Удар жнеца (ЛП)

В ответ он мягко покусывает зубами мою нижнюю губу, а потом рычит:

— Обхвати меня ногами.

Обвиваю его ногами, мои ноги скользят, когда я сцепляю их вокруг его бедер. Он сжимает мою задницу еще сильнее и рычит. Так как на мне платье, то ничто не мешает выпуклости, едва сдерживаемой его джинсами, тереться о мое нижнее белье.

— Ох, — я издаю стон и выгибаюсь. Намокли не только мои трусики, но внутри все болит, трепещет от нарастающего желания.

Чейз прижимается ко мне, его бедра толкаются в меня.

Он стонет, в его груди возникает рык. Я выгибаюсь и издаю стон. Если он не остановится, я кончу прямо сейчас, прямо здесь, не снимая одежды.

— Черт, — вдруг ругается он, отрываясь от меня.

Мужчина тяжело дышит, интересно, он так же близок к разрядке, как и я? Мы как два сексуально озабоченных мастурбирующих подростка.

Я вращаю бедрами, хотя он уже перестал двигаться. Я просто сама не могу остановиться. Чейз превратил меня в существо, целиком состоящее из желания.

Он стонет, как будто ему больно, и затем мы двигаемся. Не знаю, как он может ходить, но я чувствую, как пряди волос выбиваются из пучка, трепещут у шеи, ощущаю прохладный воздух на своих пылающих щеках.

Прихожая проносится мимо размытым пятном. Я моргаю и затем падаю.

Чейз бросает меня на матрас, затем отстраняется. Ему приходится убрать мои ноги со своей талии.

Я в недоумении моргаю в полумраке.

— Чейз? — спрашиваю я, голос дрожит. Я сделала что-то не так? Почему он бросил меня?

— Я весь день о тебе думал… — говорит он хриплым голосом.

Я едва не спрашиваю: «Тогда почему ты бросил меня? Ты разочарован во мне?»

Но постепенно глаза начинают привыкать к тусклому свету, и я открываю рот от удивления. Теперь я вижу, как он срывает с себя одежду, обнажая свое испещренное ссадинами, покрытое татуировками тело.

— …о том, как я держал тебя в своих руках.

Он такой большой. Даже при тусклом свете, мой взгляд прикован к огромному члену, освободившемуся из джинсов. Длинный, твердый, он гордо пружинит у его тела.

Он точно хочет моей смерти.

— Я не мог перестать думать о твоей груди, — говорит Чейз, делая шаг ко мне. — Я постоянно вспоминал, какая чертовски сладкая ты на вкус.

Он тянется ко мне, поднимая меня на ноги. Его пальцы танцуют по моим плечам. Могу поспорить, что мои колени ослабевают и подгибаются.

— Ты чертовски приятная на ощупь, — продолжает он.

Я чувствую, как натягивается платье, когда мужчина начинает расстегивать молнию на спине. Бретели на плечах ослабляются, шелковая ткань соскальзывает. Гравитация вступает в свои права, и платье, скользя по моим рукам, падает на пол.

Чейз резко втягивает воздух.

— Ты такая красивая, — рычит он. — Хочешь, чтобы я остановился?

Я качаю головой. В данный момент это все, на что я способна. Я не могу говорить, так как горло слишком сдавлено.

— Хорошо, — произносит он, довольный.

Моя кожа горит. Каждый дюйм моего тела болит. Каждое прикосновение его пальцев — это слабое поддразнивание. Руки Чейза касаются меня, но он держится от меня на расстоянии.

— А ты думала обо мне? — спрашивает он, в этот раз почти неслышно.

Я думала о нем на алгебре. Я не могла сосредоточиться на том, что нам объяснял преподаватель. Я все еще ощущала руки Чейза на своем теле. Его горячий рот, когда он целовал меня. Какими стальными казались его мышцы на спине под моими пальцами. Интересно, какие мускулы будут напрягаться, когда он будет владеть моим телом. Я продолжала представлять себе его упругий зад, двигающийся вверх и вниз, когда он входил в меня глубже.

— Да, — шепчу я, внезапно обретая голос.

Он водит руками по моей спине, затем я ощущаю, как дрожащими пальцами он расправляется с застежкой бюстгальтера.

Я не успеваю оглянуться, как он присоединяется к платью на полу.

Руками Чейз накрывает мою грудь, обхватывая. Он крепко сжимает их, а я осознаю, насколько грубые и мозолистые у него руки. Их кожа слегка царапает мои соски. Я стону, выгибаясь в его руках, а мои соски напрягаются, превращаясь в маленькие твердые горошинки.

— Я весь день умирал от желания прикоснуться к ним руками.

Чейз подталкивает меня, пока я не оказываюсь на спине. Затем он, нависая надо мной, наклоняет голову и зарывается лицом мне в шею. Я дрожу, когда чувствую его горячее дыхание.

Его руки массируют мою грудь, пока она не становится невероятно чувствительной. С моих губ срываются короткие, полные желания звуки. Я извиваюсь на кровати. Чейз склоняет голову ниже.

— Я должен попробовать тебя на вкус, — стонет он.

Я обвиваю руками его за шею и держусь за него, когда его рот накрывает мою грудь. Он отодвигается от меня и в то же время разжимает крепкую хватку моих рук. Я едва не кончаю с криком на кровати.

Его рот такой влажный, такой теплый, что внутри меня все тает.

Чейз издает голодные звуки, посасывая мою плоть. Его язык быстро двигается взад и вперед.

— О, боже мой, — начинаю я кричать.

Чейз издает стон желания, проскальзывает языком мне в рот.

Сильное давление заполняет мой живот. Я не могу перестать извиваться, двигаться. Ногти впиваются в его плечи, и его поцелуй становится еще настойчивей. Я чувствую внезапную легкую боль, затем понимаю, что он просто меня ущипнул.

Он не отрывает руки от моего тела, Чейз не прекращает прикасаться ко мне.

Его блуждающие пальцы спускаются вниз, скользя и исследуя каждый дюйм моего трепещущего тела. Он хватает мои трусики и срывает их с меня. Я слышу, как ткань рвется, и чувствую, как она соскальзывает по моим ногам.

Даже воздух как ледяной укус действует на мою намокшую киску.

Чейз времени зря не теряет, скользя пальцами по гладким изгибам. Они такие сильные и крупные, что все, о чем я могу думать, — это как хорошо было бы, если бы они оказались внутри меня, двигались внутри меня. Прикосновения к безумно чувствительному месту гарантированно снесут мне крышу. Я могу только представить, что бы я чувствовала, если бы он дотронулся до меня там прямо сейчас.

Напряжение продолжает нарастать. Моя грудь вздымается, когда воздух начинает тяжелеть, дышать становится все труднее.

Чейз отпускает мой сосок с причмокивающим звуком и поднимается.

— Черт, ты вся мокрая.

Я ерзаю на кровати. Все внутри пульсирует от боли. Он меня убивает. Я в буквальном смысле слова умру, если он сейчас же не окажется во мне. Мои нервы на пределе. Каждая клеточка тела кричит от желания.

— Чейз, мне нужно, чтобы ты был внутри меня. Пожалуйста, трахни меня, — я со стоном приподнимаю бедра. — Пожалуйста.

Его пальцы медлят. Я слышу, как мужчина резко втягивает воздух. Затем он двигается, его тело плавно скользит по моему, и он устраивается между коленей.

— Черт, детка, тебе не нужно просить.

Одной рукой он касается моей щеки, нежно поглаживая ее, в то время как другую вытягивает надо мной. Наверное, в какой-то момент он бросает на кровать презерватив. Я замечаю блеск упаковки, затем вижу, как Чейз разрывает ее зубами.

Не думаю, что когда-либо в своей жизни я чувствовала такое возбуждение. Что-то должно произойти, прямо сейчас. Трепет распространяется, быстро двигаясь к моим бедрам. Если мы как можно скорее ничего не сделаем, пульсирующая боль полностью сведет меня с ума.

Я протягиваю руку, вырывая презерватив у него из рук, со словами:

— Позволь мне.

Наши взгляды встречаются, и на мгновение мне кажется, что он хочет остановить меня. Но затем Чейз кивает, и я вижу, как мышцы на его шее напрягаются, когда я пальцами обхватываю основание его твердого члена.

Я испытываю огромное удовольствие, наблюдая, как мужчина закрывает глаза, зажмуриваясь, словно испытывает боль. Он стонет, наклоняя голову вперед, когда я разворачиваю презерватив, надевая его на твердый длинный ствол. Как только я достигаю его основания, то начинаю поглаживать рукой вверх к кончику.

Чейз снова поднимает голову. Он хватает обе мои руки, чтобы остановить меня. Мужчина поднимает их вверх и заводит мне за голову, прижимая к кровати.

— Последний шанс отступить, Эйвери, — предупреждает он меня.

Я не могу отступить. Я бы прямо сейчас сделала все, о чем бы он ни попросил, я схожу с ума от желания.

Я резким движением поднимаю бедра вверх, пока наши глаза не встречаются. Теперь я становлюсь смелее, безрассуднее.

— Сделай это, — говорю я ему. — Ты сказал, мне не нужно просить.

Я чувствую легкий толчок, головка его члена скользит по моей киске. Какое-то дикое выражение возникает на его лице.

Он смотрит на меня, будто хочет сделать мне больно.

У меня перехватывает дыхание. Мои легкие больше не работают. Ожидание будет моей смертью.

Его пальцы сильно сжимают мои запястья. Он наклоняет голову, как будто собирается напасть на меня.

Затем одним резким движением он заполняет меня, пронзая меня своим внушительным членом.

Я абсолютно уверена, что у меня закатились глаза. Не думаю, что когда-либо чувствовала себя настолько заполненной. Чейз заполнил мою киску, каждый дюйм внутри меня. Кажется, вместись он весь, мое тело окажется под угрозой разойтись по швам.

Но просто иметь его внутри себя недостаточно. Хотя ему удается полностью заполнить меня, расширить мою киску так, чтобы он мог вместиться, мое тело хочет большего. Оно требует продолжения.

Стенки моего влагалища сжимаются вокруг его члена.

— Черт побери, ты такая узкая, — сквозь зубы ворчит он.

«Черт побери», — хочется сказать ему, — «Это ты такой большой».

Он отодвигается, его член почти выскальзывает из меня.

— Нет, — жалобно хнычу я, обретая дар речи. — Не уходи.

Он внезапно подается вперед, снова наполняя меня интенсивным удовольствием.

— Ни за что, — рычит он.

Я теряю чувство реальности. Чейз так жестко трахает меня, в какой-то момент я абсолютно убеждена, что он собирается вдавить меня в матрас. Давление растет до тех пор, пока не начинает казаться, как будто каждая частичка меня увеличивается в размерах.

Мое тело извивается. Кровать кипит. Но Чейз все не останавливается, не сбавляет ритм.

Я единственная, кто колеблется. Единственная, кто не в своем уме от желания и нехватки воздуха.

— Чейз, — повторяю я снова и снова.

Кажется, это его только подстегивает, но, так или иначе, он проникает в меня все глубже и глубже.

Моя голова откидывается то назад, то вперед. Наши бедра сталкиваются. Кости ударяются друг о друга. Он так глубоко во мне, что я чувствую, как его яйца шлепаются по моей заднице, в то время как основание члена задевает мой клитор.

Вот и все. Я больше не могу. Последние нити моего контроля рвутся, и я издаю хриплый крик, и мои бедра безудержно трясутся, когда я взрываюсь от оргазма.

Влажные волны освобождения накатывают на меня. Их так много, и они такие интенсивные, что, кажется, льются через край.

— Черт, Эйвери, — задыхаясь, говорит Чейз.

Он двигает бедрами, все еще находясь глубоко во мне. Я смутно осознаю, что он ускоряется и дрожит от собственного освобождения. Понимаю, что сама судорожно сжимаю его.

Кажется, мой оргазм длится бесконечно.

— Черт, черт, черт, — Чейз продолжает стонать, извергая свою теплую сперму в меня, пока совершенно не выбивается из сил.

Его пальцы расслабляются и отпускают мои запястья, когда его тело опускается на меня сверху. Я немедленно тянусь к нему и обвиваю его руками.

Я издаю последний стон, и мужчина опускается на меня всем своим весом, вдавливая в матрас.

Чейз зарывается лицом в мои волосы, и мы просто лежим, пытаясь отдышаться. Вернуться в реальность.

В конце концов, я погружаюсь в сон, чувствуя, как он прижимается носом к моей шее.

Глава 8

Чейз

Ладно, не уверен, что произошло сначала: ее оргазм вызвал мой или наоборот?

Я стараюсь не вдавить Эйвери своим весом в матрас, хотя сам ощущаю себя почти невесомым. С огромным желанием остаться внутри нее как можно дольше, я задерживаюсь на пару секунд в ней, пока её киска не прекращает пульсировать, медленно выпуская меня.

Как только я освобождаюсь, я откатываюсь и ложусь на спину. Протягивая руку, я рывком снимаю презерватив. Черт, даже после сегодняшней мастурбации он настолько наполнен, что, кажется, вот-вот лопнет. Завязав презерватив узлом, я выбрасываю его в мусорную корзину рядом с е прикроватным столиком.

Я укрываю нас простыней, когда девушка сворачивается клубочком рядом со мной. Её рука покоиться на моей груди. Я смотрю на нее и, боже мой, как же я хочу начать все с самого начала, с поцелуев.

Ее поцелуй почти как идеальный секс. Мой член становиться твердым только от мысли о ее губах на моих. Я борюсь с искушением разбудить Эйвери и посмотреть, готова ли она ко второму раунду.

Но громкое урчание моего живота путает все планы. Вероятно, мне следует позаботиться о еде для нас обоих.

Эйвери издает едва слышный хныкающий звук, когда я отодвигаюсь от неё и встаю с постели. Боже мой, от одного взгляда на её сексуальное тело, частично скрытое белой льняной простыней, я снова напряжен.

Любуюсь её гладкой кожей и черными волосами, когда она удобно устраивается на боку. Девушка выглядит такой безумно красивой и совершенно непохожей на тех, к которым меня обычно тянет. Я улыбаюсь, глядя на неё, и затем отворачиваюсь, удостоверившись, что вид её, распростертой вот так на кровати, навсегда остается в моей памяти.

Эйвери абсолютно не похожа на девушек, за которыми я обычно приударяю. Она отличается не только характером, но и внешностью. Черт возьми, даже там, где я обычно цепляю девушек, таких нет. Она явно девушка не моего круга.

