Участковый: Назад в СССР

Глава 5 Неожиданные встречи

Вернувшись домой, я первым делом приготовил яичницу с жареной докторской колбасой. Как ни странно, но вкус простейшего блюда немного удивил. Такой вкусноты я давно не ел. Всё-таки продукты, выпущенные по ГОСТу, это не накаченные химическими добавками.

Насытив изголодавшуюся утробу, принялся за уборку. Драить квартиру пришлось основательно. За два часа управился с выбиванием ковров и мытьём полов. Непонятно почему дядя Саша прекратил следить за порядком. Пыль лежала везде, где только можно, причём тройным слоем.

Пока занимался привидением квартиры в божеский вид, телевизор не выключал. Не знаю почему, но нехитрые передачи Советского телевидения, не грузили, а скорее расслабляли. Да и рассказы про надои и рекорды сталеваров воспринимались вполне нормально.

К шести закончил и придирчиво осмотрел идеально чистую квартиру. Одно плохо, навряд ли без женской руки она надолго останется в таком виде. Конечно в прошлой жизни я не допускал подобного бардака, но после развода с женой, всё-таки убирался редко. Это из-за специфики ненормированной службы. На работе я пропадал сутками и зачастую спал в кабинете.

На ужин нажарил большую сковороду картошки с репчатым луком. Открыл банку с солениями и снова едва не ощутил гастрономический оргазм. Помидоры оказались бомбическими, а хрустящие огурцы ничуть не хуже.

Сразу вспомнилось то китайское убожество, которое иногда покупал в сетевых пятёрочках и магнитах. А ведь к тому вкусу уксусных соленьев я давно привык и даже считал его нормальным.

В тот момент, когда заиграла знакомая мелодия программы «Спокойной ночи, малыши», в дверь позвонили. Я невольно насторожиться и едва не двинулся к шкафу с заряженной двустволкой. Остановился на полдороги и пошёл открывать. Заглянув в глазок, увидел отца.

Запустив его внутрь, почувствовал, как дрожу от адреналинового прилива. Если честно, очень хотелось его обнять. Однако, понимая, что выглядеть это будет весьма странно, ограничился рукопожатием.

Сняв обувь, батя закинул милицейскую фуражку на полку и профессионально осмотрелся, словно находился на месте преступления. При этом я сразу узнал оценивающий взгляд. Именно с таким он проверял мой дневник и листал школьные тетрадки.

— Саня, да я гляжу, ты тут даже генеральную уборку сделал — начал он удивлённо. — Похвально. Да и перегаром от тебя сегодня не несёт. Неужели ты по случаю субботы, пару бутылочек жигулёвского не прикупил?

— Лишних денег у меня на пиво нет. Да и, если честно, как-то не тянет — сказал я, и тут же почувствовал: что если с ним за компанию, то совсем не против распить лежавшую в морозилку бутылочку столичной водки. Однако вместо этого предложил совсем иное. — Петя, ну чего стоишь? Ты с дежурства. Давай я тебя хоть картохой жареной накормлю.

Отец не отказался, но перед тем как зайти на кухню, как бы невзначай, прошёлся по залу и заглянул сначала на балкон, а потом в маленькую комнату. Судя по довольному виду, инспекция его вполне удовлетворила. А уже через две минуты он сидел за кухонным столом, а я смотрел как живой батя уплетает картошку, вприкуску с солёными огурцами и бутербродами с колбасой.

— Саня, ты меня пугаешь — сказал он, когда тарелка почти опустела. — Смотришь на меня точно так же, как моя Валюшка, когда я столуюсь дома после дежурства.

— Да я, Петя, слежу чтобы ты вилки из нержавейки не украл — ответил я точно так же, как он иногда говорил гостям. Отец заулыбался.

Я видел, несмотря на частоту в хате, и мой вполне приемлемый вид, он собирается со мной серьёзно поговорить. Скорее всего, сделать втык младшему брату, ему ответственно поручила мама.

— Короче, так Саня, твоя сестра очень волнуется за тебя. Да и Маринка места не находит. Ну ты сам понимаешь. Так что давай, кончай бухать, бери себя в руки и прекращай дурака валять. И первым делом, помирись ты уже с женой — выдал отец заготовленный текст, практически скороговоркой.

— Насколько я помню, мы с Мариной в разводе — напомнил я, так как отлично понимал, чем чревато применение с женой дяди Саши.

