Ученик Смерти

Глава 1 Я узнаю, что все это время служил подлой гадине

— Ути какой хорошенький… Пирожочек… Какие пухлые щечки. Ну, что за малыш… Просто сладкая булочка! Так и съела бы!

Женская рука потянулась к моему лицу, а потом двумя пальцами ухватила меня за щеку и потрепала. Между прочим, это было больно! Вот ведь дрянь!

— Убери свои грабли, дура!

Вот так я хотел сказать. Но вместо слов из моего рта вылезли сначала два здоровых пузыря, а потом раздалось какое-то невразумительное мычание. Или блеяние. Или скулёж. В общем странная хрень, а никак не нормальные слова. Что за ерунда происходит?!

— Хорошенький малыш. Хорошенький. Куда мы тебя отправим, лапуся? Ты еще не знаешь, но для особого мальчика я приготовила особое место. Интересно? А? А?! У-у-у… симпатяга…

Рука исчезла и вместо нее прямо передо мной появилось красивое женское лицо. Очевидно, в данный момент я лежал на спине, потому что незнакомка смотрела на меня прямо сверху.

И кстати, ее лицо было действительно красивым. Особенно потрясающими оказались глаза. Многие недооценивают данную часть женского тела. Сиськи, задница… А между тем, женщина без глаз выглядела бы гораздо страшнее, чем женщина без сисек…

Вот у этой девки глаза были, что надо. Выразительные, чистого синего цвета. Еще, пожалуй, стоит отметить носик. Обожаю аккуратные, немного вздернутые женские носики. Дамочка слегка сморщила его, а потом таким же противным голосом заявила:

— М-м-м… а кто это тут у нас делов натворил? А? Дурно пахнущих детских делов. Кто прежде времени задействовал свое тело? Шустрый малыш. Рано еще.

Женщина погрозила мне указательным пальцем, а потом раскрытой ладонью провела над моей головой. Характерный запах, который действительно появился буквально секунду назад, исчез. Вот дьявол… я грешил на дамочку, честно говоря…

— Ну… Видишь… а то начал тут мне… Все-таки вы, некроманты, ужасно вредные люди. Еще даже не перевоплотился до конца, а уже норовишь нагадить, — блондинка причмокнула губами, а потом собрала их в «куриную жопку» и снова засюсюкала. — Бусечка. Малыш. Нет, ну какой же сладкий!

— Ты как со мной разговариваешь, дура?! — снова хотел возмутиться я.

Ибо никто, никогда не позволял себе подобного тона в моем присутствии. Слезы в голосе — да. Дрожь и почитание — конечно! Страх — всенепременно! А не вот это дурацкое сю-сю-сю.

Однако вместо слов я опять выпустил несколько пузырей вперемешку с каким-то лепетом, мало похожим на членораздельную речь. Правда, что удивительно, синеглазая блондинка, судя по всему, вполне понимала мое мычание.

— Ну перестань хамить. Это даже неприлично. И глупо. Нельзя хамить Смерти. Такое поведение чревато последствиями.

Дамочка подмигнула мне, снова погрозила пальчиком, а потом поправила прядь волос, выбившуюся из толстой, перекинутой через плечо косы. Хороша, зараза. Вот тут не поспоришь. Признаюсь, красивые женщины всегда были моей слабостью. Другой вопрос, они, как правило, этого интереса не разделяли. Не вызывают некроманты у симпатичных особ неуемной страсти. Хотя, нет. Страсть есть. И желание. Одно единственное — убежать как можно быстрее, с громкими криками, в слезах. Дуры, честное слово. Некромант — это сила, это мощь. Ну, подумаешь, во время близости я могу немножко отпить ее жизненной силы. Так ведь немножко. Не сдохнет же. А если сдохнет, то своей смертью принесет пользу. Разве это не достойная цена?

— Пупсик! Твоя новая мамочка будет в восторге от такого малыша! — продолжала нести очередной бред голубоглазая красотка.

Вообще, она сильно походила на валькирию. Воительницу. Деву, которая собирает умершие души на поле битвы. Я видел картинку в одной из книг соседнего мира. Но они там, в этом мире, немного двинутые на теме всяких немыслимых легенд. У них даже вера в трех ипостасях. И это я лишь об основных направлениях говорю. Девки на лошади забирают души героев в выдуманную Вальгаллу, где эти души пируют за столом божества. Ну да, ну да…

Потому он, этот мир, и закрыт от остальных миров Веера. Чтоб зараза его глупости не распространялась дальше.

