Удар пламенной кобры

ГЛАВА СТО ШЕСТИДЕСЯТАЯ

Этому официальному письму уже почти двадцать лет. Исполнительный секретарь СНГ Борис Березовский обращается к тогдашнему директору ФСБ Владимиру Путину. Текст такой:

«Руководители Управления по разработке и пресечению деятельности преступных организаций (УРПО) генерал-майоры ФСБ Хохольков, Степанов, капитан первого ранга Камышников, подполковник Енин и др., используя свое служебное положение, отдавали противоправные распоряжения, связанные с совершением террористических актов, убийств, захватом заложников, вымогательством. В ноябре-декабре 1997 года Хохольков и Камышников поставили перед подчиненными задачу убить меня...»

13 ноября 1998 года, то есть спустя год после «поставленной задачи убить», Березовский начинает раскручивать интригу и публикует письмо в газете «Коммерсантъ», утверждая, в частности, что у пятерых исполнителей ожидаемого убийства «проснулась совесть», и они рассказали ему обо всем.

17 ноября того же года офицеры с проснувшейся совестью дали пресс- конференцию в «Интерфаксе», в ходе которой не очень убедительно подтвердили факты, изложенные в скандальном письме олигарха. Четверо из них предстали перед журналистами в масках или в темных очках.

Пятым, коему выпало сыграть в этом спектакле главную роль, был подполковник 7-го отдела УРПО Александр Литвиненко по кличке Сквозняк. В ноябре 1999 года Литвиненко вышел из следственного изолятора ФСБ «Лефортово» под подписку о невыезде. В ноябре 2000-го бежал вслед за Березовским в Лондон.

К слову, переправку беглого подполковника в Британию обеспечивали люди нынешнего премьера Турции Ахмета Давутоглу, удостоенного вскоре звания Чрезвычайного и Полномочного посла для особых поручений. В неофициальной иерархии мировых политических пираний Давутоглу значится под номером два. Первая пиранья - это Реджеп Эрдоган, ставший в августе 2014 года президентом Турецкой Республики. Лидером проправительственной партии АКР, осуществляющей политику воссоздания Блистательной Порты в новых условиях, был избран министр иностранных дел Ахмет Давутоглу. С перспективой стать первой и главной мировой пираньей. Видимо, в связи с этой перспективой он всегда улыбается, но никогда не смеется. Только это не улыбка, а хищный оскал «речной гиены», у которой соотношение зубов на верхней и нижней челюстях - 66 на 77.

Короче, Дэвид Кэмерон палец в рот ему бы не положил, зная, что лишится руки, но такая пасть, именуемая «ятаганом Эрдогана», была весьма полезна по ходу гибридной войны с путинской Россией. Все антироссийские санкции - от сбитого бомбардировщика Су-24 до подрыва опор ЛЭП, подававшей электроэнергию в Крым, - это он. Экономическая блокада Крыма - тоже он. Да что там Крым! Османский халифат от Адриатики до Великой Китайской стены - это идеология Ахмета Давутоглу, этнического крымского татарина, мстящего России за все три века проигранных войн.

Но вернемся в 2006 год, когда свершилось то, ради чего, собственно, и переправляли в Лондон Александра Литвиненко. 23 ноября он умер в лондонской больнице после трех недель адских мучений от тяжелого поражения радиоактивным изотопом полоний-210. И уже на следующий день, то есть 24 ноября 2006 года, подельник Березовского Александр Гольдфарб выступил в эфире британских телекомпаний с заявлением, которое, как он утверждал, подписано накануне умирающим Литвиненко: дескать, вся ответственность за случившееся с ним, британским подданным, возлагается на российские спецслужбы и лично на президента Путина.

Странно как-то. Странно, что Анна Политковская не выступила с подобным заявлением за час до контрольного выстрела, оборвавшего ее жизнь.

Это у других все по-другому, а Березовский почти тринадцать лет не менял своих политических мизансцен, посвященных коварному Путину, обвиняя его во всех несчастьях в России и в мире - будь то глобальное потепление, птичий и свиной грипп, коровье бешенство либералов или убийство одиозной Анны Политковской, демонстративно случившееся аккурат в день рождения Путина. Уверенно при этом прогнозировал, что бунтующие народные массы сметут ненавистного Путина не позднее конца 2004 года, а также 2005-го, 2006-го, вплоть до марта 2008-го, когда Путин уйдет сам.

