Удавка из прошлого

– Не получилось, – с сожалением проговорил Берет. – Подкатили еще товарищи из ДПС. Не будешь же в них стрелять.

– Понятно, – кивнул Кубинец и вздохнул. – Так и не найдем мы Будина. А здесь, похоже, за ним еще…

– Точно, – не дал ему договорить Берет. – Ведь те хотели от Окуневой…

– Ваша вина, – сказал Кубинец, – что мы не вышли на Будина. А ведь главная цель – он.

– Все равно на славу поработали, – подмигнул Берет. – Как только все закончится, я по контракту умотаю. А ты? – взглянул он на Слепого.

– Мне давно предлагают идти в одну фирму охранником, – ответил тот. – Работа не пыльная, а платят неплохо.

– Парни уже уехали, – сказал Кубинец. – В Чечню их отправили. Да там им и место. А то насмотрелись ужасов и, не дай Бог, сами начнут правосудие вершить. В Чечне все-таки до сих пор иногда стреляют.

– А как шеф нас собрал? – спросил Берет. – Ладно, мы со Слепым свой счет имели к этим тварям. А парни-то…

– Все, – кивнул бородач, – ждите вызова. Надеюсь, вы уедете не сейчас.

– Нет, – покачал головой Берет. – Очень хочется узнать, чем дело кончится.

– Итак, – к лежащему на кровати Лебедеву подошел полковник милиции, – что скажешь?

– Да ничего, – простонал тот. – Врача давай. Я же ранен.

– Слушай, подонок, благодари Бога, если есть у тебя свой, что не убили. Хотя это даже хорошо, пожизненное для таких тварей, как ты, самое то. Где Будин?

– Дай гарантию, что я получу двадцать пять, – промычал Лебедев, – и я все скажу. Двадцать пять, – вымученно улыбнулся он, – и вы возьмете его.

– Ну что ж, – полковник махнул рукой, – как хочешь. Гарантию никто никому дать не может. Но если суд вдруг даст тебе четвертак, мы обжалуем приговор и ты все равно получишь пожизненное. – Он вышел.

– Надо уходить! – кричал Лисовский. – Двоих взяли и Лебедя тоже! Они сдадут! Надо…

– Слушай, – спокойно проговорил Будин, – Лебедеву невыгодно сдавать меня, я о нем столько могу поведать, что…

– Да какая ему разница? – перебил Лисовский. – На нем уже три трупа висят! Его бывших коллег! Уходить надо!

– Успеем! – не выдержав, закричал и Будин. – Закрой пасть! – И, открыв рот, от резкого тычка в низ живота согнулся.

– Вот что, Будин, – усмехнулся Лисовский, – мне плевать на то, что будет с тобой. Но я хочу умотать целым и невредимым. Сейчас ты мне отдашь бабки, которые у тебя есть, и я уйду. Ясен мой план? – Он потрепал по плечу скривившегося от боли Будина. – Здесь у тебя один человек, трое моих. Мне хватит десяти минут, чтобы ты все сказал.

– В сейфе, – промычал Будин, – за картиной. Оставь мне хотя бы тысяч десять.

– А сколько там всего? – Поднявшись, Лисовский шагнул к картине.

– Двенадцать.

– Так мало? – Лисовский смерил его недоверчивым взглядом.

– Остальные далеко, – прохрипел Будин.

– Ладно. Про это потом поговорим. – Сняв картину, увидел сейф. – Отлично! – Он поставил картину к стене. – Код?

– Он так открывается. Я же никого не боялся.

Лисовский открыл дверцу.

Хлопнул выстрел. С пулей в груди Лисовский упал.

– Я не боялся, – поднявшись, усмехнулся Будин. – Но все-таки подстраховался. Прежде чем открыть дверцу сейфа, надо отвязать шнур. Иначе он натягивает курок, когда дверца открывается.

В кабинет вбежал молодой мужчина с пистолетом.

– Как там его люди? – спросил Будин.

– Спят. Я им, как вы велели, положил снотворного в коньяк.

– Этого перевяжи, – Будин кивнул на застонавшего Лисовского, – и свяжи. Оставим его милиции, – засмеялся он. – Может, вместо пожизненного дадут половину. Потом ты мне будешь нужен.

– Погоди, начальник, – растерянно посмотрел на Борисова сидевший перед ним Угаловский, – ты в натуре?

– В натуре. – Борисов засмеялся. – Вот и давай таким детей делать, – качнул он головой. – Родится сын, в садик придет и на жаргоне базарить начнет. Ты ее давно видел?

– Не очень, – растерянно ответил Вениамин. – Значит, вот как… Выходит, я теперь не один. Вот это да!

– Да, – кивнул Борисов.

– А чего же она мне ничего не сказала? – пробормотал Вениамин.

– Нам врач ее сказал, – объяснил Борисов. – Кстати, она тоже была ошарашена этой новостью, – улыбнулся он.

– Вот это хрен на подоконнике. А вам-то я зачем нужен? Я узнал, что вы ищете меня, вот и нарисовался. Что на меня снова вешать будете?

– Да ничего особенного. Ты куда Топоркова дел?

– Топорика? – удивился Вениамин. – Дел? Да на кой хрен он мне нужен?

– Значит, и обидчиков ты не трогал?

– Я сейчас живу тихо и спокойно, так что не надо на меня всех собак вешать, тем более что я скоро папашкой стану. Во, блин, дела! Насчет Топорика, ей-богу, не в курсе. Да я слышал, что его с водилой кто-то…

– Ладно, – Борисов подписал повестку, – иди.

– Олеська в больничке еще? – Вениамин шагнул к двери.

– Там, – улыбнулся Борисов.

– Спасибо, начальник. И подарок от меня – на хате у Милки чужие. Пока! – Он вышел.

– Если уж Угол сдает кого-то, – пробормотал Борисов, – значит, чудеса на свете бывают.

– Кстати, его у управления машина ждет, – проговорил вошедший полковник. – А там Метка и какой-то парень. И машина «Нива».

– Метка с розыска снят, – улыбнулся Борисов, – нашли того, кто стрелял. Просто похожи они здорово. А насчет «Нивы»… Знаешь, Василий Андреевич, будем считать, что Топориков пропал без вести. Трупа нет, а искать виновных у меня, ей-богу, желания нет. Надеюсь, труп Топорика упрятали хорошо и больше вопросов по нему не будет.

– Олеська беременна! – усаживаясь в машину, закричал Угол. – Папаней я буду. Покатили к ней в больничку.

– Поздравляю, – улыбнулся Метка. – Это дело обмыть требуется.

– Обязательно обмоем.

– Значит, не желает говорить? – недовольно спросил прокурор края.

– Нет, – ответил майор милиции. – Вообще отказывается хоть что-то говорить. Требует адвоката. Ему уже двоих приводили, отказывается. Мне, говорит, нужен независимый и не местный защитник. В общем…

– И хрен с ним, – неожиданно высказался прокурор. – Я бы его, гниду, лично расстрелял. Ладно. Что у нас по народным мстителям?

– Интересная информация есть. Они оказали помощь при задержании Лебедева. Убили двоих и двоих ранили. И скрылись.

– Вот и работай после этого, – пробурчал прокурор. – Я бы каждому из них руку пожал, а буду требовать на суде пожизненного заключения. Вот так. А выходит, дело Будина и этих вешателей соединяется. Букин, Лебедев, Лисовский в первую очередь и, конечно, Будин. Значит, прав был Борисов. Как думаете, возьмем Будина?

– А почему ФСБ вмешалась?

– Это знает только ФСБ, – улыбнулся прокурор.

– Вот фотографии всех прилетевших этим рейсом. – Борисов разложил на столе снимки. – Поименный список у Соколова. Женщин отделяем сразу, а вот этого, – он взял фотографию, – надо держать в поле зрения. Он чем-то похож на Будина. Тот же рост, комплекция, да и лица чем-то неуловимо похожи. Надень на Будина очки, приклей усики и бакенбарды, и станет так похож, что не отличишь. Мы на фотороботе это проделали, и почти один в один. Так что господин Супарин – объект номер один. Супарин Игнат Павлович, – прочел он. – Работает в организации «Доброта без границ». Пятьдесят пять лет. Женат, двое детей. Сын военный, старший лейтенант пограничных войск. Дочь учится в медицинском институте. В криминальных связях не замечен. Но это ни о чем не говорит. Так что за господином Супариным нужно установить наблюдение.

– Слушаю, – ответила женщина.

– Добрый день. Можно к телефону Анну? – попросил Суслин.

– А ее, – всхлипнула женщина, – машина сбила три дня назад. Она сына из…

– А сын? – закричал Суслин.

– И Аня, и мальчик… – Женщина заплакала.

Суслин отшвырнул сотовый. Вскочил. Тряхнув головой, бросился к своей сумке. Схватив ее, выскочил.

– Славик! – закричал, бросаясь за ним, Геракл. – Тормози! Эй! – Догнав Суслина, схватил его за руку. – Ты…

– Жена и сын, – прошептал тот. – Их машина сбила. Это Грозный. Я его, суку…

– Тормози! – рявкнул Геракл. – Нас менты шарят, не забыл? И почему ты думаешь, что…

– Уверен.

– Не дури! Надо думать, прежде чем вот так ломиться. У тебя два ствола, лимонка. Представляешь, что будет, если тебя менты тормознут? Им плевать на то, кто погиб. К тому же нас ищут. Короче, я сейчас своим звякну, и тогда будем думать…

– Моих уже нет! – закричал Суслин. – Я сейчас об одном думаю – как до горла Грозных добраться! Вот…

– Да не доберешься ты, – остановил его Геракл. – На попутках до Москвы не доедешь. На электричках, может, и получится, но долго, и менты срисуют. Сейчас я своим звякну, и будем базарить с Лохматым, чтоб вывел нас из города и до какой-нибудь станции, где поезда останавливаются, довел.

Санкт-Петербург

– И как? – спросил вошедшую женщину Литовец.

– А ты разве не знаешь? – усмехнулась она.

– Спасибо. – Он поцеловал ее.

– Да за спасибо я никогда не работаю, – сказала она.

– Обижаешь, Хелена. Как ты смотришь на то, чтобы уехать со мной куда-нибудь на побережье Тихого океана?

– С удовольствием. А ты что, выиграл джекпот?

– Почти угадала, – рассмеялся он. – Наш джекпот через два дня приедет сюда.

– Значит, клюнул?

– Все сделано как надо. У него не возникло ни малейшего подозрения. Хотя, может быть, и сомневается, но выхода у него нет. Правда, вот с Командором проблема, никак его на мушку не поймать. Да и неизвестно, где ловить. Правда, Мулла говорит, что очень скоро Командор будет у него в ногах валяться. Но я в это не особо верю. Все скоро закончится, Грозный вот-вот будет убит. Абдулин уже труп. Надеюсь, Мулла покончит с Командором. Будин, как только все нам отдаст, умрет быстро. Я сам его пристрелю. Нервы он мне потрепал прилично. Уедем, а через полгодика вернемся и заберем все, что нам Будин отдаст. Эльза сейчас единственная жена Умар-бека и очень скоро забеременеет. – Он засмеялся. – И как только это случится, Умар-бек отправится к своему Аллаху. И можно доживать в покое и достатке.