— При чем здесь Смерть?! Дура! Я знаю, как выглядит Смерть! Она — старая. Старая! Старуха в черном балахоне с косой в руке. Все это знают. А я — тем более!

Естественно, ни одного слова не прозвучало. Вместо нормальных, человеческих фраз я снова «заугукал», пуская слюну. Да что за ерунда творится?!

— Старуха?! — девица закинула голову назад и громко рассмеялась. — Ну фу, Роберт! Даже как-то неприлично тебе, некроманту, верить тому, что видят глаза. Старуха — это лишь образ, который я использую. Проклятые условности… чтоб их. Ты думаешь, мне сильно хочется надевать ужасные черные одежды? Таскать тяжёлую косу с собой? Не женское дело, между прочим, железяки всякие на плечико своё белое класть, а потом с ними еще носиться из мира в мир. Просто люди… они так привязаны к внешней атрибутике. Если я приду в своем настоящему виде, никто не примет Смерть всерьез. Я знаю. Пробовала. Мужчины начинают предлагать различные непристойности, а женщины… Думают, будто мне нужны их мужья и кидаются в драку. Ты дрался когда-нибудь с обезумевшими бабами? Глупыш. Уж кому-кому, а тебе точно известно о противных людишках все. Ты среди них провел целую уйму столетий. Хочешь старуху? Ну, хорошо… Пусть так. Старуха — значит, старуха…

Девка щелкнула пальцами и вместо красивой голубоглазой блондинки, облаченной в симпатичные обтягивающие штанишки с легкой туникой, появилось нечто, завёрнутое в черного цвета саван. Всегда это, кстати, удивляло. Почему черный?

— Устраивает? — из темноты капюшона на меня смотрела старая, как сам Веер, бабка.

Ее физиономия напоминала обтянутый сморщенной кожей череп с провалившимися внутрь глазницами. Из кривой щели рта торчали гнилые пеньки, когда-то бывшие зубами.

Вот это — да. Это — привычно. Именно в образе отвратительной древней бабки я ее всегда и видел. Смерть. Сволочь, которой мне пришлось служить около тысячи лет. И если что, это был не мой выбор. Я такой Путь себе не хотел. Сначала. Потом ничего, привык. Даже раскушал приятное послевкусие власти. А некромант — это всегда огромная власть. И деньги. Много денег.

Скажу честно, в присутствии старухи кидаться такими словами как «дура» и «дрянь» сильно расхотелось. Я знаю, насколько злопамятной она может быть. Хотя, между прочим, желание имелось огромное. Подвела меня старая сука. Ну как подвела… Слила. Кинула. Предала. Позволила каким-то поганым охотникам за головами подловить сильнейшего некроманта десяти миров в минуту слабости. А я уверен, без Смерти тут не обошлось. Только она, Черная Госпожа, знает, что ее слуги раз в сто лет проводят ночь полнолуния в определенном месте, полностью лишённые сил. До утра. Всего лишь несколько часов. Сука!

Наверняка знаю, сами людишки никогда не додумались бы. Никогда не нашли бы, ни место, ни меня. Так-то я служил этой сволочи чертову уйму столетий. Сраная старуха!

Я — сильнейший некромант в мире. Эм… Во всех мирах… Ну, кроме одного. И то лишь по причине его изоляции.

— Ой, какие мы недовольные… Да что ты будешь делать… — старуха снова потянула носом и недовольно скривилась. — Роберт, прекрати психовать. Ты опять обгадился. Я, знаешь ли, Смерть, а не нянька, чтоб вытирать твою пухлую детскую задницу.

Она в очередной раз провела рукой, убирая все лишнее из нашего диалога. В частности, отвратный запах детского дерьма. Если, конечно, это можно так назвать. Я про диалог, не про дерьмо. Пока что трындит только она.

