Убийство в Тарсисе

Глава 11

Название страны, откуда я родом, — начал Железное Дерево, — к делу не относится. Я был рожден в знатной, благородной семье, и у меня были, как я думал, блестящие перспективы. Разумеется, это все было давно, в пору моей ранней юности.

— Да, все мы так начинали, — подхватил Нистур.

— Заткнись! — оборвала его Ракушка. — Дай человеку рассказать.

— Приношу свои извинения, — ничуть не обиделся Нистур. — Я обещаю, что постараюсь не перебивать.

— Меня готовили стать воином, как и всех мальчиков в моей семье. Но я хотел быть не просто воином, а рыцарем, героем. Типичная мечта для молодого человека. Но вот реальные действия для ее осуществления предпринимают немногие.

Железное Дерево отхлебнул эля из кубка и продолжил:

— В своих устремлениях я был не одинок. Недалеко от замка отца находился небольшой городок. Сын тамошнего правителя и богатейшего торговца был моим ровесником. Его звали Бореас, и мы очень дружили с раннего детства, вместе росли и взрослели. Отец Бореаса хотел, чтобы сын унаследовал его семейное дело — торговлю вином, что очень прибыльно в наших местах. Но Бореас и слышать об этом не желал. Ему хотелось приключений, он любил петь, играть на арфе, выступать со сцены. Вся городская знать возмущалась таким поведением, недостойным сына столь уважаемого отца.

Бореас не обращал на них никакого внимания и жил как хотел. Разумеется, красивый, талантливый, душа компании, он пользовался большим успехом у девушек.

Совершенно закономерно настал день, когда ему пришлось уносить ноги из города.

Он явился в наш замок и подбил меня уехать с ним. Он заморочил мне голову одной недавно услышанной им историей. Говорили, что не очень далеко от нашего городка появился молодой черный дракон. Бореас утверждал, что дракон, как ему положено, сидит на сокровищах, словно наседка на яйцах. Так, мол, им — драконам — полагается. Какое у него было сокровище — денежное или магическое, — никто не знал. Зато было известно, что эта тварь уже сожрала несколько человек из окрестных деревень, да и среди путешественников те места стали пользоваться дурной репутацией.

Бореас мечтал о том, что сложит песнь о себе как о победителе дракона и будет исполнять ее, аккомпанируя себе на арфе, перемежая пение с художественной читкой возвышенной прозы — рассказа о великой победе. Мои же стремления были несколько иными. Я знал, что заслужить уважение и почтение старших и ровесников можно долгими годами безупречной службы. Но по молодости меня это абсолютно не устраивало. А тут появился реальный шанс решить проблему общественного признания одним махом. Я мог стать героем прямо сейчас. А смертельная опасность только придавала привлекательности этому предприятию.

Повернувшись к Ракушке, он пояснил:

— Молодежь часто думает так. Юные хотят славы, но хотят ее немедленно, сейчас же. Долгий извилистый путь их не устраивает. Они пытаются ускорить его, срезая повороты, но это часто приводит к смерти или поражению.

— Я понимаю, — тихо сказала девушка.

— Итак, мы отправились в путь. У обоих были прекрасные скакуны. При мне были копье и дедовский меч. Правда, доспехи были старыми — теми, в которых я тренировался дома. Отец не спешил заказывать мне новую броню, пока моя фигура не сформировалась окончательно. Несмотря на это, я чувствовал себя настоящим героем.

По мере приближения к тем местам, где объявился дракон, мы наслышались о нем множество историй. Судя по всему, он был действительно очень молод — он и в логове-то своем обосновался всего за год до того. Известие о юном возрасте дракона огорчило Бореаса, сообразившего, что тот, видимо, еще не успел собрать достойного сокровища. Я же, не интересуясь сокровищами, нашел эту новость успокаивающей. К тому моменту я стал уже изрядно сомневаться в своих силах в отношении состязания со взрослым драконом. А ну как я оказался бы не первым таким горе-героем за его жизнь? Но если речь идет об очень молодом экземпляре, убеждал я себя, то здесь вопросов нет. Я должен справиться. А чтобы стать героем, опять же решил я для себя, неважно, большой был дракон или маленький.

Наконец мы добрались до деревушки у подножия высоких гор. Крестьяне объяснили нам, как добраться до перевала, за которым лежит большое озеро с берегами, поросшими густым лесом, где и устроил себе логово дракон, изредка налетавший на работающих в поле или одиноких путников, проходивших по дороге.

Надо сказать, что крестьяне обрадовались, узнав о цели нашего появления.

Эта тварь изрядно досаждала местным жителям не только прямой угрозой их жизням, но и тем, что распугала всех купцов, проводивших теперь свои караваны другой дорогой и не останавливавшихся в деревенских трактирах и постоялых дворах. Нас встретили так, словно мы уже были известны как профессиональные победители драконов. Несколько дней нас кормили, поили и всячески развлекали, а затем намекнули, что не худо бы и за дело взяться. Даже не протрезвев окончательно, мы с веселыми песнями покинули деревню и направили наших коней в горы.

— Ну? — нетерпеливо подогнала его Ракушка. — А что было потом?

— Я не помню, — просто ответил Железное Дерево.

— Что?! — возмущенно воскликнула Ракушка. — Ты выехал из деревни, потом убил дракона — и не помнишь как? Да я более связно вру в суде.

— Пусть рассказывает как хочет, — остановил ее Нистур.

— Нет, правда. Я ничего не помню из последующих трех дней. Это уже потом я узнал, что прошло как минимум три дня. Очнулся я на склоне ледника, почти у вершины горы. Первое, что я почувствовал, была нестерпимая боль.