– Ты, похоже, уверен, что все получится, – усмехнулась Хелена.

– Абсолютно, – кивнул он.

Москва

Стелла посмотрела на часы и недовольно прошептала:

– Опаздывать – привилегия женщины. – Ей с трудом удалось уговорить отца выпустить ее одну. Она обещала звонить каждые полчаса. – Хочу в сауну сходить, – усмехнувшись, вспомнила она, – в парикмахерскую. А твои мордовороты будут за мной таскаться и только внимание привлекать. – Вздохнув, она снова посмотрела на часы. – Да где же вы есть-то? Я стану богатой и независимой. А то, что ты мне, папочка, хочешь дать, я все равно получу. И даже больше…

Рядом остановился «мерседес».

– Что-то не звонит, – глядя на телефон, прошептал Командор. И тут же прозвучал вызов сотового. Он схватил телефон. – Чего молчала? – быстро спросил он.

– Командор, – усмехнулся Мулла, – как здоровье? Все ли родственники и друзья здоровы?

– Что со Стелкой?

– Пока ничего страшного. Я думаю, нам пора увидеться, есть о чем поговорить.

– Слушай, Мухаммед, зачем тебе это? Я ничего не предпринимаю против тебя. Да, у нас разные взгляды…

– Жду тебя в десять, – перебил его Мулла. – За тобой приедут в девять. И не искушай меня, Аркаша, не пытайся захватить водителя и узнать адрес. Я буду постоянно знать, что с машиной, на которой тебя повезут. Чуть что, и Стелла сразу сдохнет. Но сначала с ней поиграют во владелицу мужского гарема. С ней, меняясь, будут…

– Я сделаю все, что ты скажешь, но послушай теперь ты. Я приеду к тебе, ты убьешь меня, а потом убьешь и Стеллу.

– Знаешь, – усмехнулся Мулла, – у тебя только один недостаток – ты хороший отец. Машина придет в девять. – И телефон отключился.

– Мразь! – Командор выругался. – Как я мог ее отпустить? Кретин! Но каким образом она так быстро попала к Мулле? Звонил он с ее сотового. Ну, дух, в любом случае я успею порвать твою глотку!

– Что случилось, Командор? – спросил Федор.

– Стелла у Муллы, – ответил Командор.

– Как у Муллы? – опешил тот.

– Цапанул ее где-то, дух. За мной приедут в девять. Короче, вот что, мужики, деньги наверху, в сейфе. Там около десяти тысяч евро. И рублями тысяч двенадцать. Поделите и постарайтесь заняться чем-нибудь приличным. Все это до добра не доведет. И еще, – он опередил пытавшегося что-то сказать Южанина, – через сутки после того, как я уеду, отдадите бумаги в папке в ФСБ. Конечно, не из рук в руки, – усмехнулся он, – но так, чтоб точно они туда попали. Все, – увидев, как, переглянувшись, Южанин и Ариец хотят возразить, сказал он. – Обсуждению это не подлежит.

– Нет уж, погоди, – заговорил Федор. – Ты понимаешь, что с тебя там шкуру спустят?

– У меня дочь там, – напомнил Командор. – Вам этого не понять.

– Да она сама к Мулле нарисовалась, – процедил Южанин. – Она звонила вчера куда-то и базарила о каких-то деньгах. Я начал тебе говорить, а ты послал меня.

– Слушай, Гарик, – сказал Командор, – прежде чем утверждать такое, ты…

– А так оно и есть, – кивнул Южанин. – Неужели ты не видишь, что ей плевать на тебя? Ей бабки нужны…

– Заткнись! – шагнул к нему Командор.

– Короче, – буркнул Ариец, – мы едем следом и вмешаемся…

– Я сказал, что вы должны делать! – отрезал Командор и захлопнул дверь.

– Я точно говорю, – кивнул Южанин, – Мулле звонила Стелла, она подставила Командора.

– Звони Поэту, – прошептал Федор.

Сидя на полу, Поэт набивал патронами обойму. Сунул ее в один из четырех кармашков на ремне.

– Теперь хватит, – сказал он. – Я из двух стволов по обойме точно расстрелять успею, а может, и перезарядить, а там все… – Он вздохнул. – Лимонку для Муллы. – Он подбросил на ладони гранату. – Автомат не нужен, неудобно будет. С двух рук я, конечно, не ахти как шмаляю, но вроде получается. Так, – он уставился на нарисованный на листке план особняка, – Мулла на втором этаже. Надо идти днем, охраны меньше, да и шум соседи услышат и ментов вызовут. Им удобнее будет особняк на ура брать. Зайду я вот тут, – он коснулся острием ножа обозначенной на плане задней калитки, – там никого нет, проверял пару раз. Ночью она закрыта, и собака гуляет, а днем никого. Вот и сведем мы с тобой счеты, Мулла, долго я тебя искал. Потому и с Командором связался. И нашел. – Потянувшись, он взял «ТТ» с глушителем.

Прозвучал вызов сотового. Положив ствол, он взял телефон.

– Да?

– Приезжай, – быстро сказал Ариец. – Дочь Командора Мулла взял. Приезжай.

– Буду через сорок минут, – бросив взгляд на часы, сказал Поэт.

– Вы ведь меня не убьете? – испуганно посмотрела на вошедшую с подносом женщину Стелла. – Я же вам помогла сама. И денег не надо, – торопливо добавила она.

– Как ты могла предать своего отца? – негромко проговорила женщина. – Ешь. – Поставив поднос с едой на столик, она вышла.

– Гады! – всхлипнула Стелла. – Обещали двести тысяч и забрали с собой. Для надежности, говорят. А вдруг они меня убьют?

– Где Грозный? – войдя в спортзал, спросил Сэнсей.

– А хрен его знает, – ответил бивший в мешок с песком парень. – Тебе лучше знать. Ты же у него сторожевой пес.

– Он с утра укатил куда-то, – проговорил плотный мужчина со штангой. – Взял Морфия и уехал.

– Во блин! – процедил Сэнсей. – Куда же это он?

– Погоди, хозяин, – спросил Морфий открывшего дверцу Грознова, – ты в это учреждение по повестке или по приглашению?

– В общем, передай всем, – вздохнул Грознов, – пусть делают что хотят. Наркота и стволы в вашем распоряжении. Но времени у вас самое большое часа три. Бабки между собой пусть поделят. Тебе здесь, – он хлопнул по ящику для перчаток, – твои у тебя в куртке, – посмотрел он на водителя. – Устал я от всего этого. Сын из-за меня мразью стал. Ведь ежели на родного отца руку поднял, значит, конченая мразь. Устал я бояться. Прощайте и помните: времени у вас очень мало.

Он вышел из машины и, сутулясь, пошел к большому зданию.

– Вот это хрен в ванне! – хохотнул Морфий. Пересел на переднее сиденье и открыл ящик для перчаток. Вытащил толстый пакет, вскрыл ножом. Увидел евро. – Богат, как Крез, – засмеялся он. – Гони назад, надо парням сказать и сваливать наскоряк. Это очень серьезная организация. Значит, Грозный не только по уголовным статьям пойдет. Гони!

– Во блин, – растерянно произнес водитель, – доверенность на джип. Выходит…

– Трогай, мать твою! – крикнул Морфий.

– Что вам угодно? – Крепкий молодой мужчина остановил Грознова у входа в здание.

– Начальника вашего надо, – глухо отозвался Грознов. – Хочу явку с повинной сделать.

– Прошу. – Мужчина распахнул дверь.

– И что тут думать? – усмехнулся Пушкин. – Вперед и с песней. Где Командор?

– Заперся в кабинете, – ответил Ариец. – Как ему сказать?…

– А может, самим? – азартно предложил Южанин. – И сделаем ему подарок.

– Мы сможем только убить нескольких человек, – возразил Пушкин. – Муллу, вполне возможно, я сделаю, а ее не спасем. Надо что-то другое придумать.

– Но ты только что сам говорил, – напомнил Южанин, – что…

– Так правильно, – перебил его Пушкин. – Вперед и с песней. То есть я согласен, но вот как…

– Вот что, совет полководцев, – из кабинета вышел Командор, – не суйтесь вы в это. Я сам прекрасно понимаю, что шансов ноль. Но она моя дочь, и последние годы я жил только потому, что она у меня есть. Я должен пойти, и я пойду. А вам…

– Слушай, Аркадий Валентинович, – с усмешкой сказал Ариец, – вот что я тебе скажу. Я пойду в любом случае. Ты меня спас, и я живу и здравствую только потому, что ты единственный, кто нашел нас и сделал снова людьми. На меня и на него, – он кивнул на Южанина, – всем было плевать. Пока служили, жили, а как попали в плен, на нас все наплевали. Ты нас и оттуда вытащил и потом не дал спиться. Так что жили вместе, и если подохнуть придется, то тоже вместе. Ты Южанину можешь говорить – ты молод, чтоб подыхать, а мне уже под пятьдесят, силы на исходе, да и кому я нужен? И один ничего не смогу. Так что если не хочешь, чтоб я туда сунулся, пристрели. А даже раненный, я все равно тебя одного не пущу. В конце концов, в ментовку позвоню. Мулла и тебя, и Стеллу наверняка убьет. Так хоть мы там кое-кого к их Аллаху отправим. Так что делай что хочешь, я иду.

– Я тоже, – сказал Поэт. – Правда, вероятность того, что я сумею добраться до Муллы, почти равна нулю, но что поделать. Я иду.

– А меня ты чего это, за пацана держишь? – обиделся Южанин. – Я все-таки три войны прошел и тоже кое-что умею.

– Ну что ж, – помолчав, кивнул Командор, – это ваш выбор. Тогда сделаем так…

– Вот это сюрприз, – удивленно пробормотал генерал-майор ФСБ. Он снял очки и посмотрел на сидевшего перед ним Грознова. – Это серьезно?

– Слышь, начальник, – вздохнул Грознов, – я что, похож на придурка из психушки? Если копнешь удачно, то много дряни повяжешь. Я жил и грешил ради сына. Мечтал внуков понянчить и всячески пытался отгородить сына Ваньку от той жизни, которой жил сам. Я ж и бабки себе сделал, ты читал как. И убил его из-за этого. И похоронить не могу. Ты вот что сделай для меня, если, конечно, можешь, на похороны допусти. Где тело Ванькино, я указал. И единственное, чего хочу, – увидеть, как в гроб его положат и в землю опустят.

– А это, значит, все, – сказал генерал, – вы отдаете…

– В детские дома, – кивнул Грознов. – Это все по закону нажито. Поверь, генерал, не стану я сирот кровью мазать. А остальное, что остается… ваше дело, как с этим решать.

– Названы все? – спросил генерал.

– Этих вполне хватит. Копнете поглубже, спасибо мысленно скажете. А там, может, и про остальных узнаете. Но верх этой кучи дерьма тут весь указан. И я участие принимал. А сейчас понял, что нет оправдания этому. Ведь не юнцы малолетние были, а зрелые мужики и головы на плечах имели, а вот…

– Скажите, Степан Андреевич, – с молчаливого согласия генерала спросила женщина средних лет, – как вы думаете, кто мог сейчас вешать в Красноярске?

