Учитель танцев

Ник почернел лицом и разразился такой тирадой на русском матерном, что Алиса вынужденно выучила несколько новых слов.

— Ключ! — потребовал он, едва немного продышался.

— У меня его нет, — пискнула Алиса, приоткрыв один глаз. — Не веришь — обыщи.

Еще пара слов добавилась в ее лексикон.

— Ничего, доеду до участка, у полицейских есть ключи, — сообщил он.

— Я скажу, что это ты, — пообещала Алиса. — Поверят мне!

На Ника больно было смотреть. Желваки гуляли по скулам, а в глазах плескалось столько ненависти, что она с трудом выдерживала его взгляд. Даже мелькнула мысль отступить. Но иного способа добиться желаемого Алиса не знала.

— Дрянь! — выплюнул Ник и сел за руль.

— Послушай, я обещаю вести себя прилично, — сказала Алиса. — Тебе ничего не придется придумывать. Я сама забралась к тебе в машину, сама пристегнула наручник. У тебя просто не было выхода. Я ничего не скажу… ей… Посмотрю и уеду. Вызову такси.

— Дрянь, — повторил Ник. — Маленькая мерзкая дрянь. Хорошо, ты и на этот раз добилась своего. Я познакомлю тебя с той, кого так часто навещаю. Может быть, тогда тебе будет хоть немного стыдно за то, кому ты угрожала. Хотя навряд ли, совести у тебя просто нет.

Алиса не поняла, отчего Ник говорит об угрозах, но переспрашивать не стала. Ни к чему злить его еще сильнее.

Ехали долго. Ник сразу врубил радио, да так громко, что закладывало уши. Алиса еще не совсем пришла в себя после вчерашнего, спала мало, позавтракать забыла — и ее укачало. К тому же она не подумала о том, что рука затечет в неудобном положении, а металлический наручник намертво врежется в кожу на запястье.

Вздрагивая от басов в динамике, Алиса уговаривала себя терпеть. Это наказание за ее поведение, не иначе. Ник сильно удивился бы, если б узнал, что ей на самом деле стыдно. Однако желание ехать с ним было сильнее здравого смысла.

Ник любит другую? Хорошо. Она должна увидеть его избранницу. В конце концов, это поможет ей смириться, забыть о своих чувствах. Хотя бы надежда на это есть. Алиса понимала, что «заболела» Ником, и хотела разобраться, что это — настоящие чувства или навязчивая идея. И действовала по наитию.

Ник выключил радио, когда они съехали на проселочную дорогу. Алиса ни о чем не спрашивала, и так догадалась, что они в деревне. Деревянные дома с палисадниками, гуси и куры, деревья, усыпанные поздними яблоками — все так непохоже на элитные дачные поселки, где она бывала. Ник остановился у голубого забора, вышел, чтобы открыть ворота, загнал машину во двор, и снова вышел, громко хлопнув дверцей.

— Эй, а я? — крикнула Алиса.

— Это мои проблемы? — спросил Ник, наклоняясь к приоткрытому окну. — Навряд ли.

И отправился на соседний участок. Навстречу ему с крыльца спустился мужчина. Алиса завертелась, дернула наручник, попыталась вытащить из него руку. Как же она не подумала, что Ник не станет ей помогать! Он так и оставит ее здесь? Ее охватила паника, она извернулась, высунулась из окна и закричала, что есть мочи:

— Ник! Ник, вернись! Выпусти меня отсюда!

Он обернулся, сказал что-то соседу, и — о счастье! — они оба подошли к машине.

— Ты будешь прилично себя вести? — с сарказмом в голосе поинтересовался Ник. — Как всегда, пустые обещания.

— Ты… ты бросил меня тут… — Алиса дергала рукой, пытаясь освободиться от наручника. — Ты…

— Коль, это твое новое прикрытие? — спросил сосед с непонятным смешком. — Геем ты у нас был, теперь доминантом заделался?

— Ну что ты несешь! — возмутился Ник.

— Не, ну а чо? Наручники, синяки…

— Это не я. Миш, хватит издеваться! Помоги лучше. Пила у тебя есть?

— Не жалко машину портить?

— Ничего, отмою как-нибудь, — зловеще прошипел Ник.

— От чего? — перепугалась Алиса.

— От крови, — пояснил он без тени улыбки. — Ты ж не думаешь, что я ручку пилить буду? Мне проще тебе руку отпилить.

Сосед обидно засмеялся:

— Сурово. За что ты ее так?

— Она знает, за что, — отрезал Ник.

— Меня сейчас вырвет, — предупредила Алиса.

— Ты это… Коль… Не прибей ее ненароком, пока я за инструментом схожу, — фыркнул сосед.

— Маша скоро вернется? — спросил у него Ник.

— Девицу твою из заточения освободить успеем, — пообещал сосед. — Они недавно ушли, еще час гулять будут, не меньше.

— Ее зовут Маша? — Алиса пыталась отвлечься от боли в руке. — Это его сестра?

— Это его жена, — мрачно ответил ей Ник.

И было в его взгляде что-то такое, что Алиса и без дальнейших расспросов поняла — она не ошиблась. Это та самая женщина. Но… жена?!

Сосед вернулся быстро. Он чем-то подцепил язычок замка и открыл наручник. Заскулив, Алиса бережно прижала к груди руку. Как же больно…

— Михаил, — представился сосед. — А ты, стало быть…

— Алиса, — ответила она. — Очень приятно.

— Ага. Коль, пошли в дом.

— Я попозже подойду, — пообещал Ник и выдернул Алису из машины. — Воспитательную беседу проведу — и приду.

«Бежать, пока не поздно!» — мелькнуло в голове у Алисы.

Таким злым Ника она еще не видела. Мало ли, как он себя ведет, когда теряет контроль? Может, драться начнет.

— Ладно… Жду вас обоих, — сказал Михаил.

Сбежать Алиса не успела. Ник крепко схватил ее за руку и потащил в дом.

= 14 =

Чем дальше — тем хуже. Ник и не подозревал, что мелкая рыжая девчонка способна пробудить в нем зверя. Он с трудом сосредотачивался на дороге, постоянно напоминая себе, что едет к дочери, и поэтому должен добраться целым и невредимым.

Зачем Алиса это сделала? Зачем?!

Ее навязчивость не вызывала ничего, кроме отвращения и злобы.

Ник с удовольствием оставил бы ее в машине, ведь она сама нацепила этот чертов наручник. Однако сидеть там тихо Алиса не стала бы, а у Маши и Михаила маленькие дети. Это еще повезло, что Маша увела их на прогулку к озеру.

Когда Ник тащил Алису к дому, перед глазами стояла красная пелена. Эта девица ведет себя, как эгоистичный ребенок! Так, может, и врезать ей… по заднице? Выпороть, как ребенка, если слов она не понимает!

Ник впихнул Алису в комнату и толкнул так сильно, что она не удержалась на ногах, упала.

— Ник, не надо! Пожалуйста!

— Что?

Он не узнал ее голос. Никогда еще в нем не было столько страха и мольбы. Он срывался, как будто Алиса задыхалась от ужаса.

— Пожалуйста, не бей… — Она заплакала, закрыв лицо руками. — Я уеду… уеду… не надо…

Бессвязные слова сквозь судорожные всхлипы. Маленькая скорчившаяся фигурка на коленях. Кровь на запястье.

Ник словно шагнул под ледяной душ. Что он творит?! Алиса — девушка, к тому же, почти ребенок. Когда он успел превратиться в чудовище?

И кровь… Откуда кровь?!

«Наручники… — вспомнил Ник. — Это наручники».

— Алиса…

Он присел на корточки, дотронулся до ее плеча, и она отпрянула, как будто обожглась. Впрочем, так оно и есть… Она обожглась о его злобу. Может, для нее и хороший урок, но тошно так, что самому впору завыть в голос.

— Алиса, успокойся. Я ничего тебе не сделаю.

Она больше не шарахалась, но и не льнула к нему, как в прошлый раз. Ник сел рядом, на пол, и неловко гладил Алису по плечу, по спине. Пытался успокоить, как мог. Рыдания быстро стихли, всхлипы стали похожи на икоту, а потом Алису вырвало, и неудачно.

— Ты, случаем, не беременна? — спросил он. — Как-то часто это у тебя…

Допустим, ему есть во что переодеться. А где он ей возьмет одежду?

— Нет… — ответила она хрипло. — Это исключено. Прости, я уберу…

— Уберет она… — проворчал Ник. — Вставай. Или помочь?

— С-сама.

И почему так? Алиса с завидным постоянством портит ему жизнь. А он вынужден о ней заботиться. Может, на свете и есть бездушная тварь, которая отвернется и не поможет в такой ситуации, но это точно не он.

Что делать, Ник решит позже. У него не осталось сил искать выход: по-хорошему не получается, по-плохому… лучше не надо. Сейчас можно сосредоточиться на простом: помочь Алисе умыться, найти чистую одежду, обработать рану на запястье.

— А что с тобой? Отравилась? — поинтересовался Ник, усадив Алису на табурет в ванной комнате. — Не свалишься? Я котел запущу.

— Отравилась, — согласилась она. — Вчера еще. И в машине укачало.

— Горе луковое… — вздохнул он, возвращаясь. — Эй, ты чего делаешь?

Алиса включила воду и отмывала пятно на джинсах и рубашке, прямо на себе.

— Ничего, дома постираю, — повела она плечом.

— Алиса…

Она повернулась и посмотрела на Ника тоскливым взглядом. Почти как Сэм после аварии, когда он впервые увидел ее в больнице. Губы до сих пор подрагивали, а глаза опухли от слез, и нос покраснел.

— У меня телефона нет. — Она произнесла это почти шепотом. — Сюда можно вызвать такси?

— Думаю, да. Или прогуляться пешком до трассы.

Он не издевался и не собирался ее отпускать. Но неужели уйдет? Ведь испуг прошел, она уже поняла, что ей ничего не грозит.

Алиса кивнула и вышла из ванной, поискала глазами дверь на улицу.

— В какую сторону идти?

Если и сейчас она играла, то это «Оскар», однозначно. Но Ник не верил, что можно притворяться после такой встряски.

— В обратную, — сказал он. — Умоешься сама? Душ прими, если нужно. Чистые полотенца на полке, я сейчас тебе принесу что-нибудь из одежды. А это снимай, постираем. Тут машинка есть.

— Почему? — спросила Алиса таким же бесцветным голосом.

— Ты же сюда с моей женщиной знакомиться приехала, — усмехнулся Ник. — В таком виде я тебя к ней не подпущу.

Вместе со слезами Алиса смыла и тональный крем, который худо-бедно скрывал синяки. Они и так были заметны, а без грима стало понятно, что гематома больше.

— Красавица… — выдохнул Ник, когда Алиса появилась на кухне после душа.

— Тебе не все равно? — огрызнулась она.

Это хорошо, пусть. Игнорировать ее выпады приятнее, чем пугать своим видом.

— Иди сюда, обработаю…

На Алисе был его свитер — длинный, с растянутым горлом. Ничего лучше он не нашел и надеялся, что белье она надела. Свитер прикрывал ноги почти до колен, а рукава Алиса закатала до локтей.

— У тебя всегда все под рукой, — заметила она, когда он забинтовывал ей руку.

— Привычка.

В дверь постучали, и в дом заглянула Маша.

— Привет. Как вы тут? Миша сказал… О-о-о… Я, наверное, попозже зайду.

— Привет. Маш, не уходи. Это не то, о чем ты подумала.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что смутило Машу. Голые ноги Алисы, конечно же.

— Добрый день, — сказала Алиса.

Она уставилась на Машу и пожирала ее глазами, ни чуточки не стесняясь. А потом перевела чуть обиженный взгляд на Ника. Понятно, уже успела сравнить себя с ней.

— Маша, знакомься, это Алиса.

— Очень приятно, — вежливо произнесла Маша.

Надо отдать ей должное, и она, не стесняясь, рассматривала Алисины синяки.

— На меня вчера хулиганы напали, — пояснила Алиса. — Ник спас. А это, — она приподняла руку, — я сама. Случайно. А одежда грязная, потому что меня тошнило.

— Алиса-а-а… — простонал Ник.

— А что? — возмутилась она. — Еще подумает, что это ты…

Маша загадочно посмотрела на Ника. Странно, но в ее глазах будто плясали смешинки.

— Где дети? — Он соскучился по Сэм.

— С Мишей. Коля, я могу дать что-нибудь из своего. Алиса, конечно, поменьше, но ненамного.

— Правда? — обрадовался Ник. — Было бы замечательно.

— Сейчас принесу.

— Ко-о-оля… — протянула Алиса, когда она вышла.

В ее голосе появились нотки ревности.

— Прекрати, — попросил Ник.

— Послушай, а Михаил — святой? — не унималась она.

— В смысле?

— Ну как… Ты к его жене ездишь, а он терпит?

Ник подавил желание накричать на Алису. Хватит, она еще с прошлого раза в себя не пришла, хоть и хорохорится.

— Мы друзья.

— С Мишей?

— С Машей. С обоими. Алиса, тебя не учили, что лезть в чужую личную жизнь нехорошо?

— Это и меня касается.

— Никоим образом.

— Ты его обманываешь.

— Нет. Ее…

Смешно, но Маша, кажется, до сих пор уверена, что он — гей. Михаил обещал молчать, сам Ник ничего не опровергал, а рождение его дочки Маша восприняла, как случайность. Так оно и было, по сути, но причина-то в ином.

— То есть Михаил все знает? — не поверила Алиса. — Ха-ха!

— Будешь хорошо себя вести, расскажу эту историю.

— Обещаешь?

— Да.

— Ну-ну… я запомнила.

Маша принесла теплые лосины, майку и кофту. Безусловно, ее вещи сидели на Алисе лучше, чем бесформенный мужской свитер. А еще она принесла тональный крем и пудру.

— Мне кажется, тебе будет комфортнее с этим, — сказала она Алисе.

— Спасибо, — вежливо поблагодарила та.

— Сэмми видела твою машину, — сообщила Маша, когда Алиса переодевалась. — Ходит по дому, ищет тебя.

Бежать бы к дочке, да рыжее недоразумение не бросишь.

Ник подумал, что зря не привез сюда Алису раньше. Если она и знала о дочке, то, похоже, просто не осознавала, что он — отец. Возможно, она отстанет от него, как только поймет, что он не один. Какая девушка в ее возрасте захочет заботиться о ребенке, тем более, чужом?

Едва они зашли в дом Михаила и Маши, как трое малышей выскочили им навстречу. И Сэм бежала впереди.

— Дядя Ник! — запрыгал Степка.

— Дядя Ник, — вторила ему Тонечка. Она уже забыла, что когда-то робела в его присутствии.

А Сэмми, как всегда молча, обняла его за шею, как только он подхватил ее на руки.

— Здороваться кто будет? — пробасил Михаил, напоминая детям о вежливости.

Ник оглянулся на Алису. Ей-богу, он ожидал увидеть на ее лице все, что угодно — удивление, испуг и даже отвращение. Но она улыбалась. Улыбалась так открыто и ясно, как не улыбалась даже ему.

И смотрела она на детей.