Судя по глазам Железного Дерева, эти воспоминания и сейчас были живы в его душе.

— Я был один. Меч моего деда пропал. Доспехи на моем теле были изуродованы так, что страшно было смотреть на них. Несколько глубоких, до кости ран осталось на моем теле, от которого вдоль склона тянулся кровавый след. Что случилось с Бореасом? Я знал, что ответ, скорее всего, можно будет найти в начале обозначенного моей кровью следа.

Встать на ноги потребовало неимоверных усилий. Боль была нестерпимой, ноги отказывались держать вес тела, и изо всех ран от напряжения вновь потекла кровь. Судя по цвету уже засохшей и почерневшей кровавой лужи на том месте, где я лежал, без сознания я пробыл довольно долго — несколько часов, а то и целый день.

Дотащившись до изгиба склона, я с удивлением обнаружил по другую его сторону густую рощу в форме круга в несколько сот шагов диаметром. Добравшись до деревьев, я подобрал с земли подходящую палку и, опираясь на нее как на костыль, стал пробираться сквозь сухостой, стараясь не потерять кровавый след, менее заметный на опавшей листве, чем на снегу. К моему удивлению, в лесу было намного теплее, чем на склоне.

Такой страшной прогулки я не припомню за свою жизнь. Каждые два-три шага мне приходилось останавливаться, чтобы передохнуть. Ловя ртом воздух, морщась от боли, я уже думал, что вот-вот умру. Лишь желание выяснить судьбу друга удерживало меня от того, чтобы лечь на землю и тихо дожидаться смерти.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я добрался до небольшого озера в центре леса. Над водой поднимались густые клубы пара. Видимо, озеро питали горячие подземные источники и это тепло позволяло расти вокруг водоема густому лесу, нетипичному для таких высот.

Сняв с себя остатки доспехов, я обмыл рады н ссадины на своем теле. Вода из подземного источника явно обладала какими-то целебными или, по крайней мере, восстанавливающими свойствами. Помывшись и даже искупавшись в озере, я почувствовал себя намного лучше. Раны перестали кровоточить, а боль уменьшилась до вполне терпимого предела. Отдохнув, я вновь налег на костыль и пошел вдоль берега. Вскоре я наткнулся на подходящую вплотную к воде и выдающуюся в озеро острым мысом скалу. В гигантском камне виднелась извилистая трещина, расширявшаяся книзу. Лишь только увидев это, я понял, что логово дракона должно быть именно там.

Железное Дерево замолчал, подождал, пока женщина-гном уберет тарелки со стола, а затем, хлебнув еще эля из кружки, сказал:

— Я столько лет не говорил так долго. Горло пересохло.

— Ничего, хоть облегчишь душу, — сказал Нистур. — Пожалуйста, продолжай.

— Что было потом? — спросила Ракушка.

Железное Дерево вздохнул и снова заговорил:

— Уже потом я узнал, что черные драконы обычно водятся в теплых равнинах, предпочитая густые влажные леса и болота. Тот дракон-подросток в поисках собственного логова и территории залетел слишком далеко на север и забрался высоко в горы. На свое счастье, он наткнулся на это теплое озеро, где и обосновался, начав потихоньку терроризировать округу…

Но тогда я ничего этого не знал… Мне было нужно только одно — найти Бореаса. Безоружный, я перешел вброд лагуну, отделявшую меня от входа в пещеру.

Даже сквозь боль и усталость я ощутил на подходе к ней жуткую вонь. Если вы, начитавшись и наслушавшись легенд, считаете, что логово дракона похоже на дворец, в котором гигантская тварь возлежит на грудах драгоценностей, то ваши представления об этих созданиях не вполне точны. Я могу твердо заявить — молодого дракона заботит только одно: добывать еду и переваривать ее. Я наткнулся на множество останков, в основном лошадей и овец, среди которых кое-где виднелись и человеческие скелеты. Воняло все одинаково отвратительно.

Около входа в пещеру я обнаружил самого дракона.

Он был мертв, а на его теле виднелись следы ожесточенной битвы. В разных углах пещеры я увидел куски своих доспехов и, по всей вероятности, клочья моего мяса и лоскутья кожи. Подле израненного дракона валялись мое сломанное копье и согнутый, как тонкая проволока, стальной меч деда. Человеческая и драконья кровь перемешалась на полу пещеры.

Дракон был размером больше доброго коня-тяжеловоза, а мощные хвост и шея делали его еще раза в три длиннее. Увидев такую тварь, я понял, какой глупостью и самонадеянностью были мои мечты победить взрослого дракона в поединке один на один.

Я был вынужден решать, что делать дальше. Нигде не было видно следов Бореаса. Уйти сейчас я боялся. Я не был уверен, что не замерзну и не заблужусь на склоне прежде, чем доберусь до людей. Да и состояние ран внушало мне опасения. Но я пришел сюда, чтобы прославиться как победитель дракона. Мой кинжал оставался при мне, и я из последних сил стал снимать с дракона шкуру.

Должен вам признаться, что работенка эта была не из легких. Я потратил на нее несколько дней и испортил не только свой кинжал, но и оружие тех несчастных, обглоданные кости которых валялись вокруг логова дракона.

— А что же ты ел? — спросила Ракушка. — Ты охотился?

— Это ему не понадобилось, — сообразил Нистур, — потому что питался он мясом дракона.

— Точно. И могу заявить, что оно весьма питательно. Действительно, на драконьем мясе и в целебных водах теплого озера я быстро поправился и восстановил силы. Дракон, даже мертвый, хитро мстил мне. Я уже стал надеяться на полное выздоровление, еще не зная о том, что мои раны все равно смертельны.

