы ведь все, как вам известно, фиксируем на бумаге, — отозвался Сагден.
Она обратила все свои чары — огромные глаза, обиженно надутые губки — на него. Но в ответ встретила лишь ледяное равнодушие мужчины, безразличного к ее женским прелестям.
— Разумеется, я… Я звонила. Не могу сказать точно, когда… — Она умолкла.
— О чем ты говоришь? — спросил Джордж. — Откуда ты звонила? Во всяком случае, не отсюда.
— Насколько я понимаю, миссис Ли. — Сказал инспектор Сагден, — вы вообще не звонили. В таком случае где вы были и чем занимались?
Магдалина в полном смятении огляделась по сторонам и зарыдала.
— Джордж, не позволяй им так грубо со мной обращаться! — всхлипывала она. — Ты же знаешь, если кто-нибудь меня запугивает разными вопросами, я вообще ничего не могу вспомнить! Я… Я не знаю, что говорила вчера вечером… Мне было так страшно… Я была так расстроена. А со мной так грубо обращались…
Она вскочила и, рыдая, выбежала из комнаты.
— Что вы себе позволяете? — сорвавшись с места, закричал Джордж. — Я не позволю вам так грубо обращаться с моей женой и пугать ее! Она человек впечатлительный! Какой позор! Я сделаю запрос в парламенте по поводу грубых методов, которыми пользуется полиция. Вы ведете себя непозволительно!
Решительными шагами он вышел из комнаты, громко захлопнув за собой дверь.
Инспектор Сагден, откинув голову, оглушительно захохотал.
— Ага, заволновались! — выкрикнул он. — Вот теперь посмотрим!
— Ситуация чрезвычайная! — нахмурился Джонсон. — Все это выглядит очень подозрительно. Следует выудить у нее дополнительную информацию.
— Не беспокойтесь, через пару минут она вернется, — успокоил его Сагден. — Когда придумает, что сказать. Верно, мистер Пуаро?
Пуаро, сидевший в задумчивости, вздрогнул.
— Что?
— Я вам говорю, она вернется.
— Наверное. Да. Пожалуй, да.
— Что с вами, мистер Пуаро? — не сводил с него глаз Сагден. — Вам что-то почудилось?
— Знаете, я не уверен, но по-моему, мне в самом деле что-то почудилось.
— Что еще, Сагден? — нетерпеливо спросил полковник Джонсон.
— Я попытался определить, — ответил Сагден, — кто за кем поднялся наверх после совершения убийства. Сейчас уже ясно, что произошло. Убийца выскользнул из комнаты старика, заперев дверь с помощью плоскогубцев пли чего-то в этом роде, и через секунду-другую смешался с теми, кто поспешил наверх. К сожалению, точно определить, кто кого видел — нелегко, потому что в такую минуту людей часто подводит память. Тресилиан сказал, что видел, как из столовой выбежали и бросились наверх Гарри и Альфред Ли. Это позволяет их исключить из числа подозреваемых, да, собственно, мы и раньше их не подозревали. Насколько я понимаю, мисс Эстравадос появилась возле двери одной из последних. Пожалуй, все сходятся на том, что первыми были Фарр, миссис Джордж и миссис Дэвид. Каждый из них называет впереди себя другого. Вот почему так трудно отличать намеренную ложь от действительно плохой памяти. Все сбежались туда — никто не возражает, — но кто за кем, добиться невозможно.
— Вы полагаете, что это важно? — тихо спросил Пуаро.
— Конечно. Это дает нам возможность уточнить время, — ответил Сагден, — вспомните, у преступника было его очень мало.
— Уточнить время в данном деле важно, я согласен, — отозвался Пуаро.
— Что еще больше усложняет обстановку, — продолжал Сагден, — так это наличие двух лестниц. Одна ведет из холла, причем находится на равном расстоянии от столовой и от гостиной. Вторая лестница расположена в другой стороне дома. Стивен Фарр взбежал по второй лестнице. Мисс Эстравадос тоже появилась на площадке с той стороны дома, поскольку ее комната расположена именно там. Все остальные утверждают, что поднялась из холла.
— Да, тут не разберешься, — согласился Пуаро.
