Удача леди Лайзы

Глава 13

— Вы были очень добры, что согласились принять меня, сударыни.

Чад сидел, выпрямившись, на парчовом канапе в небольшой столовой дома Рашлейков, плечом к плечу с Чарити, расположившейся рядом с ним.

Чад вздохнул. Лайза не сказала с ним и двух слов с того момента, как он несколько минут назад вошел в дом. Иногда он ощущал на себе ее взгляд — взгляд, который пронзил бы насквозь и гранит. И он находился под неотвязным впечатлением, что леди Лайза Рашлейк чувствовала себя несчастной в его присутствии. Но разве он может ее за это винить? Господи, как это его угораздило влипнуть в такую ужасную историю? Как он мог позволить втянуть себя в нее? Чарити, конечно, была… Он одернул себя. Нет, ему некого винить, кроме самого себя. У него не было никакого морального права поднимать громкую возню из-за этой проклятой летучей мыши… И у него не было уверенности, что и в дальнейшем он поступил правильно. Ему пришло в голову, что леди Лайза не зря заслужила репутацию умной и сообразительной дамы, и, может, она быстро нашла бы иное решение проблемы — как избежать «бесчестья» для ее младшей сестры. А теперь она только укрепилась в мысли, что он давно собрался жениться на Чарити и использовал компрометирующую ситуацию лишь как повод добиться своего. Иначе почему она так быстро смирилась с его поспешно предложенным выходом? И почему это так раздавило его? А теперь — что ему делать дальше? Что ему делать с Чарити?

Чад бросил украдкой взгляд на юную мисс, которая казалась поглощенной плетеньем косичек из кистей своей шали. Да-а, ни разу в жизни он не испытывал такого шока, как в тот момент, когда она приняла его предложение. А ведь оно было сделано только из вежливости. Он мог поклясться жизнью, что эта девчушка не хочет выходить за него замуж. Ясно, что она согласилась от боли и оскорбления — ни секунды не думая, что будет потом. Он поднял глаза, когда леди Бернселл вежливо сказала:

— Ну что ж, поговорим о… м-м… о свадьбе. Нам кажется… нам следует сначала объявить в «Морнинг пост» о вашей помолвке — немедленно… потому что злые языки наверняка вовсю судачат и слухи о вчерашнем… м-м… инциденте уже просочились в свет.

Глаза Чарити округлились, и она вздрогнула, будто ее ударили.

— Да, конечно, — сказал Чад после некоторой паузы. — Кажется, это самая верная мысль. Мы сейчас назначим дату?

— А что до этого, — осторожно проговорила графиня, — полагаю, вам лучше просто огласить помолвку. После того как мы обдумаем… детали, тогда, может, мы начнем думать о дате.

Чарити открыла рот, как бы собираясь что-то сказать, но вместо этого она еще глубже погрузилась в молчание, которое, казалось, и так уже заполнило комнату, как густой туман.

Искра надежды промелькнула в душе Чада.

— Что ж, вполне разумно.

Лайза оглядела собравшихся, напряженно сидевших на своих местах. «Господи, — подумала она, — они словно обсуждают смерть кого-то из семьи, а не будущую свадьбу!» Как их всех угораздило попасть в такой переплет? Меньше всего на свете она хотела видеть именно Чада Локриджа на месте мужа своей младшей сестры! Чарити не любит его, и — Лайза могла поклясться, что права, — Чад не испытывает к Чарити никаких других чувств, кроме дружеской привязанности.

Вчерашним вечером помолвка между ними казалась единственно возможным выходом. Она попыталась отогнать мысли о своих чувствах, но ей это не удалось, потому что где-то в дальнем уголке ее сознания тлел очаг раздражения и боли. Тогда она заставила себя сосредоточиться на этом и в ужасе поняла, что частично ее «благородный» гнев и негодующее косвенное требование, чтобы Чад немедленно спас ситуацию, родились из желания проучить его, преподать ему хороший урок. Но почему, собственно говоря, его нужно наказывать? Слова сами собой пришли ей в голову, и так же сам собою всплыл и ответ: потому что Чад заставил ее чувствовать себя виноватой. И еще — потому что он упорно увивался вокруг Кэролайн Пул.

В гнетущем молчании, казалось, прочно воцарившемся в комнате, она пыталась переварить свое открытие. Как же она могла в попытке залечить свои раны вовлечь двух людей в ситуацию, которая сломает им жизнь? Больше того — почему она испытала такую боль, когда Чад сделал выпад по поводу назойливых знаков внимания Джайлза? Ведь ей же все равно, что у него с этой нелепой мисс Пул! Все равно?