Яд тогда еще не действовал так явно.

На теле дракона было множество шрамов, небольших ран и две серьезные, каждая из которых могла быть смертельной. Одна рассекла его грудь, другая была следом удара, пронзившего мозг через открытую пасть и пробитое небо. Я не знаю, какая из ран оказалась решающей в бою, не знаю и кто нанес ее. Я действительно не знаю, я ли убил дракона. Быть может, это сделал Бореас, а я лишь лгал всем вокруг столько лет.

Обыскав логово, я не нашел сокровищ. Видимо, дракон еще не успел натаскать себе богатых жертв. Лишь в одном углу я обнаружил вот это. — Железное Дерево потрогал кольцо на своем пальце. — Даже тогда мне было известно его значение, и я решил взять себе волшебное кольцо, смутно предчувствуя, что когда-нибудь оно может сослужить мне добрую службу. Как видите, так и получилось.

Наконец шкура дракона была свернута в рулон. Я хотел унести еще и голову чудовища, но понял, что ни за что не смогу донести такую тяжесть. Единственное, что я не рискнул сделать, — это вскрыть драконий желудок. Я боялся обнаружить там останки Бореаса.

— Да, представляю себе столь безрадостную перспективу, — заметил Нистур.

Ракушка тотчас же пнула его под столом ногой. Железное Дерево продолжал:

— Я так мечтал о том, как я вернусь домой победителем дракона. И что же?

Было ясно, что мне обратной дороги нет. Я считал, что виновен в смерти Бореаса, столь любимого всем городом, и, кроме того, я опасался мести его могущественного отца, который в горе мог обвинить меня просто-напросто в убийстве. Поэтому я спустился с горы по другому склону и пошел куда глаза глядят.

Долгие месяцы я скитался по горам и лесам. Доев запас вяленого драконьего мяса, я питался тем, что мог поймать, схватить либо убить камнем или привязанным к палке ножом. Не один раз я собирался выбросить эту шкуру, вес которой изматывал меня. Но вспомнив все, что я пережил, чтобы заполучить ее, я вновь взваливал ее на плечо и шел дальше.

Наконец я оказался не в диких лесах, а среди возделанных полей. За несколько драконьих чешуек я покупал себе еду. Крестьянам я, наверное, казался безумцем, но безумец со шкурой дракона на плече вызывает не презрение, а осторожное почтение. Придя в какой-то город, я разыскал лучшего мастера по изготовлению доспехов, который и выкроил по мне эту кольчугу. В качестве платы он взял себе вторую половину шкуры. Сделка показалась ему настолько выгодной, что он отдал мне шлем, неплохой меч, сносного коня и всю необходимую амуницию и сбрую.

С тех пор и по сей день я зарабатываю свой хлеб, воюя за интересы других людей и получая за это деньги. Это, разумеется, несколько не то, что я понимал под рыцарскими странствиями, но я уже давно забыл о таких глупостях.

— Слушай, да твоя история заслуживает целой баллады, нет — поэмы! — не сдержался Нистур.

— А когда ты узнал о своей… болезни? — тихо спросила Ракушка.

— Года два спустя. Однажды я почувствовал легкую дрожь в руках, но, решив, что просто перетренировался с мечом и щитом, не придал этому значения. Но затем это повторилось, а со временем стало все заметнее и чаще. Мои товарищи по службе стали замечать мои проблемы со здоровьем.

Армия ведь очень маленький, тесный мирок, друзья мои. Все все знают друг про друга, слухам внимают как голосу богов. Я и раньше был белой вороной в братстве наемников: человек, видимо, убивший дракона, но вовсе не ведущий себя как герой. Плюс к тому мое явно не низкое происхождение — все это и так было подозрительно. А тут еще этот странный недуг. Однажды приступ свалил меня прямо в бою. Я был ранен, да еще и один из приятелей чудом уцелел, вытаскивая меня на себе. Потом это стало повторяться чаще, и я уже сбился со счета полученных из-за этого ран. Но хуже всего, что меня стали сторониться. Прошел слух, что я несу на себе проклятие" а уж от этого недалеко и до того, чтобы отказаться служить со мной. Где проклят один — пропадает и весь отряд. Невезучий человек накликает беду не только на себя, но и на тех, кто рядом. И это еще не все…

— Неужели судьба подкинули тебе еще неприятностей?! — воскликнул искренне огорченный Нистур.

— Мне начал повсюду мерещиться дракон. Сначала он появлялся во сне, но не растворялся при пробуждении. Я считал, что все это — бред моего сознания, на худой конец — призрак убитого мной молодого дракона. Но постепенно чудовище стало показываться все чаще и подолгу, и я понял, что это не детеныш, а взрослая тварь. Дракона стали замечать и другие люди. А значит, это был не призрак. Связать грозное чудовище с моей кольчугой было уже делом времени, и причем не очень долгого.

Однажды я решил съездить в тот город, где оружейник сделал мне мои доспехи. К моему ужасу, я обнаружил лишь пожарище, причем еще дымившееся. Это не было следом военного набега или обычного городского пожара. Нет, на город налетел дракон. Никто из жителей не спасся. Сотни трупов лежали на улицах и площадях, а уцелевшие сошли с ума от ужаса и доживали свои последние дни. Я понял, что это произошло не случайно. От тех, кто еще мог хоть что-то сказать, я узнал лишь одно — дракон был огромным и черным.

