Убийство "Красной Кобры"

Глава 13

Мы были на подводной лодке менее чем за две минуты. Утяжеленная веревка свешивалась с поверхности воды в открытый люк. Все трое использовали свои лампы. Бежать было бессмысленно, поэтому я и не пытался. Если бы я мог сбежать, это было бы с подводной лодки. Кроткая, как ручная морская свинья на поводке, я плавал с ними, используя свои глаза и мозг. Они повели меня за виноградные лозы вокруг шеи и талии.

Она лежала на боку на коралловом выступе. Я поискал руль и пикирующие рули, потому что мне нужно было знать, что находится на носу и на корме, и у меня не было времени терять. Загнали в открытый люк боевой рубки. Один из них однажды ткнул гарпуном мне в икру на прощание, и я остался один. Я сориентировался, увидел, что корма находится слева от меня, и посмотрел на часы, которые мне дали.

9.02.

Две минуты, чтобы спуститься сюда. Потом у меня оставалось 28 минут. Мне было интересно, запланировала ли «Кобра» это точно, чтобы мне было легче узнать время и приближающийся момент моей смерти. Я сконцентрировался. Я изо всех сил пытался контролировать свой разум, потому что моя жизнь зависела от отсутствия паники. Я должен был сначала подумать, а потом действовать. Не слишком быстро и не слишком медленно.

Я поднес лампу к открытому люку, но замок был закрыт. Пробка в железной бутылке. Они привязали его к месту с помощью плотно запутанной сети из лиан и веревки. У меня не было ножа, и мои зубы не так хороши. Кроме того, они ждали снаружи. Я видел одного из плывущих партизан в свете моей лампы. Он висел на поводке и лениво плыл взад и вперед. Они будут охранять люк, пока я не умру.

Это была небольшая подводная лодка, и я думаю, она была сопоставима с нашим Z-классом времен Второй мировой войны. Я плавал, если можно так выразиться, в неописуемом беспорядке деталей машин, рычагов, болтов, колес, переключателей, баков и манометров. За мной наблюдали маленькие рыбки с выпученными глазами, которые ловко пробирались сквозь этот беспорядок. Мой взгляд упал на гигантского краба, который быстро начал царапать чьи то кости. Но что-то еще поразило меня, и я потянулся вдоль перекладины, пока не оказался выше этих костей. Я направил на него свою лампу и увидел на поясе нож в ножнах. Я вынул его и заткнул за пояс. Так что теперь, если бы мне пришлось, я мог бы попытаться разрезать сетку над люком и выдавить его. Но у меня не было шансов.

Я пошел искать дыру. Это должно было быть где-то в фюзеляже. Но Кобра знал. В обшивке корпуса был огромный разрыв, но дыра теперь была внизу, внизу, и кораллы торчали из нее. Так что выхода не было.

9.12.

Я полностью её обследовал. Кости слегка танцевали взад и вперед, пока я проходил. Искал инструменты. Теперь я знал, что делать, каков был мой единственный шанс, и для этого мне потребовались инструменты.

9.15.

Я нашел ящик для инструментов с банкой смазки, которую никогда не открывали. Еще я нашел лом и большой английский ключ. Их было легко нести на такой глубине, и я перенес их на нос. Бомба, разорвавшая листы корпуса, аккуратно согнула их, придав им острые, как бритва, формы, кое-где усыпанные кораллами. Я немного ободрал кожу, когда прошел через спальные помещения и коридор и подошел к передней части, где пол лодки был усыпан костями.

Она лежала на боку, и пусковые трубы выступали из рифа под углом в сорок пять градусов. Я молился о том, чтобы торпедные аппараты были пустыми, но это было горьким разочарованием. Они были заряжены, и винты торпед насмешливо ухмылялись мне в стеклянной темноте. Они застряли в своих трубках. Плотно, как привареные. В результате двадцатилетней деградации в соленой воде.

9.20.

Это было безнадежно. Для опорожнения трубы потребовалась подъемная установка или подъемный блок. Эта железная сигара раздулась в трубке и теперь прилипла к стенке трубки. И пусковая труба, та или иная, была единственным выходом.

9.23.

Я попробовал. Теперь я работал быстрее. Я потерял много времени, решив, что это мой единственный шанс, и теперь застрял в нем. Другого выбора не было. Пришлось очистить одну из двух трубок и протиснуться через нее. Или умереть.

Торпеда в первой трубе просто не двигалась. Я схватился за пропеллер и бросился назад всем своим весом. Я напряг ноги и задействовал каждую унцию мускулов, которыми располагал. Я сильный и крупный человек, и когда я действительно что-то пробую, я обычно пробую. Но на этот раз не вышло. Я не смог справиться с этой трубкой.

9.25.

В моей маске была вода. Я перевернулся на спину, почистил ее, а затем перешел к другой трубке. Пропеллер смотрел на меня, предлагая вытащить его. Я схватил его и попробовал, глубоко в сердце понимая, что это бессмысленно. Винтик сломался. Я позволил ему медленно соскользнуть на пол и горько ощутил вкус смерти на своем языке.

Я проткнул торпеду ножом в том месте, где она прижалась к трубе.

