Убийство в лунном свете

Глава 6

Спрашивать дорогу до фермы Джеба О’Хары не было нужды; та располагалась милях в двух от городка, почти на таком же отдалении, как и жилище Эмори, а угли от сгоревшего сарая я увидел прямо с дороги. И судя по этой куче золы, сарай был немаленький. Покров угольного цвета давал о том прекрасное представление: на земле он занимал в точности ту площадь, которую занимал когда-то сарай, толщина же слоя начиналась от нескольких футов и местами доходила почти до дюйма. К этому часу золу кое-где поразметало, но только слегка; ни ночью, ни этим утром, как я помнил, значительного ветра не наблюдалось.

Поблизости не было видно ни шерифа Кингмэна, ни его автомобиля.

Когда этот слой золы бросился мне в глаза, я успел уже миновать фермерский дом; ширина дороги не позволяла развернуть «кадиллак», а потому я просто-напросто дал задний ход, въехал на подъездную дорожку, да так задом же и приблизился к дому.

В ту минуту, как я вышел из машины, в дверях фермерского дома показалась женщина. Я направился к ней и, подойдя на расстояние, удобное для разговора, спросил её, здесь ли мистер О’Хара.

— Там он; поросят кормит, — отвечала женщина, махнув рукой куда-то за сарай, которого теперь, собственно говоря, не существовало. Я прошёл вдоль стены дома и заглянул за угол; в отдалении трудился какой-то мужчина, которого я раньше не заметил. — Вы из страховой компании?

— Нет, — ответил я женщине, — и всё же я хочу задать вашему мужу несколько вопросов касательно пожара. Благодарю вас.

Я направился к хлеву, расположенному на задворках. Работавший взглянул на меня — высокий мужчина с волосами песочного цвета, — выпростал в корыто последнее ведро помоев и пошёл мне навстречу.

— Мистер О’Хара? — спросил я. — Меня зовут Эд Хантер. Я приятель Каролины Бемисс из «Тремонтовского представителя». Разговаривая с ней сегодня утром, я упомянул, что буду ехать в этом направлении; тогда она попросила меня заглянуть к вам и разузнать о подробностях пожара — для её газеты, знаете ли.

О’Хара вытер руки о полинявший комбинезон, — я уж решил, что он пожелает протянуть мне руку. Этого, однако, не произошло.

— Что же вы хотите знать? — спросил он.

— Вам известно, как занялся огонь?

— Не-а.

— И в каком это было часу?

— Почти сразу после полуночи. Во всяком случае, ещё не было и четверти первого. Именно в четверть первого я проснулся, и пылало как в пекле.

— Это вы от пожара проснулись?

— Похоже. Сам не пойму: то ли от треска пламени, то ли от зарева. Спим-то мы как раз на этой стороне, так что когда я проснулся, вся комната была озарена красным светом.

— А как, по-вашему, занялось пламя?

О’Хара пожал плечами.

— Да от самовозгорания, и всё тут. Как же ещё?

Позади меня на дорожке послышались шаги, и я повернулся навстречу той женщине из дома. Но она обратилась к мужу.

— Выдумал тоже, Джеб О’Хара, — самовозгорание! Сам прекрасно знаешь, что это какой-то бродяга запалил огонь.

— Что заставляет вас так думать, миссис О’Хара? — спросил я её.

— А то, что дверь была распахнута. Джеб, натурально, перво-наперво подумал о скотине. У него в этом сарае было три коровы. Когда он увидел, что горит, то бросился вниз по лестнице прямо как был, босой и в одних трусах, чтобы открыть дверь и коровы выбежали наружу, если ещё не зажарились. А дверь-то уже была открыта; коровы давно выбежали, сгрудились вон там, в углу забора.

Я вопросительно взглянул на О’Хару. Тот нетерпеливо заговорил:

— Ну а я о чём? Ну да, забрался к нам бродяга переночевать на сеновале, закурил, вот сено и загорелось. Он видит, что ему не потушить, так убегает сам, а дверь распахивает пошире, чтобы коровы тоже убегали, как почуют дым. Либо из вежливости даже пропустил коров вперёд себя. Один бродяга из сотни на такое вполне способен.

— А коровы способны были выбежать без посторонней помощи? — спросил я. — То есть, разве они не были закрыты в клетях?

— Тут у нас не было клетей. Три стойла, да, и одна тонкая доска, что висела на двух крюках, перегораживая выход из этих стойл, которую я всегда прилаживал, чтобы коровы не выходили гулять при луне. Обычно этого хватало, коровы вели себя смирно, но если они запаниковали от пожара, то могли сломать эту доску и выбежать вон.

