Убийство в морге [Ликвидатор. Убить Ликвидатора. Изолятор временного содержания. Убийство в морге]

1

О пропаже Анка узнала в кафе «Шах». В кухне стояла, трепалась со знакомой поварихой. Она и скажи:

— Анка, когда ты пришла на работу, вроде у тебя кулон висел?

Анка ахнула, схватилась рукой за грудь, где должен был находиться дорогой кулон, запричитала:

— Мерзавец, это называется «починил». Опять замок отлетел.

Повариха сочувственно кивала, но в глубине души злорадствовала. Анке завидовали все работники кафе: молодая, красивая, любовников имела всегда солидных, денежных, один даже квартиру кооперативную ей подарил. Да и кулончик с бриллиантом. С маленьким, правда, но на золотой цепочке, зарплаты три, если не четыре. Ну как не позавидовать.

Анка продумала свой рабочий маршрут: «Если в общем зале соскользнул, пиши пропало. Одна надежда, что в отдельном кабинете, где Султанчика обслуживала „по полной программе“, Султанчик вернет, мужик денежный, платит хорошо».

И Анка отправилась скоренько в кабинет, но дверь открыла с опаской: Султанчик приказал его не беспокоить, у него встреча.

В кабинете никого не было, хотя стол накрыт на две персоны, да и кейс с цифровым замком стоял возле ножки столика.

Мысли Анки о загадочном исчезновении любовника развеял проходивший официант.

— Твой отошел… А что, не заплатил?

— Заплатил. Это твои норовят сбежать, прихватив вилку с ножом.

— Ну, не всем же работать с избранными. Я бы с удовольствием с тобой поменялся.

Анка захохотала:

— А среди моих клиентов гомиков нет!

— Если кто спросит, направь!

И официант исчез в общем зале. Анка тут же вошла в кабинет, плотно затворила за собой дверь и начала поиски кулона с цепочкой. На полу его не было. Анка вспомнила весь перечень «услуг», которые она оказала Султанчику: «Либо на диване, либо под диваном, когда я стояла перед ним на коленях».

На диване ничего не было. Под диваном у стены что-то блеснуло. Анка, недолго думая, забралась под диван, к стене, и схватила кулон.

Но в это время открылась дверь кабинета и вошел Султан Каримов с каким-то, судя по брюкам и ботинкам, мужчиной.

— Заходи, дорогой, гостем будешь, бутылку принесешь, хозяином станешь!

Густой бас, поразивший Анку какой-то безжизненностью, отказался:

— Я не пью, Каримов. И ты это знаешь. Вообще я не люблю встречи в кабаках. Нас не подслушивают?

— Что ты, родной, здесь чужих не держат. За каждого я головой ручаюсь.

— Смотри, тебе видней. Голова-то одна. Или есть еще в запасе?

Это было сказано так, что Анка сразу и не сообразила, что это шутка.

— Шутки у тебя, Ликвидатор, — обиделся Каримов. — Хорошо, давай о деле: Хозяин посылает тебе вот этих людей. Запомни и верни мне бумагу.

— Тут нет фамилий!

— Я тебе скажу, не записывай: этот — Али Мансуров, этот — Октай Кулиев, этот — Аслан Асланов.

— Слышал о них. Они будут на совещании?

— Обязательно. И домой они уехать не должны.

— Ты много говоришь!

— Задание сложнее, чем ты думаешь, Ликвидатор! Они должны умереть, но ненасильственной смертью.

— Кащеи Бессмертные?

— Шути, шути, но покрутиться придется… Держи деньги! Это — задаток.

— Сколько?

— Пятьдесят тысяч.

— Это мне только на расходы. Завтра я загляну к тебе домой, приготовь задаток.

— На грубость нарываешься?

— Сложное задание — большие расходы! Диалектика!

Анка услышала шаги наемного убийцы. Каримов проводил его до двери и остался один. Анка дрожала от страха. Она решила не вылезать до ухода Каримова, потому что безумно боялась за свою жизнь. Девушка, работавшая на месте Анки, тоже что-то искала под диваном. Ее в этот же день уволили, а через несколько часов изнасиловали и зарезали в парке. Так что Анка готова была оставаться под диваном хоть до утра.

Каримов полчаса торопливо ел за двоих, запивая «Хванчкарой». Но наконец он утомился и, тяжело отрыгнув, вышел из кабинета.

Анка вылезла из-под дивана, намертво зажав в кулачке кулон, и выскользнула из кабинета, шепча молитву к Богу, о котором она раньше и не вспоминала.

Весь день Анка ходила, дрожа от страха. И только к вечеру она задумалась, стоит ли пойти в милицию и заявить об услышанном. Анка хорошо знала царящие там продажность и коррупцию, но, с другой стороны, если этих троих убьют, получится, что она — сообщница убийцы.

И эта мысль победила страх. Анка продумала план своих действий, который ей очень понравился: она решила опустить в ящик для писем возле здания уголовного розыска анонимку. Ящик был на соседнем доме, ничем не отличался от остальных почтовых ящиков, но Анка прекрасно знала о его назначении. Таких ящиков было немало развешано по городу. Анонимкой она снимала камень с души: предупредила, а охранять она не обязана.

Анка знала, что в кабинете директора есть пишущая машинка, а директор часто выходит в зал, наблюдать за официантами и подсчитывать чаевые, которыми те обязаны с ним делиться. Улучив такую минуту, Анка проскользнула в кабинет директора и, вырвав из блокнота для записей лист бумаги, быстро напечатала: «Лично слышал, как Султан Каримов дал задание неизвестному мне мужчине — убить на каком-то совещании Али Мансурова, Октая Кулиева и Аслана Асланова».

Сложив вчетверо листок, Анка покинула кабинет директора, но в «предбаннике» услышала шаги в коридоре. Недолго думая, она подняла подол и спрятала туда письмо. Затем стала звонить по телефону.

Директор не обратил внимания на ее звонок. Анке разрешалось многое.

2

Ликвидатор всегда работал один. Но имел массу информаторов, ценил информацию и щедро платил за нее. «Век информации! — любил повторять он себе. — Информация — посох в руке слепца».

К одному источнику он припадал каждое утро: уголовный розыск. Там работал его самый ценный информатор, в руках которого вся канцелярия сыщиков. И каждый день, в двенадцать часов, информатор ждал звонка.

— Эфендиев слушает! — отозвался он на контрольный звонок.

— Что нового, друг? — спросил знакомый безжизненный бас человека, которого Эфендиев никогда в жизни не видел, но который знал о нем все.

— Бумага интересная пришла, записал для вас: «Лично слышал, как Султан Каримов давал задание неизвестному мужчине — убить на каком-то совещании…»

— Стоп! — прервал Эфендиева Ликвидатор. — Бумагу уничтожить!

— Поздно! «Неподкупный» сегодня лично просматривал почту.

— Письмо табаком пахнет?

Эфендиев глупо захихикал.

— У Пушкина есть строчка: «Нюхает — знакомый дух». Пушкина читал?

— Говори по делу. У меня мало времени.

— Шахной пахнет, а не табаком!

— Узнай, кто будет вести дело.

— Тенгиз Арнани! Но я слышал, что хотят подключить КГБ.

— Узнай, какого сотрудника будут подключать!

— Постараюсь.

Ликвидатор повесил трубку телефона, стоящего в очень удобном месте для контроля местности. С двух сторон высились стены огромного дома, а напротив проходной двор.

Да, это, пожалуй, самое трудное задание за десять лет. Подумать только, десять лет уже прошло, как согласился на эксперимент, после которого он стал управляемым. Мог ли он отказаться от эксперимента? Конечно, мог. Но тогда он уже десять лет был бы трупом. Впрочем, за десять лет и от трупа ничего не осталось бы.

Ликвидатор не любил вспоминать обстоятельства, которые привели его к эксперименту. Ему грозила казнь за убийство.

Страшное, жестокое убийство. Это был его единственный труп до эксперимента, но более страшного убийства он никогда не совершал и после. Правда, убитый сам был убийцей, но такой страшной казни для себя он не мог предвидеть: Ликвидатор разрезал его на куски на могиле жертвы. Два года не могли раскрыть это жертвоприношение и, только внимательно изучив дневник жертвы, юной невесты, убитой женихом «за измену», вышли на Ликвидатора.

«Писала, конечно, женщина. Только женщина в подметном письме будет подчеркивать свой пол. Мужчина сразу берет быка за рога. Прокол может быть только в „Шахе“. Султан хренов, шестерка безмозглая. Сочетать приятное с полезным иногда бывает вредно для здоровья».

Задание усложнялось. До начала совещания оставалось всего два дня, и вместо того, чтобы готовиться к выполнению задания, ему теперь приходилось расчищать путь и заметать следы, еще не успев ничего сделать.

«Если Султан прав и нас не могли подслушать техническими средствами, значит, в комнате кто-то был. Теперь я лично буду заглядывать под все диваны, за все портьеры».

Тенгиз Арнани проснулся в час дня. Потому что лег спать в шесть утра. Брали притон. Операция не очень опасная, наркоман если и выстрелит, то скорее всего не попадет. Правда, отнимает много времени: пока все обыщешь, пока всех перепишешь. А среди наркоманов попадаются и занятные люди, дети столь высокопоставленных родителей, что потом сам будешь не рад, что протокол составил. Вот и теперь среди задержанных — восемнадцатилетняя красавица, дочь Аслана Асланова, восходящей на местном политическом горизонте звезды. Тенгиз не стал составлять протокол и велел отвезти домой, разговаривать с ней в ее состоянии было бесполезно. Но вот дружка ее, местного донжуана, красавца Рафаэля, Рафика, если попроще, он с чувством исполненного долга отправил в КПЗ.

Выпрыгнув из кровати, Тенгиз первым делом включил в сеть розетку телефона, и тот, естественно, сразу же зазвонил. Тенгиз чертыхнулся, но трубку снял.

Звонил сам генерал.

— Арнани, есть очень срочное дело, приезжай ко мне!

— Кофе выпить успею?

— У меня выпьешь, и бутерброды приготовлю лично. Ноги в руки!

С начальством не спорят, тем более с таким. Генерала просто любили. Свои были для него — свои, и защищал он их до победного…

В кабинет генерала Тенгиза пропустили без доклада, были предупреждены. А в кабинете его ждал кофе и бутерброды с ветчиной.

— Садись и ешь! — приказал генерал.

И Тенгиз, не возражая, сел, всем своим видом показывая, что он готов есть и слушать одновременно.

Генерал прочел ему анонимное письмо. Тенгиз молчал, переваривая услышанное.

— Первое впечатление: подставляют Каримова, — стал высказывать свои предположения генерал. — Зачем?.. Каримов — человек Дадаева, а Дадаев — политический соперник Мансурова, Кулиева и Асланова. Сам понимаешь, у них равные шансы стать преемником Гейдарова, многие лета ему жизни.

Тенгиз проглотил последний кусок ветчины, запил остатками кофе.

— Первым делом надо найти женщину, которая письмо написала.

— Откуда известно, что женщина? — изумился генерал.

— Письмо духами пахнет. Поверьте, это правда.

— Тоже мне, правдолюбец! — Генерал знал цену своим кадрам. — Даже если это и женщина, как ты на нее выйдешь?

— Встречусь с Каримовым для приватной беседы, мы с ним вместе учились, где живет, знаю. Может, ему какая-нибудь обиженная дама мстит. Он большой «ходок».

— Только очень осторожно. Я не хочу ссориться с Дадаевым. Кстати, от него скоро должен подойти его лучший следователь Мустафа Джафаров.

— Слышал о нем. Говорят, большой любитель «Двина».

— Больше говорят! — раздался тихий голос от двери.

Генерал вздрогнул: ни он, ни Тенгиз не могли даже себе представить, что кто-то может вот так бесшумно появиться, да к тому же чтобы они не заметили.

— Проходи, Джафаров! — преодолел смущение генерал. — Знакомься!

— Тенгиз Арнани, я знаю! — протянул руку Мустафа. — Талантливый следователь. Хотя лично не был знаком. Исправим ошибку обстоятельств.

Джафаров сел рядом с Тенгизом. Генерал протянул Мустафе анонимку. Тот окинул письмо взглядом и вернул генералу.

— Это очень серьезно!

— Почему? — удивился генерал. — Вообще-то на анонимки мы не обращаем внимания. Сейчас не 37-й год.

— Понимаю. Но в любом случае мы должны расследовать это дело до конца. Может быть, есть еще один претендент стать преемником Гейдарова.

— С чего начнем? — спросил у молодых следователей генерал.

Мустафа и Тенгиз переглянулись. Но так как Мустафа был майор, а Тенгиз только капитан, Мустафа начал первым:

— Ваше ведомство регистрирует все шрифты машинок. На мой взгляд, это — не «Ремингтон», а потому есть шансы достать владельца машинки. А уже от него разматывать весь клубок, осторожненько, чтобы не порвать ниточку.

— Шерше ля фам! — засмеялся Тенгиз. — Мужчин исключаем.

— Предположение?

— Я женщин по запаху различаю.

— Мистификация? — вмешался генерал. — Исключать ничего не будем!

— Я беру на себя беседу с Каримовым, — предложил Тенгиз.

— Если ты думаешь, что он обесчестил какую-нибудь несовершеннолетнюю и ему мстит ее мамаша, то не трать времени зря, наш Султан, кроме шлюх, никого не признает. И, на мой взгляд, ни одна женщина не додумается до государственного заговора. А здесь нам подбрасывают именно эту идею… Я займусь шрифтом машинки. Надеюсь через нее выйти и на автора.

— Автора, автора! Требуем автора! — пошутил генерал.

— Хотите, расскажу смешную историю на эту тему? — предложил Джафаров.

— Просим! — зааплодировал Тенгиз.

Генерал поддержал подчиненного.

— Среди моих родственников есть и композитор, Кязимов, — начал свой рассказ Мустафа. — Пригласил он меня на первое исполнение своей симфонии. Зал был заполнен наполовину, большинство — родственники и соседи Кязимова. Перед началом концерта позади клана родственников садится пьяный музыкант, студент консерватории. А в первом отделении исполняли симфонию Шостаковича. Все родственники в музыке «ни ухом, ни рылом», шумели и переговаривались и прослушали объявление. Оркестр играет Шостаковича, а пьяный музыкант громко комментирует над ухом родственников композитора: «Молодец, Кязимов, какая тема блестящая… А разработка!.. Гений, Кязимов!» Ну и все в этом духе. Подготовил их и, когда оркестр закончил играть, закричал: «Автора!» Родственники сразу же стали отрабатывать бесплатный билет. Каюсь, я в их числе тоже был. И мощное скандирование: «Автора, автора!» — потрясло своды зала филармонии. Дирижер был из Москвы. Он страшно испугался. Дело в том, что Шостакович год как умер. Дирижер показывает залу партитуру, на которой большими буквами написано: Шостакович. Но разгоряченные родственники не обращали внимания на такие «мелочи» и требовали своего. Наконец один из музыкантов оркестра поднял руку и рявкнул так громко, что зазвенела люстра: «Ти-хо!» И когда установилась относительная тишина, громко объяснил, что симфония Кязимова будет исполняться во втором отделении.

Все трое захохотали. Генерал с трудом спросил:

— А музыкант этот, пьяный?

— Естественно, смылся!

— Ты намекаешь на мистификацию? — понял Тенгиз.

— Ни в коем случае! — запротестовал Мустафа. — Думаю, что все это настолько серьезно, что, боюсь, смеяться нам будет некогда.

— Придется каждому из троих, указанных в письме, выделить машину с охраной! — вздохнул генерал.

— Мы по своей линии примем меры! — поддержал мысль генерала Джафаров.

— Пусть они сами разработают маршруты следования, которые не будем знать даже мы, — неожиданно предложил Тенгиз.

— Ну, Арнани, ты загнул! — удивился генерал.

— Он прав, товарищ генерал! — поддержал коллегу Джафаров. — Мы обеспечим внешнюю охрану, а внутреннюю пусть обеспечивают верные люди лидеров. Да они нас и не подпустят близко после того, что мы им сообщили.

— Уже успели? — обиделся почему-то генерал.

— Сразу же, как только получили от вас сообщение. С указанием вашей личной заслуги, — не понял обиды Джафаров.

Генерал заулыбался. Понял: его не забудут ни при каком раскладе.

3

Тенгиз поехал к Султану Каримову, с которым когда-то дружил в школе. Но в десятом классе Султан резко отошел от всех, стал пить и встречаться с проститутками, перестал учиться, но учителей изводил так, что те поставили вопрос на педагогическом совете об исключении Каримова, на что директор молча беспомощно развел руками. После школы пути их и вовсе разошлись, Султан уехал в Москву, в институт международных отношений, а Тенгиз поступил в юридический институт родного города, который закончил с отличием.

Когда Тенгиз стал работать в уголовном розыске, Султан вернулся из Москвы. Как-то Тенгиз шел по улице, рядом остановилась «Волга», и Султан предложил Тенгизу поехать к нему домой и возобновить школьную дружбу. Тенгиз принял приглашение. Султан жил один в трехкомнатной квартире, меблированной исключительно антиквариатом. С тех пор они регулярно встречались по всем праздникам и дням рождения, но в душу друг другу не лезли. Приятельствовали.

И вот впервые Тенгиз ехал к приятелю по делам «фирмы». Предварительный телефонный звонок ничего не дал. Султан, пьяный в дым, предлагал приехать и за бутылкой продолжить разговор. Тенгиз поехал, хотя не имел ни малейшего представления, как будет вести столь сложный и деликатный разговор с пьяным Каримовым.

Однако на звонок Тенгизу дверь не открыли. Тенгиз постоял минут пять перед дверью, затем вновь позвонил. Приложив ухо к двери, прислушался: играла музыка, в ванной лилась вода, но никакого движения, шагов, шарканья.

Тенгиз заволновался, быстро спустился вниз и из машины позвонил Султану. И опять пьяный голос приятеля пригласил поговорить за бутылкой. Тенгиз похолодел и позвонил генералу. Через пятнадцать минут следственная группа была у двери квартиры Султана. Отмычкой открыли дверь, и Тенгиз, изготовив для стрельбы пистолет, ворвался в квартиру. Квартира была захламлена бутылками и остатками еды. В комнате никого не было. Из магнитофона «Сони» тихо струилась музыка.

Так же тихо лилась вода в ванной, в которой лежал мертвый Султан Каримов с перерезанными на руках венами. Опасная бритва лежала тут же, в ванной, под водой. Не было никаких следов насилия и принуждения. Даже какое-то умиротворение застыло на лице мертвого.

Эксперты искали отпечатки пальцев и другие следы пребывания посторонних, но Тенгиз понял, что они ничего не найдут. Единственное, что вызывало сомнение, была магнитофонная пленка в автоответчике. На ней пьяный Султан все так же приглашал приехать решить все вопросы за бутылкой.

Мустафа Джафаров работал, как всегда, удачно. Всего через час он уже знал, что машинку можно было лицезреть в супермодном кафе «Шах», которое уютно расположилось в старой части города.

Джафаров немедленно отправился туда. Красная книжечка комитета всегда ставила его первым в любом списке.

Уборщица, испуганно глядя на его книжечку, торопливо доложила, что никого из начальства нет: директор болен, увезли в больницу с приступом аппендицита, а метрдотель, шеф-повар и два официанта на даче самого Дадаева обслуживают гостей и будут только завтра. На вопрос Мустафы о пишущей машинке она ответила положительно: «Как же, есть в кабинете директора».

Джафарову, чтобы проверить идентичность машинки, достаточно было отпечатать всего несколько фраз. Он тут же вызвал эксперта, чтобы снять отпечатки пальцев с клавиш машинки.

На счастье Джафарова, уборщица со вчерашнего дня еще не убиралась в кабинете. И отпечатки получились на редкость четкими и ясными. Теперь оставалось лишь снять отпечатки всех работающих в кафе женщин, и автор анонимки будет изобличен.

Мустафа решил ускорить опознание и поехал в больницу, где сделали операцию директору кафе «Шах».

Тот пользовался в больнице благами, которые полагались по рангу лишь членам правительства: он лежал в отдельной палате, и при нем неотлучно находилась медицинская сестра. Палата утопала в цветах и фруктах.

Директор, увидев красную книжечку гостя, побелел и от страха не смог вымолвить ни слова. Джафаров поспешил его успокоить.

— У вас все в порядке. Меня интересует лишь один вопрос: кто печатал вчера на машинке в вашем кабинете?

— Никто! Клянусь, никто! Мамой клянусь.

— Наш эксперт снял четкие отпечатки с клавиатуры. Отпечатки совсем свежие. Жаль, что вы не хотите помочь органам.

— Да хочу, хочу! — завопил директор. — При мне никто не печатал, я никому не разрешаю этого делать.

— Как же вы можете объяснить наличие отпечатков пальцев на клавишах?

— Как?.. Не знаю… Подождите, подождите! Может, это Анка? Я вчера застал ее в кабинете, по телефону разговаривала. А меня там не было минут десять.

— Где она живет?

— Ее нет сейчас дома. Я ее отправил, по ее просьбе, на дачу Дадаева, там сегодня малый прием. А что она напечатала, листовку?

— Лечитесь! Чем меньше будете знать, тем спокойнее будете спать.

— Она всегда была вне политики. Хороший работник. Одна из лучших.

— Если будет честной с нами, думаю, вы ее не потеряете. В каких отношения она с Султаном Каримовым?

— Официальной любовницей его не была, но обслуживала по высшему разряду. А он ей платил. Так что там было все по-честному.

4

Джогар Дадаев вышел на веранду покурить и подышать свежим воздухом. Две тени, мелькнувшие чуть поодаль, принадлежали охранникам. Дадаев их приучил: охраняйте, только перед глазами не мельтешите.

Жара спала. Гости Дадаева парочками расползались по саду и винограднику. Кто-то — прогуляться после сытного обеда, перешедшего незаметно в ужин, а кто-то, прихватив одну из девушек для гостей, и по другому поводу.

Одна такая парочка — в мужчине Дадаев узнал своего помощника по экономическим вопросам — исчезла в густых зарослях виноградника неподалеку от веранды, и Дадаев мог если не видеть происходящее, то все слышать.

Ночь сверкала крупными звездами, яркий свет дачи создавал уютную, домашнюю обстановку, Дадаев пребывал в отличном расположении духа, даже мысли о предстоящем через два дня совещании не тревожили его, он, несмотря на соперников, был первым кандидатом в преемники Гейдарову.

Помощник Дадаева между тем приступил к делу. Профессиональные стоны девушки для гостей, хорошо отрепетированные, призванные показать, «какой сильный мужчина ей попался, такого еще не было», забавляли Дадаева, но он ценил профессионализм во всех сферах человеческой деятельности.

Помощник удовлетворенно простонал и похвалил партнершу:

— Молодец, хорошо работаешь!

Голос девушки звучал не очень довольно:

— Будь любезен, вытащи из-под меня руку, она у тебя просто ледяная.

— Слушай, какая рука? Вот они, мои ручки шаловливые, — удивился помощник.

И через две секунды уши Дадаева резанул истошный вопль девушки.

Жестом руки Дадаев послал одного из охранников узнать, что так испугало любовную пару, но затем любопытство пересилило, и он, легко перепрыгнув через ограду веранды, направился к месту происшествия.

В свете карманных фонарей охранников он увидел держащую в руках предмет своего интимного туалета девушку, своего помощника, забывшего застегнуть штаны, и кисть женской руки. Она выглядывала из песка и, казалось, взывала о помощи.

Принесли лопату и быстро откопали труп молодой женщины. Совершенно нагой и все еще прекрасной в своей естественной красоте. Увидев лицо женщины, девушка для гостей зарыдала, будто хоронила родную мать.

— Знаешь ее? — спросил Дадаев, недовольный возникшими обстоятельствами.

Девушка с трудом смогла прервать рыдания.

— Зна-а-аю! Анка из «Шаха». Ее тоже пригласили обслуживать ваших гостей.

Это было уже серьезно. Накануне совещания…

Дадаев быстро прошел в свой кабинет и позвонил в КГБ.

— Говорит Дадаев! Найдите и пришлите ко мне на дачу Джафарова. Произошло убийство. Нет, наши все целы. Убили приглашенную официантку.

Через полчаса следственная группа и начальство «девятки», управления охраны, с траурным видом появились перед Дадаевым.

Но разгневанный Дадаев к себе их не подпустил. Подчеркнуто поздоровался с Джафаровым за руку и отвел в сторону.

— Мустафа! Дело скверное. Это сильный удар по моей репутации. Сделай все, но найди преступников.

— Может, преступник один? — возразил Мустафа.

— Надо сделать группу! — не принял возражения Дадаев.

— Вы правы! Дело, похоже, групповое. Сегодня Султан Каримов покончил с собой.

— Что-о? — застыл Дадаев, и лицо его побелело.

— Лег в теплую ванну и перерезал себе вены опасной бритвой, — сказал Джафаров и пошел допрашивать девушку для гостей, оставив ошеломленного известием Дадаева.

Девушка сидела в маленькой комнатке и ждала допроса. Ужас в ее глазах и затравленное выражение на лице не проходили.

— Оденься! — жестко приказал ей Джафаров, чтобы вывести ее из состояния шока.

И это ему удалось. Девушка покраснела и почти мгновенно привела себя в порядок.

— Рассказывай!

Девушка вышла из шока и быстро затараторила:

— Вчера меня вызвал Рачик…

— Кто такой Рачик? — прервал ее Мустафа.

— Рачик Бовян, метрдотель, он здесь сейчас, можете спросить у него. Вызвал и предложил поехать на дачу обслуживать гостей. Я согласилась.

— И Анке он предложил?

— Нет! Анка не ездит на такие мероприятия. Она — хозяйка кабинета «Шаха». Я удивилась, когда она мне сегодня сказала, что тоже будет на даче.

— То есть ты хочешь сказать, что Анка вчера не знала о своей поездке на дачу?

— Уверена. Анка — герла высшего класса, ее не кладут под каждого.

— А кто мог пригласить ее сегодня? Бовян?