Дверь отворилась, и в комнату быстрыми шагами вошла Магдалина. Она чуть запыхалась, и на щеках у нее рдели красные пятна.
— Мой муж думает, что я легла, — подойдя к столу, тихо сказала она. — Я незаметно вышла из своей комнаты. Полковник Джонсон, — подняла она на него огромные, полные тревоги глаза, — если я скажу правду, вы ведь можете обещать, что это останется между нами? Я хочу сказать… вам ведь не обязательно всех об этом извещать?
— Вы имеете в виду нечто такое, что не имеет непосредственного отношения к преступлению? — спросил полковник Джонсон.
— Да, совсем никакого отношения. Это касается моей… моей частной жизни.
— Лучше признавайтесь чистосердечно, миссис Ли, и позвольте нам судить, имеет это отношение к преступлению или нет.
— Хорошо, я доверюсь вам. Я чувствую, что могу. — В глазах Магдалины стояли слезы. — Вы выглядите таким добрым. Дело в том, что есть один человек… — Она умолкла.
— Да, миссис Ли?
— Вчера вечером я хотела позвонить одному человеку… мужчине… моему другу, но Джордж не должен был об этом знать. Я знаю, что поступила дурно, но теперь уж ничего не поделаешь. Так вот после ужина, думая, что Джордж сидит в столовой, я отправилась звонить. Но когда пришла сюда, услышала, что он разговаривает, и решила подождать.
— И где же вы ждали, мадам? — спросил Пуаро.
— Под лестницей есть большой стенной шкаф. Там темно. Я спряталась в нем и ждала, когда Джордж выйдет. Но он так и не вышел, а потом раздался грохот наверху, мистер Ли закричал, и я побежала наверх.
— Значит, ваш муж не покидал этой комнаты до тех пор, пока не случилось убийство?
— Да.
— А вы сами с девяти до девяти пятнадцати сидели в шкафу под лестницей?
— Да, но не могла же я в этом признаться, вы понимаете! Он бы захотел узнать, как я оказалась там. Что мне было делать? Вы ведь меня понимаете?
— Да, конечно, положение у вас незавидное, — сухо заметил Джонсон.
Она ласково улыбнулась ему:
— Я так рада, что рассказала вам правду. И вы ничего не передадите моему мужу, ладно? Я знаю, что не передадите! Я так верю всем вам.
Она обвела их на прощанье умоляющим взглядом и быстро выскользнула из комнаты.
— Уф, — тяжело вздохнул полковник Джонсон. — Вероятно, так оно и было. Вполне правдоподобная история. А с другой стороны…
— …может, и не так, — закончил за него Сагден. — В этом-то и дело.
Лидия Ли стояла, глядя в окно, в дальнем конце гостиной. Она была наполовину скрыта тяжелой оконной занавесью. Скрип двери заставил ее, вздрогнув, повернуться, и она увидела Эркюля Пуаро.
— Вы испугали меня, мистер Пуаро, — сказала она.
— Извините, мадам. Я вошел неслышно.
— Я думала, это — Хорбери, — объяснила она.
— Да, — кивнул Пуаро, — он действительно ходит бесшумно, как кот… или как вор.
С минуту он помолчал, глядя на нее.
Сначала ее лицо ничего не выражало, но когда она заговорила, на нем проявилась неприязнь.
— Мне этот человек никогда не нравился. Я буду рада отделаться от него.
— По-моему, вы поступите очень разумно, мадам.
— Что вы хотите этим сказать? — спросила она. — Вам что-нибудь про него известно?
— Он занимается тем, что выведывает секреты, а потом обращает их себе на пользу, — объяснил Пуаро.
— По-вашему, ему что-то известно про убийство? — резко спросила она.
Пуаро пожал плечами:
— У него бесшумная поступь и длинные уши. Возможно, он что-то подслушал, но пока хранит это в тайне.
— Вы полагаете, что он предпримет попытку шантажировать кого-то из нас? — напрямик спросила Лидия.
— Не исключаю, — ответил Пуаро. — Но я пришел сюда вовсе не для этого.
— А зачем же?