— Так-таки через дверь? А задвижка на двери не была сломана?

О’Хара покачал головой.

— Не-а, я взглянул. Точно видел, что дверной засов был не сломан. Кто-то его отпер. Вряд ли это был я. В последний раз я побывал в сарае часов в восемь; чтобы специально запирал, такого не помню, только я никогда ещё не оставлял дверь распахнутой на ночь.

— И в эту ночь запер, — решительно вмешалась миссис О’Хара. — Это был бродяга, ты прекрасно знаешь. — Своим тоном она словно бы утверждала: «И нечего со мной спорить», так что я перевёл взгляд на её мужа.

Джеб О’Хара догадался, о чём я думаю, смущённо хмыкнул и принялся объяснять.

— Мать хочет сказать, что она уж устала просить меня завести сторожевого пса. Если бы у нас этой ночью был здесь сторожевой пёс, то этот бродяга, возможно, и не залез бы в наш сарай.

— «Возможно», скажешь тоже! — вскипятилась женщина. — И наш сарай стоял бы сейчас целёхонек.

— Когда всё сгорело, — продолжал О’Хара, — я отправился досыпать под эту песню и под эту же песню позавтракал. Я уже обещал, что раздобуду тебе сторожевую собаку.

— Да-да — теперь, когда у нас нет больше сарая.

— Зато у нас будет собака!

Я, пока атмосфера не накалилась, поспешил сменить тему.

— Сарай был застрахован?

— Сарай-то был. Но был ещё полный чердак сена, да корму на пару сотен долларов. Да инструментов примерно на столько же.

— Нам ещё повезло, — добавила женщина, — что мы одолжили вчера трактор Гарри Эллису, а то было бы совсем худо.

— А какова будет страховая сумма?

— Полторы тысячи. По нынешним ценам новый сарай обойдётся мне, по меньшей мере, тысячи в две. Так что тут на тысячу убытку. — О’Хара взглянул на жену. — И всё оттого, что я не послушал её и не завёл собаку. Пусть Каролина Бемисс не забудет про это упомянуть в своей статье.

Перепалка готова была разыграться вновь, и я поспешил встрять.

— Не возражаете, если я немного тут осмотрюсь, покопаюсь в золе?

— Да пожалуйста. Только на что вам?

— Есть, знаете ли, разные дикие мысли, — ответил я. — Даже говорить неловко, если только мне кое-чего не попадётся.

И пока они не придумали, что мне возразить, я быстренько прошёл к самому краю пожарища. Работка предстояла пыльная, и я пожалел, что не озаботился запастись рабочей парой, чтобы натянуть её поверх моей приличной одежды. Что ж — работая оперативником, на гардеробчик не разгонишься.

Я обогнул один из углов чёткого прямоугольника из золы и углей, внимательно вглядываясь и не видя того, что надеялся найти. Но у следующего угла, на бурой земле, я заметил грабли, и зола в одном месте поблизости от них была разворошена, как будто бы Джеб разыскивал тут нечто ведомое ему одному. Возможно, какой-нибудь металлический инструмент, чьё местоположение он хорошо себе представлял и которому не желал дать пропасть.

Я подобрал грабли и принялся ворошить золу, начиная с того места, где ранее остановился Джеб. Ворошил угли я попеременно от правой и от левой кромок угла, а вот до его центральной, внутренней, части дотянуться так и не смог. И поскольку мне не удалось найти то, что я искал, в зоне достижимости с чистой земли, пришлось лезть в самую золу, ступить в неё по колено.

Работая так, я обшарил уже весь этот, первый выбранный мною, угол, и тут женщине, очевидно, это надоело; она решила подойти да взглянуть, чем я занимаюсь. Стоило ей приблизиться ко мне, как я, не переставая легонько ворошить граблями угли, поспешил первым раскрыт рот:

— А что пожарные — приезжали из города?

— Разумеется, — ответила женщина. — Как раз, когда догорело последнее бревно. Сарай-то сгорел моментально. Я позвонила им тотчас, как Джеб выскочил спасать коров — хотя они и так уже были снаружи, — и пожарные прибыли через двадцать или тридцать минут; только всё было кончено.

— Хорошо, что не было ветра, — сказал я.

Женщина кивнула.