– Так я написал, что послал туда людей разобраться. Сгинули они. Правда, жена и маленький сын одного под машину попали, может, думает он, что это я их под колеса приказал столкнуть. Нет в этом моей вины. А кто вешает… – Подняв голову, Грознов посмотрел на женщину. – А вы, извините, кто будете-то?

– Следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры Российской Федерации, – представилась она. – Людмила Ивановна Майкова. Значит, по этому делу вы ничего сказать не можете?

– Кто-то, видать, живой остался, – глухо проговорил Грознов. – Или, может, кто-то из родственников убитых напомнил таким способом. Так я думаю.

– А почему ты на вечер Командора пригласил? – спросил Ираклий.

– Днем здесь народу много, – ответил Мулла. – И малейший шум услышали бы. Также не исключено, что знакомые могли бы увидеть его входящим сюда. А мне не нужны неприятности. Мне от тебя и твоих орлов их хватает. Вы живы только потому, что у меня есть конкретная возможность остаться чистым в довольно грязном деле. Вас должны были убить на даче под Зеленоградом, но я передумал. Ты так замазан в моих делах, что станешь поступать так, как нужно мне. И вот что ты должен сделать – поедешь в Питер. Адрес я тебе дам. Надо убрать одного типа и еще бабу. Возможно, я ошибаюсь, но не ошибается только тот, кто ничего не делает. Отправляйся сегодня же. Своих орлов возьми с собой. Работа будет оплачена по тройному тарифу. И заметь, без уплаты налогов. – Мулла засмеялся.

«У него настроение хорошее, – подумал грузин. – Что-то срослось, значит. И про Поэта молчит, и про Командора. А меня, выходит, хотел на небеса отправить. Оплати работу, а там посмотрим, как и что».

– Ты что-то не понял? – с усмешкой спросил Мулла.

– Все ясно. – Ираклий направился к двери. Навстречу ему вошел невысокий усатый грузин.

– Гиви нашли, – сказал он.

– Давай его сюда, – приподнявшись, процедил Мулла. Двое крепких молодых людей ввели в кабинет коротко стриженного парня. – Почему ты не выполнил приказ? – зло спросил Мулла. – И убил своего напарника?

– Там был ребенок, – сплюнув кровь, прохрипел парень, – а мы с детьми не воюем. Если твоему Аллаху угодна смерть детей, я не нанимался воевать со слабыми, я просто хотел отомстить за брата.

– Перережьте ему горло, – процедил Мулла, – и выбросьте на свалку за городом. Собаке собачья смерть! – Он плюнул парню в лицо. Тот, рванувшись вперед, получил удар ногой в живот и упал. Двое, подхватив, вытащили его.

– Мухаммед, – заглянула в кабинет женщина, – она хочет говорить с тобой.

– Нам не о чем говорить, – усмехнулся он. – Она предала своего отца за деньги, а значит…

– Она говорит, что ей обещали жизнь, – перебила женщина.

– Тебе вредно жить в Европе, Асия, – усмехнулся Мулла. – Ты уже не первый раз перебиваешь меня. Готовься к отъезду, скоро мы покинем эту страну.

– И что дальше? – посмотрел на Поэта Ариец. – Куда…

– Видите калитку? – Поэт указал вперед. – Она не заперта, и обычно там никого не бывает. Запирают ее на ночь, когда выпускают собаку. Кстати, псину привозят вечером и увозят рано утром. Почему-то ее не держат постоянно.

– Мухаммед не переносит собачьего лая, – сказал Командор.

– Нам такие привычки на руку, – усмехнулся Ариец.

– Так, – кивнул Командор. – Я первым, а когда улягусь, ты, – кивнул он Поэту. – Затем…

– Первым пойду я, – спокойно проговорил Поэт. – Я уже делал это пару раз. – Он выскочил из кустов и, пригнувшись, побежал вперед. Трое провожали его напряженными взглядами. Перепрыгнув калитку, Поэт, коснувшись руками земли, перекатился и оказался в густых цветах клумбы.

– Я так не смогу, – вздохнул Ариец. – И…

– Как сможешь, – перебил Командор. – Вперед.

– Что-то этот мужик никак не решится войти. – Капитан ФСБ кивнул на человека, стоящего у ведущих к зданию ступеней. – Уже минут двадцать топчется на месте и постоянно смотрит на часы. Давай-ка его сюда, – сказал он рослому молодому мужчине в штатском.

Поэт ударил вышедшего амбала кулаком с зажатым в нем пистолетом по голове. Тот стал падать. Подхватив, Поэт уложил его на землю.

– Дальше куда? – тихо спросил Командор.

– В дверь и по лестнице наверх, – шепнул Поэт.

– Это точно?

– Со слов пленного. Но я проверял, похоже, он говорил правду.

– Я жить хочу! – кричала Стелла. – Я же отдала вам отца, что вам еще надо?! Отпустите меня, я никому ничего не скажу!

– Закройте ей рот, – поморщился Мулла. – Так, ты, Али, будешь вести машину с Командором. Как только он сядет, постоянно держи меня на связи. От него всего можно ожидать. Но рисковать дочерью он не станет. Сегодня вечером покончат с Литовцем и Хеленой. Скорее всего она убила Гульнару. Букин обо мне ничего не знает, только кличку. Будин знает, но не скажет, иначе может попасть в ФСБ. Хотя это его, наверное, уже не волнует, а вот меня беспокоит.

– Почему жив грузин? – спросил Али.

– Я хотел, но… Пусть он окажет мне еще одну услугу, – засмеялся Мулла. – А что с Поэтом? Почему я до сих пор не вижу его молящих о пощаде глаз?

– Он не появляется на квартире. Видимо, перепугался и скрывается где-то…

– Тогда он не в отца, – усмехнулся Мулла. – А Грозный где?

– Тоже прячется.

– Женщину нашли?

– Нет, но ищут. Мы подключили купленных Грозным милиционеров, они найдут.

– Сволочи! – процедил генерал-лейтенант милиции. – Что же за время такое наступило? Все продаются. Неужели в милицию вы для заработка шли?

Трое мужчин в наручниках, опустив головы, молчали.

– Что делать с этим? – спросил капитана ФСБ прапорщик. – В камеру или…

– Постой. Сейчас. – Капитан слушал переговорное устройство. – Давай его наверх. И поаккуратнее – так начальство велело.

Командор полоснул ножом по горлу выхватившего пистолет смуглого мужчину. Поэт обыскивал лежащего с разбитой головой другого. Ариец с пистолетом в руке сидел на корточках перед дверью. Южанин у другой двери, выходящей к запасному ходу, с двумя пистолетами в руках взглянул на Поэта. Тот кивнул на дверь, перед которой был Ариец.

– Успеете? – улыбаясь, спросил по телефону генерал-лейтенант ФСБ. Выслушав ответ, кивнул: – Да это он и есть. А мы думали, он в Афганистане или Ираке. Выходит, под боком у нас. Сведения были, но расплывчатые, и их проверяли. А тут просто повезло. Вообще-то везет тем, кто работает.

– Я отдала вам отца! – кричала Стелла. – А вы! – Захлебнувшись слезами, она закашлялась.

– Неужели ты думала, что я куплю у тебя жизнь твоего отца? Ты глупая и подлая, таким не место в мире, который мы скоро создадим.

Дверь от сильного удара распахнулась, сорвалась с петель и грохнулась на пол. Застучали выстрелы. Трое людей Муллы упали. Четверо открыли ответный огонь. Стелла, испуганно вскрикнув, бросилась на пол.

– Он мой! – кинувшись рыбкой и на лету перевернув массивный стол, крикнул Поэт. О бронзовую крышку стола, высекая искры, застучали пули. Командор, дважды нажав на курок, вскрикнул. Пуля обожгла ему правое плечо. Отскочив за стену, он стал менять обойму. Сзади раздался шум. Он обернулся и увидел лысого смуглого парня с пистолетом. Оскалясь и что-то выкрикнув, тот вскинул пистолет. Сбив на пол Командора, наваливаясь на него сверху, дважды выстрелил Ариец. И, вздрогнув, расслабился. Командор с трудом свалил его тело с себя. Лысый лежал на полу с пробитой пулей грудью.

– Федор! – взглянул на Арийца Командор. И выругался. На лбу Арийца пульсировала кровью пробоина. Он вскочил и рванулся в комнату.

Меняя обоймы в пистолетах, Поэт кричал:

– Чего молчите?! Бойцы, мать вашу!

Трое людей Муллы, направив пистолеты в сторону перевернутого стола, медленно шли к нему. Справа по ним открыл огонь Командор. Один упал, другой, раненный в плечо, выронил пистолет. Последний, отпрыгнув, присел за спинкой дивана. Вскочил Поэт и стал стрелять из двух пистолетов. Уложив последнего, взглянул на Командора. Тот приложил пальцы к сонной артерии Южанина.

– Папа! – Стелла вскочила с пола. – Папочка! – Она бросилась к Командору. – Я…

– Я жил ради тебя, – не глядя на нее, процедил он. – Они пришли сюда, чтобы умереть за тебя. И умерли. А ты предала и меня, и их.

– Папа! – Стелла сделала несколько шагов назад. – Я жить хочу. У меня будет ребенок. Ты скоро станешь дедушкой. Слышишь, папка?! – увидев его лицо, закричала она.

Хлопнул выстрел.

– Уж лучше никакого, чем таких, как ты и Ванька, – процедил Командор. Он подошел к упавшей дочери. Обхватив окровавленными руками живот, она хрипела. Он выстрелил ей в висок. Подхватив валявшийся рядом с убитым боевиком пистолет, бросился к лестнице. Внизу продолжали греметь выстрелы. Увидел прижавшегося к стене Поэта.

– Помешали, – недовольно проговорил тот. – Похоже, документы дошли до ФСБ. Надо было раньше приходить.

– Самое время, – возразил Командор и бросился вверх по лестнице, Поэт мчался за ним. Командор, вытянув вперед руки с пистолетами, ногой открыл дверь и ворвался в комнату. Али резким ударом сбил его и, подняв руки, что-то закричал. В углу, пытаясь вставить в пистолет обойму, сидел бледный Мулла. Поэт двумя выстрелами уложил Али и бросился к Мулле. Тот с криком швырнул в него пистолет и рванулся к балконной двери. В высоком прыжке Поэт достал его ногой. Мулла с криком перелетел через ограждение, но успел зацепиться за перила. Подскочивший Поэт ухватил его за шиворот.

– Ну вот она, долгожданная встреча! – Он криво улыбнулся.

– Втащи его! – крикнул Командор.

– Ты летать умеешь, дух? – насмешливо спросил Поэт.

Внизу несколько бойцов спецназа, подняв оружие, смотрели на них. Выстрелы стихли, и из трехэтажного особняка спецназовцы начали выводить оставшихся в живых бандитов.

– Втащите его и бросьте оружие! – раздался усиленный мегафоном голос.