Не только турецкие и британские пираньи ждали ухода Путина с политического Олимпа. Маниакально-приватизационное несчастье России по кличке Чубайс поспешило со своим комментарием на злобу дня: убийство незабвенных Политковской и Литвиненко, а также отравление ждущего своего часа Егора Гайдара есть звенья одной цепи в конструкции темных сил, готовящих антиконституционный переворот в России с целью вынудить Путина остаться на третий президентский срок. Большая ошибка темных сил.

Конечно, ошибка. Разумеется, большая. Начинать надо было с Чубайса. И голос принца датского звучал, обменивая смерти неизбежность на неизвестность завтрашнего дня: «Несчастья начались, готовьтесь к новым...» Где тут Шекспир, и кто тут, извините, Гамлет?..

В голливудском прочтении реплика звучала бы иначе и проще: «Эй, Полоний, ты убил моего отца. Большая ошибка». И герой выкидывает гофмейстера двора в окно небоскреба на Манхэттене. Причем роль принца датского сыграл бы дико политкорректный негр, которому изначально открыта истина, не дающаяся в разумение никому: мне - быть, а остальным не обязательно. Будь Барак Обама актером, он так бы и сыграл: я лучший, я исключительный, я самый главный на планете. Офелия тут вообще не при делах. Ее грохнули в другом триллере.

В предполагаемом прочтении Березовского шекспировская трагедия выглядит бесконечным замыленным сериалом, когда собирательная картинка держится на экране очень недолгий срок, причем с искажением реалий. Там убивают не Полония, а полонием. Вот только кого? Не Гамлета же? Нет, конечно, поскольку Полонием рисуется сам Борис Абрамович - человек, бесспорно, дальнего ума, поучающий новообращенных британских подданных: «Ну, поняли? Насаживайте ложь, и на живца ловите карпа правды. Так все мы, люди дальнего ума, издалека, обходом, стороною - с кривых путей выходим на прямой...»

Пошлую дерзость эпигонов объясняет Гамлет, который только у Шекспира настоящий: «Забывчивость скота или привычка разбирать поступки до мелочей, - такой разбор всегда на четверть - мысль, а на три прочих - подлость...» По прошествии положенного законами драматургии времени очередное убийство затмевается ужасом следующего за ним, и наступает общественная усталость, вызванная разочарованием. Как у Салтыкова-Щедрина: «От него кровопролитиев ждали, а он чижика съел».

Калейдоскоп встряхивается, возникает новая политическая композиция с преобладанием стилевых примет в виде алых брызг на асфальте или, скажем, на больничной подушке после ланча с полонием-210 в японском суши-баре «Ицу» на Пиккадили и деловой встречи в отеле «Миллениум Майфайр». Это все осколки вечного зеркала, в которое мимолетно смотрится время, целым его предстоит склеить Скотланд-Ярду, если удастся. Что вряд ли, ибо зеркало будет собираться из некоего псевдогуманного материала, не отражающего реалии, но ворожащего идеями неолиберализма с неподъемной массой гражданских свобод по ту сторону Ла-Манша. В результате получится зеркало опять кривым. И снова жертвой окажется никому не интересный чижик.

Гамлет, с огоньком товарищ, настаивает на варианте с грызунами: «Ах, так? Тут крысы? - восклицает он, обнажая шпагу. - На пари - готово!» И пронзает ковер, за которым прячется Полоний. Гофмейстер падает и умирает без диагноза. Вслед еще звучит: «Прощай, вертлявый, глупый хлопотун!..»

Березовский был тоже товарищ член-корреспондент с огоньком, но - не Гамлет. Жил на инерции былых воровских афер и приоткрытых уголовных дел. Что из этого вышло, понятно: озлобленная униженность изгоя, страдающего «синдромом Путина»: «О человеке этом сожалею. Но, видно, так судили небеса, чтобы не он был мною, а я был им наказан, и пал под их карающей рукой».

Спецслужб, по-видимому, рука. Московских, естественно.

Не семи пядей во лбу был молодой перспективный дипломат и сочинитель детективных романов Платон Обухов, а то бы сообразил, что к Березовскому подступаться опасно даже при наличии «дьявольски обволакивающего обаяния». Голубой шпион подступился и весьма довольный собой добросовестно описал в очередном своем романе здание приемов ЛогоВАЗа, называя его иначе, что никоим образом не меняло сути интриги. Из романа, в частности, следовало, что дом приемов прослушивается насквозь.