А потом до меня дошло. Детскую… я завис осмысляя последние слова старухи. Почему она назвала мою задницу детской? Нет, мне как бы по хрену, кто и как называет части тела некроманта. Обычно люди, которые себе позволяют что-то подобное, долго не живут. Но сейчас передо мной никак не человек. Передо мной одна из Высших. Одна из тех, кто создал Веер миров. Вряд ли ей сильно хочется меня оскорбить или задеть. И этот лепет, который доносится из моего рта вместо слов…

— Да, Робби, — Смерть удовлетворённо кивнула. — Все верно. Ты перерождаешься. И кстати, заметь, все некроманты лишены этой привилегии. Помнишь, да? Кто служит мне, тот не имеет шанса на новую жизнь. Она у вас всего одна. Долгая, да. Но одна. А тебе, малыш, выпал шанс. Вот только надо решить, как мы все провернем…

Старуха приставила указательный палец к губам, изображая глубокий мыслительный процесс. А потом выдала:

— Значит так… родишься ты у нас в богатой, наделенной властью семье. Выберу тебе самый подходящий Дом. Да… Красивый будешь, при деньгах и связях. Так проще заняться выполнением моего задания. Дальше… Дальше мы женим тебя на дочери какого-нибудь правителя. Извини, но сразу не могу запихнуть своего будущего слугу в императорское семейство. Слишком подозрительно. Там одним глазом приглядывает старший брат. А ему, знаешь ли, Роберт, сильно не понравится мое желание забрать мир себе. Тем более, такой мир. Особенный. М-м-м… Сладкое, сладкое предвкушение победы. Я хочу! Да! Надоело бегать савраской по чертовым мирам и водить тупых людишек за руку через Грань. Так они еще брыкаются! Вопросы глупые задают. Мол, куда мы идём, в небесные Чертоги? Можно подумать, они резиновые, эти Чертоги… Ох…

Смерть покачала головой, не договорив фразу до конца. Видимо, жест старухи означал, насколько тупым в ее представлении выглядит весь род человеческий.

Вот тут согласен. Действительно тупые, жадные придурки. Постоянно сталкивался с их абсурдным желанием вечного существования. Не успеет день начаться, а под стенами замка уже сидит какой-нибудь особо одаренный идиот, взывающий к служителю Смерти.

Можно подумать, оно мне надо, плодить конкурентов. Человек рождается, чтоб умереть. Некромант рождается, чтоб жить тысячелетиями. Если на каждый мир будет приходится хотя бы парочка некромантов, мы просто разнесем Веер в хлам, желая уничтожить друг друга. Так что все честно. Один мир — один некромант. Учитывая, что Веер имеет десять Граней, и так до хрена получается. А теперь, после того, как охотники за головами насадили меня на вилы, будто обычного, вонючего, лесного кабана, я знаю — даже некроманты смертны.

Сюрприз, сука! Об этом меня не предупреждали. Вернее, о том, что раз в сто лет каждый некромант слабее котенка, я был в курсе. Не предупреждали, что Смерть, которой мы служим верой и правдой, способна вот так запросто предать верного своего адепта. Все мои предшественники, а их было не очень много, погибли героически. Один оказался замешан в заговоре Высших. Второй неудачно провел эксперимент. Я — третий в своем мире. Учитывая нашу о-о-о-очень долгую жизнь, трое — это даже слишком много. И только я умер отвратительно позорной смертью. Так-то все подыхают рано или поздно. Вампиры и эльфы самые живучие, но этим тварям тоже когда-нибудь приходит конец. Их я, кстати, больше всего ненавижу. Заносчивые, высокомерные сволочи.

Впрочем, чего уж там скромничать. Я — всех ненавижу. Такова суть некроманта.

— Да, пожалуй мы сделаем все по плану… — старуха довольно усмехнулась и потерла ладони. — Роберт Мракодержец, служитель Ордена Смерти, сын Ария, поздравляю тебя. Ты станешь первым некромантом, который возродится в Закрытом Мире…

— Что?! Что??!!

Это я пытался заорать, если честно. Но в итоге вместо слов уже привычно во все стороны полетела слюна.

— Какой, ко всем дьявольским силам, Закрытый Мир?! Ты сошла с ума?! Я не хочу туда, где нет ни черта! Ну… Вернее есть. Люди! Очень много людей, не верящих в магию, в Силу, в… в некромантов!