Я не уверен, что именно в ней распаляет меня. По внешности она самая сексуальная женщина, которую я когда-либо видел или прикасался, но я всё равно не могу понять, почему меня так неудержимо влечет к ней.

Я не хвастаюсь, когда говорю, что встречался со многими моделями, мне известен их образ жизни. Я привык цеплять женщин из более состоятельного окружения. Осматриваю кухню Эйвери, она небольшая, но уютная. Судя по безделушкам, девушка старается сделать её как можно уютней, но в этом направлении ещё работать и работать.

— Черт, — бормочу я, заглядывая в морозильник, а затем и в холодильник.

Я вижу бутылку кетчупа. И всё. У неё есть бутылка кетчупа, несколько пакетиков плавленого сыра и два пакета лапши по-романски (Прим. Лапша по-романски — блюдо итальянской кухни со специальным соусом, в данном случае — дешевый полуфабрикат).

Не так уж и много, если только я не хочу попробовать кошачьего корма. «Совершенно ясно, что, забывая о себе, она кормит этот маленький комочек шерсти», — думаю я, протягивая руку и позволяя Себастьяну потереться щекой о мою руку. Этот пройдоха дружелюбный.

— Пицца так пицца, — бормочу я, на цыпочках прокрадываясь в её комнату и хватая с пола джинсы.

Не знаю, куда делось мое нижнее белье и рубашка, поэтому натягиваю штаны прямо на голое тело, без белья. Я хватаю свой сотовый и выискиваю ближайшую пиццерию в этом районе города, быстро делаю заказ пиццы с пеперони (Прим. Пепперони (англ. pepperoni) — острая разновидность салями итало-американского происхождения) и ещё ассорти. Я не знаю, что она любит, так как во всей кухне практически нет еды.

«Что я здесь делаю? Она так далека от привычного моего круга общения».

Я направляюсь в гостиную, чтобы включить телевизор, но это занимает не больше минуты, так как квартирка действительно маленькая. Вместо привычной плазмы, я вижу там только древний телевизор на подставке и ни следа пульта. Нет пульта. Просто здорово. И диванчик выглядит так, будто на него кого-то стошнило.

Единственная вещь, которая более-менее была сделана в этом веке, — это маленькое черное стерео, забытое в углу. По крайней мере, там есть базовая станция для телефона. Эйвери и вправду не такая, как все.

— Не такая, как все, — бормочу я себе под нос.

Сидя на ее диванчике, я не могу сдержать улыбку. В голове возникает перечень всего того, чем она отличается от других, и этот список получается довольно странным. Она не блондинка. Не миниатюрная и не голубоглазая. Я привык мутить именно за грудастыми блондинками с тонкой талией. И обычно я даже не смотрю на задницы, но Эйвери... Боже мой, она заставляет меня быть маниакальным фанатом буферов и задниц, и эти ноги, черт бы их побрал, эти её ноги... Они мускулистые, но в то же время сексуальные и чертовски длинные. Еще эта ее копна волос, длинных черных красивых локонов. Её зеленые глаза пристально смотрят в мои с интересом, которого обычно я не вижу у других женщин. А ведь знаком я с ней меньше суток. Раньше меня ни к одной женщине не тянуло так, как к Эйвери. Она заставляет меня чувствовать себя диким, я очень хочу, чтобы она была моей… я наотрез отказываюсь делить её с кем-то ещё.

Домофон в её квартире звонит, примерно, через полчаса после того, как я заказал пиццу, и как только я открываю дверь, то слышу шорох в спальне. Закрывая входную дверь, я заглядываю в небольшой коридор и вижу стоящую там Эйвери, завернувшуюся в простыню. Она выглядит так, будто только что у нее был бурный секс.

— Я заказал нам пиццу, — говорю я, направляясь к кухонному столу.

Я наблюдаю, как девушка подходит к шкафчику и достает пару тарелок. Ее тело плотно закутано в белую простыню, и я считаю невероятным, что она заставляет меня думать о простынях, как о чем-то сексуальном.

— Спасибо, — говорит она тихо, нерешительно подходя к столу.

Возможно, это из-за того, что я вторгся в ее личное пространство, или, возможно, она чувствует себя неловко, что я здесь.

— Эйвери, ты в порядке? — проклятие, даже от её имени, произнесенного вслух, у меня все внутри теплеет. Черт побери, что со мной происходит?

Она кивает головой и садится напротив меня, сильнее затягивая простыню так, чтобы её грудь была прикрыта.

— Да, прости, — извиняется она. — Я всё ещё не отошла ото сна. Что ты там для нас заказал?

Я открываю коробки и достаю по куску из каждой.

— Я не знал, что ты любишь, поэтому заказал одну только с пеперони и одну ассорти.

Я улыбаюсь, когда улыбается она.

Эйвери заправляет длинную выбившуюся прядь волос за ухо и говорит:

— Я люблю пиццу, правда. Любую.

— Я тоже.

Мы съедаем только по куску, когда она случайно капает соусом от пиццы себе на грудь и смахивает ее пальцем, чтобы затем слизнуть ее розовым языком... Черт, я же не каменный, мой член незамедлительно становится твердым.

Я опускаюсь перед ней на колени, отодвигая от стола мешающий мне стул. Эйвери в шоке широко распахивает глаза, когда я наклоняюсь к ней и крепко целую в губы.

Моя голова ныряет между ее бедер, и я поднимаю простыню, обнажая ее маленькую киску.

Я же не могу просто сразу погрузиться в нее, когда ее внутренняя часть бедра словно умоляет, чтобы ее коснулись языком, что я и делаю. Я слегка покусываю ее половые губки, при этом глядя на нее. Спешить я не хочу. Я хочу сделать все возможное, чтобы испортить её на всю оставшуюся жизнь, чтобы она забыла о других и принадлежала только мне.

— Боже мой, — стонет Эйвери, когда я провожу языком по внутренней стороне бедра, и раздвигает ноги ещё шире.

Я медленно продвигаюсь вверх, к ее влагалищу. Я почти чувствую жар, исходящий от него. Эти влажные губки просят, чтобы их коснулись языком и пососали. Я облизываю одну сторону, затем другую, как раз около ее узкого маленького отверстия. Затем я пробую ее на вкус.

Она в точности такая, как я и думал, — необыкновенно вкусная.

Погрузившись в нее языком, я едва сдерживаюсь, чтобы не кончить самому, до того, как кончит она. Чувствую, как дрожит её тело, когда я закидываю её ноги себе на плечи. Я не собираюсь останавливаться, пока она не попросит, хотя, возможно, я просто проигнорирую её просьбу, потому что хочу увидеть, как она кончает.

Я пожираю её, пока её тело не сотрясается от оргазма, затем она резко отталкивает меня от себя.

Ее волосы влажные от пота, а глаза страстные от желания.

— Пожалуйста, отнеси меня в постель, Чейз, — просит она, часто и тяжело дыша.

Я поднимаю ее на руки и несу в кровать. Устраивая девушку на постели, я осторожно раздвигаю ее ноги и медленно опускаюсь между ними. Мой пульсирующий член устремляется вперед. Я думал, что трудно было тогда, раньше, но теперь мне по-настоящему почти больно. Лишь от одной возможности доводить ее до такого оргазма, мой член истекает предсеменем, которое капает на ее простыни.

Я тянусь к своим брюкам и достаю еще один презерватив. Последний. Я даже не был уверен, что сегодня ночью что-то произойдет, сейчас я просто надеюсь, что принес достаточно. Я быстро натягиваю презерватив.

Войдя в её изнемогающее от желания лоно, я издаю стон вместе с ней, полностью заполняя её. Я медленно вхожу и выхожу, каждое движение подобно моменту блаженства. Я почти кончаю, когда чувствую, что её плоть пульсирует и сжимает меня.

Она кричит, и я всем весом опускаюсь на неё после нескольких долгих толчков. Я хочу чувствовать, как её груди касаются моей груди. Черт возьми, с этим ничто не сравнится. Руками она медленно рисует круги по моей спине, затем Эйвери приподнимает свои сексуальные бедра навстречу моим.

Ускоряя темп, я проникаю глубже, когда её руки опускаются к моей заднице, ногти впиваются в мою плоть, когда девушка притягивает меня к себе всё сильнее. Она обвивает меня ногами. Я глубоко погружаюсь между ее ног, когда чувствую, как теплая сперма быстро выстреливает внутри неё. Каждый толчок вглубь вызывает следующий выплеск.

— Черт! — восклицаю я, преодолевая преграду из мышц, и продолжаю глубже проникать в её стонущее тело.

Она дотягивается до моего плеча и кусает его, коротко вскрикивая. Кончив, Эйвери откидывается назад на кровати. Я медленно опускаюсь на бок и притягиваю её к себе.

Вновь стягиваю презерватив и завязываю в узел, затем ищу корзину и забрасываю его туда.

— Боже, — выдыхаю я. — Твое тело будто создано для меня.

— Я никогда не чувствовала себя настолько полностью удовлетворенной или совершенно измотанной, — стонет она мне в грудь.

После того, как я укрываю нас простыней, Эйвери крепко прижимается ко мне.

— Не думаю, что смогу пошевелиться в ближайшее время, это было потрясающе, — говорю я и целую ее в макушку.

Затем я засыпаю, держа её в объятиях, и сплю как убитый.

Глава 9

Эйвери

У меня все болит, но это приятная боль.

Бедра болят, и в горле неприятное ощущение. Думаю, вчера я немного перестаралась с Чейзом. Явно слишком увлеклась. Но это того стоило, очень даже стоило. Я чувствую себя абсолютно удовлетворенной.

Я бы даже из постели не стала вылезать, если бы не мой мочевой пузырь.

Я пытаюсь перевернуться, но меня не отпускает тяжелый вес чужого тела. Я изворачиваюсь, но это чье-то тело, наоборот, наваливается только сильнее. Я украдкой бросаю взгляд: Чейз всё ещё здесь.

Парень беспробудно спит в моей постели, обняв меня одной рукой. Должно быть, он крепко спит, его губы расслаблены, так что немного слюны сверкает в уголке его рта. Он тихо храпит.

Я пытаюсь убрать с себя его руку, но та будто сделана из свинца, её не сдвинешь. Чейз стонет, немного сдвинувшись с места, поэтому я легонько толкаю его. Он хватает меня за бедро и притягивает к себе.

— Чейз? — зову я, когда он своим телом подминает под себя мой зад.

Я думаю, этим утром он счастлив меня видеть.

— Ммм? — бормочет парень, уткнувшись мне в шею.

— Мне нужно встать, — с сожалением говорю я.

— Так быстро? — спрашивает он, и я чувствую, как его утренний стояк упирается мне в бедро.

Я, на самом деле, подумываю о том, чтобы не двигаться с места и остаться в кровати с ним, но, в конце концов, решаю, что рисковать не стоит.

— Да, прости, — извиняюсь я. — Я с двух лет не писаюсь в кровать. У меня сейчас счастливая полоса.

Чейз хмыкает, я чувствую на себе его горячее дыхание.

Прямо сейчас что-то теплое плохой знак. Я издаю стон, и он убирает руки от меня. Я выпрыгиваю из постели и мчусь в ванную. И как раз вовремя.

Сделав свое дело, я чищу зубы, затем осматриваю себя в зеркале. Глаза блестят, а я редко выгляжу по-настоящему прилично по утрам.

Кажется, секс с Чейзом оказывает на меня хорошее влияние.

На голове беспорядок, но в отличие от волос, кожа сияет и темные круги, которые обычно появляются под глазами, когда я просыпаюсь по утрам, исчезли. Я не чувствую усталости или потребности в кофе. Даже наоборот, я готова к новому дню во всеоружии.

Мне нужно сделать всего пару вещей. На бегу я провожу щеткой по волосам, пытаясь расчесать спутанные волосы, где раньше был пучок. Затем я запрыгиваю под душ и быстро моюсь.

Я вхожу из душа, обернувшись в одно полотенце и с другим на голове. Я мельком осматриваю гостиную, но, кажется, Чейза там нет. Я тихо крадусь к своей спальне.

Ленивый бездельник всё ещё в постели.

— Ммм, пахнет вкусно, — говорит он хрипло и переворачивается.

Он по-прежнему обнажен. Белая простыня соскальзывает с его бедра, показав на одно мгновение треугольник волос прямо над его пахом.

Я закусываю губу, и его глаза сверкают. Кажется, даже после проведенной вместе бурной ночи между нами всё ещё невероятное влечение. Я была с ним дважды. Неужели этого недостаточно?

Я чувствую, как взгляд Чейза обжигает мне спину, преследуя меня, пока я собираю свою одежду по комнате. Я мчусь назад в ванную, чувствуя себя чересчур смущенной в присутствии человека, руки которого всю ночь напролет касались моего тела, и одеваюсь там. Я просто не могу заставить себя стоять перед ним средь бела дня обнаженной.

Все это кажется таким уязвимым, таким реальным.

— Эйвери? — зовет Чейз, стуча в дверь ванной. Я так удивлена, что подпрыгиваю на месте.

— Да? — спрашиваю я и открываю дверь.

Он стоит там, и на нем только черные боксеры. Я пялюсь на его грудь, и мой взгляд сам собой скользит вниз. Чейз откашливается, и я резко поднимаю глаза.

Он ухмыляется и самодовольно спрашивает:

— Нравится?

Такой самоуверенный. Наверное, мои щеки заливает румянец, потому что мне, честное слово, нравится то, что я вижу, когда смотрю на него, но я закатываю глаза, будто не под впечатлением.

— Тебе что-то нужно? — спрашиваю я.

Его ухмылка переходит в улыбку, как будто он не поддается на этот обман.

— Ты закончила с ванной?

Я киваю, и он отходит в сторону, пропуская меня. Я проскальзываю мимо него и направляюсь на кухню. Себастьян громко мяукает, вышагивая перед шкафом.

Позаботившись о коте, я достаю из холодильника остатки пиццы на завтрак. Я жую кусок холодной пиццы с пеперони. Пока я ем, из ванной внезапно появляется Чейз и затем исчезает в спальне. Я не знаю, как относиться к тому, что он ходит по моей квартире, словно он тут хозяин.

Чейз у меня не первый мужчина, но первый, кто у меня недавно, и совершенно точно первый, кто по-настоящему здесь застрял. Я встречалась с несколькими парнями в старшей школе, но мы обычно занимались быстрым сексом у них в комнате или на заднем сидении машины, в любом месте, где нас не могли застукать. Я думаю, в итоге все они оказались слабаками, запуганными Итаном. Если они не смогли вытерпеть моего лучшего друга, тогда, в любом случае, я не хотела, чтобы они находились рядом.