Если Березовский догадывался, что 90 процентов конфиденциальной информации снимается конкурентами с телефонов, компьютеров и факсов, то начальник его охранной фирмы «Атолл» Сергей Соколов, прилежно читая книги Платона Обухова, уяснил для себя, что достаточно подсоединить специальную аппаратуру к электропроводке, чтобы скачать все необходимое с дисплея по колебаниям напряжения в сети. Уяснив, представил шефу смету расходов по защите электронной информации: шифратор - 450, программа шифрования - 600, защита телефонов - 4000, защита телефаксов - 4000 долларов.

В оправдание сложившейся суммы затрат положил на стол компактную коробочку, обнаруженную им в распределительном электрошкафу, что стоял на улице в двадцати шагах от здания ЛогоВАЗа.

- Это кто же меня слушает? - удивился Березовский. - Коржаков? ФСБ? Кто?..

- Совсем другой почерк, Абрамыч, - возразил Соколов. - У тех лазерная прослушка, а это какой-то дикий одиночка. Хотя прибор дорогой и не кустарного производства. Первый раз такой вижу. Хитрая штука.

- Как узнать - кто? Какие специалисты нужны?

- Не надо специалистов, - сказал Соколов. - Сами справимся. По низам пошариться надо, пивка попить с участковым электриком... Узнаем, чей заказ.

- Ну так попей! Я бы хотел, чтобы ты сделал это сразу, просто по факту.

- Понял, Абрамыч. Поведу его для начала в «Ангару» на Новом Арбате. Там светлое пиво, раки...

- Пивные подробности меня не интересуют. Ты выясни, кем установлен прибор и какая существует от него защита.

- Может, я зря его снял, - Соколов с сомнением поглядел на свой трофей. - Лучше было бы поставить какой-нибудь генератор акустических помех и ловить клиента на этот манок.

- Ну так поставь обратно и лови! Кто не дает?

- Так я же его с корнем выдрал. Под напряжением ведь. Ничего, попью пивка с электриком - станет ясно, что к чему. Подкинуть ему придется. Немного, но чтобы уже с гарантией.

- У тебя только одна форма гарантии - деньги. Которые совсем не гарантия.

- А как иначе с людьми работать?

- Закон нам нужен, Сережа! Закон по защите частной информации, который даже не оговорен Конституцией. А все остальное глупость и самодеятельность.

- С таким законом я без работы останусь, - Сережа сделал жертвенное лицо и преданно смотрел на шефа.

- Когда-то КГБ держал под контролем даже пишущие машинки, а теперь... - Березовский сокрушенно махнул рукой.

- А теперь «жучок» приобрести - раз плюнуть. Никто и не спросит - зачем он тебе. Кстати, я тут в одном месте присмотрел подходящий - два миллиметра в диаметре, автономного действия и всего пятьсот баксов. Нам хотя бы несколько таких...

- Давай сейчас не на эту тему! - раздраженно оборвал его Березовский. - Нас же наверняка слушают.

- Вот я и говорю... - Соколов сделал смиренное лицо и забрал со стола коробочку. - Так я пошел?..

И пошел он пить светлое пиво с темным электриком, который отыскался на районном теплоузле, где его внутренний похмельный мир парил над вульгарным внешним. Он был настолько потрясен превратностями своей удачливой жизни в последнее время, что раскололся после третьей кружки баварского светлого.

- Подходил тут неделю назад парнишка с проседью на бородке и мушкой на щеке... В глазах придурь, но разговаривал грамотно, вежливо. А я понять не мог, что ему от меня надо.

- Ты давай ближе к делу, Василий. Я сейчас еще закажу.

- Короче, попросил он установить на электрощите такой прибор для устранения помех в сети...

- Этот? - строго спросил Соколов, показав краешек компактной коробочки с оборванными проводками.

- Точно! - воскликнул Василий. - А я думал, никто не обратит внимания.

- Опиши клиента. Кто он?

- Да как описать-то? Интеллигентный такой барсучонок, чернявый, лет под тридцать, наверно. Что еще? Сумка у него спортивная была. Настырный парнишка. Сделай ему, и все. Ну а мне что? Мне платят - я делаю.