Лайза в отчаянии закрыла глаза, а потом вдруг открыла, чтоб украдкой взглянуть на Чада. Он мило болтал с Чарити и с леди Бернселл. От щедрого полуденного солнца, заливавшего ярким светом комнату сквозь высокие окна, его волнистые каштановые волосы отливали золотом, а глаза озорно искрились смехом.

Да, ей никуда не деться от правды. Ей было совсем не все равно… Чад, возможно, находился на волосок от того, чтобы обручиться с Кэролайн. О Господи! Отогнав эту мысль, Лайза, как на иголку, напоролась на другую: Чад, наверно, думает, что у нее с Джайлзом что-то вроде чувственного притяжения. Или даже больше того… Нет, это просто невыносимо! Как ни крути, получается, что, несмотря на все ее внутренние протесты и защиту, Чад Локридж значит для нее слишком много! У нее перехватило дыхание, и сердце учащенно забилось. Она замерла, боясь дать волю пугавшим ее мыслям. В панике она попыталась загнать их обратно в тот укромный уголок сознания, из которого они вырвались. Лайза насильно сложила свои губы в веселую улыбку и присоединилась к общему разговору. Она повернулась к Чаду.

— Я все хотела спросить вас про вашу шелковую фабрику. Я слышала — она сгорела? — Лайза колебалась мгновение, а потом продолжила с жаром, который поразил и расстроил ее саму: — Мне так жаль, Чад. Боюсь, что для вас это — настоящее бедствие.

— От кого вы узнали об этом? — спросил Чад, и глаза его сузились.

— От кого?.. М-м… ах да… по-моему, от Джайлза… Джайлз обронил вчера вечером на… — она запнулась в нерешительности, рассвирепев на себя за предательский жаркий румянец, заливший ее щеки, — на вечере у Вудкроссов. Что такое? — быстро спросила она, когда Чад слегка нахмурился.

— Ничего особенного, — ответил он задумчиво, — кроме того, что эту новость я узнал только сегодня утром.

— Ох! — рассеянно воскликнула Лайза. — Может, он узнал об этом от друга, приехавшего с севера?

— Да, должно быть, так. Нет, ничего страшного — действительно, начался пожар, но это — вовсе не катастрофа. Пожар потушили. И к тому же она даже не была достроена. Ее спасли — но все равно, я благодарен вам за сочувствие.

Селкирк, как по подсказке чутья, присущего всем хорошим дворецким, вошел в этот момент с шампанским. После изящного тоста Чад спросил Чарити, не хочет ли она прогуляться с ним по Беркли-сквер, и она приняла его предложение с мрачным достоинством.

— Из них получится красивая пара, не так ли? — заметила леди Бернселл, наблюдая из окна, как они шли от дома несколько минут спустя.

Уязвленная в самое сердце, Лайза взглянула матери в лицо.

— Нет, не получится. Они совершенно не подходят друг другу.

— Ты так думаешь? — леди Бернселл замолкла на мгновение, а потом вздохнула. — Да, ты совершенно права, дорогая. Посмотри на них. Он поддразнивает ее, словно она — проказливый ребенок, а она смотрит на него, будто выпрашивает конфетку. Ну и попали мы в ситуацию, — проворчала графиня. — Этот брак сломает Чарити жизнь — или разобьет ее сердце… Одно из двух — или то и другое вместе.

— Ох, мама!

— Я никак не могу понять, — продолжила задумчиво леди Летиция, — почему она сразу же приняла предложение Чада? И почему она держится руками и ногами за идею, что брак с ним вполне ее устроит? Господи! Да ее будет просто невозможно вытащить из этой трудной ситуации, если она сама предпочитает в ней оставаться!

Лайза вздохнула.

— Думаю, это из-за Джона Вэстона.

Летиция быстро обернулась и изумленно взглянула на старшую дочь.

— Вэстона? Ты имеешь в виду того молодого человека, который стремился на каждый вечер, где мы только бывали за последние недели?

— Да. И я не имею основания быть уверенной, Чарити ему симпатизирует — чтобы не сказать большего.

— Господи! Только этого нам не хватало! Хорошенькое дело!

— Вот именно. Абсолютно не подходит.

— Ни капельки!

Обе дамы какое-то время стояли молча, прежде чем Лайза перевела разговор на более безобидные темы. А на другой стороне площади молча, в задумчивости брели Чарити и Чад.

— Чад, — сказала Чарити натянутым голосом. — Я о вчерашнем вечере…

Она умолкла, не зная, как начать разговор. Но Чад ей в этом не помог. Он только вопросительно приподнял брови.

— О вчерашнем вечере, — повторила она. — Я все хотела сказать, как… как я благодарна за ваше предложение. Это спасло меня от… ситуация была кошмарной.