— Ну вот, знакомься, — сказал он. — Это моя дочь Саманта.

= 15 =

Дочь?!

Алиса растерянно моргнула, перевела взгляд с девочки на Ника и обратно, посмотрела на Машу и Михаила. Уж не эту ли историю Ник собирался рассказать? Нет, такого просто не может быть! Навряд ли Маша — мать Саманты.

— Привет. — Алиса улыбнулась. — Какой у тебя красивый сарафанчик. А кто это на кармашке? Китти?

Девочка отчего-то нахмурилась.

— Она плохо понимает по-русски, — пояснил Ник. — Сэм родилась в Америке.

О, так ее мать — американка. А Сэм похожа на отца, те же глаза, нос и губы, словно маленькая копия. Алиса повторила свой вопрос на английском языке, Сэм застенчиво улыбнулась и кивнула.

Ничего, она еще разговорит эту стесняшку. Нужно уделить внимание и другим детям. Алиса присела на корточки и познакомилась со Степаном и Антониной. Так вот кому Ник покупал игрушки.

Алиса любила детей. В детстве она мечтала, что родители подарят ей братика или сестричку. Она была уверена, что тогда можно будет забыть об одиночестве, и репетировала с куклами, училась пеленать, читала что-то о кормлении и прогулках. Готовилась стать «мамой», так как знала, что родной матери будет некогда заниматься малышом.

Увы, мечты остались мечтами, а любовь к детям никуда не исчезла. Алиса легко находила общий язык с любым незнакомым ребенком. Она чувствовала их настроение, умела заинтересовать игрой, рассмешить, и никогда не относилась к детям со снисхождением взрослого человека. Стыдно признаться, но и лицедействовать она начала в кружке кукольного театра при пансионе, где училась в средней школе. Они разыгрывали сказки для детей, и восторг малышей был лучшей наградой.

Вот и сейчас, позабыв о пережитом кошмаре, о больной руке, о тошноте, о хозяевах дома и даже о Нике, Алиса сидела на полу и вместе с детьми строила крепость из кубиков. Степа подвозил «кирпичи» на грузовике, девочки возводили стены.

Алиса заметила, что Сэм понимает отдельные русские слова, если произносить их медленно и четко. А Степа сообщил, что Сэм ни с кем не разговаривает. Алиса терялась в догадках, отчего девочка молчит — всегда ли так было или произошел какой-то несчастный случай. И злилась на Ника за то, что он, в погоне за дешевым эффектом, не рассказал ей ничего о дочери. Мог бы и предупредить, может, есть темы, о которых в присутствии Сэм лучше не упоминать.

Когда Маша позвала малышей обедать, Алиса заметила Ника. Похоже, он все время сидел тут, на диване, и наблюдал за ней и детьми.

— Я покормлю детей, а потом мы поедим, — извинилась Маша. — А то они не дадут, да и спать им пора.

— Спят днем? — улыбнулась Алиса.

— Спят. Встают рано, да почти все время на свежем воздухе.

— Может, помочь?

— Нет-нет, отдохни.

Алисе ничего не оставалось делать, как присесть на диван рядом с Ником. Оставаться на полу глупо. Она ни о чем не спрашивала, Ник сам сказал, едва они остались одни:

— Мать Сэм умерла. Она жила в Нью-Йорке, я там выступал. Это была случайная связь, и я ничего не знал о Сэм, пока ее мать не погибла в автокатастрофе. Сэмми не пострадала, но с тех пор молчит. Улыбаться стала совсем недавно, после того, как ее приютила Маша.

— У тебя красивая дочь. Уверена, что очень скоро она забудет о трагедии.

Рука все еще ныла, и Алиса прижимала ее к груди, баюкая. Глупая была затея. Чего она добилась? Еще большей ненависти, только и всего.

— Больно? — внезапно произнес Ник.

— Ерунда.

— Хорохоришься?

— Не плакать же. — Алиса посмотрела на него, сдувая со лба челку. — Мне дождаться, когда вещи высохнут, или уже убираться восвояси?

— Ты не интересовалась моим мнением, когда ехала сюда.

Алиса закусила губу и прикрыла глаза. Да, и возразить нечего. К чему цепляться за соломинку? Ясно же, Ник только вздохнет с облегчением, когда она уйдет.

— Сожалею, что так вышло, Ник, — сказала она. — Я знаю, ты меня не простишь, поэтому извиняться нет смысла. Но я действительно сожалею, это очень глупый поступок.

Ник усмехнулся, а она встала и шагнула к двери.

— Ты куда? — спросил он. — Тебя никто не гонит.

— Гнать необязательно, — ответила она. — Просто я здесь лишняя.

— Не могу не согласиться. — Ник безжалостно «стегал» ее словами при любом удобном случае. — Но все же останься. Ты неважно себя чувствуешь, это заметно.

— Тебе не все равно?

— Мне все равно. А хозяевам дома — нет. Так что будь добра, изображай и дальше милую воспитанную девушку.

«Я это заслужила».

Алиса молча вернулась на диван. Ее снова мутило, теперь от голода. Из кухни пахло чем-то вкусным, доносились голоса детей.

— Почему ты не говорил, что у тебя есть дочь?

Алиса задала этот вопрос, потому что хотела отвлечься и не думать о еде. Она не сомневалась, что Ник и дальше будет грубить, лишь бы сделать ей больно.

— А ты не знала?

— Нет, не знала. Откуда, если ты не рассказывал?

— Неубедительно, — процедил Ник.

— Я не понимаю. — Алиса потерла виски. Может, это все же кошмарный сон? — Ты сейчас злишься, потому что я не знала о Саманте?

— Потому что ты врешь. Все ты прекрасно знала. — Ник покосился на дверь и перешел на громкий шепот. — И папочке своему не ты о ней сказала?

— Причем здесь папа?

Ник смерил ее таким взглядом, что Алиса невольно вжалась в диван. И как ему удается пугать ее одним только видом? А сейчас что не так? Она приготовилась к очередной отповеди, но Ник встал и вышел из комнаты.

— Ник! — Алиса бросилась следом и вцепилась в него, заставляя развернуться. — Объясни, я не понимаю. Причем тут мой отец?

Он втащил ее обратно в комнату, закрыл дверь и больно прижал спиной к косяку.

— Не верю не единому слову, — прошипел Ник, нависая над Алисой. — Но если ты так настаиваешь, то повторю то, что ты знаешь и без меня. Твой отец угрожал, что расправится с Сэм, если я не буду заниматься с тобой танцами.

Алиса почувствовала, что теряет сознание. И не голод был тому виной. Голова кружилась, а пол уплывал из-под ног от осознания собственной ошибки.

— Не может быть… — пролепетала она, еле-еле ворочая языком.

— Неубедительно, — повторил Ник.

И ушел, оставив ее одну. Алиса медленно села на пол. И о чем она думала, когда просила отца о помощи? О том, что он потреплет Ника по щеке и попросит за нее по-хорошему? Она не верила, что отец мог осуществить свою угрозу. Скорее всего, просто пугал. Но Ник об этом не знал! Он всерьез испугался за своего ребенка.

Теперь она понимала, отчего его взгляд был полон ненависти во время их первого занятия.

— Ох, Алиса! Что с тобой? — Рядом с ней присела на корточки перепуганная Маша.

— Нет-нет, все хорошо. Просто голова закружилась.

Алиса сделала попытку улыбнуться.

— Да где хорошо?! Ты белая, как стенка. А где Коля?

— Не знаю. Я сама, спасибо.

Она медленно встала, опираясь на протянутую руку.

— Алиса, ты не… беременна? — шепнула Маша, смущаясь.

— Нет. — И снова этот вопрос. Какая беременность, если она никогда не спала с мужчиной? — Я просто… есть хочу.

И это было стыдно произносить. Стыдно и неприлично. Но лучше так, чем Маша начнет искать настоящую причину ее плохого самочувствия. Наверное, Ник и так ей все расскажет.

Пришлось пережить несколько неловких минут, когда Маша извинялась за плохое гостеприимство. Она не слышала никаких возражений, хоть Алиса и пыталась напомнить, что явилась в гости непрошенной. Вскоре она уже сидела за столом, а перед ней стояла тарелка горячего супа.

Маша мыла детскую посуду и время от времени оглядывалась на Алису, словно хотела что-то спросить.

— Если вы переживаете насчет синяков, то это точно не Ник, — не выдержала Алиса. — Ко мне вчера приставали на улице, мне это не понравилось, получила пару оплеух. Это правда.

— Я сильно удивилась бы, если бы Коля смог ударить женщину, — ответила Маша. — Может, лучше на «ты»?

— Можно.

— Алиса, а сколько тебе лет? Коля говорил, девятнадцать…

— Двадцать, — вздохнула Алиса. — Вчера исполнилось. Я выгляжу, как подросток, знаю. Могу паспорт показать, если не верите… не веришь.

— Вчера был день рождения? Поздравляю.

— Спасибо. Только вы… ты Нику не говори, хорошо?

— Он не должен знать, что тебе исполнилось двадцать лет?

— Он не должен знать, что двадцать мне исполнилось вчера.

— Алиса, а где ты… Ох, Сэмми!

На кухне появилась Саманта — босиком, в футболке и трусиках.

— Сэмми, ложись, я скоро приду, — сказала ей Маша по-английски. И добавила для Алисы: — Мои привыкли спать после обеда, а она плохо засыпает, только под чтение. Вот не дождалась, пришла за мной.

— Можно, я ей почитаю? — попросила Алиса.

— Ты же не поела, — растерялась Маша. — Сейчас мужчины вернутся…

— Я уже сыта, спасибо. Обычно я мало ем. А Ник только счастлив будет, если не увидит меня за обедом.

— Да, но…

— Сэмми, хочешь, чтобы я тебе почитала? — спросила Алиса у девочки. — Где твоя любимая книжка?

Сэм подошла к Алисе и взяла ее за руку, потянула за собой.

— Зовет… — удивилась Маша. — Хорошо, идите. Алиса, ты не бойся детей разбудить, они крепко спят. Вполне можно говорить шепотом.

В маленькой детской Степа и Тоня мирно сопели в кроватках. Алиса уложила Сэмми, укрыла ее одеялом и села рядом, на пол. Рядом с подушкой она нашла приготовленную книжку.

— Какую книжку будем читать? — спросила она шепотом. — Эту?

Сэм кивнула, но Алиса даже не успела открыть первую страницу, как девочка выскользнула из-под одеяла и забралась к ней на руки. Алиса опешила, но заметила, что Сэм не сводит глаз с ее волос. Неужели никогда рыжих не видела?

— Они настоящие, — сообщила она девочке, улыбаясь. — Хочешь потрогать?

Сэм протянула руку, погладила волосы и засмеялась, запрыгала на Алисиных коленях.

— Ох, медвежонок! — Алиса потискала ее. — Ты потише, а то других разбудишь.

Сэм прижалась к ней, вцепившись пальцами в волосы. Вот и гадай, что это с ней.

Читать, покачивая ребенка на руках, было сложно, и Алиса тихонько запела английскую колыбельную, которую слышала от своей американской няни.

— Go to sleepe little baby[1]…

Сначала ей показалось, что Сэмми мурлычет мелодию, а потом поняла, что та ей подпевает.

— Poor little thing is crying[2]… - пела Алиса.

— Mammy[3], - выдохнула Сэм, засыпая.

И тут Алиса почувствовала, что в комнате еще кто-то есть. Она подняла взгляд и увидела Ника, застывшего в дверном проеме.

[1] Баю-бай, малыш.

[2] Бедняжка блеет тонко. (Речь о ягненке.)

[3] Мама.

= 16 =

Ха-ха! Как просто! Как все, черт побери, просто!

«Почему ты не говорил, что у тебя есть дочь?»

Обманчиво-невинный взгляд, показное удивление — и он должен поверить, что Алиса ничего не знала о Саманте? Лгунья!

Ник сплюнул под ноги и глубоко вздохнул. Он ждал эти выходные, чтобы провести время с дочкой, а вынужден терпеть Алисины выходки. Он так взвинчен, что не может подойти к Сэм, боится напугать. Зато рыжее чудовище вовсю наслаждается тем, что ловко нашла общий язык с детьми.

Ник вышел из дома, чтобы глотнуть свежего воздуха и успокоиться.

— Коль, что происходит?

Михаил подошел как-то незаметно, Ник даже вздрогнул от неожиданности. И, не сдержавшись, ляпнул правду:

— Ненавижу…

— Кого? Эту девочку?

— Это не девочка. Это… это… это исчадие ада!

— У-у-у… Коль, может, того… сжечь ведьму?

Ник вскинулся, но, едва взглянув на Михаила, понял, что тот шутит.

— Не смешно, — отрезал он.

— А чего? Рыжая, бесстыжая…

— Хорош издеваться.

— Ладно, давай серьезно. Ты ее сюда зачем притащил?

— Ты видел, как она приехала.

— Видел, — согласился Михаил. — А теперь посмотри правде в глаза, Николай. У тебя не было выбора?

Ник молча скрипнул зубами. Да, возразить нечего. Мог бы решить проблему по-другому, но предпочел, чтобы Алиса все-таки познакомилась и с Машей, и с Сэм.

— Вот с этого и начинай, — мудро заметил Михаил.

— Прости, — выдавил Ник. — Я не должен был ее привозить.

— Ой, не скажи… Мне кажется, наоборот.

— В смысле?

— Хорошо, что привез. Что у тебя с ней?

— Ничего. Понимаешь, в том-то и дело, что ни-че-го! Нет, и быть не может. А она вбила себе в голову, то влюбилась.

— Так уж и вбила? Ты ж вроде приличный мужик, в тебя влюбиться нельзя, что ли?

— Ей — нет. Алиса — избалованная девочка, дочь богатых родителей. Она привыкла, что все ее желания исполняются. Какая там любовь… Я — всего лишь ее блажь.

— Детям Алиса понравилась.

— Она умеет искусно притворяться.

— Нет, Коль. Таких малышей нельзя обмануть, они нутро человека чуют. Особенно твоя Сэм. — Михаил похлопал Ника по плечу. — А я тебе вот что скажу… Ваши отношения — ваше дело. Но ты злишься не потому, что Алиса плохая.

— Да? — Ник несколько опешил. Обычно Михаил не лез с советами и не устраивал сеансов психотерапии. — Тогда почему же?

— Знаешь, я безмерно благодарен тебе за то, что ты свалил в Америку. Но давай называть вещи своими именами. Ты не боролся за Машу. Сначала прикидывался геем, потом сбежал за тридевять земель. И не надо на меня так смотреть.

— Дурак ты, Миша! — с чувством произнес Ник. — Я просто понял, что меня она не полюбит никогда.

— Вот и Алиса отстанет от тебя, когда поймет, что ты ее никогда не полюбишь. А пока у нее есть надежда, она будет бороться. За это ты ее и ненавидишь. Челюсть подбери. И пойдем обедать, вон, Маруся на крыльцо вышла, нас ищет.

Как ни обидно, но Ник понимал, что Михаил прав. Что-то такое он и сам чувствовал, только никак не мог сформулировать. Получается, со стороны виднее? Алиса что-то чувствует. У женщин развита интуиция. А он дает ей надежду. Безусловно, ложную.