— Я разговаривал с мистером Альфредом Ли, — медленно сказал Пуаро. — Он сделал мне предложение, и я хотел бы обсудить его с вами прежде, чем принять какое-то решение. Но меня так восхитила картина, представшая перед моими глазами, — очаровательный узор вашего свитера на темно-красном фоне этих занавесей, что я даже забыл, зачем пришел.
— По-моему, мистер Пуаро, нам не стоит тратить время на комплименты, — упрекнула его Лидия.
— Прошу прощения, мадам, но англичанки так редко разбираются в моде. О вас этого не скажешь. На вас вчера было очень эффектное платье, еще больше подчеркивающее ваше изящество.
— Зачем вы пожелали видеть меня? — нетерпеливо спросила Лидия.
— Вот зачем, мадам, — стал вдруг серьезным Пуаро. — Ваш муж обратился ко мне с крайне настойчивым предложением взять на себя расследование этого убийства. Он просит, чтобы я остался здесь в доме и сделал все, что в моих силах, чтобы докопаться до сути дела.
— Ну и что? — резко спросила Лидия.
— Я не могу принять предложения, пока оно не одобрено хозяйкой дома.
— Естественно, я одобряю предложение, сделанное моим мужем, — холодно отозвалась Лидия.
— Да, мадам, но мне требуется несколько большее, нежели просто подтверждение. Вы в самом деле хотите, чтобы я принял участие в расследовании?
— А почему бы и нет?
— Давайте будем говорить откровенно, мадам. Меня интересует только одно — вы хотите знать правду или нет?
— Конечно хочу.
Пуаро вздохнул.
— Неужели вам нечего сказать мне в ответ, кроме этих традиционных фраз?
— Я воспитана в определенных традициях, — отозвалась Лидия. Потом, прикусив губу, помолчала и наконец сказала: — Пожалуй, в самом деле лучше говорить откровенно. Конечно, я вас понимаю. Ситуация не из приятных. Мой свекор зверски убит, и если дознание не может вывести нас на наиболее подозреваемого человека — Хорбери, обвинив его в грабеже и убийстве, — а по-видимому, не может, — следовательно, приходится сделать вывод, что убийцей был кто-то из членов семьи.
Привлечь этого человека к судебной ответственности — значит опозорить и обесчестить всех нас… Если говорить честно, то мне бы этого не хотелось.
— Вы бы предпочли, чтобы убийца остался безнаказанным? — спросил Пуаро.
— Я думаю, что на свете таких немало.
— Совершенно верно.
— И что же насчет остальных членов семьи? Тех, кто ни в чем не виновен? — спросил Пуаро.
— А что насчет них? — удивилась Лидия.
— Неужели вы не понимаете, что, если убийца но будет обнаружен, тень подозрения ляжет на каждого из них?
— Об этом я не подумала… — неуверенно отозвалась она.
— Никто никогда не узнает, кто убийца… — сказал Пуаро. И тихо добавил: — А может, вы уже знаете, мадам?
— Вы не имеете права так говорить! — воскликнула она. — Это неправда! Был бы это посторонний, а не член семьи…
— Вполне возможно, и то и другое, — сказал Пуаро.
Она уставилась на него:
— Что вы хотите этим сказать?
— Это может быть одновременно и член семьи, и посторонний… Вы не понимаете, о чем я говорю? Ну, хорошо, пусть это лишь мысль, которая возникла в голове Эркюля Пуаро. — Он посмотрел на нее. — Так что же, мадам, мне ответить мистеру Ли?
Лидия подняла руки и вдруг беспомощно уронила их.
— Конечно, вы должны принять его предложение, — сказала она.
Пилар стояла посередине музыкальной комнаты. Опа стояла совершенно прямо, а глаза ее бегали из стороны в сторону, словно у зверька, почуявшего нападение.
— Мне бы хотелось уехать отсюда, — сказала она.
— Не вы одна испытываете такое чувство, — отозвался Стивен Фарр. — Только нас отсюда не выпустят, моя дорогая.
— Кто не выпустит? Полиция?
— Да.
— Плохо иметь дело с полицией, — серьезно заявила Пилар. — Это неприлично для порядочных людей.
— Вы имеете в виду себя? — чуть улыбнулся Стивен.