— Прекрати! — старуха нахмурила брови. Из-за этого ее лицо стало выглядеть ещё отвратнее. — Закрытый мир — лакомый кусочек. Там нет той магии, к которой привык ты. Но… там есть нечто более сладкое. Любимое детище моего братца. И тебе выпадет великая честь прибрать его к рукам. Ты станешь правителем Закрытого мира. Ты возродишь Орден Смерти. Он был там когда-то. Как и всё остальное, что существует на Веере. Пока братец не вмешался и не закрыл Пути. Ты завоюешь мир для меня. А знаешь, почему я позволила тебе умереть, Робби? Потому что ты зажрался, малыш! Ты возомнил себя кем-то более значимым, более сильным. Ты — мой слуга! Ясно? Мой раб! Будешь делать то, что я велю!

Чем больше говорила старуха, тем поганее я себя чувствовал. Хотя бы потому, что снова собирался обгадиться. Уже научился чувствовать этот момент. Быстро привыкаю к новому сосуду. Дурацкое тело! Не хочу перерождаться! Не хочу опять быть ребенком и переживать все эти унижения! Не хочу возиться в своем же дерьме! А если она сейчас не перестанет беситься, это точно произойдет.

Из-за гнева Смерти, вокруг нее начала сгущаться темнота. Нет, даже не так. Тьма. Первородная, глубокая, завораживающая своей Силой Тьма.

— Ты. Отправишься. В Закрытый Мир.

Голос старухи грохотал, будто раскаты грома во время грозы. У меня даже, если честно, заложило оба уха. Фразы падали тяжелыми камнями. Каждое слово — валун, свалившийся на мою башку. Хоть бы не придавило мощью старой твари. Я, в отличие от остальных, наделенных Силой, всегда знал, Смерть зря недооценивают. Она гораздо опаснее, чем ее считают.

М-м-м… Пугает, мерзкая дрянь… И ничего я не зажрался, между прочим. Да, за кучу столетий моя Сила возросла в разы. Но я всегда служил верой и правдой! Сколько жизней получила эта тварь? А?! Сколько?! До чертиков и больше! И в чем моя вина?! Я хотел раздавить «гнездо» одного высокородного, белобрысого гада. Потому что он усомнился в моей власти! Начал на каждом углу рассказывать, что вот они, эльфы, носители древней крови. А мы, некроманты, всего лишь жалкие людишки по рождению. Да, со способностями. Да, обладающие Силой. Но все равно, только людишки, принесшие присягу верности Смерти.

Я, между прочим, собирался наказать наглеца за неуважение к этой старой тварине. А она слила кучке охотников за головами секрет, известный лишь некромантам. И они меня убили. Убили. Меня. Меня!

— Все. Надоело тратить время на пустые разговоры, — заявила Старуха.

Она наклонилась над волчьей шкурой, на которой я лежал, ухватила меня под мышки и подняла вверх.

— Роберт, сейчас ты отправишься на перерождение. Своей Силой затеваю новый круг, ключ поворачиваю…

Твою мать! Она действительно начала произносить слова, открывающие Путь. Я не хочу в Закрытый мир! Не хочу! Пусть старая тварь вернёт меня обратно на Веер! Я — без пяти минут тысячелетний некромант!

— Ах ты, сопливый гад! — заорала старуха, когда в нее ударила струя. — Прекрати! Я сейчас оторву к дьяволу твою маленькую некромантскую пипиську!

А что я могу сделать? Дети имеют свойство мочиться в самый неожиданный момент. Три раза ха-ха… Ясен хрен, я сделал это специально. Мелочь, но приятно.

— Хватит! Своей Силой затеваю… — снова начала Смерть.

Я изо всех сил задрыгал ногами. Крохотными детскими пухлыми ножками. Теперь я их видел. И ручки тоже, кстати, видел. Во имя Великой тьмы… я действительно ребенок! Новорождённый!

— Не хочу! Не буду! Верни меня на Веер! — пытался выкрикивать я, но по итогу пещера, в которой мы находились, а это теперь тоже стало понятно, наполнилась детским плачем.

— Прекрати! Ты сейчас собьешь Путь! Хватит сопротивляться! Роберт! Это чревато последствиями! Малейшая ошибка и ты окажешься совсем не там, где нужно!

Но я уже не слушал, что говорит старуха. Я размахивал всеми конечностями, норовя попасть ей в лицо. Главное — не дать произнести слова открытия Пути. А еще, я должен рассказать этой мерзкой Высшей кое-что важное. Да, у меня тоже есть секретики. Я хранил один до подходящего момента. Думал, когда-нибудь выторгую у старухи что-то ценное. Но, похоже, именно сейчас и есть подходящий момент. Просто нужно успеть сказать ей, что…

— Я своей Силой…

В этот момент мне удалось дотянуться до Смерти. Со всей дури маленький кулачок влетел ей прямо в глаз.