— А где… — Ник не произнес имени, но и так понятно, о ком он спрашивает. На кухне Алисы не было.

— Читает Сэм книжку, — безмятежно ответила Маша. — Она немного поела, но я ее скоро заменю, пусть нормально пообедает. Коля, ты куда?

— Я сам ее заменю, — буркнул Ник, направляясь в детскую.

Да что же это такое?! Алиса решила подобраться к нему, используя его дочь?

Все, что угодно, только не это! Сэм уютно устроилась на руках у рыжей лисы Алисы, а та баюкала ее и что-то пела на английском. Какие-то жеребята… ягнята…

Ник застыл на пороге, сверля Алису ненавистным взглядом. Хотелось отобрать у нее девочку, но Сэм может испугаться.

И тут Алиса запнулась на какой-то строке, и он впервые услышал голос дочери.

— Мама, — произнесла Сэмми сонно.

Если бы сейчас через Ника пропустили электрический ток, он, пожалуй, этого и не заметил бы. Потрясение — мягко сказано. Шок? Наверное.

Как? Как такое возможно?!

Столько усилий, консультаций, мучений. Даже Маша не смогла разговорить Сэмми! А эта… эта…

Алиса, наконец-то, увидела его и улыбнулась.

— Помоги, — попросила она одними губами.

Ник подошел ближе и увидел, что Сэм спит. Он наклонился, взял дочь на руки и обнаружил, что она крепко держит Алису за волосы. Так как та сидела близко к кроватке, удалось извернуться и уложить Сэм, а потом аккуратно, пальчик за пальчиком, он разжимал ее кулачок, освобождая рыжую лису из «плена».

Это занятие помогло Нику взять себя в руки. Злиться на Алису было глупо, ведь главное, что Сэмми заговорила. По идее, он должен благодарить эту рыжую нахалку. Но… мама?!

— Сэм сказала «мама», — сообщил он Маше и Михаилу, когда они с Алисой вернулись на кухню.

— Что? — переспросили те хором.

— Сэм сказала «мама», — повторил Ник и кивнул на Алису: — Ей.

— Это слово из колыбельной, — пояснила та. — Сэмми ее знала. Она подпевала, вот и все.

— Так это же чудесно! — воскликнула Маша. — Алиса ей понравилась, это заметно. Сэмми наконец-то заговорила!

— Она ее впервые увидела, — простонал Ник. — И сразу понравилась! Так не бывает.

— Может, у ее матери были рыжие волосы? — предположила Алиса. — Сэмми интересовалась волосами, не мной.

— Какие волосы были у ее матери? А, Коль? — поинтересовался Михаил.

— Не помню. Да какая разница! Я ее никогда больше не видел. И вообще, покрасить волосы сейчас не проблема.

Раздражение выплескивалось со словами, Ник ничего не мог с собой поделать. Он не заметил, как Алиса отступила к двери.

— Ты куда? — спросила ее Маша.

— Прогуляюсь немного. Если никто не возражает.

Алиса нечасто плакала при Нике, но сейчас он точно слышал, что ее голос дрожит от подступивших слез.

— Прекрати, — потребовал он.

— Я ничего не делала, Ник, — быстро сказала она. — Совсем ничего. Это так… случайность…

Больше она говорить не могла, бросилась к выходу.

— В лес не ходи! — крикнул ей вслед Михаил. — Заблудишься…

— Алиса! — Маша попыталась ее остановить, но та не слушала, выскочила на крыльцо, потом за калитку. Тогда Маша набросилась на Ника: — Коля! Почему ты еще тут? Алису нельзя отпускать!

— Я ей не нянька, — огрызнулся он.

Маша всплеснула руками и опустилась на табурет.

— Коль… — неожиданно тихо произнесла она. — Ты вроде бы раньше сволочью не был.

Ник сглотнул и уставился на Машу.

— Ты ее испугал. — Михаил поднялся из-за стола. — И несправедливо обидел. Попробую догнать…

— Не надо, я сам.

Он вышел из дома, едва сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью. Еще не хватало с друзьями поссориться из-за рыжей нахалки! Сам виноват — сам ее сюда привез. Теперь самому и расхлебывать.

Улица прекрасно просматривалась в обе стороны. Рыжие волосы мелькнули справа — Алиса убежала в сторону озера. Ник припустил следом.

= 17 =

Алиса не хотела вести себя, как истеричка, но чаша ее терпения переполнилась. Некрасиво получилось, но лучше потом извиниться перед Машей и Михаилом, чем позорно разрыдаться у них на глазах.

Обидно…

Обидно, когда тебя обвиняют в том, в чем не виновата. Алиса не хотела досадить Нику и не хотела угодить — она просто спела Сэмми колыбельную. Девочка ей понравилась — милая малышка, забавная. Только и всего!

Обидно, когда тебе не верят. И тут уж ничего не поделать, сама виновата. Захотела — получила! А теперь расхлебывай последствия. Алиса помнила слова Ника: «Такое не прощают». И он не простит, никогда не простит, в этом она уже убедилась. Да она и сама такое не простила бы…

Зря она убежала. Детский поступок. Надо было стерпеть нападки Ника, а потом узнать у Маши или Михаила, как выбраться из деревни.

Алиса остановилась у кромки воды, спустившись к озеру. Как хорошо, что вокруг ни души! Красота природы не радовала, Алиса с трудом понимала, где находится. Она со злостью вытерла рукавом мокрые щеки.

Какая же она дура! В который раз на те же грабли? Всегда одно и то же. Всегда! Стоит выползти из раковины, ослабить броню — и приходится плакать от боли. Синяки — ерунда, они пройдут. А рубцы от разочарований и потерь останутся навсегда.

Алиса никого не винила в собственных неудачах. Если и нет на свете человека, которому она нужна по-настоящему, то никто в этом не виноват. Может, и нет ее, этой любви. Есть долг и привязанность, удобные отношения и привычки. А любовь — вранье для романтических дурочек.

Как там говорят? Все, что не убивает, делает нас сильнее? Отлично! Как минимум, сантиметр новой брони она нарастила. Нарастит… Как только придет в себя.

Алиса обхватила себя руками, поежившись. С озера дул прохладный ветер. Надо возвращаться…

Она повернулась и чуть не вписалась в Ника, который стоял позади нее.

— Что ты тут делаешь? — вырвалось у нее прежде, чем она сообразила, что лучше промолчать.

— Слежу, чтобы ты не утопилась, — ядовито ответил он. — Мне же больше нечем заняться.

— Расслабься, суицидальных наклонностей у меня нет, — отрезала она. — Не дождешься!

И, обойдя Ника, стала подниматься по тропинке наверх, к деревне.

— Алиса… — Он догнал ее и шел позади, дыша в затылок. — Алиса, нам надо остановиться.

— Да, — согласилась она, не замедляя шага. Ник говорил о другом. — Надо. Могу лишь повторить, что сожалею о своем поступке.

Обо всех сразу, с того самого момента, как решила, что красивый танцор — интересная добыча. Особенно о тех, на которые пошла, как ей казалось, ради любви.

— А я рад, что ты сюда приехала.

Алиса споткнулась о торчащий из земли корень дерева.

— Сэм заговорила. Может, это и так произошло бы скоро, но ты напомнила ей колыбельную, и… — Он помолчал и добавил: — За это я готов простить тебе все, что угодно.

— Ой, ли? — фыркнула Алиса.

— Я попытаюсь.

Она резко остановилась, и теперь Ник чуть на нее не налетел.

— Не надо. — На глаза вновь навернулись слезы, и Алиса до боли сжала кулаки, лишь бы не расплакаться. — Не надо пытаться, Ник. Не надо прощать.

В голубых глазах мелькнуло удивление.

— Ты абсолютно прав. — Алиса перевела дыхание, попыталась сглотнуть тугой комок в горле. — Таких, как я, можно только ненавидеть.

— Прекрати.

— Хорошо.

Она снова пошла вперед.

— Алиса, может, объявим перемирие? Не хотелось бы постоянно выяснять отношения при детях.

— Просто вызови мне такси, и я уеду.

— Ну… может, ты и права… так будет лучше.

Алиса закусила губу. Она и не надеялась, что Ник попросит ее остаться. Разве что чуточку? Самую малость…

— Я пришлю Маше вещи. Запиши мне адрес, пожалуйста. Мои можно выбросить. И я подожду в твоем доме, если ты не возражаешь.

Стыдно перед его друзьями, но иначе они начнут уговаривать остаться, а Ник снова будет злиться. Алиса решила, что извинится и поблагодарит их перед тем, как сядет в такси.

Улизнуть незамеченной не удалось. Маша караулила их у калитки и не позволила Алисе пройти мимо.

— Ты куда? — строго спросила она. — Иди в дом, поешь нормально.

— Спасибо, я не хочу, — вежливо ответила Алиса. Ладно, придется прощаться сейчас. — Маша, прости за беспокойство. Ник сейчас вызовет мне такси, и я уеду. Мне очень…

— Когда она так разговаривает, мне хочется ее стукнуть, — пожаловался Ник Маше, перебивая, но та от него отмахнулась.

— Алиса, никаких «уеду». Что за глупости?

— Ник считает, что так будет лучше. И я с ним согласна.

— А я уже тесто поставила, чтобы пирог испечь. — Маша посмотрела на Ника и прищурилась. — Ты знал, что вчера у Алисы был день рождения?

Алиса охнула, прикрыв рот рукой. Как она могла! Доверилась, называется…

— Правда? — спросил Ник, повернувшись к ней.

— Нет, — быстро ответила она.

— Значит, правда… — Он поджал губы, а в его взгляде появилось то, чего Алиса и опасалась — жалость.

— Зачем? — горько поинтересовалась Алиса, обращаясь к Маше. — Я могу понять Ника, я его достала. А вам что плохого сделала? Приехала незваной? Поверьте, я за это уже наказана. Не любит он меня, и никогда не полюбит. Зачем вы меня унижаете?

— Алиса, все совсем наоборот! — воскликнула Маша. — Я хотела помочь…

— Ник справился и без вашей помощи.

— Да не ему, тебе. Вам обоим…

— Дай телефон, — потребовала она у Ника.

— Алиса, успокойся.

— Дай телефон, — повторила она.

— Иди в дом, я сам.

Спорить не было сил. Алиса кивнула и побрела на соседний участок. Ничего, скоро все закончится. Она уедет и выбросит Ника из головы. И Ника, и его неудавшуюся любовь, вместе с мужем, и неразговорчивую девочку Саманту. Быстро забыть не получится, но она постарается. И уроки танца придется отменить. Совсем…

Алиса не дошла до комнаты, осталась на кухне. Опустилась на ближайший табурет и заплакала, положив голову на скрещенные на столе руки.

Больше никогда… ни за что… никому…

— Алиса…

Она дернулась от неожиданности и ненавидяще уставилась на Машу, которая так и не оставила ее в покое.

— Алиса, просто послушай, хорошо?

А у нее есть выбор? Алиса кивнула, покрепче сжимая зубы. С нее станется наговорить гадостей, потом еще и за это краснеть придется.

— Прости, пожалуйста. Я не хотела тебя обидеть. Мне показалось, что вы запутались. Оба… — Маша села рядом и взяла ее за руку. Алиса скривилась от боли — длинный рукав скрывал повязку на запястье. — Хотела вас помирить, а вышло наоборот. Миша был прав, зря я…

— Зря, — согласилась Алиса, высвобождая руку. — Никаких «нас» нет. Вам показалось. Есть Ник, красивый мужчина, профессиональный танцор и хороший человек. И есть Алиса, «золотая девочка», попросту мажорка, которая неожиданно влюбилась. Между нами ничего нет. И я довожу Ника тем, что пытаюсь навязать ему свое общество.

— Ты не знала, что у Коли есть дочь?

— Нет.

— Уезжаешь из-за нее?

— Конечно, нет! — возмутилась Алиса. — Да пусть он сам вам все расскажет. Уверяю, после этого у вас пропадет всякое желание вести со мной беседы.

— У тебя своя правда, у Коли, видимо, своя… — вздохнула Маша. — Но, бывает, со стороны виднее. Понимаешь, Алиса, я Колю с детства знаю. Мы, можно сказать, выросли вместе. Вместе ходили в танцевальный кружок, вместе учились в школе. Я всегда относилась к нему, как к старшему брату, а он скрывал, что любит меня.

— Стеснялся признаться? — буркнула Алиса.

— Нет, так получилось… Тут, скорее, я виновата. Сначала не воспринимала ухаживания всерьез, потом не дождалась его, вышла замуж. Он учился за границей. Потом встретила Мишу.

— Замужем? — уточнила Алиса.

— Замужем, — кивнула Маша. — И беременной от мужа. Муж мне изменил, я приехала сюда, вот в этот самый дом, где мы с тобой разговариваем. И познакомилась с Мишей. В то время я была уверена, что Коля — гей.

— Кто?..

— Он сам это придумал, чтобы быть рядом. Замужней женщине не пристало дружить с мужчиной, — усмехнулась Маша. — А гей не вызывает ревности у мужа. В общем, когда Коля понял, что я полюбила Мишу, уехал в Америку.

— Зачем вы мне все это рассказываете? — не выдержала Алиса. — Я знаю, что он вас любит, он не скрывал этого.

— Коля не знает, что Миша мне все рассказал. Это случилось перед свадьбой. Миша хотел, чтобы я знала правду и выбрала осмысленно.

— И вы выбрали Михаила.

— Я выбрала того, кого любила. Коля — друг, и так будет всегда.

— Рада за вас. Хотя Ника все равно жаль. Это все?

— Нет. Когда ты тут появилась, я кое-что заметила…

— И что же?

— Мне показалось, что вы вместе.

Алиса рассмеялась — громко и неестественно, рискуя сорваться в истерику.

— Я же говорю, вы ошиблись! Вам показалось. Хотя… Да, если ненависть — это «что-то есть», то вы правы.

— Мы вроде договаривались на «ты»?

— До того, как вы выставили меня на посмешище, — отрезала Алиса.

— Да что такого страшного в дне рождении? — всплеснула руками Маша.

— Ничего. Кроме того, что спасаясь от одиночества, я напилась у Ника во дворе, а потом скулила по телефону, умоляя поговорить со мной. Он думал, что у меня нет гордости, а теперь знает, что я — жалкая неудачница, которой не с кем отпраздновать днюху.

— Не понимаю, чем одно лучше другого…

— За отсутствие гордости презирают, а неудачницу жалеют.

— Презрение лучше жалости?

— Кому как. Я не хочу, чтобы меня жалели.

— Мне показалось, он тебя любит.

— Только не знает об этом? — Алиса снова засмеялась. — Боюсь, и не узнает. Пусть он расскажет вам все. Узнаете правду, поймете, как ошибались.

— Он упрямый… Иногда упрямство мешает понять очевидные вещи.

— Пожалуйста, хватит! — взмолилась Алиса. — Я окончательно убедилась, что Ник никогда меня не простит, а вы зачем-то вселяете в меня надежду. Это жестоко…

— Прости. — Маша поднялась. — Жаль, если я ошиблась. Но если ошибаетесь вы оба…

— Не ваше дело.

— И то верно.