Но с Чейзом все по-другому. Я никогда так не хотела парня, как хочу его. То, что чувствую к нему, я никогда не чувствовала ни к одному парню. Чейз уже захватил мой разум и поселился в моих мыслях. Каким-то образом внутри меня возникают все эти чувства, с которыми я не могу бороться. И это начинает пугать меня до смерти, потому что я только-только начала узнавать его за эти короткие сорок восемь часов.

Между нами был дикий секс, и я не жалею об этом ни на секунду. Если бы я могла заниматься им все время, я бы только это и делала.

Но что я знаю о Чейзе? Кто он? Какой он? Где он живет? Всё, что я о нем знаю, это то, что, кажется, ему на самом деле нравится избивать людей, зарабатывая себе этим на жизнь. И у него классный зад. И большой член. Определенно, два больших плюса, но мне нужно знать больше. Кто Чейз на самом деле и что ему нужно от меня?

Чейз появляется из спальни, на нем рубашка поло и джинсы, которые были на нем прошлой ночью.

— Привет, — говорит он, заходя на кухню и хватая кусок пиццы. Он откусывает большой кусок и проглатывает.

— Привет, — отвечаю я. Мы стоим у меня на кухне, едим холодную пиццу и просто смотрим друг на друга.

Когда Чейз расправляется со своим куском, он достает телефон и проверяет его.

— Что собираешься сегодня делать?

— Мне нужно подготовиться к занятиям, после обеда у меня пары, — я отвечаю, прежде чем запихиваю в рот следующий кусок пиццы. Я проглатываю пиццу и вспоминаю: — О, и еще я должна встретиться с Итаном.

Глаза Чейза резко отрываются от телефона, и он одаривает меня мрачным взглядом.

— Что? Почему ты тратишь на этого кретина свое время?

Черт. Ситуация быстро становиться неловкой.

— Ммм, — отвечаю я и бросаю то, что осталось от пиццы, скрещивая руки на груди. — Потому что я сказала ему, что сделаю это. Разве ты не был здесь, когда я говорила это?

Чейз кивает, и его подбородок решительно вздергивается.

— Тебе следовало бы отшить его. После того, что он сделал, ты не должна разговаривать с ним.

Я вздыхаю. Если честно, если бы я могла дать Итану отворот поворот, я бы сделала это. Но всё не так просто.

— Ему нужно дать шанс извиниться передо мной. И что-то нужно решить с работой. Мне нужно найти другую работу. Я не знаю. Мне нужно поговорить с ним и всё выяснить.

Здесь очень сложно с работой, особенно для людей без опыта, таких, как я, которые ещё и учатся и могут работать только в определенные часы. Я бы лучше держалась этой работы, потому что её удобно совмещать с учебой, и мне не приходится жить на улице и не доедать. Но если мне нужно будет искать другую работу, следует сделать это как можно быстрее. Аренда сама себя не оплатит, и я абсолютно уверена, что Себастьян не будет в восторге, если ему придется делиться со мной своей едой.

По мрачному выражению лица Чейза я могу сказать, что ему не нравится причина, по которой я должна встретиться с Итаном. И я, правда, не могу его винить. Он видел, что Итан сделал со мной, и чуть не попал в тюрьму, заступившись за меня. Но что он может сделать?

Должно быть, он думает о том же, потому что его рот до сих пор открыт, будто он хочет что-то сказать. Возможно, он хочет сказать, что не против того, чтобы я встречалась с Итаном, но если Чейз попробует указывать мне, я выставлю его вон из моей квартиры.

Если Чейз хочет быть со мной, ему придется принять, что Итан и я друзья. Но прямо сейчас чувства слишком новые. Возможно, спустя какое-то время нам удастся поладить.

— Просто встреться с ним в общественном месте, — наконец неохотно говорит Чейз. — Я ему не доверяю. Хочешь, чтобы я пошел с тобой?

— Нет, — говорю я незамедлительно. Плохая идея. — Тебе точно не следует идти со мной.

Я могу лишь представить, как Итан отреагирует, если я появлюсь с Чейзом в качестве защиты. Я не хочу начинать войну.

— Я и планирую встретиться с ним где-нибудь на публике, там, где много свидетелей.

Чейз продолжает смотреть расстроено, и мне плохо от того, что я причина этому. Я не хотела бы поднимать эту тему сейчас. Не хочу, чтобы то, что произошло между нами, закончилось на грустной ноте, не важно, насколько это неловко.

Я захожу за стойку и нерешительно вторгаюсь в его личное пространство. Мне не следует быть такой нерешительной, потому что он сразу же протягивает ко мне руку и притягивает к себе.

— У меня была действительно прекрасная ночь, — говорю я тихим голосом и чувствую, что снова заливаюсь румянцем от смущения как глупая школьница.

Чейз вздыхает и наклоняется, прижимаясь ко мне лбом. Это очень приятно, пока его руки не скользят вниз к моему заду.

— У меня тоже.

— Можно я позвоню тебе, когда закончу со всеми делами сегодня вечером?

— Да, — говорит Чейз и сильно сжимает мою попу.

В конечном счете, мы целуемся, практически срывая друг с друга одежду. Каким-то образом, мы находим в себе силы оторваться друг от друга, прежде чем все зайдет слишком далеко.

Это безумие, как легко и быстро ему удается меня завести. Я провожаю его до двери с улыбкой и обещаю позвонить, как только освобожусь.

Я возвращаюсь в комнату и хватаю книги, полная решимости подготовиться к занятиям. Вся моя квартира пахнет сексом. Сексом и Чейзом. А это, черт возьми, слишком отвлекает. В итоге я решаю поехать на занятия, надеясь позаниматься в библиотеке.

Глава 10

Эйвери

Я пыталась заниматься, честно пыталась, но слова в учебнике постоянно расплывались, не поддаваясь пониманию. И если я не думала о Чейзе и всех тех вещах, которые он делал с моим телом, то я боялась разговора с Итаном. Я просто не могла одержать верх.

Занятие по основам детского развития было не лучше. В этот раз я сидела позади и отключилась до самого конца занятия, пока мой преподаватель не упомянул оплачиваемую стажировку. Я практически вылетела из-за стола и растолкала своих однокурсников с дороги, чтобы заполучить заявление.

Если бы мне удалось получить стажировку, оплачиваемую должность, выполняя административную работу в местном молодежном приюте, это решило бы мою проблему с работой на Итана. Опыт работы и дополнительные деньги тоже были бы кстати.

Я заполняю заявление и отдаю его преподавателю, затем направляюсь к выходу.

Как только я оказываюсь за дверью, я достаю телефон. На ходу пялюсь на экран.

Забавно. Номер Чейза в списке как раз над номером Итана. Мой палец зависает над именем Чейза. Интересно, что он сейчас делает. Чем он занимается, когда не избивает кого-нибудь до полусмерти? Хмм.

Теперь Итан хорошо знает мой график. Иногда после занятий мы встречаемся перед работой и обедаем или просто общаемся. Поэтому совсем неудивительно, что как раз перед тем, как я листаю вниз список и нажимаю на его имя, мой телефон начинает звонить.

— Привет, — говорю я, поднося телефон к уху, пока иду через двойные двери здания и выхожу во двор.

— Закончились занятия? — спрашивает Итан.

— Ты же знаешь, что да.

— Отлично. Я как раз за углом.

Я быстро оглядываюсь и осматриваю обочины, все лавочки и кусты. Разумеется, красный мини кадиллак Итана выруливает из-за угла от парков. Дверь с пассажирской стороны распахивается, и Итан перегибается через сидение, махая мне.

Я отключаю телефон, вздыхаю и засовываю его в карман. Теперь этого не избежать.

— Привет, — говорю я, снимая рюкзак с плеча и садясь в машину.

Я закрываю дверь, затем бросаю рюкзак на пол. Как только застегиваю ремень, делаю глубокий вдох.

Я уже так много раз это делала, это кажется таким обычным, таким комфортным. Как будто обуваешь старые туфли. Возможно, это была ошибка. Возможно, я не должна была испытывать чувство, что должна сесть в машину, потому что такое уже бывало. Мне следовало потребовать у Итана встретиться где-нибудь позже.

Не хочу давать понять Итану, что между нами все по-прежнему.

— Привет, — улыбается мне Итан, как будто все в порядке, будто ничего не изменилось. Он заводит мотор, и мы трогаемся с места. — Как занятия?

Если честно, понятия не имею, как там мои занятия. Я была слишком занята мыслями о другом. Я пожимаю плечами:

— Занятия как занятия.

Итан кивает, будто понимает. Не уверена, был ли он хоть раз в колледже. С тех пор, как Итан закончил школу, он работает региональным менеджером в «Глайерз Электроникс». Он уже признался мне, что он региональный менеджер только номинально. У него и правда было очень мало работы. Для него это просто место, чтобы заполнить свое время пока он не унаследует весь бизнес от отца.

Между нами повисает напряженное молчание. Я не знаю, что сказать. Я чувствую себя неловко, пытаясь поднять тему того, что здесь произошло, уединившись с ним в машине. Если я снова разозлю его, что, учитывая, как сильно он изменился, я не стала бы исключать, вокруг никого не будет, чтобы мне помочь.

Поэтому я сжимаю губы и пялюсь в окно, решив, что лучше вообще ничего не говорить. Я наслаждаюсь, наблюдая знакомый пейзаж, проносящийся мимо, пока он везет на обед в наше обычное место.

По крайней мере, он не давит на меня и не везет меня назад к себе домой.

Как только мы останавливаемся у бургерной Брайана, Итан бросает машину в парке, выпрыгивая из нее. Я хватаю свой рюкзак, который в любое другое время я просто оставила бы на полу, и выхожу из машины.

Итан хмурится, когда я закидываю рюкзак на плечо, но все еще ничего не говорю, пока мы идем в ресторан. Мы находим нашу обычную кабинку в конце зала. Появляется официантка, и Итан заказывает как обычно.

Я плюхаюсь на стул и просто позволяю ему это сделать. Все это кажется слишком запутанным.

Но только до тех пор, пока официантка не ставит нашу колу на стол и не исчезает, только тогда Итан, наконец, говорит:

— Послушай, Эйвери, мне, правда, жаль, что все так случилось.

Я только смотрю на него. Неужели он надеется, что я его прощу? Учитывая, какими же нежными стали его светло-голубые глаза, у меня вроде как складывается впечатление, что именно на это он и надеется.

Когда я ничего не говорю, Итан нервно облизывает губы и продолжает: - Мне не следовало толкать тебя на стену.

Я киваю головой в знак согласия.

— Да, не следовало.

— Я чувствую себя дерьмово, — признается он. — Ты этого не заслужила.

— Нет, не заслужила.

Внезапно в голове возникает голос Чейза. Ни один мужчина никогда не позволит себе ударить женщину.

— Не знаю, что на меня нашло. Раньше я никогда не проигрывал, — хмурится Итан. — Я вышел из себя.

Если бы не были друзьями так долго, я бы просто умыла руки в случае с Итаном и списала бы его со счетов как полного придурка. Но я подумала, что учитывая все, что он для меня сделал, я должна ему хотя бы шанс извиниться передо мной. Раньше он никогда меня не бил, раньше он никогда не был таким агрессивным. Я хочу поверить ему на слово.

Мы столько времени друзья, столько времени он единственный человек, который заботится обо мне.

— Ты обвинил меня в свое неудаче, — говорю я, помешивая соломинкой колу. — Ты не только меня толкнул, ты насильно меня поцеловал и сказал, что я тебе должна.

Итан морщится, будто я дала ему пощечину или еще что-то вроде того, и спокойно говорит:

— Я был не в себе.

Я вздыхаю, откидываюсь назад и скрещиваю руки на груди.

— Считаешь, я у тебя в долгу? Ты считал так все это время? — я делаю глубокий вдох и не могу даже взглянуть на него, когда спрашиваю. — Хочешь, чтобы я вернула тебе деньги за похороны бабушки?

Денег у меня нет, но я уже прикидываю, как и где их раздобыть. Нам придется разработать план рассрочки или что-нибудь еще.

— Нет, Эйвери, черт, нет, — сыплет проклятиями Итан.

Я почти вздыхаю от облегчения. Кого я обманываю? Я едва свожу концы с концами.

— Ты ничего мне не должна. Если уж на то пошло, это я у тебя в долгу.

Я хмурюсь и качаю головой Итану.

— Ты ничего мне не должен, — я никогда ничего не могла сделать для него в плане денег.

Итан кивает:

— Я должен тебе. Должен, потому что я чертов ублюдок. Мне противно от того, что я сделал. Это похоже на кошмар, который я просто хочу забыть. Я не такой. Я не подонок, который бьет женщин.

Итан делает паузу, чтобы глубоко вздохнуть, и говорит с такой проникновенной грустью:

— Я не хочу быть гребаным монстром.

Я вздыхаю. Все пошло совсем не так, как я ожидала. Не знаю, на что я рассчитывала, но точно не на это.

Мы с Итаном столько пережили вместе, у нас было столько всего хорошего, и просто перечеркнуть все это только из-за того, что он сделал, — чересчур грустно. Я наблюдаю, как он буквально терзает себя, слушаю, как он называет себя монстром, и это цепляет меня.

— Ты не монстр, — говорю я ему. Затем я очень, очень осторожно обдумываю свои следующие слова. — Но ты изменился. Мне кажется, я больше не знаю, кто ты. Я не уверена, что мне нравится тот, кем ты теперь стал.

Итан кивает и проводит рукой по лицу.

— Это все из-за боя. Я сам допустил все это дерьмо в свою голову.

Снова появляется официантка, и мы замолкаем, пока она расставляет наши тарелки. У меня урчит в животе, и хотя у меня не то настроение, чтобы есть, я не могу не потянуться и не отщипнуть ломтик картофеля фри.

С рефлексом как у чертова кота, Итан протягивает руку и хватает меня за руку. Картофель фри падает на тарелку. У меня замирает сердце.

Итан умоляюще смотрит на меня своими светло-голубыми глазами.

— Думаешь, нам удастся все уладить?

Его лицо мрачнеет, когда я тихо и честно отвечаю:

— Я не знаю.

— Позволь мне загладить свою вину, Эйвери, — умоляет он, сжимая мою руку. — Что мне сделать?

Я качаю головой и едва сдерживаю сильное желание вырвать свои пальцы из его хватки.