Я разыскал одного колдуна из Ордена Красной Магии. Он был хорошо знаком со всем, что касалось драконов. Моя история его очень заинтересовала. Колдун рассказал мне, что появление черного дракона в холодных странах — большая редкость, ибо они обыкновенно живут в болотистых жарких джунглях. Даже найденное теплое озеро вскоре перестало бы удовлетворять молодого дракона, и в поисках лучших мест он наверняка перебрался бы снова на юг спустя некоторое время. Самое страшное было в том, что этот детеныш слишком рано покинул гнездо и мать стала разыскивать его повсюду. И каким-то непостижимым чутьем она выследила меня по этим доспехам. Тот город она уничтожила, найдя там вторую половину шкуры своего детеныша. Меня она тоже давно разыскала бы, если бы не мои постоянные путешествия. Драконы могут охотиться только по ночам и лишь изредка вылезают на свет. А кроме того, в этих краях довольно холодно, что уменьшает их активность и затрудняет мамаше поиски.

— А почему бы тебе не избавиться от этой шкуры? — спросила Ракушка. — Сколько бы она ни стоила, жизнь-то дороже. А на новые латы ты, глядишь, и заработал бы.

— Я уже пытался, но что-то не позволяет мне снять ее с себя и даже оставлять крепления расстегнутыми больше, чем на несколько минут. Один раз я попросил товарища подождать, пока напьюсь до полусмерти, а затем снять с меня эту шкуру, но стоило ему потянуть за кольчугу, как я чуть было не убил его, прежде чем пришел в себя.

— Да ты просто любимец судьбы, приятель, — усмехнулся Нистур. — Тебе остается замечательный выбор: бегать от дракона и гадать, что убьет тебя раньше — яд мертвого чудовища или месть его живой мамаши.

Железное Дерево грустно кивнул:

— Получилось так, что вместе со многими другими наемниками я осел в Тарсисе, дожидаясь если не войны, то хоть каравана, к которому можно было бы пристроиться в качестве охранника. Кроме того, здесь я еще не бывал и надеялся — как оказалось, напрасно, — что моя дурная слава сюда не добралась. Не получив никакой работы;, я уже всерьез подумывал о том, чтобы выйти с мечом на большую дорогу и заняться грабежом путешественников. Не правда ли, тяжелая расплата за юношеское тщеславие, которое я из мечтаний решил воплотить в жизнь.

— Кто знает, может быть, судьба переменит свое отношение к тебе, — осторожно предположил Нистур.

— Если это так, то хорошо бы побыстрее, — огрызнулся Железное Дерево. — Сдается мне, времени осталось не так уж много.

— Шаман говорил, что знает средство от твоего недуга, — напомнила Ракушка. — Как вы думаете, он не врет?

— Я бы не доверил Говорящему с Тенями даже вывести бородавку, — ответил Нистур. Поглядев на Железное Дерево, он убежденно добавил:

— И не думай, приятель. Я понимаю, что он подбросил тебе надежду, но пойми, он просто пользуется твоим отчаянием и готовностью поверить во что угодно.

— И все же не отчаивайся, — успокоила солдата Ракушка. — Вот вытащим Станбога из-за решетки, а там — дай ему только время, и старик что-нибудь придумает. Он кого хочешь вылечит.

— Наша юная подруга, быть может, преувеличивает, но лишь самую малость, — подхватил Нистур. — В конце концов, мир велик, и никогда не знаешь, откуда свалятся неприятности, а откуда придет спасение.

— Не нужно меня утешать и успокаивать, — сказал Железное Дерево. — Если бы я был из тех, кто сдается, я уже давно сделал бы это. Ну да ладно… Как там дела у гномов?

Подойдя к туннелю, они посторонились, пропуская очередную тачку с обломками камня. Казалось, что гномы проходят сквозь завал, как гвоздь через масло, оставляя после себя узкий, но достаточный для того, чтобы дать пройти человеку, туннель. В этом проходе ничего не было видно в двух шагах впереди — так плотно висела здесь в воздухе пыль. Лишь откуда-то из темноты доносился ровный, как тиканье часов, стук инструментов о камень.

Пропустив еще одну тачку с камнем и две, возвращавшиеся налегке в туннель, Нистур присвистнул:

— А эти ребята действительно знают толк в своем деле.

— А как ты с ними познакомилась? — спросил Железное Дерево у Ракушки.

— Я же провела все детство в Старом Городе, облазив все обнажившиеся после Катастрофы подвалы, подземелья и туннели. Время от времени я встречала гномов.

Они хоть и не самые общительные создания, но, не видя во мне никакой угрозы, все же стали общаться со мной, выясняя, что происходит в городе. Когда Станбог поселился в Гавани, я рассказала им о новом лекаре.

Друзья вернулись в зал и снова уселись за стол. Нистур продолжил разговор:

— А у тебя была семья?

— Не знаю. Я родителей не знала. Сколько себя помню, я побиралась по улицам и помойкам да пряталась в развалинах Старого Города. — Она невесело рассмеялась. — Вы двое хоть мир повидали, а я нигде не была и ничего не умею, кроме как воровать.

— Зато в своем деде ты мастер, — возразил ей Нистур.

— Но главное, что ты не разучилась быть настоящим другом, ощущать благодарность за добро, — сказал Железное Дерево.

— Последние дни, проведенные с вами, стали самыми интересными за всю мою жизнь, — призналась она и, покрутив в руках серебряную печать, добавила:

— Да и с этой штукой было весело. Знай себе изображай важную персону, никто тебя не гонит, не пинает… Но, чует мое сердце, всему этому веселью скоро придет конец. — И она печально вздохнула.

— Из всего, что мы можем сказать, — возразил Нистур, — предсказания будущего — самое никчемное и неблагодарное дело. Я полагаю, что весь наш жизненный опыт ничем нам не поможет в ближайшие несколько часов, а посему предлагаю воспользоваться образовавшейся паузой для того, чтобы восстановить силы отдыхом и сном.