— Да, если бы разнесло искры… А так они летели прямо вверх, к тому же в самый разгар немного накрапывало — вняло небо моим молитвам; сарая это не спасло — тут бы и ливень не помог, — но больше ничего не загорелось, а могло бы.

Я продолжал шарить в золе.

— Так вы полагаете, дождь стал накрапывать в ответ на ваши молитвы?

Я постарался, чтобы в моём голосе не звучало ни скепсиса, ни иронии; мне в самом деле было любопытно — точно ли она так думает. Кроме того, нужно было отвлекать её беседой на другие темы, чтобы самому не пришлось отвечать на её расспросы о том, чего я всё шарю в золе.

Мне и впрямь было любопытно получить ответ на свой вопрос, но услышать его так и не довелось. Потому что сразу вслед за тем, как я задал свой вопрос, мои грабли выволокли из золы человеческий череп. Затылок у черепа был разбит, и хотя сам череп был виден, поскольку макушка торчала вровень с верхним слоем золы, с тылу очень трудно было догадаться, что это именно череп. Но грабли развернули его, и на том месте, где только что находился затылок, вдруг предстали взору пустые глазницы, отверстие от ноздрей и два ряда потемнелых зубов.

Миссис О’Хара слегка вскрикнула и позвала:

— Джеб!

Я очень осторожно приподнял грабли, чтобы не повредить хрупкий череп ещё больше и не сдвинуть его с места. Джеб О’Хара в эту минуту вновь занимался своими поросятами. После окрика супруги он направился к нам.

— Джеб, это был бродяга! — запричитала миссис О’Хара. — Я была права. Только он сгорел в огне. Взгляни!

Джеб не отозвался до тех пор, пока не подошёл к нам вплотную. Тут он ступил прямо в золу и присел на корточки. Я поспешил вмешаться:

— Череп лучше не трогать. Полиция за это не похвалит, а ведь я и так уже развернул его граблями.

Джеб отдёрнул протянутую было руку и, подавшись назад, уставился на меня.

— А что, разве нужно вызвать…

— Чтобы провести опознание, если удастся.

— Этого бродяги? Как же можно провести опознание бродяги?

— А может, это не бродяга, — ответил я, и, услышав такое, Джеб вытаращил глаза. Но миссис О’Хара, казалось, не прислушивалась к нашему разговору.

— Видишь, Джеб, — я была права. Это был бродяга, и будь у нас пёс…

— Боже мой, да заткнись ты со своим псом! Просто замолчи, и я куплю тебе пса.

— Добро, Джеб. Этот, должно быть, был пьян: он запалил огонь и сам того не знал. Конечно, пьян: он ввалился в сарай и даже дверей за собой не закрыл; а мы-то полагали, что он открыл их, когда бежал вон от пожара. Знаешь, Джеб, я хочу колли. Настоящую, добрую колли, и мне не важно, во сколько она обойдётся. Я всегда мечтала иметь колли, и теперь, раз мы всё равно собираемся приобрести собаку, то можно и…

— Да заткнись же! — Джеб всё не спускал с меня глаз. — Мистер, что вы имели в виду, утверждая, будто это не бродяга? Вы кто такой и чего решили копаться в нашей золе? Что всё это значит?

— Я частный детектив, — ответил я. — Но правда и то, что я приятель миссис Бемисс и действительно собираю материал для её газеты. Нельзя ли от вас позвонить ей?

— Да, то есть…

— Этой ночью пропал один человек, — продолжал я. — Вернее, не вернулся домой; уже со вчерашнего вечера его никто не видел. Вот почему — но не только, конечно, — я и сказал, что это, возможно, и не бродяга.

— Я ничего не слышал… А кто это был?

— Некто по имени Фоули Армстронг.

— Чёрт подери; это не может быть Фоули. Я же хорошо его знаю, мы с ним в криббидж играем. Но он живёт по соседней дороге, Дартаунской. Он бы не забрёл сюда, а если бы и забрёл, то — пьяный или трезвый — что ему делать в моём сарае? Да и не может это быть Фоули!

— Почему — не может?

— Фоули не курит. Будь это он, то не зажёг бы огня.

— Ладно, это не может быть Фоули Армстронг, — сказал я. — Но перед тем как я позвоню миссис Бемисс и расскажу ей, нет ли способа всё же это в этом удостовериться?

— Что вы имеете в виду?

— Нет ли способа узнать наверное, по скелету, что это действительно не Армстронг? Скажем, у того были искусственные зубы, а у этого человека их нет, либо… ну, что-нибудь вроде того.