— Тебе не нужно заглаживать вину перед мной. Но я считаю, что тебе, вероятно, следует начать посещать занятия по управлению гневом, для собственного блага.

Итан кивает.

— Я уже записался на прием к специалисту.

Я немного удивлена, даже поражена. Может быть, он на самом деле хочет исправиться.

Я ему улыбаюсь.

— Начало неплохое.

Он снова сжимает мою руку и отпускает ее. Я беру картошку и отправляю ее в рот.

— Как твоя голова? — спрашивает Итан и берет свой гамбургер.

— Сейчас гораздо лучше, — отвечаю я и запихиваю в рот еще одну картошину. Теперь, когда я попробовала немного, мне хочется съесть всю порцию.

— Ты ходила к врачу? — спрашивает Итан и откусывает кусок от гамбургера.

Я киваю головой.

— Кое-кто на ринге посоветовал мне посетить врача.

Итан жует, проглатывает кусок и затем хмурится.

— Мне было бы гораздо легче, если бы тебя осмотрел мой личный врач.

— Мне уже лучше, честно, — я отмахиваюсь от него и беру еще немного картошки.

Итан выглядит так, будто он хочет поговорить об этом еще. Я смотрю на него сердито, чтобы дать понять, что это плохая идея.

Он вздыхает, затем интересуется:

— Ты хотя бы хорошо провела выходные?

Я качаю головой.

— Нет. Не совсем, нет. На самом деле, если бы ты вернул мои смены в график, было бы замечательно. Мне не нужны выходные. Мне нужны часы.

— Тебе все оплатят, Эйвери, — успокаивает Итан и откусывает еще один кусок от гамбургера.

Вот как, прямо как гора с плеч.

— Потому что ты никогда не берешь выходной, — продолжает Итан, проглатывая кусок. — У тебя накопилось более трех недель на пособие по болезни.

— Ну, я не больна. Я лучше воспользуюсь ими, когда они мне действительно понадобятся. Если честно, я не возражаю против возвращения на работу. Когда я без работы, все расписание идет наперекосяк.

Итан кладет свой гамбургер на стол, затем вытирает салфеткой рот.

— На самом деле, нам нужно поговорить об этом.

— Разве? — озадаченно спрашиваю я.

— Лорен ушла. Она познакомилась с парнем или что-то вроде того, — говорит мне Итан.

Лорен — личный ассистент Итана. Это смешно, так как зачем ему вообще личный ассистент? Вся должность кажется совершенно абсурдной.

— Извини, — отвечаю я, не понимая, куда он клонит.

— Должность твоя, если хочешь. Я буду платить вдвое больше за то, что ты делаешь сейчас, и ты можешь отрабатывать те же часы.

— Вдвое больше? — спрашиваю я, немного ненавидя себя за то, что я поддаюсь соблазну получить легкие деньги. Серьезно — это плохая идея. Это даже не настоящая работа, ее не будет, если должность Итана чистой воды туфта.

Итан наклоняется назад, уголки его губ угрожающе растягиваются в ухмылку.

— Если этого недостаточно, я могу утроить оплату. Только для тебя.

Глава 11

Чейз

Уж очень велик соблазн последовать за Эйвери, когда она пойдет на встречу с этим отъявленным мудаком, чтобы удостовериться, что ничего с ней не случится, как в прошлый раз, когда он вышел из себя.

Хотя я, на самом деле, даже не знаю, к чему быть готовым. Последние два дня я был совершенно сам не свой. Все мысли были заняты только Эйвери. Я всецело поглощен ею. Я еще не сделал ничего из того, что запланировал.

— Вот дерьмо! — громко рычу я, останавливаясь на красный свет светофора.

Я хочу, чтобы свет сменился, чтобы я мог поехать, чтобы я снова смог набрать скорость. Эта девушка поймала меня в свои сети. Я даже не уверен, что хочу там быть.

Загорается зеленый свет, и я практически одержим идеей вдавить ногой в пол педаль газа и съехать вниз по дороге на полной скорости. Сбежать от людей, окружающих меня, и вернуться к спокойствию.

Но это не решает мою проблему с привязанностью к Эйвери и её сексуальной попке. А это потрясающе сексуальный зад, чёрт возьми. Этой попке хорошо в моих руках, когда я сжимаю ее и щупаю, и, да, мне хочется верить, что я ласкал её достаточно, но, да, я щупал, черт возьми, её зад. Эти ноги вокруг моих бедер, когда я входил в нее...

Я давлю на педаль газа сразу же после того, как слышу за спиной гудок пикапа.

— Да, еду я, еду, — бормочу я.

Я не могу сказать точно, что происходит в моей голове. Логика подсказывает, что я абсолютно точно помешался на этой женщине, но я также знаю, что эта женщина не такая, как все.

Черт. Я продолжаю барабанить пальцами по рулю. Пока еду, я осматриваюсь: где я? И даже не могу вспомнить, как я сюда попал. Я как раз напротив спортзала, в котором качаюсь и тренируюсь. Но как, черт возьми, я сюда попал?

Я чувствую себя чертовски ошеломленным и совершенно ослепленным. Всего каких-то два дня, а я хочу эту девушку на всю жизнь. Черт, на всю жизнь для меня обычно означает на полгода. Но в случае с Эйвери это просто очень мало. Но я ведь даже ее второго имени или фамилии не знаю.

***

Ладно, возможно, думать о ней и одновременно тренироваться не самая умная вещь, которой мне нужно заниматься сейчас, когда в голову прилетает удар рукой в перчатке.

— Вытащи голову из задницы! — кричит мне в лицо Дэйл.

Кивая, я встряхиваю головой и решаю последовать его совету.

Сегодня воскресенье, средненький день, когда речь идет о тренировке. Сегодня я пропустил утреннюю пробежку, вместо этого прижимался своим возбужденным пенисом к красивой попке Эйвери.

Поэтому теперь придется за это заплатить.

Все дело только в контроле над собой. Начиная с ежедневной рутины и заканчивая тем, что я ем и пью. Может быть, я и не самый здоровый спортсмен, но я стараюсь себя контролировать.

Пицца — моя слабость, ну, и еще пончики. Вот чему сложно противостоять, от чего сложно отказаться. Я вижу кусок пиццы и хочу его. Когда я не знаю, что съесть на обед, пицца — то, что всегда прокатит. Хотя обычно я в хорошей форме, поэтому могу съесть пиццу или пончики только один или два раза в две недели, но, черт возьми, я мог бы есть их каждый день, и мне было бы мало.

Эх. Я так же мог бы есть Эйвери каждый день, и мне все равно было бы недостаточно.

А теперь я пытаюсь увернуться от ударов боксерских перчаток, которыми Дэйл старается снести мне голову, пока я надеюсь, что мой стояк остается незамеченным. Я в трениках с гульфиком (Прим. Гульфик — нашивной кусок материи, закрывающий прореху на мужских штанах, расположенную спереди по линии соединения брючин). Это паршиво.

— Что, черт возьми, происходит в твоей голове? — спрашивает Дэйл после того, как решительно стучит по моей голове.

— Даже не знаю, смогу ли объяснить это, — говорю я, поднимая руки вверх, чтобы снова начать упражнение с перчатками.

Я начинаю наносить удары, и на этот раз я способен сосредоточиться на остальных упражнениях. Затем я направляюсь к беговой дорожке, чтобы побегать около тридцати минут со скоростью девять миль в час. Я стараюсь изо всех сил избавиться от мыслей в своей голове.

Мне необходимо перестать думать об Эйвери и об этом придурке Итане.

Дэйл решает снова достать меня с концентрацией. Он завладевает моим вниманием, когда говорит:

— Слышал об Итане?

Тряхнув головой, я изо всех сил стараюсь не вырвать с корнем рукоятки тренажера.

— Этот ублюдок уже требует матч-реванш. Он утверждает, что ты мошенничал, когда у тебя был полный заскок, сказал, что ты бил его по затылку и по лицу. Я просмотрел запись: ты этого не делал, но сегодня утром он наговорил кучу дерьма.

Я ничего не говорю. Просто останавливаю беговую дорожку и иду к тяжелому мешку, прикрепленному к полу, где мы отрабатываем наши удары. Именно здесь я использую свою грубую силу. Я колочу по нему гораздо дольше, чем собирался, но ничего не могу с этим поделать. Этот мудак Итан действует мне на нервы, и я чувствую необходимость выбить его из своих мыслей.

Наконец, я едва могу двигаться, все тело болит и сильно потеет, пока я стою и смотрю на Дэйла.

— Передай Роджеру, что я принимаю вызов и буду драться, как только они выведут нас на ринг, — говорю я, проходя мимо Дэйла.

Он только кивает.

В душе я ощущаю себя не так, как вчера. Тогда мой член бы таким, черт возьми, твердым, что мне пришлось помастурбировать, только чтобы снять напряжение. Сейчас я напряжен немного, и чувствую, что моему телу нужна помощь Эйвери, а не Рози Палмер и ее пяти друзей.

***

Я жду, когда зазвонит телефон. Два гудка, и раздается сильный мужской голос:

— Чейз! Ты почему еще не здесь?

— Уже в пути, просто хотел убедиться, что ничему не помешаю.

— Физиоизвращенка, то есть физиотерапевт, ушла около двадцати минут назад. Так что после полудня я свободен.

Я сдавленно смеюсь:

— Скоро буду.

В мгновение ока я оказываюсь в доме, где вырос, и иду на голос отца, который раздается из гостиной.

— Привет, пап, — говорю я, наклоняясь и целуя его в макушку.

Даже сейчас, когда он в два раза старше меня, он все еще с меня ростом и в удивительно хорошей форме. Коленный протез был из-за всех невзгод его молодости, из-за футбола в школе и колледже и очень активного образа жизни, который он вел. Я по-настоящему верю, что этот мужчина так просто не сдастся, когда дело касается выносливости.

— Так держать, чемпион! — кричит он, обнимая меня за шею и притягивая к себе, чтобы обнять крепче.

Медвежьи объятия этого человека ни с чем не сравнить. Он — акула в мире бизнеса и клевый отец семейства.

Обнимая его в ответ, я улыбаюсь, затем сажусь на диванчик рядом с ним. Когда он смотрит на меня, в его глазах такой необыкновенный блеск. Он владеет одной из крупнейших брокерских фирм в стране, и он остановит все одним щелчком пальца, только чтобы напомнить, что он хочет сказать мне.

— И где же мои внуки? — говорит он вполне серьезно, и я абсолютно уверен, что он просто устал ждать.

— Я познакомился с девушкой в ночь боя, — сообщаю я без предисловия.

— До боя или после?

— Я увидел её до боя и типа дважды надрал её дружку задницу, прежде чем сказал ей привет.

— Ладно, знаю, я старею, но не мог бы ты повторить еще раз?

— Сначала я заметил ее черные как смоль волосы, — говорю я, объясняя все, то произошло, с самого начала, что было перед боем и до этого момента.

Я рассказываю ему даже о моей неспособности перестать думать о ней, пока я был в спортзале. Я ничего не скрываю, он ведь мой отец. С тех пор, как умерла моя мама, когда мне было шесть лет, остались только он и я. Я не обрисовываю ему подробности моих сексуальных отношений... черт, это ведь интимные отношения... с Эйвери, но я думаю, что он знает это даже без моих признаний.

— Так, когда я с ней познакомлюсь? — спрашивает он.

— Не знаю.

И я на самом деле не знаю. То есть, я едва знаю эту женщину, и уже снова и снова болтаю о ней моему отцу. Такое чувство, будто я снова школьник. Ну, если не считать того, что в школе я был развратником. Я не думаю, что какая-то девчонка могла удержать мое внимание более, чем несколько часов подряд.

— Так, значит, она окрутила тебя так, что ты не можешь мыслить правильно, и это всего-то за два дня? — спрашивает он.

— Да, для меня это сложно.

— Как и для меня. Я чувствовал в точности то же, что и ты, когда встретил твою мать, — он тихо посмеивается, а потом улыбается мне. Хотя я не уверен, над кем он смеется, надо мной или над собой.

— Я приведу её на ужин как-нибудь на этой неделе, если ты считаешь, что готов к этому, — говорю я и почему-то откидываюсь на диване. Я не знаю, смог ли бы я объяснить это, но внезапно я чувствую себя гораздо более расслабленным.

— Да, любой вечер будет кстати. Я не вернусь к работе на полный день еще пару недель.

Глава 12

Чейз

Дззз. Дзынь.

Эйвери: Привет, можешь говорить?

Я: Конечно, только что приехал домой от отца.

Эйвери: Ооо, ты часто его навещаешь?

Я: Да, довольно часто. Примерно два-три раза в неделю. Обычно либо я готовлю ему обед, либо он готовит для меня.

Эйвери: Ого, да, вы, ребята, выходит, по-настоящему близки.

Я: Да. Хочешь, чтобы я тебе позвонил?

Эйвери: Да, если не возражаешь.

Телефон звонит только один раз, потом я слышу её голос.

— Привет, незнакомец, — говорит она, и она не кажется ни счастливой, ни грустной, что-то среднее между этим. Не знаю, в чем разница, но она кажется отрешенной.

— В чем дело, красавица?

— Я — красавица? — спрашивает она очень тихо.

— Да, Эйвери, я тебе клянусь. Если бы ты знала, что я о тебе думаю... ты бы, наверное, сбежала.

— Может, расскажешь мне об этом за стаканчиком чего-нибудь крепкого?

— Я буду у тебя через двадцать минут, — говорю я и отключаю телефон, не давая ей времени передумать.

Схватив ключи от «Импалы», я выскакиваю за дверь.

Я добираюсь туда за пятнадцать минут. Знаю, может показаться, что я нетерпеливый, но я не тот, кто играет в гребаные игры. Если и кажется, что я нетерпеливый, то только потому что я такой и есть.

Прежде, чем я ушел, мой отец сказал мне кое-что, что до сих пор звучит в моей голове. «Самое горячее пламя сжигает самого быстрого, не забудь, что потребуется время, чтобы узнать её».

«Он прав, конечно», — думаю я, когда Эйвери открывает дверь, и я наклоняюсь, чтобы поцеловать эти поразительно мягкие губы, пока она прижимается ко мне.

Я отступаю на шаг и улыбаюсь.

— Ну, привет.

— И тебе привет, — она поворачивается к двери и запирает ее за собой. Я беру её за руку, когда мы спускаемся по лестнице, веду к машине и открываю для неё дверь.