Под стук инструментов приятели быстро задремали, подложив руки под головы.

Лишь Ракушка забралась на соседний стол и свернулась на нем калачиком, закутавшись в плащ.

Проснулись они оттого, что на их плечи легли руки гнома.

— Мы — под их камерой, — сказал Горячая Кузница, когда друзья протерли глаза. — Вы хотите быть там, когда мы пробьем пол?

— Конечно! — воскликнул Нистур. — Мне доводилось участвовать в побеге из тюрьмы, организовывать бегство другим, но такой экзотики я что-то не припоминаю.

Ракушка уже бросилась вперед по туннелю, как все вдруг почувствовали глухой удар где-то под землей и последовавшую за ним вибрацию пола и стен.

— Что это? — с ужасом спросила девушка. — Землетрясение?

После Катастрофы всем жителям Тарсиса из поколения в поколение передавался ужас перед землетрясениями.

— Нет, — ответил Горячая Кузница. — Это… будем надеяться, что ничего страшного.

Они быстро прошли по туннелю, где уже почти осела поднятая работой пыль, и оказались в тупике, который гномы расширили в небольшую круглую комнату с высоким потолком. В центре помещения была оставлена аккуратная ступенчатая пирамида, с которой можно было достать киркой до каменного свода. Один из гномов как раз и занимался тем, что аккуратно вынимал скрепленные раствором камни и передавал их тем, кто стоял на ступеньках пирамиды.

Нистур спросил:

— А это точно то место, которое нам нужно? Вы не могли ошибиться?

Гномы явно оскорбились бы, если бы поняли суть вопроса. Один из них простодушно ответил:

— Да где ж тут ошибаться-то?

— И вправду — где? — сам себе буркнул Нистур.

Неожиданно помещение вновь сотряслось от далекого удара. Раздался крик одного из молодых гномов:

— Он просыпается!

— Быстрее! — скомандовал Горячая Кузница. — Нам теперь не до скрытности.

Рушьте потолок, не тяните время!

Стоявший на пирамиде гном удвоил скорость работы, но врожденное прилежание и почтение к труду каменотеса не позволяли ему варварски ломать кладку.

Железное Дерево взял в руки тяжелый молот.

— А ну-ка, пусти! — крикнул он, взбегая по каменным ступеням.

После первого же удара на голову солдата посыпались каменная крошка и превратившийся в песок раствор. От второго по потолку побежали ветвистые трещины. Лишенный столь любимой им работы гном-каменщик завопил:

— Варварство! Где это видано? Какой скандал!

— Бывают случаи, когда мы должны отступать от обычаев, — утешил его Горячая Кузница.

С третьим ударом с потолка посыпались крупные камни, а сам Железное Дерево скатился по ступенькам пирамиды прямо в заботливо подставленные руки гномов.

В своде образовался зияющий провал, из которого донесся приглушенный голос:

— Что случилось?

— Станбог! — звонко крикнула Ракушка. — Это мы пробились к тебе на помощь.

— Ракушка? — раздался насколько возможно ласковый голос Мирсы.

— Быстрее спускайтесь! — крикнула Ракушка. — Времени на рассказы и расспросы нет. У нас на пути еще какое-то чудовище.

В этот момент раздался новый подземный удар, за которым последовал истошный вопль:

— Он пробивается через барьер!

Горячая Кузница приказал одному из самых молодых и расторопных гномов:

— Беги к остальным, пусть опускают железные решетки на выходах из зала.

Затем он скомандовал:

— Уходим отсюда! Мы свое дело сделали. Если чудовище прорвется в зал, уходите по туннеля дальше, опуская за собой решетки. Попытайтесь заманить его в одну из ловушек. Может быть, сработает, и оно свалится в бездонный колодец.

Железное Дерево вновь взялся за молот, чтобы расширить дыру в потолке.

Нистур спросил у Горячей Кузницы:

— А ты почему не убегаешь?

— Я останусь с вами, — ответил гном. — Я уже стар и все равно скоро умру.

Если мы не убьем чудовище, оно съест многих из нас. Потом оно уснет, и, может быть, те, кто выживет, смогут расправиться с ним.

— Не бойся, — ободрил его Нистур, — наш победитель драконов быстро наведет здесь порядок.

— Может, твой приятель и победитель драконов, — буркнул гном, — но каменщик из него никуда не годный. Он просто варвар! — И Горячая Кузница закатил глаза, взглянув на не правильной формы дыру в потолке.

Наконец в пролом спрыгнула Мирса, приземлившаяся на груду обломков легко, как горная коза. Вслед за ней Бадар опустил, держа за руки, Станбога, а затем спрыгнул сам.

— Было бы весьма любопытно узнать, как вам удалось провернуть такое дело, — сказал Станбог, отряхивая свой плащ.

— Сейчас не до того, — ответил Нистур, поправляя перевязь меча. — Тут по соседству шастает какой-то бехир, и говорят, что встреча с ним не обещает быть приятной.

На лице Бадара застыло выражение, смешавшее в себе восторг и панику.

— Что… что это за место? Где мы? — выдавил он.

Ракушка бросилась объяснять ему:

— Мы в пещерах гномов. Не бойся, здесь есть выходы на поверхность. Но до них еще надо добраться.

— С чего ты взяла, что я боюсь? — Страх Бадара как рукой сняло. — Никогда я не боялся никакой твари — летающей или ползающей. Мне только нужно оружие.

Нистур подмигнул Железному Дереву:

— Узнаешь? Знакомые слова. Эх, молодость, молодость…

— Уходим отсюда! — крикнул солдат, явно не расположенный вести беседу. Меч уже сверкал в его руке.