— Бовян у нее под каблуком ходит, пикнуть боится. Любит ее безумно.

— Такую любит? — удивился Джафаров.

— Да, такую! — с вызовом произнесла девушка. — А что, нас уж и любить нельзя?

— По-моему, вас любят по нескольку раз в сутки.

— Не путайте работу и чувства.

— Так кто мог пригласить ее на дачу?

— Только один человек. Султан Каримов!

— Она его любит?

— Она его ненавидит, но он имеет над ней какую-то необъяснимую власть.

— Вы лично слышали, что Каримов пригласил Анку?

— Я видела!

— Что видели?

— Видела, как Анка садилась в машину Каримова.

— В котором часу это было?

— Автобус за нами заехал в час дня, значит, Анка села в машину Султанчика за полчаса до этого.

— Султанчика? Ты что, тоже?

— А что тут такого? На то он и Султанчик, чтобы иметь свой маленький гарем. Но Анка была первой женой! — и девушка опять зарыдала.

Поняв, что большего от нее не добиться, Мустафа пошел искать Бовяна.

Однако Бовян исчез.

Джафарову это очень не понравилось. Он позвонил Тенгизу:

— Тенгиз, дорогой, нужно срочно допросить метрдотеля «Шаха» Бовяна… Ты уже принял? Да, ты же с Султаном приятельствовал. Ничего, дорогой Тенгиз, Бовян — не секретарь парткома, убили нашего основного свидетеля, ясно тебе? На даче у Дадаева. Цепочку можешь выстроить сам. Под кого копают, тоже ясно. Так вот, поспеши, чтобы и Бовян не последовал за этими двумя. Только не предлагай ему: «третьим будешь»? Уговорил?..

Поговорив с Тенгизом, Джафаров отправился к эксперту следственной группы, а заодно и к судебному медику.

— Лазик! — обратился он к щуплому невзрачному врачу, на которого делали ставки, с такой точностью определял тот время убийства и наступления смерти. — Удалось определить хоть приблизительно время смерти?

Лазарь Шендерович сразу же надулся:

— Можешь записать — тринадцать часов!

— А ты не знаешь случайно, кто выезжал к Каримову?

— Знаю, о чем ты думаешь. Меня пригласили на консультацию. Каримов умер от тринадцати до четырнадцати часов.

— Допускаешь такую вилку?

— Он лежал в теплой воде.

Джафаров задумался: «Интересная картина получается. Если Каримов умер в четырнадцать часов, то все сходится. Он ее отвез, вернулся и покончил с собой. Чушь какая-то. Он, что ли, Анку убил? Зачем? Узнал о том, что она написала письмо в органы? Чушь. Против него никаких фактов, и он это хорошо знает. Да и рука Дадаева его бы защитила. Вон как расстроился. Если же Каримов тоже умер в тринадцать часов, то совсем интересная картина получается. Кто же тогда сажал Анку в его машину?»

И расстроенный Джафаров стал искать эксперта, чтобы попросить его побыстрее снять отпечатки пальцев у Анки, хотя сам был уверен, что Анка и есть та женщина, что написала письмо. А следовательно, все в ее письме правда, и смерть Каримова это подтвердила.

По дороге он резко свернул в маленькую комнатку, где девушка дожидалась своей участи.

— Детка, ты случайно не видела, кто сидел за рулем машины Каримова?

— Как кто? — изумилась девушка для гостей. — Конечно, Султанчик!

Тенгиз без труда узнал домашний адрес Бовяна, так же легко нашел и его дом: кирпичный трехэтажный особняк, уютно расположившийся среди деревьев и кустов.

Арнани позвонил в дверь. Послышались торопливые шаги, и хозяин квартиры спросил испуганным голосом:

— Кто там?

— Уголовный розыск!

Тенгиз выпил бутылку вишневого ликера и поэтому искать другие правдоподобные способы знакомства с хозяином квартиры просто не мог.

— Сейчас открою, только оденусь!

Торопливые шаги удалились.

Одевался Рачик Бовян довольно долго. Когда он открыл дверь, Тенгиз ожидал увидеть его по крайней мере во фраке с белой розой в петлице.

Однако Рачик был в затрапезном халате далеко не первой свежести.

Тенгиз прошел в квартиру, осмотрел ее. Много времени на это не требовалось. Квартира была однокомнатная с огромной кухней метров в шестнадцать. Престижный район и престижный дом. У Рачика Бовяна с нужными связями было все в порядке.

— Когда вы уехали с дачи Дадаева? — сразу приступил к делу Арнани.

— В восемь часов вечера! — прозвучал ответ.

Тенгиз отметил, что Бовян ждал допроса и готовился к нему.

— Почему вы уехали так рано? Вы были призваны смотреть за порядком. По меньшей мере удивляет…

— Я отпросился. — Рачик был настороже, даже не дослушал.

— У кого?

— У помощника Дадаева.

— Хорошо! А когда вы приехали на дачу?

— Вместе со всеми… В час дня за нами прибыл автобус.

— Сколько человек в нем было?

— Из «Шаха» трое: я, повар и еще одна девушка, но были и из других ресторанов.

— Почему не назвали Анку?

Тенгиз готов был поклясться, что в глазах Рачика мелькнули слезы.

— Анки с нами не было!

— А на даче, когда вы ее встретили, не удивились?

— И на даче ее не было.

— И вы даже не знали, что она должна там быть?

— В автобусе узнал, но на даче она не появилась.

— Какие у вас отношения с Анкой?

— Я предлагал ей выйти за меня замуж.

— А она отказалась?

— Да. Ее отучили любить. А без любви, по ее словам, делать нечего.

— Какие у нее были отношения с Каримовым?

— Она его ненавидела.

— За что?

— Женщина ненавидит лишь за одно: обманул ее ожидания. Любила она его, а любовь часто переходит в ненависть.

— От любви до ненависти один шаг?

— Что-то вроде этого.

— И что послужило этим шагом? Случайно не знаете?

— Случайно знаю: пьяный Каримов привел двух своих собутыльников и заставил Анку обслуживать их по высшему разряду. При нем.

Тенгиз был неприятно поражен.

— Очевидно, и Каримов испытывал к ней что-то похожее на любовь.

— Думаете, пытался вытравить ростки? Каримов был подонком…

— Почему был? — прервал Рачика Тенгиз.

— Был подонком и останется им навсегда, — упрямо повторил Рачик. — Можете ему это передать, вы же его приятель.

— Откуда вы это знаете?

— Видел вас вместе в машине.

— Внимательный… Почему же ты, внимательный, не спрашиваешь, что с Анкой?

В глазах Рачика Бовяна набухли слезы.

— Что спрашивать? Раз вы здесь, значит, Анки больше нет.

— Диалектик!

— Тут большую голову иметь не надо. Этот подонок ее повез на дачу, а на даче она не появилась…

— Ее нашли закопанную на даче, в винограднике. Задушили шнуром.

— Арестуйте его! — завопил в бешенстве Рачик.

— Кого его?

— Каримова! Он — убийца!

— Каримова может теперь арестовать только Господь Бог или аллах, не знаю, в кого он там верил.

— Он не верил ни в Бога, ни в черта!

— Незнание закона не освобождает от ответственности! — усмехнулся Тенгиз. — Мне почему-то кажется, что вы в курсе смерти Каримова.

— Он умер? — удивился Бовян, но удивление его было насквозь фальшивым.

— Умер, умер! — подтвердил Тенгиз. — Но и Анка умерла.

Бовян резко отвернулся, и плечи его затряслись в беззвучных рыданиях.

Тенгиз встал и не прощаясь ушел. Не нравился ему Бовян. Чувствовалось, что недоговаривает, скрывает что-то, но все его показания относительно Анки соответствовали сведениям, полученным следственной группой. Тенгиз не поленился позвонить в управление, да и Джафаров никакого компромата на Бовяна не дал.

Выйдя из подъезда, Тенгиз неожиданно для себя обогнул дом, чтобы посмотреть на окно квартиры Бовяна. На его глазах свет в квартире погас.

«Уж не думает ли он смыться?» — подумал Тенгиз и направился было к подъезду, но его внимание привлек какой-то предмет, тускло блестевший в кустах, выросших под окнами дома.

Это был пластиковый пакет. Внутри его находилась женская одежда: платье, белье и босоножки. В кармане платья лежало что-то завернутое в бумажку. Тенгиз осторожно достал и развернул: в тусклом свете окон дома заблестели бриллианты кольца и кулона и золото цепочки. У цепочки был сломан замок.

Тенгиз бросился назад в подъезд, чтобы успеть перехватить Бовяна.

На звонок никто не отвечал. «Ушел, черт!» — подумал с досадой Тенгиз и стал звонить соседям.

— Что нужно? — раздался грубый мужской голос.

— Уголовный розыск! Немедленно откройте!

В двери открылся глазок.

— Покажите удостоверение!

Тенгиз, проклиная бдительность жильца, достал удостоверение и показал в глазок. С минуту, не меньше, удостоверение изучали, сравнивали фотографию с оригиналом, затем дверь осторожно отворилась. Тенгиз увидел перед собой известного в городе академика, чьи выступления по телевизору всегда пользовались неизменным успехом.

— Что-нибудь случилось? — Тенгиз произвел на того хорошее впечатление.

— Разрешите от вас позвонить. Срочное дело!

— Ради Бога! — произнес проповедник атеизма и впустил Тенгиза в квартиру.

Телефон был в прихожей, рядом с дверью. Тенгиз позвонил в управление и стал ждать приезда группы, решив заодно порасспросить академика о соседе.

— Мне нужно задать вам несколько вопросов!

— Ну, если вы хотите получить на них ответы, — улыбнулся академик, — то прошу в комнату.

Академик жил как, наверное, и все академики. Не бедствовал. Четырехкомнатная квартира была заставлена дорогой мебелью. Хрустальные люстры высвечивали подлинники картин на стенах, а книги на стеллажах ясно указывали на характер занятия хозяина.

— Я дома один. Мои все на даче, — заявил академик, неправильно истолковав беглый осмотр квартиры. — Садитесь в кресло и угощайтесь фруктами.

Он пододвинул Тенгизу большую хрустальную вазу. В ней были груши, бананы и виноград.

— Спасибо. Когда я ем, то глух и нем, а Мне надо с вами поговорить.

— Говорите. Постараюсь ответить на все ваши вопросы.

— Что вы можете сказать о вашем соседе, Рачике Бовяне?

— Ничего криминального. Тихий человек. У нас с ним нет точек соприкосновения. Я не хожу по ресторанам, а он не интересуется наукой. Думаю, что вы знаете о нем больше.

— Женщины к нему ходят?

— Нет, и это, признаться, меня удивляет, в его кругах легкие нравы.

— А мужчины?

— Мужчины ходят, но не «голубые», если вы об этом подумали.

— Я об этом не думал… — Тенгиз достал фотографию Султана Каримова. — Этого мужчину вы случайно не видели у Бовяна?

— Довольно часто вижу. Раз в неделю уж точно. Это человек Дадаева, встречал их вместе. На приемах, естественно.

— И когда видели его здесь в последний раз?

— Слышал. Не далее как позавчера.

— Вы узнаете даже его голос? — не поверил Тенгиз.

— Я бы и не прислушивался. Диалог был яснее некуда. Сначала хлопнула дверь, и очень сильно, я бы сказал, так хлопают в сердцах. Затем она вновь открылась, и голос Бовяна жалобно позвал: «Каримов, я тебя прошу!» На что тот зло ответил: «Отстань от Анки, я тебе последний раз говорю. Кому ты нужен, колотый?» На это Рачик так же зло ответил: «А кто меня на иглу посадил?»

Тенгиз подумал: «Наконец-то интересная информация!»

В подъезде хлопнула входная дверь. Тенгиз поднялся с кресла.

— Спасибо за информацию и угощение! Наша группа прибыла, пойду встречать.

Он вышел на площадку, держа злополучный пластиковый пакет с одеждой и драгоценностями Анки.

Для очистки совести оперативники с минуту беспрерывно звонили в дверь, затем отмычкой попытались открыть, и только после этого ее взломали.

Включили свет в прихожей и замерли. На турнике, врезанном в дверную коробку ванной комнаты, висел Рачик Бовян. Он был уже мертв. И положение его тела недвусмысленно свидетельствовало о том, что он ушел из жизни по своей воле.

Тенгиз достал нож и перерезал тонкий шнур, на котором повесился Бовян.

5

Ликвидатор был недоволен. Он ехал домой на попутке и размышлял: «Арнани чуть было не прищемил мне хвост. Арестуй он Бовяна, и все. Не взял, очевидно, ордера на обыск и арест. Конечно, Рачика можно было и не убивать, но кто его знает, что у него было. А так все концы в воду».

Он стал прокручивать свои действия, пытаясь найти хоть одну ошибку, хоть одну зацепку.

В десять часов он позвонил Султану, чтобы получить оставшиеся деньги. Планы убийства троих претендентов на власть были им уже подготовлены. Из сотни возможных необходимо было выбрать три оптимальных варианта, исключительных по своей законченности, совершенных. Султан где-то всю ночь пьянствовал, и сил у него не было. Он открыл сейф и предложил Ликвидатору самому отсчитать деньги, ворча под нос, что за сто тысяч он бы дядюшку родного зарезал, за неимением отца, а некоторые еще три миллиона могут получить. Ликвидатор не слушал Султана, и вскоре тот заснул в кресле. Отсчитав пятьдесят тысяч, Ликвидатор позвонил своему агенту в уголовном розыске. Участь Султана была решена. Но прежде необходимо было узнать имя той, кто написал анонимное письмо. И Ликвидатор грубо растолкал заснувшего. Султан тупо смотрел и ничего не мог сообразить.

— Султан, вспомни, кто вчера обслуживал кабинет в «Шахе»?

Султан закрыл глаза и захрапел. Ликвидатор раздел его и потащил в ванную.

Холодная вода быстро привела Каримова в рабочее состояние. Можно было, по крайней меде, говорить с ним.

— Кто вчера обслуживал кабинет в «Шахе»?

— Анка, а кто еще, когда я там?

— Позвони ей и пригласи на дачу к Дадаеву, там сегодня малый прием. Предложи заехать за ней и подвезти.

— Зачем? — не понимал Султан.

— Когда ты придешь в нормальный вид, я тебе все объясню. Дело под угрозой.

Каримов позвонил Анке и договорился о встрече.

— Все равно не понимаю. Дадаев придет в ярость, когда увидит Анку.

— Трахал ее?

— У меня с ней была любовь, а он против…

Ликвидатор обошел Султана со спины и ударил ребром ладони по затылку. Подхватив обмякшее тело, потащил его в ванную. Пустил теплую воду и, перерезав Султану вены, оставил тело в воде. Если и пришел в сознание Каримов перед смертью, то помочь себе уже не мог…

Анка, увидев Ликвидатора, удивилась: в машине Султана она привыкла видеть его самого. Но Ликвидатор ее успокоил:

— Султана забрал на дачу Дадаев. Попросил меня захватить вас и дал машину.

Анка поверила.

Ликвидатор доехал с ней до дачи, но подъехал с другой стороны. Предложил пройтись, машина, мол, заглохла. И, выбрав удобное место, которое не просматривалось с дачи, оглушил Анку, раздел догола, изнасиловал и задушил. Бросив тело в яму от выкопанного виноградного куста, Ликвидатор закопал его и отвез платье и украшения на квартиру Бовяна.

«Эксперимент удался экспериментаторам наполовину! — думал Ликвидатор. — Мозг должен стирать из памяти содеянное, а он не стирает. Все стоит перед глазами, вижу каждое убийство, каждое преступление. Приказ я обязан исполнить, а забыть не могу».

В кабинете генерала собравшиеся избегали смотреть друг на друга. Только Джафаров и Арнани были спокойны.

— Итак, первый тайм мы проиграли с разгромным счетом! — начал генерал, страстный болельщик футбола. — Или Джафаров и Арнани думают, что у нас только одно убийство, а два самоубийства?

— Мы имеем три убийства! — спокойно ответил Джафаров. — Но два убийства были совершены вчера, когда мы совещались.

— Или даже раньше! — подчеркнул Арнани.

— То есть они не на нашей совести? — сыронизировал генерал.

— Они на совести убийцы! — не принял иронии Джафаров. — Мы с Арнани изучили все имеющиеся у нас факты…

— И к чему пришли? Где убийца? — занервничал генерал. — Мне Дадаев уже плешь проел. Каримов был одним из его помощников.

— Пусть лучше подбирает кадры! — не сдавался Джафаров. — Арнани, доложи, это по твоей части.

Арнани благодарно посмотрел на Мустафу.

— Следствием установлено, что Каримов снабжал Бовяна наркотиками, как для продажи, так и для собственного употребления. Многочисленные следы от уколов как на руках, так и на ногах свидетельствуют об этом.

— Они свидетельствуют лишь о том, что Бовян употреблял наркотики, но не о том, что Каримов его ими снабжал, — недовольно прервал генерал, явно не желавший, чтобы имя Каримова связывали с наркотиками.

— Есть показания академика Абасова, они перед вами, товарищ генерал!

— Хорошо! Дальше! — Генералу все больше и больше не нравилось это дело. — Но почему убийца убрал всех троих? Профилактика перед следующими тремя убийствами? Репетиция? — ехидство в тоне генерала достигло предела.

— Он имеет информатора среди наших! — вмешался Джафаров. — Или ваших!

— Клевета! — возмутился поначалу генерал, но, немного поостыв, спокойно спросил: — Вы думаете, он увидел это письмо и сообщил о нем убийце?

— Скорее всего, убийца звонит ему в определенный час и получает информацию.

— И убийца быстрее нас с вами определил, кто написал письмо и где ее найти?

— Любой бы определил, имея такие факты на руках, что задание он получил от Каримова в кафе «Шах». Кабинет обслуживает только Анка, во всяком случае, когда там бывает Каримов. Определить, что, кроме Анки, их никто не мог подслушивать, несложно, вы это и сами понимаете.

— И Анка спокойно села в машину Каримова, увидев за рулем другого человека? — не верил генерал.

— Каримов мог ей позвонить, пригласить на дачу и предупредить, что вместо него будет его приятель.

— Против Каримова же нет никаких улик! Нельзя же всерьез принимать анонимное письмо бывшей любовницы. Имея покровительство Дадаева…

— Вот именно! — воскликнул Джафаров. — Именно против Дадаева вся цепочка и выстроена. Не знаю, будут ли совершаться указанные в письме убийства, но Дадаева подставили профессионально. Гейдарову, я уверен, уже доложили.

— Не знаю, кто может докладывать Гейдарову, но, кроме Эфендиева, уверен, никто наших секретов не продает.

— Их могут продавать и у нас! — «успокоил» Джафаров.

— Спасибо, утешил! — генерал имел зуб на Эфендиева. — Продолжай, Тенгиз.

Генерал успокоился, он уже знал, что будет говорить Дадаеву.

— У нас были сигналы, что в кафе «Шах» продают наркотики, и теперь мы знаем это точно. Но, очевидно, был человек, который знал, что Каримов поставляет наркотики. И, если у него на руках что-то было против Каримова, несложно заставить того дать задание убийце.

— А Бовян при чем? Его зачем было убивать?

— Убийца о нас не очень высокого мнения. Он подсунул Рачику платье и драгоценности Анки и думал, что мы устроим обыск и арестуем Рачика как убийцу. Все улики налицо: труп изнасилованной Анки в винограднике, драгоценности и наркотики в квартире Бовяна…

— Он не предполагал, что мы выйдем на Анку в связке Каримов — «Шах»?

— Обычно анонимки пишут левой рукой, печатными буквами, — вмешался Джафаров. — Значит, ему не сказали, что письмо было напечатано.

— Тенгиз, вещи убитой тебе выкинули в окно специально? Кто? Как ты считаешь?

— Не убийца! Рачик случайно наткнулся на вещи и сразу все понял. Кстати, его видели у дома Каримова: видимо, искал приключений. А когда я позвонил да представился, Рачик сложил вещи в пакет и выбросил из окна в кусты.

— Избавился? — усмехнулся генерал.

— Кусты густые, место глухое. После моего ухода он рванул за пакетом — не надо забывать, что Рачик любил Анку, предлагал ей выйти за него замуж.

— А может, решил подзаработать?

— Он имеет значительно больше, чем мы все, вместе взятые.

— Будем считать, что первый тайм мы проиграли. У нас «бублик», «дырка»! — генерал был категоричен. — Надеюсь, никому не надо объяснять, чем обернется для всех присутствующих проигрыш второго тайма?

— Охрану мы обеспечим! — вмешался Джафаров.

— Надо обязательно найти того, кто использовал Каримова, — предложил Арнани.

Генерал подумал несколько секунд и подвел итоги:

— Охрану обеспечат без вас, а вы, дорогие, хоть землю ройте, но доставьте мне этого кукловода.

— А если он сидит на недосягаемой высоте? — вырвалось у Арнани.

Все деликатно пропустили его слова мимо ушей.

6

— Пройдемся? — предложил Джафаров Арнани, когда они вышли с совещания. — Землю обычно роют носом. Вот и давай проветримся перед тем, как вдыхать аппетитные запахи кухни «Шаха».

— Так все же ясно! Зачем нам «Шах»? — удивился Арнани.

— Ясно все лишь о письме. А мы с тобой должны заняться наркотиками: чует мое сердце, через них мы на очень крупную рыбу выйдем.

Они пошли в старый город пешком.

— Меня все же удивляет одна вещь! — признался Тенгиз. — Тебе не кажется странным, Мустафа, что в списке на уничтожение нет Дадаева?

— Кому он теперь нужен после такого удара? Ему не оправиться. Ты что, не понял? Первый удар нанесли именно по Дадаеву!

— Но это же случайность! Никто не мог предположить, что Анка подслушает разговор Султана. Эти три смерти случайные!

— Может, так и задумано, чтобы мы считали это случайностью? Мне кажется, что эти случайности очень хорошо организованы.

— Ты хочешь сказать, что они в любом случае были приговорены?

— Нисколько не сомневаюсь!

Когда они пришли в кафе «Шах», весь персонал был уже в сборе. Директор кафе выполнил просьбу Джафарова как приказ.

Главный администратор открыл кабинет директора.

— Вам здесь будет удобно беседовать, — юлил он с умильной улыбкой на лице. — Пообедать не желаете? В кабинете прямо стол и накроем.

— Нет. Мы желаем побеседовать с персоналом! — отказался Джафаров.

Администратор ужом выскользнул за дверь.

— С кого начнем? — спросил Арнани у Джафарова, просматривающего списки персонала. — С Анкиных подруг или с друзей Бовяна?

— О смерти Анки, я уверен, все уже знают.

— Будут более откровенны? — понял Тенгиз.

— Живым боятся навредить, а «мертвые сраму не имут», как писали в одной из книг.

— Так с кого же начнем?

— С женщин, конечно, с женщин! Их только разговори, такого расскажут, болтушки.

— А я знаю, кто болтливее женщин.

— Кто? — «купился» Джафаров, думающий, как построить допрос.

— Мужчины!

Мустафа даже не улыбнулся.

— Давай, болтливый мужчина, начнем работать! И начнем мы с кухни. Кухня знает все секреты. Кто у нас в списке? Из поварих?

— Одна Кязимова.

— С нее и начнем.

Кязимова вошла вся заплаканная.

— Знаете о смерти Анки? — спросил Джафаров.

Та только судорожно кивнула, не в силах ничего сказать.

— Вы были подругами? — подключился Арнани.

— Нет! — с трудом заговорила повариха. — У Анки не было близких подруг. Мы были в хороших отношениях.

— Кстати, об отношениях! — вмешался Джафаров. — Что было у Анки с Бовяном?

— Рачик без ума от Анки. Какое горе для него, когда узнает.

— Разве не вы собирали персонал? — удивился Тенгиз.

— Не успели, хотя директор мне дозвонился и попросил это сделать. Я всегда утром дома. Семьи нет, с братом живу, он возле кафе водой торгует.

— Расскажите об отношениях Анки и Бовяна.

— Сколько раз он предлагал ей выйти за него замуж. Я ей говорила: «Дура, бери его, хватай, денег у него навалом, будешь жить, как королева». А она мне: «Я и так — королева, а что денег навалом, так они через иглу быстро утекут».

— Вы знали, что Бовян употребляет наркотики?

— Все знают! Это его личное дело.

— Может, вы знаете, кто его снабжал наркотиками?

— Все знают! Каримов!

Джафаров обменялся с Арнани понимающим взглядом.

— А где живет Каримов, знаете? — невинно поинтересовался Джафаров.

— Теперь в аду! Прямиком туда и направился.

— Когда вы узнали о смерти Каримова?

— Вчера вечером.

— От кого?

— От Рачика Бовяна.

— Где?

— Дом Каримова неподалеку от кафе. Шла на работу, встретила Рачика, он мне и сказал.

— Он тоже на работу мимо дома Каримова ходит?

— Обычно нет, он в другой стороне живет. Я удивилась, когда встретила его.

— Судя по адресу, ваш дом тоже в стороне. Почему же вы там оказались?

— Кофточку присматривала в промтоварном.

— Можете идти! — Джафаров выключил магнитофон.

Кязимова вышла из кабинета. Тенгиз подсел к Мустафе.

— Скрывает что-то!

— Все будут врать. Вернее, часть правды, часть лжи. Такой винегрет.

— Я бы за ней посмотрел! Внеси ее в список.

— О смерти Бовяна она не знает. — Джафаров вписал повариху в список подозреваемых. — Неужели никто этого не знает?.. А ну, давай сюда администратора.

Арнани привел главного администратора кафе.

— Клянусь говорить правду, одну только правду, ничего, кроме правды, да поможет мне аллах! — с ходу заявил лукавый администратор, невинно глядя на Джафарова.

— А куда же ты денешься?.. — грубо заговорил Мустафа, так что даже Тенгиз удивленно посмотрел на него. — Сколько ты должен Бовяну?

Главный администратор побелел.

— Десять тысяч! Клянусь папой, я его не убивал.