– Я тебя, сука, лично прикончу! – Усмехнувшись, Поэт рывком втянул Муллу в комнату.

– Не тронь его! – бросился к ним Командор. Хлопнул выстрел. Пуля попала Командору в бедро.

– Не лезь, – предупредил Поэт, – я за ним долго охотился.

– Выходит, ты на духов работаешь? – простонал упавший Командор. – Им сейчас нужна его смерть. И ему тоже. Неужели ты поможешь им, Поэт?

Около двери стояли трое спецназовцев, готовых подскочить к державшему у виска бледного Муллы ствол пистолета Поэту.

– Цель взял, – тихо проговорил снайпер. – Могу стрелять.

– Не торопись, – остановил его голос в наушниках. – Мулла нам живой нужен. А этот запросто может на курок нажать, если ты ему пулю всадишь. Тем более второй пытается остановить его.

– Стреляй! – закричал Мулла. – Даже на курок нажать не можешь! Я твоему отцу горло перерезал! Я! Будь мужчиной! Стреляй!

Поэт вздохнул и, переведя ствол на колено Муллы, нажал на курок. Тот взвыл. Поэт выстрелил ему в другое колено. Снайпер, получив команду, тоже выстрелил. Пуля попала Поэту в голову. Стоявшие у двери спецназовцы бросились вперед. Раздался выстрел. Лежавший на полу Командор пустил себе пулю в рот. Двое спецназовцев, подбежав к стонавшему Мулле, нацепили ему наручники.

– Даже раненого боитесь, – простонал тот.

– Я б тебе сказал! – процедил один. – Да на такого и слова, и пули жалко! – Он плюнул ему в лицо.

– Командира дай! – взвыл Мулла.

– А я и есть командир, – сказал спецназовец.

– Да, – вздохнул генерал-лейтенант, – это, можно сказать, дар божий. Накроем немало точек. Абдулин собирал все это, – кивнул он на папку, – и кое-что есть из документов, которые оказались у Кралина. Он бывший комитетчик. Когда ушел из госбезопасности, ударился в различные авантюры. Но крови, судя по всему, не проливал. А вот это, – он подвинул к себе бумаги и фотографии, – будет очень интересно прокуратуре. Это о красноярских вешателях. Кто сейчас вешает уголовную братию, не знаю, а о девяносто первом здесь много документов. Главное – сотрудники милиции участвовали.

Санкт-Петербург

– Быстро! – отбросив телефонную трубку, закричал Литовец. – Уходим! – Подняв спортивную сумку, он рванулся к двери. Хелена схватила свою сумочку и бросилась следом. Осторожно открыв дверь, Литовец замер. Прислушался и кивнул Хелене: – За мной. – Осторожно вышел и показал наверх. Захлопнул дверь и пошел за Хеленой.

– Что такое? – шепотом спросила она.

– Потом все объясню. – Он услышал приглушенный голос внизу. Поднявшись на площадку пятого этажа, подошел к двери и нажал кнопку звонка.

– Кто там? – спросила женщина.

– Милиция. – Он показал раскрытое удостоверение. – Сигнал от ваших соседей.

– Что еще они наплели? – сердито спросила открывшая дверь женщина. Литовец сильно ударил ее в подбородок и, поймав, аккуратно уложил на пол. Хелена, войдя, прикрыла дверь. В руке Литовца был пистолет с глушителем. Поставив сумку, он начал осматривать комнаты. Хелена, вытащив «браунинг», осмотрела кухню и ванную комнату.

– Нет их, – услышал полковник ФСБ. – Вещи все на месте. Документы есть и его, и ее. Разумеется, поддельные. Винтовка Мосина и две обоймы. Пистолет «вальтер» с тремя обоймами. Три «РГП», денег около пяти тысяч…

– Так, – сказал полковник. – Значит, вернутся. Во дворе мы оставим людей, и вы там не спите, парочка та еще.

– Что будем делать? – спросила Хелена.

– Муж с детьми этой дамочки у родителей в Тверской губернии, неделю их не будет. Значит, мы вполне можем дождаться господина Будина, вытрясти из него все, что у него есть, и узнать, где остальные сокровища. Потом уйдем через границу, и все, оттуда нас переправят, куда нам угодно.

– А если они начнут проверять квартиры? – вздохнула Хелена. – Тогда…

– Тогда у нас есть заложница. Муллу взяли в Москве, а у него подробное досье на тех, кто работает на него, так что терять нам с тобой нечего. Мне уже пятьдесят два, и я не хочу медленно подыхать…

– Я тоже очень этого не хочу. Значит, ты говоришь, досье на каждого, – задумчиво пробормотала Хелена.

– Как там, в Красноярске? – посмотрел на часы Литовец. – Главное, чтоб все получилось. Наше будущее, как ни странно, сейчас зависит от Будина. У нас с тобой денег мало. А если мы сумеем забрать у него все, сможем ускользнуть.

– А если его там взяли? Или возьмут? В общем, он здесь не появится. Тогда как?

– Он должен выбраться. Это мой шанс, я не должен остаться с носом.

– Но если уж нашли нас, то его…

– Его ищут более двух недель, так что он выберется. Я уверен, что Будину удастся выскользнуть. Тем более туда полетела Гуркина, а она специалист высокого класса. Все получится, я уверен. Мне, кстати, это дорого стоило. Но овчинка стоит выделки.

– А почему ты решил, что Мулла арестован и он сдаст нас?

– Ты слышала, мне позвонили. Это было сообщение о том, что Муллу взяли. Это значит, забрали и все его бумаги. Так что, милая моя, кончилась наша российская жизнь. Пора уходить подальше от этой страны. В Литве оставаться я не хочу. Согласись, что там все не так, как на Западе.

– Согласна. Но меня сейчас беспокоит, сможет ли Будин проскочить к нам. Если это раскроется, тогда…

– Не держи меня за идиота. Я подстраховался, за передвижением Будина будут постоянно наблюдать. И если что-то не так, я тут же узнаю об этом.

– И что тогда?

– Тогда будем думать. Но сейчас свое будущее я связываю с появлением Будина.

– Не знаю почему, – вздохнул полковник ФСБ, – но мне кажется, Литовца и Хелену предупредили. Ведь если уходят, обычно не оставляют документы. А здесь как специально: мы оставили документы и, значит, вернемся. Уж слишком опытен Литовец, чтоб вот так просто оставить документы, оружие и уйти куда-то. Думаю, что они знают о задержании Муллы и скрываются где-то в доме. Надо как-то проверить все квартиры. Прежде всего узнать, где кто работает и все ли вышли на работу. Займитесь этим, капитан, – сказал он плотному молодому мужчине.

Красноярск

– Да? – поднесла к уху сотовый телефон симпатичная женщина в темных очках.

– Добрый вечер, – услышала она мужской голос.

– Но сейчас еще полдень. Где вы? – негромко спросила она.

– Возьмите такси. Но именно такси, а не попутку или частника. В городе есть желтые такси. И приезжайте на Красноармейскую к кафе «Вишневый сад». Там вас встретят. Поздороваются так же.

– Понятно, – кивнула она.

– Ты все понял? – спросил Будин телохранителя.

– Конечно. На желтом такси. Блондинка среднего роста, с короткой прической. В руке желтая сумочка и небольшой саквояж. Подойти и сказать…

– Удачи тебе, – вздохнул Будин.

– Он в баре, – услышал Борисов голос Александрова, – и никуда, похоже, не собирается. Пьет коньяк. Сидит один. Кажется, надолго устроился. Мне смена будет? А то я уже устал пить кофе, а на большее денег не хватает. Официантка подозрительно на меня посматривает…

– Через десять минут тебя сменят, – сказал сидящий рядом с Борисовым полковник.

– Странно, – произнес Арин. – Он, похоже, плевал на все дела. Отвезли подарки, он сразу уехал назад в аэропорт, зашел в номер к себе, тут же вышел и сидит в баре уже полтора часа. И, как говорит Сашка, будет сидеть еще столько же. А ведь должен…

– Скорее всего в баре они и встретятся, – сказал полковник. – В туалет зайдет Супарин, а выйдет Будин. А Супарина шарахнут чем-нибудь по черепушке и через окно вытащат, и все дела. Надо…

– Пока ничего не надо! – отрезал Борисов. – Будин все знает о нашей работе, и настораживать его не стоит. Надеюсь, в кафе Александрова сменит сотрудник, которого Будин не сможет узнать.

– Разумеется, – кивнул полковник.

Борисов набрал номер на сотовом.

– Да, – ответила Варя.

– Ну как там дела? – спросил он. – Не закончили с подарками?

– Закончили. Почти все разъехались. Я, как вы велели, стараюсь не упустить из вида Орошина.

– Особо назойливой тоже не будь. И как только что-то покажется подозрительным, сразу вызывай группу. Они недалеко и минуты через три будут у тебя.

– Здравствуйте, – улыбнулась, войдя в комнату, женщина. Сняв очки, осмотрелась. – У вас тут уютно. – Она положила на стул сумочку, а на стол поставила саквояж. – Давайте работать, – посмотрела она на Будина, – Афанасий Арсен…

– Арсений Афанасьевич, – поправил он.

– Ради Бога, извините. Меня зовут Элеонора Витальевна. Так. Садитесь в кресло. Молодой человек, – обратилась к телохранителю Элеонора, – согрейте, пожалуйста, воды и принесите два чистых полотенца.

– Надеюсь, это не больно? – усаживаясь, улыбнулся Будин.

– Конечно, нет, – рассмеялась женщина.

– Что-то не то мы делаем, – пробормотал Борисов. – Все вроде на виду. Подозрение вызывают двое – Супарин и Орошин. Это мне и не нравится. Но летный состав я во внимание не беру. Женщин, разумеется, тоже. Три семейные пары тоже исключаются. Остались только Супарин и Орошин. По комплекции и росту лишь они походят на Будина. А может, это только наше предположение и Будин через Окуневу искал вариант ухода?

– Коготь, – услышал телохранитель голос Будина. Он вошел в кабинет и растерянно остановился. Около бара стоял длинноволосый пожилой мужчина в очках, с усиками и короткой бородкой. – Не узнаешь? – весело спросил он.

– Вот это да! – изумленно пробормотал Коготь. – Я уж хотел…

– В общем, так, – перебил его Будин. – Вот тут, – он кивнул на стоящий у окна чемодан, – деньги и еще кое-что. Самолетом ты полететь не сможешь. Поедешь поездом в Питер. Там тебя буду ждать я, оттуда уйдем в Прибалтику, а потом решим куда. Вот это, – он показал на дипломат, – твои деньги. Оставь матери, сколько считаешь нужным. Добраться с комфортом до Питера тебе хватит. Вызови своих и проводите меня до самолета. Если что-то не так, захватываем его, а дальше будем решать…

– Ничего не надо захватывать, – засмеялась Элеонора. – Вы пройдете, и мы улетим. Делайте так, как я сказала, и все будет хорошо.

– Береженого Бог бережет, – проворчал Будин. – Все-таки будьте в аэропорту. Точнее, ты поедешь за нами, а парни твои пусть будут там. Заплати им, чтоб…

– Все сделаю, – кивнул Коготь.