Горячая Кузница повел всех к банкетному залу. Вновь пополнившим компанию не пришлось привыкать к полумраку. В их камере было еще темнее. У конца туннеля гном остановился и выглянул в большой зал.

— Пока что его не видно, — негромко сказал он. — Один бросок до противоположной стены. Наши приподнимут решетки и пропустят нас. На время мы будем в безопасности, а там…

В этот момент что-то с грохотом вломилось в зал через одну из боковых дверей, выломав косяки и разворотив дверной проем. Сквозь облако пыли было видно извивающееся змееподобное тело, на котором, однако, шевелилось множество пар коротких когтистых лап. На длинной шее поворачивалась из стороны в сторону огромная, похожая на крокодилью голова, осматривающая зал в поисках добычи.

Длинные шипы на макушке и затылке чудовища поднимались и опускались с каждым его вздохом.

Попятившись, вся компания скрылась и своем туннеле. Кроме Станбога, все вооружились: Бадар и Горячая Кузница взяли в руки молоты, а Ракушка и Мирса — прочные стальные прутья, используемые гномами как рычаги при подземных работах.

Эти толстые прутья были футов шести в длину, один их конец был заострен, а другой слегка изогнут и расплющен.

— Чудовище может услышать нас? — прошептал Нистур.

— Вряд ли, если говорить тихо, — ответил гном.

— Тогда самое время поделиться полезными идеями, если они у кого-то есть.

Лично я готов признать, что у меня в голове ничего дельного не наблюдается.

— Ты же говорил, что он, — гном ткнул пальцем в сторону Железного Дерева, — победитель драконов.

— Ну, ведь не всех подряд, а только' одного, — оправдывался Нистур. — И давно это было, да и дракон был маленький… Лично я предлагаю отступить в тюрьму, переждать в камере и попытаться выбраться отсюда через верх.

— Я не оставлю мой народ в сражении с бехиром, — объявил Горячая Кузница. — А кроме того, я не собираюсь позориться, прячась от опасности в городской кутузке.

— Спокойствие, друзья, спокойствие, — примирительно сказал Станбог. — Дайте-ка мне посмотреть на это создание, а потом мы все вместе помозгуем, как с ним можно справиться.

Старик подобрался к самому выходу. Судя по всему, чудовище еще не заметило этот туннель. Поколебавшись, бехир направился к одной из решеток, перекрывавших другие выходы, и ударил по ней вполсилы. Решетка зазвенела, но не поддалась.

Бехир взмахнул шеей и со злости изо всех сил ударил по решетке головой. Крепкая кованая конструкция опять устояла.

Пока чудовище было занято, Станбог внимательно оглядел его и помещение, отметив про себя висящие на стенах железные держатели для факелов и бронзовые корзины-люстры со светящимися грибами. Кроме того, от его внимания не ускользнуло и то, что столы и скамьи были не просто прикреплены к полу, а вырублены из единого с ним монолита в процессе строительства зала. Когда бехир стал разворачиваться, пятясь между неподвижными столами, Станбог вернулся к своим друзьям, и вся компания отступила в глубину туннеля.

— Ну что, выяснил что-нибудь полезное? — нетерпеливо спросил Железное Дерево.

— То, что мы имеем перед нами, — тоном лектора произнес Станбог, — есть не что иное, как самый настоящий бехир. Это не дракон, но убить его будет ничуть не легче.

— Я надеялся услышать что-нибудь более обнадеживающее, — вставил Нистур.

— Позволь мне договорить. У бехира есть некоторые таинственные свойства, но в главном нужно исходить из того, что он всего лишь большая рептилия со всеми вытекающими отсюда качествами: свирепостью, активностью на голодный желудок и вялостью в сытом состоянии. Кроме того, эти твари почти безмозглы. К сожалению, сейчас бехир демонстрирует явные признаки голода, — Еще он изрыгает молнии! — с ужасом добавил Горячая Кузница.

— Да, — согласился Станбог, — но, использовав единожды это страшное оружие, он должен некоторое время ждать, пока накопятся силы для следующей молнии.

— Великолепно, — усмехнулся Железное Дерево. — Выберем одного из нас в качестве объекта для обжаривания, а остальные затем преспокойно забьют молотками безобидную зверюшку насмерть.

— Позвольте мне объяснить вам кое-какие научные положения, — настойчиво сказал Станбог. — Есть два типа молний: природные и магические. Природные все мы наблюдаем во время грозы. Они страшны и могучи, но бесцельны, если, конечно, не направляются волей богов. Магические молнии создаются могущественными колдунами или же продуцируются животными некоторых видов; представитель одного из них пребывает сейчас в состоянии голода по соседству с нами. И те и другие молнии, как известно, тяготеют к земле, а металлические предметы могут притягивать их еще в воздухе и передавать их энергию в землю.

— Думаешь, можно обезопасить себя от его молний? — спросил Нистур.

— Если мы соберемся и будем действовать слаженно и быстро, пожалуй, это было бы возможно.

— А как мы потом убьем его? — осведомился Горячая Кузница.

Все обернулись к Железному Дереву. Тот помрачнел и махнул рукой:

— А, там видно будет.

Пока Станбог обсуждал с ними свой план, чертя на полу какие-то линии и знаки, Бадар и Ракушка принесли еще стальных прутьев. Больше с точки зрения подготовки делать было нечего.

Решившись на что-либо. Железное Дерево больше не колебался. С криком «За мной!!» ом бросился вперед, сжимая в руках стальной стержень. Вслед за ним метнулась Ракушка, держав руках его меч, чтобы в нужный момент отдать его солдату или, в случае крайней необходимости, воспользоваться им собственноручно. Хотя никто особо не верил в эффективность клинков против чешуйчатой брони бехира.