Чад по-прежнему молчал и смотрел на нее с меланхоличной, чуть тронутой весельем улыбкой. Чарити неуверенно продолжила:

— Я имею в виду — я понимаю, что весь переполох и неразбериха… это лишь моя вина. Если бы я не пробралась в библиотеку для… я уверена, мама назвала бы это совершенно предосудительной встречей… для разговора с Джоном…

— Для свидания, так это называют, — перебив ее, лаконично поправил Чад.

Чарити залилась густым румянцем.

— Да, наверно, так называют. Ох, Чад! — воскликнула она, и слезы покатились из ее больших карих глаз. — Я бы отдала все на свете, чтобы изменить тот вечер… чтобы ничего не случилось. Особенно, — воинственная искорка вспыхнула в ее глазах, — те минуты… ну, после того, как Джон стал вести себя так отвратительно. Как он мог подумать?!

Тут Чад смягчился и протянул ей носовой платок.

— А вы не задумывались, как бы вы реагировали, если ситуацию представить наоборот? Что если бы вы вбежали в комнату и обнаружили Джона, растянувшегося на симпатичной барышне с растрепавшимися волосами и задравшейся почти до колен юбкой?

Рот Чарити мгновенно превратился в круглое розовое О.

— Я никогда об этом не думала… Но… если бы у него нашлось объяснение, — продолжила она с жаром, но уже сердито, — если бы он мне сказал…

— И если бы это была девушка, с которой Джон был явно на дружеской ноге… И если бы потом он пролепетал вам что-то вроде истории с летучей мышью?..

— Но ведь это правда! — Чарити энергично вздернула свой маленький носик, словно в подтверждение своих слов. — И, конечно, я бы ему поверила! Я… — тут она вдруг запнулась и несколько секунд молчала, а потом вздохнула. — Да, вы правы, сцена была невообразимо ужасной. Но мне так хочется, чтобы он мне верил, — заключила она с несчастным видом.

— А теперь…

— Да, конечно… а теперь я втянула нас обоих в еще более запутанную историю. Ну почему вы почувствовали себя обязанным сделать мне предложение?!

Чад ответил довольно горестным смешком:

— Слова вылетели у меня раньше, чем я мог осознать, что я говорю. Если честно, я думал, вы откажете мне — да еще и презрительно вскинув голову.

— Так я и должна была сделать. Ох, Чад, вы думаете, я и вправду должна выйти за вас?

При виде ее полного отчаяния Чад подавил смешок и с едва заметной улыбкой на губах заверил, что сделает все, что в его силах, чтобы спасти их от этой катастрофы.

Тремя днями позже, ближе к вечеру, любой обитатель Беркли-сквер, кому пришло бы в тот момент в голову с любопытством взглянуть из-за штор окна, мог наблюдать, как необъятных размеров дорожный экипаж тяжело подкатил к дверям дома, занимаемого Чадом Локриджем. За этим средством передвижения тянулась вереница более мелких и легких колясок, и оттого вся процессия выглядела так, словно какой-то доисторический мамонт решил наведаться в гости вместе со своим потомством.

Можно было видеть, как мистер Локридж появился в дверях парадного входа дома, чтобы лично встретить гостей, и зеваки украдкой глазели из окон и с улицы, сгорая от нетерпения — что же за важная особа снизойдет на землю из экипажа, который на самом деле принадлежал сэру Уилфреду Бэскомбу и его жене.

— Сэр Уилфред! — воскликнул Чад, спеша к ним вниз по ступенькам. — Леди Бэскомб! Мы вас так рано не ждали! Как прошло путешествие?

— Гладко — как по маслу, — ответил сэр Уилфред. Его гигантское телосложение, куполообразная лысая голова и кустистые густые брови придавали ему вид добродушной горы. Его жена, милая пухленькая женщина, довольно и удовлетворенно вздохнула.

— А я уж думала, мы никогда сюда не доберемся. Мне показалось, что мы едем уже лет сто. Ну как ты, мой дорогой мальчик? — спросила она, подставляя ему щеку для поцелуев.

— Очень рад вас видеть, мэм, — ответил он, приглашая их в дом.

Рави Чанд, после галантного обмена приветствиями с гостями хозяина, взял на себя хлопоты по выгрузке их слуг и багажа.

Сэра Уилфреда и его жену немедленно проводили в их комнаты, чтобы они могли смыть с себя дорожную пыль. Позже их усадили в просторной гостиной Чада и подали тонизирующие напитки и миндальный ликер для леди Бэскомб и бренди — для сэра Уилфреда.

Здесь вскоре завязался оживленный разговор, не обошедшийся и без обмена «сплетнями» — о друзьях и знакомых Чада, оставшихся в Индии, и об особах, которых сэру Уилфреду и его жене вскоре предстояло увидеть после их долгого отсутствия в Англии. Наконец сэр Уилфред решился коснуться вещей, которые давно лежали у него на душе тяжелым грузом.