— Роберт! Идиот! Путь открыт!

Это было последнее, что я услышал, прежде, чем меня накрыло темнотой.

Российская Империя, Дом Черной Луны, 2021 год Нового Времени.

— Что там происходит? — раздражённо спросил высокий статный блондин в черном смокинге.

Выглядел он немного растрепанным. Не смокинг, само собой. Мужчина. Хотя, со смокингом тоже было не все ладно. Верхняя часть отчего-то оказалась застегнута криво. Будто пуговицами ошиблись. Обычно так случается, если человек натягивает одежду впопыхах. Брюки выглядели не менее подозрительно. Из расстёгнутой ширинки торчал кусок плохо заправленной рубахи. По всем признакам, мужчину только что отвлекли от гораздо более приятного времяпровождения. В пользу этой версии говорил еще и след от губной помады, видневшийся на воротнике.

Мужчина нарезал круги по комнате, которая выполняла роль гостиной, и заметно нервничал. Он каждую минуту останавливался, запускал пятерню в светлые, пшеничные волосы, вздыхал, а потом заходил на новый круг. Благо, гостиная в доме немаленькая, бегай, сколько хочешь. Такое поведение блондина было непривычным. Непривычным для двух других мужчин, стоявших здесь же. Они смотрели за его метаниями молча, но выражения их лица говорили сами за себя.

— Господин, не надо сильно волноваться… — начал было один из присутствующих.

Человек это был неприятный. По крайней мере, чисто внешне. Маленький, пухлый, похожий на бочку, которой приделали ноги. Да, тут можно не скромничать и называть вещи своими именами, как есть. Две тоненькие ножки-спички прилепили к пузатой бочке. Сверху для порядка еще шлепнули крохотную круглую голову, которая точь-в-точь напоминала миниатюрный футбольный мяч.

Вот так коротко можно было описать этого человека. Его звали Максим Никанорович. Для близких — Макс. Для статного мужчины, мечущегося по комнате, — «эй, ты, говнюк!» Потому что Старейшина Дома может называть свою Левую руку, как ему на душу ляжет. А Максим Никанорович занимал именно эту должность. Левая рука. Не совсем уж бесполезный, но и не настолько важен, как Правая.

Максима Никаноровича такое положение вещей бесило очень сильно. Настолько сильно, что иной раз по ночам он выбирался из своей кровати, а кровать у Максима Никаноровича, между прочим, шикарная, от зависти сдохнуть можно, спускался вниз, шел в кухню, доставал из холодильника графин с водкой и залпом выпивал граненый стакан. Без закуски. Без запивки. Просто опрокидывал его в себя. Потом молча, в одиночестве, он стоял, оперевшись рукой о столешницу и опустив голову. Думал. Хотя, Старейшина, к примеру, абсолютно уверен, будто думать Максиму Никаноровичу нечем. Вообще. Единственное, на что способна Левая рука главы Дома — подтирать грязь за своим хозяином. Где-то кого-то заставить замолчать. Где-то кому-то наглядно пояснить, в чем он не прав. А чаще — просто убрать неудобного человека. Естественно, делал это Максим Никанорович не сам. Еще чего не хватало, руки пачкать. У него имелся специальный штат, в который входили пять человек для особо серьезных заданий и еще десяток крепких парней, имеющих темное прошлое за плечами.

Надо признать, с думами и правда выходило у Максима Никаноровича не очень хорошо. Тут, конечно, со Старейшиной не поспоришь. Поэтому после пятиминутного ночного стояния, как правило ни к чему не приводившего, Максим Никанорович опрокидывал второй стакан и возвращался в спальню. Туда, где лежала его такая же бочкообразная жена.

Честно говоря, Максим Никанорович с огромным желанием придушил бы супругу. Хотя, нет. Душить нельзя… Лариска, стервь такая, не из простых граждан. Ее Максиму Никаноровичу от широты душевной подогнал Старейшина. Выбрал среди дочерей другого Дома. Сделал подарок, чтоб его… А дареному коню, как говорится, в зубы не смотрят. Тем более, когда эти зубы кривые, и в довесок к ним еще имеется лицо, похожее на блин, обильно смазанный маслом. Такое чувство, будто Старейшина специально искал самую страшную девку. Тем не менее, трогать Лариску нельзя. Чревато последствиями.