Тенгиз посмотрел на Мустафу, как на фокусника.

— Кто тогда тебе сказал, что Рачика убили? Мы еще даже не знаем: убили его или он покончил с собой. Говори, кто?

— Сегодня утром я зашел к Рачику…

— Зачем?

— Мало денег было, хотел еще занять.

— Проиграл деньги?

— Проиграл.

— А кого встретил?

— Академика. Он мне и сказал, чтобы я к Рачику не заходил, у него милиция.

Тенгиз вспомнил знаменитого академика и возмутился.

— Врешь ты нагло! С какой стати академик воспылал к тебе любовью? Он в кафе «Шах» не ходит, вчера я с ним беседовал. Порядочный человек.

— Порядочный человек, кто спорит… — администратор потускнел. — И меня не любит… Но Рачик по его просьбе устроил меня в кафе администратором.

— Ты что, его сын? — засмеялся Тенгиз.

— Племянник его жены.

— Что тебе дословно сказал академик?

— Он дал мне пощечину и сказал: «Мерзавец, ты вчера заходил к Рачику, а через час его нашли убитым». Я поклялся папой, что не убивал, тогда он мне и сказал, чтобы я туда не заходил, у него сидит милиция… Вы меня арестуете?

— Пока нет. — Джафаров положил перед ним бланк подписки о невыезде. — Подпиши и убирайся.

Главный администратор подписал, затем спросил:

— А что я подписал? Не прочел даже.

— Подписку о невыезде.

Администратор поднялся, чтобы покинуть кабинет, но Джафаров его остановил:

— Значит, деньги заходил занимать?

— Деньги!

— А наркотики ты у него не брал?

— Я не употребляю, — не удивился вопросу администратор.

— Берут не только для употребления.

— Не брал! — администратор довольно нахально усмехнулся.

— Ну, на нет и суда нет! — тоже усмехнулся Джафаров.

Главный администратор не волновался. Ушел, не прощаясь.

— Видал миндал? — Джафаров даже возмутился. — Плюет на нас с прибором.

— Надеется на академика, что тот выручит. — Арнани задумался. — Какие академики пошли… никакой экспертизы не требуется: увидел и сразу определил — убийство.

— А экспертиза указывает на самоубийство, как и в случае с Каримовым. Никаких следов насилия.

— Займемся академиком?

— Не глупи! Ты же его сам приглашал в понятые. А перед этим с ним беседовал. У него просто не было времени убить Бовяна.

— Было!

— Он же старый, больной человек. Ну где ему справиться с Рачиком?

— Тогда остается одно: убийца был в квартире Бовяна, когда я звонил от академика.

— И выпрыгнул через окно?

— Для тренированного человека это не представляет трудности. Мы бы с тобой сделали это запросто. А у него не было другого выбора. Дверь я контролировал.

— Ты самоубийство исключаешь?

— Наркоман имеет возможность покончить с собой более приятным способом. У него нашли морфий и кокаин. Действует убийца-профессионал, не оставляет следов.

— Как же он их отключает?

— Баллончик с каким-нибудь легким газом. Выключает на минуту, очнулся, а ты уже в петле хрипишь.

— Или кровью истекаешь… Верни администратора! Вопрос ему задам.

Тенгиз сходил за администратором. Тот был спокоен.

— Я все равно не скажу, что получал наркотики. Можете меня бить.

— Бить тебя уже поздно, до пяти лет, говорят, надо этим заниматься. Ты мне вот что скажи: в последний вечер к Каримову кто-нибудь приходил в кабинет?

— Я дорожу своим местом и за солидными гостями не шпионю. А там не только место можно потерять, но и голову.

Джафаров жестом руки отослал его, и тот исчез.

— Пустой номер это кафе? — сочувственно спросил Тенгиз.

— Напротив. Обнаружили клубок, теперь надо осторожно тянуть за ниточку.

— Хорошо бы еще ниточку отыскать.

— Отыщем. Ну что, пойдем потихоньку?

— А как же остальные? — возмутился Тенгиз.

— Для чего нам остальные? Будут врать, больше ничего.

— Не может быть, чтобы ни один человек не видел, кто приходил в кафе в тот вечер к Каримову.

— Кафе имеет черный ход, через который доставляют продукты. У Каримова нашли ключ от него. Читать материалы надо, дорогой.

Когда они покидали кафе, вслед им несся вздох облегчения: пронесло. У входа Джафаров остановился, закурил, затем неожиданно предложил:

— Пойдем воды выпьем?

Тенгиз не возражал. Подошли к киоску с газированной водой.

— Хозяин, два двойных! — скомандован Тенгиз и выложил деньги.

«Хозяин», красивый юноша лет двадцати пяти, небрежно бросил их в ящик и налил два высоких бокала воды с сиропом.

— У-у, как вкусно! Молодец, честно работаешь!

Юноша очень обрадовался похвале. Джафаров не обратил внимания ни на воду, ни на «хозяина». Поставив бокал, он повел Арнани прочь и от кафе, и от будки с водой.

— Вот тебе и ниточка, Тенгиз! Но тяни ее очень осторожно.

У Тенгиза хватило выдержки не оглянуться, хотя очень хотелось.

— Ты думаешь, брат этой Кязимовой?.. Он ее послал к дому Каримова?

— А кто же еще? Кофточка была названа для отвода глаз.

— Вряд ли они имеют отношение к убийствам! — вздохнул Тенгиз.

— Никакого!

— Значит, ни одной зацепки? Трудно будет раскрыть эти убийства.

— А мы их и не раскроем! И генерал знает это лучше, чем мы. Ничего! В одном потеряем, в другом найдем. Раскроем сеть торговцев наркотиками, нам спишут и эти три злосчастных убийства. Пойми, убийства можно раскрыть либо случайно, либо из окружения убитого. А профессионала взять невозможно.

— Но раньше раскрывали!

— Чушь! Вешали несколько «мокрых» дел на одного.

— У меня еще не было политических убийств.

— А у меня были! И только одно удалось раскрыть: любовница отравила.

— Ревность?

— Бросить решил! А наши раздули как политическое убийство.

— Созналась?

— А куда денешься? Жить каждый хочет. Американский агент.

— Знаю, о ком ты говоришь! Мерзавец был первостатейный!

— Мерзавец не мерзавец, а член правительства! Каждая служба хочет доказать свою необходимость. Ваше управление списывает на одного дегенерата столько «висяков», сколько можно, а мы политические убийства раздуваем.

— Говорят, что Берия специально устраивал фальшивые покушения на Сталина.

— Не только Берия!.. Ладно, Тенгиз, хоть ты и специалист по криминальным убийствам, придется тебе вплотную заняться наркотиками. Думаю, через них мы, может быть, выйдем на убийцу.

— Мустафа, можно один нескромный вопрос?

— Знаю! Администратора «на пушку» не брал. С утра поставил наружное наблюдение, и его обрисовали. Он у нас, кстати, проходил свидетелем по одному делу о картежном притоне, на валюту играли. Ловкий, пройдоха…

7

Хозяин киоска «Воды Ломидзе» Хан Кязимов спокойно смотрел вслед двум сыщикам и даже не подозревал, что его свобода, а то и жизнь висят на волоске. Главный администратор шепнул ему утром о смерти Бовяна, но жизнь и смерть Бовяна не входили в круг интересов Кязимова, тем более тот был армянин, а Хан тайком ходил на собрания фронта национального спасения, крайне националистической организации, конечной целью которой было возрождение Великого Турана. Да и сыщики приходили, как ему сказала сестра, по поводу смерти Анки. Хану ее было почему-то жаль, может быть, потому, что она могла быть прекрасным цветком его гарема. Да и о Бовяне Кязимов знал лишь то, что он клиентам наркоту толкает за бешеные деньги. У них был общий поставщик. Разница была лишь в том, что Бовян на свой страх и риск продавал наркотики в розницу, а Кязимов продавал оптом, получая комиссионные и с той и с другой стороны. Смерть Бовяна даже радовала Хана, поскольку не стало конкурента.

Правда, смерть Каримова немного спутала карты, но Кязимов знал, что это ненадолго, связь восстановится. Поэтому он без страха смотрел вслед сыщикам.

Не один он смотрел им вслед. Как только Джафаров с Арнани скрылись из виду, из кафе, несмотря на свой солидный вес, легко выбежала Кязимова и забежала к брату в киоск.

— Ханчик, они очень интересовались, как это я оказалась вчера у дома Каримова. Я им сказала, что в промтоварный заходила, кофточку подбирала.

— Дура тупая! Промтоварный на ремонте уже два дня. Ты что, не знала?

— Вай мей! А что мне теперь говорить?

— Ничего не говори. Они тебя спрашивать не будут. Ты случайно не протрепалась, что я тебя посылал к Каримову?

— Что ты, Ханчик! Они интересовались, от кого я узнала о смерти Каримова. Я им сказала, что встретила Бовяна у дома Каримова.

— Сказала, сказала! Язык вырву, если еще что-нибудь скажешь, ненормальная.

Повариха заплакала.

— Я тебя воспитала, кормила, поила, без матери и отца, а ты, неблагодарный… Я замуж из-за тебя не вышла.

— Кому ты нужна была, толстая! После директора кто тебя взял бы?

— Директор нас с тобой обогрел и устроил. Тебе место это купил, между прочим.

— За это ты его обогревала в постели, а я вместо того, чтобы вам обоим перерезать горло, молчал.

— И молодец, что молчал. Что, плохо живем? Дом — полная чаша.

— Тебе лишь бы пожрать! Скоро поперек себя шире будешь.

— А ты хочешь ханом стать? Думаешь, не знаю, куда ты ходишь? «Великий Туран» в голове. В дурной голове.

— Не касайся своим грязным языком святого. Это выше твоего понимания, дура.

Повариха вся в слезах выбежала из киоска и скрылась в кафе. Кязимов закрыл киоск и пошел домой. Работать сегодня он больше не мог: надо было обдумать случившееся.

«Каримов был нашим с Бовяном поставщиком. Но Каримов сам товар не покупал. Значит, кто-то ему привозил. Знает ли этот кто-то о нашем с Бовяном существовании? Если знает, вопросов нет. Найдет! А если нет?..»

Настроение у Кязимова ухудшилось до такой степени, что он не заметил, как за ним почти от самого киоска идет старик в национальной одежде.

Когда старик подошел к Кязимову и что-то спросил, Хан не обратил на него внимания.

— Извини, отец, я не расслышал тебя.

— Я тебя спрашиваю: почему Каримов и Бовян умерли, а ты живешь?

Кязимов побледнел. Он понял, что появился человек, имеющий право спросить с него полной мерой. Только что Хан мечтал о появлении этого человека, а теперь он его боялся: со стариком шутки были плохи.

— Их убили не из-за наших дел! Я здесь ни при чем!

— Кто убил?

— Никто не знает! Двое сыщиков сегодня приходили. Убили еще одну красавицу, любовницу Каримова. А Бовян предлагал ей выйти за него замуж.

— Любовнице другого? — поразился старик, такое в его сознании не укладывалось.

— Неверный! Нет понятия о мужской чести.

— Всех троих убили вместе?

— В один день! Но в разных местах. Анку задушили на даче Дадаева, Каримова зарезали в ванной, Бовяна повесили. Бовяна последнего, ночью.

— Знаешь точно?

— Да!

— Хорошо! Я тебе верю, ты здесь ни при чем. Твои люди все целы?

— Все. Зачем мне было убивать Каримова? Он мне был дороже отца родного.

— Наш господин очень недоволен смертью Каримова. Большая потеря. Завтра сам приедет в город, и его люди будут расследовать это убийство.

— Я в вашем распоряжении!

— Тебе задание: узнай, с кем Каримов встречался перед смертью.

— В последний свой вечер он приходил в кафе «Шах».

— Там работает твоя сестра. Узнай, с кем он там встречался.

— Если и встречался, гость пришел через служебный вход.

— Разве вечером он не закрыт?

— У Каримова был ключ.

— Плохо. Гостя могли и не заметить.

— Я видел!

— Сквозь стены? — не поверил старик.

— Он вышел с черного хода, внимательно огляделся и быстро скрылся.

— Ты хорошо его рассмотрел?

— Так хорошо, что его описание нам ничего не даст!

— Объясни!

— Он выглядел как ты, но прыгал как молодой джейран.

— Я тоже прыгаю как молодой джейран…

— Но ходишь ты уже как старик… Прости, отец, если тебе это неприятно.

— Ты прав, а на правду не обижаются. Какого он был роста?

— Выше среднего, но таких много даже среди наших мужчин. У меня такой же, но… Это был не я.

— Жаль, что это не ты!

— Почему жаль?

— Проще! Я бы тебя сейчас убил, и больше не болела бы голова: где достать убийцу Каримова? Господин хочет с ним побеседовать.

— Не завидую я убийце…

— Ты не прав! Если все скажет, будет работать на господина. Профессионалов он уважает..

— А если нет?

— «Нет» не бывает! Все говорят. И зачем скрывать, господин платит больше всех. А как работает твоя сеть? Я хочу знать принцип работы, фамилии меня не интересуют.

— Как только я получаю информацию о времени поступления товара, я даю сигнал своим людям. Каждые десять минут ко мне подходит клиент пить воду, ставит сумку на прилавок, и пока он пьет, у него в сумке появляется товар. Через час я закрываю киоск и с деньгами ухожу на встречу с поставщиком. Покупаю новую партию, и все начинается сначала.

— Как вас не прихлопнули до сих пор, удивляюсь! — возмутился старик. — Лень со стула подняться! Стоит установить камеру, и через час все твои клиенты будут в уголовном розыске. Вместе с тобой и с твоим поставщиком. Теперь у тебя не будет такого прикрытия, как Каримов.

— Мы так привыкли работать.

— Быстро отвыкнешь! От всего отвыкнешь: от вкусной еды, от женщин, от свободы. А твоя смазливая мордашка сделает тебя женщиной. В лагере таких любят. И это в лучшем случае, если мы позволим тебе сесть…

— Прости, отец! Я весь — внимание!

— С кем из троих ты поддерживал отношения?

— Только с Каримовым. И то только деловые. Он так же, как и другие, пил воду, я брал товар и взамен выкладывал деньги.

— А те двое?

— Они у меня даже не появлялись. У них в кафе кола-шмола-лимонад.

— Это хорошо. Ты вне подозрения.

Хан хотел поведать старику о разговоре сестры с сыщиком, но воздержался. Зачем? «Никто не знает, что я посылал сестру к Каримову. Каримов должен был сказать, когда придет товар. Целый день его прождал. А старику скажешь, подумает, что я на подозрении, прекратит со мной все отношения, а то и… Ему перерезать глотку что стакан вымыть. Утрою внимание, и все будет в порядке».

Со стороны посмотреть: беседуют отец с сыном. Но оба они не заметили, даже опытный старый убийца, верный раб босса наркомафии республики, что беседуют под пристальным взором Джафарова.

Завернув за угол, так что Кязимов не мог уже их видеть, Джафаров с Арнани остановились.

— Есть какие-нибудь факты участия Кязимова в наркобизнесе? — спросил Арнани.

— Никаких!

— Тогда…

— Я использовал нашего внештатного сотрудника…

— Сексота?

— Скорее, внешсота. Сексот был, когда секса не было, а сейчас неправильно поймут… Сестра и брат Кязимовы остались одни, когда ей было пятнадцать лет, а брату десять. Их пригрел директор кафе «Шах», сам понимаешь, с какой целью. Он до сих пор ее навещает, когда брата нет дома. Сестра заменила брату и мать и отца, любит его безумно и подчиняется беспрекословно.

Арнани не надо было долго объяснять, чтобы понять суть дела.

— Я останусь, послежу за ним: кто приходит к нему, куда сам ходит.

— Нет! Ты пойдешь в управление и организуешь группу, один ты с этим не справишься. Я останусь следить за ним, так как лучше меня город никто не знает. Я могу пройти его весь из конца в конец одними проходными дворами.

Арнани ушел в управление, а Джафаров проходными дворами прошел в кафе «Шах». Старый бандит сразу привлек его внимание. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять: они охотятся за одним зверем. Джафаров никогда не выходил в город без специальной фотоаппаратуры, а поскольку со стариком никогда прежде не пересекался, несколько раз сфотографировал его в разных ракурсах. Джафаров сразу сообразил, что старику на глаза показываться нельзя: тот сразу все поймет и исчезнет, а этот участок наркосети будет мгновенно заменен на другой. Нет, надо исчезнуть из поля зрения, чтобы притупить бдительность старика. Конечно, можно было размножить фотографии и разослать их по управлениям районных КГБ, но Джафаров знал, что у наркомафии везде свои информаторы, а то, что старик — не мелкая сошка, Джафаров чувствовал сердцем.

Специальной звукозаписывающей аппаратуры Джафаров не имел, чем был всегда недоволен, и не раз поднимал этот вопрос перед начальством, но у того были свои пристрастия. Одиночная охота не приветствовалась, начальство любило размах, масштабность, против чего Джафаров и не возражал: профессионально может следить только группа, но сколько случайных встреч происходит, когда следишь за одним, а появляется зверь еще крупнее! И Джафаров с завистью смотрел американские фильмы, где детектив лихо устанавливал подслушивающие устройства с качественной записью звука.

Поэтому Джафаров только наблюдал издалека за разговором старика с Кязимовым, не смея приблизиться к ним…

Старик между тем обговаривал с Ханом новую схему распространения наркотиков.

— Через твою будку будут идти только деньги, от тебя и к тебе. Я сам, лично, оборудую тайники. У каждого твоего агента будет свой тайник…

— Прости, отец, но ты меня за мальчика держишь! — обиделся Хан. — Я — не фраер. Я сам организовал сеть распространителей и сам буду отвечать за каждого. А вы хотите через тайники вычислить моих распространителей…

— Хорошо! — охотно согласился старик. — Ты отвечаешь головой. Но поверь моему опыту, твоя система распространения — детский лепет. Возьмут вас голыми руками. Ты с поставщиком будешь расплачиваться, как я тебе сказал, и не смей спорить. За поставку отвечаю я, а дальше — дело твое, рискуешь ты своими деньгами… И головой! — добавил он, подумав. — Вообще мы перейдем с тобой на тайник. Получишь в нем товар, оставишь деньги. За тобой будут следить.

— Устраивает! — согласился Хан.

— В понедельник, среду, пятницу в десять утра жди сигнала. К тебе подойдет человек, передаст привет от отца, выпьет воды и уйдет. Это значит: тайник загружен, можешь действовать. И не дай тебе аллах следить за тайником.

— Не беспокойся, отец!

— Описание тайника доставлю тебе я сам.

— Когда?

— Завтра! Но встреча не в твоей будке.

— У меня киоск! — обиделся Хан.

— Один черт: киоск, будка. В час дня пойдешь обедать домой…

— Я в кафе «Шах» обедаю!

— Меня твой обед не интересует. Пойдешь домой, по дороге увидишь меня. Ко мне не подходи, мы встречаемся в первый и в последний раз. Если я и встречусь с тобой, сам знаешь, зачем… Пойдешь за мной на расстоянии, и я приведу тебя к тайнику.

Старик быстро нырнул в проходной двор, где скрывался Джафаров, и тому едва удалось остаться незамеченным. Джафаров понял, что не он один знает проходные дворы.

Старик ушел, и следовать за ним было не только бесполезно, но и опасно. Джафаров зря своей головой не рисковал. Тем более что он давно уже понял, что восстанавливаются связи Каримова, смерть не должна мешать бизнесу. Значит, как минимум еще одна встреча состоится. Вот ее он проморгать не имел права. Следовательно, придется задействовать весь свободный состав не только уголовного розыска, но и КГБ, а может, только одного КГБ. Джафаров знал, что многие работники уголовного розыска живут не по средствам.

Кязимов шел домой, и вести его было легко, видно, тому и в голову не могло прийти, что его уже «пасут».

Арнани появился рядом.

— Можете быть свободны, товарищ майор! Мы его поведем.

— Ведите! А я подготовлю свою группу на завтрашний день.

Джафаров ушел в сторону и по дороге мысленно подбирал людей, которым можно было доверить и жизнь и кошелек. Теперь таких осталось ой как немного. Завтрашний день должен стать решающим, Мустафа чувствовал, что только через старика он выйдет на верхушку наркомафии.

8

Ликвидатор достал из тайника плотный конверт и пошел искать укромный уголок, где бы ему не помешали.

В старом тенистом скверике он увидел скамейку, одиноко стоявшую среди кустов. Кто, кроме влюбленных, мог ее сюда поставить? Но поскольку было еще достаточно светло, скамейка пустовала.

Ликвидатор по привычке огляделся. Все дышало спокойствием и безопасностью. Вскрыв конверт, Ликвидатор достал из него пачку цветных фотографий, сделанных мастером-профессионалом. На каждой фотографии была изображена молодая красивая женщина, занимавшаяся сексом с красивым юношей. Столь откровенные и разнообразные позы вызвали довольную улыбку Ликвидатора. Он вспомнил, сколько сил и средств ему пришлось приложить, чтобы заманить эту парочку в специально оборудованную квартиру, где можно было не торопясь снять все любовные сцены.

В конверте были не только фотографии, но и негативы, и Ликвидатор был уверен — ни одной лишней фотографии не напечатано.

Ликвидатор спрятал негативы в карман, оставив в конверте только фотографии, и пошел по известному ему адресу, где проживала изображенная на фотографии особа, не забывая приволакивать ногу, запоминающаяся деталь для того, кто захочет его запомнить.

Новый дом в центре города был построен исключительно для работников ЦК партии, вернее, для их домочадцев и родственников, поскольку все члены ЦК имели шикарные особняки. В таком престижном доме и жила необходимая Ликвидатору женщина.

На звонок дверь открыла особа, изображенная на фотографии.

Красавица видела перед собой старика в поношенной одежде и в темных солнцезащитных очках. Старик держал перед собой конверт.

— Вы не ошиблись адресом? — усмехнулась женщина, уж больно не сочетался вид старика и ее квартиры.

— Просили передать вот этот конверт лично вам в руки, — пропищал неожиданно детским голоском старик.

Красавица только что вернулась из бассейна и еще не успела раздеться. Она взяла конверт, достала из сумочки десять рублей и протянула их старику.

— Возьмите, пожалуйста!

— Спасибо, красавица, никогда не забуду твою доброту! — униженно поблагодарил Ликвидатор, затем повернулся и пошел, приволакивая ногу, чтобы вызвать еще большую жалость к себе.

Если бы красавица могла видеть, с какой молниеносной быстротой «старик» сбежал по лестнице!

Но красавице было уже не до старика. Пожалуй, разверзнись перед ней пропасть, она меньше бы испугалась и удивилась, чем когда открыла конверт и достала цветные фотографии. Они предвещали ей конец блестящей жизни, бедность, унижения и вереницу жадных липких рук. Красавица почувствовала, что ноги ее не держат, и с трудом доплелась до кресла возле столика с телефоном. Упала в него и долго не могла унять дрожь в ногах.

И тут зазвонил телефон.

Женщина смотрела на него как на врага, как на источник величайшей опасности в ее жизни, от которого никуда уже не уйти, не спрятаться. Одна-единственная ошибка, и расплата не заставила себя ждать. А теперь шантаж на долгие годы, платить, платить, платить!.. И хорошо, если только деньгами.

Красавица дрожащей рукой взяла телефонную трубку.

— Алло!

— Как тебе понравились снимки? — безжизненный бас лишал ее воли.

— Сколько? — спросила она едва слышно.

— Что «сколько»? — Ликвидатор играл с ней, как кошка с мышкой.

— Денег сколько? — грубо закричала женщина.

— Эти фотографии бесценны, произведения искусства!

— Сколько ты хочешь? — забилась в истерике красавица, не сдерживая слез.

— Денег мне не нужно!

— Чем мне расплатиться с тобой? Натурой?

— Завтра утром приезжает Али Мансуров! Тебе это известно?

— Известно! И ты знаешь, что я — младшая жена Али! И тебе известно, что меня ждет, если Али увидит эти фотографии!

— Хорошо, что ты это понимаешь!

— Не уничтожай меня! — плакала красавица. — Я готова платить тебе всю жизнь, и тем, чем ты хочешь.

— Мне нужна от тебя одна-единственная услуга. После этого я оставлю тебя в покое и отдам негативы.

— Я согласна! Говори! — сразу успокоилась красавица.

— Мне нужно посмотреть бумаги в портфеле Мансурова!

— Сумасшедший! Это невозможно! — закричала в отчаянии женщина. — Он никого никогда не подпускает к своему портфелю.

— Молчи и слушай! — приказал Ликвидатор. — Любыми средствами, их выбор я оставляю за тобой, ты должна вытащить Али Мансурова купаться в свой бассейн. В крайнем случае вызови его на соревнование: кто быстрее проплывет двести метров. Если ты удержишь его вне раздевалки хотя бы пять минут, я исчезну из твоей жизни, и ты будешь вспоминать меня, как жуткий сон. Договорились?

— А что будет с охранником? — тихо спросила красавица, уже зная ответ.

— Что тебе ближе — твоя жизнь или жизнь охранника? Он получает хорошее жалованье за риск. И он вооружен.

— Но если ты украдешь бумаги, Али все равно будет меня подозревать… — расплакалась младшая жена. — Все равно мне жизни не будет.

— Не волнуйся. Я больше твоего заинтересован, чтобы Мансуров ничего не заметил. И охранник через пять минут придет в себя, будет молчать, не дурак.

— Зачем тебе эти бумаги? — спросила красавица. — Что в них может быть для тебя?

— Моя жизнь!

Женщина успокоилась, такой расклад ее устраивал. Карьера любовника ее не интересовала.

— Я согласна! — сказала она, совершенно успокоившись. — Но как я получу негативы?

— Старик принесет!

И женщина сразу вспомнила старика, вестника несчастья.

— Могу я тебе верить?

— У тебя нет выбора! — жесткий ответ опять поверг ее в отчаяние.

— Хорошо, хорошо! — закричала она, опять впадая в истерику.