— Пожалуйста, поторопите Ника. Я хочу уехать, как можно быстрее.

— Я передам…

Когда Маша ушла, Алиса выбралась на крыльцо. В помещении вдруг стало невыносимо душно. Она присела на верхнюю ступеньку и прикрыла глаза. Этот кошмарный день когда-нибудь закончится. Она вернется домой и устроит себе праздник. Купит торт и кучу пирожных, вредные чипсы и пиццу, устроится перед телевизором, будет смотреть какую-нибудь мелодраму, плакать и заедать слезы сладким и вредным. А в выходные созовет компанию и напьется в клубе так, что и думать забудет о Нике.

И все будет хорошо. Все будет, как прежде.

— Ли-и-иса… Ли-и-иса…

Алиса вздрогнула и открыла глаза. Кто-то ее позвал? Лиса — с ударением на первом слоге. Детский голосок, кажется, доносился со стороны дома Маши и Михаила. Нет, наверное, показалось.

И тут она увидела Ника, который шел к ней с Самантой на руках. Девочка плакала.

— Она здесь, еще не уехала. Видишь? — терпеливо объяснял он дочке.

— Ли-и-иса… — протянула Сэм и, застеснявшись, спрятала личико, уткнувшись в отцовское плечо.

= 18 =

Ник чувствовал, что перегибает палку. Прав Михаил, не на Алису он злится, а на себя. Он за Машу никогда не боролся, она и знать не знала о его чувствах. Ему всегда казалось, что это и есть любовь — жертвовать собой, ничего не требовать взамен. А Алиса борется — неумело и наивно, с присущим детям эгоизмом и избалованностью. Но ведь если не считать шантажа, навязчивость — единственное, в чем ее можно упрекнуть. Взрослая женщина действовала бы иначе — хитро, продуманно.

Жаль, что был шантаж. Это действительно трудно простить, иначе он не гнал бы от себя Алису. Пусть не любовь, но дружить они могли бы.

Ник не тяготился занятиями. Он впервые передавал опыт новичку, далекому от мира танцев, и Алиса была хорошей ученицей, послушной и прилежной. В зале они даже находили общие темы для разговоров: Алиса бывала в Нью-Йорке, слушала ту же музыку, что и он, смотрела те же фильмы.

А уж за Сэмми Ник готов был простить рыжей лисе даже шантаж!

Правда, после того, как его отрезвили слова Маши. Если в ее глазах он ведет себя, как сволочь, то так оно и есть.

Ник долго стоял позади Алисы, не решаясь ее потревожить. Она не слышала, как он подошел. Стоял и думал, что он ей скажет, как попросит прощения. А потом Алиса повернулась…

Он застал ее врасплох, без брони и маски. Ее взгляд ударил наотмашь, выбивая дух — глухая взрослая тоска, совсем несвойственная нахальной Алисе, почти осязаемая боль и обреченность. Если бы они были друзьями, Ник согрел бы ее в объятиях, дал бы возможность выплакаться, выслушал бы и, возможно, помог. Но их отношения такие, что этот способ снова даст Алисе ложную надежду.

И Ник поступил по-другому.

Его насмешливый тон заставил Алису встрепенуться и выпустить иголки. Она рассердилась, ощетинилась, начала дерзить. И не желала идти на перемирие.

«Таких, как я, можно только ненавидеть».

И это он довел ее до такого состояния?

Ник решил переждать. Пусть Алиса немного успокоится. С такси он что-нибудь придумает — скажет, что никто не хочет ехать в деревню. Нельзя ее опускать, неправильно. Да и опасно. Кто знает, во что она вляпается, когда останется одна?

Как ни смешно, но Маша все испортила. Нет, она хотела, как лучше, только получилось, как всегда. Откуда ей было знать, что Алиса ревностно хранит секрет о дне рождении? Теперь все встало на свои места, Ник понял, почему она вчера напилась во дворе его дома.

«Поговори со мной. Пожалуйста».

Он и представить себе не мог, что Алиса так одинока. Двадцать лет — отличный повод закатить вечеринку в собственную честь. Неужели не с кем?

«Поговори со мной…»

— Не вызывай такси, — попросила Маша. — Я с ней поговорю.

— Бесполезно. Теперь она пешком отсюда уйдет.

Лиса может. Она не плакса, хотя сегодня пролила немало слез.

— Я попробую.

Ник пожал плечами и ушел в дом. Он все же дал бы Алисе успокоиться, прежде чем вести с ней беседы. Но, может быть, женщины быстрее договорятся?

Михаила не было видно, вероятно, занялся домашними делами. В другое время Ник с удовольствием к нему присоединился бы, но сейчас не хотелось никого видеть. Он зашел в гостиную и откинулся на спинку дивана, прикрыв глаза. Не думать об Алисе не получалось.

Как найти выход? Придерживаться выбранной тактики поведения? Теперь это будет нелегко. На смену ненависти пришла жалость.

«Она не пожалела Сэм…» — напомнил себе Ник.

Если вообще знала о ней. Да, играть Алиса умеет, но в лицемерии ее заподозрить трудно.

— Папа…

Ник вздрогнул и открыл глаза. На пороге гостиной стояла Сэмми.

Ему это не приснилось. Это правда!

— Иди ко мне, маленькая.

Он присел, разводя руки в стороны. Сэм охотно подошла и обняла его за шею.

— Папа, — повторила она, словно пробуя на вкус слово.

Ник глупо улыбался, боясь спугнуть счастливый момент. Полусонная Сэм положила голову ему на плечо.

— Па-а-апа… Где Лиса?

Ничего себе! Дочка переиначила имя Алисы на свой лад, опустив букву «а». Неужели та действительно напомнила ей мать? И ему, дураку, ответить бы что-то нейтральное…

— Лиса уехала.

Ник даже не сразу понял, что Сэм заплакала. Она не кричала и не протестовала — просто из глаз катились слезы величиной с кулак.

В тот момент Ник сам был готов приковать Алису наручником… к чему-нибудь. Лишь бы Сэмми не плакала. Он выскочил из дома с дочкой на руках, бормоча ей, что ошибся, и Лиса никуда не уезжала.

— Ли-и-иса…

— Ник, ты в своем уме? — обрушилась на него Алиса, едва он подошел к крыльцу. — Сэмми раздета! Она же простудится!

Ник растерянно моргнул. Точно так же когда-то давно его мама ругалась с отцом. «Ты с ума сошел! — выговаривала она мужу. — Ушли гулять без шапки, без кофты. Коленька простудится!» Отец смеялся и рассказывал ей о пользе закаливания, а он, маленький Коленька, считал, что папа прав. Мужчина должен быть сильным и закаленным.

Правда, сейчас ни о каком закаливании нет и речи. Ник попросту забыл, что Сэмми не оделась после сна.

А дочка уже тянула руки к Алисиным волосам.

— Лиса! — подпрыгивала она в восторге.

— Вот видишь, — сказала Алиса Нику по-русски. — Ей всего лишь нравится цвет моих волос. — И, подхватив Сэм, взбежала по ступенькам крыльца. — Папочка, не стой столбом, вещи неси. А мы в тепло, тут ближе.

Ник поразился тому, как преобразилась Алиса, когда взяла на руки Сэмми. Он давно не питал иллюзий по поводу характера рыжей лисы, но все, что он узнал о ней раньше, никак не вязалось с ее отношением к детям. И тут Михаил тоже прав, ребенка нельзя обмануть.

— Что у вас опять происходит? — устало спросила Маша, когда он зашел в детскую за одеждой Сэм.

— Все хорошо.

— Ты вызвал машину для Алисы? Послушай, может, Миша ее отвезет?

— Нет, она останется.

— Останется… — Маша покачала головой. — А мне показалось, действительно пешком уйдет.

— Против обаяния Сэм ей не устоять.

— Ах, вот в чем дело…

— Да. — Ник перекинул через руку детские колготки, комбинезон и кофточку, подхватил обувь. — Маш, я думал, что будет трудно увезти Сэм от тебя, но как оторвать ее от Алисы, вообще не представляю.

— Никак, — хмыкнула Маша.

Ник не стал спорить. Ей легко говорить «никак», а действительность такова, что им с Алисой все равно не быть вместе. И Сэм, увы, их не сблизит. Ник никогда не забывал, из какой Алиса семьи. Возможно, она любит детей и прекрасно с ними ладит, но он прекрасно понимал, что родители не позволят ей связать жизнь с танцором и его ребенком. Не для того они свою доченьку по заграницам воспитывали.

И кто пострадает, когда Алиса наиграется в дочки-матери и вернется к своей привычной жизни?

Сэмми.

Сейчас протестовать бесполезно. И Сэм только что снова начала говорить, ей лишние стрессы ни к чему, и Алиса измучена. Надо что-то придумать, как-то отвлечь дочь. И вообще, может, все само… рассосется?

Еще с порога Ник услышал заливистый смех Сэмми. Алиса сидела в кресле и развлекала ее незамысловатой игрой, подбрасывая на коленях.

— По ровненькой дорожке бегут у Сэмми ножки, — напевала она по-русски и переходила на английский: — По кочкам, по кочкам! Бух! О, папа пришел. Иди, одевайся.

— Сама? — восхитилась Сэм.

— Сама, сама. Или ты не умеешь?

— Умеешь.

Она вскарабкалась на диван и начала натягивать колготки. Задом наперед.

— Давай, помогу. — Ник присел рядом.

— Сама! — отрезала пыхтящая от усердия дочь.

— Сэмми…

— Да пусть, — вмешалась Алиса. — Ей будет неудобно, переоденет.

Так и вышло. Сэм прошлась в колготках, поприседала… и сняла их.

— Как? — спросила она у Ника.

Пока он возился с дочкой, Алиса задремала в кресле. Да не тут-то было! Сэм требовала внимания и не оставляла в покое рыжие волосы.

— Ты для нее игрушка, — не без ехидства произнес Ник, обращаясь к Алисе. — Вот теперь поймешь, что это такое.

Съязвил — и тут же пожалел о своих словах. Алиса ничего не ответила, отвернулась. Но перед этим в ее взгляде снова промелькнула тоска одинокого человека.

— Останься. — Ник и сам не понял, как произнес это, но все же повторил, потому что Алиса не спешила отвечать: — Останься. Вернемся в город вместе.

— Она из-за этого плакала? — тихо спросила Алиса.

— Да. Я сейчас уведу Сэм, пусть поиграет с детьми, а ты отдохни.

Алиса кивнула.

Сэмми раскапризничалась, не хотела уходить без Лисы. Согласилась на компромисс: Лиса должна поспать, зато потом придет играть. И не уедет, это они оба обещают — и папа, и Лиса.

Хорошо, что Степка и Тонечка отвлекли Сэмми. Они обрадовались тому, что их подружка наконец-то заговорила, и тут же взялись учить ее русскому языку. А то что за непорядок? Ничего не понятно.

Ник отправился проверить, как там Алиса. Расслабиться все равно не получалось, все мысли — о ней. Хотелось убедиться, что она хоть немного успокоилась.

Алиса спала, прикорнув на кровати. Он вздохнул, накрыл ее пледом и вернулся к дочери.

= 19 =

Прилегла на пять минут — и как в яму провалилась. Когда Алиса проснулась, уже стемнело. Она лежала, прислушиваясь к тишине в доме и вспоминая сон. Приснится же такая гадость!

Ник в гробу, в белом костюме, с красной розой в петличке. И она, Алиса, бежит к нему почему-то по сырой земле, босиком, подбирая подол свадебного платья. Бежит, но остается на месте, а ноги чистые, хотя в грязь она проваливается по щиколотку.

В толковании снов Алиса ничего не понимала, да и не верила она, что есть в них какой-то скрытый смысл. После осталось какое-то беспокойное чувство: вроде бы и не страшно, а странно.

В комнате было прохладно, но кто-то укрыл ее пледом. Маша или Ник? Алиса села и снова прислушалась — ни звука. Видимо, в доме кроме нее никого нет. К сожалению, она не запомнила, есть ли лампа рядом с кроватью, и отправилась искать дверь в темноте.

Свет зажгла на кухне, пошарив рукой по стене. Никого и ничего — ожидаемо. Алиса зашла в ванную комнату, чтобы умыться. Потом рука потянулась к заднему карману брюк. Тут вспомнилось, что и одежда не ее, и телефона нет. Алиса не зависела от соцсетей, но пару раз в день проверяла переписку и любимые сайты.

Любопытно, заметит ли кто-нибудь ее отсутствие? Забеспокоится ли, если не сможет дозвониться? Скорее всего, нет, но симку все же придется восстанавливать и телефон новый покупать.

На кухне ничего съестного не нашлось, шкафчики пусты, холодильник отключен. Видимо, у Ника нет необходимости готовить здесь еду. Алиса села за стол. Идти в соседний дом не хотелось: она раздражает Ника, беспокоит хозяев. Наверное, лучше снова лечь спать, утро вечера мудренее.

— Привет, лиса Алиса. — Дверь открылась неожиданно. Алиса чуть не подпрыгнула на табурете, когда на кухне появился Ник. — Выспалась?

— Немного… — ответила она осторожно.

Ник выглядел веселым и умиротворенным. Алиса подавила желание ущипнуть себя за руку, чтобы проверить, не сон ли это.

— А я пришел, как свет в окне увидел, — пояснил он.

— А-а…

— За тобой пришел. Скоро уж будить собирался.

— Ехать пора? — спросила она.

— Нет, что ты. Мы тут до послезавтра.

Мы? Алисе не послышалось?

— Возьми вот. — Он протянул ей одежду, которую держал в руках. — Надень свитер и куртку.

— Зачем?

— Прохладно стало.

— А ты меня на улицу ночевать выгоняешь? — поинтересовалась Алиса.

Ник засмеялся, решив, что это шутка. Только она не шутила, ни капельки, и он это понял, взглянув на ее мрачную физиономию.

— Господи, Лиса… — Он произнес ее имя так, как Сэмми, опустив первую букву. — Конечно, нет. — И добавил чуть тише, виноватым тоном: — Теперь ты видишь во мне только врага?

Она растерянно моргнула, но так и не смогла отогнать наваждение: Ника как будто подменили.

— Разве тебя это не радует? — уточнила Алиса.

— Представь себе, нет, — признался он. — Лиса, ты меня…

— Вот только извиняться не надо! — испуганно перебила она. — Ни к чему.

Он кивнул и положил одежду на стол.

— Лиса, ты пойми, твое поведение…

— Понимаю. — Она зябко повела плечами. — Я тебя вывела.

Ник стоял близко. Так близко, что она чувствовала его тепло. От него пахло молоком, как от Сэмми. У Алисы закружилась голова — так захотелось прижаться к Нику. Так, как это позволительно только ребенку или любимой женщине. Но ей нельзя, она никто, даже не друг.

— Мне жаль…

— А жалость засунь себе, знаешь, куда! — вскинулась Алиса. — Не нужна мне твоя жалость…

Она отвернулась и уставилась в окно, чтобы не наговорить гадостей.

— Как рука? — спросил Ник, как ни в чем не бывало, и присел рядом.

— Хорошо, — буркнула она.

— Покажи.

— Зачем?

— Поменяю повязку.

— Не надо.