– Черт их знает, – недовольно сказал Слепой. – Двое, на которых можно подумать, что их Будин подменит, постоянно на виду. Один в баре аэропорта коньяк пьет, другой в детском доме. Кстати, там эта, из прокуратуры, Кудрявцева. Так что хрен их разберет…

– Разбираться надо, – прервал его хриплый. – Будин хочет отбыть самолетом. Нельзя дать ему такую возможность. А иначе все зря.

– Стараемся, – сказал Слепой. – Но похоже, не тут у него…

– Самолетом он будет уходить, – повторил хриплый. – Он кого-то заменит.

– Вот это новость! – проговорил прокурор края. – Выходит, Будин связан…

– Более того, – сказал полковник ФСБ. – Он сотрудничал с террористами. А в девяносто первом Будин, Букин, Мицкявичюс, Кралин, Грознов, Абдулин и Мухаммедов, он же Мухаммед Руаши, и Умаров, он же Умар-бек, вешали старателей Угаловского. Похитили около тридцати килограммов золота, а в местечке Усть-Пита до сих пор работает артель, принадлежащая Мухаммедову. Вот такие пироги слоеные, – вздохнул он. – Из Москвы с пометкой «Срочно» пришло. Мы подключили своих людей для захвата Будина. Это уже дело чести. Он, сука, сколько лет нас за нос водил. Теперь понятна нераскрываемость многих серьезных преступлений. Намылят шею и вам, и нам. Знаете, Петр Григорьевич, выходит, надо народным мстителям спасибо говорить. Ведь если б…

– Я им обязательно объявлю благодарность в виде пожизненного заключения, – зло пообещал прокурор. – Мстители народные! Хотя до того довели народ беспределом, что люди уже и вешателей этих благодарят. А с Будиным было иначе. В девяносто третьем он ушел из органов по состоянию здоровья. Но если уж полковники из прославленной на весь мир Петровки… Да сейчас только и слышишь – то там нашли оборотня, то там. К сожалению, мы не стали исключением. Но связь с террористами… – Прокурор замолчал.

– Фигура задержанного проповедника ваххабизма нам хорошо известна, – сказал полковник. – Он долгое время жил в России. Будин связан с ним одной веревочкой. Кто у вас руководит розыском Будина? Надо скоординировать действия.

– Погоди, Мишка! – Допив пиво, лысый молодой мужчина подбросил и кулаком разбил падающую бутылку. – А что мы в аэропорту делать будем? Сейчас же, сам знаешь, все…

– Подстраховать надо одного человека, – перебил его Коготь. – Тем более самолет не в аэропорту, а на запасном аэродроме.

– А если кипеш какой? – спросил лысый.

– Самолет захватим и куда-нибудь дернем, – засмеялся крепкий парень с татуировкой на груди и руках.

– Я самолет захватывать не буду, – поднял руки вверх лысый. – В такие игры я только на компьютере играю.

– Да просто прикрыть на всякий случай, – раздраженно проговорил Коготь. – Получите каждый по десять кусков евро. В случае кипеша еще по десять и документы.

– Серьезный клиент, – задумчиво пробормотал лысый. – Годится, – кивнул он. – Но если наколешь, Миха, мы с тебя…

– А кто клиент-то? – спросил рыжий амбал.

– Да какая разница? – отмахнулся лысый. – Такие бабки мы хрен где ухватим. А мусора на хвосте сидят. Еще пара дней, и начнем картошку в мундире хавать. Годится, – кивнул он Когтю. – Когда и куда нам подруливать?

– Да вроде все на месте, – недовольно говорил Берет по телефону. – По крайней мере те, за кем я присматриваю. Орошин по-прежнему в детском доме, его Кудрявцева пасет. Супарин в баре, – засмеялся он. – И не пьянеет, – удивленно добавил он. – Как будто только что пришел. Коньяка уже бутылку выпил, вторую заказал. Правда, ест за троих. А у тебя что?

– Да все то же, – ответил Слепой. – Все на местах. Слышь, – вздохнул он, – кажется, не так мы просчитали. Тут ничего не получится.

– Делай что делаешь, – сказал Берет. – В конце концов, пока все было в цвет, ни разу не промахнулись. Вот только с Суцким не доработали.

– Но не будешь же брать его при родителях.

– Тоже верно. Хотя он сейчас там, где и должен быть. А вот насчет Будина кажется мне, что…

– Креститься надо, если кажется, – засмеялся Слепой.

– Черт! – Борисов упал в кресло. – Устал. У тебя есть какая-нибудь еда?

– А как же? – улыбнулся Петрович. – Сейчас накормлю блудного сыщика. Чего же ты жену-то отпустил?

– От греха подальше, как говорится. Все-таки фигуранты в деле не просто уголовная шантрапа, а вполне серьезные и не брезгующие ничем преступники. В Москве начали убирать родственников всех, кто задействован в этом деле. Сын пытался убить отца, но его спас телохранитель, и убили сына. Дочь другого продала отца за двадцать пять тысяч евро и сама оказалась заложницей. Отец пристрелил ее и застрелился сам. Поэтому я и отправил Галю с детьми подальше.

– Сейчас Будина не упустите? – спросил из кухни Петрович. – А то ведь, похоже, он собирается умотать. Кстати… – Он вошел в комнату с подносом, на котором стояли две тарелки со щами и с картофельным пюре и двумя котлетами. – Почему не берете группу из Москвы?

– Рано. – Борисов взял ложку. – Сейчас по ним работает ФСБ. – Он начал есть. – Вкуснотища! И как у тебя это получается? Кстати, ответ на твой запрос пришел?

– Да. Но об этом потом. А как вы думаете, чьим двойником станет Будин?

– Погоди, а кто тебе это сказал?

– Из Санкт-Петербурга прилетел самолет с подарками для детских домов. Возле детского дома была перестрелка. А до этого там взорвали машину. Об этом говорили в криминальных новостях по местному каналу.

– Вкуснота! – Борисов снова начал есть.

– А ФСБ, значит, уже подключилась, – пробормотал Петрович. – О вешателях ничего нового нет?

– Нет.

– А те двое, кто помог вам у детского дома? О них ничего не известно?

– Ничего. Дай поесть спокойно, – попросил Борисов. – А ты где был в девяносто первом во время путча?

– В СИЗО опером работал. Потом на охоте получил ранение и полгода валялся в больнице. А потом в управлении…

– Дальше я знаю. А почему ты снова не женился после гибели жены?

– Давай не будем об этом, – резко ответил Петрович.

– Спасибо за щи. Сейчас картошечки с котлетами – и, считай, заряжен. Знаешь, я понимаю того, кто мстит. Но неужели он не думает, каково будет тем, кто исполняет его приговоры? Это наверняка молодые сильные люди, может быть, повоевавшие, а он их использует. Я просмотрел список тех, кого повесили в Лесосибирске. Там нет никого, кто мог бы пойти на то, чтобы вешать здешнюю мразь. И зачем это нужно? Ладно бы убрали Топорика, но его, кстати, вешатели отпустили. Почему? Непонятно.

– Но они же передали вам признание Топорикова.

Положив вилку, Борисов посмотрел на Петровича.

– Да. От него мы и начали плясать. Ладно, – он поднялся, – наелся, спасибо и пойду.

– А котлеты? – остановил его Петрович. – Не понравились, что ли?

– Сделай мне бутерброд с ними. И перестань заниматься расследованием, хватит, Юрий Петрович, хватит.

– А я так не думаю, – улыбнулся тот и ушел на кухню. – Я тебе термосок с кофе дам, – услышал Борисов. – Сахара сколько положить?

– Наконец-то, – вздохнул молодой мужчина. Поднявшись, он кивнул бармену: – Спасибо и до свидания.

– Заходите еще, – дежурно улыбнулся тот, – всегда будем рады.

– Полтора часа сидел, – проворчал бармен, когда молодой человек отошел. – И всего триста рублей потратил. Зачем такие приходят?

– Пошел в гостиницу, – услышал полковник голос бармена. – Наконец-то захмелел. Что дальше?

– Ни на шаг от номера! Балкон просматривается. Понял?

– Ну что, – посмотрела на часы Элеонора Витальевна, – пора нам собираться.

– Вы уверены в успехе? – вздохнул преображенный Будин.

– Абсолютно, – кивнула она.

– Парни будут ждать около аэродрома.

– Но самолет находится на запасном, отдаленном.

– Они там и будут, – успокоил ее Коготь.

– Но если вы уверены в успехе, – быстро начал Будин, – почему так занервничали, когда…

– Опасалась, что у вас нервы не выдержат. – Элеонора подошла к нему и протянула стакан с водой. – Выпейте. Как вести себя, помните. Пейте!

– Одна супружеская парочка пошла по магазинам, – услышал полковник, – скупают меха. Другая в сауне. Третья тоже там. Ничего подозрительного в поведении. Может быть, мы сами…

– Может быть, и так, – пробормотал полковник. – Но Борисову я верю, а он убежден – Будин попытается выбраться на этом самолете. И в пользу этого говорит многое. Убита Окунева, а она, по словам врача детдома, очень интересовалась самолетом. И еще вопрос: откуда она узнала о самолете? В детдоме это стало известно как раз перед приездом Окуневой. Подруга, в квартире которой жила Наталья, говорила, что с Будиным она связана давно и для него готова на все. Квартиранты, которых Окунева поселила в своем коттедже, сообщили о слышанных телефонных разговорах, в которых она называла собеседника Арсением Афанасьевичем. Но такого нет…

– Есть такой, – перебил его, входя, Петрович. – Арсений Афанасьевич Будин – брат-близнец Якова Игнатьевича Будина, то есть полковника. Младенцев нашли в Питере. У каждого была бирка с фамилией Будин. Имена же и отчества они получили разные. Яков стал сотрудником милиции, долго искал своего брата-близнеца. О том, что у него есть брат, сообщила одна воспитательница. И на свою беду, нашел Арсения Афанасьевича. Тот убил его в Лесосибирске и занял его место.

– Кто вы? – спросил полковник ФСБ.

– Юрий Петрович Юрьев, – ответил тот. – Будин со своими дружками изнасиловал и убил мою жену в девяносто первом в Лесосибирске. И повесил моего родного брата Валентина. Моя жена была на седьмом месяце беременности. Я искал преступников, но не мог их найти. Полгода назад случайно встретил одного пьяницу. Здесь его рассказ… – Он положил на стол магнитофонную кассету. – Послушаете потом, когда возьмете Будина. Вкратце суть рассказа очень проста – он работал с Арсением Будиным давно. Вместе они совершали разбойные нападения на старателей в Якутии, на Колыме, в Хабаровском крае. Их ни разу не поймали. Потом разъехались, и каждый начал свою жизнь. Но Будин боялся своего подельника и попытался убить его. Взорвал машину, в которой ехали брат подельника и его жена с детьми. У подельника Будина тоже был брат-близнец. Так вот, в машине с женой брата и его детьми ехал…

– Это вы, – сказал фээсбэшник, – начали…

– Я все расскажу потом, – вздохнул Петрович. – Не дайте уйти Будину. Он улетит на самолете, который…

– Извините, Юрий Петрович, – кивнул на дверь полковник. – Сейчас, пожалуйста, выйдите, мы с вами поговорим потом.