Кстати она по совместительству являлась моей бывшей школьной учительницей немецкого языка, преподававшая целых четыре года. Строгая. Указкой учеников не била, но, бывало, глянет своими глазищами так, что хочется под парту залезть.

Чтобы делать то, что надо, без оглядки и продолжать поиски серийного убийцы в этом времени, я должен оставаться свободным. Так что холостяцкая жизнь меня сейчас более чем устраивает. Да и после реального развода с женой, в той другой жизни, я привык брать дочку раз в три месяца на выходные и приходить в пустую Московскую квартиру, только чтобы поспать.

— В разводе⁈ — удивился отец. — Как-то ты Саня, рановато об этом. В загсе вам дали три месяца на раздумья. Насколько я знаю, они истекают после майских праздников. К тому же ты отлично понимаешь, что для Маринки штамп в паспорте — это простая формальность. Думаешь, чего она осталась здесь в нашей дыре, а не перебралась в центр Москвы, под крыло к папочке, профессору, известному светилу медицины? Да она всё ждёт, когда ты, остолоп, наконец-то одумаешься. Девка мается и всё ещё надеется на примирение.

— Хорошо, я подумаю — для вида пообещал я, ибо, если честно, перечить отцу как-то не хотелось.

Покончив с официальным поручением супруги, отец снял невидимую пылинку с капитанских погон и принялся меня прорабатывать по другой линии. Сначала отчитал за последние пьянки, едва не закончившиеся серьёзным залётом по службе. Напомнил про выговор с занесением в личное дело и последнее китайское предупреждение, полученное от начальника милиции полковника Перегудова. Кстати, он так и оставался начальником милиции, когда на службу поступил я. И, хотя все за глаза называли его Гудок, своих сотрудников он в обиду никогда не давал.

— Саня, ты же знаешь, что начальник штаба, майор Гамалеев на тебя зуб давно точит. Ну не попадайся ты ему на глаза лишний раз. Может, перебесится и переключится на кого-то другого. Я слышал, как Гудок его осаживал, после того как он на тебя без дела наезжал.

Я сидел, кивал и впитывал любую полезную информацию. Конечно службу я знал, задачи участковых тоже понимал, но было одно, но. Начал я службу сержантом, стажёром только в девяностом. А за десять лет в Милиции поменялось многое. Так что придётся приспосабливаться и смотреть в оба, ибо накладок всё равно не избежать.

— Ну а теперь о главном. Сверху по всем отделам милиции разослали новый циркуляр, о ужесточении мер по обеспечению общественного порядка, в связи с Олимпиадой восемьдесят. Москву, милиция с КГБ от криминального элемента и бродяг вроде зачистили. Твоя новая задача как участкового, не допустить их возвращения в места проживания. Сам поймаешь Саня, теперь с тебя не слезут. За любую мелкую кражу или залёт на твоей территории начнут драть как Сидорову козу. Так что готовься.

— Что-то рановато они начинают лютовать, до олимпиады почти два месяца.

— Ну ты же знаешь, как это у нас это всё происходит. Партия сказала надо, мы говорим так точно и не задаём лишних вопросов — проговорил отец негромко.

— А тебя чем нагрузили? — в свою очередь, поинтересовался я.

— У моих ППСников майские праздники, как генеральная репетиция олимпиады. Будем катать каждый день в центр на усиление. Кстати, тебя это тоже напрямую затронет. Я видел график усиления, ты первого мая точно задействован.

— А я думал, как всегда, нагонят в Москву сотрудников из регионов.

— Ага, нагнать то нагонят, вот только с ними большая проблема имеется. Уже пробовали, так некоторые из них не хуже местных воров, сами тянут всё, что плохо прикручено. Так что за ними самими пригляд нужен.

— Ох, чую, трудно придётся — изрёк я.

Отец в ответ ухмыльнулся.

— Зато Саня, мы в самом эпицентре олимпиады побываем. На иностранных спортсменов и туристов посмотрим. Может, на открытии или закрытии поприсутствуем ­– мечтательно сказал батя, тем самым дав понять, что он на эмоциональном подъёме.

Оно и понятно. Он всю жизнь любил спорт как явление. Занимался сам и записывал меня во всевозможные секции, пока я не остановился на боксе. Так уж получилось, несмотря на близость к местам проведения соревнований, пацаном я видел олимпиаду только по телевизору. И если честно, был не против взглянуть хоть одним глазком, как это было в реальности. Тем более что такая возможность, кажется, скоро появиться.