Пока мы в пути, говорим мало, но я не могу не смотреть на наши всё ещё сплетенные руки. Мне нравится эта девушка, и папа прав, я должен узнать её получше.

В хорошо знакомой мне местной таверне мы садимся в отдаленную кабинку и ждем официанта.

— Итак, что вы, ребята, будете пить? — спрашивает нас парень сквозь приглушённый шум голосов беседующих и заказывающих еду посетителей.

К счастью, на заднем фоне не играет музыка. Я хочу слышать, о чем она хочет сказать, а не кричать, как она прекрасна. Я ничего не имею против того, чтобы объявить об этом на весь мир, но, наверное, это будет немного банально, если я буду об этом кричать.

— Я буду крепкий сидр, — говорит она, затем смотрит на меня.

— Слабый ром и диетическую колу, — с улыбкой говорю я официанту. Он закатывает глаза, и, я думаю, Эйвери делает то же самое.

Убедившись, что мы ничего не будем заказывать из еды, он сразу же уходит.

— Почему диетическая кола?

— Я редко пью, особенно кода за рулем, и я снова тренируюсь.

— Ха, я думала, что ты просто неженка, — хихикает она, затем берет мою руку в свою и держит её.

— Ха! — я смеюсь. — Да, вероятно.

Я держу ее руку и улыбаюсь.

— Так как прошел день?

Она внезапно перестает хихикать, вздыхая про себя.

— Занятия прошли отлично. Итан позвонил сразу, как только я вышла с занятий. Он ждал меня у института, чтобы поговорить со мной.

Я рычу, похоже, этот придурок был очень занят.

— Что? — спрашивает она, замечая, что я немного напрягся.

Качая головой, я хмурюсь.

— Сначала ты, потом я.

— Ну, сначала он извинился. Он посещает занятия по управлению гневом. Я на самом деле не знаю, что думать. Я готовилась полностью оттолкнуть его от себя. Я могла бы простить его за то, что он сделал, но я определенно не забуду этого.

Эйвери хмурится и замолкает. Ее щеки темнеют от румянца, и у меня возникает впечатление, что она немного смущена или ей стыдно от того, что приходиться признавать это.

— Он вычеркнул меня из рабочего графика на несколько дней. Он сказал, что сделал это, чтобы я могла отдохнуть и поправиться. Я просто не могу брать выходные, то есть, я, правда, не могу...

Официант ставит наши напитки. Не успевает он отвернуться, как она уже делает огромный глоток из бутылки.

— Не можешь себе этого позволить? — тихо спрашиваю я.

Кивая головой, она продолжает.

— Верно, потому что учебой и арендой я связана по рукам и ногам.

Она смотрит на бутылку и пальцами нервно царапает этикетку.

— Пара дней без работы ставит меня в крайне трудную ситуацию. В то время я не знала, что он проведет их как оплачиваемое время, поэтому беспокоилась. Но теперь, похоже, он заплатит мне за все выходные. И еще он предложил мне новую работу. Хочет, чтобы я была его личным ассистентом. Его ассистент только что вышла замуж или вроде того, поэтому ему нужен новый. Он также хочет повысить мне зарплату.

Я так и думал, то он это сделает, этот маленький ублюдок. Если она и вправду в довольно тяжелой ситуации, как кажется, а я в этом нисколько не сомневаюсь, так как помню, что было у нее в кухонных шкафах, то я могу понять, насколько тонка грань между домом и улицей.

— Поэтому я сказала ему, что мне нужно время, чтобы подумать. Я не уверена, откажусь ли я от этого, по крайней мере, сейчас. Я подала заявление в институте на платную стажировку по молодежной программе. Было бы здорово, если бы меня выбрали.

Она поднимает на меня глаза и улыбается. Это не самое прекрасное, что я видел в ней, но точно в числе прочих замечательных качеств.

— Итак, расскажи мне о своем отце.

Я улыбаюсь, не самая удачная смена темы, но я по этому поводу не высказываюсь.

— Он только недавно получил смещение коленного сустава, но его это не останавливает. Он просто сгорает от желания вернуться к работе. Вероятно, он уже работал бы, если бы мог. Он брокер по недвижимости. А также один из самых лучших моих друзей. С тех пор, как умерла моя мама, тогда мне было шесть лет, он все время рядом, и днем и ночью, несмотря ни на что. И он всегда откладывал все дела, если был нужен мне. Самый лучший отец, которого я только мог себе представить.

— Я сожалею насчет твоей мамы, должно быть для тебя это было очень трудно, — говорит она, и в её глазах плещется грусть.

— Да, было трудно, но отец был рядом. Когда ей поставили диагноз — рак яичников — отец был уверен, что она пройдет через это, и поэтому я тоже так думал. Не прошло и двух месяцев, как ее похоронили, остались только шестилетний мальчик и отец.

— С тех пор он мне и отец, и мать, — я тихо засмеялся, пытаясь разрядить обстановку. — Он ни разу не оттолкнул меня или не сказал мне, что он очень занят. Думаю, спустя первые пару месяцев, когда горе немного поутихло, я тоже начал стараться поддерживать его.

Я смотрю на нее, и она все еще улыбается грустной улыбкой.

— Как насчет твоих родителей? — спрашиваю я.

— Меня вырастила бабушка. Мне было пять, когда моя мать сказала мне, что устала от того, что ей приходится иметь дело с чертовой ошибкой, и она оставила меня на пороге дома бабушки. Моего отца я никогда не знала, даже сомневаюсь, что мать знала, кто он.

Она качает головой и пожимает плечами.

— Поэтому, когда меня бросили, моя бабушка приняла меня. Вырастила меня как свою собственную дочь. Она умерла полтора года назад, она всё, что у меня было... кроме Итана.

Эйвери замолкает и поднимает бутылку, залпом осушая её. Вздыхая, она ставит бутылку и смотрит куда-то вдаль, пока я протягиваю руку через стол и сжимаю её руку. Сначала она вздрагивает, будто забыла, где находится, затем кажется, будто она стряхивает с головы паутину.

— Все деньги, что были у бабушки, ушли на оплату счетов. Она получала помощь, но этого все равно не хватало. Я даже не могла позволить себе похоронить её. Мне предложили её кремировать, но она хотела, чтобы её похоронили рядом с моим дедушкой. Итан появился неожиданно и оплатил похороны. Даже не дал мне возможности возразить, просто сделал это. У меня такое чувство, будто это было единственным, что он когда-либо делал, как будто был связан обязательством.

Я киваю головой:

— Да, думаю, я могу это понять.

Снова появляется официант и интересуется, не желаем ли мы повторить. Я киваю головой за себя, Эйвери тоже соглашается.

— Когда умерла моя мама, мы не были в бедственном финансовом положении, но психологически мы по-настоящему не были способны даже на пару вербальных предложений. Было тяжело. Я представить не могу горе, которое тебе пришлось пережить, даже сейчас не могу.

— Сейчас ситуация лучше, по крайней мере, в эмоциональном плане. Я знаю, она успокоилась, — сказав это, она делает резкий вдох и обмахивает лицо рукой до тех пор, пока на глаза не перестают наворачиваться слезы. Снова появляется официант, и, похоже, ей удается взять себя в руки. У меня возникает впечатление, что она из тех девушек, которые не любят плакать на людях. У меня болит сердце при мысли, что она плачет в одиночестве, где-нибудь наедине с собой. Затем я готов что-нибудь сломать, когда думаю, что Итан когда-то был рядом, чтобы утешить её.

— В финансовом отношении всё до сих пор сложно, но есть надежда на лучшее, — говорит она, будто сказать об этом — значит поверить в это.

Я киваю и беру вторую порцию напитка у официанта. Я хочу побольше узнать об Эйвери, но разговор явно принял грустный оборот. Я больше не хочу говорить о прошлом, я хочу думать о будущем, и все, что собираюсь сделать, это помочь ей чувствовать себя лучше. Я хочу, чтобы она вспоминала этот вечер с улыбкой.

— Потом не хочешь поехать ко мне? Если тебе еще нужно выпить, у меня есть немного, хотя моя выпивка немного крепче, чем ты пьешь сейчас.

Эйвери

Я киваю головой Чейзу. В голове гудит. Я явно начинаю чувствовать онемение в теле, и мне становится теплее.

— Мне бы хотелось, — говорю я ему. Я просто умираю, как хочу увидеть, где живет Чейз. Поговорив с ним сегодня, мне приятно узнать, что под всеми его упругими, сексуальными, выступающими мышцами реальный человек. Реальный человек, о котором я действительно хотела бы узнать побольше.

Я приканчиваю бутылку, готовая уйти отсюда. Слизывая последние капли напитка с губ, я ставлю пустую бутылку на стол. Чейз смотрит на меня немного внимательнее, слишком жадно, доставая свой бумажник. Мои щеки теплеют, когда я улыбаюсь.

— Готова? — спрашивает он и, достав несколько купюр, швыряет их на стол.

Я киваю и встаю, вешая сумку на плечо. Чейз выскальзывает со своего места и тянется к моей руке. Весь вечер мы держались за руки, как будто быть рядом и не прикасаться друг к другу сложно. На самом деле, это странно. Вы бы подумали, что после того, как мы дважды переспали за последние двадцать четыре часа, искра между нами должна была бы потухнуть, по крайней мере, потускнеть.

Даже наоборот, сейчас притяжение кажется сильнее. У нас только что был один момент, даже два. Как хорошо открыться кому-то. Единственный человек, с которым я говорила об этом, был Итан, и это было совсем не одно и то же. Когда я разговаривала с Чейзом, я чувствовала, что он по-настоящему понимает.

Подъездная дорога к дому Чейза темная и тихая. Я держу его руку все время и едва сдерживаю желание протянуть руку и сжать его твердое бедро. Я изо всех сил стараюсь быть хорошей девочкой. Я хочу увидеть его дом, прежде чем начну срывать с него одежду.

Он просто совершенно другой, совсем не такой, каким я его себе представляла. Должна признать свою абсолютную вину в том, что судила книгу по обложке. Я приложила бы все усилия, чтобы избегать таких, как он. Слишком горячий, слишком пугающий, слишком самовлюбленный. Он весь просто воплощение мужественности, сексуальности, и все в нем кричит о том, что он альфа-самец.

И к тому же Чейз сладкий. Может быть, он и кажется одним из тех, кто груб с девушкой и требует контроля, но он милый и внимательный. Все, что он сделал для меня, это защитил, и сейчас он старается сделать так, чтобы я чувствовала себя в безопасности и уютно.

Хотя влюбиться в Чейза опасно, должна себе напомнить, но я уже чувствую, что ничего не могу с собой поделать. Это уже началось. Как гром среди ясного неба или что-то вроде этого.

Он как неожиданный удар под дых.

Чейз съезжает с главной дороги на обдуваемую ветром просёлочную дорогу. Где он живет, спрашиваю я себя, когда дорога огибает огромных размеров озеро. При деньгах ли он? До сих пор живет с отцом? Конечно, только богатые могут позволить себе жить в таком милом районе, как этот.

Район кажется отдаленным, будто так и планировалось. Как будто каждое дерево, каждая скала и каждое растение были тщательно посажены в специальном месте, чтобы создать особенный вид, особенное чувство. Это так отличается от того места, где я живу, я привыкла к грязному бетону и граффити, покрывающим стены зданий. Воздух грязный, вокруг витиеватые ограждения и протоптанные тропинки.

Чем ближе мы подъезжаем, тем больше я нервничаю. Может быть, это ошибка. Моя рука, держащая руку Чейза, становится липкой. Я высвобождаю свою руку из его руки и вытираю о свои джинсы.

— Ты здесь живешь? — спрашиваю я. — Или ты везешь меня в отдаленный коттедж, где никто не услышит моих криков?

— Ты меня раскусила, — Чейз улыбается мне, его белые зубы сверкают в полумраке. — Я прячу тела прямо здесь.

Он снова тянется к моей руке, и я разрешаю ему взять ее. Он прижимает мою руку к своим губам и целует. Ему неизвестно, но этот жест заставляет меня чувствовать себя немного лучше, я нервничаю чуть меньше. Но только до тех пор, пока мы не останавливаемся у его дома.

Спрятавшийся среди деревьев, как раз у озера, стоит двухэтажный белый дом. Я наклоняюсь к окну, жмурясь, так как свет фар направлен вперед для лучшей видимости. В темноте сложно что-то увидеть, но мне удается разглядеть две каменные колонны по обе стороны от двери, а за его лужайкой явно хорошо ухаживают. Здесь есть фонтан и несколько небольших садиков.

— Это твой дом? — спрашиваю я недоверчиво.

— Ага, — гордо отвечает Чейз, затем отпускает мою руку, чтобы нажать на кнопку, присоединённую к солнцезащитному щитку.

Мы останавливаемся у гаражей. У него не один, а целых два гаража позади дома. Белая дверь гаража поднимается вверх к потолку, открывая достаточно пространства для двух машин. Чейз заезжает в гараж и заглушает двигатель.

Может быть, это действие вина проходит или резкий яркий свет, но я чувствую зарождающуюся боль в глазах. Чейз выпрыгивает из машины и обходит вокруг, чтобы открыть мне дверь. Я немного ослеплена всем этим и немного растеряна.

Должно быть, он подумал, что моя квартира — настоящая дыра.

— Ты в порядке? — спрашивает Чейз, когда я выбираюсь из машины и осматриваю гараж.

— Эти тоже твои? — спрашиваю я, указывая на джип, а затем на припаркованный мотоцикл.

Чейз улыбается и гордо надувает грудь:

—Ага.

— Ого.

Чейз хватает меня за руку и тянет меня за собой.

— Пойдем. Я угощу тебя выпивкой и проведу экскурсию.

Первая комната, в которую Чейз меня ведет, это кухня, куда мы идем как раз из небольшого коридора, соединенного с гаражом.

— Это кухня, — говорит он с улыбкой и включает свет.

Очень впечатляюще. Во-первых, я думаю, кухня почти такая же большая, как и вся моя квартира. Все бытовые приборы новые, из нержавеющей стали и, скорее всего, высшего качества. Шкафы из темного дерева и сверкают, будто их только что отполировали. И пахнет здесь тоже приятно, апельсинами.

Чейз подходит к громадному холодильнику и открывает двойные двери из нержавеющей стали.

— Чего бы ты хотела выпить?

— Воды, — я почти хриплю.

Я чувствую себя здесь не в своей тарелке. Не знаю, почему, но то, что у Чейза водятся деньги, и явно много денег, еще одна вещь из списка вещей, которые меня в нем пугают.