– Но я один могу узнать Будина! – воскликнул Петрович. – Я знаю, что у него есть метка, которую невозможно загримировать. Я узнаю его. Ради всего святого, позвольте мне видеть, как на него наденут наручники. Я с петлей на шее жил почти пятнадцать лет. Я был повешен тогда вместе с женой и неродившимся ребенком. Мы с женой поздно сошлись, – вздохнул он. – Я был убежденным холостяком, она уже обожглась по молодости. И все-таки мы сошлись, и она взяла мою фамилию, – быстро, будто опасаясь, что не успеет рассказать, говорил Петрович. – Ей было сорок два, а мне сорок восемь, когда она забеременела и решила рожать. Поехала к моему брату, повезла ему продукты. Он мыл золото в артели Угаловского. И их повесили. – Петрович на мгновение замолчал. – Я все эти годы искал виновных и нашел. И я должен увидеть его, когда на него наденут наручники.

Полковник посмотрел на стоявших рядом спецназовцев и кивнул:

– Ладно, но не лезь вперед батьки в пекло. И как ты его можешь узнать?

– Это мой козырь, – прошептал Петрович.

– Хорошо, – сказал полковник. – Но если что-нибудь выкинешь, я тебя лично четвертую.

– Спасибо… – Петрович отошел.

– Мужика можно понять, – сказал один из спецназовцев.

– У нас есть шанс не упустить эту тварь, – проговорил полковник. – Глаз с него не спускать, – приказал он двум молодым контрразведчикам.

– Когда ты догадался? – тихо спросил Петрович.

– Когда ты начал говорить о братьях-близнецах, – негромко ответил Борисов. – Не то чтобы догадался, но начал подозревать. А кто те…

– Об этом никто не узнает, – улыбнулся Петрович. – Поэтому я изменил фамилии тех, кто был повешен в Лесосибирске. Иначе бы ты все давно понял. Кстати, там, в моем столе, ты найдешь папку, где все объясняется.

– Постой, Петрович, – пристально посмотрел на него Борисов, – ты говоришь, как будто прощаешься.

– Не отнимай у меня возможность увидеть глаза Будина, – негромко проговорил Юрий Петрович. – Я четырнадцать лет мечтаю о том, что увижу глаза того, кто изнасиловал мою жену и убил ее с неродившимся ребенком. Я выкрал все документы из райотдела. Точнее, забрал ту часть, где упоминались несколько фамилий. Нашел их детей, и мы начали мстить. Мне нужно было, чтоб Будин и Букин проявили себя. До них добраться мы не успели, да я и не хотел этого. Они должны понести наказание перед законом, а те, кто…

– Свидетелей за что вешали? – зло перебил его Борисов.

– А ты видел мать того парня, Лопатина? Ты знаешь, что она дважды пыталась отравиться? И дважды муж вынимал ее из петли. Никто этого не знает, а я знаю. А освободили этих подонков свидетели. Но женщин я не трогал.

– Женщин повесил Топорик со своими людьми, а потом их мужей. Сарина сообщила им, что муж хочет идти в милицию. Убили обоих. А с Лировыми наоборот, – сказал Борисов. – Муж сообщил Топорику о том, что жена хочет пойти в милицию и признаться, что он дал ложные показания. Убили ее, воспользовавшись магнитофонной записью его голоса, она, услышав мужа, не глядя в глазок, открыла дверь. Потом убили и его. Но ты подставил тех, кто помогал тебе вершить твое правосудие…

– Я нашел их десять лет назад, – ответил Петрович. – Они росли без родителей и не были нужны своим родственникам. Я собирал их по улицам. И сейчас они стали людьми. Те, кто причастен к убийству, ответили за свои злодеяния. А последний и главный, Будин, ответит перед законом. Мы так решили.

Борисов хотел что-то спросить, но вошедшая Варя сказала:

– Все идут к самолету.

– Вперед, Юрий Петрович, – подошел к нему фээсбэшник в штатском.

– Вот тут будем, – кивнул Коготь. – Если что, вмешаться успеем. Пальнем пару раз, и на отрыв.

– Ни хрена себе дела, – покачал головой лысый.

– Да там только летуны и пассажиры, – усмехнулся плотный парень, – так что отвалим свободно.

– Всем на землю! – раздался крик. – Руки перед собой! Быстро!

Лысый сразу бросился на асфальт и вытянул руки. Еще пятеро сделали то же. Коготь, развернувшись, вскинул руку с пистолетом, но тут же с криком выронил оружие и схватился за пробитое пулей снайпера плечо.

– Там он, – услышал полковник в переговорном устройстве. – Мы его охрану взяли. Шестеро со стволами. Пятеро ничего не знают, их наняли для спокойствия, а шестой, охранник Когтев, молчит, паскуда. Но Будин там.

– Так нам что, – закричал полковник, – у всех отпечатки брать?

– Товарищ полковник! – раздался крик от двери. Он бросился туда.

– Будин! – кричал медленно идущий Петрович. – Привет тебе от Лыкова. Помнишь такого? А меня узнаешь? – Он подошел к супружеской паре и, расстегнув воротник рубашки, снял с шеи петлю. – Я с ней четырнадцать лет живу.

– Он сумасшедший! – испуганно взвизгнула Элеонора. – Пошли, Митя! – Она потянула за руку неподвижно стоявшего мужчину.

– Значит, ты забыл о шраме на левом плече? – спросил Петрович. – Тебе же Валька отметину оставил.

– Выходит, это ты, – процедил Будин и обхватил шею женщины, приставил к ее виску пистолет. – Назад все! – закричал он. – Убью!

– Стоять! – крикнул полковник. Снайпер на диспетчерской вышке взял Будина на прицел. – Опустите пистолет, Будин, – проговорил полковник. – Вы только осложняете…

– А мне уже нечего терять, – отозвался Будин. – Все назад, или я ее пристрелю! Экипажу оставаться в кабине!

– Вы не можете… – пролепетала Гуркина, – ведь я…

– Заткнись, шлюха! – проорал Будин.

– Интересно, – расправив петлю, Петрович сделал шаг вперед, – она тебе подойдет по размеру или…

– Уйди! – взвыл Будин. – Пристрелю! Уйди!

– Это я тебя вычислил, – засмеялся Петрович. – И я твоих подонков подвешивал. Они скулили, как щенки. А это твоя петля, Арсений! – Он шагнул вперед. Будин выстрелил. И сразу раздался выстрел снайперской винтовки. Будин выронил пистолет и осел на бетон. Из простреленного плеча потекла кровь. К нему бросились сотрудники милиции и фээсбэшники в штатском.

– Петрович! – Борисов присел у лежащего старика.

– Пустите, молодой человек, – оттеснил его пожилой мужчина, – я врач.

– Берите всех в доме, – приказал в переговорное устройство полковник.

Стрельба прекратилась. Хлопнули два выстрела, и коротко простучал автомат.

– Здесь не уголовники, – сообщил в переговорное устройство командир спецназовцев. – Один даже взорвать себя хотел. В общем, у меня пятеро ранены, но на ногах. И двое тяжелых. Уже восьмерых взяли. Оружия полно. Куда их?

– К нам, – услышал он голос полковника ФСБ. – Потом отсеем. Но сначала мы с ними работать будем.

– Вовремя мы ушли, – усмехнулся куривший у «уазика» Омар.

– Дальше-то что? – недовольно спросил Саид. – Мы отсюда не уйдем. Ведь не знаем ничего.

– Успокойся, выберемся. Сейчас к Лохматому. Там, говорят, эти два шакала. Но вовремя мы ушли, – повторил он.

– Куда сейчас? – спросил Урядника Омар.

– Чего это нас соединили? – недовольно пробормотал он. – Вы, мужики, похожи на тех, кто по Чечне с автоматами бегает. Вам что, мало…

– Веди давай, – перебил его Саид, – уходить надо отсюда.

– Русский у Басая выучил? – зло спросил Урядник.

– Слушай, гяур!.. – шагнул к нему Саид.

– А ты, сучара, не наезжай, – предупредил Урядник. – Моего брата в Ханкале положили вот такие, как ты, а ты вякаешь, сучара гребаная!

Саид и Омар выхватили пистолеты. Урядник и двое парней тоже. Некоторое время они стояли друг против друга.

– Урядник, – проговорил один из парней, – на хрен эту канитель заводить? Уходить надо. У них бабки и все прочее. Одним нам не выбраться. Да и перемочим друг друга, кому тогда легче будет? Там уже хапнули кого-то и нас сдадут. Сто пудов даю – сдадут. Навел кто-то.

– Я предупреждал, – сказал Омар, – что за домом следили. А вы не верили. Пошли! – Он опустил пистолет.

Урядник и парни убрали оружие. Однако Саид с Омаром начали стрелять. Урядник успел отскочить в сторону и вскинуть «ТТ». Пуля попала ему в живот. Парней расстрелял Омар. Урядник, падая, нажал на курок. Пуля вошла Омару в ногу. Саид двумя выстрелами добил Урядника и повернулся к упавшему Омару.

– Помоги, – простонал тот.

Пуля вошла ему в лоб.

– Ты никогда не считал меня равным себе, – усмехнулся Саид и плюнул на убитого. – Мулла поможет мне.

– Руки! – услышал он сзади. – Брось оружие!

Саид затравленно оглянулся. Подняв голову, крикнул:

– Аллах акбар! – И, вскинув руку с пистолетом, поднес ствол к виску. Сухо ударил выстрел. Саид с пробитой рукой упал на колени. К нему бежали люди в камуфляже.

– Там бойня была, – сообщил Митрич. – Прямо, можно сказать, штурмом брали. И эти, ну как в Чечне орут? – поморщился он. – Аллаха-то еще поминают…

– Аллах акбар, – играя желваками, проговорил Суслин.

– Во-во, так и кричали. Но эти в масках быстренько с ними управились. Им чхать на всякие там акбары.

– Будина взяли! – крикнул вбежавший Лохматый. – Так, батя, я ухожу. На меня сейчас по запарке всех собак навешают. Так что лучше я отсижусь в тайге, а когда все утихнет…

– А ты точно с этими архаровцами не имел дел? – строго спросил отец.

– Нет, конечно. Вы со мной? – взглянул он на москвичей.

– Нет, – вздохнул Суслин, – я в ментовку пойду. А ты, Геракл, как хочешь.

– Я тоже, – сказал Геракл. – На нас ничего особенного, что было бы известно, нет, а сами мы лишнего не скажем.

– Как хотите, – пожал плечами Василий.

– Умру я, – простонал лежащий на койке Будин. – Врача…

– Я бы тебе пулю сам влепил, – процедил стоявший возле него генерал-лейтенант. – Решил посмотреть на тебя, гнида. Чего тебе в жизни не хватало?