— Нет, — ответила Пилар, — я говорю про Альфреда и Лидию, про Дэвида, Джорджа, Хильду, да и, пожалуй, Магдалину.
Стивен закурил сигарету, глубоко затянулся, а потом спросил:
— А почему вы делаете исключения?
— О чем вы?
— Почему вы не включили в этот перечень Гарри? — спросил он.
Пилар рассмеялась. У нее были очень ровные белые зубы.
— Гарри совсем другой! По-моему, он хорошо знает, что такое полиция.
— Может, вы и правы. Он, пожалуй, слишком колоритная фигура, чтобы вписаться в эту семью. — И продолжал: — Вам нравятся ваши английские родственники, Пилар?
— Они добрые… Они все очень добрые, — неуверенно ответила Пилар. — Но мало смеются. Они какие-то невеселые.
— В доме ведь только что произошло убийство, моя дорогая!
— Д-да, — неуверенно согласилась Пилар.
— Убийство, — поучительным тоном сказал Стивен, — это происходит отнюдь не каждый день, как вы в силу своей беззаботности полагаете. В Англии относятся к этому гораздо серьезнее, чем в Испании.
— Вы надо мной смеетесь… — обиделась Пилар.
— Никак нет, — ответил Стивен. — Мне совсем не до смеха.
— Потому что вы тоже хотите уехать отсюда? — посмотрев на него, спросила Пилар.
— Да.
— А большой симпатичный полицейский вас не отпустит?
— Я его не спрашивал. По если бы и спросил, не сомневаюсь, что отказал бы. Мне следует, Пилар, держать ухо востро и быть очень, очень осторожным.
— Это утомительно, — кивнула Пилар.
— Это даже больше чем утомительно, моя дорогая. По дому разгуливает этот ненормальный бельгиец. Не знаю, будет ли от него толк, но мне он действует на нервы.
Пилар нахмурилась.
— Мой дед был очень, очень богатым, верно?
— Вполне возможно.
— И кому теперь перейдут его деньги? Альфреду и другим?
— Это зависит от того, что написано в завещании.
— Может, он и мне оставил что-нибудь, — мечтательно заметила Пилар. — Боюсь только, он этого не сделал.
— Не беспокойтесь, — утешил ее Стивен. — В конце концов, вы такой же член семьи, как и они. Здесь ваш дом. Они вас не выгонят.
— Да, это мой дом, — вздохнула Пилар. — Все это очень забавно. И в то же время не очень.
— Да уж, забавного тут, насколько я понимаю, довольно мало.
Пилар снова вздохнула.
— Как вы думаете, можно завести граммофон и потанцевать? — спросила она.
— Думаю, что нет, — неуверенно ответил Стивен. — Не забудьте, бессердечная испанка, что в доме траур.
Пилар широко распахнула глаза.
— Но мне почему-то вовсе не грустно, — возразила она. — Это оттого, наверное, что я плохо знала деда, и хотя мне нравилось с ним разговаривать, это вовсе не значит, что я должна лить слезы и печалиться по поводу его смерти. А притворяться я не хочу.
— Вы просто чудо!
Пилар предприняла еще одну попытку уговорить его:
— Мы можем засунуть в граммофон чулки и перчатки, и тогда он будет играть тихо, и нас никто не услышит.
— Так и быть, согласен, искусительница.
Пилар радостно засмеялась и побежала в танцевальный зал.
Перед выходом в сад она замерла на месте. Догнавший ее Стивен тоже остановился.
Эркюль Пуаро, сняв со стены один из портретов, изучал его. Подняв глаза, он увидел их.
— Ага! — сказал он. — Вы явились в самый подходящий момент.
— Что вы делаете? — спросил Пилар, подойдя к нему.
— Разглядываю нечто очень интересное — лицо молодого Симеона Ли.
— Так, значит, это мой дед?
— Да, мадемуазель.
Она уставилась на портрет:
— Боже, как он изменился… Как изменился… Он был такой старый и весь в морщинах! А здесь он похож на Гарри, каким тот, наверное, был лет десять назад.
— Правильно, мадемуазель, — кивнул Пуаро. — Гарри Ли — истинный сын своего отца. А вот здесь, — он повел ее по коридору, — портрет вашей бабушки — чуть удлиненное кроткое лицо, светлые волосы и добрые голубые глаза.