— Лиса Алиса, ты бука.

— И бяка…

— Прекрати, а?

— Что?

— Прекрати жалеть себя.

Их взгляды снова встретились. Алиса ожидала увидеть насмешку, боялась уничижительной жалости и снисхождения. И удивилась спокойному участию.

— Больше… некому, — ответила она растерянно и неожиданно для себя.

— Так ты никому и не позволяешь, — улыбнулся Ник.

«От улыбки станет всем светлей…»

Алиса прикрыла глаза, такой теплой волной ее окатило всего лишь от его улыбки. Желание прикоснуться к Нику стало острым, даже болезненным, и она прикусила губу.

— Что такое? — встревожился он.

— Запястье… — соврала она.

— Я посмотрю.

Алиса больше не возражала. Пока Ник делал перевязку, она смотрела на его руки, на крепкие сильные пальцы с жесткими мозолистыми подушечками. Воображение сыграло с ней злую шутку: представилось, как она прижимается щекой к шершавой ладони, и больно защемило сердце.

— Ник, можно тебя обнять?

Собственные слова обожгли стыдом. Вот точно, никакой гордости! Алиса испуганно ждала ответа, боясь поднять взгляд, но Ник молчал.

— Забудь… — пробормотала она, прикладывая ладони к пылающим щекам. — Да, как там Сэм? Ох, я же обещала ей…

Алиса вскочила, стала натягивать свитер, запуталась в рукавах и волосах.

— Стой спокойно, — услышала она голос Ника. — Я помогу.

Странно. Ник касался ее на занятиях, и не раз. Отчего же именно сейчас ее потряхивает от каждого его прикосновения?

Вынырнув из горловины свитера, Алиса увидела голубые глаза совсем близко.

— Ну вот. — Ник поправил ей волосы. — Распутались.

— П-прости, — выдавила она и глубоко вздохнула, набирая воздух, как перед прыжком в воду. — Скоро перестану. Я больше… не…

Ник обнял ее, притянув к себе. Алиса замерла, боясь пошевелиться.

— Знаешь, мне порой тоже хочется, чтобы кто-то обнял, — произнес он. — Просто так, по-дружески. Но, когда ты парень, об этом невозможно попросить.

— Это… разрешение? — тихо поинтересовалась она.

— Это я тебе жалуюсь, — усмехнулся Ник. — И намекаю. Или ты передумала?

Обнимать Ника было так же приятно, как нежиться в его объятиях. Жаль, что все хорошее заканчивается. По ступенькам лестницы затопали детские ножки, в дом ввалились трое малышей.

— Папа!

— Дядя Ник!

— Ли-и-иса!

— Ура, Лиса проснулась!

— А мама…

— Папа…

— Когда вы…

Русские слова смешались с английскими, Сэм повисла на Алисе, Степа — на Нике, Тоня собиралась было зареветь, что ей не хватило места, но Ник подхватил на руки и ее. Алиса поняла, что детей послали их поторопить.

— Так куда мы идем? — поинтересовалась она у Ника, когда шумная компания убежала вперед.

— Хозяева шашлыки затеяли, ужинаем на улице, в беседке.

— О нет… — Алиса и не пыталась скрыть огорчение. — Черт меня за язык потянул! Это из-за меня, да?

— Ты так боишься лишний раз кого-то побеспокоить?

В голосе Ника не было насмешки, поэтому она не обиделась, ответила честно.

— Не всегда и не всех. Но здесь я незваная гостья, Маша и Михаил — не мои друзья, и мне действительно неудобно, что из-за меня столько суеты.

— Лиса, если кто-то делает для тебя что-то от чистого сердца, можно просто получать от этого удовольствие. Поверь, если бы не твой день рождения, Маша нашла бы другой повод для того, чтобы накрыть на стол.

— Точно? — Алиса настороженно посмотрела на Ника.

Он не успел ответить, потому что они подошли к беседке, — лишь кивнул и слегка улыбнулся.

— Вы вовремя! — обрадовалась Маша. — Лиса, солнышко, помоги покормить этих сорванцов. Ник, а ты принеси из кухни кастрюлю с кашей. Там на столе, в полотенце.

Дети играли в догонялки, нарезая круги вокруг беседки. Михаил колдовал над мангалом, перемешивая угли. Запах прохладного осеннего вечера смешался с запахом костра и поздних осенних яблок. Алиса, легко превратившаяся в «Лису» и «солнышко», вдруг почувствовала, что внутри нее словно тает кусок льда.

Ладно, пусть это все не ее, пусть она здесь случайно, но хотя бы на один вечер можно поддаться обману, поверить иллюзии — и насладиться теплой компанией.

— Кто не съест кашу, не будет жарить зефир! — строго сказала Маша, рассаживая детей за столом. — Все слышали?

Дети молча похватали ложки.

Надо же, американское развлечение докатилось и до русской деревни.

— Лиса, присмотришь за ними?

— Конечно, — охотно согласилась она.

Маша унеслась в дом, Ник помогал Михаилу нанизывать мясо на шампуры. Вскоре стало понятно, отчего за детьми надо присматривать. Кто же хочет есть кашу, когда на столе целая тарелка зефиринок и длинные деревянные палочки? Степа попытался перебрасывать содержимое своей тарелки в кусты. Сэм размазывала кашу толстым слоем по тарелке. Тоня набила полный рот, но не жевала, а сидела, как хомяк, с надутыми щеками.

— А я в детстве тоже не любила кашу, — сказала Алиса. — И выбрасывала ее, как только взрослые отворачивались.

Три пары любопытных глаз уставились на нее в немом удивлении.

— Ага… — продолжала сочинять на ходу Алиса. — А потом мы с мамой и папой пошли в Диснейленд. Вы мультики про Русалочку смотрели? Про Золушку? Про Алладина? Микки Мауса знаете?

Закивали все — и Степа, и девочки. Для Сэм Алиса повторяла все на английском.

— И про Диснейленд слышали? — уточнила она. — Это парк, где живут все герои сказок. У принцесс там свой дворец…

Про кашу забыли. Краем глаза Алиса заметила, что Ник и Михаил смотрят в ее сторону. Ник хотел было подойти, но Михаил успел его задержать и отрицательно покачал головой.

— Я туда хочу, — сказала Тоня, проглотив таки кашу.

— Вот и я хотела! — воскликнула Алиса. — И попала, потому что хорошо себя вела. Но — увы — во дворец меня не пустили.

— Почему? — хмуро поинтересовался Степа.

Как старший, он уже чувствовал подвох.

— Потому что я кашу не ела, — сообщила Алиса. — Я плохо росла, была худенькой и маленькой.

Девочки насупились и активно заработали ложками. Ник и Михаил отвернулись — кажется, беззвучно ржали над ее сказками. Степа невозмутимо заявил:

— А я не хочу во дворец. Хочу к пиратам.

— К пиратам тем более не пустят, — вздохнула Алиса. — Перед аттракционом с пиратами стоят весы, а еще там рост измеряют. Так что ешь. Ой, а хотите я вам расскажу…

В общем, за сказками не заметили, как доели кашу. Алиса отпустила малышей к папам, а сама собрала тарелки и понесла их на кухню. Там Маша украшала яблочный пирог взбитыми сливками.

— Не торт, но вкусно, — подмигнула она Алисе. — Что, уже поели? Вот и славно, теперь Миша за ними присмотрит, будут с ним жарить эту сладкую гадость. Ты представляешь, это Коля их научил! А ты неси на стол вот это и это.

Она показала на овощи и какой-то салат в миске.

В дверях Алиса обернулась. Позже она будет благодарить за поздравления и гостеприимство, но Маша умудрилась сделать для нее нечто большее. Поймет ли она? Впрочем, неважно.

— Спасибо, — произнесла Алиса и быстро вышла их кухни.

= 20 =

В семье, где есть маленькие дети, они всегда в центре внимания. Конечно, если для родителей важнее их благополучие, а не желание выпить и расслабиться в тишине и покое. И, странное дело, если не отмахиваться от «проблем» маленьких сорванцов, то они не мешают застолью. В конце концов, смысл был в том, чтобы посидеть теплой компанией и поздравить Алису с днем рождения, а дети — тоже часть этой компании.

Весь вечер Ник наблюдал за Алисой. Сначала ловил себя на мысли, что ждет, когда ей надоест притворяться. Потом понял, что ему просто интересно, как она играет с детьми. Вопреки его опасениям, Алиса не восприняла его дружеский жест, как нечто особенное — не приставала, не пыталась прикоснуться или сесть рядом. Может, и зря он все усложнял?

Зато она охотно включалась в любую детскую затею, возглавляла «шалость», предлагала какие-то свои идеи.

— Нанять бы Алиску няней, — мечтательно вздыхала Маша, сидя за столом. — Хотя бы на пару часиков в день. Ей детей я б доверила. Коль, как думаешь, согласится?

Она, конечно же, шутила. У Алисы собственная бурная жизнь в столице, и нет необходимости зарабатывать деньги. Это понимала даже Маша, которая прониклась искренней симпатией к избалованной лисе Алисе.

— Алискин, а ты занятия в институте не прогуливаешь? — поинтересовался Михаил, когда утомленные беготней дети завалились в беседку, чтобы передохнуть.

— Я не поступила, — ответила она коротко.

— Э-э… — Михаилу поперхнулся, но удержался от дальнейших расспросов.

— У меня неплохие баллы по ЕГЭ. — Алиса сама сочла нужным объясниться. — Но я поступала в театральный, провалилась, а в другие институты просто не подавала документы.

— А-а-а… Будешь снова поступать?

— Ага. — Она с хрустом вгрызлась в румяное яблоко. — На экономический.

— И чего так?

— Папе… обещала.

Ник заметил, как в ее взгляде промелькнула тоска — снова та самая, взрослая.

— На педагогический тебе надо, — вздохнула Маша. — У тебя, похоже, дар ладить с детьми.

Алиса только криво усмехнулась.

Вскоре Ник с Машей отправились укладывать детей спать. Сэм хотела, чтобы Алиса тоже пошла с ними, но та нашла повод отказаться.

— Папа расскажет тебе секрет, — шепнула она ей. — Только тебе одной, понимаешь?

Ник специально задержался, чтобы поинтересоваться, о каком секрете речь.

— Придумай что-нибудь, — засмеялась Алиса. — Для трехлетнего ребенка весь мир — волшебство. Скажи, что завтра вы пойдете искать цветочную фею.

— Я не мастак придумывать сказки, — проворчал Ник.

— А ты не хочешь научить Сэмми танцевать?

— Она еще слишком мала.

Алиса снисходительно на него посмотрела:

— Уверен?

В общем, Алиса снова оказалась права. Сэм разговорилась, и оказалось, что она — любопытный и жизнерадостный ребенок. Сто вопросов в минуту и интерес ко всему, что бы Ник ей не предложил. И про секрет она не забыла. Что ж, учить Сэм азам уже можно, но сначала хорошо бы узнать, как она относится к танцам.

— Я хочу повести тебя в одно сказочное место…

— Завтра? — оживилась Сэм.

— Нет, солнышко, попозже, но очень скоро. Я вернусь в город, поработаю, а потом приеду за тобой. И мы вместе отправимся в путешествие.

— И Лиса?

— Если Лиса будет свободна. Мы ей предложим, если хочешь.

— Хочу. Папа, спой про жеребят.

— Э-э… Может, ты мне споешь? Я забыл слова…

Когда Ник вернулся в беседку, Маша уже сидела там, а Алиса внимательно слушала Михаила. Тот что-то ей рассказывал, периодически взмахивая руками, а она кивала и улыбалась.

— О чем речь? — Ник присел за стол.

— Михаил грибной охотой соблазняет, — пояснила Алиса. — А я мухомор от сыроежки не отличу, куда мне грибы собирать.

— Это несложно, — сказал Ник. — Мухомор красный, в белую крапинку.

— Смешно. — Алиса в шутку показала ему язык.

— Правда, сходи. Миш, только ее одну в лес нельзя…

— Да само собой, — проворчал Михаил. — Я и предлагал всем вместе, и детей можно взять.

— И я с вами, — решил Ник.

— Отлично. — Маша довольно потянулась. — Отдохну в тишине и покое.

Вскоре и они стали потихоньку сворачиваться. Ник перенес остатки пиршества на кухню, Алиса помогала Маше мыть посуду.

— Лиса, я тебе у нас постелю, в гостиной, — сказала Маша. — Если ты не против.

Она оглянулась на Ника, тот сделал вид, что смотрит в окно, а Алиса ответила просто:

— Где скажешь, там и лягу.

На кухню зашел Михаил и как-то медленно опустился на табурет.

— Только без паники, — произнес он, и все тут же замерли в ожидании плохих новостей. — Со двора она уйти не могла, где-то тут прячется.

— Кто? — слабым голосом спросила Маша.

— Я это… зашел детей проверить. Сэм нигде нет.

— Может, в туалет вышла…

— Маруся, я не идиот. Она просто где-то спряталась.

Ник почувствовал, как пол уходит из-под ног. Ведь все было хорошо! Куда отправилась Сэм? Зачем?!

— Она в доме прячется? — услышал он голос Алисы.

— Боюсь, нет… Сапожки пропали и курточка. Со двора она уйти не могла. Я, собственно, за вами пришел, потому что вместе искать проще.

— Так чего сидим! — воскликнула Маша. — Может, она в соседний дом отправилась?

Ник ринулся во двор, в три скачка преодолел расстояние до своего дома, распахнул дверь и закричал:

— Сэмми!

Никакого ответа. Чертыхаясь, он рванул в комнату.

— Подожди! — На него налетела запыхавшаяся Алиса. — Я, кажется, знаю, где Сэм.

— Где? — Его потряхивало от страха. С маленькой дочкой может случиться все, что угодно! — Ты что-то видела?

— Нет, не видела. Проверь машину.

— Что?!

— В машине посмотри!

Сэм спала на заднем сидении, свернувшись клубочком. Ник взял ее на руки, и она раскапризничалась, проснувшись.

— Пусть со мной спит, — сказал он Маше. — Мне спокойнее будет.

— Первый раз такое приключение… — Маша выглядела расстроенной.

— Да это из-за Ника, — пояснила Алиса. — Она боялась, что папа уедет, а она здесь останется.

— А ты откуда знаешь? — удивился Ник. — Она тебе что-то говорила?

— Нет. Я просто… — Алиса закусила губу и отвернулась. Потом тяжело вздохнула и продолжила: — Я сама так делала, в детстве. Чтобы родители не уезжали без меня.

— Понятно. — Михаил тоже вздохнул. — Ладно, Лиса, пойдем спать. Коль, может, тебе подушку Сэмми принести с одеялом?

— Было бы неплохо.

— Я принесу, — вызвалась Алиса.

Ник занес дочку в дом. Сапоги она надела на босые ноги, куртку — поверх пижамы. Не заболела бы! Ник растер ладонями ее ледяные ступни, завернул в плед. Сэм хныкала и ерзала на руках. Хуже всего, она вдруг стала звать маму.

Когда в комнату тихонько вошла Алиса, Сэм расплакалась громко и жалобно. Теперь она выгибалась, размахивая руками.