- Теперь надо сделать так, чтобы помехи стали еще сильнее.

- Мне платят - я делаю, - безучастно повторил Василий.

- Понял тебя, не дурак. Ты скажи, придет к тебе этот барсучонок, если помехи опять возникнут?

- А куда он денется? Сам говорил, что эту штуковину снимать надо будет казенная вещь. И дорогая. Придет. Да, вспомнил! Писатель он, вот кто. Детективы пишет. А тут компьютер у него зависает от перебоев в сети. Замучился, говорит, совсем. А мне что? Как люди ко мне, так и я к людям...

Платон Обухов примчался к электрику Василию Селиванову на следующий день и был зафиксирован другим электриком, которого Селиванов назвал Серегой. Увидев хищный блеск в глазах Сереги, Платон молча развернулся и помчался прочь от теплоузла, оказавшегося засадой. Но проседь на его бородке, похожая на потек пены изо рта, отчетливо запечатлелась на высокочувствительной пленке потайного фотоаппарата. Соколову оставалось лишь утвердиться в догадке, что это тот самый писатель Обухов, чьими детективами зачитывался народ с целью лучшего понимания того, что умом не дано никому понять.

- Вот гад! - сказал на это Березовский.

- Короче, мы его запеленговали, адрес известен, - деловито доложил Соколов.

- Бить не будем. Два раза напильником по зубам пройдемся, как он описывал в романах - сам все расскажет. Дверь у него металлическая. Десять минут работы - и мы у него в гостях. Дальнейшее зависит от постановки конкретной задачи. Можно электрошок использовать, можно коленку прострелить из арбалета. Он рассказывает - все отдыхают, роман слушают, лично я не верю, что Зоя Космодемьянская молчала в гестапо. Она просто ничего не знала. Короче, какие указания?

- Дай мне его фотографию, адрес, - мрачно вымолвил Березовский, - и забудь о его существовании. Я сам разберусь, что он такое и кто за ним стоит. Как ты говоришь его роман назывался?

- Да у него их много, Абрамыч: «Вторая пуля», «Кровавая мишень», «Мертвые не молчат»...

- Вот гад! - снова сказал Березовский.

- Считаю, надо потрогать его за вымя. Мы же ничего про него не знаем. Может, он и не писатель вовсе. Такие книжки любой дурак писать может. Технику классную описывает, это да, а так...

- Все, Сережа! Я сказал - забудь о нем. Где та штуковина с проводками, давай тоже сюда. Я разберусь. Пусть этот Обухов думает, что рожден для счастья, прежде чем заглянуть горькой правде в глаза.

- Я бы подвзорвал его в прямом смысле - и концы в воду, - брякнул Соколов уже с порога, но Березовский не слышал его. Он звонил генералу Коржакову, на встрече с которым намеревался сказать, что служба безопасности «Моста» Гусинского обложила его прослушкой по всем каналам связи, а теперь уже фиксирует колебания напряжения в сети, чтобы скачать информацию, и нужно со всем этим что-то делать, поскольку закон о защите частной информации даже не оговорен в Конституции, и кто может дать гарантию, что люди Гусинского не слушают самого Коржакова? Никто не может, не правда ли, Александр Васильевич?.. Попив у генерала чаю с кремлевскими бутербродами, он из машины связался с Гусинским и предупредил его по дружбе, что Служба безопасности президента готовит новый наезд на «Мост-банк». При этом Березовский прекрасно понял, что имел в виду Коржаков, когда произнес сакраментальную фразу, застрявшую в народной памяти со времен генералиссимуса Суворова: «Англичанка гадит». А Гусинский поверил, пообещал отплатить услугой за услугу и по-тихому смылся в Лондон.

С Платоном Обуховым оказалось не все так просто, поэтому на следующий день Березовский приехал в британское посольство, где постарался выяснить, почему это вдруг все стало не так просто, как было прежде. Он нашел правильные слова, и его вопросы не остались без ответа. Их и искать нечего. Проще простого намекнуть, что агент Обухов под колпаком и посмотреть потом, сколько британских персон станут «нон грата». В посольстве все поняли. Но поняли так, что Обухова сдал Березовский, у которого серьезные связи в Кремле, и это уже второй после правозащитника Германа Обухова информатор, указавший на Платона Обухова как на британского агента. Значит, что? Мертвые не молчат, следовательно, смерть спишет все, для чего потребуется «вторая пуля» Сергея Соколова. Однако тот, ощущая себя вольным электриком, категорически отказался от «мокрого дела», и Платона Обухова повязали те, кому это положено.