Но она не была слишком податливой. Лезвие ножа проскользнуло между торпедой и внутренней стенкой трубы. Там было немного места.

Но как, черт возьми, мне его вытащить? Если, по крайней мере, я смогу заставить его двигаться. Пропеллер сломался, поэтому у меня не было шанса схватить его или наложить на него какой-либо рычаг.

9.26.

Осталось жить четыре минуты. Может, пять, если бы мне понадобилась минута, чтобы умереть от нехватки воздуха. Я знал, что произойдет. Я видел, как люди тонут. В последнюю решающую секунду я срывала маску и пыталась дышать водой. Я вонзил лезвие в обшивку торпеды. Больше из-за отчаяния и гнева, чем из надежды.

Острие клинка пробило торпеду. Полдюйма. Это не была сталь.

9.27.

Я попал ножом в заднюю часть торпеды. Металл разрезался, и свежая вырезка засверкала мне тускло-серебристым цветом. Платина! Платиновая торпеда. Муляж. Секретное хранилище командира подводной лодки.

Я уже шел к шкафу с инструментами. Я вспомнил короткую цепочку. Трубы, рычаги и колеса схватили меня, все, что меня остановило. Я начал задерживать дыхание, чтобы насладиться последними драгоценными минутами воздуха.

С цепью я поплыл обратно к пусковой трубе. Неуклюже и медленно я с помощью гаечного ключа вбил лезвие в торпеду. Это было так медленно, так бесконечно медленно.

9.28.

Еще две минуты кислорода. Может быть, немного больше, потому что я бережно дышал. Почти сразу я понял, что задерживать дыхание бесполезно, когда ты сделал большой глоток на своем первом вдохе.

Я вбивал нож в мягкую платину до тех пор, пока ручка не оказалась всего в нескольких дюймах от закругленной поверхности. Затем я обвил его цепью и изо всех сил бросился назад. Если сломается лезвие, или цепь, или если лезвие выскользнет из маслянистого металла, я погибну. Тогда я умер.

Торпеда двинулась.

9.29.

Я потянул. Я уперся в корпус корабля, мои ноги по обе стороны от отверстия для запуска, и я потянул. Мои мышцы прыгали, я устал, но я продолжал тянуть. Медленно торпеда начала вылетать. Я потерял равновесие на корпусе, ноги захотели всплыть, но каким-то образом мне удавалось продолжать тянуть. Вся моя сила была теперь сосредоточена на руках и плечах и где-то порвалось сухожилие.

Платиновая торпеда выскользнула из трубы и, вращаясь, полетела на дно субмарины. Я нырнул к трубке и проклял свои широкие плечи и мускулистые руки. Действительно, иронично умереть, потому что у тебя такое прекрасно развитое тело.

Это не сработало. Вытянув руки, мои руки были направлены, как стрела, я мог просто залезть плечами в трубку.. Я никогда не смогу пройти через это вовремя.

Цилиндр! Я все еще носил этот цилиндр. Идиот! Но если я его сниму, я жертвовал своими последними драгоценными секундами кислорода.

Больше не было времени смотреть на часы. Совсем нет времени. Я совершил ошибку и запаниковал. Я забыл эту банку с жиром. Я мог проклинать себя. Я нашел её и сломал крышку кончиком лома.

Я размазал себя черной грязью. Надо торопиться! Я все еще дышал. Жир, жир и еще больше жира. Я сунул руки полными этого скользкого мусора в торпедный аппарат.

Теперь я жил чужим временем. Тот, кто наполнил бак, совершил небольшую ошибку.

9.31.

Мне дали лишнюю минуту. Я сделал глубокий вдох, наполнив мои легкие до разрыва, готовясь к тому, что должно было произойти.

Подача воздуха прекратилась.

Я стряхнул цилиндр, сорвал шланг, но маску не снял. Теперь я был сам по себе. Мне просто нужно было продолжать дышать тем воздухом, который был в моих легких. Направляясь вперед, я протиснулся через пусковую трубу и начал корчиться и царапать. Я прогрессировал дюйм за дюймом. Я не мог отдохнуть. У меня не было времени и воздуха, чтобы отдохнуть.

На полпути через трубку мои легкие начали гореть и болеть. Мне пришлось выпустить немного воздуха. Он пузырился из трубы, и я чувствовал, как моя жизнь кипит за ними. Я взобрался на склон в сорок пять градусов. Я начал скользить. Я должен был задействовать свои мускулы как змея, сокращаясь и толкая, сокращаясь и толкаясь. Потом пришла боль. Неумолимая и ужасная боль в моих легких. Постепенно началась агония смерти, и я знал, что через очень короткое время мне придется открыть рот и нос, чтобы вдохнуть, проглотить воду, закричать и умереть.

Теперь я был вне трубы, и я выпрыгнул. Если они ждали меня там наверху, то так тому и быть. У меня других возможностей не было. Смерть была бы желанным концом боли, пронзившей меня. Дышать! Голос эхом разнесся по моему черепу. Дышать. Сдаться. Отпусти себя. Дыхание!

Я выбрался на поверхность и остался плавать более мертвым, чем живым. Влажный воздух вошел в мои легкие, и я знал, как всегда знал, но даже не думала об этом, что это самая прекрасная вещь на свете.

Дышать.