Ну, тогда, к примеру, подстроил бы Максим Никанорович несчастный случай. Авария! Да! Эта тюленеподобная сука часто ездит по всяким спа-шма-салонам. Совершенно непонятно, зачем. В её случае если что и поможет, только откачка двух десятков литров жира. И то не факт. Вот бы однажды, поехала она на очередной бесполезный сеанс да и влетела бы на своей машине, купленной, между прочим, Максимом Никаноровичем, со всей дури куда-нибудь. Все равно куда, лишь бы безвозвратно. Ради такого даже машину не жалко. Максим Никанорович, как водится, поплакал бы, погоревал. Надо соблюдать приличия. Но недолго. Месяца вполне достаточно. А потом прихватил бы одну из своих «курочек» и рванул бы на моря. Эх… Мечты, мечты…

В общем, несмотря на то, что при Старейшине Максим Никанорович занимал определенный пост, ради которого, между прочим, многие готовы отдать жизнь… Не свою, конечно. На кой черт рисковать здоровьем, если потом толку не будет? Вот даже несмотря на это, Максим Никанорович судьбой, выпавшей ему, был недоволен и в тайне мечтал о большем. Но… Время шло, все чаще в его голове появлялась пугающая мысль, видимо, так и сидеть ему до конца жизни Левой рукой. Должность-то еще какая дурацкая… Хоть не задницей обозвали, и на том спасибо. А недавно вдруг все изменилось. Вернее, как… Не совсем изменилось. Пока еще. Но появилась надежда.

Буквально пару дней назад в особняк Старейшины явилась девка. И не сказать, чтоб очень красивая. Это хотя бы можно было понять. От красивых девок у многих крышу сносит. Нет, про данную особу ничего такого не скажешь. Вполне обычная, под рюмку водки потянет. Однако новость, прилетевшая вместе с девкой, Максима Никаноровича огорошила.

— Как беременна? — бестолково переспросил Левая рука своего хозяина. — От кого?

— От тебя, млять! — в одну секунду взорвался Старейшина.

Надо признать, характер у него наимудаческий. Чуть что не так, орет, будто не в себе. Ладно орет. Может прямо в башку зарядить чем-нибудь тяжёлым. Случалось уже Максиму Никаноровичу уворачиваться-то от тяжелой пепельницы, то от стула.

— Как от меня? От меня нельзя! Ни в коем случае нельзя! Лариса убьет! — Левая рука затряс башкой, словно самый настоящий козел. У него, кстати, и бородка имелась похожая. Такая же жиденькая, в три волосины.

— Ой, деби-и-ил… — Протянул Старейшина. — Мое это дитя. Мое! Когда ж ты, Максим, думать начнешь? Хоть немного.

— А… Ваше… — Максиму Никаноровичу в момент полегчало. Но ненадолго. На минуту. Ровно столько ему понадобилось, чтоб переварить следующую мысль. — Вам тоже нельзя! Вашей жене, боюсь, это сильно не понравится!

— Да что ты?! — Старейшина наигранно всплеснул руками. — Вот ведь неожиданность. А я, главное, думаю, ну точно Машка в восторге будет. Бабы они же любят, когда в их дом левые девки приходят на девятом месяце беременности. Баб их же медом не корми, дай только приютить всех, кого муж по пьянке поимел.

— А вы уверены, что он ваш? — выдал вдруг Правая рука.

Он, само собой, тоже находился в рабочем кабинете Старейшины, куда его позвали вместе с Максимом Никаноровичем.

— Петя… — глава Дома тяжело вздохнул. Так тяжело, что пуговицы его белоснежной рубашки жалобно тренькнули, грозя оторваться. — Я не пойму, глупость она что, заразная? Ты с Максимкой случайно на крови не братался? Воздушно-капельным путем думаю вряд ли дебилизм передаётся. Ясен хер уверен! Иначе даже говорить с ней не стал бы. Невинна она была, когда мы встретились. Нетронута. Помнишь, в Суздаль мотался на встречу с членами Совета? Вот там ее и заприметил. Кружились мы почти месяц. Срок сейчас тютелька в тютельку. Да и по крови посмотреть можно. Она беременная, но не сумасшедшая. Врать не стала бы. Знает, чем чревата подобная ложь. Девка простая, без заскоков. Меркантильности в ней нет. Гадство… Как не вовремя-то… Машке рожать со дня на день, а тут это…

Старейшина откинулся на спинку кресла, уставившись на обоих своих советников хмурым взглядом. Следующие пять минут он тяжело, многозначительно молчал. Максим Никанорович и Петька-ирод тоже.