— А теперь скажи мне, — спросил он своим громким голосом, — как там эти слухи, пятнающие твое имя? Ты мне вскользь обронил в письме, но я сейчас хочу знать только одно — они утихли? Я вот что тебе скажу, мой мальчик: мне на них наплевать! Я и слышать ничего такого не хочу! Пусть только попробуют подступиться ко мне эти болтуны!

Чад усмехнулся:

— Не могу вам даже выразить, как я рад и благодарен, что вы так сказали, сэр… а ситуация стала довольно безобидной, я надеюсь.

И он рассказал им о знаках дружеского расположения принца-регента на его вечернем приеме в Карлтон-хаусе.

— Регент так себя вел? — подвижные белые брови констатировали удивление. — И ты сидел рядом с ним за обедом? И он просил твоего совета, да? Должно быть, ты произвел на него неизгладимое впечатление — за время, прошедшее после твоего приезда в Англию. А ведь это было совсем недавно. Отлично, мой мальчик! — обрадовался сэр Уилфред.

Губы Чада дрогнули в кривой улыбке.

— Я просто познакомил его с парочкой типов, раздобывших ему потом изящное кольцо, и еще — обронил комплимент его вкусу по части одежды.

— А-а… — многозначительно протянул сэр Уилфред, давая понять, что этим все сказано.

— Через несколько дней после того, как пошли первые слухи, я заметил его высочеству, что от меня лучше держаться подальше. Но он, напротив, был заинтригован, а когда я ему объяснил, что за этим стоит, он даже обиделся.

— М-м… Да, Принни может выказать изрядную лояльность, когда ему это ничего не стоит.

Чад немного помолчал, прежде чем ответить.

— Я знаю, сейчас стало просто хорошим тоном подшучивать над ним, и я могу допустить, что большую часть времени он ведет себя как большое избалованное дитя. Но этот маленький дружеский жест сыграл для меня важную роль, и я ему благодарен за это.

— Отлично сказано, мой мальчик! — весело рявкнул сэр Уилфред.

— Что им нужно, этим пустомелям? Как будто кто-то поверит их нелепым россказням! — вставила леди Бэскомб, которая даже немного вспылила. — Ну хватит об этом! Расскажи лучше нам, что еще у тебя произошло с тех пор, как мы не виделись.

— О-о, ничего особенного. Кроме того, — добавил он, — что я теперь помолвлен и должен жениться.

— Что?! — почти в один голос воскликнули его гости, и прошло несколько минут, прежде чем их возбужденные восклицания стали членораздельными.

— Но… на ком? — спросила наконец леди Бэскомб.

— Вы увидите ее завтра вечером — потому что дамы Рашлейк пригласили нас на обед. Они живут по соседству.

— Рашлейк? — прогудел сэр Уилфред.

— Ох, мой дорогой мальчик, — всплеснув руками, радостно заворковала леди Бэскомб. — Ты нам не рассказывал, что помирился с леди Элизабет!

Чад густо покраснел.

— Нет…

Он вдруг замолк и словно проглотил комок в горле, мешавший ему говорить.

— Нет. Это леди Чарити согласилась стать моей женой.

— А-ах! — только и смогли выговорить супруги в один голос.

— Но… Чад… — первой пришла в себя леди Бэскомб и ошеломленно спросила: — Сколько лет ребенку… ой, я имела в виду — молодой женщине? Разве она… уже выросла?.. На сколько лет она моложе леди Элизабет?

— Франсис! — предостерегающе одернул ее муж, и тут настала очередь леди Бэскомб покраснеть.

— Вы правы, леди Бэскомб, — ответил Чад с комично-удрученным вздохом. — Она мало чем отличается от ребенка, хотя ей восемнадцать. Недавно исполнилось.

Чад с улыбкой наблюдал, как почти одинаковое выражение плохо скрытого сомнения появилось на лицах его гостей.

— Признаться, — продолжил он, — я надеюсь, что эта помолвка расстроится. То, что я собираюсь рассказать, я могу рассказать только вам. Ведь вы — мои самые дорогие на свете друзья, и я не буду, конечно, морочить вам голову.

Потом он рассказал им про оказию, приключившуюся на празднике муз у Вудкроссов. Его гости терпеливо выслушали про злокозненную мышь, его джентльменство и лихое предложение жениться, чтобы спасти от летального исхода репутацию леди Чарити Рашлейк.

— Как необычно! — ахнула леди Бэскомб.

— И ты впрямь собираешься жениться на малышке? — изумленно спросил сэр Уилфред. — Да она, я думаю, настоящий сорванец!

— Нет, нет, — засмеялся в ответ Чад. — Она славная девчушка, вы сами завтра это увидите.