— Успокойся! — приказал ей Ликвидатор. — И запомни: если ты вздумаешь все рассказать Али Мансурову, я пошлю снимки не только ему, а и твоим родителям, всем знакомым, развешу по городу…

— Нет-нет! — стала умолять красавица. — Я все сделаю, как ты велишь.

— Слушай сюда! — Ликвидатор решил поставить все точки над «и». — Если меня встретят в бассейне выстрелами, ты умрешь в этот же день! Мои люди сведут с тобой счеты. Я не шучу!.. Когда Мансуров приедет к тебе?

— С утра он заедет в гостиницу, а потом сразу же ко мне. Говорит, соскучился. — И женщина зарыдала от ощущения своего предательства.

— Вечером у него совещание. До обеда ты должна вытащить его в бассейн.

— Но он может приехать ко мне без портфеля.

— Мансуров не расстается с ним, даже когда спит. Этого не бойся. Бойся того, что он не поедет с тобой плавать. Тогда тебе конец.

Ликвидатор повесил трубку. Он был доволен. Все шло по плану, как было им задумано.

А женщина с ужасом ждала наступления следующего дня и думала, сколько же ей потребуется выдержки и актерского мастерства, чтобы обмануть Али Мансурова, чьей младшей женой она согласилась стать, не подумав, чего это ей будет стоить.

Али Мансуров, сорокалетний руководитель западного округа, прибыл на совещание в превосходном настроении. Гейдаров позвонил ему перед отъездом и говорил с ним очень ласково, даже позволил себе намек, что теперь он первый кандидат на пост преемника руководителя страны.

Дадаев пал или почти пал. Разведка донесла, что у него на даче был обнаружен труп молодой женщины, официантки, а его любимец Каримов покончил жизнь самоубийством или был зарезан. И имя Каримова связывают с наркомафией.

Более прекрасных новостей и придумать было нельзя. Побольше бы таких.

Правда, было одно неприятное сообщение: КГБ республики официально сообщило, что на него, Мансурова, готовится покушение. И что необходимо принять самые строгие меры, в частности, взять свою, проверенную охрану и во время пребывания в городе никуда без охраны не отлучаться.

Мансуров был любвеобильным мужчиной, и в каждом городе, где ему приходилось работать, он имел жену, а то и две. Столица не была исключением: самая младшая и самая красивая жена жила в столице и нетерпеливо ждала его приезда. И он тоже рвался к ней. Соскучился. А многочисленной охране рот не заткнешь. И не потому, что Мансуров боялся пересудов, сплетен, разговоров. Он побаивался лишь своей законной жены, которая была племянницей Гейдарова.

Единственным выходом из создавшегося положения было одно: взять своих проверенных людей на встречу с младшей женой. Ее он «выудил» из бассейна на республиканской олимпиаде, когда ей еще не было и шестнадцати. Такие мелочи, как возраст, не остановили могущественного руководителя, он сделал пловчиху своей младшей женой и регулярно, раз в неделю, летал в столицу «по делам». Правда, последний год старшая жена пожаловалась дяде, что ее супруг совершенно не бережет себя, а работа на износ долго не может продолжаться. В результате количество полетов в столицу уменьшилось: в лучшем случае удавалось это сделать раз в месяц, а то и реже.

Оставив вещи в гостинице ЦК, Мансуров немедленно позвонил своей младшей жене и засюсюкал:

— Солнышко мое ненаглядное! Соскучился я по твоим жарким лучам. Ты ждешь меня?.. И уже побывала в ванной? Поплавала?.. Что, поплаваем вдвоем? В бассейне?.. А что, это идея! Пошлю сейчас человека, выгоним всех, будем только вдвоем… Хорошо. Собирайся!

Мансуров вызвал начальника своей охраны. Ахмад, двухметровый гигант, был предан Мансурову, как говорится, не на жизнь, а на смерть. Ахмад был в спец-войсках, там научился убивать, да так хорошо, что дома одним ударом убил жену, когда та не так ему что-то сказала.

— Ахмад! — приказал Мансуров. — Возьми людей и освободи мне бассейн «Спартак». Часа на три. Я буду там плавать. Да, захвати с собой вино, фрукты и все остальное. На всех.

Для Ахмада Мансуров был богом, который избавил его от заслуженного наказания. Слово Мансурова было теперь законом для Ахмада. Поэтому, взяв с собой трех самых смышленых парней из охраны, он поехал в бассейн.

Директор с возмущением отказалась освободить бассейн. Тогда Ахмад приставил к ее лбу пистолет и шепнул на ухо:

— Считаю до трех, потом твои куриные мозги будут собирать со стены. Раз…

У директора были дети, и она не захотела оставить их сиротами. А то, что эта человекообразная обезьяна выстрелит, у нее не было ни малейшего сомнения.

По местной трансляции директор, стараясь, чтобы не дрожал голос, сделала объявление:

— По техническим причинам бассейн закрыт. Прошу всех тренеров срочно вывести свои группы из здания бассейна! Повторяю… — и повторила еще три раза. Затем, в сопровождении Ахмада, которому едва доставала до груди, обошла все здание бассейна.

Тренеры, бросая почтительные взгляды на гиганта, поспешно выводили свои группы из бассейна. Один из них, не выдержав напряжения, бросился к директору:

— Бомбу подложили?

— Бомбу, бомбу! — успокаивая себя и вновь ощущая свою значимость, говорила директор.

Бассейн освободили за пятнадцать минут.

— Прекрасный результат! — радовалась директор, заискивающе глядя на Ахмада. — Заодно учение провели..

— В одном американском небоскребе провели учение по атомной тревоге. Здание опустело за десять минут. Но там удивились еще больше, когда после работы здание небоскреба опустело за пять минут.

— На то они и империалисты! — парировала директор. — А у нас работу любят.

Директор, как капитан тонущего корабля, покинула здание бассейна последней.

— Уходите! — приказала она стоявшим неподалеку тренерам и ученикам. — Занятия начнутся только после обеда.

Никому не хотелось торчать на улице четыре часа, и потихоньку все разошлись.

Ахмад с охранниками разгрузили машину, приготовили все для приятного времяпрепровождения, а затем методично и внимательно осмотрели весь бассейн, каждую комнату, каждый шкаф, заглянули в каждый уголок.

Мансуров заехал за своей младшей женой, но сам не стал подниматься, а послал охранника: посчитал неудобным самому идти за женщиной. Кроме своей отборной охраны, его сопровождала машина с сотрудниками «девятки». А незнакомых людей Мансуров стеснялся.

Младшая жена, источая радость от предвкушения встречи, с любимым мужем, сверкая красотой и молодостью, выпорхнула из подъезда дома и через мгновение оказалась в объятиях повелителя.

— Ты не представляешь, как я по тебе соскучилась! — шепнула она ему на ухо.

По ее виду нельзя было догадаться, что она провела прескверную ночь, пытаясь найти выход из создавшегося положения. Глаза ее сияли любовью, а не предательством, хотя лишь за пятнадцать минут до выхода из дома она имела очередной неприятный разговор.

Тот же безжизненный бас спросил ее:

— Уговорила?

— Да! — спокойно ответила младшая жена. — Через полчаса мы будем в бассейне.

— Умница! Если ты победишь в заплыве на двести метров, тебя ждет денежный приз в размере десяти тысяч рублей.

И это обещание, как ни странно, совершенно ее успокоило. И следа не осталось от волнения.

«Три вещи не оставляют следа: птица в воздухе, рыба в воде, мужчина в женщине». Так говорят на Востоке.

У входа в бассейн машины встретил Ахмад.

— Все в порядке, шеф! — шепнул он Мансурову. — Каждую дырку лично проверил.

Мансуров передал в руки Ахмада портфель.

— Глаз не спускай! Лично отвечаешь за бумаги! Кое-кто не пожалел бы жизни, чтобы в них заглянуть.

При этих словах женщина изменилась в лице, но быстро справилась с волнением.

Рядом с зеркалом воды пятидесятиметрового бассейна был расстелен огромный персидский ковер ручной работы, на котором стоял низенький, из черного дерева складной столик и лежали большие пуховые подушки. Стол был уставлен яствами и кувшинами вина. Чуть поодаль, как напоминание о супружеских обязанностях, лежала водяная постель, устланная кашемировой шалью.

Сотрудники «девятки» остались вести наружную охрану и охрану первого этажа. Личная гвардия Мансурова охраняла все входы и выходы непосредственно в бассейне. Но и личная, проверенная охрана была расположена Ахмадом так, чтобы все внимание ее было направлено на внешний обзор. При желании, конечно, можно было сойти с обусловленного места и посмотреть, как развлекается господин, но это желание могло быть последним в жизни. Каждый из охранников это знал, а поэтому не держал даже в мыслях.

Мансуров и его жена остались одни. Мужчина мгновенно разделся, а его жена какое-то время медлила. Ее подавляла громадность помещения, и она вспомнила, что именно в таком зале бассейна ее несколько лет назад изнасиловал так называемый «муж». Она не обманывала себя и знала, что является лишь его наложницей. Женщина опять почти физически ощутила тот роковой час, когда после изнурительных соревнований Мансуров, в прошлом известный пловец, оставил ее в бассейне, чтобы показать, как надо плавать. Показал.

— У тебя что, прыщи на теле? — пошутил Мансуров.

— Извини, дорогой, задумалась, на тебя любуясь!

И она тоже разделась догола. У Мансурова засверкали глаза при виде ее прекрасного тела. Он подошел к ней вплотную.

— Помнишь тот день? — напомнил он ей первую «встречу».

— Помню, мой дорогой! Это был самый счастливый день в моей жизни. Я тогда обрела тебя!

Мансуров даже не вспомнил о супермодной водяной постели и грубо повалил жену на дорогой персидский ковер. А красавица вновь тоскливо смотрела на потолочные балки перекрытия, не испытывая ничего, кроме отвращения.

Обладание красивой женщиной всегда вызывало у Мансурова прилив сил. И просыпался отменный аппетит.

— Садись к столу, будем пировать! — приказал он.

— А ты не хочешь поплавать? — предложила младшая жена, вспомнив о своих обязательствах перед обладателем страшных фотографий.

— Пока не хочу! — отрезал Мансуров. — Есть хочу, пить хочу!

И они присели к столику.

Все удовольствие от вкусной еды красавице портили мысли о тех невероятных карах, которыми ей пригрозили за невыполнение взятых обязательств.

— Ты совсем не занимаешься спортом! — упрекнула она Мансурова.

— Тоже мне, спорт! Политика — это спорт! Всем спортам спорт!

— У тебя брюшко стало появляться! — младшая жена с беспокойством следила, как Мансуров стакан за стаканом вливает в себя вино. — Уверена, что ты меня на двухсотметровке не обгонишь. Дыхания не хватит!

— Девочка моя! — обиделся Мансуров. — Я каждый день плаваю и играю в теннис!

— Спорим? — заводила Мансурова младшая жена.

— На что хочешь?

— Если я тебя обгоню или мы приходим ровно, ты покупаешь мне машину.

— Я тебе оплачиваю все, зачем тебе машина?

— Для престижа! Престижный дом, импортная машина!

— А, даже импортная? Для этого тебе придется крепко потрудиться.

— Тремя стаканами вина ты мне уже дал фору.

— Пью четвертый бокал за наше пари! — и Мансуров влил в себя еще стакан вина, заев его большим куском пахлавы.

Когда он встал с подушек, его сильно покачнуло. Глядя на него, младшая жена забыла о своих обязательствах и машинально произнесла:

— Может, не надо?

— Надо, надо! Я докажу и тебе и себе, что я в форме, в хорошей форме!

И он решительно направился к тумбам бассейна.

Младшая жена вдруг вспомнила, чем ей грозит отказ от соревнования: пожизненным отлучением от всех благ и радостей. И это — в лучшем случае, а в худшем — смерть!

Она решительно направилась к тумбам, готовая к борьбе за победу в этом заплыве, чего бы это ей ни стоило.

— Считаю до трех! Внимание: раз, два, три!

Несколько долей секунды младшая жена выиграла, потому что раньше сумела войти в воду и набрать скорость. Но Мансуров был не из тех, кто легко уступал лидерство. Проиграв на старте, он мощно наращивал скорость, несмотря на неприятную тяжесть в желудке, да и винные пары мешали. Только первые сто метров младшая жена шла впереди, на третьей пятидесятиметровке Мансуров ее догнал, стал обгонять, но тут силы ему изменили — слишком много он съел и выпил, и единственное, что удалось Мансурову, так это прийти к финишу одновременно с младшей женой.

А она выложилась не потому, что хотела заработать десять тысяч. Она утверждалась, хотела почувствовать себя самостоятельным человеком, а не безмолвным придатком могущественного господина.

«Выиграла!» — радостно улыбнулась она.

«Вместе!» — удовлетворенно подумал Мансуров.

Младшая жена выиграла соревнование, но проиграла жизнь, а последняя мысль Мансурова оказалась вещей.

Мощный разряд тока лишил их сознания, и они вместе опустились на дно бассейна.

Более трех часов охрана не смела войти в зал. Когда Ахмад все же осторожно вошел туда, он настолько поразился исчезновению своего любимого шефа, что застыл на несколько секунд на месте, но потом выстрелом из пистолета поднял тревогу.

Своего шефа и его младшую жену они обнаружили на дне бассейна, но попытки привести их в чувство не увенчались успехом.

Двое рабочих, нанятых Ликвидатором, за «бешеные», по их мнению, деньги, трудились всю ночь, чтобы к утру подвести скрытую проводку. Толстый провод соединил металлические части бассейна с распределительным щитом, где на фазе было 370 вольт. Мокрые тела идеально проводят ток. А в воде достаточно только потерять сознание.

Ликвидатор щедро расплатился с рабочими и, кроме денег, выдал им по бутылке спирта. Правда, забыл уточнить, что спирт метиловый.

Пока рабочие занимались проводкой, Ликвидатор подготавливал себе незаметное убежище и путь к бегству.

Место, где можно было скрыться во время проверки помещений, Ликвидатор устроил себе быстро, передвинув только платяной шкаф и закрыв им вместительную нишу.

Поиск безопасного пути к бегству занял куда больше времени. Грамотная охрана здания, а Ликвидатор не сомневался в профессионализме «девятки», перекрывала все мыслимые пути к отступлению, а у Ликвидатора был строгий приказ: имитировать несчастный случай. Только к утру Ликвидатор справился с этой задачей: в полуподвальном помещении, где располагались технические службы, был туалет, небольшое окно которого выходило на глухую стену соседнего здания. Окно изнутри было забито досками, а снаружи забрано металлической решеткой. Ликвидатор решетку и доски посадил на шарниры с запорами, так что внешне ничего не изменилось. Только вблизи можно было увидеть, что решетка открывается. А щит из досок в любом случае выглядел как наглухо забитый.

За окошком, в двух метрах от глухой стены, росли густые кусты. Достаточно было нырнуть в них, а далее… «огородами, огородами и к Котовскому».

Бассейн контролировался телекамерой, и Ликвидатор решил воспользоваться ею, к тому же монитор находился в маленькой комнатенке в нужном помещении рядом с подготовленным выходом.

Единственным опасным местом оставался силовой щит. Но стопроцентной безопасности не бывает даже при переходе улицы — Ликвидатор лично видел, как пьяный водитель не справился с управлением и наехал на мирных граждан, стоящих на тротуаре.

Силовой щит располагался у выхода из полуподвала, и охранник, поставленный там, без труда обнаружил бы постороннего. Но Ликвидатор знал, что бдительности хватает лишь на первые тридцать минут, затем кажущееся спокойствие и безопасность притупляют внимание. Наверняка охранник отойдет покурить с другим охранником, заодно поболтать о том, о сем… Тогда можно улучить момент и отключить от фазы провод, обрезав его видимую часть. А там ни одна экспертиза не обнаружит скрытой проводки, если не ломать покрытие.

Все устроилось как нельзя лучше.

Ликвидатор предложил рабочим выпить на свежем воздухе, на травке в маленьком парке рядом с бассейном, у одного из немногочисленных фонарей. Ликвидатор сам разливал по стаканам. Так уж получилось, что рабочие получили метиловый спирт, а Ликвидатор умудрился налить себе водки из пузырька в рукаве. Выпили, и тут Ликвидатор вспомнил, что ему осталось доделать еще одну работу. Он предложил ребятам продолжить пока без него, а он присоединится позже и принесет еще бутылку водки, которую присмотрел в одном из кабинетов бассейна. Рабочие не возражали, решив, что им больше достанется.

Когда Ликвидатор вернулся, оба рабочих были в плохом состоянии. Единственное, что он сделал для них, — это облегчил их карманы от тех денег, которые сам им и дал. Не надо давать следствию лишнюю ниточку в руки.

Перетащив умирающих в глубь парка, Ликвидатор устроил им уютный уголок с бутылками и стаканами и не забыл стереть свои отпечатки пальцев. Ликвидатор надеялся, что рабочих найдут еще не скоро.

Спрятаться от персонала бассейна не представляло труда, а когда появился Ахмад со своими парнями, Ликвидатор удалился в приготовленный тайник, где и пробыл некоторое время. Малоприятная минута ждала Ликвидатора, когда охранники открыли и исследовали шкаф, за которым он прятался. Хорошо, что у них не было собаки.

Зато после Ликвидатор вознаградил себя просмотром порнофильма с натуры, что доставило ему массу удовольствия. Единственное, о чем можно было пожалеть, что у него не было видеомагнитофона. Цены не было бы этой пленке. Зрелище достойно не одного зрителя.

Ликвидатор хорошо отрепетировал свой отход. Как только приехал Мансуров, он включил рубильник и сидел перед монитором, держа палец на кнопке включателя.

Огромное удовольствие ему доставили соревнования в плавании. Впервые он смотрел на состязание, где призом была смерть.

Минут пять он смотрел на неподвижные тела на дне бассейна, испытывая при этом непонятную горечь от смерти женщины. Он не любил убивать женщин и детей.

Далее действовал автоматически: пробрался к щиту, снял с фазы шину, смотал провод, спрятал его и бросился в туалет.

Через несколько минут, защелкнув за собой деревянный щит и металлическую решетку, он нырнул в кусты и, пригибаясь, бросился в парк.

Скоро он был недосягаем для «девятки» и личной охраны Мансурова. В запасе у него оставалось еще как минимум два часа.

9

Группа Джафарова плотно обложила Хана Кязимова. Мустафа взял своих лучших сотрудников, чье ремесло сыска довел до искусства.

Хан, естественно, ни о чем не догадывался, между тем каждый его шаг снимался на фото- и телекамеры, в киоске были установлены незаметные микрофоны. А Кязимов был по другой части. Кроме «Великого Турана», в его голове ничего не было. И с наркомафией он связался лишь для того, чтобы добывать деньги для политической деятельности, а в его сеть распространения наркотиков входили исключительно политические соратники. В общем, они повторяли путь и ошибки своих политических противников из числа коммунистов, которые тоже занимались бандитизмом и экспроприациями в начале своей политической деятельности.

Конспирация у националистов была доморощенной и примитивной. Хан позвонил всем своим соратникам и назначил им встречи. С одиннадцати до часа они с интервалом в двадцать минут должны были подойти к киоску «Воды Ломидзе» за новыми инструкциями. Хан их ждал.

Ждали их и люди Джафарова. Они засняли, как Кязимов звонил своим людям, причем каждый раз звонил из другого автомата.

Но эта предосторожность были излишней. Все распространители наркотиков за два часа попали под наблюдение КГБ.

Записанные разговоры Хана с коллегами были настолько похожи, что, казалось, были записаны под копирку. Разными были только голоса, а слова многообразием не отличались.

— Система меняется! — говорил Кязимов. — Будешь приносить в киоск деньги, а получать товар в тайнике.

И каждый из агентов абсолютно одинаково возмущался:

— С ума сошел? Зачем менять?

На что Кязимов таинственным тоном сообщал:

— Так надо! Приказ сверху!

Каждого агента фотографировали и отслеживали. Джафаров руководил людьми по рации из автомобиля. Через два часа группа Джафарова уменьшилась на десять человек. Но он решил, что для выполнения задания оставшихся ему хватит, и не стал запрашивать подкрепления.

Ровно в час Кязимов закрыл свой киоск и пошел по направлению к дому. Джафаров удивился: он знал, что в перерыв Кязимов идет обедать в кафе «Шах», где ему готовит сестра.

— Ребята, максимум внимания и осторожности! Не светиться! Объект идет на важную встречу!

Старик появился внезапно, как из-под земли. Джафаров с трудом узнал его, так он изменился: вместо национальной одежды на нем был черный костюм, волосы, борода и усы были аккуратно подстрижены. Кязимов, также не сразу узнавший старика, покорно пошел за ним.

Старик мотал группу по пустынным улочкам, но в сумку Кязимова удалось вмонтировать маленький радиомаячок, и визуально вести объект не было никакой надобности.

Старик вывел Кязимова к аллее почетного захоронения руководителей партии и правительства. У входа в аллею он купил большой букет цветов и подошел с ними к могиле предшественника Гейдарова. Рядом с памятником стояла огромная ваза для цветов. Старик положил цветы в вазу и одновременно сдвинул ее по оси в сторону. Джафаров увидел в бинокль, как старик показал Кязимову большое и вместительное отверстие под вазой. Тайник был оборудован на высочайшем уровне. Джафаров отдал должное умению старика — опыт есть опыт. Никому и в голову не пришло бы искать тайник у могилы усопшего руководителя партии и правительства. С двух сторон аллея просматривалась метров на пятьсот — идеальное место для тайника. А кто будет проверять пришедшего поклониться праху одного из правителей страны?

Джафаров дал команду своим:

— Кязимова оставить, все внимание на старика. Не упустите — он хорошо знает город.

Недаром Джафаров отбирал людей в группу поименно. Опытный преступник неоднократно проверял, нет ли за ним «хвоста», но ни разу он не заметил ни любопытного взгляда, ни замедляющего шаг прохожего, ни назойливой автомашины. «Прохожие» в укромном уголке переодевались, а то и надевали парики, автомашины мгновенно меняли номера и «пассажиров». Профессионалы знали свое дело.

В конце концов старик привел Джафарова к ювелирторгу. Судя по тому, с каким почтением вахтер бросился открывать перед ним дверь, старик был здесь желанным гостем, а может, и одним из хозяев. Тот оправдал надежды вахтера и сунул ему в руку бумажку, и, очевидно, не мелкую купюру, судя по радости, вспыхнувшей на лице вахтера. Затем старик прошел в кабинет директора ювелирторга, Соломона Тика. Джафаров хорошо знал этого человека, его связи с могущественными людьми республики. Просто так его не допросишь.

Но у Джафарова мелькнула интересная мысль: беседуя с одной из добровольных помощниц КГБ, Джафаров по ее описанию вычислил, что одним из любовников Анки был Соломон Тик. Кроме него, вряд ли кто мог подарить Анке бриллиантовый гарнитур. Каримов платил ей деньгами и купил квартиру, но на подарки не тратился, считал, что она и так ему дорого обходится.

Поэтому Джафаров быстро съездил в управление уголовного розыска и взял под расписку принадлежавшие Анке бриллианты. Теперь была причина навестить директора и познакомиться с ним поближе.

10

Арнани закрыл последнюю страницу материалов по делам трех убийств. Явное убийство вырисовывалось лишь в одном случае: Анка была удушена тонким шнуром, таким же, на котором обнаружили повесившегося Бовяна. Эксперты склонялись к версии, что Каримов и Бовян покончили жизнь самоубийством. В это Арнани не верил, слишком многое связывало их с анонимным письмом. У Арнани вызывал сомнение лишь Бовян, по материалам дела которого выходило, что он здесь сбоку припека: хотели на него «навесить» убийство Анки, потому и вещи с драгоценностями подбросили, и самоубийство сымитировали.

Телефонный звонок предвещал неприятности. Звонил генерал:

— Арнани! Немедленно ко мне!

В кабинете генерала уже сидели его заместители и парторг.

— Разрешите войти, товарищ генерал?

Генерал махнул рукой, что означало: входи, раз вызвали. Его грозный вид не предвещал ничего хорошего.

— Мансурова нашли мертвым в бассейне «Спартак». Вместе с любовницей.

Все присутствующие смотрели на Тенгиза с такой укоризной, будто он лично, своими руками утопил вельможу.

— Убит? — спросил Арнани.

— Похоже на несчастный случай, — вздохнул генерал, — если бы мы не знали, что на него готовится покушение. Поезжай туда, дорогой, и посмотри опытным взором.

Остальные отвели глаза.

«Готовят мне роль „козла отпущения“, — подумал Арнани.

— Ты не знаешь случайно, где найти Джафарова? — спросил генерал.

— „Пасет“ Кязимова, выявляет сеть торговцев наркотиками.

— В этом он спец! — вздохнул генерал. — Что же вы, ребята, убийства не можете предотвратить?

— Охранять лучше надо! — брякнул Тенгиз.

— Свободен! — пресек ненужные разговоры генерал.

У входа в бассейн Арнани встретил заместитель начальника „девятки“ и отвел его в сторону.

— Тенгиз, дорогой! Мне кажется, что это несчастный случай.

— Сразу с двумя? — не поверил Арнани. — Посмотрим!

— Посмотри, дорогой! Должен быть несчастный случай! Ну сам посуди: кто его мог убить? Охрана была такая, что мышь незамеченной не проскользнула бы.

— Хотелось бы посмотреть схему размещения постов.

— Это мы тебе враз устроим.

Тенгиз вошел в зал бассейна. Здесь ничего не трогали, только трупы уже увезла „скорая помощь“, вызванная Ахмадом. Личная охрана Мансурова со скорбными лицами берегла вещи хозяина в надежде, что того еще вернут к жизни. У них не укладывалось в голове, что их хозяин мог умереть.

Группа Арнани принялась за работу: сняли отпечатки пальцев, взяли пробы пищи и вина. Тенгиз подошел к эксперту, обнюхивающему хрустальные кувшины с вином.

— Подозреваешь яд?