Джеб ответил:

— У Фоули не было искусственных зубов. У него был просто такой мост из двух коронок, как раз сверху спереди. В предыдущий раз, как мы с ним играли в криббидж, этих зубов у него не было, а в последний раз там уже стоял мост; он ещё сказал, что на вид всё прекрасно, только пока он боится ими кусать что-либо пожёстче гамбургера, и…

— Не сдвигайте череп, — вновь сказал я, — но взгляните на зубы.

Джеб несколько секунд пялился на меня, затем ступил назад в золу и склонился над черепом. Всматривался он в него довольно долго.

Когда же он выпрямился и вновь взглянул на меня, его лицо было не на шутку хмурым.

— Это Фоули, — объявил Джеб. — Там мост, и прямо на тех двух зубах. А на нижнем переднем зубе у него золотая пломба. Золото расплавилось и вытекло, но место из-под него хорошо видать.

— Вот и отлично, — сказал я. — Итак, можно мне позвонить? Да и коронера оповестить необходимо.

— Наверно, и шерифа… В голове не укладывается, мистер. Как Фоули Армстронг очутился у меня в сарае?

— Понятия не имею, — ответил я и направился к дому; женщина пошла следом за мной. У двери я подождал, чтобы она прошла первой и изволила меня пригласить. В последний раз оглянувшись, я увидел, что Джеб О’Хара всё ещё сидит на корточках в золе, недоверчиво вглядываясь в череп, словно никак не может поверить своим глазам.

Миссис О’Хара указала мне на телефон. Я нашёл в справочнике номер «Представителя» и назвал его операторше. Миссис Бемисс ответила на том конце провода.

— Миссис Бемисс, говорит Эд Хантер. Докладываю с фермы О’Хары. Часть материала для вас у меня уже есть.

— Пожар — Фоули Армстронг?

— Да. Не многое от него осталось, но О’Хара опознал по зубам. Почти нет сомнений, даже невзирая на труп, что имел место поджог. Кто бы его не совершил, он был настолько любезен, что выгнал скот наружу.

— Что-нибудь ещё?

— Хочу дать в газету объявление. Нужен хороший сторожевой пёс, желательно колли.

— Эд, а шериф там?

— Нет… но подождите-ка. — Я повернулся к миссис О’Хара, которая стояла рядом и слушала. — Случайно, шериф Кингмэн ещё не заезжал сюда этим утром?

Та покачала головой; я так и передал миссис Бемисс. Она продолжала:

— Значит, он скоро появится. В его конторе сказали, что он собирался заехать в несколько мест, в том числе и к О’Харе. Будешь его дожидаться?

— Только если он поторопится. У меня тоже сегодня дел немало. Помните, ради чего я здесь? А ведь я ещё и не начинал.

— Но коронеру, Эд, надо же сообщить. Я позвоню ему и пошлю туда, чтобы не заставлять тебя ждать. Позвоню также в контору шерифа, на случай, если он туда заглянет. И тебе лучше побыть там, пока не прибудет хотя бы один из них.

— Армстронг никуда не денется, — возразил я. — Мистер О’Хара за ним присмотрит. Но не беспокойтесь, я дождусь того или другого.

На сим я повесил трубку.

Миссис О’Хара произнесла:

— Послушайте, молодой человек, когда вы будете в редакции «Представителя», вы, пожалуйста, дайте то объявление насчёт колли чин-чином, в точности как вы сказали по телефону. Не подумайте, пожалуйста, что я шутила.

— Нет, миссис О’Хара, я видел, что вы говорите серьёзно. Конечно, я велю миссис Бемисс поместить в газете объявление.

Я вышел из дому. Женщина последовала за мной вплоть до двери.

— Поместите это объявление, — повторила она. — Не надо говорить Джебу. Поместите, и всё. Я оплачу.

— Я помещу это объявление, — заверил я. — Но разве немецкая овчарка не лучше колли будет?

— Нет уж. — Миссис О’Хара фыркнула. — Этот Вольф, пёс Бака Барнетта. Тоже немецкая овчарка, а сам помогает грабителям шастать по участку.

— Может, она и немецкий шпион впридачу, — добавил я.

— А? — не поняла миссис О’Хара, но я не успел ответить, поскольку в эту минуту автомобиль шерифа завернул на подъездную дорожку и встал подле «кадиллака».

Шериф, а вместе с ним и Вилли Эклунд, вышли из машины; Кингмэн, держа руки на поясе, воззрился на «кадиллак». Я направился к ним.