— Ты уверена? — спрашивает он. — Для гостей у меня есть содовая и разное спиртное.

Я киваю.

— Да, уверена.

Пока он достает две бутылки воды из холодильника, я медленно поворачиваюсь вокруг себя, чтобы осмотреться.

— Ты любишь готовить? — спрашиваю я. Я замечаю, по крайней мере, один кухонный комбайн, набор ножей и несколько кастрюль, висящих на стене под потолком. — Или это просто для вида?

— Я люблю готовить, — отвечает Чейз, медленно подойдя ко мне. Теперь, когда мы у него дома, он кажется гораздо более расслабленным. Он с улыбкой протягивает мне бутылку воды. — Утром я приготовлю тебе завтрак.

Застигнутая врасплох, я сжимаю бутылку сильнее, чем следовало. Бутылка сминается с громким звуком, и мои щеки вспыхивают от смущения. Я остаюсь? Он уже решил это? И даже собирается приготовить мне утром завтрак?

Я хочу спросить его: «Не слишком ли ты торопишься, приятель?». Но кого я обманываю? В тот момент, когда я согласилась отправиться в его квартиру, я знала, что соглашалась провести, по крайней мере, час или два в его постели. Теперь отступать поздно.

Чейз хмыкает и кивает головой в сторону двери налево.

— Пойдем, я покажу тебе остальную часть дома.

Он выходит из кухни, и что же делаю мои глаза? Они опускаются и провожают его зад. Боже, какая же я бесстыжая. Как только его зад исчезает из виду, я осматриваю кухню и не могу не спросить себя, скольким женщинам он готовил завтрак. Такой же горячий, как и он сам? Возможно, многим... сотням...

— Ты идешь? — спрашивает Чейз из другой комнаты. Я мотаю головой и тороплюсь его догнать.

— Это гостиная, — говорит он и выходит из комнаты. Ладно... я осматриваюсь, и снова я впечатлена. У него есть хороший большой кожаный диван, огромный телевизор и ковер на полу. На стенах несколько милых картин, но у меня нет возможности поближе на них взглянуть. Кажется, он спешит куда-то, наверное, в свою спальню, поэтому я практически перехожу на бег, чтобы не отстать от него.

— Вот ванная для гостей, — говорит он, указывая на зарытую дверь, когда я догоняю его и следую за ним по другому коридору.

Он открывает следующую дверь, включает свет, но не входит туда.

— Это спортзал. Я редко им пользуюсь.

Заглядывая в комнату, я вижу, что она полна тренажеров.

Он выключает свет, закрывает дверь и ведет меня дальше по коридору.

— Это игровая комната. Ты любишь играть? — он открывает дверь и отступает назад, чтобы я могла взглянуть. В этой комнате стоит еще один огромный телевизор, целая стена, как я понимаю, игровых систем, витрина с играми, фильмами, а также компьютеры. Стена сплошь покрыта киноафишами. Рай для чокнутых.

— Я обожаю играть, — я улыбаюсь ему, отступая, и он закрывает дверь. — Хотя это было давно, примерно, пару лет назад, — до того, как бабушки не стало.

— О, правда? — спрашивает он с интересом. — Может быть, завтра поиграем в новую игру «Безумные охотники на зомби»?

— После того, как ты приготовишь мне завтрак? — дразню его я. Есть что-то такое в этом парне, который просит меня поиграть с ним в видео игры, от чего мне становиться легко.

Глаза Чейза дико сверкают, и он медленно раздевает меня глазами, бормоча при этом:

— Мммммм.

Хотя мое сердце трепещет от возбуждения, вызванное тем, как он смотрит на меня, каким-то образом мне удается растянуть губы в глупой улыбке и сказать ему:

— Посмотрим.

Чейз поднимает обе брови, будто спрашивая меня, не вызов ли это. У меня такое чувство, будто он из тех, кто любит, когда ему бросают вызов.

— Пойдем, — говорит он и хватает меня за руку. — Давай я покажу тебе остальные комнаты.

Внезапно, мне просто не терпится попасть в его спальню.

Чейз ведет меня вверх по лестнице. Лестница сделана из дерева с красной ковровой дорожкой посередине, заглушающей наши шаги.

— Это спальня для гостей, — показывает он бутылкой воды на первую дверь в верхнем лестничном пролете. — А это ванная для гостей, — его бутылка двигается, показывая на следующую дверь.

Я стараюсь не отставать от него. Его шаг такой чертовски длинный, на каждый его шаг я делаю два своих.

В конце лестничной площадки он отпускает мою руку, чтобы открыть дверь.

— А вот и моя спальня.

Глава 13

Чейз

Её руке так удобно в моей. Я не знаю, что заставляет ее чувствовать себя так комфортно, ей просто комфортно. Это просто так же хорошо, как когда наши тела переплетаются в постели. Раньше я ни с кем такого не чувствовал. Меня это, черт возьми, убивает.

Я тяну её в спальню, включаю свет и улыбаюсь, когда она осматривается. Я подталкиваю её к кровати, и озорная улыбка играет на её лице, прежде чем она отходит от меня. Она подходит к кровати, игриво покачивая бедрами, затем садится на край матраца огромного размера. Перекатившись на бок, она вытягивает свои длинные ноги, как это делают сексуальные красотки на фотографиях. Когда я вижу её на моей кровати в такой позе, член судорожно сжимается в джинсах. Черт побери, она такая сексуальная.

— Значит, если я займу эту кровать, ты будешь спать на диване или на кровати в одной из комнат для гостей? — дразнит она.

Улыбаясь, я качаю головой.

— Неа. Сегодня я буду спать рядом с тобой.

После того, как пересплю с ней, конечно.

— О, правда? — невинно спрашивает она, как будто ей никогда это даже в голову не приходило.

Качая головой, я медленно стягиваю через голову свою черную футболку. Я даже демонстрирую ей свои мышцы на груди и посылаю плотоядный взгляд. Взрыв смеха говорит мне о том, что отчасти мне удалось заставить её чувствовать себя комфортнее. Она казалась такой настороженной и нерешительной, когда я показывал ей дом, я беспокоился, что он её пугает. Не хочу, чтобы она меня боялась. С ней я просто большой сексуально озабоченный плюшевый медведь.

Она выжидательно смотрит на меня и делает жест руками, чтобы я поторопился, когда я тяну с раздеванием. Я пристально смотрю в её глаза, как только она, наконец, достаточно налюбовалась моей верхней частью. Не буду лгать, мне нравится, как мое тело действует на нее. Я в хорошей форме, потому что я чертовски усердно работаю над собой.

Я бросаю футболку ей в голову и ухмыляюсь, когда она приземляется там, закрывая ей глаза. Она хохочет и, срывая футболку с лица, бросает её на пол.

Щелкая пальцами, она говорит:

— Посмотрим на сам товар!

Я медленно расстегиваю ремень, поддерживающий мои джинсы, и бросаю его у ног. Следующими летят джинсы. Я стягиваю их с моих ног, обнажая обтягивающие черные боксеры. Отбросив их, я выпрямляюсь перед ней во весь рост. Она вознаграждает меня громким свистом.

— Да ладно! Я хочу увидеть всю мужскую сущность! — подбадривает она.

— Правда? — я опускаю боксеры до основания моего затвердевшего члена. Я даже наполовину не возбужден. До сих пор. Черт.

Она быстро кивает головой и садится. Скрестив ноги, она наклоняется вперед и продолжает глазеть на то, что у меня посередине. Мой член подергивается только от мощи её пристального взгляда.

Улыбаясь, я стягиваю боксеры и вышагиваю из них. Как только я снова выпрямляюсь, я слышу ее тихий судорожный вздох.

Я подхожу к ней, мой член покачивается, и когда я всего на расстоянии фута, у нее на лице появляется глупая улыбка. Её глаза светятся весельем, и она с ухмылкой говорит:

— Он почти не такой уж и большой, как я думала.

Рыча, я прыгаю к ней. Оказавшись на ней, я улыбаюсь и наклоняюсь, чтобы поцеловать её в губы. Я знаю, она просто дразнила меня, пытаясь завести, но посмотрим, будет ли она все так же думать, что у меня маленький размер, после того как я вторгнусь в ее лоно.

Эйвери

Боже, что этот мужчина делает со мной. Находясь в его комнате, в его постели, извиваясь под его ласкающими руками, я чувствую, что полностью одержима Чейзом. Полностью принадлежу ему, когда он прижимается к моим губам в поцелуе и кончиками пальцев скользит под моими трусиками.

Он использует мою же влажность, чтобы войти в меня.

— Чейз, — выдыхаю я ему в рот и двигаю бедрами.

Внутри меня нарастает теплое давление. Я осознаю, что я до сих пор одета, а он на мне сверху, совершенно голый. Его член уже твердый, и я могу до него дотронуться. Но каждый раз, когда я пытаюсь схватить его, его тело двигается, блокируя мою руку.

— Ты уже достаточно влажная для меня, — бормочет он мне в губы, будто он признателен за это, будто он изумлен этим.

Я издаю стон, спина выгибается дугой, когда его пальцы погружаются внутрь. Они исследуют все внутри, такие толстые, такие манящие. Затем, без предупреждения, он резким движением погружает пальцы глубоко внутрь меня.

— Черт, ты такая узкая, малышка, — мурлычет он мне в губы, затем целует меня, терзая языком мой рот.

Я не знаю, как ему удается делать и то, и другое одновременно. То, как двигается его язык, как двигаются его пальцы, я так потрясена. Я пытаюсь сосредоточиться и на том и на другом, но для меня это слишком. Он двигает пальцами взад и вперед, как будто пытается что-то найти, пытаясь запомнить меня, пока его язык сталкивается с моим. Он глотает мои стоны, словно изголодавшийся.

Его пальцы извиваются, он трется ими о чувствительное место. Я протягиваю руку и хватаю его за голову, крича ему в волосы. Я кричу ему в рот.

Он не останавливается.

Даже наоборот, кажется, мои действия его подстегивают. Он абсолютно поглощен тем, что делает. Его пальцы погружаются все глубже и глубже. Теплое напряжение продолжает расти и расти. Мои бедра сжимаются вокруг его руки. Я чувствую, что сейчас взорвусь.

— Остановись, Чейз, я сейчас кончу! — задыхаясь, говорю я, и он хмыкает.

— Давай, Эйвери, — подгоняет он меня. — Кончи мне на пальцы, моя черноволосая красавица.

Я мотаю головой взад и вперед. Борясь с давление, борясь с освобождением.

— Нет, — я издаю стон отчаяния. Я не хочу кончать вот так, и так быстро. Я хочу кончить на его член.

— Не борись с этим, — рычит он хриплым голосом. Он покусывает мою губу, затем целует меня в шею. — Не борись со мной. Тебе не победить.

Я знаю, что он прав, мне до него далеко, но я все равно пытаюсь противостоять этому. Противостоять давлению. Влажному жару, нарастающему внутри меня. Что-то в его предложении кончить ему на пальцы просто кажется слишком необдуманным, слишком недоработанным.

— Давай, — повторяет он и проводит языком по моей шее.

Затем его рот опускается все ниже и ниже, пока он не начинает зубами покусывать чашечку моего бюстгальтера. Его пальцы беспрестанно двигаются внутри меня, не колеблясь ни на мгновение. На его стороне сила, терпение и скорость, чтобы продержаться дольше меня. Я это знаю, даже смутно осознаю это. Но что-то внутри меня все еще настаивает, чтобы я держалась.

— Нет, — жалобно хныкаю я, но бесполезно. Я упрямая, но мое тело просто едва выдерживает.

Чейз рычит:

— Да.

Я чувствую резкую боль в груди, прямо в кончике соска. Как только волна оргазма накрывает меня, я понимаю, что он кусает меня сквозь бюстгальтер.

— Черт, — кричу я снова и снова, когда меня накрывает. — Черт, черт, черт. — Я чувствую, как стенки сжимаются вокруг него, заливая его пальцы, как будто они вытягивают соки из моего тела. Оргазм накатывает на меня так сильно, что я, хныкающее растрепанное создание, дрожу, когда, наконец, начинаю возвращаться к реальности.

— Хорошая девочка, — рычит Чейз, целуя меня, глотая мои стоны.

— Вот черт, — задыхаясь, говорю я, пока он медленно, мучительно вытаскивает пальцы. Я чересчур чувствительна, и мои бедра становятся влажными.

Он улыбается очень самодовольной улыбкой, затем облизывает свои пальцы, пробуя меня на вкус. Мои щеки горят, пока я смотрю на него. Кажется, я ему на самом деле нравлюсь на вкус. Он издает короткие урчащие гортанные звуки. И это еще не самое плохое, когда он только что слизывал меня с пальцев, затем он протягивает руку вниз и этими же самыми пальцами обхватывает основание своего достоинства.

Я не могу отвести взгляд. Я не могу не наблюдать с новой волной жара, охватывающей мое тело, пока он гладит своими сверкающими пальцами вверх и вниз толстый конец.

— Сними рубашку, — приказывает он.

Я продолжаю смотреть, завороженная его резкими движениями, в то время как мои пальцы выполняют его приказ. Найдя край рубашки, я рывком снимаю ее и бросаю на пол.

Его глаза темнеют, практически прожигая мою грудь насквозь, когда он приказывает мне:

— Отодвинь лифчик.

Черт, меня охватывает новая волна предвкушения. Я только что кончила, но, черт побери, хочу, чтобы он заполнил меня этим своим красавцем.

Одной рукой я тянусь назад, пальцами без усилий расстегиваю бюстгальтер. Поскольку застежка расстегнута, бретельки сразу же скользят вниз по плечам.

Чейз рычит, и я вижу, как по его шее ползет что-то красное. Я сбрасываю бюстгальтер и швыряю его на пол.

— Ты чертовски красивая, — рычит Чейз, глядя на меня, упиваясь видом моей груди. Он выглядит таким напряжённым, как будто едва сдерживает себя. Его пальцы яростно танцуют вверх и вниз по члену. Кажется, будто его улыбка полна боли.

— Теперь трусики.

Я опускаю трусики, выпячивая свой зад. Чейз рычит почти злобно, и немного спермы капает из его члена мне на бедро.

Я протягиваю руку, и наши взгляды встречаются. Я собираю пальцем немного спермы и погружаю пальцы в рот.

— Мммм, — слизываю его с пальца. Он на вкус соленый и теплый.

Одну минуту Чейз смотрит изумленно, как будто не может поверить своим глазам, затем он выглядит так, будто вот-вот взорвется.