— Тенгиз, я не бог! Могу различить на запах только лишь то, что пахнет. Пока все чисто. Я уже отправил пробы в лабораторию на анализ. Через полчаса можешь туда позвонить.

— Думаю, что все будет чисто!

— Выпили они не так уж и много, где-то около литра вина.

Арнани подошел к личной охране Мансурова.

— Что вы слышали? Крики, стоны?

— Стоны были! — усмехнулся один из охранников. — Женщины всегда стонут, когда их… Ну, сами понимаете… чтобы мужчине понравилось. А криков никаких не было. Чуть что, и мы через пару секунд были бы у бассейна. Все тихо было.

— Раз у тебя такой музыкальный слух, ты наверняка еще что-нибудь слышал.

Охранник засмеялся.

— Говори, говори! — поощрил его Арнани. — Хозяину своему уже не навредишь. Он мертв! И не воскреснет. Если будешь молчать, навредишь только себе. Понятно?

— Понятно! — охранник помрачнел. — Младшая жена предложила спор на импортную машину, что она его обгонит в плавании на двести метров.

— Вот видишь, какие ты факты знаешь, а запомнил только женские стоны. А дальше что было? Они поплыли?

— Наверняка поплыли, раз утонули!

— Не будь наивным! Разве ты не знаешь, что можно утонуть и не умея плавать?

— Они оба были мастера спорта!

— Не понял ты меня!

Арнани покинул охрану и подошел к краю бассейна. Посмотрел на поручни, вытер руку насухо, дотронулся до них — ничего. Холодный металл.

Рискнул дотронуться до металлических тросиков, на которых держались поплавки, — тоже никакого эффекта. Ничего не било, ничего не стреляло.

Тенгиз внимательно осмотрел бетон, который держал пору ни и тросики, — никаких следов свежей кладки ни возле металла, ни сверху, по бортику бассейна.

Арнани вернулся к входу в здание. Тотчас к нему подошел старший охраны Мансурова и передал лист с планом размещения постов. Тенгиз стал внимательно изучать его.

— А с той стороны здания поста не было? Со стороны парка?

— А зачем он там нужен? Там же глухая стена.

— Глухая? Пойдем посмотрим!

Арнани направился к противоположной стене здания бассейна. Его сопровождали старший охраны и замначальника „девятки“.

Небольшое окно, забранное толстой решеткой, повергло их в мертвенную бледность. Это можно было квалифицировать как халатность, за которой следовало несоответствие занимаемой должности.

Старший охраны бросился к решетке и радостно закричал:

— Да ее не открывали со дня сотворения мира!

На первый взгляд это было действительно так, но Арнани заметил, что решетка посажена на штыри, а внизу приделан маленький замок. Зачем они нужны, если вся решетка прибита к раме гвоздями? Тенгиз дернул за прутья, и у него сложилось ощущение, что решетку держит именно замок, а не гвозди.

Арнани спустился в полуподвал и исследовал туалет, в котором было это окошко. Деревянный щит с одной стороны был посажен на петли, а с другой имел защелку. Тенгиз не сомневался, что и окно имеет точно такую же конструкцию.»

Вызванные директор бассейна и администратор ничего не знали об особенностях щита, окна и решетки.

— Знает наш слесарь, — заявил администратор, — если он, конечно, не в запое.

— Если в запое, не скажет?

— Тогда он не скажет и как его зовут! Имени матери не вспомнит.

— Вызовите его немедленно! — приказал Арнани. — Можете взять мою машину.

Администратор помчался выполнять приказ. Директора Арнани отпустил: все равно женщина ничего не могла добавить к своему рассказу о том, как Ахмад напугал ее и выгнал всех из здания.

Когда она уходила, Арнани догнал ее и попросил пройти в зал бассейна. Там он показал директору на телекамеру.

— Откуда она включается и где находится монитор?

— Что же вы сразу не спросили? — упрекнула она Арнани. — Мы же рядом находились, это в полуподвале.

И она повела Тенгиза в комнату, которую незадолго до этого занимал Ликвидатор.

Арнани включил монитор, и ему все стало ясно. Все было как на ладони: монитор четко фиксировал каждое движение охранников рядом с ковром, целиком просматривалась поверхность воды.

Тенгиз не сомневался, что, вскрыв покрытие около бассейна, можно будет найти скрытую проводку. Но кому это нужно? Тонкий намек замначальника «девятки» не оставлял сомнения, чего ждут от Тенгиза. Но это пусть решает генерал. Как он скажет, так и будет!

Тенгиз на рожон лезть не будет, себе дороже. Лишь в одном случае он будет иметь собственное мнение: если его попытаются сделать «козлом отпущения».

В комнату ворвался взволнованный начальник охраны.

— Тенгиз, можно тебя?

Арнани пошел с ним к выходу. По дороге охранник стал рассказывать:

— Мы решили прочесать парк за зданием бассейна, поискать какие-нибудь следы. И мы их нашли!

— Следы нашли? — улыбнулся Тенгиз, припомнив стоящую засуху.

— Два трупа нашли!

Арнани послал за директором. Он не сомневался, что та опознает кого-нибудь из погибших.

Так и было. Директор увидела трупы, побелела и с трудом, почти по слогам, проговорила:

— Это наши слесарь и сторож.

— У вас один сторож?

— Двое. Утром я встретила второго, а этого не видела.

— А где был ночью второй сторож?

— Думаю, что дома! Он студент, подрабатывает у нас.

— А еще сторожа есть?

— Конечно! Другие работают в смену с этими. Ночь дежурства, два дня дома. Я могу дать адрес студента.

— Давайте, я его навещу.

— Он у меня в кабинете.

— Я вас провожу, а заодно и позвоню.

11

Когда Джафаров приехал с бриллиантами Анки в ювелирторг, старика там уже не было, и, главное, группа не знала, куда он мог исчезнуть. Из здания он не выходил, все входы и выходы были перекрыты. Оставалось одно: где-то был еще один выход, о котором никто не знал.

— Может, он у директора? — поинтересовался Джафаров.

— От директора он вышел. Приемная хорошо просматривается в бинокль. Дошел до лестницы, но на улице не появился.

— С другой стороны здание просматривается?

— С той стороны выхода нет.

— Это из ювелирторга нет, а из соседнего здания есть. А чердак наверняка общий. Имея дело с таким зверем, нужно просчитывать все ходы и выходы.

— Думаешь, он нас заметил?

— Будем надеяться, что нет. Иначе не привел бы нас сюда.

— Директор пока чист! И покровителей имеет могущественных.

— Знаю! Один Аслан Асланов чего стоит.

Джафаров вошел в здание ювелирторга, и вахтер преградил ему дорогу.

— Вы к кому?

Джафаров предъявил свой пропуск. Вахтер, изгибаясь, освободил проход. На его лице читался испуг, перемешанный с угодливостью. Джафаров заметил, что вахтер, пропустив его, бросился к телефону.

У кабинета директора Джафарова встретил всемогущий Соломон Тик.

— Вы из Комитета госбезопасности? — спросил он, дружески улыбаясь. — Прошу ко мне.

Кабинет директора был роскошным. Даже у председателя госбезопасности не было такого кабинета.

— У каждой уважающей себя фирмы должен быть представительский вид! — заявил Тик, заметив взгляд Джафарова.

— Если судить по этому виду, то ваша фирма должна быть самой процветающей и уважаемой в республике.

— План регулярно перевыполняем! — сухо сказал Тик. — Но вы, надеюсь, пришли не по этому поводу?

— Разумеется, к вашей фирме мой визит не имеет никакого отношения.

— Неужели ваше внимание привлекла моя скромная личность? — удивился директор. Но волнения в его голосе не было, да и весь его вид говорил о непоколебимой уверенности.

— Привлекла, представьте себе!

— «Представьте себе, представьте себе, зелененьким он был!» — неожиданно озорно пропел директор ювелирторга. — Написали анонимку, что я промышляю долларами?

— Такого уважаемого человека мы бы не стали беспокоить по ничтожной анонимке. Просто ваше имя мелькнуло в связи с расследованием убийства официантки кафе «Шах». Вы знали Анку?

Тик помрачнел.

— Не только знал, но и испытывал к ней нечто вроде нежности. Это вас интересует? Или подробности?

— Подробности, но не те, на которые вы намекаете.

— Я ни на что не намекаю. Анка — большая потеря для меня.

— Вы женаты?

— Какое это имеет значение? Анка никогда, я подчеркиваю, никогда не претендовала на что-то большее, чем я мог ей дать. У нее был легкий характер, пусть земля ей будет пухом.

— А родственники у нее есть?

— Родственники? — удивленно переспросил Тик. — Вот о ком мы никогда не говорили с ней. Знакомить меня она не пыталась, поэтому не знаю.

— Камешки от нее остались! — Джафаров достал гарнитур. — Они случайно вам не знакомы?

— Я ей подарил этот гарнитур!

— Дорогой подарок!

— К дорогим его при всем желании нельзя причислить. Но несколько зарплат и ваших, и моих он стоит.

— У нас с вами разные точки отсчета.

— Возможно, но они не имеют ни малейшего отношения к смерти Анки.

— Аслан Асланов был знаком с Анкой?

Тик удивленно посмотрел на Джафарова:

— Насколько мне известно, Аслан Акаевич во время убийства находился за много километров отсюда. А знаком он с Анкой или нет, вы это у него спросите. Я в чужие дела не вмешиваюсь. У меня профессия диаметрально противоположна вашей: я объединяю людей, а не разъединяю.

— А насколько мне известно, именно вы познакомили Анку и Асланова. Лев Львов не чурался прекрасного пола?

— Вы ваши шуточки оставьте при себе. Этот человек вам не по зубам. Аслан Акаевич сейчас находится в столице, где расположен его особняк, вы, надеюсь, в курсе. Вот и попытайте счастья… Если вас к нему пустят.

— Вряд ли! — согласился Джафаров.

— Слушайте! — обрадовался вдруг Тик. — А почему вы не дергаете Дадаева? Он имеет непосредственное отношение к смерти Анки. Или я ошибаюсь?

— Ошибаетесь! — разочаровал директора Джафаров. — Дадаева подставили…

Из ювелирторга Джафаров возвращался с твердым убеждением, что Асланов и его друг Тик очень не любят Дадаева. И единственное, что радовало его, это то, что ни Тик, ни Асланов не чувствуют за собой слежку, а значит, рано или поздно ошибутся. Лучше, конечно, раньше.

И Джафаров отдал приказ: не сводить глаз с Тика, но «вести» его с ювелирной точностью. Другой возможности выйти на старика у них не было.

Ну а в том, что чердак здания ювелирторга был общим с соседним зданием, Джафаров убедился самостоятельно.

Джафарову очень хотелось отправить агента с фотографией старика и проследить за Асланом Аслановым, но он не мог этого сделать при всем своем желании. Асланов входил в список номер один, и за ним запрещалось следить.

12

Октай Кулиев был обрезан. Но не этим он отличался от других высокопоставленных руководителей, те тоже были обрезаны. Октай Кулиев верил в аллаха и чтил его. Днем он выступал на многочисленных совещаниях и говорил о великой силе марксизма-ленинизма, а по вечерам изучал богословские книги о величии аллаха и о неисповедимых путях его.

Каждый свой приезд в столицу Кулиев отмечал душевной беседой с муфтием и молитвой в главной мечети города.

И в этот приезд Кулиев отправился в мечеть покаяться в грехах, из которых главным считал словоблудие.

Вообще Кулиев считался порядочным человеком: он не пил вина, не имел любовниц, был умерен в еде и старался со всеми жить в мире.

Еще в одном Октай Кулиев отличался от других высокопоставленных руководителей: он, на словах восхваляя «старшего брата на севере», в своей практической деятельности старался быть от него как можно дальше.

Кулиев был единственным «панисламистом» в руководстве страны, причем тайным. Правда, его тайна была общей, секретом полишинеля. Но, обсудив это, руководство решило, что «и один такой нужен».

После покаяния Кулиев принял приглашение на бешбармак и плов с каурмой. Пока последние капли крови вытекали из молодого барашка, Кулиев со своим другом муфтием разжигали аппетит сладким сырым болгарским перцем, фаршированным брынзой, помидорами и разной зеленью. Способствовали аппетиту и жареные куриные окорочка, аджап-сандал, паровая осетрина холодного копчения, каспийский залом, маринованный чеснок и много другой вкусной снеди. Когда есть деньги, можно позволить себе любые деликатесы. Даже сырокопченые колбасы венгерского и финского производства, хотя любому ясно, что в колбасу добавляют свинину, и ни муфтий, ни «панисламист» не имеют права употреблять запрещенный аллахом продукт. Но на колбасе не написано, что это — свинья, как не написано «вино» на легком муссе, которое еще не вино, но уже и не виноградный сок. И все это предназначалось для главного: поедания нежнейшего бешбармака и вкуснейшего плова с каурмой.

Чай тоже был на выбор: после цейлонского можно было выпить пиалу индийского, затем китайского, и никаких тебе пограничных конфликтов, сплошное миролюбие.

После сытного обеда на столе появились грецкие орехи и фундук, фисташки и финики, кос-халва, шербет и чок-чак, пахлава и шоколадные конфеты, присланные из столицы «старшего брата». А в больших хрустальных вазах теснились виноград «дамские пальчики», персики цвета девичьих щечек и с таким же нежным пушком, желтые груши, сквозь кожицу которых можно было разглядеть сладкий сок. Черешня и вишня не уступали друг другу размерами, а крупная земляника, гордость муфтия, лежала горкой на китайском блюде, пододвинутом поближе к знатному гостю.

Среди такого изобилия мысли текли вяло и медленно, не мешая празднику желудка. Так хорошо было вести неторопливую, ни к чему не обязывающую беседу.

— Слышали, уважаемый, наш аятолла Хомейни приговорил осквернителя Корана к смертной казни, — разглагольствовал Кулиев.

— Если вы говорите, уважаемый, о нечестивце Салмане Рушди, то, несомненно, аллах покарает его. У него много верных слуг.

— И пять миллионов долларов будут способствовать торжеству веры.

— Я слышал лишь о двух миллионах! — приятно удивился муфтий.

— Еще три собрали почитатели ислама.

— Жаль, что английские власти препятствуют воле аятоллы и скрывают отступника от заслуженной мести правоверных.

— Я тоже пытаюсь помочь! — доверительно шепнул муфтию Кулиев. — Через советское посольство в Лондоне.

— Надеюсь, не через английского шпиона, который работал в нашем посольстве?

— Через проверенных людей!

— И тот был проверенный! — вздохнул муфтий. — Увы, и проверенные предают.

— А вы, уважаемый, читали книгу Рушди? — спросил Кулиев.

— Зачем читать клевету лукавого гяура? Разве может название «Сатанинские стихи» скрывать что-то благочестивое? Не читал и не буду читать, но верю нашему аятолле, что это богомерзкое произведение.

— Совершенно справедливое суждение. И единственно верное. Алла иль алла…

И муфтий с Кулиевым вознесли молитву единому богу на земле и его пророку Мухаммеду.

Перед Кулиевым, как из воздуха, материализовалась тоненькая фигурка четырнадцатилетней девушки, дочери муфтия. Ее облик радовал глаз. Взгляд Кулиева сразу был прикован к этой юной красавице. Крепкая грудь под полупрозрачным шифоном, тонкий стан, широкие бедра. Все это сулило райское блаженство. А опущенные веки, скрывающие блеск глаз, давали надежду, что девушка получила хорошее родительское воспитание. Дочь муфтия подала Кулиеву полотенце, чтобы он вытер руки, и ушла.

— Моя младшая дочь! — представил муфтий. — Замуж пора отдавать.

— Она ходит в школу? — с деланным безразличием спросил Кулиев.

— Зачем? Семь классов отходила, хватит. Пусть учится вести хозяйство. Мать большему научит. И только хорошему. А что даст школа? Знания выветриваются через два-три года, а совместное обучение развращает девушку.

— Истину молвил ты, отец! — Кулиев разволновался. — Моя мечта: жить по законам шариата.

— Мы вас поддержим! — обнадежил муфтий. — Что нам мешает?

— «Старший брат»! Но аллах даст, и все изменится. Придет наше время.

— Скорее бы! — вздохнул муфтий. — Тебе нужна четвертая жена.

— Только такая, как твоя младшая дочь!

— Такому человеку отдам ее с радостью.

— Будет ее согласие?

— Кому нужно ее согласие? Никто и спрашивать не будет. Она не так воспитана.

— Сегодня вечером, после совещания, я поеду на могилу святого. А завтра ты соединишь наши руки.

— Навеки, пока вас не разлучит смерть.

— С такой женой хочется жить и жить!

Кулиев стал прощаться. Пора было ехать на совещание.

И ни он, ни муфтий не обратили внимания на небольшую булавку, воткнутую дочерью муфтия в праздничную скатерть. Головка булавки являла собой микрофон с радиусом действия в пятьсот метров, и весь разговор Кулиева был записан на пленку.

13

«Влюбленная юная девушка — подарок мужчине! И не только ее возлюбленному. Любой, кто знает ее женский секрет, может воздействовать на нее, конечно, в известных пределах».

Ликвидатор еще раз прослушал запись разговора Кулиева с муфтием: «Сегодня вечером, после совещания, я поеду на могилу святого…»

После этой фразы Ликвидатор выключил магнитофон и ухмыльнулся. И на этот раз его план сработает. Регулярные визиты Кулиева к муфтию не остались без внимания. А домашняя челядь муфтия уже несколько месяцев болтала, где надо и не надо, что младшая дочь его предназначается в жены Кулиеву. Все ее жалели: несладкая участь быть четвертой женой старого сморчка, чьи жены устраивали праздник каждый раз, когда старый муж отбывал в командировку. Изменяли они ему или нет, об этом история умалчивает, но дети Кулиева были похожи на кого угодно, но только не на отца.

Младшая дочь муфтия была безумно влюблена в своего одноклассника, и только страх перед отцом мешал ей восстать против семейной тирании. Когда она узнала, что ей предстоит стать четвертой женой старого вельможи, то хотела сбежать из дома. Но неожиданно на ее пути появился странный старик, чье тренированное тело наводило на размышления о хорошем гриме.

Старик дал ей гарантии, что она не будет женой Кулиева, но потребовал небольшой услуги: вколоть булавку в праздничную скатерть дастархана.

Ужас перед участью быть женой такой страхолюдины победил страх перед отцом. Младшая дочь муфтия пошла против правил гостеприимства и исполнила просьбу странного старика. С самого детства ей внушали лишь правила поведения в обществе и готовили к одному — быть чьей-то женой, причем ее согласия не спрашивали. А учеба, общение с одноклассниками, чтение книг открывали перед ней совсем другой мир, необыкновенно интересный, не имевший ничего общего с затхлым мирком женской половины феодально-общинного дома господина и повелителя семьи.

Ликвидатор спрятал кассету в тайник машины. Вообще-то полагалось запись стереть, когда в мозг поступал соответствующий сигнал, но Ликвидатор в последнее время реагировал только на сигнал «убить!». Всему остальному он успешно противостоял.

Генерал смотрел в глаза Тенгизу Арнани.

Тенгиз Арнани смотрел в глаза генералу.

Они долго смотрели друг на друга и ничего не говорили. Но взгляды были выразительные. Ни один из них не был загадкой для другого: они понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда.

— Ну, что? — нарушил наконец молчание генерал.

— А что нужно? — спросил Арнани.

— Наверху есть мнение, что с Мансуровым произошел несчастный случай.

— А какое мнение у экспертов?

Генерал протянул Тенгизу результаты экспертизы. Арнани внимательно и не торопясь прочитал заключение.

— Как видишь, они не исключают несчастного случая. Следов насилия не обнаружено, — сказал генерал.

Он побаивался Арнани, так как тому иногда попадала шлея под хвост.

— Мопассан так Мопассан! — ответил Тенгиз фразой из анекдота, возвращая результаты экспертизы.

— Не понял! — генерал, очевидно, не знал этого анекдота.

Тенгиз решил его просветить:

— Когда во Франции стали впервые проводить женщинам искусственное осеменение, одна дама попросила, чтобы ей ввели семя Мопассана. «Мопассан так Мопассан!» — ответил мужчина, вошедший к ней в комнату, и стал снимать штаны.

— Тенгиз! — мягко начал генерал. — Есть высокая политика, в которую нам с тобой лучше не лезть.

— Объясните мне азы! — попросил Арнани.

— Пожалуй, тебе кое-что надо объяснить! — согласился генерал и замолчал.

— Я слушаю! — напомнил о себе Арнани.

— Слушай, слушай!.. Дело в том, Тенгиз, что это первый случай убийства столь высокопоставленного лица… — И генерал опять замолчал.

— И людям с Олимпа это не понравилось? — решил помочь Арнани.

— «Нравится не нравится, жуй, моя красавица!» — рассмеялся генерал. — Нет, дело в другом: таких людей нельзя убивать, они могут умереть либо от старости, либо от несчастного случая.

— Чтобы не приучать народ к мысли, что могут убить и небожителей?

— Это интересная мысль, но я не думаю, что это их беспокоит. Дело в другом: они стали друг друга бояться и решили, что кто-то нанял профессионала и тот убирает всех, кто мешает.

— Из четверых двое уже убраны! — напомнил Тенгиз.

— Почему двое? — удивился генерал. — Пока только один.

— Дадаева можно списывать тоже со счетов. Замазан с двух сторон.

— Но жив.

— Я вижу, вы согласны проиграть и второй тайм?

— Мы не охраняем и не отвечаем.

— Что охраняешь, то имеешь!

— Тенгиз, не лезь в бутылку! — предупредил генерал. — Пусть голова болит у «девятки».

— Не болит голова только у дятла!

— Может быть! — согласился генерал. — Но раз мы ничего сделать не можем, то…

— И делать ничего не будем! — закончив за генерала Арнани.

— Делай, Тенгиз, делай! — согласился генерал. — Но только без огласки.

— Девственность можно терять, но только без огласки, чтобы можно было заштопать в случае необходимости.

— Тебе что-нибудь дадут следы, оставленные убийцей?

— Вряд ли! Все концы обрублены.

— Уцепиться не за что?

— Я бы проверил связи приговоренных. У меня нет и тени сомнения, что убийца знает все привычки и маршруты передвижения жертв.

— Мы с тобой договорились! Делай, что считаешь нужным. Только…

— Мне нужен ордер на обыск любовницы Мансурова. Квартиры! — поправился Тенгиз.

— Справишься один или попросить Джафарова? — спросил генерал.

— Мустафа вышел на руководство наркомафии. Там все очень серьезно. Зачем его дергать?

— Хорошо, — согласился генерал, — не будем дергать кота за хвост! Тебя еще что-то беспокоит?

— Вероятность попасть в «козлы отпущения»!

— Тенгиз! — взмолился генерал. — Ну мы же не уголовники, чтобы так бояться этого слова. Ты знаешь, сколько я выговоров схлопотал за всю свою жизнь? И, как видишь, ничего!

— И ничего, ничего, ничего… — пошутил Тенгиз.

— Генералом стал! — похвалился генерал. — И ты станешь, если умным будешь. У тебя все есть для того.

— А погоны можно купить! — Тенгиз посмотрел в глаза генералу.

— Не переживай, Тенгиз! — вздохнул генерал. — «Мопассан так Мопассан!»

14

Вычислить дорогу к могиле святого было несложно, минут десять всего и заняло. Труднее было найти подходящее место для выполнения плана. Вроде подходящих мест много, а начнешь думать, получается примерно пятьдесят на пятьдесят. А Ликвидатор не был поклонником русского «авось». В то время, когда Кулиев поедет поклониться могиле святого, дорога будет пустая. Одна ошибка, и мальчики из «девятки» расстреляют тебя в упор, как на стрельбище. А стрелять они умеют.

Была еще одна особенность: машина с охраной из «девятки» не следовала все время за машиной, на которой ехали Кулиев и его личные охранники. Машины, следуя по своему графику, все время перестраивались, и необходимо было вычислить, когда машина с Кулиевым будет ехать первой в строю.

Пришлось сделать еще много расчетов, пока Ликвидатор не решил, что на этот раз все идеально или почти идеально.

Конечно, можно было привести в исполнение задуманное и на обратном пути, когда Кулиев поедет обратно в город. Но Ликвидатор остерегался святых мест, там для него много было непонятного и странного. Кулиев мог какое-то время находиться под покровительством святых сил, и тогда у Ликвидатора был бы всего один процент вероятности удачного для него исхода.

Любую психологическую особенность приходилось учитывать. На то и профессионал, на то и платят ему столько, сколько другой не заработает и за всю жизнь.

15

Прежде чем подняться в квартиру младшей жены Мансурова, Арнани решил побеседовать с женщиной, выполняющей одновременно обязанности привратницы и лифтера. Для пенсионерки это был существенный приработок, поэтому она относилась к работе с уважением, все-таки в тепле, да и богатые жильцы дома время от времени баловали старушку, приносили и дарили ей старые вещи, угощали вкусной едой: Был у старушки еще один побочный заработок: она охотно выполняла тайные поручения женской половины дома, была сдержанна на язык, чем снискала расположение богатых дам. Да и посидеть с детьми она никогда не отказывалась. Весь дом не чаял в ней души.

— Горе-то какое! — заохала старушка.

— Может, вы видели, приходил к ней кто-нибудь?

— Нет! — твердо заявила та. — Я бы знала.

— Вы все время здесь?

— А куда мне деваться? Вся моя жизнь здесь. Домой хожу только спать. Комнатка у меня маленькая, соседей много, я там лишняя. А здесь мне все рады. Одному одно, другому другое, время быстро бежит, не заметишь, как уж и вечер.

— Обедать вы когда ходите?

— Не хожу я никуда! С собой приношу еду, да и жильцы балуют, обязательно что-нибудь да принесут. Летом только плохо, все по дачам разъезжаются. Впрочем, кое-кто остается, поэтому скучно не бывает.

— Когда у вас перерыв? — спросил Тенгиз.

— Для чего мне перерыв-то, скоро уж большой перерыв будет, до следующей жизни, — посетовала старушка, обнаружив знакомство с индуистской теорией.