— Похожа на Дэвида, — сказала Пилар.
— И на Альфреда тоже, — заметил Стивен.
— Наследственность — очень интересная вещь, — сказал Пуаро. — Мистер Ли и его жена были внешне совершенно разными людьми. Большинство детей, родившихся в этом браке, похожи на мать. Посмотрите сюда, мадемуазель.
Он указал ей на портрет девушки лет девятнадцати с золотистыми, струящимися по плечам волосами и огромными, озорными голубыми глазами. Лицом она была похожа на жену Симеона Ли, но в ней чувствовались энергия и жизнерадостность, которые всегда отсутствовали в кротком облике покойной миссис Ли.
— О! — воскликнула Пилар.
Краска бросилась ей в лицо.
Она поднесла руку к груди и вынула медальон на длинной золотой цепочке. Нажав замок, она раскрыла его. То же смеющееся лицо смотрело на Пилар.
— Моя мама, — сказала Пилар.
Пуаро кивнул. На другой створке медальона был портрет мужчины, молодого и красивого, темноволосого и синеглазого.
— Это ваш отец, мадемуазель? — спросил Пуаро.
— Да, — ответила Пилар. — Он был очень красивый, правда?
— Правда, сеньорита. А разве у испанцев часто бывают голубые глаза?
— Бывают, но только на севере. Кроме того, мать моего отца была из Ирландии.
— Значит, в ваших жилах течет испанская, ирландская, английская и даже цыганская кровь, — задумчиво сказал Пуаро. — Знаете что, мадемуазель? Заимей вы с такой наследственностью врагов, вы будете действовать беспощадно.
— Помните, что вы сказали в поезде, Пилар? Что, будь у вас враги, вы бы перерезали им глотку, — засмеялся Стивен. — Ой! — Он замолк, осознав смысл произнесенных им слов.
Эркюль Пуаро быстро заговорил о другом:
— Ах да, вот еще о чем я должен попросить вас, сеньорита. Моему другу старшему инспектору нужен ваш паспорт. Вы, наверное, знаете, что существуют полицейские инструкции, очень глупые и скучные, но необходимые — они предназначены для иностранцев в этой стране. А вы по закону иностранка.
— Мой паспорт? — подняла брови Пилар. — Сейчас принесу. Он у меня в комнате.
— Очень сожалею, что пришлось побеспокоить вас, — извинился Пуаро, идя рядом с ней.
Они дошли до конца длинного коридора. Здесь начиналась лестница. Пилар побежала наверх, за ней последовал и Пуаро. Стивен тоже пошел за ними. Спальня Пилар выходила на площадку.
— Сейчас принесу, — повторила она, открывая дверь.
Она вошла. Пуаро и Стивен Фарр остались на площадке.
— Какую глупость я сморозил, — покаялся Стивен. — Но она вроде не заметила, как по-вашему?
Пуаро ничего не ответил. Он наклонил голову набок, словно прислушиваясь.
— Англичане очень любят свежий воздух. Мисс Эстравадос, по-видимому, унаследовала эту любовь.
— С чего вы это взяли? — удивился Стивен.
— Сегодня очень холодный день, — тихо сказал Пуаро. — Мороз, хотя вчера было сравнительно тепло и солнечно. А мисс Эстравадос только что приоткрыла окно. Просто удивительная любовь к свежему воздуху.
Внезапно послышалось какое-то восклицание по-испански, и на пороге, смущенно улыбаясь, появилась Пилар.
— Ах, — воскликнула она, — какая же я глупая и неловкая! Моя сумочка лежала на подоконнике, и, пока я искала среди бумаг свой паспорт, он упал из окна. Он лежит внизу на клумбе. Сейчас я его принесу.
— Я принесу, — предложил Стивен, но Пилар уже побежала вниз, крикнув через плечо: — Нет, раз я такая глупая, то сама и сбегаю. А вы с мистером Пуаро подождите меня в гостиной.
Стивен Фарр собрался было ее догнать, но Пуаро осторожно придержал его за руку.
— Пойдемте в гостиную, — мягко сказал он.