«В его романах шпионы голубых кровей богатели на каждой странице, пока он в поте лица собирал досье на Бориса Березовского, значившегося в его зашифрованной картотеке под псевдонимом Азеф. Англичане торопили. ЦРУ завербовало тогдашнего главу президентской администрации Сергея Филатова и теперь могло отдыхать, а вот МИ-6 еще только искала подходы к Кремлю.

Тут и случился Березовский, закрутивший свой роман с кремлевской Семьей. Сдавал всех, кто попадался под горячую руку, а кого не сдавал, тех настигала вторая пуля контрольного выстрела. Он безжалостно ломал и корежил придуманное им самим. Подсказывал главе Центробанка Дубинину или гендиректору АвтоВАЗа Каданникову алгоритмы очередных афер и тут же сдавал их генералу Коржакову. За чаем с бутербродами рассказывал тому о коварных происках службы безопасности «Моста», а потом дружески советовал Гусю скрыться во всеприимном Лондоне. Словом, как и его далекий соплеменник Евно Азеф, торговал душами по обе стороны прилавка, не усмиряя скачущей быстроты мысли, поскольку слова скакали еще быстрее. На выборе для него агентурного псевдонима определяющим для МИ-6 явилось то обстоятельство, что Азеф сатанинским образом соединил в себе две несовместимые вещи - торговлю и революцию, из чего в течение многих лет извлекал весомую прибыль. Он намечал жертвы будущих покушений, организовывал все необходимое для их осуществления, подбирал, наставлял и благословлял исполнителей теракта, а затем сообщал о них полиции.

ФСБ не распространялась об интересе Платона Обухова к новому Азефу, ни даже краешком не открылся этот интерес на суде. Когда же много лет спустя Березовский, униженный и загнанный, как некогда Литвиненко, решил сдать своих кураторов из британских спецслужб и слегка приоткрыть стратегию и тактику нескончаемой гибридной войны против России, чтобы на этом коньке вернуться в Москву, ликвидировали его самого: «Прощай, вертлявый, глупый хлопотун!..»

Зачем Британии понадобилось вытащить из архива полузабытое «дело Литвиненко», умершего почти десять лет назад? Только ли затем, что «англичанка гадит» России уже триста лет кряду и не может остановиться, отказаться от маленькой радости? Глупость, положим, свойственна «англичанке», но не до такой же степени. На самом деле все еще проще. За минувшие годы не имелось у Британии повода обвинить Путина в тотальном подавлении демократических свобод. А заказ от Барака Обамы был. Вот и вспомнили в Лондоне, что уже на следующий день после смерти Литвиненко подельник Березовского Алекс Гольдфарб указал на Путина как на заказчика убийства. Чем не повод?

Загнанный, униженный, умирающий Литвиненко, потерявший свои пышные волосы - плакал ли он по утраченной своей голове, которую Березовский с Гольдфарбом лишили человеческого лица, толкая все глубже в трясину криминальной политики, выставляя его, не способного грамотно написать служебный рапорт, автором двух фальшивых книг «ФСБ взрывает Россию» и «Лубянская преступная группировка», одну из которых навалял некий Фельштинский, а вторую - еще более некий Муртазаев, работавший в «Новой газете» вместе с Анной Политковской?..

Бывший конвойник, бывший офицер ФСБ, а затем уже и бывший разносчик почты Александр Литвиненко так и не стал при жизни «гофмейстером двора» Березовского, зато его смерть, пусть и с опозданием, послужила основанием идиотского обвинения, грубо состряпанного даже не Скотланд-Ярдом, но Агентством национальной безопасности США: во всем плохом, что произошло в Лондоне за последние годы, виноват Путин, а посему Россию надо карать.

Премьер Кэмерон сделал замах в нужную сторону и сам себя испугался, а Барак Обама увлеченно приплясывал перед зеркалом, высовывая лиловый язык и напевая на ритуальный манер кенийских камба одно и то же слово карать, карать, карать...

И кривое зеркало снисходительно ему сострадало: «Прощай, вертлявый, глупый хлопотун!..»

27-28 января 2016 года