— Так и сидите с утра до вечера? — удивился Арнани.

— Ну, не скажу, что все время. Я же вам толкую: то один попросит, то другой, не соскучишься.

— А Мансуров к ней часто приезжал?

— Поначалу часто: каждую неделю, на два-три дня останавливался. Потом все реже и реже. Последнее время если раз в два месяца заедет, то считай — праздник. Добрый, десятку всегда подарит, а то и двадцать пять рублей даст, щедрый.

— Охладел?

— К такой-то красавице? Охладел? Скажете тоже. Да она у него как сыр в масле каталась.

— Тогда как вы можете объяснить его редкие появления?

— Жена ревнивая! Шепнул, поди, кто: у мужа младшая жена появилась. Младшая, она всегда любимая, а старшая — постылая.

— Вы всех в доме знаете?

— Каждого, от мала до велика.

Подъехал лифт, и из кабины вышел молодой красивый мужчина с большой сумкой в руках. Тенгиз увидел, как напряглась старушка.

— Этого знаете?

— Нет, первый раз вижу. — Она напустилась на мужчину: — Вы как попали в дом, молодой человек? В какой квартире были?

Мужчина даже не посмотрел на нее.

— Отстань, карга! — и заторопился к выходу.

— Стоять! — скомандовал Тенгиз, но красавец уже юркнул за дверь. Тенгиз бросился ему вдогонку.

К счастью, команде Арнани надоело дожидаться приказа шефа, сидя в машине, и они курили на свежем воздухе. Увидев выбегающего из подъезда мужчину, они тут же сориентировались и бросились ему навстречу.

Когда Тенгиз выбежал на улицу, то увидел красавца уже в объятиях своих людей.

— Милиция! — отчаянно заорал схваченный.

Тенгиз молча сунул ему под нос удостоверение сотрудника уголовного розыска.

— Так в какой квартире вы были? — повторил он вопрос старушки.

Красавец молчал.

— Тенгиз, — вмешался эксперт. — Либо я ошибаюсь, либо этот тип успел что-то выкинуть в кусты.

Он побежал к тому месту, куда мог упасть предполагаемый предмет, пошуршал в кустах несколько секунд и вернулся со связкой ключей.

— Ключи от квартиры, где деньги лежат! — удовлетворенно сказал эксперт, ожидая поощрения.

— А деньги уже в сумке? — спросил красавца Тенгиз.

Тот продолжал молчать.

— Куда его? — спросил оперуполномоченный, приданный группе.

— Посади в машину, только браслеткой прицепи к чему-нибудь прочному, — приказал Тенгиз и пошел продолжить занимательную беседу с глазастой старушкой.

Та прямо сгорала от любопытства.

— Поймали?

— От меня еще никто не уходил! — похвастался Тенгиз.

— Хорошо, что вы здесь оказались. Как я такого бугая схвачу?

— Раньше его не видели?

— Никогда! Я глазастая: если хоть раз увижу человека, сразу запоминаю.

— Неужели она так ни с кем и не дружила? — спросил вдруг Тенгиз.

— Как и все, она куда-то ходила, но я за ней не следила.

Тенгиз вдруг вспомнил, что не взял у эксперта ключи, и побежал к машине. Красавец сидел, закрыв глаза, ни на что не реагируя.

— Дай-ка мне свою находку! — обратился Арнани к эксперту.

Тот достал из кармана ключи. Тенгиз сравнил их с ключами, принадлежавшими младшей жене Мансурова.

— Интересная картина получается, красавчик! Теперь я сам могу сказать, в какой квартире ты побывал.

— Я взял только то, что покупал на свои деньги.

— Подарки свои, что ли?

— А на что они мертвой?

— От кого ты узнал о смерти?

— Земля слухом полнится. Случайно услышал на улице.

— И сразу прибежал?

— А что добру пропадать. Так хоть попользуюсь.

— Наследников у нее не было?

— Сестра где-то на севере.

— В любом случае ты — вор! И судить тебя будут за воровство.

— Ключи, дорогой товарищ, ясно будут свидетельствовать о наших интимных отношениях. Это мои вещи.

— Часто у нее был?

— Часто!

— А почему тебя вахтерша не приметила?

— Она эту старушку к себе вызывала, якобы по делу, а я тем временем поднимался на этаж выше.

— Встречались только у нее?

— Конечно, нет! Это она последнее время осмелела. А так где придется.

— Сколько времени длилась ваша связь?

— Больше года.

Арнани положил ключи в карман.

— Пошли, ребята, еще поработаем. А этого отвези в управление и оформи как полагается.

— Так я только свое взял, — заныл красавец.

— Это ты на суде будешь доказывать.

Красавца увезли. А оперативная группа поднялась в квартиру любовницы Мансурова.

Когда они открыли дверь, их поразил беспорядок, царивший в квартире.

— Ничего себе! — протянул Арнани. — Что же такое искал этот красавец?

— Не иначе — бриллианты! — сказал эксперт. — Дымом не пахнет. Посмотрим…

И он отправился прямиком в туалет, но скоро вернулся.

— Там тоже чисто, ни одного обрывка.

— А что ты надеялся найти?

— Обрывки фотографий.

— Думаешь, шантаж?

— Сомневаюсь, чтобы этот красавец рисковал головой ради каких-то шмоток.

— Обштопал он нас?

— Нет, иначе все прибрал бы, как было до него. Любовница Мансурова уничтожила фотографии.

— Если они были!

— Были, голову даю на отсечение! Этот красавец с ней, и оба голые!

— Может, у него поищем?

— Не трудись. Он их уничтожил, поэтому такой спокойный. А шмотки взял для отвода глаз или, может, жалко стало. Наверняка есть еще кому подарить.

— Жмот. С покойницы…

— Афишировать он не будет. Попробуй его раскрутить на откровенность.

— Раскрутишь такого, как же! Через час начнутся звонки, выручать будут.

— Закрываем лавочку, Тенгиз! Здесь нам ничего не светит.

— Уходим! — решил Арнани.

16

«Ловко я им подставил красавца! — думал Ликвидатор. — Пусть с ним помучаются. Парень не дурак, будет молчать, да и младшая жена наверняка уничтожила фотографии — не враг же она сама себе. Перед приездом мужа держать у себя дома такую „бомбу“.

Сначала Ликвидатор хотел сам проверить квартиру любовницы Мансурова, но затем решил не рисковать.

Он решил проблему просто: напечатал еще один комплект фотографий и передал красавцу вместе с сообщением о смерти любовницы и о том, что точно такой же комплект лежит у нее в квартире.

Красавец перетрусил и помчался спасать свою репутацию. Не найдя фотографий, профессиональный любовник сначала отчаялся, затем, вспомнив, что сам первым делом уничтожил полученные фотографии, решил, что младшая жена Мансурова была не глупее и сделала то же самое.

А вещи красавец прихватил исключительно из жадности. Никогда и ничего он просто так не дарил, привык получать…

А Ликвидатору предстояло решить еще одну проблему: как прицепить к машине Кулиева радиомаяк.

Сразу это сделать не удалось. К машине Кулиева невозможно было подойти. Охрана была начеку. Даже мальчишкам, купленным за мороженое, не удалось. Чуть было дубинок не отведали.

Тогда Ликвидатор вспомнил, что от перестановки слагаемых сумма не меняется, и, следовательно, можно прицепить радиомаяк к машине охраны. Своей машине они уделяли гораздо меньше внимания.

Ликвидатору достаточно было на секунду нагнуться возле машины, и магнит прочно прикрепил радиомаяк к ее днищу.

Арнани решил сразу допросить арестованного красавца и попросил принести из буфета крепкого кофе и бутерброды на двоих.

Арестованного профессионального любовника звали красиво и звучно — Фархад.

— Ширин только не хватает в нашей маленькой компании! — сказал Тенгиз.

— Купить меня хотите, товарищ следователь? — засмеялся Фархад. Он был спокоен и обаятелен. — Я все равно не признаюсь в воровстве.

— Ты садись, ешь! — предложил Тенгиз. — Потом поговорим. Считай, что ты мой гость.

Красавец удивленно посмотрел на Тенгиза, недоуменно пожал плечами, мол, что с придурка возьмешь, и сел пить кофе с бутербродами.

Еды и питья хватило на десять минут, в течение которых оба молчали.

— Какие подробности вас интересуют? — нахально спросил Фархад, подкрепившись на халяву. — Я могу расписать все очень красочно…

— Знаю! — прервал его Тенгиз. — Меня интересует лишь одно: ты нашел фотографии?

— Что? — протянул изумленно Фархад. — Понятия не имею, о чем вы говорите.

— Фотографии, на которых ты и убитая запечатлены в очень смелых позах.

Фархад испугался.

— Убитая? — Глаза его забегали в поисках выхода. — Вы думаете, ее из-за этого?.. — косвенно признался он.

— Ты нашел фотографии? — повторил вопрос Тенгиз.

— Понятия не имею, о чем вы? — ушел в несознанку Фархад.

В кабинет вошел Джафаров. Кивнул Тенгизу и тихо присел в сторонке.

— Слушай, ты! — разозлился Арнани» — В твоей сумке нашли видеоплейер, двухкассетный магнитофон «Сони», массу кассет, кожаные пальто и куртку.

— Ну и что? — не сдавался Фархад. — Такая женщина стоит и большего.

— Хочешь сказать, что все это купил ты?

— Я ее очень любил!

— Наглец! Да ты столько денег в жизни не заработал! — возмутился Тенгиз.

— Тетка мне наследство оставила.

Джафаров решил вмешаться.

— Такие пальто и куртки у нас в продажу не поступали.

— С рук купил!

— У кого?

— На рынке, откуда я знаю у кого?

— Есть свидетели, что Мансуров недавно привез эти вещи из-за границы.

— Может, и привез… своей жене! — ухмыльнулся Фархад. — Не докажете!

— Но и ты не докажешь, что дарил эти вещи любовнице Мансурова. А значит, украл из дома покойницы. Двойной грех.

— Я на исповедь не хожу. А всякое сомнение трактуется в пользу обвиняемого.

Арнани вызвал конвоира.

— Уведите! Ты, Фархад, подумай! А то я гарантирую, что ты еще долго ни одной из своих Ширин не увидишь.

— Не угрожай, начальник! Ты же не большой начальник. Есть и повыше!

— Надеешься?

— Надеюсь!

Арестованного увели. Тенгиз устало посмотрел на улыбающегося Мустафу.

— Крепкий орех! Такой колоться не будет!..

— Расколем! — пообещал Тенгиз.

— У меня неудача, ты слышал? — спросил Джафаров. — Старик ушел!

— Не может быть! — удивился Арнани. — И на старуху находит проруха?

— Поторопился я! Отличная мысль пришла: хотел с директором ювелирторга побыстрей познакомиться. Старик нас к нему привел.

— Да ну? — удивился Арнани. — Это значит…

— Это может означать лишь одно: следы ведут к Аслану Асланову. Там и старика надо искать.

— Ты приказ знаешь? — устало спросил Арнани.

— Следить за Аслановым нельзя?.. А мы за ним и не следим. Нас интересует лишь директор ювелирторга, да еще неизвестный старик. Чувствую, это ключевые фигуры в наркомафии. Помогай, Тенгиз. Мне одному не справиться. Нужны ты и твоя группа. Хана Кязимова вести легко, Тика неимоверно трудно, но необходимо. А этого красавца брось — пустой номер, ничего не скажет. Он не враг самому себе. Бережет здоровье.

— Ты слышал, что принято решение считать смерть Мансурова самоубийством? Вернее, несчастным случаем.

— Существенная разница!

— Для истины?

— Истину оставь в покое! И займись наркомафией. Все хоть какая-то польза.

— Следующий в списке — Кулиев!

— Не мы охраняем, не нам отвечать!

— Пусть у «девятки» болит голова?

— Мы их предупредили!

17

Гусейнов был лучшим шофером на кирпичном заводе. Его деловые качества не ставились под сомнение даже коммерческим директором завода. Он всегда мог найти «левого» клиента, готового платить наличные за пару машин с прицепом.

И сегодня Гусейнов оформил машину кирпича — клиент уже ждал за воротами, завода. Гусейнов был очень доволен: столько, сколько предложил этот странный старик, ему еще не предлагали.

Выехав за ворота, Гусейнов остановился в условленном месте, где к нему в кабину подсел этот старик с молодыми глазами. Они сразу поехали к могиле святого. Гусейнов был очень удивлен, когда узнал, что старик собирается строить не дачу, а мавзолей над могилой. Старику было видение, и он дал клятву аллаху, что искупит все свои грехи, лишь построив там мавзолей.

Когда машина подъезжала к деревне, рядом с которой была могила, Ликвидатор приказал:

— Останови машину, каменщика захватим!

Гусейнов послушно остановил машину, он почему-то побаивался старика. Тот достал пачку «Беломора» и предложил ему:

— Хочешь травки?

Гусейнов иногда баловался анашой и с радостью согласился. Но когда он докурил папиросу почти до конца, Ликвидатор сильно ударил его в горло костяшками фаланг пальцев правой руки. Гусейнов потерял сознание.

Ликвидатор сбросил его себе под ноги и сел за руль. До встречи с Кулиевым оставался один час.

Ждать и догонять самое трудное, но Ликвидатор привык к такой жизни. Другой для него уже не существовало.

18

Кулиев прибыл на совещание, как всегда, за полчаса до его начала. Свой текст необходимо было сверить с текстом выступления Гейдарова. Хоть и разные люди им писали, но могли произойти совпадения, а это производило плохое впечатление на слушателей.

Гейдаров с сочувствием посмотрел на Кулиева. Он знал о случившемся с Дадаевым, знал о смерти Мансурова. Гейдаров все знал.

— Тебя хорошо охраняют? — спросил он участливо.

— Наверно! — Кулиев недоуменно пожал плечами. — Брат этим занимается, я не в курсе.

Кулиеву даже не сказали, что его имя находится в списке приговоренных к смерти. Родной брат, ведающий охраной, был катёгорически против.

«Он мнительный! Ночью от страха умрет!» — сказал он в управлении КГБ, и с ним согласились. Кому знать лучше, чем родному брату.

Но брат принял дополнительные меры предосторожности, даже пища, которую подавали в доме муфтия, предварительно дегустировалась специальным человеком, получающим большую зарплату. «Плата за страх!» — шутил брат Кулиева.

Машину, в которой ездил Кулиев, постоянно обыскивали, заглядывая под днище и во все потайные места, — не установлена ли мина.

К Кулиеву не подходили даже сотрудники «девятки». Его окружение состояло только из своих, проверенных людей, преимущественно родственников…

Блестящий доклад Кулиева вызвал гром аплодисментов. Немудрено: доклад написал его друг, академик, которого он прочил на место президента Академии наук.

Сам Гейдаров милостиво заметил, что теперь, кроме Кулиева, он не видит никого, кто бы смог стать его преемником.

И осчастливленный Кулиев с легким сердцем поехал поклониться могиле святого, как запланировал ранее.

Впереди мчалась машина сопровождения с мигалкой и сиреной.

Но как только выехали за город, она, согласно инструкции, стала перестраиваться, следуя то впереди, то позади машины Кулиева.

Ему это скоро надоело, и он приказал своему шоферу прибавить скорость, а охранникам держаться все время позади. Шоссе было пустынно, и, по его мнению, никакой опасности не было.

Кулиев обдумывал слова Гейдарова и сопоставлял их со сведениями, которыми его снабдил свой человек из КГБ.

«Что ни говори, а Дадаев — конченый человек! Гейдаров ни за что не простит ему трупа, найденного на даче… За Дадаевым следующим номером шел Мансуров. Как мне сегодня сказали, он утонул в бассейне вместе с любовницей. Единственное, что пока не понятно, — воля ли это аллаха или чья-то еще? Говорят, несчастный случай. А для меня он счастливый? Кто-то из великих сказал: счастье одного строится на несчастье другого… Не нравится мне только эта последовательность: Дадаев… Мансуров… Кто следующий? Гейдаров меня поздравил и намекнул, что, кроме меня, никого не видит на роль преемника… О аллах! Неужели Гейдаров?..»

Испуганное восклицание спутников заставило Кулиева обратить внимание на дорогу, по которой они мчались.

Прямо на них, не сворачивая, мчался огромный грузовик с прицепом, без включенных фар и габаритных сигнальных фонарей. Эта большая черная масса пересекла разделительную полосу и черной смертью неслась навстречу машинам Кулиева и сопровождения.

Столкновение было столь страшным, что от удара перевернулся прицеп, и многотонная кирпичная гора буквально расплющила машину Кулиева, а машина сопровождения, врезавшись на полном ходу в эту внезапно появившуюся кирпичную пирамиду, перевернулась несколько раз в воздухе и, грохнувшись на асфальт, взорвалась.

Ликвидатор, подставив бок грузовика под удар, успел затормозить и выпрыгнуть из кабины, откатившись от машин как можно дальше. Он не мог предугадать, куда полетят обломки машин, а то и они сами.

Второй этап плана Ликвидатора потребовал много жизней. Счет увеличивался.

19

Директор ювелирторга Соломон Тик задержался на работе дольше обычного. Позвонил домой, предупредил, что сегодня пойдет к Асланову, чтоб не ждали и не беспокоились.

Задержался, потому что знал время окончания совещания, на котором Асланов делал доклад. Он мог получиться очень хорошим, писал специалист, но почти провалился.

А всему виной была реплика Гейдарова. Тот ни к селу ни к городу сказал: «По данным космической съемки, сделанной по моей просьбе нашим „старшим братом“, некоторые районы сеют значительно большие площади, чем указывают в отчетах. Чем же это они, дорогие товарищи, засевают народную землю, что им так стыдно в этом признаться?»

После этого доклад Асланова почти не слушали. Все знали, что большинство площадей, не указанных в отчетах, располагалось на землях округа Асланова.

Правда, все знали также, что своими огромными доходами Асланов делится с Гейдаровым. И если прозвучала такая фраза, значит, утаил часть доходов или стал засевать площади, не учтенные в земельном кадастре, чем-то не согласованным с руководством.

Асланов вернулся в свой особняк, который завистники называли дворцом, в очень плохом настроении, все шло не так, как было задумано. Кто-то настраивал Гейдарова против него, но кто?

Телефонный звонок, как ни странно, вернул ему душевное равновесие.

Звонил его старый и преданный друг Соломон Тик.

— Соломон, как ты кстати! Приезжай. Я тебя жду!..

Пока директор ювелирторга был в дороге, Асланов распорядился приготовить праздничный ужин, хотя оснований праздновать не было никаких. А слова Гейдарова тревожили.

«Хитрец, делиться доходами заставляет, а спросить себя, откуда берутся деньги, он не считает нужным. У меня печатного станка нет, рисовать деньги тоже не умею. Значит, надо шевелить мозгами. Я плачу ему дани больше всех, у меня везде свои люди, знаю, кто и сколько платит. А он, видите ли, проверку затеял, перед „старшим братом“ выставляет меня в нехорошем свете. Еще требует отчета: какие земли и чем я засеваю, какой с них урожай. Не все ли равно? Я плачу. Хочешь больше, скажи! Я что, против? Только честно скажи!»

Когда приехал Соломон, у Аслана опять было плохое настроение. Директор сразу понял, что друг в беде.

— Опять тебя Гейдаров расстроил? Ему надо предложить вдвое больше. Сам пойми: инфляция, да и «старшему брату» надо отстегивать.

— Предложишь вдвое больше, он скажет: «Ты меня обманывал все это время».

— Объясни ситуацию!

— А как он к этому отнесется?

— Ты подойди с позиции мирового революционного движения…

— Это как? — не понял Асланов. — Ты очень умный, Соломон, я не всегда тебя понимаю. Ты не можешь доступными словами разъяснить?

— Ты ему произнеси речь: «Уважаемый Гейдаров! Климат моего региона не способствует урожайности ни хлопка, ни картошки. Зато конопля и мак растут идеально, а дохода они приносят в тысячу раз больше…»

— И он меня тут же шлепнет!

— Объясни, что теперь вы вместе с ним будете подрывать империализм. Гашиш и героин будут отправляться в капиталистические страны, а оттуда будут приходить нужные стране товары, купленные на доллары, вырученные за продажу наркотиков. Эти товары мы здесь выгодно продадим. Двойной барыш!

— Думаешь, не устоит?

— Уверен в этом! Ты часто меня не слушаешь. Очевидно, до Гейдарова дошли слухи о наших делах. А считать он умеет! Молчишь?.. Жалко расставаться с половиной доходов?

— Жалко!

— Жадность фраера сгубила! Знаешь такую поговорку?

— Знаю и поэтому буду делиться.

— Я тебе плохого не посоветую, Аслан!

— Знаю, мой мудрый Соломон! Но ты с этого дела тоже неплохо имеешь.

— Мои связи этого стоят!

— Я слышал, ты семью отправляешь в Америку?

— На лечение, Аслан, только на лечение!

— Запахло жареным? Скажи честно.

— Запахло!

— Значит, они там долго будут лечиться! Бросаешь меня?

— Я остаюсь с тобой! А семьей рисковать не стоит.

— В чем риск, если Гейдаров согласится?

Соломон Тик задумался.

Принесли накрытый дастархан. Стали пить, есть. Асланов не прерывал размышлений гостя.

Директор ювелирторга, закончив трапезу, вытер руки и пристально посмотрел на Асланова.

— Будем говорить без обиняков?

— Говори все!

— Ты помнишь, что я был против вовлечения Каримова в нашу операцию?

— Помню!

— Это твоя самая серьезная ошибка: мы могли обойтись своими силами, старик все бы организовал в лучшем виде. Каримов не тот человек, он — дурак!..

— Ты не знаешь того, что знаю я: Каримов — сын Дадаева!

— Это точно?

— Абсолютно! Этого не знает никто, кроме нас, даже Гейдаров.

— Тогда тем более этого нельзя было делать. Дадаев — опасный зверь!

— Теперь он не опасен!

— Не говори… Раненый хищник вдвойне опаснее.

— Мне надо было замазать Каримова. Все было рассчитано точно. У него был Ликвидатор, которого мы планировали использовать дважды, а затем через Каримова дать сигнал на самоуничтожение. И все концы в воду.

— А теперь он движется прямо на нас, уничтожая всех на своем пути.

— Вторым в списке — Кулиев!

— Значит, у нас в запасе не более суток!

— До меня ему не добраться!

— То, как он убрал Мансурова, говорит о его высоком профессионализме. Уже семь трупов, и ни одной зацепки! Это меня тревожит.

— Почему он убил Каримова? Он же не может покушаться на хозяина.

— Я прочел отчеты по этим делам. Официантка из «Шаха» каким-то образом услышала, как Каримов дает задание Ликвидатору, и написала анонимку в уголовный розыск. Очевидно, у Ликвидатора там работает информатор. Получив сведения, Ликвидатор немедленно начинает уничтожать всех, кто может помешать ему выполнить задание. Так он запрограммирован.

— Я вижу, у тебя есть план, — бросил Асланов.

— Надо попробовать убрать его раньше, чем он сможет выйти на нас.

— Мы же его не знаем, не видели! — растерянно проговорил Асланов.

— У нас есть человек, который его видел.

— Что ты говоришь! — обрадовался Асланов.

— Дай старику такое задание. Мне он в этом не подчиняется.

— Хорошо. Я его срочно вызову.

— У тебя хорошие отношения с генералом, я имею в виду уголовный розыск?

— Какие у меня могут быть отношения с «Неподкупным». На меня работает его первый заместитель.

— Подходит! Надо с нашим человеком поработать, создать словесный портрет. Это мало что нам даст, но все же хоть что-то. Рост, фигура, телосложение…

— А лицо? — удивился Асланов.

— Он ходит в гриме старика.

— Мой старик поймает этого «старика»!

— Дай-то Бог! Хоть ты теперь понимаешь, что один дурак может завалить дело, придуманное сотней умных?

— Мне нужен был Дадаев! А он без ума от своего первенца.

— Я тоже без ума от своих остолопов, но никогда не собирался привлекать их к серьезному делу.

— Ты боишься, Соломон?

— Это у меня в генах! Предчувствовать опасность и стараться ее избежать.

Асланов позвонил старику.

— Жду тебя, срочно!.. — Положил трубку и сказал: — Сейчас придет, он живет близко.

Они ждали старика молча, думая каждый о своем. Соломон чувствовал опасность: «Нужно не сопротивление оказывать, а бежать сломя голову, забиться в какой-нибудь прекрасный уголок, вроде Ниццы, и жить себе поживать… Я уже столько заработал, на три поколения хватит. Почему же мы не можем вовремя остановиться? Это — как игра в рулетку. Выиграл, а уйти не можешь, какая-то сила не пускает. Азарт, наверное!»

Асланов не любил долго думать про себя.

— Сейчас же дам команду в свою вотчину… — сказал он.

— Это у «старшего брата» вотчина, а у тебя улус! — заметил директор.

— Все одно, хрен редьки не слаще! Кстати, что такое — редька?

— Овощ. Натирают на терке и употребляют с подсолнечным маслом. Я есть не могу, изжога появляется.

В дверь заглянул старик, старый контрабандист и просто бандит.

— Я здесь!

— Заходи, заходи! Тебя ждем. Садись!

Старик вошел в комнату, осторожно сел на краешек стула и спросил:

— Начинаем охоту?

Асланов и директор переглянулись.

— Все понял? — удовлетворенно спросил Асланов.

— Да. Чудовище вышло из-под контроля. Надо его уничтожить прежде, чем он это сделает с нами.

— За что я тебя люблю, это за то, что тебе не надо ничего объяснять, — заметил Тик. — Теперь ты понимаешь, Аслан, что мы могли сами все сделать?

— Понимаю! Сейчас ты скажешь, что я силен этим… запасным умом.

— Задним!

— Задний бывает только проход, потому что есть передний. Помнишь Анку? С ней я чувствовал себя почти Чапаевым.

— Почему? — вяло спросил Тик.

— У него была Анка-пулеметчица, а у меня Анка-минетчица.