— Ш-ш-ш… — качал ее Ник, впадая в отчаяние. — Тише, ну что ты…

Алиса положила вещи на край кровати и замерла, не спуская глаз с плачущего ребенка.

«И ведь не подойдет, — понял вдруг Ник. — Сама ни за что не подойдет».

— Позвать Машу? — прошептала Алиса.

— Ли-и-иса! — заревела Сэм, услышав ее голос.

— Помоги… — попросил Ник одними губами.

Сейчас он не возражал бы и против того, что Сэм назвала бы ее мамой. Все, что угодно, лишь бы успокоилась.

Алиса тут же бросилась к Сэмми, подхватила ее на руки, заворковала что-то нежное на ушко. Сэм судорожно всхлипывала, обняв Алису за шею.

— Дай ей воды, — попросила Алиса. — Лучше бы теплого молока с медом.

— Сейчас!

Ник побежал в дом к Михаилу. Там точно есть и молоко, и мед.

— Что у вас опять случилось? — всплеснула руками Маша. — Алиса где?

— У Сэм истерика. То ли приснилось что-то, то ли слишком много впечатлений за день, — скороговоркой пробубнил Ник. — Алиса ее успокоила. Маш, молочка бы?

— Тебе? — фыркнула Маша, доставая из холодильника крынку. — За вредность?

— Сэмми!

— Да поняла я, поняла. Сейчас все будет. Моя помощь точно не нужна?

— Нет, спасибо. — Ник наблюдал, как Маша греет молоко, как добавляет туда ложку меда. — Маш, и это… Алиса у меня останется.

— Уверен? — спросила она, протягивая ему кружку.

Он кивнул и поспешил обратно.

Алиса баюкала Сэм, усевшись на его место, и пела ей какую-то детскую песенку.

— Не надо? — Ник показал ей кружку.

— Надо, надо, — кивнула Алиса.

Сэм не спала и уже совсем успокоилась. Даже улыбнулась папе, обхватывая ладошками теплую кружку. Ник погладил ее по голове, убрал со лба мокрые прядки волос.

— Папа здесь, — ворковала Алиса. — И он никуда не уедет. А завтра мы пойдем в лес, собирать грибы. Все вместе. Ты любишь грибы? Они такие забавные: толстенькие, и все со шляпками.

Сэм допила молоко и тихонько засмеялась.

— А сейчас спать. Закрывай глазки.

— Про жеребят… — попросила она, послушно закрывая глаза.

Ник обессилено опустился на пол, у ног Алисы. Надо выучить эту песню, да и другие колыбельные тоже. Он думал, что все проблемы решаться, когда Сэмми начнет говорить. Но увы! Видимо, им предстоит еще долго привыкать друг к другу. Вот только что делать с тем, что именно в Алисе Сэм почувствовала маму? И ведь чем дольше та будет рядом, тем сильнее привяжется к ней Сэм. А без нее ей плохо. Замкнутый круг!

— Коля… — тихо позвала Алиса.

— Что? — встрепенулся он.

Удивительно, но сейчас его имя прозвучало из уст Алисы так же тепло, как это получалось только у Маши.

— Сэмми уснула. Помоги ее уложить.

Он разобрал кровать, устроил подушку Сэм посередине, однако перенести спящую дочку оказалось непросто. Она снова намотала волосы Алисы на кулачки, но спала неглубоко и хныкала, когда Ник пытался освободить рыжую лису.

— Ложись с ней, — взмолился он. — Потом вас распутаю.

— А как же… — растерялась Алиса.

— Я Маше сказал, что ты здесь останешься, — перебил ее он. — Алиса, пожалуйста.

Она кивнула и легла рядом с Сэмми, приобняв девочку.

В ванной Ник долго умывался ледяной водой. Только легче не становилось: он не представлял себе, как совместить в своей жизни избалованную лису Алису и Лису, обожаемую Сэмми. Не то чтобы он пытался решить проблему прямо сейчас, просто не мог избавиться от какого-то тяжелого чувства.

Замкнутый круг. Тупик.

Навряд ли Алиса просто так уйдет из его жизни. Навряд ли она захочет тратить свое время на Сэмми. Навряд ли он сам сможет дать Алисе нечто большее, чем дружба.

Расслабиться и плыть по течению? Как-нибудь само рассосется?

Нельзя.

Единственный человек, который по-настоящему пострадает в этой истории — Саманта.

Когда Ник вернулся в комнату, Алиса и Сэм сладко спали, прижавшись друг к другу.

= 21 =

Удивительно, но Алиса проснулась раньше Ника. И даже Сэмми еще спала, пригревшись под боком у отца. Может быть, это такой маленький подарок судьбы, в качестве компенсации за вчерашние страдания? Потому что навряд ли еще так повезет: Алиса видела Ника совсем близко, могла рассмотреть каждую черточку его лица, и при этом он не злился. А еще его рука лежала на ее талии, и это тоже приятный бонус. Если не задумываться о том, что между ними спала Сэм, и во сне Ник просто их перепутал.

Алиса боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть волшебный момент.

Никогда не говори «никогда»?

До поездки сюда она была уверена, что никогда не отступит. Разве это плохо, добиваться желаемого? Ее всегда учили, что побеждает тот, кто добивается. No pain, no gain.[1] Страсть к Нику давно стала чем-то большим, и Алиса боролась за его внимание, потому что жизнь без Ника казалась ей невозможной.

Время иллюзий прошло, когда пришло понимание, что ее любовь не станет взаимной. Наверное, ее чувства к Нику все же настоящие, потому что теперь она не сомневалась, что с ней он не будет счастлив. И вовсе не потому, что Алиса не могла дать ему то, что нужно любому человеку — тепло семейного очага, домашний уют. Просто он любил другую женщину, а в Алисе видел только помеху, досадное недоразумение, хитрую лису.

Она уже приняла решение, и оно казалось ей единственно правильным. Они вернутся в Москву, и Алиса исчезнет. Все, что их связывает — это уроки. Значит, не судьба ей научиться танцевать. Ник только обрадуется, если ему не придется проводить с ней время в зале. Он быстро ее забудет. Забудет ее и Сэмми — дети в ее возрасте не запоминают случайных людей.

Алиса старалась не думать о собственных чувствах. Обещание, данное отцу, она выполнит, а потом, возможно, получит и второе высшее образование — педагогическое. А почему нет? Слова Маши она запомнила, так почему бы не заниматься любимым делом, а не постылой экономикой?

— Я тебя люблю, — прошептала Алиса одними губами, не спуская глаз со спящего Ника.

Чем не признание? Хоть что-то, о чем будет приятно вспомнить. Алиса была уверена, что и ее любовь — единственная на всю жизнь. Ведь так бывает.

Она осторожно сняла руку Ника со своей талии и загадала: если он не проснется, то она украдет у него поцелуй. Один-единственный, ненастоящий.

Ник дышал ровно, как и Сэмми, и Алиса потянулась к его губам. Остановилась, не касаясь, и прикрыла глаза. Она чувствовала его дыхание — горячее и, почему-то, пряное. Ерунда, это все воображение и…

Алиса и охнуть не успела, как Ник ловко дернул ее на себя, опустил рядом, загораживая от Сэмми, и навис сверху. Она все же его разбудила! Или Ник давно не спит? О господи, что он опять подумал! Голубые глаза так близко, что Алиса не могла понять, сердится он или нет.

— Ник, я бы не…

Он впился в ее губы, грубо целуя. Алиса дернулась, потом сообразила упереться руками в его плечи, отталкивая.

— Нет? — удивленно переспросил он шепотом. — Ты не этого хотела?

— Нет… нет… — Она замотала головой, борясь со слезами.

Колено Ника бесцеремонно втиснулось между ее ног, рука легла на грудь. Алиса спала одетой, но она еще никогда не подпускала мужчину так близко. Паника — это все, что она испытывала.

— Ты права, Сэм может проснуться в любой момент.

Ник соскользнул с нее и лег рядом, подперев рукой голову. Алиса пулей выскочила из комнаты и влетела в ванную. Она испугалась до тошноты и склонилась над раковиной, тяжело дыша. Нет, только не так! Даже если это Ник, близость должна быть из-за настоящих чувств, а у него их нет. И тогда все становится похожим на насилие.

— Все же повторюсь. Ты точно не беременна?

Ник стоял в дверях ванной и как-то странно на нее смотрел.

— Нет, — ответила Алиса, чуть ни плача. — Это невозможно, потому что… невозможно, и все!

— Лиса, мне неудобно тебе об этом говорить… — Голос Ника звучал мягко, почти по-дружески. — Но даже презерватив — не гарантия…

— У меня никогда не было мужчины! — перебила его Алиса в отчаянии.

Лицо Ника вытянулось от изумления.

— То есть ты… девственница? — глупо спросил он.

Алиса отвернулась, включила холодную воду и плеснула ее на пылающее лицо. Какого черта она сделала это признание? Те времена, когда мужчины таяли от того, что до них у девушки никого не было, давно канули в лету. Теперь в ее возрасте это уже… неприлично. Во всяком случае, ее знакомые считали именно так.

— Лиса, я не хотел тебя обидеть.

Алисе показалось, что он смущен.

— А чего хотел? — поинтересовалась она, досадливо морщась от дрожи в собственном голосе.

— Да пошутил… неудачно. Ты так внимательно меня рассматривала, а потом захотела поцеловать. Я и…

— Не поцеловала бы, — отрезала Алиса.

— Почему?

Он еще и обиделся?

— Не нужны мне поцелуи без любви. — Она обернулась. — Ник, где моя одежда? Наверное, она уже высохла. И, если можно, я хотела бы принять душ.

— Хорошо. Сейчас принесу.

Алиса не стала ждать. Все равно через стекла кабинки ничего не видно, а дверь тут не запирается. Когда она вышла из душа, одежда ровной стопочкой лежала на табурете.

— Ли-и-иса! — восторженно приветствовала ее Сэмми, как только Алиса вернулась в комнату.

Кажется, Ник безуспешно пытался ее одеть, потому что девочка прыгала по кровати, а он стоял рядом с маечкой в руках.

— Э-э-э! — Алиса погрозила Сэмми пальцем, улыбаясь. — Кто папу не слушается, за грибами не идет.

— Почему? — задала она коварный вопрос.

— Потому что грибы попрячутся.

А что? Для трехлетнего ребенка очень даже аргумент. Сэм ожидаемо заявила:

— Сама!

Ник протянул ей майку и схватился за телефон, который вдруг начал трезвонить. Алиса присела на кровать, чтобы помочь Сэм одеться, и невольно прислушалась к разговору.

— Да. Кто? А-а-а… Здравствуйте. Да, здесь. Алиса…

— Что? — Она удивленно обернулась.

— Возьми. — Ник протягивал ей телефон. — Это твой отец.

Из легких словно выбили воздух. Алиса быстро сообразила, почему папа звонит Нику, и ничего хорошего от этого звонка не ждала.

— Привет, пап. — Она старалась говорить беспечно и быстро вышла на кухню. — Что-то случилось?

— Это я у тебя хочу спросить, что случилось! — рявкнул отец. — Ты вторые сутки на звонки не отвечаешь! Зачем телефон выключила?

— Я его потеряла, — призналась Алиса. — А новый еще не купила.

— Почему? И вообще, где ты? Мы с мамой вернулись, хотели устроить тебе сюрприз, а сюрприз ты нам устроила! Дома не ночевала!

Вот-вот, этого она и боялась. Еще не хватало, чтобы отец стал обвинять Ника…

— Пап, я не в городе. Все в порядке, я…

— Какого черта ты отменила занятия и шляешься где-то с этим геем?! — возмущался отец, не слушая, что она говорит. — Ты дала обещание!

Гей? Отец считает Ника геем? Алиса не захотела выяснять, почему.

— Я обещала поступить, куда ты хочешь. И я сдержу свое обещание. — Она старалась не повышать голос. Ни к чему пугать Сэмми. — Телефон я потеряла случайно. Уж прости, никак не могла предположить, что вам с мамой вдруг захочется отметить мой день рождения.

— Не дерзи.

— А ты не кричи на меня. Я ни в чем не виновата.

— Где ты?

— В Подмосковье. Отмечала день рождения с друзьями.

— И гея своего позвала? Ну-ну…

— Он мой учитель.

— Когда вернешься?

— Завтра.

— Сегодня, Алиса.

— Завтра! Я позвоню, как приеду.

Она выключила связь и только теперь заметила Ника, стоящего неподалеку.

— Прости. — Она протянула ему телефон. — Я и так рассказала бы тебе, если интересно.

— Мне показалось, тебе нужна будет помощь, — ответил Ник. — Все в порядке?

— Да.

— А если не врать?

— Тебе не все равно? — вспылила Алиса. — Да, я соврала! Вы мне не друзья, я сюда без разрешения приехала. Хочешь, чтобы я рассказала все это отцу? Хорошо, расскажу, но не по телефону.

— Лиса, у тебя все в порядке? — терпеливо повторил свой вопрос Ник.

— Нет… — Ей снова захотелось плакать. — Но я сама виновата.

— Я могу помочь?

Она отрицательно покачала головой.

— Ты не хочешь делиться?

— Хочу… но не могу. Ты возненавидишь меня еще сильнее.

— Попробуй, — предложил Ник.

Алиса не могла понять, почему он настаивает. С каких пор ему стало не все равно? Или он просто боится ее срыва, когда рядом Сэм?

— Я не хочу на экономический. — Она набрала побольше воздуха и выдала на одном дыхании: — Но обещала отцу, в обмен на занятия танцами. Да, я попросила его поговорить с тобой. Но я ничего не знала о Сэмми и не просила угрожать… — Она вздохнула. — Впрочем, это неважно. Отец злится, что я пропустила занятия у репетиторов. И почему-то называет тебя геем.

— Тебя пожалеть или привести в чувство?

— Что? — растерялась Алиса.

Вопреки ожиданиям, Ник не смотрел на нее с презрением и ненавистью, хотя она напомнила ему о самом больном моменте в их отношениях. И, кажется, всерьез предлагал выбор. Просто хотел помочь?

— Пожалеть тебя или привести в чувство, чтобы не страдала? — повторил Ник.

Соблазн оказаться в его объятиях был так велик!

— Приведи, — выбрала Алиса.

— Ты страдаешь из-за того, что родители хотят дать тебе хорошее образование. Многие о таком и мечтать не могут, добиваются всего сами.

— Я в состоянии добиться того, чего хочу, — парировала Алиса. И тут же прикусила язычок, потому что для Ника ее слова прозвучали очень двусмысленно. — Я об образовании, — уточнила она.

— Да ты всего, чего хочешь, добиваешься, — улыбнулся он. — Только какими методами и кому в ущерб? И, главное, чьими средствами?

В этом он точно прав, не было бы папиной помощи, не было бы и подписанного обязательства.

— И что случится, если ты не послушаешь папочку? — Теперь Ник говорил с ехидцей. — Лишит содержания?

Алиса кивнула. Да, отец так и сказал.

— Всего-то? — поинтересовался Ник. — Ты зависима от его денег, поэтому зависима от его желаний.

— Кто возьмет меня на работу? — вспыхнула Алиса. — Я ничего не умею.