Почувствовав движение, чудовище с неожиданной ловкостью развернулось, перебирая множеством лап.

Подняв отвратительную голову на уровень торчавших из стены канделябров, оно переводило взгляд с одного движущегося объекта на другой. Все находились примерно на одном расстоянии и были одинаково активны. Крокодилья голова, казалось, трещала от титанических мыслительных усилий, которые бехир прикладывал, чтобы сделать выбор.

Вбежавших в зал поспешили поддержать криками гномы, спрятавшиеся за решетками. Станбог и Горячая Кузница успели предупредить их, чтобы те не прикасались к металлу.

Не обращая внимания на то, что творилось вдалеке, бехир сосредоточился на агрессивно себя ведущих ближайших возмутителях спокойствия. Чудовище хотело есть и судило о присутствующих только с точки зрения гастрономических показателей. В этом отношении самыми привлекательными ему показались Мирса и Железное Дерево — наиболее рослые и крупные из всей компании.

Заняв позицию у железных колонн — подставок для факелов — и уперев в них стальные стержни, Мирса и Железное Дерево выжидали.

Наконец чудовище явно сделало выбор. Страшный взгляд его ледяных, янтарного цвета глаз остановился на Мирсе. Женщина-воин еще больше напряглась, до боли в кулаках сжимая железный рычаг. Она знала, что выпущенный из рук стальной прут лишь какое-то мгновение пробудет в воздухе, касаясь одним концом железной колонны. И вот от этого мгновения зависела теперь ее жизнь.

Бехир разинул пасть, обнажив несколько рядов острых, как гвозди, зубов и змеиный, с тремя жалами на конце язык. Шипы на затылке чудовища поднялись вертикально и образовали полукруг за его головой. Бехир чуть вздрогнул и замер, явно прицеливаясь.

— Прыгай! — крикнул Станбог.

Мирса, не отдавая себе отчета в том, что делает, машинально выпустила стальной прут из рук и изо всех сил метнулась в сторону. В тот же миг сверкнула молния. Гномы в ужасе закричали — настолько слепяще ярким был для них этот свет. Люди же, проморгавшись, увидели, что прут и колонна раскалились докрасна и оказались намертво приварены друг к друг. Мирса лежала ничком футах в десяти, но была ли она мертва, без сознания или просто приходила в себя от шока, определить было невозможно.

Бадар бросился к сестре, а в этот момент бехир, остававшийся несколько секунд неподвижным, стал сжимать свое змееподобное тело для броска.

Железное Дерево усмехнулся и сказал Нистуру:

— Ну вот, пришло время проверить, достоин ли герой носить на себе драконью шкуру.

С этими словами он перехватил наперевес свой железный стержень и бросился вперед.

Голова чудовища тотчас же повернулась в сторону опасного движения. Нистур последовал за другом, но без такого же мрачного энтузиазма. Поняв, что важнее всего сейчас отвлечь чудовище, запутать его, Ракушка, Станбог и даже Горячая Кузница запрыгали, замахали руками и закричали на разные голоса.

Но на этот раз примитивный мозг пресмыкающегося уже поставил себе цель.

Этой целью стал Железное Дерево. Огромная голова метнулась к солдату, но тот молниеносным движением отскочил в сторону и вонзил заостренный конец стержня сквозь открытую пасть в нижнюю челюсть бехира. Чудовище взвыло и замотало головой, пытаясь выбросить из пасти посторонний предмет, от которого исходила такая боль. Но Железное Дерево всем весом повис на рычаге, загоняя его глубже в рану.

Нистур, подбежав к бехиру сбоку, попытался всадить свое импровизированное копье ему между лап. Но стержень скользнул по чешуе и ударился о каменный пол.

В следующий миг хвост ящера сбил Нистура с ног; тот, не ожидая удара по ногам, рухнул на пол, ударившись всем телом.

Бехиру наконец удалось освободить свою пасть от постороннего предмета.

Теперь голод чудовища смешался с черной ненавистью к противнику. Железное Дерево еще не успел поднять рычаг и восстановить равновесие, когда крокодилья голова снова метнулась к нему. Не имея времени хорошенько прицелиться, солдат ткнул стержнем в пасть бехира, попав в боковую часть нижней челюсти. Резко дернув свое оружие кверху, Железное Дерево успел поставить его вертикально — так что пасть бехира не могла захлопнуться полностью. Стержень начал на глазах сгибаться в полукольцо, и одновременно с этим чудовище резко вскинуло голову к потолку. Железное Дерево, не отпустивший оружия, теперь болтался на изогнутом рычаге, как акробат на трапеции. Вдруг в мозгу рептилии что-то сработало, и она стала изгибаться всем телом, протягивая переднюю пару лап к столь непривычно несговорчивому и причиняющему боль обеду.

К этому времени Мирса, опираясь на руку Бадара, встала на ноги и ждала, пока исчезнут пляшущие перед ее глазами круги. Первое, что она увидела, когда зрение вернулось к ней, это огромные когти, скребущие кольчугу Железного Дерева, и открывшееся брюхо бехира с менее крупной и крепкой чешуей на шкуре.

Издав дикий боевой клич, она метнулась к выпавшему из рук Нистура острому железному пруту и с расстояния десяти футов метнула это подобие копья, наполовину вонзив его в тело чудовища.

Вслед за сестрой метнул свой стержень и Бадар, угодив в брюхо чудовищу рядом с первой раной. Бехир заревел, напрягся от боли, и Железное Дерево рухнул на пол, сжимая в руках обломок своего стального прута фута в два длиной.