Интересно, как это будет? Да для меня сейчас и первомайская демонстрация в новинку. Отвык я в двадцать первом веке от подобного. Но всё равно олимпиада не главное, больше всего я сейчас хочу, чтобы родители остались живы.

СССР я точно не спасу, но их спасти просто обязан.

В конце беседы, договорился с батей что завтра к одиннадцати приду на стадион комбината играть в футбол. А когда он засобирался, оделся и чуть не пошёл его провожать до самого дома. Уж очень сильно захотелось увидеть молодую и живую мать. Да и на себя десятилетнего охламона, глянуть хотя бы одним глазом, я не отказался бы.

В итоге справился с эмоциональным порывом, только во дворе, и доведя отца до крайних домов частного сектора, остановился. А когда мы пожимали руки, он как-то по-иному на меня посмотрел. И опять я почувствовал, что он хочет поделиться чем-то таким, о чём в квартире заговорить не решился.

— Саня, помнишь тот скомканный разговор на автобусной остановке, перед твоим отъездом в ведомственный профилакторий? — спросил отец, заставив меня насторожиться.

Не зная, что ему ответить, я просто кивнул.

— Пока мы ждали автобус, ты хотел мне рассказать что-то важное, но был выпивши и выдавливал из себя по слову какую-то непонятную галиматью.

— Какую именно галиматью? — решил уточнить я, учуяв нечто интересное.

— Ты упоминал какое-то тёмное и страшное место, куда ты случайно провалился три месяца назад. Кажется, подвал или яма, я так и не понял. Болтал про скорую помощь с гробами внутри и нехороших людей, которые тебя чуть не убили. А ещё ты говорил, что они занимаются какими-то очень мутными делишками в нашем микрорайоне и лечат очень важных людей от всех болезней.

Отец говорил почти шёпотом. Я же насторожился и весь превратился вслух. В сознании не осталось ничего от дяди Саши, и это меня сильно напрягало. Получается, что я занял его тел, вытеснив полностью бывшего владельца, но почему так произошло, так и не понял.

Мне хотелось во всём разобраться и узнать, что с ним случилось такого необычного, что заставило его измениться. Дядя Саша за год до смерти словно потерял самого себя и быстро скатился на дно. А сейчас отец скомкано, но дал понять, что с ним не так давно произошло нечто очень нехорошее.

— А может, я тебе Петя ещё чего подобного наговорил? — спросил я, решив выведать всё, что узнал отец.

— Ты сказал, что с тобой поговорил некий человек из КГБ и предупредил об ответственности за распространение некой информации.

— Угрожать советскому милиционеру, это как-то неправильно?

— Я тоже не поверил, но ты сказал, что у этого гбшника имеются серьёзные связи в партийных структурах. А ещё болтал, что переходить дорогу тем, кто контролирует некий таинственный объект очень опасно, и ты теперь точно обречён.

— А больше я ничего не трепал?

— Нет. Но обещал потом всё подробно рассказать.

— Петя, не бери в голову. Сам знаешь, какую дурь с пьяна можно нести. Сам понимаешь, пьянки, ссора с Маринкой и этот чёртов развод. Наверное, всё это вместе навалилось — Я отмахнулся.

После этого мы распрощались, и я побрёл домой. При этом я вертел так и этак скупой огрызок информации, пытаясь его воткнуть, словно неровный пазл, в уже сложившуюся картину мира.

Что за тёмное место и какой-то странный объект? А ещё угрозы неких опасных людей, обречённость дяди Саши и боязнь КГБ? На первый взгляд всё это кажется пьяным бредом, но упоминание машины скорой помощи, заставляет призадуматься. Он явно во всё это верил. Теперь я не сомневался, некое таинственное событие надломило дядю Сашу, и он пошёл в разнос.

Вернувшись домой, я уселся на диван и уставился в телевизор. Захотелось выпить, но эту мысль я сразу отверг.

А что я, собственно, знаю? За сорок три года в проклятой арке произошло шесть убийств. Пять запланированных и одно вынужденное. Тогда под удар попал старшина милиции Харченко. Экспертиза выявила, что способ нанесения ранений холодным оружием полностью совпадает. Клинок использовался, либо похожий, либо один и тот же.