– Нас двое было. А родители бросили нас. Одни фамилии и остались – Будины… – Застонав, он закрыл глаза. – Врача позовите, я вам нужен, я много чего знаю. Я вам очень нужен…

– Вылечим, – усмехнувшись, пообещал фээсбэшник. – Значит, ты – Арсений Афанасьевич, а брата, подполковника Якова Будина…

– Убил я его, – промычал Арсений. – Когда нашел его, за мной много чего было. А что брат-двойник у меня есть, никто не знал. А Яшка, как я понял, никому обо мне не рассказывал. Я не сразу Яшку убрал. Изучал его привычки, знакомых, работой интересовался. Он обо мне не говорил, потому что жалел. Я ему лапши на уши прилично навешал. Правда, жена его, Алка, хотела обо мне стукануть. Пришлось ее убрать, а потом и братца. И знаешь, ничего не почувствовал. А убивал сам. Правда, не здесь, а в Волгограде, где прописан был. Под моим именем и похоронили Яшку… – Он снова застонал.

– Теперь понятно, почему ты так быстро ушел из милиции. А где ты связался с Муллой?

– В Чечне. В девяносто втором я нашел там своего знакомого, Умар-бека. В девяносто первом мы с ним здесь решили золота добыть. С нами были Кралин, Литовец, Грозный и Абдулин. Кралин, правда, не участвовал в повешении, и…

– А откуда ты вообще знаешь Умар-бека? – перебил полковник.

– Абдулин познакомил меня и с Муллой, и с Умар-беком. А Абдулина по Хабаровскому краю знал, вместе золотишко мыли с Лыковым. Не добил я его, суку. Он тоже детдомовский и тоже брат-близнец.

– Кто тебе предложил работать на террористов?

– Да не на террористов, а на себя работали и Мулла, и Умар-бек. Умар в жены взял сестру Муллы, а потом и Литовца дочь под себя уложил. Мы поставляли оружие, взрывчатку помогали перевозить. Мы за деньги работали, а не на кого-то. Я вообще хотел отсюда свалить. Но не смог. Золота здесь много, и артель работает на Муллу. Там и моя доля есть. Жадность сгубила, а так бы и не узнали вы ничего. Да если бы не этот Петрович, так все это и было бы забыто. А жену его мы забили по пьяному делу и ради потехи… Она к брату Петровича приехала, вот и попала. Трезвые бы, конечно…

– Тварь! – Не сдержавшись, полковник выругался и вышел.

«Я нашел всех мальчишек, отцы которых были повешены, – читал Борисов, – не для того, чтобы сделать их мстителями. А просто развез их по своим родственникам. Постоянно следил за ними. Чем мог, помогал. Они выросли и стали военными. Воевали в Чечне. Когда я узнал о Будине, то собрал их и рассказал правду. И мы стали вешать. Я рассчитывал на то, что Будин испугается и пойдет в органы. Я не знал о его связи с террористами. Потом понял, что парни вошли во вкус, и испугался. Поэтому я и отпустил Топорика. Я только однажды поговорил с парнями об этом. Называть я никого не буду. Ты сам можешь найти их. Все они воспитывались у моих родственников, но прошу – не делай этого. Пусть мы хоть жестоко, но все же наказывали зло. Тот судья ушел из суда, и поэтому сейчас какая-то справедливость восторжествовала. Здесь документы из детских домов и справки об Арсении Будине. В общем, если ты читаешь это, значит, я показал ему петлю на шее, на которой он повесил мою жену и неродившегося ребенка. Надеюсь, он убьет меня. Я, наверное, и жив только потому, что хочу, чтоб он увидел петлю. Я много лет прожил с петлей на шее. Прости и постарайся понять. И я бы не хотел, чтобы это читал еще кто-нибудь. Впрочем, поступай как хочешь. Я всегда уважал тебя. Прости. Петрович».

Борисов закурил и долго сидел неподвижно. Докурив сигарету, аккуратно сложил все бумаги в папку. Взял тетрадь и подошел к камину. Вырвав из тетради листы, бросил их на дрова, плеснул из банки бензин и зажег спичку.

– Там двое пришли, – показал на дверь капитан. – Их прислал Грозный, чтоб они нашли вешателей.

– Пусть входят, – кивнул подполковник.

– Цыгана взорвали люди Муллы, – сообщил Арин. – Те, кого взяли, опережая один другого, колются. В Москве многих арестовали. ФСБ особо отметила нашу работу. А на Петровича ведь никто бы не подумал. Но вот с кем он все это творил, так пока и неизвестно.

– Это вместе с ним в могилу ушло, – проговорила Варя. – Представляю, каково сейчас Игорю.

– Вообще-то начальство называют по имени-отчеству, – подмигнул Цыгину Арин.

– Ну вас! – рассердилась Варя.

– А в Питере того взяли? – спросил Соколов.

– Мужа той бабы нашли, которая Будина гримировала, – посмеиваясь, сообщил вошедший Александр. – Хитро они сделали. Вроде она с ним в сауну пошла. Переоделась, сменила парик и вышла другим ходом. Сделала из Будина копию своего мужа, подъехала к сауне, снова вошла, переоделась, и пара вышла из сауны. А мы-то думали, что они там. Сели в машину, которую Коготь вел, и поехали. Потом в машину сел загримированный Будин. Правда, когда Будин с «женой» вышли, Коготь, видно, для страховки треснул мужа по черепушке и выбросил на свалке. Но не убил. Его почти сразу бомжи нашли. Будин успел бы в Питер улететь, тот мужик только недавно очухался.

– Если б не Петрович, – кивнул Цыгин, – ушел бы Будин.

– В Питере бы взяли, – сказал Арин. – Но все-таки не выпустили мы его.

Санкт-Петербург

– Вы должны его взять, – услышал полковник ФСБ по телефону. – Слишком много с ним связано. Он знает и связи, и явки. Грозный от инфаркта умер. Мулла, этот Мухаммед, все на Литовца валит – Мицкявичюс нужен живым, чтоб узнать все о Мулле и Умар-беке. Его, кстати, тоже не сегодня-завтра Интерпол побеспокоит. Кроме того, судя по всему, им и Штаты заинтересуются. По словам Муллы, Умар-бек знал о самолетной атаке одиннадцатого сентября и даже принимал участие в подготовке смертников. Финансировал по крайней мере точно.

– Я все прекрасно понимаю, товарищ генерал, – сказал полковник. – Мы возьмем его, и не потому что вы позвонили. Возьмем потому, что он преступник. А к Хелене, снайперше этой, даме из «Белых колготок», у меня лично пара вопросов имеется.

– Они нужны живыми. Не перестарайся, полковник.

– Живыми будут. Но может, не совсем здоровыми. Наши ребята довольно жестко этих тварей берут.

– Удачи, – пожелал генерал.

– Надо как-то уходить, – осторожно выглядывая из-за шторы, проговорила Хелена. – Мне кажется, мы не дождемся твоего мешка с деньгами.

– Черт! – зло воскликнул Литовец. – Я думал, они уйдут и станут искать по России, а они оставили людей здесь.

– Знаешь, многих моих подруг убили на чеченской войне. Я была там не потому, что боролась с Россией или ненавижу русских. Я просто зарабатывала деньги. Но втянулась. А ты послал меня в Анкару убить вторую жену Умар-бека. Ты действительно желаешь дочери счастья?

– А ты как думаешь?

– Если б ты желал ей счастья, то не отдал бы ее Умар-беку второй женой.

– Заткнись! Я знаю, что делаю. Она жива? – Он махнул рукой в сторону связанной хозяйки.

– Да, я ее недавно кормила. Что с ней будет?

– Не знаю. Если удастся уйти тихо, оставим живой. Нет – убьем. В крайнем случае попробуем уйти с заложницей.

– Ты же прекрасно знаешь, с заложниками русские выпустили чеченцев всего два раза. И сейчас все говорят – если бы тогда Басаева не выпустили, ничего бы…

– Не сыпь мне соль на рану, – криво улыбнулся Литовец. – Я все прекрасно понимаю. Но утопающий хватается за соломинку, и поэтому хозяйка даст нам немного времени, если спецназовцы найдут нас. Но живым я не дамся в любом случае. И убью ее, чтоб запомнили – заложники все-таки иногда погибают.

– Ты говорил, что тебе сообщат, если с Будиным что-то случится. А если все пройдет удачно?

– Мне в любом случае должны позвонить.

– Понятно, – сказал по телефону седоватый мужчина в штатском. – Значит, говорите, Литовцу должны позвонить? И как же вы…

– А его по голове помощник Будина ударил, – ответил красноярский полковник ФСБ. – Несогласованность и привела к тому, что муж госпожи гримерши разговорился. Так что у вас будет возможность…

– Да мы уже знаем, где они. Но там хозяйка квартиры, а мы не желаем ее смерти. Литовец и снайперша пойдут на все. Тем не менее спасибо за информацию.

– Геннадий Петрович, – к машине подошел плотный молодой мужчина, – они там. Их видели в окне квартиры.

– И что дальше? Нам уже трое говорили, что видели их.

– Вариант с пожаром, – предложил рослый мужчина. – Правда, жильцы будут недовольны.

– Если хозяйка квартиры мертва, – процедил седой, – пусть и ее, и его прилично помнут. Но оба нужны живыми.

– Ну что там? – спросил по телефону Литовец.

– Все нормально, – услышал он. – Нора все сделала, и они вечером будут в Питере. Я приеду дней через пять.

– У Будина есть деньги?

– Да, и довольно приличная сумма. А как у тебя дела?

Литовец, не отвечая, быстро отключил телефон и подскочил к окну.

– Ты чего? – спросила Хелена.

– Его попросили говорить подольше. Я услышал шепот. Значит, их взяли. Так, – он вытащил пистолет, – будем пытаться…

Сильный удар расколовшейся о голову вазы вышиб из Литовца сознание. Он рухнул на пол. Схватив его пистолет, Хелена еще раз ударила его по голове, перевернула на живот, заломила руки за спину, вытащила у него из брюк ремень и связала ему руки. Вздохнув, подошла к хозяйке и развязала веревку на ее руках и ногах.

– Иди, – кивнула она на дверь, – и скажи, что Литовец связан. Я не убивала русских солдат. Ранила, но не убивала. Пусть мне дадут лет десять тюрьмы, я отсижу и выйду. Мне будет тридцать восемь, и я еще смогу жить. Иди, – повторила она, – и пусть забирают его и меня.

– Сучка! – услышала она хриплый голос Литовца. – Думаешь, тебе все сойдет? Сдашь меня и чистенькая? – Он попробовал перевернуться на спину. – А ты забыла о пятерых, заказанных мной? И думаешь, я буду молчать об этом? Об убийстве Гульнары?

– У тебя нет доказательств, – насмешливо ответила Хелена. – Можешь говорить что хочешь. Против меня у русских нет ни единого доказательства. А я спасла жизнь заложнице и взяла тебя. Я о тебе очень много знаю. И о пункте вербовки в Литве, и о переправке людей в Чечню. Я все расскажу, и мне дадут по минимуму. А ты получишь пожизненное и сдохнешь в камере.

– Тварь! – пытаясь освободить руки, закричал Литовец.

В комнату ворвались спецназовцы.