— Нет, лиса Алиса. Дело не в том, что ты ничего не умеешь. Это не так, поверь. Ты не готова отказаться от сытой и стабильной жизни ради мечты. Не готова пахать ради нее, недоедать и носить одни и те же вещи по три года, снимать угол в коммуналке и собачиться с соседями.

И хотелось бы возразить, да нечего. Алиса так и рассуждала — проще перетерпеть, сделать так, как хочет отец, а уже потом, когда-нибудь…

— Спасибо. — Она обхватила себя руками, как будто почувствовала холод. — В чувство привел, больше не страдаю.

— Рад, если помог. А теперь пойдем смотреть, что там Сэм делает. Как-то тихо стало.

Пока они разговаривали, Сэмми успела придвинуть к комоду стул, забралась на него и тянулась за выводком белых слоников. Ник ринулся было к ней, но Алиса успела схватить его за руку и приложила палец к губам. Чтобы упасть с крепкого стула — это еще постараться надо. А излишняя забота убивает в детях исследовательский дух.

Сэм деловито сложила слоников в карман комбинезона, спустилась вниз, села на пол и достала добычу.

— Один, два, три… — Она громко считала слонов, расставляя их от самого большого к самому маленькому.

Алиса и Ник переглянулись, потому что считала она по-русски.

— Пойдемте завтракать! — громко объявил Ник. — А то без нас все грибы разбегутся.

Он подхватил на руки Сэмми, подбросил ее пару раз в воздух, закружил по комнате, а потом неожиданно подхватил и Алису, легко приподняв ее и прижав к себе одной рукой.

[1] Английская идиома. Аналог русской пословицы «Под лежачий камень вода не течет».

= 22 =

Чем ближе становился час отъезда, тем сильнее Ник нервничал. В деревне все казалось простым и понятным, Алиса вела себя безупречно и даже перестала раздражать. А что в столице? Как дальше будут складываться их отношения? И мнение Сэм тоже нельзя игнорировать. Возможно, к его следующему приезду дочка забудет о Лисе?

Грибная охота прошла весело и удачно, а к вечеру погода испортилась, начался дождь. Алиса играла с детьми, а Ник вместе с хозяевами дома чистил на кухне грибы. Говорили о разных пустяках, а потом Маша не выдержала.

— Коль, и чего ты так извелся? — вздохнула она. — Вы же с Алисой вроде как… помирились?

— Да разве в этом дело? — произнес он мрачно.

— А в чем?

— Я не знаю, что делать дальше.

Михаил фыркнул.

— Что? — Ник устало на него посмотрел. — Что смешного?

— Да ничего, не злись. — Он отложил нож и выглянул из кухни, прислушиваясь.

— Играют? — спросила Маша.

— Алиска им книжку читает, — сообщил Михаил. — Так вот, Коля-Николай, тебе совет нужен?

— Не откажусь, — буркнул Ник.

— Тогда слушай. Что бы ты ни решил, не приближай к себе Алису ради дочери.

— Правда?! — Ник со злостью швырнул гриб в таз с водой.

— Правда. Алиса — неплохая девочка. Может, чуть испорченная, но мне кажется, в том ее вины нет. И я верю, что тебя она любит искренне. Сэм чувствует в ней доброго человека. Но если ты к Алисе ничего не испытываешь, не играй в любовь. Не стерпится и не слюбится, ты возненавидишь и ее, и себя, и даже дочь, ради которой ты принесешь эту жертву.

— Я согласна с Мишей, — сказала Маша. — Отношения нельзя строить на жалости и обмане.

— Спасибо, помогли…

— Ты взрослый мальчик, Коля, — улыбнулся Михаил. — В своем отношении к Алисе как-нибудь сам разберешься. В конце концов, была бы она тебе безразлична, и проблемы не было бы.

— Какие отношения? Какие у нас могут быть отношения? — простонал Ник. — Она младше, она из богатой семьи, у нее ветер в голове…

— Маруся намного младше меня, — напомнил Михаил. — И, знаешь ли, я ее не под забором нашел. Может, она и не из семьи олигарха, но и ты — не деревенский мужик на пенсии.

— Э-э-э! — запротестовала Маша. — Деревенский мужик с высшим образованием, не прибедняйся, а?

— А если бы его не было? Это что-то изменило бы? — Михаил пристально посмотрел на жену.

— Нет.

— Вот именно. — Он обернулся к Нику. — Коля, если Алиса предпочтет деньги своего отца, ни о чем и жалеть не стоит, верно?

— Да идите вы… оба, — беззлобно фыркнул Ник. — Между нами ничего нет, и быть не может.

— А-а… Ну, как скажешь.

Кажется, друзья в это не поверили. Немудрено, если и сам Ник испытывал сомнения.

Легко отвергать девушку, когда уверен, что она притворяется и обманывает. Едва слышное признание, сделанное Алисой в тот момент, когда она была уверена, что ее никто не слышит, заставило Ника посмотреть на нее по-иному. Что-то внутри дрогнуло, перевернулось — и он смог рассмотреть в хитрой лисе Алисе юную влюбленную девочку.

Кстати, если она, и правда, девственница, то это многое объясняет. Первая любовь, шквал эмоций и гормонов… Нику просто не повезло, что он «попал под раздачу». Нет, конечно, ни о каких чувствах и речи нет, но ненавидеть Алису он больше не мог.

Сэм легко и непринужденно спутала Нику все планы. Он собирался подготовить квартиру к ее возвращению, генеральная уборка не помешала бы, да и с няней нужно договариваться заранее. Вдруг та уже занята? Так что на этот раз Ник собирался вернуться в Москву без дочери, но забрать ее домой через неделю.

Сэмми не стала дожидаться прощания — забралась в машину на заднее сидение и вцепилась обеими ручонками в переднее кресло. На попытки выманить ее из машины, она отвечала оглушительным визгом и слезами. Даже Алиса с ней не справилась.

— Манипуляторша… — ворчал Ник, помогая Маше собирать вещи Сэмми. — И что мне теперь делать?

— Любить, — смеялась Маша. — Вариантов нет.

Так и уехали, втроем. Ник достал из багажника детское кресло, Алиса устроилась сзади, вместе с Сэм. Михаил забил все свободное место гостинцами, чтобы «ребенок ел все свежее, деревенское», и даже Алисе вручил отдельную коробку.

— Это тебе от нас, — строго сказал он. — Не забудь забрать.

— Ох, да что вы, — растерялась Алиса. — Спасибо, но…

— Там яблоки, грибы и еще кое-что, по мелочи, — перебила ее Маша. — Алиса, приезжай в гости, когда захочешь.

— Правда?..

Ник закатил глаза и отвернулся, потому что боялся, что растроганная Алиса заплачет. Однако обошлось. Она оставила Маше номер телефона, пообещав, что скоро восстановит сим-карту. Да и пусть, кто он такой, чтобы возражать? У Алисы определенно дефицит с нормальными друзьями, а общение с Машей пойдет ей на пользу.

В дороге Сэм громко комментировала все, что видела. Алиса, подхватив игру, подсказывала ей, как эти слова звучат по-русски.

— Давай, я сначала тебя домой завезу, — предложил Ник, когда они выехали на кольцевую дорогу. — Потом не смогу подбросить.

— А как же ты с Сэмми выгрузишься? — возразила Алиса. — Вещей много, а ее одну нельзя оставить. Нет, я тебе помогу.

— Кто б спросил, с кем я ее оставлю, если няня занята, — невесело пошутил Ник.

— Я все равно к репетиторам не пойду, пока синяки полностью не сойдут, — сказала Алиса. — А с Сэмми могу посидеть, мне не сложно.

— Спасибо. Надеюсь, все же дозвониться до няни.

Ник старался не думать, как Сэм отнесется к тому, что Алиса с ним не живет. Скорее всего, придется пережить истерику, а потом консультироваться с психологом. Не может же он поселить Алису у себя!

— Если хочешь, я покормлю Сэмми обедом и уложу спать, — предложила лиса Алиса, когда Ник, наконец-то, перенес все вещи из машины в квартиру.

— Где бы еще этот обед взять, — схватился за голову Ник, вспомнив, что совершенно не готов к возвращению дочери.

— Маша с собой дала, там суп в баночке, только разогреть. А на вечер я могу кашу сварить.

— Кашу варить я умею, — отрезал Ник.

Он предпочел бы, чтобы Алиса не хозяйничала в его квартире, но отказываться от ее помощи сейчас было бы глупо.

— Ты одна справишься? — поинтересовался он. — Я б пока сбегал в магазин, а потом отпущу тебя.

— Справлюсь. Покажи, где укладывать Сэмми.

Когда Ник вернулся, дочка спала, а Алиса смирно сидела в прихожей.

— Ты чего тут? — удивился Ник.

Она неопределенно повела плечом. Ладно, не хочет говорить — ее личное дело.

— Пойдем, поедим чего-нибудь.

— Нет, спасибо. Я пойду.

Она обулась и открыла дверь.

— Алиса, подожди. Ты такси вызвала?

— На улице машину поймаю.

— А гостинцы? Нет, никакого «на улице».

Странно. Нику казалось, что между ними установились приятельские отношения. В деревне Алиса ему улыбалась, отвечала на шутки, вела себя естественно. А сейчас она словно превратилась в чопорную девицу с хорошими манерами, вежливо-отстраненную, почти неживую. Ник пытался поймать ее взгляд, но она упорно отворачивалась.

Это то, чего он боялся? Время притворства прошло? Мужчина с ребенком ей неинтересен? Ник гнал от себя эти мысли, напоминая себе, как искренне Алиса заботилась о Сэм.

— Лиса, что с тобой? — спросил он в лоб, перед тем, как посадить ее в такси.

И только тогда Алиса забылась, посмотрела на него знакомым тоскливым взглядом.

— Устала, — сказала она. — Спасибо за все, Ник.

Устала? Возможно… Он не стал расспрашивать, Сэм хоть и спала, но все же осталась одна в квартире.

— Да, — спохватился он. — Завтра отменим занятие, хорошо? Я придумаю что-нибудь с расписанием. Потерпи, пожалуйста.

Алиса словно хотела что-то сказать, но передумала.

— Ты беги, там Сэмми… — Она села в машину и добавила, прежде чем захлопнуть дверцу. — И позвони, если с няней будут проблемы.

К сожалению, так и вышло. Няня, в принципе, обрадовалась возобновлению контракта, но завтра прийти не могла, а у Ника скопилось много дел, и вечером — обязательное выступление в клубе.

Вопреки его ожиданиям, Сэм не расплакалась, когда проснулась и обнаружила, что Алисы нет рядом. Она спокойно оделась, съела яблоко и села рисовать. На вопрос, что рисует, дочка ответила, что письмо Лисе.

— Почему письмо? — удивился Ник.

— Она же уехала, — вздохнула Сэм. — В страну рыжих лис.

— А-а-а… — протянул обескураженный Ник. — А что она еще сказала?

— Она должна там пожить, а то ее волосы поменяют цвет.

— А-а-а…

Могла бы и предупредить. Ну и фантазия у Алисы! Он ни за что не придумал бы, как успокоить Сэм, а она и об этом позаботилась.

Ник позвонил Алисе вечером, когда уложил Сэм спать. Видимо, она уже купила себе новый телефон, потому что сразу ответила на вызов.

— Как волосы? — пошутил Ник. — Порыжели обратно?

— Сэмми тебе рассказала? Извини, все, что могла…

— Да я не сержусь, что ты. Алиса, твое предложение в силе?

— Конечно.

Они договорились о времени, и назавтра Сэм визжала от восторга, когда Алиса появилась у них дома. Ник невольно подслушал их разговор.

— Ты больше не уедешь? — спросила дочка.

— Уеду, малышка. Мне надо пожить там подольше.

— Но ты вернешься?

— Пойдем гулять? Смотри, какое солнышко!

Ника неприятно кольнуло то, что Алиса переключила внимание Сэм на прогулку. Все равно они будут встречаться, неужели она решила больше никогда не приходить к Сэм? Выяснить сразу он не мог — спешил. А вечером, вернувшись из клуба, не узнал свою квартиру.

Сэм уже спала, и он набросился на Алису.

— Зачем ты приглашала сюда посторонних людей? — процедил он сквозь зубы, стараясь не переходить на крик.

Алиса так испугалась, что отступила на шаг, упершись спиной в холодильник.

— Здесь никого не было… — пролепетала она. — Ник, что с тобой?

— Не было? А уборку кто делал?

Она приоткрыла рот, попыталась что-то сказать, потом мотнула головой и бочком стала пробираться к выходу.

— Стоять! Ты не ответила на вопрос. — Ник перегородил ей дорогу.

— Мы с Сэмми.

— Чего?

— Зачем спрашивать, если ты уже все решил и вынес приговор? — горько спросила Алиса. — Выпусти меня, пожалуйста.

— Ты умеешь делать уборку? — скептически произнес Ник.

— Спроси у Сэмми завтра, хорошо? — попросила Алиса. — А мне пора.

Ник заметил на плите кастрюли и сковороду, прикрытую крышкой.

— Это что? — Он заглянул в кастрюлю. — Компот? Алиса, ты и готовить умеешь?

— Не могу понять, что тебя удивляет. Я никогда не утверждала обратного.

— Ты не должна была этого делать. Мы договаривались, что ты присмотришь за Сэм, и…

— И я не разрешал тебе хозяйничать в своем доме, — перебила его Алиса, заканчивая за него фразу. — Прости, я не хотела. Я знаю, что вызываю в тебе лишь ненависть. Это для Сэмми, чтобы ей было уютнее. Больше не повторится.

Она отодвинула Ника с дороги и ушла в прихожую одеваться.

— Алиса…

Он отправился следом, испытывая угрызения совести. Устал, как собака, но это не повод срываться на том, кто помог. Он всегда думает об Алисе плохо, это не так просто исправить.

— Алиса, завтра с Сэм будет сидеть няня…

— Я знаю, ты говорил.

— Спасибо за помощь. Я позвоню тебе, как разберусь с расписанием.

— Не стоит.

Она уже приоткрыла дверь, и Ник помешал ей уйти.

— Лиса, подожди. Не надо… так. Я виноват, что сорвался, но я искренне…

Он осекся, когда Алиса на него посмотрела. Ему не показалось — кроме знакомой тоски в ее взгляде появилась боль.

— Не стоит звонить, — пояснила Алиса. — Занятий больше не будет.

— Почему? — опешил он. — Я не отказываюсь тебя учить, нам обоим это нравится.

— Ник, я больше тебя не побеспокою. Ты добился, чего хотел.

— А как же Сэм?

— Лучше, если она забудет меня сейчас. Если успеет привязаться, то расставание для нее будет очень болезненным. А оно ведь все равно будет, верно? — Она грустно улыбнулась.

— Откуда тебе знать?

— Я помню… как это бывает… Ник мне очень нравится твоя дочь, я не хочу, чтобы она страдала.

— Откуда тебе знать, что мы расстанемся?

Алиса скривилась, ее губы задрожали, но она все же ответила, напоминая Нику о его собственных словах:

— Мы не расстанемся, ты прав. Потому что мы никогда не были вместе. — И прошептала, едва слышно: — И не будем.