Вообще, конечно, Правую руку звали Петр Николаевич, но приставка «ирод» подходит ему больше. Можно еще «сучоныш» или «гнида». Само собой Максим Никанорович мог позволить себе подобное обращение только в мыслях. Вслух ничего такого говорить нельзя. Старейшина Петьку уважает за ум и мудрость. Прислушивается. И говнюком, между прочим, ни разу не называл.

— Ну-у-у… И-и-и? — с нажимом протянул глава Дома. — Кто-то что-то скажет? Или так и будем друг другу глазки строить. Я на кой черт вам обоим до хрена денег плачу?

— Позвольте уточнить… — Петька-сучоныш с умным видом сложил руки на груди, а одну коленочку закинул на вторую.

И Правая, и Левая рука сидели напротив Старейшины, но вот только Максим Никанорович себе подобных вольностей позволить не мог. Он спину держал прямо, ноги ровно. Руки — на подлокотниках кресла. А между прочим, когда в тебе живого весу под сто пятьдесят килограмм, не так просто соблюдать внешнюю субординацию. Впрочем, захоти Максим Никанорович колени друг на друга закидывать, будто девка продажная, тоже вряд ли вышло бы. Живот не даст.

— Чего именно вы хотите, Матвей Иванович? Ответьте начистоту. У вас вот-вот родится наследник. Первый и пока что единственный. Прежде, чем дойти до этого момента, вы сменили трех жен. И только четвёртая оказалась плодовитой. Теперь с улицы приходит девка, с которой вы, я извиняюсь, роман крутили, и она тоже вроде как беременная. И тоже вроде как рожать ей сегодня — завтра.

Петька-гнида замолчал, выдерживая паузу. Любит он вот это, театр устроить. Придать значимости своим словам.

— Если вам нужно мое мнение, Матвей Иванович, то я бы бастарда оставил в живых. Речь ведь об этом? Я верно понимаю? Вы позвали нас обоих… — Правая рука покосился на Максима Никаноровича с намеком.

Мол, этого толстяка если пригласили, значит, подразумевается нечто грязное, жестокое и, возможно, противозаконное. Конечно, глава Дома — сам себе закон. Но тем не менее, несмотря на то, что многие Старейшины вопрос бастардов решают именно так, радикально, в любом случае Совет за подобные выкрутасы по головке не погладит. Кровь она и есть кровь.

— Вы позвали нас, потому что сомневаетесь, — продолжил Петька-ирод. — Первая мысль, посетившая вашу голову, пацана надо убить. Там же пацан? За девчонку вы бы и бровью не повели.

— Вот за что уважаю тебя, Петя, не тратишь ты время на пустое словоблудие, — Старейшина подался вперед, уставившись на Правую руку внимательным, сосредоточенным взглядом.

— Хорошо, — Петька-сучоныш кивнул, довольный похвалой. — Тогда продолжу. Супруга ваша слишком болезная. Даже удивительно, как она понести смогла. Наверное, дело в семени. Сильное оно.

Ой, ну конечно… Подлил Петька маслица в кашу. Потешил самолюбие Старейшины. У того даже лицо посветлело и плечи распрямились. Как же, мужественность его тут нахваливают. Семя сильное… Ага! Щас! Максим Никанорович мысленно расхохотался. Громко, от души. Мысленно, потому что начни он ржать вслух, огребет от Старейшины по самые-самые. А потом еще в психушку его Матвей Иванович отправит. Левая рука всегда должен быть в здравом уме. Даже если этот ум от природы скудный. Максиму Никаноровичу приходится решать такие вопросы, в которых гением быть не надо, а вот трезвость разума — важный аргумент. Семя… Никто в Доме не знает правды. Никто. Кроме Максима Никаноровича. И правда эта, ой, какая опасная.