— О, черт, теперь ты у меня получишь, — предупреждает он меня и, протянув ко мне руку, хватает меня за белье.

Он срывает шелковую ткань с моих ног, оставляя влажный след на них, потому что они, черт возьми, совершенно промокли.

— Обвей меня своими ногами, — дыша мне в ухо, произносит он, накрывая меня своим телом.

Я хватаюсь за его мускулистые плечи, чтобы удержаться, затем плотно обвиваю ногами его талию, сцепив лодыжки вместе.

— Хорошая девочка, — стонет он, и я чувствую, как его набухший член без предупреждения скользит по складкам моего лона.

— Я собираюсь взять тебя, Эйвери, — говорит он мне, а затем, как будто хочет причинить мне боль, он резким движением касается головкой члена моего очень чувствительного клитора. У меня дрожат ноги, дыхание застревает в горле.

— Я собираюсь взять тебя, моя черноволосая красавица, — продолжает он, двигаясь у входа.

Мои ногти впиваются в его кожу. О, черт, если он продолжит в том же духе, я снова кончу.

— Потому что ты моя, — говорит он с такой силой, с такой властью, как будто сказанное может стать реальным.

Я хныкаю и двигаю бедрами. Давление растет и растет.

— Скажи мне, что ты моя, — приказывает он мне.

Но как я могу сказать это? Мне не хватает воздуха, чтобы говорить, или разума, чтобы вообще произнести хоть слово.

Когда я не делаю, что он просит, он рычит и шлепает по моему влагалищу членом.

— Пожалуйста, — умоляю я, выгибаясь в постели, пытаясь оттолкнуть его плечи.

Он трясет головой. Его глаза, они такие темные, просверливают во мне дыру. Он смотрит на меня так же, как тогда на ринге, стоя напротив Итана... Так напряженно, как будто знает, что он победит, и не собирается отступать.

— Скажи мне, — повторяет он и скользит членом по складкам моей кожи.

— Я твоя, — задыхаясь, говорю я, и в качестве награды он улыбается и начинает погружаться в меня, раздвигая складки кожи.

— Скажи еще раз.

— Я твоя, — произношу я со стоном, когда он медленно погружается в меня. Он такой большой, и хотя я влажная, готовая, опухшая, кажется, будто я должна подстроиться под его толщину.

— Черт, да, не останавливайся, — подбадривает он меня.

Он погружается в меня все глубже и глубже, раздвигая мне ноги.

— Я твоя, я твоя, Чейз, — повторяю я. И начинаю верить в это. Запрокидывая голову назад. Я так переполнена, что чувствую, будто сейчас разорвусь пополам.

— Ты моя, — заявляет он, наклоняя голову и касаясь зубами моего горла.

Он заполняет меня полностью, погружая свой член глубже и глубже, пока головка не упирается в мягкий вход в матку.

— Ты моя, Эйвери, — напоминает он мне в последний раз и нежно проводит своими губами по моим, затем в ярости отрывается от моего рта. — И я никогда, — говорит он и вынимает свой член до тех пор, пока внутри не остается только пульсирующая головка члена.

Я кричу, чувствуя себя такой нуждающейся, такой опустошенной. Пульсирующее чувство необходимости в нем настолько сильное, что причиняет боль.

Внезапно он всем телом подается вперед, входя в меня резко и глубоко с каждым словом. — Не отпущу. Тебя.

Вот так. Что-то глубоко внутри меня щелкает при его заявлении, и у него внутри тоже что-то щелкает, и он начинает трахать меня как безумное животное.

Мои бедра плотно обнимают его, и это все, что я могу сделать, чтобы удержаться. Он входит в меня так глубоко, так сильно, что я совершенно теряю контроль. Я кричу, визжу, и даже умоляю, кода напряжение внутри меня взрывается. Нет никакого предупреждения, никакого нарастания. Это цепная реакция кульминации.

Оргазм за оргазмом накатывает на меня. Маленькими волнами, громадными волнами, а последняя волна похожа на чертов тайфун. Так много тепла, так много удовольствия, так много влаги. Чейз ввергает меня в беспамятство. Он входит в меня так резко и быстро, что лишает меня контроля.

Клянусь, мой разум трещит по швам, реальность перестает существовать. Должно быть, я лишилась даже сознания. Я просто не могу снова обрести сознание, пока не начинаю чувствовать его напряжение. Пока не чувствую, как он увеличивается и резко двигается.

— Вот, черт, ты меня забрызгала,— шипит он.

И я понимаю, что да, я и вправду выталкиваю его сперму. Стенки моего лона плотно сжимаются вокруг его члена. Каким-то образом, втягивая его еще глубже. Он делает последнее движение.

Я удерживаю его там. Мы лежим неподвижно. Оба тяжело дышим. Оба пытаемся восстановить контроль.

У меня дрожат ноги, мне трудно держать их сцепленными вокруг него. Он стонет, когда мое влагалище сокращается от внезапного движения. Я резко выдыхаю, когда он решает выйти из меня.

Я наблюдаю, как он снимает наполненный презерватив, завязывает его в узел и выбрасывает в мусорную корзину у двери. Затем он смотрит на меня. У меня такое чувство, будто он внезапно застиг меня врасплох. Я не могу дышать. Его взгляд тотчас смягчается. Он накрывает меня своим телом и издает стон.

— Ты в порядке? — спрашивает он, зарываясь лицом в мои волосы. Я слышу, как он делает глубокий вдох и затем прижимается к моей шее.

— Да, — выдыхаю я. В горле снова саднит. Я не удивлюсь, если завтра у меня пропадет голос.

— Ты уверена? — спрашивает Чейз, его голос гремит надо мной. Он убирает волосы с моего лица, глаза полны заботы.

Я улыбаюсь и протягиваю руку. Наконец-то я могу сделать то, что давно хочу сделать. Я притягиваю его и целую его еще раз.

— Уверена, — бормочу я ему в губы.

Он нежно и так сладко целует меня в ответ. Он как будто не тот человек, каким был всего пару минут назад.

— Ты сожалеешь об этом? — спрашивает он, заключая меня в свои объятия, перекатываясь, пока он не оказывается на спине, а я у него на груди. Он натягивает одеяло, укрывая нас.

— Нет, конечно, нет, — уверяю я его.

Я не сожалею об этом. Это было потрясающе. Я никогда не забуду эту ночь. Она уже становится одним из тех воспоминаний, которые, я просто знаю, я сохраню навсегда.

— Ты сожалеешь о том, что сказала? — спрашивает он, и его грудь перестает вздыматься под моей щекой. Он задерживает дыхание, ожидая моего ответа.

— Нет, — говорю я ему и уютно устраиваюсь в его теплых объятиях.

И, может быть, я пожалею об этом. Может быть, я не совсем расслабилась после секса и уютно свернулась около парня, который заступился за меня и защитил меня, который дал мне почувствовать себя в безопасности, который дал мне почувствовать, будто ему действительно не все равно, у меня был бы другой ответ.

Но прямо сейчас я настолько удовлетворена, так дрожу, пребываю в таком смутном сознании, в объятиях парня, который держит меня так крепко, что я говорю ему:

— Если хочешь меня, я твоя.

Глава 14

Чейз

Шесть утра явно наступит слишком рано, если ты просыпаешься посреди ночи из-за еще одной любовной игры в постели с той, кто так быстро становится ненасытной женщиной.

Звонит будильник в моем телефоне и затем пару раз вибрирует, прежде чем у меня появляется возможность выключить его. Эйвери бормочет что-то насчет жестоких людей, когда я снова укрываю ее одеялом, и она опять быстро засыпает.

Сегодня утром я чувствую себя вдвойне лучше, по сравнению с тем, как я чувствовал себя наутро после боя. Вся боль ушла из моих рук. Мои ноги тоже кажутся сильными. Вчера я работал гораздо усерднее, чем обычно, но, слава Богу, не перестарался.

Войдя в кабинет и закрыв дверь, я включаю свет, затем натягиваю чистое нижнее белье и черные спортивные шорты. Футболка с надписью «Паркуэй Драйв» завершает мой образ бегуна, и я хватаю пару носков, прежде чем выключаю свет и открываю дверь.

В комнате почти тьма кромешная. После такой близости с Эйвери прошлой ночью мне очень хочется включить свет, пока она спит, и рассмотреть, как выглядит эта полностью обнаженная потрясающая женщина, но, скорее всего, я нарвусь на неприятности. Убирая волосы с ее лица, я целую ее в лоб, не переставая пялиться на женщину, которая совершенно меня очаровывает.

Она совершенно, черт побери, красивая.

Спускаясь по лестнице, я вставляю наушники и включаю что-то из Эмити Аффликшн. Сегодня из семидневного тренировочного цикла у меня весь день тренировка, или, как я стал его называть, Кошмарный день. Таких у меня три дня на неделе, затем три дня средней нагрузки и один легкий день. Я начинаю в шесть утра и заканчиваю около шести вечера, поэтому день обещает быть долгим, но когда я настроен на тренировку, я только ею и занимаюсь.

Это и есть моя работа. Я знаю нескольких боксеров, которые не соблюдают дисциплину, к которой я так рьяно стремлюсь и благодаря которой я тренируюсь, чтобы держать себя в наилучшей форме. Я придерживаюсь этого уже долгое время. Между боями я могу позволить себе тренироваться четыре-пять дней средней нагрузки. Но если я готовлюсь к бою, как, например, с Итаном, я хочу, чтобы после боя мир знал, что в последний раз это было не просто счастливая случайность.

Я чемпион, а у него никогда и не было ни единого гребанного шанса.

Что-то в том, что я так чертовски близок с Эйвери, что я знаю, что она просто никуда от меня не денется, позволяет мне немного подумать на бегу. Я не беспокоюсь насчет нее. Я знаю, где она, и знаю, что она цела и невредима.

Я уверенно уклоняюсь от зацементированной тропинки вокруг озера, эта тропинка в три мили длиной (Прим. миля — 1609 м). Вместо этого я бегу по тропинке через лес. Я хочу растормошить сегодня свое тело, его нужно вернуть в максимально тренировочный настрой.

***

Проскользнув с черного входа после пробежки, я осматриваюсь: похоже, что Эйвери еще не вылезала из постели. Тогда очень здорово, можно снова полюбоваться на нее обнаженную перед завтраком.

Я тихо поднимаюсь по лестнице в спальню, которую надеюсь скоро назвать нашей. Я заглядываю и вижу, что она обняла подушку и укрылась до шеи. Я подхожу к ней и вижу, как сонно открываются ее глаза.

— Ммм, где ты был? — спрашивает она, сонно наклоняя голову на бок и поднимая руку, чтобы закрыться от утреннего света, льющегося в окно.

— Я выходил на пробежку, — говорю я и наклоняюсь, целуя ее в губы. Я прикасаюсь рукой к ее щеке, и она в ответ целует меня, после чего через несколько секунд отстраняется.

Она вытирает с меня пот. Черт. Кажется, она сегодня не в духе.

— Фу, — она строит гримасу, сморщив носик. — Тебе нужен душ, а мне еще несколько минут сна.

Кивая головой, я снимаю с себя мокрую от пота одежду и направляюсь в душевую кабинку. Я на все сто уверен, что Эйвери уснула еще до того, как я закрыл дверь.

Яичница с беконом поспевает как раз вовремя, когда я слышу, как Эйвери поднимается по лестнице. Улыбаясь, она входит в кухню едва заметной танцующей походкой. Должно быть, она хорошо выспалась.

Я показываю ей пустую чашку для кофе, и она кивает, занимая место на одном из барных стульев в центре. Она усаживается на край стула, спокойно потягивая кофе и наблюдая, как я готовлю. После того, как я заканчиваю с ее яичницей, приготовив ее так, как она любит, я выкладываю еду для нее и начинаю готовить завтрак для себя.

В дни усиленных тренировок мне нужен завтрак посытнее, чем в дни с нагрузками чуть поменьше и легкими днями. Я знаю, как работает мое тело, и я думаю, Эйвери немного шокирована, потому что ее глаза широко распахиваются при виде того, сколько еды я себе готовлю. Все калории исчезнут сегодня на тренировке, потому мне придется потратить все свои силы.

— Гм, — улыбается Эйвери, наблюдая, как я ем. У меня омлет из четырех яиц, гора картофельных оладий, большое количество бекона и еще огромная порция домашнего коктейля из смеси бананов, шпината, клубники и протеинового шейка.

Улыбаясь ей в ответ, я жадно начинаю есть. Ну, может быть, загребать будет более подходящим словом, но я очень стараюсь не открывать рот, по крайней мере, пока я жую.

— Пропустил вчера ужин? — хихикает она, когда я начинаю стонать от счастья. Я чертовски люблю бекон. Я уничтожаю всю порцию.

— Тренировки, моя сексуальная маленькая черновласка, — говорю я ей. Я не хочу, чтобы она думала, что я ем так каждый день.

И я снова в привычном русле тренировок. Сегодня утром я получил от Дэйла сообщение с графиком тренировок на три месяца, начиная с сегодняшнего дня. Теперь у меня есть точная дата, и я собираюсь закопать этого кретина. Я законно собираюсь получить разрешение наказать того ублюдка так сильно, как захочу. У меня есть целых пять раундов по пять минут каждый. Я в течение долгого времени могу выдерживать и делать свое дело, посмотрим, сможет ли также эта кретинская рожа.

— Уже? Я думала, ты решил взять перерыв, — говорит она и хватает один из последних кусков бекона с моей тарелки. Я шутливо рычу на нее.

— Осторожно, юная мисс, — говорю я прежде, чем сделать огромный глоток моего фруктового коктейля. Я пытаюсь предложить ей немного. — Клянусь, на самом деле он пахнет не так плохо, и он и вправду вкусный.

Но она качает головой и отказывается.

— Отвечая на твой вопрос, обычно я беру перерыв. Но после того, как Итан выкинул вчера небольшой трюк со СМИ, я согласился опять выйти через три месяца. Этот перерыв короче, чем обычно, но, вероятно, они поймут, что мы уже...

Эйвери прерывает:

— Опять? Что значит опять? И что за трюк?

Я в шоке от того, что она ничего не знает о том, что происходит. Но в то же время, она может быть одновременно и подругой Итана, и моей девушкой, но это не означает, что она следит за новостями бокса.