Ник поймал себя на мысли, что сопротивляется тому, о чем мог только мечтать, после того, как встретил Алису. Она уходит — по собственной воле, без истерики и скандала. Просто уходит, потому что наконец все поняла. А он, вместо того, чтобы радоваться, не пускает ее за порог.

Ник молча шагнул в сторону. Алиса вышла из квартиры и тихо закрыла за собой дверь.

Ура! Он свободен!

Вместо радости на душе было так паршиво, как не было с тех пор, как он понял, что окончательно потерял Машу.

= 23 =

Алиса понимала, что занимается самообманом, но ничего не могла с собой поделать. Надежда теплилась до самого последнего момента. Ник не изменился, он только притворялся другом, ради Сэмми.

Алиса его не винила. Она искренне полюбила малышку с кудряшками и чистым пронзительным взглядом. Ради ее счастливого смеха можно вытерпеть кого угодно. Только Алиса знала, что чем сильнее прорастаешь, тем больнее при расставании. Она не хотела, чтобы Сэмми страдала так же, как она в детстве.

И все же окончательное решение Алиса приняла после того, как Ник сорвался и накричал на нее из-за уборки и обеда. Ничего он не забыл и не простил, все осталось, как прежде. Он всегда будет ее ненавидеть.

Какая же она глупая! До последнего надеялась, что Ник попросит ее если не остаться, то хотя бы не бросать занятия.

«А как же Сэм?»

Это единственное, что его беспокоило по-настоящему, и это правильно. Алиса надеялась, что у Ника хватит времени и терпения самому растить дочь.

«Я уеду в страну рыжих лис…»

Эту сказку Алиса сочинила для Сэмми. Даже сама не поняла — как. Ей не хотелось, чтобы малышка плакала из-за того, что ее не будет рядом.

Может, перекраситься в розовую блондинку? Хорошая идея. Чупа-чупс за щеку, кукольные шмотки — и новая жизнь с новым имиджем. Без Ника и без Сэмми.

По дороге домой Алиса купила бутылку водки и апельсиновый сок. Никакого гламура — суровая правда жизни. Превращаться в алкоголичку она не собиралась, однако понимала, что сегодняшнюю ночь ей будет тяжело пережить в одиночку. Плакать в жилетку некому, так что лучше напиться и ничего не чувствовать.

«Отвертка» — так назывался коктейль, который глушила Алиса, тупо пялясь в пустоту. Как назло, вспоминался рыжий осенний лес, заливистый смех Сэмми и Ник с корзинкой в руках. «О, Лиса, я нашел гриб в твою честь». — «Какой, папа? Покажи! Покажи!» — «Смотри, Сэм, это лисичка».

«Я уеду в страну лис…» — «Когда ты вернешься, Лиса?» — «Когда сестрички-лисички меня отпустят». — «А можно мне с тобой?» — «Нет, малышка». — «Потому что у меня другие волосы?» — «Потому что ты еще маленькая…»

Может, зря она разбавляет алкоголь соком? Боль не уходит, наоборот, становится ярче и пронзительней.

Алиса опрокинула в себя чистую водку и закашлялась, когда ей обожгло горло. Легче не стало.

На телефонный звонок она ответила на автомате, не взглянув на экран.

— Привет, Алиса! — услышала она голос Лорки. — Ты про вечеринку не забыла? Завтра суббота. Куда завалимся?

Забыла, причем напрочь. Подавив желание послать Лорку куда подальше, Алиса постаралась сосредоточиться. Почему бы и нет? Не будет она сидеть дома и страдать по Нику! К черту! Даешь кабак!

— В стрипклуб, — решила Алиса. — Лорик, у меня к тебе просьба. Организуй девчонок… — Она перечислила имена. — И узнай у Рубика, куда лучше пойти. Хочу голых мужиков у шеста!

— Вау! — засмеялась Лорка. — Чего это тебя так разобрало? Кстати, как там твой пилонщик?

— Какой? — не дрогнув, спросила Алиса. — Не знаю никаких пилонщиков.

— Ну как же… Помнишь, мы в клубе…

— А-а-а! Этот! Я уж и забыла, как его зовут.

«Вруша ты, лиса Алиса».

Она залпом выпила целый бокал «отвертки» и рухнула на кровать. Так и уснула в слезах, и, к счастью, без сновидений.

Перекраситься в блондинку Алиса не смогла — духу не хватило. Привыкла она к своим рыжим волосам и не желала менять цвет ни на что другое. Однако полдня провела в салоне красоты — чистила перышки и наводила глянец.

С утра состоялся безобразный скандал с отцом. Он устал от того, что на все звонки дочь кормит его «потомами», откладывая разговор, и явился в гости без приглашения. Естественно, Алиса еще спала. Естественно, от нее несло перегаром. Естественно, на кухне отец обнаружил недопитую бутылку водки.

И, естественно, он потребовал объяснений.

— Что происходит? — кипятился он. — Ты не отвечаешь на звонки, не учишься, пьешь, шляешься неизвестно где!

Алиса была не в том настроении, чтобы слушать нотации.

— Я обещала тебе поступить, а не посещать каждое занятие! — кричала она в ответ. — И поступлю! Чтоб ты подавился своим институтом! Хочу — и пью! Я давно совершеннолетняя!

— Почему ты уехала из Москвы с этим геем?

— Почему я должна перед тобой отчитываться?

— Потому что я тебя содержу!

— Так я тебе не дочь?! Не дочь, да?! Содержанка?!

— Алиса, не передергивай! Я сделал все, чтобы ты ни в чем не нуждалась!

— А я просила? Просила?! — взвыла Алиса, окончательно теряя контроль. — Да лучше бы я нуждалась во всем, только не в родительской любви!

— Что ты несешь… — растерялся отец.

А она впервые кидала ему в лицо обвинения, выплескивала все свои детские обиды. И отец уже не возражал, просто слушал, темнея лицом.

— Правильно говорят, — выдавил он, когда Алиса замолчала. — Благими намерениями выстлана дорога в ад. Я был уверен, что даю тебе хорошее воспитание и образование.

— Мог бы хоть раз спросить, чего хочу я.

— У детей не спрашивают, — возразил отец. — Дети хотят сладости и мороженое, игрушки и развлечения.

— И чтобы мама и папа целовали их на ночь, — прошептала Алиса и заплакала, закрывая лицо руками. — А я все время вам мешала.

— Я оберегал тебя, как мог. — Отец тяжело вздохнул и сел рядом, обнимая дочь. — Я не бандит, и мой бизнес не криминальный, однако нечистых на руку конкурентов хватает везде. Когда ты родилась, я до ужаса боялся, что с тобой что-то случится… по моей вине… За границей ты была в безопасности. Ты выросла красивой, самостоятельной и образованной, дочка. Ты зря думаешь, что я мало о тебе знаю. Ты не такая, как твои сверстники, ты не прожигаешь жизнь, и, я уверен, еще многого добьешься. Алиса, но театральный… это, правда, несерьезно. Я не хочу, чтобы ты пробивалась среди бездарей, которые спят с режиссерами ради ролей. Ты достойна лучшего.

— А… педагогический? — пробормотала Алиса, размазывая по лицу слезы.

— Очередная блажь? С чего вдруг?

— Я всегда любила детей.

— И то верно… Неплохая профессия. Но там нечего делать без призвания.

— Папа…

Алиса не верила своим ушам. Так просто? Отец вовсе не против? У нее есть призвание! Есть!

— Папа, я закончу экономический, как ты хочешь. Но потом все равно буду учиться на педагога. Я пойду работать, устоюсь нянечкой в детский сад… я…

— Ну хоть что-то из того, что я говорил, ты услышала.

— Я слышала все, — возразила Алиса. — Никогда не думала обо всем… с такой точки зрения. Мне стыдно, что я сорвалась…

— Немудрено. Пила одна?

Алиса кивнула.

— Пап, прости… Я ничего этого не знала.

— Возможно, я ошибся, оберегая тебя от всего. Наши с тобой отношения далеки от идеальных…

— А мама? Почему она не жила со мной?

— Ну… откровенно говоря, об этом лучше бы спросить у нее. Но вот, что я тебе скажу, Алиса… Мама по-своему тебя любит. Она всегда сама выбирала тебе одежду и игрушки, подбирала нянь и школы, покупала книги. Да много всего, просто ты этого не замечала. Не обращала внимания, потому что была ребенком. Мама не из тех женщин, что тратят свое время на ласки и вытирание носов. Она считала, что ты и так живешь с золотой ложкой во рту, а излишняя забота сделает тебя инфантильной и зависимой. Наверное, она ошибалась. Но не стоит ее строго судить за это. Знаешь, она так гордилась, что ты сама обустроила свою квартиру…

— Не знаю, — вздохнула Алиса. — Лучше бы она хоть раз мне сама об этом сказала.

— Пожалуй, ты права. Думаю, мы поговорим с ней об этом. Ты мне лучше вот что скажи. По какому поводу пьянка?

Отец немного отстранился, взял ее за подбородок и заглянул в глаза.

— Да так… Просто захотелось.

— Просто? Уж прости, не верю. Влюбилась?

— Папа!

— Влюбилась, — припечатал отец. — В этого своего… учителя танцев.

— Папа…

— Алиса, выбрось из головы. Он гей.

— Да с чего ты взял, что он гей? — не выдержала она. — У него дочь. Кстати, которой ты угрожал! Как ты мог?

— Алиса, я всего лишь добился того, о чем ты попросила, причем за пять минут. Ты всерьез думаешь, что я могу причинить вред ребенку?

— Нет, но… Ник… он возненавидел меня за это.

— А мы не договаривались, что он тебя полюбит. Он должен был тебя учить. Учит?

— Да.

Алиса не сказала, что прервала занятия. Успеется.

— Остальное меня не касается. Кроме того, что тебе с ним ничего не светит. Этот твой… Ник… перед отъездом в Америку все знали его, как гея. Он пропадает на пять лет, возвращается с ребенком и вдруг становится нормальным. Лично я не верю в такое перерождение, и тебе не советую.

Что толку спорить? Алиса не стала рассказывать отцу о Маше.

— Хорошо, папа. Я поняла.

— А синяк откуда?

С вчерашнего дня она еще не умывалась, поэтому потускневший синяк замазан тональным кремом, который не стерся во время сна, однако смылся слезами.

— Упала. С шеста.

— Врешь, поди. — Отец провел большим пальцем по щеке. — Тебя кто-то ударил?

— Нет.

— Алиса, если узнаю, что твой учитель распускает руки, то я ему…

— Нет, папа, нет!

— Как скажешь…

Какое-то время они просто смотрели друг на друга. Алиса заметила, что у отца вокруг глаз появились морщинки. Вообще, он следил за собой — занимался на тренажерах и бегал по утрам. Но когда она сама в последний раз интересовалась его здоровьем? Повинуясь порыву, она обняла его, прижавшись щекой к груди. И еще немного поплакала.

— Придешь сегодня на ужин? — Отец похлопал ее по плечу. — Мы с мамой так и не отметили с тобой праздник.

— Сегодня не могу, пообещала девчонкам вечер.

— А-а-а… Ну, завтра?

— Да, хорошо.

— Алис, не пей больше в одиночку, пожалуйста.

— Не буду, — улыбнулась она.

На вечеринку Алиса явилась в новом клубном платье. Волосы идеально уложены, макияж безупречен. Кожа после спа-процедур сияет свежестью. А что в душе тьма и тоска, то кого это волнует?

После «отверточных» возлияний пить алкоголь не хотелось, и Алиса только делала вид. Веселье не заражало, тематика клуба не настраивала на игривый лад. Девчонки довольно повизгивали, пожирая глазами масляные мужские торсы, а Алиса видела перед собой только Ника.

Дурацкая была идея — идти на стриптиз! Шест напоминал ей о том, что она хотела забыть. А уж когда девчонки решили подарить ей приватный танец… Таким бревном Алиса себя никогда не ощущала. Парень старался, и свое вознаграждение получил, но она сбежала в дамскую комнату, едва закончилось его выступление.

Запершись в кабинке, Алиса задыхалась от подступающих к горлу слез. Плакать нельзя! Она старалась дышать глубоко и ровно и думать о чем-нибудь хорошем. Например, о завтрашнем обеде у родителей.

Когда она вернулась за столик, все чудесным образом переменилось. Алиса допила свой безалкогольный коктейль, а в голове словно заиграли пузырьки шампанского. Пережатую пружину отпустило, Алиса смеялась и визжала вместе со всеми. А все решили идти в ночной клуб, чтобы потанцевать. Жизнь налаживалась!

Алиса даже не поняла, в каком клубе они отжигали. Может, за ночь их было несколько? Дикая музыка, драйв, адреналин. Немного алкоголя для куража. Все смешалось — лица, люди… Кто-то что-то говорил. Она куда-то шла и что-то делала. Танцевала. Смеялась. А очнулась, когда какая-то сволочь засунула ее под ледяной душ. Прямо в одежде!

Алиса завизжала от неожиданного холода. Кто-то закрыл ей рот рукой. Она укусила ладонь, человек вскрикнул. Вода и налипшие на лицо волосы мешали ей разглядеть, кто это. Она стала вырываться, но обжигающий шлепок по попе окончательно привел ее в чувство.

= 24 =

Алиса закричала от боли, хватаясь руками за ягодицы.

— Поори, поори! — рявкнули рядом. — Я вот сейчас еще ремень сниму — и выпорю!

Отец! Откуда он взялся?

— З-за что-о-о?! — простучала зубами Алиса, всхлипывая.

Он уже не держал ее, и она вслепую шарила руками по стене, пытаясь нащупать кран. Как же холодно!

— За наркоту!

Наконец ледяной душ удалось вырубить. Алиса убрала с лица мокрые волосы, вытерла ладонями лицо и поняла, что стоит в душевой кабине в собственной ванной, босиком и в платье. Отец, мокрый и злой, смотрел на нее, скрестив на груди руки.

— С ума сошел? — возмутилась Алиса. — Я не употребляю эту гадость.

Голова нещадно болела, во рту было кисло, давило где-то в области затылка, а стены плавно качались. И трясло от озноба, само собой.

— Прочухалась?

Отец протянул ей полотенце, но Алиса качнула головой.

— Выйди, пожалуйста. Приведу себя в порядок.

— Я отвернусь.

Кажется, он боялся оставить ее одну. Алиса не стала спорить — закрыла дверь в кабинку, кое-как освободилась от платья, чуть не упала, стаскивая трусики, и включила горячую воду. Она едва успела смыть с лица косметику, как ее повело.

— Па… — успела пискнуть Алиса, сползая на пол.

Отец буквально выдернул ее из-под душа, заворачивая в огромное банное полотенце. Вынес в комнату, устроил на диване и открыл фрамугу окна, впуская прохладный воздух.

— Потерпи, малыш, врачи скоро приедут.

— Врачи? — всхлипнула Алиса. — Пап, я всего лишь перепила… ну, не рассчитала…

— Если бы.

Он принес ей сухую одежду, помог перебраться в кровать, подключить фен и высушить волосы. Алиса то плакала, то боролась с тошнотой, то проваливалась в какие-то темные ямы. Она упустила момент, когда в комнате появились незнакомые мужчины.