Они прошли через коридор в другой конец дома и оказались на площадке главной лестницы.
— Подождем спускаться, — сказал Пуаро. — Не зайдете ли вы со мной в эту комнату, где произошло убийство? Я хочу вас кое о чем спросить.
Они шли по коридору, который вел в комнату Симеона Ли. Слева, в алькове, стояли две мраморные, довольно крепкого сложения нимфы, прикрывающиеся драпировками, чтобы не нарушить викторианские правила приличия.
— До чего же они страшные при свете дня! — взглянув на них, пробормотал Стивен Фарр. — А когда я пробегал здесь вчера вечером, мне показалось, что их три, но, слава богу, только две!
— Да, нынче они не в моде, — согласился Пуаро. — А когда-то стоили больших денег. В темноте они и вправду смотрятся лучше.
— Видишь только белые мерцающие фигуры.
— В темноте все кошки серы, — заключил Пуаро.
В комнате они застали инспектора Сагдена. Он стоял на коленях возле сейфа и разглядывал его сквозь увеличительное стекло. Когда они вошли, он поднял глаза.
— Сейф открыли ключом, — объяснил Сагден. — Это сделал тот, кто знал шифр. Больше никаких следов нет.
Пуаро подошел к нему, отвел его в сторону и о чем-то с ним пошептался. Инспектор кивнул и вышел из комнаты.
Пуаро повернулся к Стивену Фарру. Тот стоял, не сводя глаз с кресла, где обычно сидел Симеон Ли. Брови у него были нахмурены, на лбу проступили вены. Пуаро молча смотрел на него минуту-другую, а затем спросил:
— Вспоминаете, да?
— Два дня назад он еще сидел здесь, а сейчас… — медленно произнес Стивен. Потом, стряхнув с себя воспоминания, напомнил: — Вы ведь привели меня сюда, мистер Пуаро, чтобы о чем-то спросить…
— Ах да. Вы, по-моему, первым прибежали к двери вчера вечером?
— Я? Не помню. Нет, по-моему, здесь уже была одна из дам.
— Кто именно?
— То ли жена Джорджа, то ли Дэвида. Они обе появились здесь довольно скоро.
— Вы, кажется, сказали, что не слышали крика?
— Не слышал. Но точно не помню. Кто-то крикнул, но этот крик вполне мог раздаться внизу.
— А вот такого крика вы не слышали? — спросил Пуаро и, откинув голову, вдруг издал истошный вопль.
От неожиданности Стивен отпрянул назад и чуть не упал.
— Господи, — рассердился он, — вы что, хотите переполошить весь дом? Во всяком случае, ничего подобного я не слышал! Сейчас начнется такое… Решат, что произошло еще одно убийство!
У Пуаро был виноватый вид.
— Верно… Как глупо с моей стороны… Пойдемте поскорее.
Он поспешно вышел из комнаты. У подножья лестницы стояли и смотрели наверх Лидия и Альфред. Из библиотеки выскочил Джордж. Бежала к ним и Пилар, держа в руках паспорт.
— Ничего не случилось! — крикнул Пуаро. — Не беспокойтесь. Я провел лишь небольшой эксперимент — вот и все.
У Альфреда на лице была написана досада, у Джорджа — возмущение. Пуаро, оставив Стивена объясняться, быстрыми шагами пошел но коридору в другой конец дома.
В конце коридора из комнаты Пилар навстречу Пуаро вышел старший инспектор Сагден.
— Ну, что? — спросил Пуаро.
— Ни звука, — покачал головой инспектор.
Их взгляды встретились, и Сагден понимающе кивнул головой.
— Значит, вы принимаете мое предложение, мистер Пуаро? — спросил Альфред.
Его рука, поднятая к лицу, чуть заметно дрожала, а в обычно мягком взгляде карих глаз бушевало пламя. Он даже начал заикаться. Стоявшая рядом Лидия смотрела на него с тревогой.
— Вы не з-знаете… Не м-можете представить себе, что для меня з-значит… р-разыскать убийцу моего отца.
— Поскольку вы заверили меня, что долго и тщательно раздумывали над этим предложением, то я его принимаю. Но вы должны понять, мистер Ли, что я не отступлю. Я не собака, которую охотник посылает за дичью, а потом зовет назад, потому что ему не нравится, как она себя ведет.