В это время вскочивший на ноги Нистур взмахнул мечом и рубанул по шкуре бехира. Безрезультатно. Тогда Нистур прицелился между двумя крупными пластинами шкуры и попытался вонзить острие меча в эту щель. Отличный, выкованный гномами клинок изогнулся дугой под весом человека, но не смог проткнуть толстую шкуру.

Нистур в сердцах выкрикнул:

— Это все равно что штурмовать крепость зубочистками!

Не упуская из виду хвост бехира, Нистур не глядя опустил меч в ножны и крутил головой в поисках более эффективного оружия.

Несмотря на полученные раны и отмокающие действия всех людей, бехир сконцентрировался на одном противнике. Чудовище и Железное Дерево глядели друг на друга почти с одинаковой ненавистью, явно решив сражаться до победы или смерти.

Железное Дерево, полуприсев, выжидал, сжимая в руках острый обломок прута.

Неожиданно для всех наблюдателей голова чудовища метнулась к нему, целясь широко разинутой пастью посередине туловища человека. Еще более неожиданными оказались действия Железного Дерева. Вместо того чтобы отскочить в сторону, он изо всех сил бросился вперед, словно желая быть проглоченным. Челюсти захлопнулись, заскрежетали по кольчуге зубы. Бехир задрал голову, и по его шее и телу пробежали судороги — чудовище явно торопилось заглотать добычу.

— Нет! — послышался крик Нистура, который, схватив двадцатифутовый молот, изо всех сил опустил его на шею бехира, что не произвело никакого эффекта.

Горячая Кузница, к которому частично вернулось зрение, столь же безрезультатно ударил молотом по шее ящера с другой стороны. Мирса и Бадар выхватили свои копья из ран и вновь вонзили их в брюхо чудовища, которое лишь взвыло в ответ, не прекращая глотать добычу. Ракушка изо всех сил молотила мечом по толстой шкуре бехира, разумеется, без какого бы то ни было результата.

Рептилия, не обращая ни на что внимания, продолжала заглатывать человека.

Наконец ее челюсти сомкнулись. Железное Дерево оказался целиком в глотке чудовища.

Несколькими ударами хвоста бехир расшвырял по залу остальных нападавших и замер, решая, сможет ли он проглотить кого-нибудь еще прямо сейчас или же стоит, не обращая на них внимания, передохнуть и подождать, пока проглоченная добыча по крайней мере попадет в желудок. Вдруг шея ящера резко изогнулась, словно гигантская плеть, взлетела к потолку голова, из пасти донесся низкий стон — и бехир рухнул на пол. Хрустнула, ударившись о каменный пол, нижняя челюсть, янтарные глаза закатились и погасли.

Все осторожно приблизились к ящеру, опасаясь какой-нибудь ловушки с его стороны.

— Смотрите! — крикнула Ракушка, показывая на затылок бехира, где из рваной раны торчало несколько дюймов металлического острия.

Нистур восхищенно произнес:

— Вот расплата за пожирание героя!

— Чудовище еще живо! — закричала Ракушка, заметив конвульсивные подергивания шеи бехира.

— Его мускулы будут подавать признаки жизни еще несколько часов, — успокоил ее Станбог, — но мозг уже мертв.

— Оно все еще пытается глотать, — заметил Нистур и неожиданно, словно утратив дар речи, показал рукой на странную выпуклость, образовавшуюся на более мягкой шкуре на горле бехира.

В следующий момент это вздутие было прорвано изнутри, и из разрыва показалось лезвие кинжала, а за ним — рука в чешуйчатой кольчуге, — Он жив! — завопила Ракушка.

— Дай-ка мне меч! — крикнула ей Мирса.

Схватив оружие, она поставила одну ногу на шею поверженного чудовища и, размахнувшись, сильно и предельно точно ударила по краю разреза, сделанного изнутри, не задев при этом руки Железного Дерева. Еще два удара последовали один за другим — ив шкуре бехира образовался разрез, достаточный, чтобы вытащить человека из глотки чудовища.

— Тащите! — скомандовал Нистур, разводя шире края раны.

Бадар и Мирса ухватились за торчащую наружу руку и резко потянули на себя.

Железное Дерево в мгновение ока был вытащен из чрева ящера, весь покрытый отвратительно пахнущей слизью. Все сразу обратили внимание, что с драконьей кольчугой творится что-то непонятное. Она на глазах бледнела, становясь синей, голубой, а затем и вовсе прозрачной; при этом она словно кипела. Чешуйки сжимались и отваливались от основы, которая тоже, в свою очередь, начала съеживаться и кусками опадать на пол.

— Он освободился от проклятых доспехов, которые чуть не заменили ему собственную кожу. — Станбог сорвал с себя плащ и стал протирать кожу солдата, объясняя остальным:

— Едкие вещества, содержащиеся в слюне бехира, оказались способны растворить даже драконью шкуру. Она защитила нашего друга, сохранив ему жизнь еще раз. Да, так я, пожалуй, смогу что-то добавить в свод знаний о драконах и им подобных.

— Можешь интерпретировать это как хочешь, — сказал Нистур, помогая Станбогу снять с друга остатки некогда роскошных доспехов, — но я бы назвал это наградой за героизм и крепость духа. Впрочем, я ведь, в конце концов, поэт, а не ученый сухарь Железное Дерева вдруг глубоко вздохнул несколько раз и прохрипел:

— Я жив?

Станбог, улыбаясь, ответил:

— Не только жив, но, по-моему, даже не получил ни одной серьезной раны.

Нистур тоже улыбнулся и, чтобы привести друга в чувство, сильно хлопнул его по плечу:

— Ну, приятель, теперь ты убедился в том, что именно ты сам убил того черного дракона?