Мария Сергеевна, супруга Старейшины, официальный статус получила чуть больше года назад. Очень она боялась, что, как и предыдущие три жены, не сможет забеременеть. Слух пошел, будто проблема не в бабах, а в самом Старейшине. Мария Сергеевна, молодая, красивая, решила не ждать милости от природы. Зачем ей эта лотерея? Поэтому выбрала в том фитнес-зале, который посещает, самого подходящего по типажу тренера, а затем с превеликой радостью обеспечила Старейшину наследником, который должен вот-вот появиться на свет. Глупая девка…

Казалось бы, откуда Максиму Никаноровичу знать такие подробности? А вот оттуда! Это и был шанс, который дала ему жизнь. Просто Старейшину красивыми дамочками не удивишь. Он их до чертиков и больше видел. Поэтому после женитьбы не сильно «поплыл» от прелестей супруги. Как только узнал о беременности, сразу велел Максиму Никаноровичу отвезти будущую мамочку к доктору в частную клинику.

— Пусть Машка кровь сдаст. Хочу удостовериться, что ребенок и правда мой. Дело серьезное. Наследник Дома Черной Луны на свет появится должен.

— Мотенька, ты чего?! — Машка, в присутствии которой это было сказано, испугано прижала ладошку к губам. — Ты… Ты меня подозреваешь в неверности?

В ее прекрасных кошачьих глазах стояли слёзы. В тот момент и Максим Никанорович, и сам Старейшина решили, будто у Марии Сергеевны гормоны играют. Бабы они и без того с великой дурью. А уж когда в таком состоянии, вообще спасу нет.

— Если бы подозревал, убил бы уже, — спокойно ответил глава Дома, еле заметно поморщившись от «мотеньки».

В общем-то, не было у Машки выбора. Пришлось ехать. Вот она по дороге и пыталась на скорости из автомобиля выскочить. Мысль, конечно, идиотская. Но и супруга у Старейшины умом сильно не блещет. Там все по классике. Очень уж красивая.

А когда Максим Никанорович ее в последний момент за шиворот поймал, расплакалась и призналась ему, в какой замес попала по собственной глупости.

— Он меня убьет! — рыдала Машка, размазывая по щекам потекшую тушь. — Точно убьет. Вам же и прикажет.

Конечно, Левая рука помог бедной, несчастной красавице решить проблему. Анализы однозначно, со стопроцентной гарантией утверждали — Старейшина самый что ни на есть настоящий отец. А теперь вот еще что оказывается. Девка с возможным бастардом появилась. Как? Непонятно. Выходит, все-таки способен глава Дома на мужские поступки. Заделал дитя.

— Полностью согласен с Петром Николаевичем, — Левая рука Старейшины кивнул. — Бастарда надо оставить. На глаза супруге вашей только пусть не попадается. Скажем, к примеру, будто девка эта — дальняя родственница Дома. А пацан… Он может пригодиться. Сами знаете, времена не самые хорошие. Дома грызутся между собой. Внутри каждого рода тоже неспокойно. Недавно вон у Розенкранцев старшенького угробили. И до сих пор непонятно, кто. То ли брат, то ли сват их Старейшины. Хорошо, месяц назад жена ему еще одного родила. Так он теперь решил, будет строгать деток, пока в запас не наберет.

В общем, в тот день, с помощью советников, глава Дома Черной Луны принял решение. Девка пацана родит, дабы на всякий случай рядом был. Мало ли, как жизнь повернётся. Да и потом, если что, можно в имперскую кадетскую школу отдать. Раньше такое частенько случалось. Из бастардов готовили отличных специалистов по решению особо щекотливых вопросов. А они потом служили семье верой и правдой.

Теперь, спустя два дня, наступил тот самый момент. Вернее, два момента. Обе женщины, и официальная, и не очень, будто сговорившись, рожать начали. Одновременно. Вот и метался Старейшина по гостиной. Переживал, вдруг что-нибудь пойдет не так.

— Не переживайте, господин, — повторил Максим Никанорович.

— Заткнулся бы ты, говнюк, — глава Дома резко замер, уставившись на Левую руку налитыми кровью глазами.

Ясное дело, почти сутки пил и в борделе развлекался. Его час назад с какой-то шлюшки сняли, сообщив о счастливом событии.

— Нормально все должно быть. Нормально! — рявкнул Матвей Иванович.

«Конечно, нормально», — подумал про себя Левая рука.

Теперь — точно. Потому как никто кроме него не знает, что настоящий сын Старейшины — бастард. Полезная информация. Нужная. Наступит момент, когда Максим Никанорович эту карту разыграет.