— Аслан, девушка мертва! — укоризненно напомнил Соломон.

— Извини, извини, дорогой! Я и забыл, что ты испытывал к ней нежные чувства. И даже не хотел делиться.

— Прекрасный был человек. И погибла, потому что была человеком.

— Не надо было лезть в чужие дела.

— В списке была и твоя фамилия! Забыл?

— Не из-за меня она влезла в это дело!

— Просто из-за своей порядочности!

— Хозяин! — вмешался старик. — У нас мало времени.

— Ты прав, как всегда! — вздохнул Соломон. — Завтра возьми Кязимова, и мы все вместе пойдем в уголовный розыск.

— Куда? — поразился старый бандит.

— Не сдаваться! — успокоил его директор ювелирторга. — Будем рисовать приметы этого чудовища.

— Кязимов говорит, что это бесполезно: старик как старик.

— Как ты? — спросил Тик.

— Нет!

— Вот видишь! — удовлетворенно заметил Соломон. — И старики бывают разными. Хан все будет вспоминать по деталям: похож не похож, какие отличия. Будь уверен, там сидят специалисты, все из него вытянут.

— Фотографии нам дадут?

— Для того и пойдем.

Неожиданно резко зазвонил телефон, и Асланов взял трубку. Чем дольше он слушал, тем больше бледнел. И Соломон, и старый бандит сразу все поняли, а Асланов, положив трубку, тихо сказал:

— Кулиев на сороковом километре попал в автокатастрофу.

— Насмерть? — зачем-то спросил Тик, хотя и так все было ясно.

— Прицеп с кирпичом опрокинулся на его машину. Автогеном вырезают.

— Какой ужас! — выдохнул Соломон Тик, мечтая успеть утром отправить семью за границу.

— Все равно я его уничтожу! — подтвердил свое решение старый бандит.

20

«Идеальное решение плана или выполнение… Стопроцентный несчастный случай. И никаких тебе свидетелей! Как говорил один мой знакомый: „Точно, как в аптеке!“»

Углубившись в айвовую рощицу, Ликвидатор оглянулся и удовлетворенно окинул взглядом открывшуюся на шоссе картину. Машина сопровождения продолжала гореть, колеса прицепа уже перестали крутиться, а под ними жутко темнела «пирамида Кулиева», как насмешливо окрестил ее Ликвидатор.

Со стороны города послышались сирены мчащихся на помощь машин.

«Успели все-таки включить сигнал тревоги! — подумал Ликвидатор. — Автоматы, а не люди! Ничего, копайте сколько влезет! Здесь все так подогнано, что комар носа не подсунет».

Ликвидатор не стал дожидаться прибытия спецмашин — там могли быть и собаки, которых кому-нибудь пришло бы в голову пустить по следу.

Береженого Бог бережет!

Ликвидатор ускорил шаг и поспешил к своей машине, которую оставил в нескольких километрах.

21

Генерал был мрачен, как никогда.

— Намылили мне шею! — поведал он собравшимся и укоризненно посмотрел на Джафарова. — Вы с Арнани занимаетесь наркомафией, а убийца разгуливает на свободе.

— С чистой совестью! — добавил Арнани и невинно посмотрел на генерала.

Тот отвел взгляд.

— Я просмотрел материалы по автокатастрофе! — вмешался Джафаров. — Обычная авария. Как показали анализы, шофер Гусейнов накурился анаши и не справился с управлением.

— Настолько не справился, что затормозил точно перед машинами Кулиева и сопровождения! — сыронизировал генерал.

— Так получилось! Это ни о чем не говорит! — поддержал Джафарова Арнани. — Товарищ генерал, а что, мнение наверху изменилось?

— Изменилось! — мрачно подтвердил генерал. — Изменилось настолько, что еще одна автокатастрофа или несчастный случай, и нам всем дадут по шапке!

— Через наркомафию мы и выйдем на убийцу! — заверил Джафаров. — Почти все члены мафии уже выявлены. Наберем доказательств, и можно арестовывать.

— Гейдаров лично звонил! — сказал вдруг генерал. — Могу передать открытым текстом: «Я хочу знать: кто решил оставить меня без преемника?»

— Нужен ему этот преемник! — тихо буркнул себе под нос Арнани.

— Очень верные слова, скажу вам! — поддержал генерала его первый зам. — Наше первое дело — охранять покой, жизнь и здоровье наших многоуважаемых вождей. А как мы работаем? Я вас спрашиваю, товарищ капитан?

— Мы ведем себя так, как нам разрешают себя вести! — ответил уклончиво Арнани на риторический вопрос.

— Все силы и весь свой талант вы должны бросить на то, чтобы остановить преступника, чтобы спасти жизнь последнего преемника Гейдарова, нашего многоуважаемого Аслана Асланова, дай ему аллах здоровья и радости в жизни.

— А сам Гейдаров? — напомнил своему заму генерал.

— Дай ему аллах здоровья и радости в жизни! — на всякий случай поправился замначальника управления уголовного розыска.

Никто не посмел улыбнуться.

— Своего мнения мы менять не будем! — заупрямился Джафаров. — Но если вы хотите, чтобы мы занялись и этими убийствами, дайте нам больше людей.

— Берите! — разрешил генерал. — Сколько надо, столько и берите. Каких хотите, таких и берите. Карт-бланш.

— Какие карты им приготовить? — не понял замначальника управления.

— Они сами себе все приготовят! — устало посмотрел на своего зама, навязанного ему министерством, генерал. — Приказываю: не мешать, все давать в первую очередь, одним словом, помогать!

На телефонный звонок ответил генерал. Послушав, он протянул трубку своему заму:

— Это тебя! Асланов хочет с тобой поговорить!

Обрадованный заместитель, изобразив на лице верноподданническую улыбку, поспешил схватить трубку.

— Рад слышать вас, товарищ Асланов!.. Да, да!.. Все будет сделано! Лично прослежу. И пропуск выпишу лично!

И он рысью помчался из кабинета, забыв даже спросить разрешения выйти.

— Вот будете под ним ходить, — нахмурился генерал, — взвоете!

Все молча с ним согласились.

— Можно идти? — спросил Джафаров.

— Конечно! — генерал еще больше помрачнел.

Выходили из кабинета, как с похорон.

В коридоре Джафаров внезапно остановил Арнани и повернулся спиной к выходящим из лифта людям.

— Прикуривай, прикуривай, Тенгиз!

Арнани пригляделся и замер.

— Провалиться мне на месте, если это не наши подопечные.

— Тенгиз! Возьми проверенных людей и не спускай глаз со старика.

Замначальника управления уголовного розыска проводил рекомендованных Аслановым людей в технический кабинет и распорядился составить фоторобот, а также отпечатать необходимое количество фотографий.

К удивлению старого бандита, Кязимов оказался наблюдательным малым, и довольно скоро фотографии были у Тика.

Тик достал портмоне и выдал работникам технических служб сумму, которую каждый из них получал за год. Просил он лишь об одном: не распространяться о проделанной работе.

Полученные деньги и покровительство замначальника управления вызвали у работников твердое желание молчать.

Сев в машину, старик сказал Кязимову, намеревавшемуся присоединиться к ним:

— Ты погуляй, Хан! Будь готов сегодня после часа дня забрать товар.

Оставив обиженного Кязимова на тротуаре перед зданием управления, старик с директором укатили. Тик сам вел машину.

— Товар нельзя долго держать! — сказал он старику. — Я не могу рисковать, его там на многие миллионы долларов. Часть я уже отправил по своим каналам, теперь твоя очередь. За тобой Турция, Иран и местные группы.

— И «старший брат»!

— Ты меня понял! Сначала дело, потом охота!

— Охота важней!

— Передай своим людям, пусть работают.

— Хорошо! Через час товар у тебя заберут.

Старик оставил себе одну фотографию, а остальные отдал директору.

— Передай Аслану! Пусть выдаст каждому охраннику, и чтобы они запомнили. Как молитву.

Он указал рукой, где остановить машину, и через несколько секунд исчез из виду…

Старик исчез только из поля зрения Соломона Тика.

Люди Арнани повели его с ювелирной точностью. Сам Арнани, с удовольствием послушав разговор в машине Тика, поехал за ювелиром. Теперь у него было достаточно людей, отобранных им лично, каждый из них стоил двоих.

Соломон Тик слежки за собой не замечал. Он был настолько уверен в могуществе своего друга, что позволял себе не думать о таких «пустяках». Его беспокоили убийства, все ближе и ближе подходившие к Асланову, к тому, кто и вызвал своим необдуманным решением никем теперь не контролируемую волну. У них была лишь фотография загримированного убийцы.

И Соломон Тик благодарил Бога, что сегодня утром ему удалось отправить свою семью в Париж. У него тоже была открытая виза, а билет он мог купить в любое время и на любой рейс. Тик уехал бы с семьей, но его держал товар, который привязывал крепче любой цепи. Он должен был уехать чистым, чтобы не дрожать от каждой тени и любого шороха. Но «жареным» пахло очень сильно, и предчувствие говорило, что самое большее, на что он может рассчитывать, это несколько часов. Успеет сдать старику товар — все, он свободен, и никто не удержит его в этой стране. То, что он здесь оставит, не составляет и сотой доли того, что удалось положить в западные банки.

Джафарову предстояло расследовать, что поминутно делал весь день Кулиев до своей трагической гибели.

Оставшиеся в живых охранники находились почти в прострации. Но это были живые свидетели. Джафарову, правда, показалось, что все они накурились наркотика, — судя по сладковатому запаху гашиша и блестящему отливу губ. Однако Джафаров не стал вести дознание по этому поводу.

Один из охранников был с Кулиевым целый день вплоть до его поездки на могилу святого. Он подробно описал последние часы своего хозяина.

Главное, он запомнил визит к муфтию.

Джафаров взял его с собой и тоже решил навестить известного богослова, довольно реакционного, на которого КГБ давно уже точило зубы.

Муфтий принял Джафарова неожиданно радушно, в глазах его не было ни боязни, ни неприязни.

— Гость в доме — радость хозяину! Заходите, майор!

Джафаров испытующе посмотрел на богослова.

— Вы, оказывается, меня знаете? Интересно, откуда? Я в мечеть не хожу и в богословских диспутах участия не принимаю…

— Мои руки обручали тебя с аллахом.

— Разве тогда у меня был уже чин майора?

— Я всегда слежу за теми, кого обручил с аллахом. Входите!

— Спасибо! — Джафаров вошел в дом муфтия.

— Можно накрыть стол? — спросил хозяин.

— Я пришел не затем, чтобы разделить с вами трапезу. Мне нужно, чтобы вы рассказали о Кулиеве.

— Все, что я слышу от другого человека, умирает в моей груди, но остается в памяти.

— Кулиев погиб в автокатастрофе.

Растерянность муфтия не могла быть показной. Он был просто в шоке. В его глазах появились слезы. Муфтий жестом пригласил Джафарова присесть и сам опустился на диван.

— Где это произошло?

— Сороковой километр шоссе. Неподалеку от могилы святого.

— Он ехал от могилы?

— К могиле!

— Не успел!

— Что он должен был успеть?

— Получить заряд небесной энергии, который охранял бы его от земных бед.

— Кулиев был небесным жителем? — засмеялся Джафаров, представив себе этого жестокого сморчка.

— Он был избран!

— Куда?

— Не куда, а для чего! Но вам этого не понять. Вы, коммунисты, отвергли Бога и служите черным силам.

— Кулиев был одним из главных руководителей республики и коммунистом!

— Он прозрел и был готов служить аллаху. Теперь мне понятно происхождение этой непонятной иглы.

— Какой иглы?

Муфтий подошел к письменному столу, заваленному книгами и рукописями, и достал из ящика радиомикрофон.

— Жена обнаружила в скатерти, которая покрывала дастархан. Я принимал вчера Кулиева. Мы о многом говорили.

— О чем, например?

— Кулиев мне сказал, что после совещания собирается навестить могилу святого и поклониться ей. Он испытывал недостаток энергии и надеялся, что аллах ему поможет.

— Я верю фактам, а не в единую космическую энергию! — заявил Джафаров. — Эта игла — обыкновенный радиомикрофон. Если она торчала в скатерти рядом с вами, значит, где-то неподалеку в машине сидел человек и слушал ваш разговор.

— Автокатастрофа была подстроена?

— Многое говорит за то, что это — убийство. Мне надо найти того, кто воткнул эту иглу в скатерть.

— Надеюсь, — устало проговорил муфтий, — что ни я, ни мои домашние, вы понимаете, о чем я говорю, не замешаны в этом деле.

— Вам это ни к чему, я согласен. А с вашими домашними мне необходимо поговорить.

— Они никогда не общались с Кулиевым!

— Я не собираюсь выпытывать тайны Кулиева.

— Разрешите мне присутствовать при допросе.

— Допроса не будет, поэтому ваше присутствие нежелательно.

Муфтий обиделся и молча вышел из комнаты. Тут же вошла его старшая жена, та, которая нашла микрофон. Она робко встала у двери, и, казалось, никакая сила не сгонит ее с этого места.

— Садитесь! — предложил Джафаров.

— Благодарим вас, господин, я и отсюда все услышу.

Джафаров понял, что муж подслушивает за дверью.

— Расскажите, как вы нашли иглу.

— Нашла, да! — начала женщина, оглядываясь на дверь. — Когда мужчины ушли, мы сели за стол и поели. Моя дочь хотела все убрать со стола, но я не дала ей этого сделать, она, бедняжка, и так мне помогала, накрывала на стол мужчинам… А когда я складывала скатерть, нашла эту булавку или иголку.

И она испуганно оглянулась на дверь, не зная, то сказала или нет.

— Спасибо! Вы свободны! Позовите, пожалуйста, свою дочь.

— Зачем? — испугалась мать. — Молодой девушке нельзя находиться наедине с незнакомым мужчиной. Она еще несовершеннолетняя. Я не согласна.

— С ней я буду говорить в вашем присутствии!

— Это другое дело!

Жена муфтия вышла из комнаты и отсутствовала минут пять.

«Учит дочь, что говорить и как отвечать! — подумал Джафаров. — Скорее всего: ничего не знаю, ничего не видела, ничего не слышала… Я должен задать вопрос так, чтобы она не смогла солгать…»

Девушка вошла с матерью и застыла у двери.

— Сядьте, пожалуйста! — попросил Джафаров. — Я вас задержу ненадолго.

К его удивлению, мать прошла к дивану и села. Дочь послушно последовала за ней.

Джафаров подошел к дочери и, глядя ей в глаза, спросил:

— Кто тебе велел воткнуть иголку в скатерть?

Девушка сразу расплакалась.

— Какой-то старик! Он сказал, что если я не хочу выходить замуж за Кулиева, то должна воткнуть иголку в скатерть. Он сказал, что она заколдованная.

И она зарыдала. Мать, умоляюще глядя на Джафарова, испуганно зашептала:

— Что ты говоришь? Если отец узнает, он выгонит нас из дома.

Джафаров поспешил ее успокоить:

— Отцу говорить об этом совсем не обязательно.

— Спасибо! — сразу успокоилась мать.

— Ты можешь описать старика? — спросил Джафаров.

— Могу: в старом хлопковом халате, весь седой, на глазах темные очки.

— Вспомни какую-нибудь деталь: может, на руках татуировка, шрам на лице…

— Родинка! — воскликнула девушка.

— Где родинка? — обрадовался Джафаров, это было уже что-то.

— На правом виске.

— Спасибо! Прими совет: в следующий раз не верь незнакомым людям, даже если это и мудрый старик.

Джафаров попрощался, забрал микрофон и покинул дом муфтия.

22

Ликвидатор следил за этим подвижным и огромным мужчиной уже полчаса. Это был торговец наркотиками, обслуживающий высший свет. Хитрый и наглый, обладающий невероятными связями, он не боялся конкуренции.

Ликвидатор ждал, когда торговец останется один. Разговор с ним не требовал лишних ушей. Но к торговцу все подходили и подходили люди, что-то говорили, он им что-то отвечал, и люди уходили в разные стороны. Судя по всему, это были информаторы.

Наконец торговец остался один и проходными дворами пошел на параллельную улицу.

Ликвидатор нагнал его у глухой стены дома, где их никто не мог видеть и слышать.

— Уважаемый, задержись на минуту! — попросил он торговца.

Тот замедлил шаг, оглянулся. Увидев немощного с виду старика, успокоился и остановился.

— Говори быстрей, я тороплюсь! Чего нужно?

Ликвидатор показал ему фотографию.

— Уступи мне этого клиента!

Торговец захохотал так, что, казалось, сейчас лопнет от смеха, а когда успокоился, сказал:

— Ты, старик, сошел с ума! Да этому бриллианту цены нет.

— Все имеет свою цену!

— Это мое лучшее приобретение! Зачем мне продавать курицу, несущую золотые яйца?

— Чтобы спасти свои! — Ликвидатор сделал шаг вперед, вплотную приблизившись к торговцу.

Тот выхватил пистолет, но Ликвидатор ударил его ребром ладони по шее, и торговец рухнул на землю.

Ликвидатор достал платок и аккуратно взял в него пистолет.

Когда торговец пришел в себя, он с удивлением взглянул на незнакомца.

— Я знаю, — зашептал ему на ухо Ликвидатор, — ты сегодня должен продать ей героин. Где и когда?

Ликвидатор показал торговцу толстую пачку денег, при виде которой у того загорелись глаза.

— В кафе «Шах». В девять часов вечера, — с трудом проговорил торговец и потянулся за пачкой купюр.

Ликвидатор выстрелил ему под ухо из его собственного пистолета и, вложив его торговцу в руку, выскользнул на улицу.

23

В кабинете у Соломона Тика был оборудован тайник, в котором лежали десять килограммов героина. Это был остаток партии, которую вчера доставили из подпольной химической лаборатории. Большую часть Тик успел отправить в Европу по своим каналам. И с минуты на минуту старик, этот старый контрабандист, должен был забрать оставшийся товар стоимостью в несколько миллионов долларов.

У старика были свои каналы, по которым героин отправлялся в Америку через Турцию и Иран. Это был самый прибыльный канал, обеспечивающий процветание клана Асланова. А создал финансовое могущество этому клану он, Соломон Тик, школьный друг Аслана Асланова.

Когда старик появился, Тик почувствовал громадное облегчение.

Десять килограммовых пакетов перекочевали из тайника кабинета директора ювелирторга в сумки охранников старика.

Старик позвонил Асланову.

— Ювелир чист! Я все забрал! — Он положил трубку и, подмигнув Тику, поклялся: — Сегодня вечером я этого монстра поймаю!

Старик со своими «мулами» прошел через чердак в соседнее здание, но люди Арнани, наученные горьким опытом, их уже ждали.

Избавившись от героина, Тик ощутил прилив сил и вдохновения. Не погасив в кабинете свет, Тик забрал из сейфа все деньги и драгоценности, решив по-английски, не попрощавшись, покинуть родную страну, где стало опасно жить.

В здании ювелирторга был потайной выход, которым Тик ни разу не пользовался.

В торце здания находилось забранное толстой решеткой окно, выходящее на палисадник. Хитрость заключалась в том, что рама окна вместе с решеткой легко выдвигалась из стены на скрытых подшипниках и так же легко задвигалась обратно.

Необходимо лишь знать, как привести ее в движение. Этот секрет знал только один человек — Соломон Тик.

И вот пришло время воспользоваться потайным ходом. Тик легко привел механизм в действие, выскользнул из лаза, задвинул окно на место, спокойно перелез через невысокий штакетник палисадника и через проходной двор вышел на соседнюю улицу. Взяв такси, он через пять минут был в хорошо знакомом посольстве, где без лишних расспросов получил въездную визу.

Там же Тик оставил и бриллианты, чтобы со временем диппочтой их перевезли ему на новую родину.

В аэропорту он купил билет на самолет, потом приобрел пару чемоданов, импортное белье, рубашки, костюмы. Ему больше не были нужны советские деньги.

И еще через два часа был далеко от того места, где родился и прожил большую половину жизни. Прожил хорошо. Было что вспомнить.

А два агента, оставленные Арнани, допоздна караулили оба выхода из соседствующих зданий и удивлялись, глядя на светящееся окно кабинета Тика, что директору ювелирторга приходится так много работать.

Но когда получили приказ об аресте, арестовывать уже было некого.

Агенты клялись, что Тик не покидал зданий. Обыск ничего не дал. Оставалось предположить, что Тика утащили в ад заживо.

24

Хан Кязимов получил необычное задание.

В час дня он, как приказал старик, отправился к тайнику и взял там товар. Тайников для своих единомышленников Хан приготовить не успел и поэтому дал своим сигнал, чтобы на следующий день по очереди забирали товар.

А необычное задание он получил к вечеру, когда уже думал закончить работу и пойти домой.

Тут к нему подошел невзрачный человек без особых примет и передал пароль от старика.

От него Хан и получил задание весь вечер сидеть в будке и смотреть, не покажется ли вдруг старый знакомец Кязимова.

Поэтому Хан Кязимов, вместо того чтобы отдыхать дома, сидел в своей лавке и следил за каждым, кто появлялся возле кафе «Шах». Кязимову дали номер телефона, чтобы в случае чего срочно звонить и докладывать.

Сидеть было велено до закрытия кафе «Шах».

Кязимов скучал и совершенно не верил, что убийца забредет в этот район.

Поэтому, когда он увидел знакомые черты загримированного убийцы, Хан испугался за свою жизнь. Ноги его стали ватными, и он отвернулся, опершись подбородком на руку.

Это спасло ему жизнь.

Ликвидатор имел запасной ключ от служебного входа. У ворот, прежде чем войти во двор, он оглянулся и внимательно посмотрел на киоск «Воды Ломидзе».

«Почему киоск до сих пор работает?» — мелькнула у него мысль. Но, увидев скучающего Кязимова, устало глядящего куда-то в сторону, Ликвидатор успокоился и вошел во двор. Если бы он оглянулся во второй раз, то увидел бы, как Кязимов рванул в кафе «Шах».

Хан всегда звонил из кабинета директора. Но после случая с Анкой было запрещено открывать кабинет директора кому бы то ни было.

Хан попытался привлечь на помощь сестру, но именно сестра сказала ему о категорическом приказе директора.

Поскандалив для приличия минут пять, Кязимов помчался искать исправный телефон-автомат. Это было не так легко, как казалось на первый взгляд. Первый встреченный им аппарат был без трубки, второй исправно глотал монету за монетой, но не соединял, третий соединил, даже вернул монету обратно, но слышно Кязимова не было. В четвертой телефонной будке не было аппарата.

Лишь с пятой попытки Кязимову удалось дозвониться и передать срочное сообщение. Заручившись уверением, что его хорошо поняли и что немедленно передадут его сообщение старику, Хан Кязимов вернулся в кафе «Шах».

Старик был один — своих людей он отправил сопровождать груз наркотиков и тем самым отвлек людей Арнани, — и, получив сообщение Кязимова, сразу же позвонил Асланову. Тот немедленно вызвал, бы из района подкрепление: двадцать человек, из которых каждый стоил как минимум троих, раньше служили в спецназе или в десантных войсках. Но телефон Асланова был занят.

Старик непрерывно звонил еще минут десять, но, потеряв терпение, решил ехать один, надеясь на внезапность и неожиданность нападения, которого монстр не ждет. Да и клятва, данная стариком, что он один возьмет его, сыграла свою роль…

Ликвидатор пришел в кафе минута в минуту.

Девушка уже была на месте. Ее лихорадочно блестевшие глаза без слов говорили о тех муках, которые она сейчас испытывала. Ей были нужны наркотики, и она ждала того, кто их ей продавал. Ради одного укола она была готова на все.

Подсевший за ее столик старик был ей неприятен, она ждала другого.

— Он не придет! — сказал старик безжизненным голосом.

— Кто? — не поняла девушка.

— Тот, кого ты ждешь!

— Никого я не жду! Отстаньте от меня, пожалуйста! — резко ответила девушка, решив, что ее приняли за проститутку.

— Товара не будет! — продолжал старик, словно не слыша ее. — Он мертв!

До девушки наконец дошло, что сказал этот человек, и это было для нее подобно смертному приговору.

— Я никого больше не знаю! — Она побледнела и умоляюще посмотрела на старика. — Помогите мне.

— Хорошо! — сказал он. — Сейчас ты пойдешь домой, а ровно через час откроешь окно своей комнаты. Я приду и дам тебе то, что ты ждешь!

— В доме полно охраны! Ты сошел с ума!

— Если ты не хочешь умереть, то выполнишь мои требования. Остальное пусть тебя не волнует.

— Ты не сможешь подойти к дому, пойми! Там кругом посты.

— Ты получишь что хочешь, если через час откроешь окно своей комнаты. Все!

— Но… — растерялась девушка.

— Торопись!

Девушка встала и посмотрела на старика.

— Я вас умоляю! Принесите!

— Через час товар будет у тебя! — Ликвидатор был неумолим.

Девушка заторопилась домой. Ликвидатор встал и пошел за ней. Внезапно он почувствовал импульс, к которому всегда прислушивался. И импульс этот свидетельствовал о смертельной опасности.

Выглянув во двор, Ликвидатор увидел Кязимова, разговаривающего со стариком, выражение лица которого не предвещало ничего хорошего. Ликвидатор успел заметить, что старик передал Кязимову пистолет. И Кязимов тут же занял позицию для стрельбы за ближайшим к выходу из кафе автомобилем.

«Если он умеет стрелять, то позиция у него выигрышная! — подумал Ликвидатор. — А старик, очевидно, будет ждать меня во дворе».

Ликвидатор был вооружен, но не любил пальбы, считая, что если дело доходит до перестрелки, значит, допущена крупная ошибка. Да и в любой перестрелке случайность возрастает до невероятной величины. Пуля, как известно, — дура!

Через час девушка откроет ему окно. Значит, у него осталось немного времени и на подготовку к выполнению задания, и на «разборку» со старым бандитом, подручным Асланова.