– Это я его! – подняв руки, закричала Хелена. – Я никого не убивала!

– Неужели? – усмехнулся вошедший полковник. – А меня не узнаешь, Хелена? – Он подошел ближе. – Помнишь Ножай-Юрт? Двухтысячный год, ноябрь…

Увидев на его левом виске шрам, она отшатнулась.

– Выжил я тогда, – сказал полковник. – Только крови много потерял, вот ты и думала, что убит я. И троих ты положила. Премию тебе за меня дали?

Она что-то прошептала по-литовски. И услышала издевательский смех Литовца. Хотела отскочить к окну, но ее сбил с ног спецназовец, и тут же ей надели наручники.

– Давно я мечтал встретиться с тобой, – сказал полковник. – И был уверен, что встречу. А тебя тоже очень хотелось взять, – посмотрел он на Литовца.

– Да вы ничего мне не докажете! – крикнул тот. – Только если…

– Мы начнем с убийства двух старателей в Магаданской области, возле поселка Штурмовой, – спокойно произнес полковник. – Третий выжил, и показания Муллы помогли нам его найти. Ну а про твою деятельность с девяносто первого, после того как повесили старателей в Красноярском крае у Лесосибирска, нам столько известно, что можешь вообще ничего не говорить.

– Взяли мы их, – доложил майор. – Баба пыталась…

– Расскажете потом, – ответили ему. – Везите эту парочку, не терпится посмотреть на них.

Турция. Анкара

– Что? – чуть слышно спросил по телефону Умар-бек.

– Всех взяли, – услышал он женский голос. – Мулла дает показания. Сегодня русские задержали двух наших. Вам надо скрыться и сделать это как можно быстрее.

– Но куда я поеду? – вздохнул Умар. – У меня здесь…

– Тебя арестует Интерпол! – вырвав у женщины телефон, прорычал мужчина. – За дело об убийстве девяти человек в России. Помнишь Красноярский край?

– Значит, уже и это известно?

– Если от тебя поступит хоть какая-нибудь информация о нашем деле, ты сгоришь в огне…

Не дослушав, Умар отключил телефон и тяжело вздохнул.

– Милый, – услышал он веселый голос Эльзы, – я хочу обрадовать тебя. – Она вбежала в комнату и поцеловала его в щеку. – Я беременна, у нас будет ребенок.

– Слушай, – вздохнув, негромко проговорил он, – если бы я узнал об этом завтра, то был бы рад. И убил бы тебя после рождения ребенка. Знаешь, почему у меня не было детей? Я не способен на это. Аллах наказал меня. Когда какая-нибудь из моих жен узнавала об этом, она погибала. Но все были верны мне, и поэтому у меня нет детей. Я надеялся, что ты или Гульнара родите мне сына и я убью изменившую мне, а вторая жена будет матерью моего… да, моего ребенка.

– Что ты такое говоришь? – растерялась Эльза. – Я люблю тебя и…

Увидев в руке Умара длинный кинжал, она с криком побежала по лестнице вниз.

– Убей! – увидев бросившегося наперерез жене китайца, приказал Умар.

Лу Чун в высоком прыжке достал ногой затылок бежавшей Эльзы. Она с размаху рухнула на мраморный пол. Китаец опустился ей на шею.

– Молодец, – кивнул Умар. – Возьми деньги, я много дам, и уезжай к себе на родину. Ты верно служил мне и несколько раз спасал от смерти. Но на этот раз мне никто помочь не сможет. Оставить все это, – он обвел руками комнату, – я не могу, потому что во все вложены мои деньги. Не на войне, не на наркотиках, а честно заработанные. Но я всегда знал, что совершенное в Сибири рано или поздно настигнет нас всех. После этого я навсегда оставил Россию. Немало работал против нее, но никогда не забывал тех, кого мы вешали. Никогда. И жил обманом. Даже когда ожидал, что кто-то из жен забеременеет. Я бы убил неверную и растил бы ребенка как своего. Понимаешь? Постоянно в обмане и страхе. Я ведь всегда боялся, что меня настигнет кара. Я не идейный борец за зеленый мир, я бы никогда не надел пояс шахида и не пошел взрывать себя вместе с врагами. Моими врагами были все – и те, кто был против, и те, кто был союзником. Я жил для себя и в свое удовольствие. Но сейчас пришла пора платить за все. Пойдем, я дам тебе денег, и ты немедленно уйдешь. Остальным я не скажу ничего и посмотрю, кто чего стоит, будут они защищать меня или нет. Пошли!

– Вот план его жилья. – Полковник турецкой спецслужбы разложил на столе план. – У него двадцать хорошо подготовленных бойцов, шесть личных телохранителей. Он набирал только убийц. Сопротивляться они будут отчаянно. Есть данные, что эта часть дворца Умар-бека заминирована. Поэтому нападение должно быть внезапным и стремительным. Никаких переговоров. Умар-бека нужно взять живым. Он наверняка знает о готовящемся штурме и не задумываясь взорвет дом. Выманить его невозможно. За последние два года он ни разу не покидал своих владений. Операцию начнем рано утром, в пять пятнадцать.

– В чем дело? – закричал бородатый мужчина в чалме. Трое молодых мужчин затолкали его в машину, которая тут же рванулась вперед.

Три пули попали в грудь лысому охраннику. Выронив автомат, он упал. После короткой рукопашной схватки солдаты турецкой полиции уложили пятерых мужчин.

– Интерпол и мы берем всех по указанным адресам, – довольно улыбаясь, проговорил полковник турецкой полиции. – Обыск подтверждает полученную информацию. Мы особо благодарны русским коллегам за сведения о поставке оружия курдским партизанам. С Умар-беком будет покончено сегодня.

Остановив автомобиль, Лу Чун вышел. Услышал вверху, откуда он приехал, треск выстрелов. Он что-то негромко сказал по-китайски. Шагнул к дверце.

– Руки вверх! – крикнул выскочивший из кустов солдат.

Китаец улыбаясь, пожал плечами.

– Я не понимаю ваш язык, – по-китайски проговорил он.

– А я слышал, как ты несколько раз вполне прилично объяснялся по-турецки, – насмешливо произнес вышедший из-за скалы инспектор полиции. Китаец с улыбкой посмотрел на него и коротко и резко дернул правой рукой. Инспектор вскрикнул – в плечо ему впилась «звездочка». Китаец бросился вверх по травянистому склону. Дважды выстрелила винтовка. Тело китайца покатилось вниз.

– Что с вами? – К инспектору подбежал солдат. Сверху к телу китайца спускались еще двое.

Сидя на коврике, Умар-бек курил кальян. Казалось, его мысли были где-то далеко. А в доме уже вовсю гремели выстрелы.

– Хозяин, – в комнату вбежал рослый бородач, – все, они уже…

– Включи рубильник, – бесстрастно проговорил Умар-бек, – за кувшином, в правом углу. Ты веришь, что нас встретят сорок девственниц в белых одеяниях? – негромко спросил он. – И нашим родственникам простят все грехи… Веришь?

Бородач выстрелил в показавшегося в проеме солдата и прыгнул к кувшину. Умар-бек дважды выстрелил ему в спину.

– А я не верю в это, – прошептал он. – И хоть в камере, но некоторое время буду жить.

– Лицом вниз! – крикнул один из пяти ворвавшихся солдат.

Красноярский край, берег Енисея

– Сегодня отлично взяли, – вытирая мокрое лицо, сказал загорелый коренастый мужчина. – Вечером можно будет заработанные сто граммов принять! – Он засмеялся.

– Обедать! – громко позвала от трех вагончиков молодая женщина.

– Айда, мужики, – позвал коренастый. – Хватит! – крикнул он, махнув рукой подающему в промприбор грунт бульдозеристу. Тот выключил мотор и спрыгнул с гусеницы.

– А это еще кто? – кивнул на грунтовую дорогу длинноволосый парень.

– Твою мать! – Коренастый бросился к вагончикам и остановился. Из зарослей выскочили вооруженные люди в камуфляже и масках.

– Кончилась работа! – Он плюнул. – Маски-шоу приехали. Значит, все.

Красноярск

– К сожалению, дело вешателей так и не раскрыто, – недовольно говорил прокурор. – Поэтому следствие будет продолжаться. И тем не менее, – он посмотрел на Борисова, – вам, Игорь Васильевич, и всем сотрудникам следственной группы объявлена благодарность. Попутно с раскрытием жестоких преступлений девяносто первого года мы сумели выйти на членов террористических группировок. Завершающей фазой операции явилось обнаружение старательской артели недалеко от Усть-Пита. Изъято около сорока килограммов золота, много оружия. И как ни странно, станок для печатания фальшивых денег. Задержана группа людей, сейчас с ними разбираются. Розыск Топорика до сих пор продолжается.

– Я бы объявил его как без вести пропавшего, – усмехнулся усатый грузный полковник. – Он мертв.

– Пока трупа нет, – возразил прокурор, – будем искать как живого. Правда, дело Будина и его сообщников у нас забирает ФСБ. Надеюсь, мы расстраиваться по этому поводу не станем, – улыбнулся он. – Все свободны, а Борисова попрошу остаться.

– Угол женится, – сказал Варваре Арин. – На свадьбу пригласил.

– Пойдешь? – спросила она.

– Если составишь компанию, обязательно! Хотя вроде и неудобно, все же…

– Почему? Он не подозреваемый.

– Значит, идем?

– Ты понимаешь, что ты делаешь? – строго спросил прокурор.

– Я не могу больше работать в прокуратуре, – негромко проговорил Борисов. – И вы прекрасно знаете почему.

– Знаю! – закричал прокурор. – Значит, нам всем уходить надо с работы. А кто ж бандитов ловить будет? Я Петровича не меньше тебя навещал. Да и покажи мне такого из старой гвардии, кто не был бы у него. Так что не дури! – Он порвал заявление. – Подумай, прежде чем снова писать.

Из задержанных по делу об убийстве старателей около Лесосибирска до суда дожил только Мицкявичюс. Будин умер от обширного инфаркта. Хелена Зайновская была приговорена к двадцати пяти годам лишения свободы. Умар-бека отправили в США, и больше о нем никто ничего не слышал. Люди Грозного почти все были арестованы и приговорены к различным срокам. Суслин получил двенадцать лет, Геркаев – восемь. Мицкявичюс был приговорен к пожизненному заключению. Букина приговорили к двадцати пяти годам. К пожизненному заключению приговорен был и Лебедев. Элеонора Гуркина была осуждена на десять лет, ее муж – на три. Угаловский женился на Олесе и жил с ней в любви и согласии. У них родился сын, которого назвали в честь деда Сергеем. Дед и бабушка Вениамина с радостью приняли правнука. Метка и Роман через полгода напали в Иркутске на ювелирный магазин и были убиты при задержании. На Соловьева наконец обратили внимание, и он стал получать приличную пенсию. Лохматый с Лесовиком создали охотничью артель и живут в согласии с законом, нарушая его только административно. Дело о вешателях до сих пор на устах многих, и часто слышно, как кто-то из пострадавших в сердцах говорит обидчику:

– Попадешься ты народным мстителям, повесят!..