— Да, — прямо отвечаю я на ее вопрос. — Он ничего не сделал, кроме того, что выложил кучу дерьма репортеру, который согласился выслушать его, заявляя, что я надул его. И он требует боя за титул чемпиона со мой. Я тоже собираюсь дать ему бой, таким образом, он не сможет снова вернуться. Две неудачи подряд должны убрать его гребанную показуху со сцены, по крайней мере, на год.

— Подожди, какой трюк? — спрашивает она.

Я достаю из кармана телефон и нахожу вчерашнюю пресс-конференцию, прежде чем показать ее ей.

— Если хочешь, войди в сообщения и увидишь все, что Дэйл мне отправил. Твой друг все ему выложил.

Эйвери долгое время сидит там, пока я доедаю свой завтрак. Я вижу, что она просматривает написанные статьи и видео из прессы.

Я собираю посуду, когда она кладет телефон на стол.

— В этот раз ты собираешься его убить? — спрашивает она, и в ее голосе нет абсолютно никакой радости, когда она поднимает на меня взгляд.

— Нет. Но с тех пор, как он пытается найти мое слабое место и открыто рассказывает всем и каждому, что он может вывести меня из игры в любой момент, когда захочет... Я дам ему целых пять раундов для этого. Пять моих раундов, чтобы наказать его.

Не знаю, какого ответа она ожидала, и, наверное, это был не самое лучшее, что я мог сказать, но я не буду ей лгать.

Она качает головой и смотрит на свои руки, пытаясь скрыть противоречивые чувства.

— Черт возьми, он такой тупой.

— Ага.

Глава 15

Чейз

Эйвери сидит тихо, пока мы едем к ней домой. После завтрака она решила, что хочет поехать со мной, чтобы посмотреть, что я делаю в Кошмарные дни. Наверное, она подумала, что я пошутил, когда назвал так свою тренировку.

Она выходит из квартиры, одетая в пару черных штанов для йоги и в той же моей футболке, которую стянула из моего шкафа, пока мы собирались. С рюкзаком на плече, улыбаясь, она садится в машину. Я отключаю телефон после разговора с Дэйлом и улыбаюсь ей.

— В чем дело? — спрашивает она, когда я выезжаю с ее подъездной дорожки.

— Я разговаривал с Дэйлом. Он хочет знать, какие пресс-релизы выпустит наша сторона о предстоящем бое. Я сказал ему, чтобы он сделал то же самое, что и в прошлый раз.

— Вот это да! Ты серьезно? — она поворачивается ко мне с широко открытыми глазами. — Итан был так разъярён, а ты только рассказал, как готовился к бою. Он сказал, что ты нес чушь собачью.

— Да, обычно именно так я и делаю, когда другие начинают нести полный бред. Мне не нравится говорить ерунду, так что чем больше я это делаю, тем больше стараюсь прикинуться скромным парнем, который тренирует свой зад, не жалея сил. Как правило, это очень сильно выводит их из себя.

Мы входим в спортзал, и я снова представляю Эйвери Дэйлу и еще парочке человек.

Я отвожу ее в сторону и даю ей свои ключи и бумажник.

— Ланч за мной. Когда проголодаешься, и если захочешь взять что-нибудь, просто возьми мне то же самое, но в двойном размере.

Эйвери

Я немного потрясена, когда Чейз дает мне ключи от своего джипа и свой бумажник. Он не только доверяет мне водить свою машину, он верит, что я не исчезну со всей его наличкой и кредитными картами.

Я опускаю ключи и бумажник в свою сумочку, затем в последний раз целую его и направляюсь к Дэйлу. Не знаю, что я сделала, чтобы заслужить такого хорошего парня как он, но я рада, что это произошло.

И рада, что он доверяет мне, потому что от этого я доверяю ему еще больше.

Я направляюсь к одной из свободных скамеек у стены и сажусь, устраиваясь поудобнее. Сначала немного странно видеть, как Чейз тренируется, как какой-то жуткий шпион. Особенно когда он так сосредоточен на том, что делает, и из-за всего, что Дэйл кричит ему, он едва бросает на меня взгляды.

Когда бы я ни сопровождала Итана на его тренировочные сессии перед боями, у меня всегда было такое ощущение, будто он выставляется. Будто он тренируется не по-настоящему, а играет на публику.

Итан постоянно кричал бы мне:

— Смотри! — затем делал бы что-то не особо впечатляющее, как например, десять отжиманий на одной руке.

Чейз... Чейз в ударе. Дэйл гоняет его по нескольким силовым тренажерам. Он дает нагрузку на руки, плечи и ноги. Там есть даже что-то вроде странного незаконного тренажера, который, как мне кажется, причиняет боль. Когда он заканчивает, я поражена, услышав, что это был только разогрев.

Я устала просто наблюдать за ним.

Один раз Дэйл скидывает боксерские перчатки и начинает вопить на Чейза что-то типа:

— Это все, на что ты способен, здоровяк?

Или:

— Соберись, девчонка!

Тогда я решаю, что пора что-нибудь перекусить.

Схватив свои вещи, я машу рукой Чейзу, привлекая его внимание, и даю ему понять, что ухожу. Он кивает, и я поворачиваюсь, чтобы уйти.

Я слышу громкий звук удара, а затем Чейз хрипит от боли. Я поворачиваюсь как раз вовремя и вижу, как Дэйл кричит на Чейза:

— Смотри на меня.

В спешке я выхожу за дверь, прыгаю на водительское сиденье джипа, затем мне нужно кое-что серьезно уладить. Сначала ноги даже не достают до пола. Как только я удобно устраиваюсь и поворачиваю зеркала так, как мне нужно, я выезжаю с парковки и еду вверх по улице забрать кофе из своего любимого кафе. Чейз попросил заказать ему двойную порцию того, что я закажу себе, поэтому я возвращаюсь в спортзал с четырьмя огромными сабами с фрикадельками (Прим. сэндвичи).

Чейз и Дэйл делают перерыв на ланч, когда я возвращаюсь. А поскольку я взяла достаточно сабов для всех, мы втроем садимся за стол и вместе обедаем.

— Итак, ты так каждый день тренируешься? — спрашиваю я Чейза, прежде чем отправить в рот фрикадельку.

Чейз улыбается мне и качает головой.

— Нет, это кошмарные дни. Такая тренировка у меня дважды в неделю, затем три дня нагрузка поменьше, а потом один легкий день и выходной, пока я готовлюсь к бою.

— Звучит утомительно, — замечаю я, наблюдая, как он с жадностью уничтожает огромный кусок своего саба в один присест.

Чейз только пожимает плечами и жует.

— Ты делаешь это на протяжении трех месяцев?

Чейз кивает.

— Почему ты это делаешь? — спрашиваю я.

Чейз удивленно моргает, сбитый с толку.

— Что ты имеешь в виду?

— Почему ты дерешься? Зачем тебе проходить через все это?

Дэйл начинает тихо смеяться, и, извинившись, встает из-за стола, чтобы сделать звонок.

— Потому что мне это нравится, — отвечает Чейз и наклоняется через стол ко мне. — Потому что это весело.

— Это весело? Серьезно?

— Да, — ухмыляется Чейз, и я не могу не поёрзать на стуле от его взгляда, как будто он хочет съесть меня. В голове проносятся кадры из прошлой ночи.

— Это весело, — продолжает он. — Я мог бы нести какую-нибудь философскую ерунду о дзен-буддизме и прочую чушь собачью, но правда в том, что мне это нравится. Мне чертовски это нравится. Это почти так же хорошо, как пицца. Почти так же хорошо, как секс. И мне платят, чтобы я это делал.

— Почти так же хорошо, как секс? — с глупой улыбкой спрашиваю я.

— Из всего, что у тебя есть, именно на этом ты зациклена, ведь так? — спрашивает он.

Я закусываю губу и пожимаю плечами. Как я могу не думать о сексе, когда я все время рядом с ним? У него сверхъестественные феромоны. Даже когда он пропитан потом, даже когда ужасно пахнет, как сейчас, я бы с ним переспала.

Чейз качает головой, будто не может мне поверить, и берет второй саб, откусывая еще один огромный кусок.

— Ты же не можешь заниматься этим вечно, верно? Тебе придется уйти в какой-то момент.

Чейз кивает и продолжает жевать.

— Когда ты собираешься уйти из спорта?

Он не отвечает, и я понимаю, что он не собирается отвечать. Я думаю, это секрет или что-то вроде того.

— Ты планируешь делать что-нибудь, когда уйдешь из спорта? Что-нибудь ещё?

— Ага, — легко отвечает Чейз. — Я возобновлю лицензию агента по недвижимости и приму на себя управление некоторыми делами моего отца.

Я киваю, вспомнив, что он рассказывал мне, что его отец работает в сфере недвижимости.

— Звучит здорово, — говорю я и бросаю взгляд на свой телефон. Я проверяю его весь день, надеясь, что мне позвонят насчет стажировки. У меня еще всего три оплаченных недели, прежде чем мне придется принять предложение Итана.

— А как насчет тебя, Эйвери? — спрашивает Чейз, сминая в комок обертку от своего сэндвича. — Чем ты хочешь заниматься? На кого собираешься учиться?

— Хочу помогать людям, — говорю я и, улыбаясь, поднимаю взгляд от телефона. — Я работаю над своей степенью социального работника. Я бы хотела принимать участие в программе или начать программу, которая поможет проблемной молодежи.

— О? — спрашивает Чейз с интересом. — Почему проблемная молодежь?

Я вздыхаю и смотрю на телефон.

— Думаю, потому что я сама была такой? Я имею в виду, я вроде как знаю, как это паршиво чувствовать, что всем вокруг просто наплевать на тебя. И не то, чтобы ты просил об этом... Ты даже рождаться не хотел.

— Звучит вполне замечательно, — тихо говорит Чейз.

Я пожимаю плечами, чувствуя себя невероятно смущенной. Я делаю это не для того, чтобы быть замечательной, или чтобы люди думали обо мне так. Иногда, и я знаю это по личному опыту, это просто помогает знать, что где-то кому-то еще не все равно.

Дэйл возвращается, закончив звонок, и Чейзу приходится вернуться к работе. Я убираю наш беспорядок и направляюсь назад к своей скамейке. Я поочередно то смотрю на телефон, то наблюдаю за Чейзом.

В том, как он требователен к себе, как бросает себе вызов, столько внутренней и внешней силы. Я могу только восхищаться им за это. Я знаю, что я бы не смогла сделать подобное со своим телом. Я бы плакала, как маленький ребенок, если бы попыталась.

Но, в то же время, другая часть меня утомлена. Он тренируется так усиленно, заставляет себя, потому что хочет отомстить Итану. Это такая дерьмовая ситуация, я пытаюсь не думать о ней, не зная, как с ней разобраться.

Когда я спала с Чейзом, я и понятия не имела, что он и Итан готовятся к реваншу. Если бы он не выглядел таким удивленным, что я не знала, я бы даже подумала, что он намеренно скрывал от меня информацию. Если бы он не был таким внимательным, так явно не запал на меня, возможно, я бы даже забеспокоилась, что он со мной просто потому, чтобы достать Итана. Но я совершенно уверена, что это не тот случай.

По крайней мере, я, конечно, надеюсь, что нет.

Если бы я знала, что Чейз собирается драться с Итаном, согласилась ли бы я пойти с ним на свидание? Не думаю. Скорее всего, нет.

Но теперь слишком поздно: прошлую ночь не вернешь. Я сказала Чейзу, что я принадлежу ему, и я не шутила. Я просто не знаю, чем все это закончится.

Когда Чейз заканчивает тренировку, он принимает душ, прежде чем подойти ко мне и притянуть к себе.

— Снова поедем ко мне? — спрашивает он, когда мы выходим из спортзала.

— Я бы хотела, — говорю я ему с сожалением. — Но я терпеть не могу оставлять Сэбби одного две ночи подряд. Хочешь остаться на ночь у меня?

Чейз качает головой, открывает мне дверь и придерживает ее для меня.

— Нее. Почему бы тебе просто не привезти его ко мне? Мы можем заскочить и забрать его.

— Серьезно? — спрашиваю я, совершенно удивленная тем, что он готов это сделать.

Чейз кивает:

— Серьезно, — и захлопывает дверь.

Я пристегиваю ремень. Чейз открывает дверь с водительской стороны и ругается, когда пытается втиснуться.

— Что за черт? Мою машину водил карлик?

Глава 16

Чейз

Мы заезжаем на мою подъездную дорожку, и я внимательно смотрю на Эйвери и Себастьяна. Они оба сидят рядом со мной, уставившись на мой дом. Я хочу, чтобы это был наш дом, а не мой. Я уже хочу делить его с ними, и для меня странно, что это чувство появилось так быстро, но знаю, это правильно, и я собираюсь подойти к этому сердцем и разумом.

Себастьян издает тихое мяуканье, когда Эйвери перемещает его так, чтобы он мог лучше видеть в окно.

— Что думаешь, Себастьян? Думаешь, сойдет на ночь? — спрашивает она.

Я замедляю ход перед тем, как остановиться, чтобы дать ему возможность увидеть фасад дома, затем заезжаю в гараж.

Да, и надолго, думаю я про себя и улыбаюсь им обоим. Совершенно черный кот и красивая черноволосая богиня. Черт, прямо сейчас я становлюсь слишком сентиментальным. Мне нужно, чтобы они вошли внутрь и устроились, прежде чем я выставлю себя идиотом.

— Готова войти? — спрашиваю я и берусь за дверную ручку.

— Да, — тихим голосом отвечает Эйвери, крепче обнимая Себастьяна и открывая дверь.

Мы входим через гараж. Нажимая на кнопку, чтобы закрыть дверь, я не могу сдержать улыбку.

Быстро осмотрев дом, Себастьян находит нас устроившимися на диване и смотрящими новости. Он один раз мяукает и плюхается на руку.

— Думаю, ему здесь нравится, — говорю я, обнимая ее еще крепче.

— Ага, я тоже так думаю, — отвечает она, и я не могу сказать, хочет ли она улыбнуться или нахмуриться.

Моя рука медленно скользит вниз от ее плеча, пока не оказывается прямо над грудью. Я поворачиваю голову и глубоко вдыхаю запах ее волос. Ее волосы пахнут очень приятно. У нее такой естественный аромат, который приводит мои гормоны в состояние лихорадочной активности. Прямо сейчас я не думаю, что мне никогда не надоест ее запах. Он чертовски опьяняющий.

— Ммм, ты пахнешь спортзалом, — тихо говорю я, изо всех сил стараясь сдержать улыбку.

Она отстраняется и хватает прядь своих волос. Она подносит прядь к носу и нюхает ее.