— Конечно… Конечно… Все продумано. Для вас приготовлена спальня. Живите здесь сколько угодно…
— Это продлится недолго, — отозвался Пуаро.
— Что? Что вы сказали?
— Я сказал, что это продлится недолго. В этом преступлении замешан такой узкий круг людей, что вряд ли потребуется много времени для выяснения истины. По-моему, путь к ней уже близок.
— Невероятно, — смотрел на него во все глаза Альфред.
— Почему же? Все факты в какой-то степени сходятся в одном направлении. Есть кое-какие свидетельства, не имеющие прямого отношения к делу. Как только мы их устраним, все и прояснится.
— Вы хотите сказать, что уже знаете? — недоверчиво спросил Альфред.
— О да, — улыбнулся Пуаро. — Я знаю.
— Мой отец… Мой отец… — Альфред отвернулся.
— У меня к вам, мосье Ли, две просьбы, — быстро сказал Пуаро.
— Все, что угодно, — приглушенным голосом отозвался Альфред.
— В таком случае первое, что мне нужно — это портрет мосье Ли в молодости. Он висел в этой комнате, которую вы отвели мне.
Альфред и Лидия не сводили с него глаз.
— Зачем вам портрет моего отца? — спросил Альфред.
— Он — как это сказать? — вдохновит меня, — махнул рукой Пуаро.
— Вы предполагаете, мистер Пуаро, раскрыть тайну при помощи ясновидения? — съязвила Лидия.
— Скажем так, мадам. Я намерен пользоваться не только умением видеть, но и умением мыслить.
Она пожала плечами.
— И второе, мосье Ли, — продолжал Пуаро, — мне хотелось бы узнать подлинные обстоятельства смерти мужа вашей сестры Хуана Эстравадоса.
— Это так необходимо? — спросила Лидия.
— Мне нужны все факты, мадам.
— В ссоре из-за женщины Хуан Эстравадос убил в кафе человека, — сказал Альфред.
— Как он его убил?
Альфред умоляюще посмотрел на Лидию.
— Зарезал, — хладнокровно ответила Лидия. — Хуана Эстравадоса не приговорили к смерти, поскольку он оборонялся. Он был приговорен к пожизненному заключению и умер в тюрьме.
— Его дочь знает о судьбе отца?
— По-моему, нет.
— Нет, Дженнифер никогда ей не рассказывала, — подтвердил Альфред.
— Благодарю вас.
— Вы же не думаете, что Пилар… — сказала Лидия. — О, это невероятно!
— А теперь, мосье Ли, — обратился к нему Пуаро, — мне хотелось бы выяснить некоторые подробности из биографии вашего брата, мосье Гарри Ли.
— Что вам угодно знать?
— Насколько я понимаю, считалось, что он в некотором роде опозорил семью. В чем это заключалось?
— Это было так давно… — начала Лидия.
— Если хотите знать, мистер Пуаро, — покраснев, перебил ее Альфред, — он украл большую сумму денег, подделав подпись отца. Отец, естественно, не возбудил против него дела. Гарри всегда был человеком бесчестным. Он попадал в переделки во всех уголках земли. И всякий раз телеграфировал с просьбой выручить его из беды. Он неоднократно побывал в тюрьмах самых разных стран.
— Это твои собственные домыслы, Альфред, — заметила Лидия.
— Гарри — Плохой человек и всегда был таким! — сердито сказал Альфред. Руки у него дрожали.
— Значит, насколько я понимаю, любви между вами нет? — подытожил Пуаро.
— Он измучил нашего отца… Обрек его на позор!
Лидия нетерпеливо вздохнула. Пуаро, услышав этот короткий вздох, пристально посмотрел на нее.
— Если бы только нашли эти алмазы! Тогда бы все разъяснилось, я уверена.
— Они нашлись, мадам, — сказал Пуаро.
— Что?!
— Их нашли в вашем миниатюрном саду под названием «Мертвое море», — спокойно сказал Пуаро.
— В моем саду? — воскликнула Лидия. — Как странно!
— Действительно странно, — подтвердил Пуаро.