Ещё два полностью идентичных убийства женщин зарегистрированы в Люберцах. Кроме этого имеются сведения о четырёх похожих убийствах в Черёмушках. Там убивали с помощью чего-то похожего на кувалду. И хотя орудие преступления отличалось, те убийства совершались в равные периоды между здешними нападениями. Между убийствами, те же самые восемь-девять лет. Да и скорую помощь там тоже видели свидетели, невдалеке от места преступления. Причём машину с красными крестами видели дважды. А один свидетель утверждал, что это был точно «Рафик».

Кроме этого, я точно знал, что самый первый эпизод в Черёмушках зарегистрирован седьмого Мая восьмидесятого года. А это очень скоро. Значит, появится шанс всё проверить на месте. И пропускать подобное я точно не собирался.

Сознание запечатлело распечатку со схемой, и теперь она периодически появлялась перед закрытыми глазами. А ещё я помнил местоположение меток и некоторые адреса. Чтобы ничего не забыть, отыскал на книжной полке «Атлас автомобильных дорог СССР» и начал переносить всё на большую карту-раскладушку Москвы и Московской области.

Кстати, теперь я склонен был поверить, что случившееся со мной в будущем, это тщательно подготовленный заговор. Да и с моим свидетелем трёх убийств, Антоном Львовичем Воронцовым не всё чисто. Придётся его проверить в первую очередь. Конечно, всё это похоже на безумные теории заговора, но я хорошо запомнил слова, сказанные убийцей перед моей смертью.

По его версии, я начал кому-то очень сильно мешать жить. Именно из-за этого меня и убрали.

Рейдерский захват отдела. Увольнение из органов за один день. Новое убийство в арке. Нападение в квартире свидетеля со смертельным исходом. Всё это больше и больше походит на тщательно подготовленную засаду.

Да и, если честно, то после фантастического переселения в тело родного дяди, можно поверить во всё, что раньше я упорно старался не замечать. Как там говорится, обжёгшись на молоке, будешь дуть на воду.

Я нанёс на карту все метки. Записал некоторые адреса. Пожалел, что не уточнил, сколько именно эпизодов выявила нейросеть. Придётся копать уже здесь и всё проверять на месте.

Закончив с этим, решил на всякий случай подготовиться к тому, во что я особо не верил. К появлению непонятных личностей, ранее угрожающих дяде Саше.

Вытащив из шкафа двустволку и патронташ, я досконально проверил готовность оружия и патроны. Судя по знакомым меткам на парафиновой заливке, патроны были снаряжены либо крупной картечью, либо пулями двух видов. Патроны с мелкой дробью тоже имелись в наличии, но мало.

Тот, кто это всё недавно снаряжал, явно готовился к охоте только на крупную дичь. Пожалуй, для надёжности стоит взять у отца мотоцикл «Урал», съездить в песчаный карьер и на всякий случай проверить огнестрел в действии.

Вернув оружие в шкаф, я достал стропорез из ящика стола. Заточен он был до бритвенной остроты. Номер сточен. Носить можно скрытно, для этого имеются самодельные ножны и специальная лямка с двумя резинками. Я попробовал прикрепить к голени клинок. Это легко получилось сделать. Похоже, дядя Саша именно так и таскал его с собой. А вот подобное поведение сотрудникам Советской милиции точно не свойственно.

Он явно кого-то боялся. Скорее всего из-за этого поругался и подал на развод с женой. А потом он нашёл утешение в водке и тяжёлой работе грузчиком, без каких-либо серьёзных обязательств.

Конечно, магазинным грузчикам приходилось постоянно таскать что-то тяжёлое, но зато никто не против, если ты при этом постоянно находишься под градусом. А если ты крепок и это не мешает работе, то тебе нальют за усердие. С добычей халявного спиртного у работников советской торговли, обычно проблем не имелось. Списание бутылок на бой стекла и разбавление водичкой разливного вина и пива, в магазинах было делом привычным.

Мои размышления прервал звонок в дверь. По телевизору шёл чемпионат СССР по спортивной гимнастике. На часах без пяти минут двенадцать ночи.

Может, отец что-то забыл?

Не надевая шаркающих тапок, я прошёл по расстеленному половинку, тщательно обходя те места, где паркет мог предательски скрипнуть. По пути снова подумал о ружье, но возвращаться к шкафу не стал. А заглянув в глазок, очень удивился, увидев стоявшую на площадке продавщицу Зину.