«Как же они на меня вышли? — думал Ликвидатор. — Наверняка когда я последний раз выходил из служебного входа, меня заметил Кязимов. Теперь все ясно! Не везет мне с этим кафе, второй „прокол“ за три дня!»

Ликвидатор мог попытаться прорваться через Кязимова, используя как прикрытие какого-нибудь заложника, но в этом случае поднимется шум.

«Прикрытие мне все же не помешает!» — решил Ликвидатор.

Путь к служебному выходу проходил мимо туалета. Ликвидатор подождал, когда подходящий по габаритам клиент вышел оттуда, и, приставив пистолет к его горлу, прошептал:

— Тихо, или убью!

Заломив руку за спину ошеломленному, сразу протрезвевшему посетителю, Ликвидатор повел его перед собой к служебному выходу.

А старый бандит уже ждал единоборства со своим чудовищем… Старик отдал свой пистолет Кязимову и притаился под дверью с ножом в руке. Ножом он владел виртуозно, в этом ему не было равных.

Ликвидатор осторожно, почти бесшумно открыл дверь и вытолкнул во двор посетителя.

Старик сразу же нанес удар. Такой удар он наносил лишь в молодости: острое лезвие вошло в шею по рукоятку, кровь хлынула фонтаном.

И тут же удар двери сбил старика с ног. Нож остался торчать в шее ни в чем не повинного человека, зашедшего на свою беду в кафе.

Старик остался безоружным.

Но Ликвидатор не стрелял, и старик понял, что тот не хочет шума, а потому у него есть шанс победить.

Старик в совершенстве владел стилем «Журавль» шаолиньской школы. Этот стиль основывался на движениях, похожих на танец журавля: круговые удары ногами с резкими переходами из низкой стойки в высокую, широкие махи руками.

Он пошел в атаку, осыпав Ликвидатора серией ударов.

Но перед стариком был не просто убийца, а мастер тайцзицюань. Он не противопоставлял свою силу старику, что было бы естественно, принимая во внимание большую разницу в возрасте. Ликвидатор словно и не стремился победить противника. Он легко уклонялся от ударов, отступал при наступлении старика и двигался вперед при его отходе. Эта кажущаяся пассивность закончилась дуговым движением рук Ликвидатора, нанесшим двойной удар кулаками по ушам старика.

Старик замертво рухнул на землю.

Больше он никогда и ничем не мог помочь своему хозяину.

— Ты на себе познал преимущество школ Ян и Цен! — сказал Ликвидатор, бросив последний взгляд на бездыханное тело.

Расправиться со стариком было еще не все. Если Кязимов заметит, как Ликвидатор выходит из двора, то может со страху поднять пальбу.

Во дворе стояла грузовая машина.

«Если в ней есть бензин, то по времени я успеваю!»

Ликвидатор достал связку отмычек и открыл дверь машины.

Бензина было достаточно, конечно, не полный бак, но до дома Асланова доехать можно.

Подбирать отмычку для ключа зажигания было хлопотно, гораздо быстрее было выдернуть провода и соединить их напрямую.

Ликвидатор так и сделал. Выезжая со двора, он увидел растерянного Кязимова с пистолетом в руке. Тот смотрел вслед, но без приказа стрелять не решился.

По дороге Ликвидатор встретил машину с гвардией Асланова. Они спешили на помощь старику.

Уходить от погони не входило в планы Ликвидатора, поэтому он загнал машину в ближайший проходной двор и скрылся среди многочисленных прохожих, заполнявших центр города каждый вечер.

Он успевал к назначенному сроку.

25

Арнани от гнева рвал и метал. Подчиненные, упустившие старика, виновато потупившись, молча глотали справедливые и несправедливые слова, обрушившиеся на их головы.

Старик был единственной неудачей Арнани. Сеть наркомафии, ячейка за ячейкой, осторожно выбиралась его группой. И если ее не порвать, то должен быть большой улов.

Неожиданно, несмотря на поздний час, его вызвал генерал.

— Ты не знаешь, где Джафаров? — спросил он Тенгиза.

— Занимается, согласно вашему приказу, убийством Кулиева. Что-нибудь случилось?

— От муфтия жалоба на него поступила.

— Не сошлись на длине обрезания? — пошутил Тенгиз.

— Он, после того как осмотрел останки разбитых машин, исчез, и никто его больше не видел.

— Мы должны памятник ему поставить. На такую сеть нас вывел!

— Не бесплатно! Они благотворительностью не занимаются.

— Вроде бы он собирался проверить район у могилы святого, товарищ генерал.

— Хорошо, иди! Старика не нашли?

— Исчез, как сквозь землю провалился.

— Других не упусти! Как с товаром?

— Под нашим контролем! И старика найдем. Дальше Союза не уйдет.

Арнани попрощался и вышел. В коридоре он встретил приятеля из техотдела.

— Слушай, забыл у тебя спросить, — хлопнул его по плечу Тенгиз, — зачем сегодня к вам в отдел приходили эти сомнительные личности?

— Фоторобот рисовали!

— Вот это да! — удивился Тенгиз. — И кто рисовал? Старики?

— Молодой!

— Кязимов! — вырвалось у Арнани.

— Фамилии его я не знаю. Полковник привел, неудобно было спрашивать. Денег отвалили, не поверишь сколько! Я тебе это по дружбе, ты, смотри, никому.

— О чем говоришь! Сам знаю… Кого рисовали, скажешь?

— Какого-то старика.

Приятель ушел, а Арнани решил поехать в кафе «Шах».

Киоск Кязимова был закрыт, а рядом с кафе, у въезда во двор, стояли две милицейские машины.

Арнани предъявил удостоверение и вошел во двор. Знакомый следователь из прокуратуры, увидев Тенгиза, подошел к нему.

— Привет! Когда успели сообщить?

— Что? — не понял Арнани.

— Убийство!

— Опять? — вырвалось у Тенгиза.

— Убили посетителя кафе. Как он оказался во дворе, ума не приложу. Собутыльники утверждают, что пошел в туалет.

Тенгиз задумался.

«Очевидно, Кязимов видел человека, который был с Каримовым. И люди Асланова начали самостоятельное расследование».

Арнани решил уточнить некоторые детали.

Для начала он подошел к своему личному осведомителю, швейцару из кафе «Шах». В случае с Каримовым тот, к сожалению, ничем не смог помочь.

Швейцар подобострастно приветствовал Тенгиза и распахнул перед ним двери.

— Ты мне нужен на несколько слов!

— Я весь внимание! — угодливо изогнулся швейцар.

— Когда последний раз видел Кязимова?

— Часов в девять, прибегал в кафе, позвонить хотел.

— Позвонил?

— Не дали! Директор запретил открывать кабинет даже своей жене.

— А тебя не удивило, что он так поздно прибежал?

— Удивило! Он никогда так поздно не задерживался на работе. Вечером ему здесь делать нечего, он не имеет права отбивать у кафе клиентов.

— А сегодня он нарушил конвенцию и работал допоздна? А потом еще прибежал звонить? Я тебя правильно понял?

— Директор в больнице! Что хотят, то и делают! Никакого порядка!

Арнани прошел в кафе и направился к сестре Кязимова.

— Кому собирался звонить ваш брат?

— Клянусь, не знаю! Но ему очень нужно было позвонить! Скандалил минут пять. С трудом его успокоила.

— Он всегда звонил из кафе?

— Да всегда все звонили из кафе! Свои же! Почему не позвонить? Но после случая с Анкой директор запретил.

Тенгиз понял, что женщина говорит правду. Он оставил ее и прошел в зал. Метрдотелем здесь работала молодая женщина, с которой Тенгиз не был знаком.

Арнани предъявил ей удостоверение сотрудника уголовного розыска, и метрдотель расплылась в улыбке.

— Чем могу служить?

— Не заметили ли вы в зале необычного старика? — спросил Арнани, не надеясь получить сведений, заслуживающих внимания.

— Заметила!

Арнани даже похолодел от предвкушения удачи.

— Он был один?

— Пришел один, но подсел к молоденькой и красивой девушке. Я работаю здесь второй день и, к сожалению, еще мало кого знаю.

— Кто вас сюда рекомендовал?

— Директор сам мне позвонил из больницы, предложил. Я ведь раньше работала в кафе «Чинар». Мы все друг друга знаем.

— А почему вы обратили внимание на этого старика?

— Девушка, когда он к ней подсел, не хотела даже разговаривать с ним. А через минуту она его уже о чем-то умоляла!

— Это вас поразило? — заинтересовался Арнани.

— А как же! Девушка явно не его круга.

— Вы не слышали их разговора?

— Нет.

— Когда он ушел?

— Сразу же за девушкой! Я даже подумала грешным делом, не следит ли он за ней.

— Как он выглядел, можете описать?

— Совершенно белые волосы, выше среднего роста, в теле; чувствуется сила. Можете мне поверить, я в этом разбираюсь… В темных очках.

— Он их в зале не снимал? — поразился Тенгиз.

— Может, глаза больные. А может, просто скрывал их.

— Вы действительно разбираетесь в мужчинах! — польстил ей Тенгиз.

— О, да! Опыт большой!

— Скажите, он не общался с тем посетителем, которого убили во дворе?

— Нет! Точно, нет! Я вам описала каждый его шаг от прихода до ухода. А как во дворе оказался посетитель, сама удивляюсь. Черный ход открывают только при доставке продуктов.

— У вас есть ключи от этого входа?

— Они есть только у коммерческого директора. Даже у директора кафе их нет!

— Понятно! Спасибо за информацию.

— Рада была помочь!

Тенгиз опять поспешил к швейцару.

— Слушай сюда! — сказал он. — Сегодня вечером в кафе приходил совершенно седой старик. В какую сторону он пошел, когда вышел из кафе?

Швейцар думал, наверное, с минуту.

— Не было старика! — наконец заявил он твердо. — Клянусь детьми, не приходил и не уходил.

— А не заметил красивую молодую девушку?

— Девушку заметил! Не проститутка, это точно. У меня на тех глаз наметан… Какая-то больная! Пришла — дрожала, ушла — дрожала еще больше.

— Раньше видел ее в кафе?

— Видел! Раз в неделю приходит, но всегда буквально на несколько минут. Приходит одна, уходит одна. Странно!

Это было странно и для Арнани. Он собрался было уходить, но швейцар его задержал:

— Товарищ капитан! Кязимов ждал кого-то за автомобилем, с пистолетом. И пистолет ему дал один старик, но не тот, который вам нужен.

Арнани быстро достал фотографию старого бандита и показал ее швейцару.

— Этот?

Швейцар долго рассматривал фотографию и наконец сказал:

— Похож! Но наверняка не скажу. Вблизи я его не видел.

— А пистолет видел? — не поверил Тенгиз.

— Сначала не видел. Заметил только, как он что-то передал, а уже потом у Кязимова увидел пистолет. Очень трусил Кязимов, но стоял, ждал. Значит, старика боялся.

Арнани досадовал на себя за то, что не догадался зайти в техотдел и узнать о фотороботе.

Он уже понял, что сегодня в кафе были и убийца, и старый бандит, подручный Асланова и Тика. Очевидно, что убийцу выследил Кязимов и дал знать старику. Но чем закончилась их встреча? Тенгиз не знал, где искать старого бандита, а Кязимова пока брать нельзя. Пусть еще сутки погуляет на свободе. И главное! Что же связывало опытного убийцу с юной красавицей? Этот вопрос требовал немедленного ответа!

Особняк Асланова оправдывал свое название. Он стоял в парке, отдельно от остальных городских зданий, и был окружен высокой каменной стеной.

Пять человек, посланных на помощь старому бандиту, ослабили охрану особняка. Из наружной охраны, снабженной карманными радиопереговорными устройствами, остался лишь один человек, контролировавший подъездные пути. Остальные охраняли двор, который являл собой огороженную часть парка, и два этажа самого особняка.

Ликвидатору, чтобы достичь желанного окна, которое ему обещали открыть, необходимо было, никого не убивая, преодолеть охранников. Каждые десять минут их проверяли по рации. И стоило хотя бы одному не отозваться, объявлялась общая тревога.

С помощью подзорной трубы Ликвидатор отметил расположение всех постов и рассчитал по секундам свой путь.

В том месте, куда выходило нужное ему окно, окружавшая особняк стена была увита диким виноградом, и рядом находилась беседка.

Ликвидатор приготовил тонкую веревочную лестницу, сплетенную из капронового шнура. На ее концах были прикреплены небольшие разлапистые «кошки» из легированной стали.

Из подготовленного заранее тайника он достал обыкновенную рогатку, любимую игрушку малышей, и затем, соблюдая осторожность, вытащил небольшие шарики, с виду похожие на теннисные.

И стал ждать.

Как только окно открылось, Ликвидатор выстрелил из рогатки шарики в направлении, противоположном открытому окну. Наполненные нитроглицерином, они взрывались с таким оглушительным грохотом, будто особняк Асланова подвергся минометному обстрелу.

Вся охрана бросилась к участку, подвергшемуся нападению.

Путь был свободен.

Ликвидатор рванулся к стене, ловко забросил «кошку» на ее гребень, взлетел на самый верх, сбросил лестницу вниз, укрепил другую «кошку», замаскировал ее виноградными листьями и так же быстро спустился во двор.

Через несколько секунд он уже закрывал окно, которое ему открыла дочь Аслана Асланова, дрожащая от нетерпения и желания уколоться. Именно ее пожалел Арнани, обнаружив во время захвата тайного пригона.

Ликвидатор закрыл окно вовремя, — через секунду во дворе уже появились встревоженные охранники, занимая свои посты.

В дверь постучали. Ликвидатор молнией метнулся за спинку кровати, знаком приказывая девушке молчать. В комнату вошел сам Аслан Асланов.

— Ты не испугалась?

— Что это было?

— Кто-то испытывает мое терпение. Не понимает, что оно не беспредельно. Не бойся. Ложная тревога… Почему ты так возбуждена? Все-таки испугалась.

— У меня страшно болит голова, папа. Я хочу спать.

— Спи, родная, конечно, спи! Я уже позвонил куда надо, через полчаса приедет рота солдат и перекроет все вокруг.

Асланов закрыл дверь, и скоро его шаги затихли в глубине дома.

Девушка закрыла дверь на ключ и метнулась к кровати.

— Выходите! Отец ушел!

Ликвидатор вылез из убежища и достал маленький пакетик с героином. Дочь Асланова схватила его так, как голодный хлеба кусок не хватает. Она достала одноразовый шприц, дистиллированную воду, мгновенно растворила героин и ввела себе в вену. Через некоторое время перед Ликвидатором был уже совсем другой человек.

— Кто вы такой и почему здесь? — спросила она, будто увидела его в первый раз.

— Я принес вам товар!

Но девушка была уже в другом измерении. Волна наслаждения унесла ее далеко-далеко от этого мира разочарований, где наслаждения быстро надоедали, где все было позволено и нечего больше желать, кроме наркотиков, наркотиков и наркотиков.

У Ликвидатора оставалось лишь полчаса. Он слышал слова Асланова и не сомневался, что рота спецназа не даст ему ни малейшего шанса выбраться из парка, окружающего особняк.

План дома, полученный им вчера, был выучен наизусть.

Ликвидатор осторожно открыл дверь комнаты дочери Асланова, так же осторожно закрыл ее, а ключ протолкнул обратно под дверь.

Справа был коридор, который вел к парадной лестнице, и ее наверняка держали под наблюдением. Ликвидатору же требовалось попасть в подвал по узкой винтовой лестнице, которая связывала два этажа здания с подвалом и кухней. А в кухне сейчас вряд ли могли находиться люди.

Риск, конечно, был, и Ликвидатор на всякий случай приготовил пистолет с глушителем. Приказ, полученный им прошедшей ночью, ясно гласил: в случае невозможности имитации несчастного случая уничтожить объект даже ценой собственной жизни.

На кухне никого не было. Ликвидатор съехал по металлическим перилам винтовой лестницы и зажег потайной фонарь размером с карандаш.

Газовая труба была на месте. Ликвидатору хватило пяти минут, чтобы свинтить соединительное кольцо и отогнуть трубу. Газ со свистом стал заполнять подвал дома. Через двадцать минут он станет взрывоопасным. Именно на это время Ликвидатор и установил взрыватель.

Но это было самой легкой частью плана. Требовалось еще установить две мощные бомбы на каждом из этажей. Только в этом случае гарантировалось полное разрушение особняка и гибель Асланова.

На первом этаже установить бомбу оказалось неожиданно легко — помогла большая декоративная ваза. Спрятать в нее заряд, который сдетонирует от взрыва газа, было делом нехитрым.

Поднявшись по винтовой лестнице на второй этаж, Ликвидатор застыл, не решаясь открыть дверь в коридор — здесь находились спальня и кабинет Асланова. И Ликвидатор представлял себе, сколько здесь может быть охранников: по одному человеку у каждой лестницы и двое у кабинета или спальни.

Убивать охранника, находящегося совсем рядом, за дверью, бесполезно, — остальных-то не убьешь.

Ликвидатор посмотрел выше — лестница вела на чердак или мансарду и упиралась в массивную дверь, закрытую на огромный амбарный замок. Он проскользнул к этой двери и открыл замок отмычкой. Такие замки он открывал на спор и гвоздем.

Но если замок и дверь он смог открыть без шума, то неслышно ходить по чердаку не удалось бы и привидению. Ликвидатору пришлось ползти по-пластунски.

Зная размеры всех комнат, он рассчитал, где находятся кабинет и спальня Асланова. Установив бомбу, Ликвидатор выполз обратно и стал закрывать дверь на замок. На его беду, он так громко и противно лязгнул, что только глухой мог не услышать.

Тут же открылась дверь из коридора, и молодой охранник, держа автомат наготове, выскочил на площадку. Естественно, первым делом он посмотрел вниз. Когда же он поднял голову, то получил пулю между глаз.

У Ликвидатора было не более минуты, чтобы скрыться, а до взрыва оставалось всего пять минут.

Ликвидатор схватил автомат охранника и его куртку, натянул ее на себя, уже спускаясь по лестнице, и сорвал с себя парик. По первому этажу он шел не скрываясь, как свой.

Охранники у входа сидели в креслах, расслабившись. Эти ребята только прибыли из округа Асланова и никого в доме не знали. Они даже предположить не могли, что молодой человек в такой же куртке, как и у них, был тот самый старик, чья фотография у каждого лежала кармане.

Ликвидатор беспрепятственно вышел во двор и спокойно направился к беседке.

Только когда он полез по замаскированной среди листьев винограда лестнице, охранник, стоявший неподалеку, закричал: «Стой!» — и открыл огонь из автомата.

Ликвидатор ответным огнем хладнокровно уложил его и охранников, выскочивших из холла на крыльцо дома.

В доме объявили тревогу, вспыхнул свет, заметались тени.

Ликвидатор уже не волновался. Перебросить лестницу на другую сторону стены и спуститься можно за несколько секунд, а когда слышишь вдали ревущие моторы машин со спецназовцами, делаешь все вдвое быстрее.

Ликвидатор, перебегая от дерева к дереву, поспешил к обрыву на краю глубокого оврага, где он заблаговременно прикрепил веревку. У обрыва он оглянулся, и сердце его наполнилось гордостью за удачно выполненный план, правда, не столь безукоризненно, как предыдущие.

Огромный двухэтажный дом вздрогнул и развалился, как карточный домик.

Две военные машины, подъехавшие к воротам дома, резко остановились, и из них посыпались вооруженные спецназовцы, которым защищать уже было некого.

Ликвидатор соскользнул по веревке с обрыва и побежал в темноте по хорошо изученной тропинке.

26

Все сидели как на похоронах, и только Арнани с трудом сдерживал рвущееся из груди ликование. Одна из сетей наркомафии была под полным контролем органов, и сегодня с ней можно было покончить раз и навсегда.

Ночной взрыв особняка Асланова, в результате которого погибли не только он и его семья, но и вся охрана, а это около тридцати человек, привел Арнани в легкий шок. Он знал, что в этот особняк сходились все нити сети наркомафии.

— Почему нет Джафарова? — спросил генерал у Арнани.

— Я звонил ему, товарищ генерал! — вытянулся по струнке Арнани. — Обещал быть на совещании. Наверное, начальство его вызвало. Им тоже несладко!

— Асланов отказался от услуг «девятки»! — заметил генерал. — С них взятки гладки!

— С нас тоже! — не удержался Арнани.

Все сделали вид, что ничего не слышали.

— Но взять убийцу — наша святая обязанность! — заметил генерал.

— Политические убийства нигде не раскрываются! — не сдавался Арнани. — Вспомните Кеннеди, Улофа Пальме. А мы — специалисты по уголовным делам.

— Так надо же еще доказать, что это — политические убийства!

— Есть мнение, что обычные мафиозные разборки? — опять не удержался Арнани.

— Неужели убийца не оставляет никаких следов? — пропустил слова Арнани мимо ушей генерал. — Арнани, ваше мнение. Говори, Тенгиз!

— У меня есть сведения, что Асланов сам занимался поисками убийцы и с нашей помощью составил его фоторобот.

— С чьей помощью? — не поверил генерал.

— С помощью нашего техотдела, по личному указанию вашего заместителя.

Полковник так посмотрел на Арнани, что тот понял: у него появился непримиримый и опасный враг. Но генералу слова Арнани были бальзамом на душу. Он знал, что его заместитель «копает» под него и уже близок к тому, чтобы свалить.

— Объясни по-человечески, Тенгиз! — генерал опять любил своего капитана.

— Все слышали, вчера звонил Асланов, и ваш заместитель пообещал ему помочь составить фоторобот убийцы. А составляли его сбежавший Соломон Тик, Кязимов и один старый бандит.

— Это правда, полковник? — мрачно спросил генерал.

— Когда один из наших вождей просит помочь, не будешь требовать документы! — огрызнулся полковник.

— Я вынужден попросить вас задержаться в своем кабинете до окончания операции «Сеть»! Надеюсь, вы понимаете причину, по которой телефоны в кабинете будут отключены?

— Я буду жаловаться! — возмутился полковник.

— Через трое суток, на которые закон дает мне право! Арнани, лично запри дверь кабинета моего заместителя и поставь охрану. Вы свободны, полковник.

Заместитель начальника уголовного розыска вышел вместе с Арнани.

— Ты пожалеешь! — шепнул он ему у двери.

Арнани только улыбнулся. Он-то знал, что генерал добьет поверженного врага, и угрозы полковника мало чего стоили после смерти Асланова.

Ликвидатор сытно позавтракал, оделся и собрался уходить. Он уже опаздывал.

Телефонный звонок застал его у двери. Пришлось снимать туфли, надевать шлепанцы, чтобы не таскать грязь в комнату, и только после этого он подошел к телефону.

Хорошо знакомый голос четко и внятно произнес:

«Код Ликвидатора: двадцать два, тридцать три, сорок четыре. Код Ликвидатора!»

Слушая короткие гудки, Ликвидатор понял, что теперь можно никуда не идти.

«Код на самоуничтожение. Код на самоуничтожение. Код на самоуничтожение», — билась в голове мысль.

Ликвидатор переоделся в легкий халат и взял пистолет. Взвел курок, приставил дуло к уху…

И вдруг рассмеялся. Он смеялся минут пять не переставая, до слез, до кашля. Никогда еще ему не было так весело.

Внезапно он понял, что в силах не убить себя. В голове что-то прозвенело и пропало. Мысль опять стала ясной и четкой, она звала к немедленному действию.

«Все у нас делают наполовину. А единственное, чему учат хорошо — это умению убивать. Довели до уровня искусства! Впрочем, может, только я один бракованный? Другие получились удачнее? Тогда за мной начнется охота, и за мою жизнь никто не даст и копейки… Что же, прежде чем превращаться в дичь, побуду еще немного охотником. Надо довести до конца еще одно дело!»

И Ликвидатор стал составлять план действий.

Дадаев смотрел на портрет Султана Каримова, и слезы сами лились из его глаз. Сил плакать уже не было, а слезы еще лились.

«Сынок! Мой Султанчик! Я виноват, что ты рос незаконнорожденным, променял свою любовь на политическую карьеру, женился на этой старой страхолюдине, единственное достоинство которой — что она старшая сестра Гейдарова. Надо было ей в меня влюбиться, надо мне было жениться на ней, а не на твоей матери, которую я любил больше жизни. Как оказалось, больше жизни, но не больше карьеры. И в смерти твоей я виноват: создал чудовище, создал зверя, который сожрал мое дитя…»

Телефонный звонок прервал его печальные размышления.

Звонил Гейдаров:

— Пора заканчивать траур, Джогар! Я тебя понимаю, единственный сын и все такое… Государственные дела ждут! Ты у меня остался единственный родственник и преемник! Жду тебя через полчаса. Ты же у нас куратор правоохранительных органов. А они у нас постарались, такую сеть наркомафии раскрыли, «старшему брату» не стыдно похвастаться. Поздравь их лично!

Дадаев пришел в себя. Слезы высохли сами собой. Он жестко посмотрел на портрет сына и обрел рассудительность и трезвость мысли.

«План твой, Султанчик, был превосходным! Асланов клюнул на него, как голодный осетр. Если бы не твое легкомыслие и не любовь к ресторанам и кафе. Ничего! Я отомстил за тебя! Уничтожил твоего убийцу, уничтожил зверя, которого сам создал. Твоя тень не должна меня тревожить!»

Дадаев позвонил генералу.

— Здравствуй, дорогой! Поздравляю с победой! Кто у тебя там отличился? Арнани и Джафаров? Какой Джафаров? Из КГБ? Пришли их ко мне!.. Что? Джафаров исчез? Как исчез? Дома у него были? Да? Все на месте, кроме оружия?

Дадаев, не прощаясь с генералом, положил трубку телефона и сел в кресло.

Ноги стали ватными и не держали.

«Почему он себя не уничтожил? Почему он себя не уничтожил?»

Дадаев услышал в коридоре приближающиеся тяжелые шаги и уже знал, кому они принадлежат. И раз они приближаются, значит, охраны у него больше нет.

Джогар Дадаев умер от разрыва сердца.

Ужас убил его.